Маск Овский
Три мышкетёра и одноглазый разбойник
Глава двадцать четвёртая, в которой Портышу пришлось напомнить, что он не в таверне
Мышкетёры молча шли по улице, нарушая ночную тишину лишь грохотом сапог по мостовой. Наконец Атыш не выдержал.
– Куда вы нас ведёте? – поинтересовался он у старшего мышкетёра.
– Всё узнаете в своё время, – уклончиво ответил Жеглыш.
Атыш взглянул на Портыша, но тот лишь пожал плечами.
– Ну, – шёпотом сказал Арамыш, – в столице только две темницы. Нас ведут либо в Мышистую Тишину, либо в Мышстилию.
– Не надо в Мышстилию, – также шёпотом заметил Портыш. – Лучше в Мышистую Тишину.
– Почему? – спросил Атыш. – Там лучше?
– Потому что в Мышстилию заточают только самых отъявленных разбойников, а также государственных изменников. Обычно оттуда выпускают только для того, чтобы казнить.
– Вон на том перекрёстке станет ясно, куда нас ведут, – сказал Арамыш. – Если Жеглыш повернёт направо, то мы идём в Мышистую Тишину. А если налево…
Арамыш не договорил и замолчал. До указанного места друзья шагали молча. На перекрёстке Жеглыш коротко обернулся и повернул налево. Мышкетёры с арестованными последовали за ним.
– Кажется, наши дела плохи, – еле слышно проговорил Арамыш, чтобы его слышали только его друзья.
Улица, на которую они свернули, совсем не имела фонарей, и единственным источником света служил факел в руках Жеглыша. Портыш ни с того ни с сего вдруг легонько кашлянул. Атыш отчего-то сразу сообразил, что здоровяк как бы говорит: «Дайте только знак, и мы вместе накинемся на конвоиров и сбежим!»
Но Арамыш то ли не понял кашля Портыша, то ли был против его предложения, но ни подал никакого знака. А над ними уже нависала мрачная громада Мышстилии.
Мышкетёры подошли к крепости из красного кирпича, и Жеглов постучал в крепкую дубовую дверь.
– Кто там? – строго спросил голос из-за двери.
– Именем короля, открывайте! – сказал Жеглыш. – Мы привели арестованных, чтобы заключить их под стражу.
Щёлкнул засов, и дверь Мышстилии отворилась. Жеглыш прошёл внутрь первым, за ним последовали арестованные, затем – мышкетёры. Едва вошёл последний мышкетёр, который тащил палицу, как дверь за ним громко захлопнулась. Атыш от неожиданности даже вздрогнул.
Вошедшие оказались в небольшом помещении, освещённом двумя факелами и из-за низкого потолка больше похожем на каземат. Здесь находились полдюжины мышей-стражников, имевших весьма грозный вид. Одеты они были в чёрные плащи и чёрные береты. Пятеро из них стояли по разным сторонам с алебардами в руках, а один сидел за грубо сделанным столом.
– Кто такие? – сурово спросил сидевший стражник, вероятно, самый старший из всех.
– Мышье Атыш, Портыш и Арамыш, – ответил Жеглыш. – А вот их шпаги.
Он положил клинки на стол. Туда же мышкетёр водрузил палицу Портыша.
– А это ещё что такое? – оторопел старший стражник.
– Это оружие этого здоровяка, – тяжело дыша, ответил мышкетёр.
Стражники забрали у арестованных кинжалы и заплечные мешки.
– Проходите, – велел старший стражник.
Жеглыш шагнул в сторону и кивком показал арестованным, что дальше им нужно идти уже без сопровождения мышкетёров. Атыш, Портыш и Арамыш вышли вперёд.
Один из стоявших стражников отставил алебарду и снял со стены факел.
– Следуйте за мной, – сиплым голосом проговорил он.
Трёх мышкетёров повели в глубь крепости по узким и тёмным коридорам. Впереди них шагал стражник с факелом, чтобы показывать дорогу, а сзади сопровождали ещё двое с алебардами. Длинный и извилистый коридор привёл их к лестнице. Сиплый стражник начал подниматься, а Атыш, шедший сразу за ним, чуть не споткнулся и немного замешкался.
