М. П. Астапенко
История Донского края
Глава 5
«Недаром славою столетий покрыты Дона знамена…»
(боевые подвиги донцов в войнах России XVIII века)
Для донского казака защита своей Родины, своего Отечества всегда являлась не просто священным долгом, который он готов был беспрекословно выполнить, но это являлось непреодолимым влечением сердца, порывом любви, который он взращивал с младых лет, который не мог остановить в себе. Во все времена донцы грудью вставали на защиту Отечества, поднялись они и в восемнадцатом столетии.
32. В годы «свейской» войны. 1700–1721 гг.
XVIII век начался нелегкой для России войной с сильной и агрессивной Швецией. В ноябрьском сражении 1700 года под Нарвой, неудачном для россиян, шведы захватили много пленных, в числе которых находилось и два десятка донских казаков. Уведенные неприятелем в пределы холодной и каменистой Финляндии, казаки больше не вернулись на берега милого тихого Дона, сложив на чужбине свои кости. Это были первые жертвы среди казаков, положенные на алтарь Отечества в войнах России XVIII столетия. Сколько их было потом, в неисчислимых сражениях, походах и стыках этого обильного войнами века, одному Богу известно…
Весной 1701 года в богатую Лифляндию Петр I направил сильный подвижной отряд Бориса Шереметева, в состав которого вошел казачий полк (430 человек) под командованием Максима Фролова, сына известного атамана Фрола Минаева. В этом походе донцы несли преимущественно сторожевую и разведывательную службу, действуя небольшими партиями.
В это время казачьи отряды можно было видеть на просторах Лифляндии, ходили они в Финляндию, сражались с неприятелем на Висле. Донцы находились и в составе личного конвоя Петра. Предание гласит, что при осаде россиянам Выборга неизвестный донской казак спас царя от гибели, заслонив его грудью от летящего шведского ядра[190].
Казаки вместе с русскими драгунами участвовали в разгроме войск шведского генерала Шлиппенбаха при Эренфесте, им же было поручено нападение на коммуникации противника на большом Рижском пути. Царь отметил успешное выполнение казаками поставленных задач, наградив многих из них и дав всем отпуск на родину в декабре 1703 года.
С января 1707 года донцы вновь активно участвуют в боевых действиях против шведов. В один из вьюжных январских дней этого года сильная конная группа казаков напала в Галиции на штаб-квартиру шведского короля Карла XII. Перебив почти весь караул короля, казаки едва не взяли в плен шведского повелителя, которого спас резвый конь, унесший его в снежную мглу.
В том же году казачьи отряды отличились в кровопролитном сражении под городом Калишем, четыре часа кряду сдерживая бешеный натиск драгун шведского генерала Реншильда[191].
Военная кампания 1708 года принесла новую славу донцам: они отличились в набеге на неприятельские тылы, в захвате пленных, часть из которых была доставлена в Санкт-Петербург. Накануне Полтавской битвы донские казаки ранили в ногу шведского короля Карла XII. Согласно «Гистории Свейской войны» шведский король, проверяя посты 16 июня 1709 года, вместе со свитой случайно наткнулся на группу сидевших у костра казаков. «Соскочив с коня, он застрелил одного казака и ускакал, но шальная пуля другого попала ему в ногу»[192]. Раненый Карл XII не смог полноценно руководить генеральным сражением под Полтавой, которое, как известно, завершилось разгромом его армии. Казаки, не участвовавшие в активной стадии Полтавской битвы, потом напористо и успешно преследовали разбитых шведов, приняв участие в пленении остатков армии Карла XII 30 июня 1709 года у Переволочны[193].
В следующем году две тысячи донцов участвовали в осаде и взятии Риги, в 1711 году – в неудачном для русских Прутском походе Петра I. Зато казаки отличились в разгроме турецкого десанта, высадившегося 22 июля этого же года недалеко от Таганрога.
Длительная и напряженная кампания 1712–1714 годов, в которой участвовали и отряды донских казаков, завершилась захватом Финляндии. Донцы отличились в ряде сражений этой кампании, особенно в бою при деревне Пелкиной 6 октября 1713 года[194]. Стремясь принудить ослабленных шведов к мирным переговорам, Петр I летом 1719 года планировал десантную операцию недалеко от Стокгольма. В июле этого года в окрестностях шведской столицы появились казачьи разъезды, вызвав панику среди горожан[195].
