М. П. Астапенко
История Донского края
45. Среди долин и гор Кавказа…
(участие донских казаков в Персидском походе 1796 года)
Подходило к концу блистательное царствование Екатерины Великой, шел 1796 год – последний год ее жизни и, одновременно, год, когда российские войска совершили свой последний поход в эпоху великой императрицы Екатерины.
Весной 1795 года сильная иранская армия Ага-Мохаммед-хана вторглась в закавказские княжества, осадив столицу Карабахского ханства город Шушу. Но защитники города сумели отбиться, нанеся персам чувствительный урон. Бросив Шушу, персидский владыка повернул на Тифлис.
Двенадцатого сентября в кровопролитном бою Ага Мохаммед разгромил войска грузинского царя Ираклия, захватил и подверг опустошительному разгрому Тифлис. Тысячи жителей грузинской столицы были убиты или уведены в плен; воды Куры полнились от многочисленных трупов мужчин, женщин и детей несчастного города. Царь Ираклий обратился к единоверной России за помощью…
Выполняя свои обязательства по Георгиевскому трактату 1783 года, Екатерина Вторая велела сформировать сильный экспедиционный корпус с целью оказания необходимой помощи Грузии. Влились в корпус и донские казачьи полки, которые возглавили генералы Матвей Платов и Андриан Денисов. Походным атаманом донцов стал Платов. Во главе тридцатитысячного корпуса императрица поставила 24-летнего генерал-поручика графа Валериана Александровича Зубова, брата своего фаворита Платона Зубова.
18 апреля 1796 года российский корпус выступил из Кизляра, намереваясь через Дагестан пройти в азербайджанские провинции Ирана, чтобы защитить грузинские владения и силой оружия заставить Ага Мохаммеда уважать суверенитет и целостность Грузии.
Казачьи полки Платова в это время двигались через Тарки и Буйнакск, направляясь к Дербенту на соединение с основными силами русского корпуса. Второго мая казаки показались у Дербента, где уже разворачивались для осады города регулярные полки русской армии.
Дербент, располагавшийся на высоком холме, казался грозным и неприступным. Это впечатление усиливали крепкие зубчатые каменные стены с мощными угловыми башнями. Имелись еще внутренние крепостные стены, делившие город на три части и усиливавшие его оборонительные возможности. Сильный гарнизон во главе с восемнадцатилетним Ших Али Дербентским решительным отказом ответил на предложение Зубова сдать город на почетных условиях. Тогда россияне приступили к осадным работам, разворачивая свою осадную артиллерию.
Вблизи Дербента в отряд Платова влились восемь казачьих сотен, которыми командовал генерал-майор Иван Савельев, много лет проведший на пограничной терской линии и раньше всех подошедший с подвижными казачьими отрядами к Дербенту.
Девятого мая, на рассвете, русская артиллерия открыла губительный огонь по крепости. Противник слабо отвечал… На следующий день в результате ожесточенного и напористого штурма город был захвачен русскими[237]. В бою отличились и донские казаки, которые участвовали и в блокировании всех подъездных путей к крепости, а также в фронтальной атаке. Тринадцатого мая русские войска торжественным маршем вступили в город, казачьи отряды заняли цитадель Дербента.
За взятие этого важного стратегического пункта граф Зубов получил орден Святого Георгия 2 степени и алмазные знаки Андрея Первозванного. Казачий генерал Иван Савельев был пожалован Аннинской лентой, а всем казакам раздали по одному рублю – немалые по тем временам деньги.
После двухнедельного отдыха в Дербенте корпус двинулся к городу Куба. Впереди шли казаки генерала Платова, которые первыми из россиян перешли на конях клокочущую и ревущую горную реку Самур.
Падение такой сильной крепости, как Дербент, принесло русским добрые плоды: узнав об этом, 15 июня без боя сдались русским войскам сильные крепости Куба и Баку. Вскоре пали Гянджа и Хамалаки. Русский корпус двинулся в глубь иранской территории. Однако поход становился для казаков, солдат и офицеров все трудней и трудней. Громады гор создавали непривычную для «сынов степей донских» обстановку. Постоянные и неожиданные нападения упорных и неутомимых горцев и персидской конницы заставляли казаков все время быть начеку. Особенно досаждал донцам дерзкий Мустафа-хан Ширванский, всегда нападавший неожиданно и быстро скрывавшийся с места боя. Походный атаман Платов приказал своим казакам во что бы то ни стало поймать Мустафу Ширванского. Несколько раз донцы почти держали его в руках, но каждый раз этому умелому воину удавалось ускользать от казаков. Поймать везучего Мустафу позже посчастливилось только Алексею Петровичу Ермолову, который в этом походе в чине капитана артиллерии командовал батареей.