Стражник обернулся и осветил факелом ступени, стёртые ногами сотен арестантов и их тюремщиков.
– Пошевеливайтесь, – проговорил стражник сиплым голосом.
По лестнице они поднялись на второй этаж и остановились перед крепкой низкой дверью. Стражник с факелом вытащил большую связку ключей, на удивление быстро нашёл нужный ключ, с лязгом отпер дверь и отворил её.
– Заходите, – просипел стражник.
Атыш, Портыш и Арамыш шагнули в темноту за дверью, и в нос сразу ударил запах сырости и затхлости. Дверь за друзьями тут же захлопнулась, и ключ с лязгом повернулся в замке.
– А когда ужин? – поинтересовался Портыш.
Но ему никто не ответил. За дверью послышались уходящие шаги тюремщиков.
Когда глаза привыкли к темноте, Атыш разглядел, куда их поместили. Это была небольшая камера с зарешечённым окошком у самого потолка. В углу лежала куча старой соломы, которая, вероятно, должна была служить постелью.
– Вот мы и вернулись на родину, – вздохнул Атыш.
– Но за что нас упекли в темницу? – поинтересовался Портыш.
– Не знаю, – вздохнул Арамыш.
– Но ты должен догадаться, ты же среди нас самый умный!
– У каждого, даже очень большого ума есть свои границы, – пожал плечами Арамыш и зевнул. – Я полагаю, нас арестовали по ошибке. Утром всё выяснится, и нас отпустят.
Он уселся на куче соломы и прислонился спиной к стене, давая понять, что намерен спать. Атыш и Портыш устроились рядом, поскольку ничего другого не оставалось.
– Как можно спокойно спать, когда мы в таком ужасном положении, – проворчал Портыш.
Друзья расположились поудобнее, насколько это было возможно на куче соломы. Портыш, несмотря на своё недовольство, захрапел первым. Атыш же долго не мог заснуть, хотя сильно устал после всех злоключений. Небо за окном уже начало светлеть, когда он, наконец, забылся тяжёлым сном.
Утром друзей разбудил лязг замка. Вошедшие стражники оставили прямо на полу три жестяные тарелки и вышли, прежде чем арестанты успели у них что-либо спросить.
– А вот и завтрак! – обрадовался Портыш.
Он первым подскочил к тарелкам и разочарованно скривил лицо. Атыш и Арамыш тоже подошли и увидели, что на завтрак им подали какой-то суп и кусок чёрного хлеба. Портыш взял себе одну тарелку, с сомнением попробовал суп и откусил хлеб.
– Тысяча лягушек! – возмущённо заявил он. – Это не завтрак, это настоящая отрава!
Портыш вскочил и яростно забарабанил кулаками по дубовой двери. Атыш и Арамыш взяли по тарелке и тоже попробовали принесённую еду. Суп оказался холодным и довольно жиденьким, а хлеб – очень чёрствым. Но с голоду выбирать не приходилось, и Атыш обмакнул хлеб в суп и начал есть.
Громким лязгом в двери открылось маленькое оконце, в котором показалось лицо стражника. От неожиданности Портыш даже перестал стучать.
– Чего шумишь? – спросил недовольный голос.
– Я не собираюсь есть эту отраву! – заявил Портыш.
– Имеешь на это полное право, – ответил стражник. – Никто тебя не заставляет.
– Подайте мне другой завтрак!
– Не положено! А будешь шуметь – загремишь в тёмную камеру.
Оконце в двери захлопнулось.
– Если ты не будешь, я могу съесть твою порцию, – сказал Атыш.
– Ещё чего! – сказал Портыш.
Он вернулся к своей тарелке и в три приёма проглотил весь свой завтрак.
– Мало того, что это не вкусно, так ещё и мало! – пожаловался Портыш.
– Так это же тебе не таверна, а темница, – сказал Арамыш.
– Когда уже нас отпустят?
– Скоро нас должны вызвать на допрос.