Изнурительная Северная война завершилась полной победой России, набиравшей военно-экономическую силу и мощь, с 1721 года называвшейся Российской империей, а Петр I – императором. Донские казаки, показавшие в сражениях этой тяжелейшей войны доблесть и мужество, получили серебряные медали с изображением Петра Великого и знаков ордена Андрея Первозванного; донские старшины были пожалованы специальными золотыми медалями и редкой работы серебряными ковшами с персональными жалованными надписями.
Войско Донское в целом было награждено царским знаменем, с государственным гербом посредине, окруженным гербами царств и княжеств, входивших в состав Российской империи. По краям знамени шла надпись: “Верным подданным Войску Донскому за оказанную их во время войны со шведами службу и для учиненного с короною шведского вечного мира”[196].
33. С Петром I в походе на персов. 1722 год
Победоносно завершив Северную войну со шведами, Петр I обратил свой взор на юг, на земли, лежавшие на западном побережье Каспийского моря. Здесь шел удобный торговый путь в Индию и Китай, столь необходимый российским купцам.
Опасаясь большой войны с Персией, русский император в конце июня 1722 г. писал русскому консулу в Персии Семену Аврамову: «Предлагай шаху, что мы идем к Шемахе не для войны с Персией, но для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали …Ежели они нам уступят …некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции, то мы готовы им помочь и очистить от всех их неприятелей… Ежели сего предложения не примут, то турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно и не желаем не только им, но себе оною владеть. Однако же, не имея с персами обязательств, за них вступиться не можем, но только по морю лежащие земли отберем, ибо турок тут допустить не можем»[197].
Персы не дали вразумительного ответа. И тогда, заручившись поддержкой картлийского царя Вахтанга VI и армянского католикоса Есаи, стремившихся освободиться от персидского господства и отразить турецкую агрессию, Петр I двинулся на Каспий.
С Дона для участия в этом походе по приказу императора вышли казачьи полки под командованием известных полковников Ивана Краснощекова и Данилы Ефремова. Проделав многоверстный путь, казаки в начале августа 1722 г. подошли к рентранжементу, построенному на берегу Аграханского залива, где сосредоточилась 22-тысячная русская армия и корабли Каспийской флотилии. Петр лично встретил Краснощекова, отдав под его команду всю калмыцкую конницу. 7 августа, разослав предварительно манифесты к окрестным народам с предложением мирного подчинения, Петр I с основными силами армии подошел к городу Тарки. У крепостных ворот императора ждал владетель города Адил-Гирей в окружении толпы придворных. Петр велел остановиться и выстроить гвардию, ожидая подхода к нему Адил-Гирея. Тот почтительно приблизился, с достоинством поклонился и заговорил на своем языке. Стоявший рядом с императором бывший молдавский господарь Кантемир перевел, что тарковский владетель и до сих пор верно служил России, а отныне вечно будет верен русскому государю. Петр довольно кивнул и сказал:
– За службу твою будешь ты содержан в моей милости! Служи верно России и впредь!
В этот момент из свиты Адил-Гирея выскользнули три богато одетых человека и, быстро подбежав к императору, рухнули на колени, что-то быстро бормоча. Толмачивший при Петре Кантемир перевел: «Государь, сия люди есть султан Махмуд Аксайский и два мелких владетеля. Они желают быть под покровительством вашего величества!» Петр, улыбнувшись, коротко бросил Кантемиру:
– Обнадежь их моей милостью!
Кантемир перевел, владетели еще раз много земно поклонились и быстро и умело удалились. Адил-Гирей, увидев вблизи карету императрицы Екатерины I, почтительно приблизился и поцеловал землю у ее ног. Когда формальности закончились, начался пир.
…Пробыв некоторое время в Тарках, Петр 16 августа выступил к Дербенту, пустив впереди армии донскую конницу.