Среди военных будней и походных невзгод у донцов иногда выпадали свободные часы, и тогда походный атаман вел своих казаков охотиться на кабанов, которые в изрядном количестве водились в долинах. Однажды сам Платов едва не погиб на такой охоте, когда громадный вепрь со страшной скоростью устремился на него. Спас походного атамана его сотоварищ Андриан Денисов, метким выстрелом уложив гигантского кабана. У костра, где готовилось жаркое из убитого зверя, казаки, взбодрившись добрым вином, пели только что сложенную. О походе на персов песню:
На заре то было все на зорюшке,
На белой заре на утренней,
На закате было месяца ясного,
На восходе было солнца красного,
Проявились у нас вести новые,
Вести новые, грузинские.
Растворялись горы крутые,
Круты горы Кавказские,
Засверкали пики вострые,
Пики вострые казацкие.
Как пошли войска российские
На того шаха персидского[238].
Русские войска с упорными боями продвигались на юг. В один из серых ноябрьских дней 1796 года передовые конные сотни Платова вышли к селению Джевата, стоявшему в месте слияния Аракса и Куры. Валериан Зубов планировал построить здесь небольшую крепость и, перезимовав в ней, ранней весной возобновить дальнейшие наступательные операции.
Развернулись большие строительные работы, и вскоре здесь возник небольшой городок, куда торговать приезжали купцы из окрестных народов, пригоняя стада скота. Казаки вели разведку, обшаривая просторы Муганской степи, доходя до Гиляна.
Успех русского экспедиционного корпуса был налицо: за сравнительно короткий срок россияне заняли Дербентское, Кубинское, Бакинское, Казикумыкское, Ширванское и Карабахское ханства; в их руках оказался весь берег Каспия от устья Терека до устья Куры. Азербайджан лежал перед русскими войсками незащищенным, путь на Тегеран был открыт. Указом императрицы Валериана Зубова назначили наместником Кавказа. Казалось, еще немного и россиян ждет полная победа. Но смерть Екатерины Второй 6 ноября 1796 года и вступление на российский престол Павла Первого, ненавидевшего братьев Зубовых и все екатерининское, прервали победоносный поход.
В декабре 1796 года русские войска получили приказ уйти из Закавказья. Персидский поход завершился, казаки вернулись на берега родного Дона. За подвиги, свершенные в этом походе, многие донцы были награждены орденами и медалями, повышены в чинах. Походный атаман Матвей Платов получил орден Святого Владимира 2 степени и уникальную саблю с алмазами «за храбрость»[239]. Выставленная в экспозиции Новочеркасского музея истории донского казачества, она напоминает нам о той малоизвестной, но славной странице в боевой летописи донского казачества.
46. И Альпы не преграда для донцов. 1799 г.
(участие донцов в Итальянском и Швейцарском походах А. В. Суворова)
Подходил к концу восемнадцатый век, вознесший Россию на значительные высоты в европейской политике. Внушительным и громким аккордом боевых успехов России в войнах восемнадцатого столетия явились Итальянский и Швейцарский походы Александра Суворова, в которых с отличием участвовали донские казаки.
…С приходом к власти во Франции Наполеона Бонапарта оборонительные войны, которые вела эта страна, превратились в захватнические. Россия, имея общие политические интересы с Англией и Австрией, согласилась нанести удар по французским войскам, находившимся в Северной Италии. Во главе союзных русско-австрийских войск был поставлен фельдмаршал Александр Суворов. Восемь казачьих полков, которыми командовали Поздеев, Молчанов, Греков, Сычов, Семерников, Туроверов, Денисов под общим начальством походного атамана генерал-майора Андриана Денисова приняли в этом тяжелейшем походе деятельное участие.