И в самом деле, едва друзья успели покончить со своим скудным завтраком, как вдруг лязгнул замок. Дверь отворилась, и в камеру вошли двое стражников с алебардами.
– Кто из вас Атыш? – спросил первый тюремщик.
Атыш поднялся.
– Следуй за нами на допрос! – велел тюремщик.
Атыш переглянулся с товарищами и вслед за стражниками вышел из камеры. Его привели в кабинет на первом этаже крепости, в котором за столом восседал седой мышь-старик в фиолетовом дублете и что-то прилежно писал.
– Присаживайся, – сказал старик, даже не подняв головы.
Атыш уселся на стул, стоявший на некотором отдалении от стола. Сзади него встали стражники.
– Твоё имя? – спросил старик, так же не поднимая головы и не переставая писать.
Атыш растерянно оглянулся на тюремщиков.
– Но меня же привели… – начал он говорить.
– Отвечай, когда тебя спрашивают, – резко прервал его один из тюремщиков.
– Моё имя – Атыш, – сказал Атыш.
– Желаешь ли сказать что-нибудь в своё оправдание? – спросил старик.
– Но я даже не знаю, в чём меня обвиняют! – воскликнул Атыш, поражённый до глубины души.
– То есть, ты не признаёшь своей вины?
– Конечно, не признаю!
Старик кивнул и некоторое время что-то усердно записывал.
– Уведите, – сказал он потом. – И приведите Портыша.
– И это всё? – оторопел Атыш. – Но в чём меня обвиняют?
Но старик не обратил на его слова никакого внимания. Тюремщики шагнули к Атышу, и тому ничего не оставалось, как последовать за ними. Его привели обратно в камеру и увели на допрос Портыша.
– Что тебе сказали? – спросил Арамыш.
– Ничего.
– Ничего? Как это ничего?
– Там сидел какой-то мышь-старик, который всего лишь попросил меня назвать своё имя и осведомился, не желаю ли я сказать что-нибудь в своё оправдание.
– И это всё?
– Всё.
– Но в чём нас обвиняют?
– Не знаю, – пожал плечами Атыш. – Но я ответил, что не признаю никакой вины.
И он удручённо опустился на кучу соломы.
– Не нравится мне всё это, – пробормотал Арамыш.
За дверью послышались какие-то крики. Атыш прислушался и узнал громкий голос Портыша.
– Крючкотвор! – кричал здоровяк. – Бумагомарака! Мерзкая лягушка!
– Кажется, Портышу тоже ничего не удалось выяснить, – заметил Атыш.
– Попробую-ка я сделать признание, – сказал Арамыш.
– Какое признание? В чём признание? – удивился Атыш.
– Вот заодно и попробую выведать, в чём нас обвиняют.
Дверь открылась, и тюремщики втолкнули в камеру рассерженного Портыша.
– Угомонись! – тяжело дыша, проговорил один из стражников. – Иначе будет только хуже!
Тюремщики увели на допрос Арамыша, и Атыш повернулся к Портышу.
– Что тебе сказал старик?
– Ничего не сказал! – возмущённо ответил Портыш.
– Он спросил, как тебя зовут, и поинтересовался, не желаешь ли ты сказать что-нибудь в своё оправдание?
Портыш хмуро кивнул и стал с сердитым видом прохаживаться взад-вперёд по камере.
– Этот старый крючкотвор и бумагомарака даже ни разу не взглянул на меня! – добавил здоровяк.
Друзья некоторое время помолчали. Атыш сидел на куче соломы и мрачно смотрел на серую стену. Портыш всё никак не мог успокоиться и продолжал мерить камеру шагами. Внезапно он остановился и повернулся к Атышу.
– Что-то Арамыш задержался, – заметил здоровяк.
– Он хотел попробовать что-нибудь выяснить.
– У Арамыша голова соображает как надо! У него обязательно должно получиться!
Портыш довольно потёр руки в предвкушении и снова начал ходить по камере, но уже не от злости, а от нетерпения. Наконец, в коридоре послышались долгожданные шаги. Атыш вскочил с места, а Портыш остановил своё хождение.