Стояла жара. Теплые ветры, господствовавшие на западном побережье Каспия, изнуряли солдат. Лишь изредка налетали долгожданные шквалы прохладного морского ветра, приносившие кратковременное отдохновение. Несмотря на трудности похода, казаки Краснощекова упорно двигались вперед, собирая сведения о противнике и доставляя продовольствие и фураж. Они-то и обнаружили войска утемышского султана Махмуда, вышедшие навстречу русской армии. Петр послал к султану троих казаков с письмом, предлагая ему признать власть России. Казаков умертвили на глазах всей армии и императора. Разъяренный Петр тут же начал сражение, открытое казачьей конницей. Упорно дравшийся султан был разбит, а остатки его войска кинулись в разные стороны, спасаясь от полного уничтожения. Казаки и легкая регулярная кавалерия Петра бросилась преследовать сокрушенного неприятеля.
Возмущенный вероломством Махмуда, Петр I велел сжечь его столицу – городок Утемыш. Жестокий пример этот подействовал на соседних правителей, и 23 августа 1722 г. российские войска без боя вступили в Дербент. В версте от города русскому императору были вручены ключи от города.
Петр велел армии размещаться в городе и поджидать фураж и продовольствие, которые должны были доставить корабли Каспийской флотилии. Но погода не благоприятствовала русским, штормило, море покрылось многометровыми волнами, и долгожданные корабли не появлялись. Император нервничал, писал письма, требуя скорейшей доставки провианта.
Походный атаман Краснощеков с казаками находился некоторое время под Дербентом, ожидая приказаний Петра I. Позже народная поэзия откликнулась на этот эпизод в биографии знаменитого казачьего атамана песней «Краснощеков под Дербентом»:
За славною за реченькой Низовою,
За высокою горою снеговою,
Под крепким городом Дербентом
За высокою каменной стеною,
Стояла царя белого армеюшка,
Как восплачется атаманушка,
Наш батюшка Иван Матвеевич,
Его сотнички, полковнички утешают
И хорунжие с есаулами ублажают:
«Ты не плачь; не тужи, Иван Матвеевич!»
Не златая трубонька вострубила,
Не серебряная возговорила,
Говорил атаманушка Иван Матвеевич:
«Глупые, неразумные мои старшинушки!
Как мне, Ивану Матвеевичу, не тужить,
Как мне, Краснощекову, не плакать?
Какая наша казачья верная служба,
Что последний солдат казаков старшина
Нас в глаза ругает.
Напишу я самому царю донесение…»
Дни шли один за другим, знойные, тревожные, похожие друг на друга. Император слегка занемог и несколько дней не выходил к солдатам. Ему доложили неприятные вести: близ Дербента отчаянные горцы напали на русский конный отряд, изрядно потрепав его. Этот успех окрылил горские народы. Весь Дагестан пришел в движение, грозя опасным бунтом. Петр, обмогшись от болезни, вызвал к себе атамана Краснощекова.
– Матвеич! – прямо глядя в глаза атаману, негромко проговорил царь. – Пойдешь со своими казаками и калмыками в Утемышскую и Хайтацкую земли, надобно усмирить Усмея, иначе поднимется весь Дагестан!
– Сполню, государь! – склонил могучую голову атаман.
Подняв казачьи и калмыцкие конные отряды, Краснощеков стремительно углубился в земли Усмея и Махмуда…
Пять дней после этого носился атаман с отрядом казаков и калмыков по владениям враждебных России князей. Пять дней не знали отдыха казаки и пощады горцы. 30 сентября, разорив основные селения и стоянки Махмуда и Усмея, казачья конница вернулась в русский лагерь. С собой казаки привели 350 пленных и пригнали 11 тысяч голов рогатого скота. Дагестан присмирел…
…Осень разыгралась в полную силу и мощь, зарядили почти беспрерывные холодные дожди. Ветер, все время дувший с Каспия, усилил и без того пронизывающие тела и души холода. Верные спутницы холода и слякоти – болезни – не замедлили распространиться среди солдат. Ропот, сначала тайный, а потом и явный, все чаще долетал до ушей императора. Не дождавшись кораблей с провиантом, Петр велел отвести армию в Астрахань. В Дербенте и в крепости Святого Креста, заложенной на месте ответвления реки Аграхани от Сулака, император оставил сильные гарнизоны.
На Дон, в родные станицы были отпущены донские казаки.