9 апреля 1799 года в итальянском городке Валеджио Суворов распределил казачьи полки по колоннам армии, приказав им следовать в авангарде. Предвидя будущие сражения с прекрасно подготовленными французскими войсками и разрабатывая тактику действий. Суворов писал в приказе относительно использования донцов: «Казаки должны всегда держаться кавалерией; их быстрота довершает победу. И как только неприятель сбит, то ни один человек не спасется… В боевом порядке казаки собираются строиться, смотря по местности, малыми или крупными частями, или позади линий, или по флангам. Как только неприятельская линия сбита, казаки по своей быстроте отлично преследуют и в особенности забирают пленных»[240].
Два дня спустя союзники захватили город Брешиа. В сражении за него отличились казаки полковника Поздеева. Победоносным маршем россияне двинулись по северным областям Италии, везде встречаемые с восторгом, как освободители от оккупантов-французов. Впереди шли вездесущие казаки.
Двадцать четвертого апреля казачьи полки под общим командованием Андриана Денисова столкнулись с пятитысячным отрядом французов. Упорный бой и напористость казаков заставили французов отойти. Преследуя неприятеля, донцы достигли города Бергамо. «Французы не подумали оглянуться, – писал генерал Денисов, – скорым маршем пролетели они через весь город и без памяти выскочили из оного». Казаки заняли Бергамо и остановились в нем, известив об этом Суворова. Радостный прискакал фельдмаршал в город, сердечно благодарил всех участников сражения. Наутро в Бергамо тяжелой уверенной поступью вошла регулярная пехота князя Петра Багратиона. Соединившись с казаками Денисова, Багратион продолжил стремительное преследование французов, отступавших к городу Лекко.
В конце апреля 1799 года Суворов начал операции по прорыву обороны противника на реке Адде. В эти напряженные дни казачьи разведывательные отряды беспрерывно сновали по всей линии французской обороны, выискивая ее слабые места и захватывая столь нужных Суворову пленных.
29 апреля 1799 года средняя колонна русских войск, состоящая из двух дивизий и нескольких казачьих сотен, в полном порядке переправилась через реку Адду у города Треццо. Атаку помогла развить следовавшая за ними колонна под командованием генерала Отта, в составе которой находились сильные казачьи полки Денисова, Грекова и Молчанова. Французы быстро ввели в сражение сильные резервы, и бой закипел с новой силой. В результате кровопролитной схватки русским удалось потеснить французов, которые потеряв две тысячи убитыми и свыше трех тысяч бойцов ранеными, отступили в сторону Милана. Донские казаки, находившиеся на острие атаки, едва не захватили в плен французского главнокомандующего генерала Моро.
До утра войска отдыхали прямо на поле недавнего сражения, а на рассвете в сторону Милана отправилась сильная партия казаков-разведчиков, беспрепятствеено дошедшая до города и встреченная здесь цветами и энтузиазмом его жителей. Здесь опять подтвердилось высказывание Андриана Денисова, что «любопытство иностранных людей видеть казаков велико»[241]. Вскоре к городу подошли основные казачьи силы во главе с Денисовым; завязались переговоры, которые вел сам Денисов, владевший французским языком. «Сказал я господину президенту города учтиво, но с тоном повелителя, – вспоминал Денисов, – что имею приказание занять город Милан и его прошу повелеть жителям, дабы при сем случае соблюдали тишину и дружелюбие»[242]. Однако французы и не думали сдаваться. Укрепившись в цитадели, они открыли ружейный огонь, в результате которого два казачьих офицера и восемь казаков получили ранения. Пришлось спешиться и залечь. Прибывшая вскоре русская артиллерия двумя плотными залпами убедила французов в бесполезности сопротивления: гарнизон цитадели сложил оружие. Казачьи полки двинулись дальше.
В рапортах Суворова этого периода императору Павлу I отмечено: «…Походный атаман Денисов с полком своего имени разные с неприятелем шермицели имел, в которых всегда имел успех… 5 числа мая… получено известие, что неприятель поспешно переправляется от Александрии на сю сторону Танара: намерение противника было с 8000 человек идти для отобрания назад Тортоны. Армия туда обратилась. Уже 6000 французов переправились, как вдруг они были атакованы, сломлены и пустились бежать. Один его целый гусарский эскадрон сколот казаками Молчанова, в других трех нападениях казаки под предводительством походного атамана, а особливо, полк Грекова, низвергли более двухсот человек. Много раз кавалерия рубила и поражала с казаками части французской пехоты и, прогнавши к реке Танаро, паки Молчанова полк отрезал одну полубригаду; сия бросилась в воду, где ее до 500 человек затонуло, а 78, бросив оружие, сдались»[243].