Глава двадцать пятая, в которой Арамыш признался, что он олух
Лязгнул замок, дверь открылась, и в камеру пошёл Арамыш. Дверь за ним тотчас же захлопнулась, а Атыш и Портыш подскочили к Арамышу.– Куда вы нас ведёте? – поинтересовался он у старшего мышкетёра.
– Всё узнаете в своё время, – уклончиво ответил Жеглыш.
Атыш взглянул на Портыша, но тот лишь пожал плечами.
– Ну, – шёпотом сказал Арамыш, – в столице только две темницы. Нас ведут либо в Мышистую Тишину, либо в Мышстилию.
– Не надо в Мышстилию, – также шёпотом заметил Портыш. – Лучше в Мышистую Тишину.
– Почему? – спросил Атыш. – Там лучше?
– Потому что в Мышстилию заточают только самых отъявленных разбойников, а также государственных изменников. Обычно оттуда выпускают только для того, чтобы казнить.
– Вон на том перекрёстке станет ясно, куда нас ведут, – сказал Арамыш. – Если Жеглыш повернёт направо, то мы идём в Мышистую Тишину. А если налево…
Арамыш не договорил и замолчал. До указанного места друзья шагали молча. На перекрёстке Жеглыш коротко обернулся и повернул налево. Мышкетёры с арестованными последовали за ним.
– Кажется, наши дела плохи, – еле слышно проговорил Арамыш, чтобы его слышали только его друзья.
Улица, на которую они свернули, совсем не имела фонарей, и единственным источником света служил факел в руках Жеглыша. Портыш ни с того ни с сего вдруг легонько кашлянул. Атыш отчего-то сразу сообразил, что здоровяк как бы говорит: «Дайте только знак, и мы вместе накинемся на конвоиров и сбежим!»
Но Арамыш то ли не понял кашля Портыша, то ли был против его предложения, но ни подал никакого знака. А над ними уже нависала мрачная громада Мышстилии.
Мышкетёры подошли к крепости из красного кирпича, и Жеглов постучал в крепкую дубовую дверь.
– Кто там? – строго спросил голос из-за двери.
– Именем короля, открывайте! – сказал Жеглыш. – Мы привели арестованных, чтобы заключить их под стражу.
Щёлкнул засов, и дверь Мышстилии отворилась. Жеглыш прошёл внутрь первым, за ним последовали арестованные, затем – мышкетёры. Едва вошёл последний мышкетёр, который тащил палицу, как дверь за ним громко захлопнулась. Атыш от неожиданности даже вздрогнул.
Вошедшие оказались в небольшом помещении, освещённом двумя факелами и из-за низкого потолка больше похожем на каземат. Здесь находились полдюжины мышей-стражников, имевших весьма грозный вид. Одеты они были в чёрные плащи и чёрные береты. Пятеро из них стояли по разным сторонам с алебардами в руках, а один сидел за грубо сделанным столом.
– Кто такие? – сурово спросил сидевший стражник, вероятно, самый старший из всех.
– Мышье Атыш, Портыш и Арамыш, – ответил Жеглыш. – А вот их шпаги.
Он положил клинки на стол. Туда же мышкетёр водрузил палицу Портыша.
– А это ещё что такое? – оторопел старший стражник.
– Это оружие этого здоровяка, – тяжело дыша, ответил мышкетёр.
Стражники забрали у арестованных кинжалы и заплечные мешки.
– Проходите, – велел старший стражник.
Жеглыш шагнул в сторону и кивком показал арестованным, что дальше им нужно идти уже без сопровождения мышкетёров. Атыш, Портыш и Арамыш вышли вперёд.
Один из стоявших стражников отставил алебарду и снял со стены факел.
– Следуйте за мной, – сиплым голосом проговорил он.
Трёх мышкетёров повели в глубь крепости по узким и тёмным коридорам. Впереди них шагал стражник с факелом, чтобы показывать дорогу, а сзади сопровождали ещё двое с алебардами. Длинный и извилистый коридор привёл их к лестнице. Сиплый стражник начал подниматься, а Атыш, шедший сразу за ним, чуть не споткнулся и немного замешкался.