На следующий год русские войска под командованием генерала М. А. Матюшина возобновили военные действия, заняли Баку и другие города Каспийского побережья. По условиям Петербургского договора, подписанного 12 сентября 1723 г., к России отошли Дербент, Баку, провинции Ширван, Мазендаран, Астрабад.
За боевые подвиги, свершенные в этом походе, донские полковники были жалованы царскими грамотами и портретами императора с алмазами. Войско же Донское в целом получило в 1733 (уже в царствование Анны Иоанновны) белое знамя с государственным гербом и надписью: «Верным подданным Войску Донскому за оказанную их службу во время войны с персами».
34. В боях против турок. 1735–1739 гг.
В 1735 г. грянула война России с Османской империей. Русское правительство стремилось в этой войне возвратить утраченное после неудачного Прутского похода 1711 г. и утвердиться в Крыму, откуда на Русь ежегодно совершались грабительские походы. Один из таких набегов татар на Украину вызвал резкий протест русского правительства Турции. Несмотря на заверения последней, что крымцы действуют без ее ведома, Россия без формального объявления войны начала военные действия против Османской империи. Дон и донские казаки сразу же попали в орбиту войны, выставив на поля сражений 12 тыс. «доброконных и вооруженных» всадников.
Осенью 1735 г. русское командование планировало осаду и штурм турецкого Азова силами войск под командованием генерала Вейсбаха. С этой целью на Дон, в крепость Святой Анны, стягивалась осадная артиллерия, свозились боеприпасы и продовольствие. Донской наказной атаман Иван Фролов получил указ императрицы Анны Иоанновны в кратчайший срок собрать в районе Черкасска 5 тыс. казаков и быть готовыми по приказу мгновенно выступить в поход под Азов. Однако штурмовать азовскую твердыню в 1735 г. донцам не пришлось, ибо русская армия не успела собраться в срок в намеченных местах, а осадная артиллерия и запасы боеприпасов и продовольствия были задержаны бездорожьем в разных местах Дона. Пришлось отложить все на следующий год.
На зиму казачьи полки были распущены по станицам, а ранней весной опять собрались на сборные пункты близ Черкасска. По плану русского командования предполагалось весной 1736 г. двинуть армию в Крым, другой блокировать и взять Азов. В первую армию снаряжался четырехтысячный отряд донцов во главе с наказным атаманом Иваном Фроловым; шеститысячный же казачий отряд под командой полковников Данилы Ефремова и Ивана Краснощекова должен был участвовать в осаде Азова.
8 марта 1736 г., лишь только вскрылся Дон, в крепость Святой Анны, расположенную в четырех верстах от казачьей столицы – Черкасска, для руководства подготовкой к осаде Азова прибыл фельдмаршал Миних. Атаман Фролов доложил ему, что согласно данным казачьей разведки, в Азовской крепости сконцентрировано около 5 тыс. турок и что вследствие штормовой погоды их флот не может войти с моря в Дон. Миних приказал немедленно начать блокаду Азова.
В ночь с 19 на 20 марта донские казаки захватили башни-каланчи, стоявшие в трех верстах выше Азова, а 23 марта пал Лютик – небольшая крепость, прикрывавшая Азов с устья Дона. Здесь были устроены батарея и лагерь на тысячу казаков. Это преградило туркам доступ к Азову с моря. 26 марта из Аннинской крепости к Азову были подвезены мощные мортиры, и в тот же день начались бомбардировки крепости. Так продолжалось около двух месяцев.
В конце мая к русским прибыла осадная артиллерия, и бомбардировки Азова приобрели большую интенсивность. Донские казаки надежно прикрывали позиции русских войск со стороны степи, откуда часто и неожиданно налетали быстроконные отряды татар.
Но Азов продолжал упорно держаться, ибо русские не сумели блокировать подходы к нему со стороны моря. Эта проблема была решена, когда сюда прибыла российская флотилия под командованием вице-адмирала Бределя. Корабельная артиллерия бомбардировкой со стороны моря значительно ухудшила положение осажденных. В конце мая казаки Ивана Краснощекова приступом захватили два передовых укрепления азовской твердыни, 8 июня во время массированной бомбардировки Азова русским удалось метким попаданием бомбы взорвать турецкий пороховой погреб. В результате этой акции был уничтожен почти весь боезапас турок, погибло около 300 янычар. Положение турецкого гарнизона стало критическим.