Так воевали донские казаки в Италии…
Четырнадцатого мая сдалась Александрия, через день пал Турин. Оценивая итоги этих боев и побед, Суворов писал в донесении императору: «Войсковой атаман Денисов, також армии полковник Греков заслуживают с прочими донскими полковниками вашего… высокомонаршего внимания»[244].
Встревоженное неблагоприятным развитием событий, французское командование решило организовать мощное контрнаступление, нанеся сокрушительные удары армиями генералов Моро и Макдональда одновременно по русским и австрийским дивизиям. Но дальновидный Суворов, предугадав намерения противника, сам решил атаковать и бить французов раздельно. Первый удар решено было нанести по армии Макдональда, занимавшей позиции между реками Тидоне и Треббия. В приказе по армии Суворов писал: «Неприятельскую армию взять в полон. …Казаки колоть будут, но жестоко бы слушали, когда французы кричать будут «пардон». …Казакам, коим удобно, испортить на реке Тарро мост и тем зачать отчаяние. С пленными быть милосерду. Их генералов, особливо казаки и прочие, примечают по кучкам около них; кричать «пардон», а ежели не сдаются, убивают»[245].
Сражение началось 4 июня на реке Тидоне. Французы атаковали колонну генерала Отта, которая под напором превосходящих сил начала медленно отходить. В этот нелегкий момент казачьи полки Грекова и Поздеева неожиданно для французов ударили по их левому флангу. Противник приостановил движение и начал перегруппировку сил, но вступивший в дело пехотный полк Горчакова заставил французов начать отход. Перешедшие в общее наступление россияне потеснили неприятеля до реки Треббии, где Макдональду ценой огромных усилий удалось закрепиться.
7 июня пехота генерала Багратина и кавалерия астрийского генерала Карачая, подкрепленная казачьими полками Грекова и Поздеева, атаковали семитысячный корпус французов, стоявший на левом фланге армии Макдональда. Вторая колонна союзников во главе с генералом Ферстером, имея в авангарде казачий полк Молчанова, атаковала центр противника. По правому флангу ударила третья колонна союзников, где находился казачий полк Семерникова. Враг отступил. Ночь на время прервала сражение.
Наутро французы начали атаку. Первыми неприятеля встретили молодцы князя Петра Багратиона и казачьи полки Грекова и Поздеева, затем и вся армия союзников втянулась в сражение. Три раза французы возобновляли атаку, но всякий раз откатывались за Треббию. Потеряв шесть тысяч убитыми и двенадцать тысяч пленными, Макдональд девятого июня оставил свои позиции.
…До 4 августа русские не встречали больше крупных сил неприятеля; их действия сводились, в основном, к очистке крепостей от гарнизонов французов. 4 августа 1799 года Суворов разгромил сильную армию французов во главе с талантливым генералом Жубером в сражении при Нови. Французский главнокомандующий пал в битве, пытаясь всеми силами предотвратить разгром своих войск. В сражении, кроме регулярных полков армии, отличились казаки Андриана Денисова, который за отличия в этом сражении получил орден Святой Анны 2 степени. В наградном листе Денисова говорилось: «Храбрость, Вами оказанная при поражении неприятеля при Нови, где Вы с Вашим полком вспомоществовали истреблению неприятеля, приобретает Вам монаршее благоволение, во изволение которого жалуем Вам знак ордена Святой Анны 2 класса»[246].
Победой при Нови завершилась Итальянская кампания Суворова. Северная Италия была очищена от неприятеля, и теперь русская армия становилась ненужной австрийцам в этом регионе. Высший придворный военный совет Австрии – «Гофкригсрат» – во главе с бароном Тугутом объявил главным театром военных действий Швейцарию, где засели сильные французские гарнизоны. Суворов получил приказ Тугута перебазировать туда русскую армию.