Стражник обернулся и осветил факелом ступени, стёртые ногами сотен арестантов и их тюремщиков.
– Пошевеливайтесь, – проговорил стражник сиплым голосом.
По лестнице они поднялись на второй этаж и остановились перед крепкой низкой дверью. Стражник с факелом вытащил большую связку ключей, на удивление быстро нашёл нужный ключ, с лязгом отпер дверь и отворил её.
– Заходите, – просипел стражник.
Атыш, Портыш и Арамыш шагнули в темноту за дверью, и в нос сразу ударил запах сырости и затхлости. Дверь за друзьями тут же захлопнулась, и ключ с лязгом повернулся в замке.
– А когда ужин? – поинтересовался Портыш.
Но ему никто не ответил. За дверью послышались уходящие шаги тюремщиков.
Когда глаза привыкли к темноте, Атыш разглядел, куда их поместили. Это была небольшая камера с зарешечённым окошком у самого потолка. В углу лежала куча старой соломы, которая, вероятно, должна была служить постелью.
– Вот мы и вернулись на родину, – вздохнул Атыш.
– Но за что нас упекли в темницу? – поинтересовался Портыш.
– Не знаю, – вздохнул Арамыш.
– Но ты должен догадаться, ты же среди нас самый умный!
– У каждого, даже очень большого ума есть свои границы, – пожал плечами Арамыш и зевнул. – Я полагаю, нас арестовали по ошибке. Утром всё выяснится, и нас отпустят.
Он уселся на куче соломы и прислонился спиной к стене, давая понять, что намерен спать. Атыш и Портыш устроились рядом, поскольку ничего другого не оставалось.
– Как можно спокойно спать, когда мы в таком ужасном положении, – проворчал Портыш.
Друзья расположились поудобнее, насколько это было возможно на куче соломы. Портыш, несмотря на своё недовольство, захрапел первым. Атыш же долго не мог заснуть, хотя сильно устал после всех злоключений. Небо за окном уже начало светлеть, когда он, наконец, забылся тяжёлым сном.
Утром друзей разбудил лязг замка. Вошедшие стражники оставили прямо на полу три жестяные тарелки и вышли, прежде чем арестанты успели у них что-либо спросить.
– А вот и завтрак! – обрадовался Портыш.
Он первым подскочил к тарелкам и разочарованно скривил лицо. Атыш и Арамыш тоже подошли и увидели, что на завтрак им подали какой-то суп и кусок чёрного хлеба. Портыш взял себе одну тарелку, с сомнением попробовал суп и откусил хлеб.
– Тысяча лягушек! – возмущённо заявил он. – Это не завтрак, это настоящая отрава!
Портыш вскочил и яростно забарабанил кулаками по дубовой двери. Атыш и Арамыш взяли по тарелке и тоже попробовали принесённую еду. Суп оказался холодным и довольно жиденьким, а хлеб – очень чёрствым. Но с голоду выбирать не приходилось, и Атыш обмакнул хлеб в суп и начал есть.
Громким лязгом в двери открылось маленькое оконце, в котором показалось лицо стражника. От неожиданности Портыш даже перестал стучать.
– Чего шумишь? – спросил недовольный голос.
– Я не собираюсь есть эту отраву! – заявил Портыш.
– Имеешь на это полное право, – ответил стражник. – Никто тебя не заставляет.
– Подайте мне другой завтрак!
– Не положено! А будешь шуметь – загремишь в тёмную камеру.
Оконце в двери захлопнулось.
– Если ты не будешь, я могу съесть твою порцию, – сказал Атыш.
– Ещё чего! – сказал Портыш.
Он вернулся к своей тарелке и в три приёма проглотил весь свой завтрак.
– Мало того, что это не вкусно, так ещё и мало! – пожаловался Портыш.
– Так это же тебе не таверна, а темница, – сказал Арамыш.
– Когда уже нас отпустят?
– Скоро нас должны вызвать на допрос.