В ночь на 17 июня сильный отряд русских войск, в том числе и 600 казаков, неожиданным ударом овладел палисадом и предместьем Азова. Через два дня турецкий комендант объявил о согласии сдать крепость при условии свободного выхода гарнизона. Русское командование приняло это условие: Азов пал.
После взятия Азова донские казачьи полки были брошены на Крым, где действовала русская армия под командованием фельдмаршала Миниха. Разгромив татар у Перекопа, русские ворвались в Крым. В авангарде шли казаки и легкая регулярная кавалерия, перед которыми постоянно крутились конные татары, поднимая тучи пыли и беспрестанно затевая стычки и перестрелки. Один за другим пали города Акмечеть, Карасу… Татар охватил ужас перед надвигающимся возмездием. «Московы… подобно злым духам вошли в чистое тело Крыма, – писал татарский историк, – и дерзнули предать разрушению и опустошению город Карасу. Хотя по мере возможности и старались оказать им сопротивление, но ни хан, ни жители не в силах были устоять против многочисленности огненного прещания: все от мала до велика повергнуты были в смущенье и потеряли голову».
17 июня на рассвете передовые отряды русской армии достигли столицы ханства Бахчисарая. Город, состоявший в большинстве своем из глинобитных и редко каменных домов, был некрасив и угрюм. Выделялся только ханский дворец, построенный в китайском стиле. Перед городом на выжженной солнцем равнине в клубах пыли гарцевали разноцветно одетые татарские всадники. Казаки и легкая регулярная кавалерия первыми завязали бой, в который вскоре втянулись основные силы обеих армий. Россияне сломили басурман и с победными криками ворвались в Бахчисарай. Крики, лязг скрещивающихся сабель и ятаганов, неприятные хлопки выстрелов причудливо смешались в многообразии звуков. Кто-то бросил один факел, другой… тростниковые крыши домов, высушенные знойным крымским солнцем, запылали вмиг. Ветер подхватил пламя, и вскоре горел весь город, кроме района, где располагались кладбище и бани. То было возмездие за сожженные российские города и села, кровь и слезы россиян! Ханская армия с большими потерями ускользнула в горы.
Однако фельдмаршал Миних не сумел воспользоваться плодами этой победы и поспешил увести армию на зимние квартиры. Этим воспользовался крымский хан… В октябре этого же года он совершил стремительный набег на Левобережную Украину, захватив при этом большой полон и богатую добычу. В погоню за возвращавшимися из набега татарами был направлен отряд донских казаков и калмыков во главе с Иваном Краснощековым. Медленно двигавшиеся крымчаки были настигнуты у урочища Молочные Воды. В разгоревшейся схватке более двухсот татар было изрублено, остальные кинулись спасаться бегством. Получив от пленных сведения, что большой татарский отряд с 3 тыс. полона движется неподалеку в сторону Крыма, казаки догнали и потрепав в бою этот отряд, освободили пленных.
В последующие годы этой войны донские казачьи полки приняли участие во всех крупных сражениях с турками: совместно с регулярными войсками громили басурман под Очаковом (июль 1737 г.), храбро дрались в период Днестровского похода 1738 г., брали турецкий город-крепость Хотин в августе 1739 г., участвовали в захвате Ясс в начале сентября 1739 г.
Однако, несмотря на крупные успехи русской армии, основные цели войны не были достигнуты, ибо международная обстановка в то время складывалась крайне неблагоприятно для России, тем более, что потерпели поражение от турок союзники россиян австрийцы. Тем не менее по условиям Белградского мирного договора, заключенного 18 сентября 1739 г., Россия оставляла за собой Азов, однако турки настояли на том, чтобы крепостные сооружения города были скрыты, окрестности Азова при этом не должны были заселяться, но служить разделительной зоной между Россией и Турцией. Обе империи имели право построить новые крепости: Россия – на Черкасском острове, Турция – на Кубани. Россия, добивавшаяся восстановления Таганрога, не получила этого права и не могла иметь своего флота на Черном море. Большая и Малая Кабарда оставались свободными, становясь своеобразным буфером между Россией и Турцией. Все это несколько уменьшило опасность татарских набегов на русские земли.