…Осень 1799 года. У подножия Швейцарских Альп наблюдалось необычное для этого времени года оживление: то русская армия во главе с Суворовым готовилась преодолеть высочайшие горы Западной Европы после победоносного завершения Итальянского похода.
Моросил легкий сентябрьский дождик, сильные порывы ветра рвали полы фельдмаршальской палатки, в которой изможденный походом Суворов диктовал расторопному писарю свой приказ о порядке следования армии. «Впереди колонны идут донские казаки, – расхаживая по своему обыкновению по палатке, диктовал фельдмаршал. – Затем следует пехота, далее казацкие лошади с провиантом и мулы. Все сие прикрывается батальоном пехоты и сотней казаков, коих надлежит распределить спереди, в средине и сзади. При вступлении в теснину казаки, находящиеся в голове колонны, замыкают ее»[247].
У подножия Альп Александр Васильевич узнал, что ни обещанных австрийцами мулов, ни продовольствия не приготовлено. Пришлось использовать казачьих лошадей. Участник похода капитан Грязев вспоминал, что «казаки были разосланы по окрестностям для сбора вьючных приспособлений; войска устраивали вьюки; днем и ночью кипела необыкновенная деятельность. Наконец, к десятому сентября все было окончено»[248].
В тот же день русская армия начала беспримерный переход через Альпы. Со времен великого карфагенянина Ганнибала никто не рискнул пойти этим опасным путем, да еще осенью! Суворов решился. Позади оставалась солнечная Италия, куда россияне явились освободителями от французов, там, на ее равнинах, остались дни громких побед. А теперь, в результате предательской политики союзничков-австрийцев, русская армия вынуждена была отступать. «Спасите честь армии и России!» – умолял Суворова император Павел Первый…
…Трудности начались с первых же дней похода. «Войско переходило через цепи страшных гор, – писал Суворов в одном из донесений императору Павлу. – На каждом шагу в сем царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверстые и поглотить готовые гробы смерти; дремучие мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, льющие дожди и густой туман облаков при шумных водопадах с каменьями, с вершин низвергающихся, увеличивали сей трепет»[249].
Впереди армии на выносливых, ко всему привыкших лошадках шли казачьи разъезды походного атамана Денисова, которого Суворов ласково величал «Карпычем». У перевала Сен-Готард остановились: казачья разведка доложила, что здесь укрепились французы с горной артиллерией, и пути далее нет.
– Вперед, на штурм! – после анализа сложившейся ситуации, скомандовал Суворов, и русская пехота и казаки ринулись в атаку. Загремели выстрелы, пороховой дым окутал перевал, гулкое эхо прокатилось по ущельям, грянуло русское «ура!» Успех боя довершили штыки регулярной пехоты и казачьи сабли. Французы были сбиты с укрепленных позиций, русские прорвались через обледенелый перевал к реке Рейсе.
Здесь русскую армию ждала новая преграда. Атаман Денисов доложил Суворову, что через ущелье, где бились в горной теснине холодные воды Рейсы, имелся старинный каменный мосток, середина которого была разрушена французскими саперами. Но поблизости располагался деревянный сарай, разобрав который можно было заделать злополучный пролом на каменном мосту.
На рассвете следующего дня россияне начали атаку Чертова моста. Быстро разобрав бревенчатый сарай, под убийственным огнем французских пушек, стрелявших картечью, смельчаки прорвались к середине моста и, шарфами связав бревна, заделали пролом. Следующая волна атакующей пехоты и казаков с криками «ура!» прорвалась к укрепленнмы позициям французов. Русский штык довершил дело… Когда осеннее солнце неуверенно выглянуло из-за снежных гор, бой завершился. Русские оказали помощь раненым, пересчитали пленных. А казачья разведка уже двинулась по узкой горной тропе вперед к селению Альтдорф, которое и было занято пятнадцатого сентября.
Вечером, греясь у костра и зябко кутаясь в старый «родительский» плащ, Александр Васильевич искал на австрийских картах, присланных из Гофкригсрата, выход из горных теснин. Сильные порывы горного ветра трепали лоскут карты, шевелили седые волосы старого фельдмаршала, искавшего и не находившего заветного выхода. От нехватки дров костер еле горел, и донские казаки, укоротив древка своих длинных пик, подбросили в костер дров. Веселое пламя жадно принялось за трапезу, согревая полководца.