И в самом деле, едва друзья успели покончить со своим скудным завтраком, как вдруг лязгнул замок. Дверь отворилась, и в камеру вошли двое стражников с алебардами.
– Кто из вас Атыш? – спросил первый тюремщик.
Атыш поднялся.
– Следуй за нами на допрос! – велел тюремщик.
Атыш переглянулся с товарищами и вслед за стражниками вышел из камеры. Его привели в кабинет на первом этаже крепости, в котором за столом восседал седой мышь-старик в фиолетовом дублете и что-то прилежно писал.
– Присаживайся, – сказал старик, даже не подняв головы.
Атыш уселся на стул, стоявший на некотором отдалении от стола. Сзади него встали стражники.
– Твоё имя? – спросил старик, так же не поднимая головы и не переставая писать.
Атыш растерянно оглянулся на тюремщиков.
– Но меня же привели… – начал он говорить.
– Отвечай, когда тебя спрашивают, – резко прервал его один из тюремщиков.
– Моё имя – Атыш, – сказал Атыш.
– Желаешь ли сказать что-нибудь в своё оправдание? – спросил старик.
– Но я даже не знаю, в чём меня обвиняют! – воскликнул Атыш, поражённый до глубины души.
– То есть, ты не признаёшь своей вины?
– Конечно, не признаю!
Старик кивнул и некоторое время что-то усердно записывал.
– Уведите, – сказал он потом. – И приведите Портыша.
– И это всё? – оторопел Атыш. – Но в чём меня обвиняют?
Но старик не обратил на его слова никакого внимания. Тюремщики шагнули к Атышу, и тому ничего не оставалось, как последовать за ними. Его привели обратно в камеру и увели на допрос Портыша.
– Что тебе сказали? – спросил Арамыш.
– Ничего.
– Ничего? Как это ничего?
– Там сидел какой-то мышь-старик, который всего лишь попросил меня назвать своё имя и осведомился, не желаю ли я сказать что-нибудь в своё оправдание.
– И это всё?
– Всё.
– Но в чём нас обвиняют?
– Не знаю, – пожал плечами Атыш. – Но я ответил, что не признаю никакой вины.
И он удручённо опустился на кучу соломы.
– Не нравится мне всё это, – пробормотал Арамыш.
За дверью послышались какие-то крики. Атыш прислушался и узнал громкий голос Портыша.
– Крючкотвор! – кричал здоровяк. – Бумагомарака! Мерзкая лягушка!
– Кажется, Портышу тоже ничего не удалось выяснить, – заметил Атыш.
– Попробую-ка я сделать признание, – сказал Арамыш.
– Какое признание? В чём признание? – удивился Атыш.
– Вот заодно и попробую выведать, в чём нас обвиняют.
Дверь открылась, и тюремщики втолкнули в камеру рассерженного Портыша.
– Угомонись! – тяжело дыша, проговорил один из стражников. – Иначе будет только хуже!
Тюремщики увели на допрос Арамыша, и Атыш повернулся к Портышу.
– Что тебе сказал старик?
– Ничего не сказал! – возмущённо ответил Портыш.
– Он спросил, как тебя зовут, и поинтересовался, не желаешь ли ты сказать что-нибудь в своё оправдание?
Портыш хмуро кивнул и стал с сердитым видом прохаживаться взад-вперёд по камере.
– Этот старый крючкотвор и бумагомарака даже ни разу не взглянул на меня! – добавил здоровяк.
Друзья некоторое время помолчали. Атыш сидел на куче соломы и мрачно смотрел на серую стену. Портыш всё никак не мог успокоиться и продолжал мерить камеру шагами. Внезапно он остановился и повернулся к Атышу.
– Что-то Арамыш задержался, – заметил здоровяк.
– Он хотел попробовать что-нибудь выяснить.
– У Арамыша голова соображает как надо! У него обязательно должно получиться!
Портыш довольно потёр руки в предвкушении и снова начал ходить по камере, но уже не от злости, а от нетерпения. Наконец, в коридоре послышались долгожданные шаги. Атыш вскочил с места, а Портыш остановил своё хождение.