– Не понимаю! – поднял Суворов усталые глаза на атамана Денисова, только что доложившего о результатах казачьей разведки дороги. – На цесарских картах от Альтдорфа до Швица показана широкая дорога, а твои, Карпыч, казаки говорят, что тут имеется лишь горная тропка, по коей ходят только горные козлы. Так?
– Сущая правда, ваше высокопревосходительство! – подтвердил Денисов.
– Измена! Цесарская измена! – вскричал Суворов, нервно забегав по палатке. – Сим венским пакостникам давно хочется погубить российскую армию, но мы назло им прорвемся, не будь мы русские!
И, уже успокоившись, стал подробно расспрашивать Денисова о результатах казачьей разведки.
Пасмурным туманным осенним утром русская армия, изможденная и обессиленная, снова выступила в путь. Шли по обледенелой тропе, таща на руках пушки, больных, раненых, провиант и продовольствие. Двигались медленно: за двенадцать часов пути с трудом одолели шестнадцать километров. Суворов, больной и изможденный, в плаще и треугольной шляпе с отогнутыми полями, ехал на белой казачьей лошади. Два крепкотелых донца, нарочно приставленные к «Великому» атаманом Денисовым, поддерживали его с боков. Суворов ворчал, силился вырваться, крича: «Пустите меня, пустите, я сам пойду!» Но казаки молча делали свое дело, а иногда хладнокровно отвечали: «Сиди!», и Суворов повиновался…
По самому краю зияющей пропасти, ориентируясь по виднеющемуся впереди пику Рошток, русские добрались до Швица. Казаки в этом переходе, как отмечал Суворов, «много споспешествовали… они открывали рассеянного неприятеля в выгодных его местах, мнящего на некоторое время удержаться, купно с пехотными били и брали в плен»[250].
– Узнайте, – приказал Суворов дежурному офицеру, – нет ли известий от генерала Римского-Корсакова.
Через некоторое время ему доложили, что корпус русских войск во главе с Римским-Корсаковым, на соединение с которым торопился Суворов, был разбит у Цюриха превосходящими силами французского генерала Массена. Это означало, что путь на Цюрих, более простой и удобный, закрыт. Армия Суворова, изможденная до крайности, попала в западню и должна была, по расчетам французов, неминуемо погибнуть от голода и холода.
В ту ночь Александр Васильевич не сомкнул глаз, пытаясь найти выход изтяжелейшего положения, в которое попала русская армия. Наутро войскам был объявлен приказ: «Армия двигается на Гларус, а потом на доселе не проходимый хребет Паникс. Донским казакам быть впереди!»
Снова зарядил мелкий дождь, холодный ветер остервенело рвал с уставших до крайности солдат и казаков остатки одежды. В развалившейся обуви, обернув ноги тряпками, русские упорно карабкались по узким тропкам, преодолевая горные утесы, часто питаясь одним лишь картофелем и повсюду днем и ночью сражаясь с засевшим в горах неприятелем.
Пасмурным днем 7 октября 1799 года передовые казачьи дозоры спустились в долину Рейна. За донцами скатились с гор и вся суворовская армия. Русский штык прорвался сквозь Альпы!
За подвиги, свершенные в Итальянском и Швейцарском походах, многие казаки были награждены орденами и медалями Российской империи, а Войско Донское в целом получило похвальную грамоту и белое знамя с вышитой надписью «Верноподданному Войску Донскому за оказанные заслуги в продолжении кампании против французов в 1799 году».
…Более двухсот лет минуло с той поры, многое забылось, но память о героическом альпийском переходе суворовских «чудо-богатырей» не исчезла в горниле всепоглощающего времени. Величественные лики героев Итальянского и Швейцарского походов глядят на нас с картин лучших музеев России. На картах мира можно найти пунктир, проходящий сквозь толщу Швецарских Альп и надпись на нем: «Путь Суворова в 1799 году». А швейцарцы доселе устраивают памятные встречи на местах стоянок и захоронений суворовских солдат, павших в далеком 1799 году. Склоним же и мы головы перед памятью наших славных предков, некогда проделавших героический путь сквозь неприступные Альпы. Они сражались за свободу и независимость итальянцев, но помнили о величии и славе России… Хвала им!..
