bannerbannerbanner
полная версияПовешенный

Лина Вальх
Повешенный

Полная версия

Откинувшись на спинку кресла, Уилл потёр глаза. Голова взорвалась вспышкой боли, и Уильям больше не пытался вспомнить Мелани Купер – каждый раз, когда он цеплялся за выцветающие в памяти воспоминания, думать становилось физически больно, лёгкие взрывались пузырьками кислорода, а ноги наливались тяжёлым металлом. И точно не свинцом. Отпустить то, что не помнишь, было намного проще. И, к удивлению Уильяма, безболезненно.

Даниэль вскинул голову и покосился на входную дверь.

– Думаешь, он его уговорит?

– Уговорит? – Уилл обернулся и покачал головой, словно кто-то стоял за дверью и подслушивал, а затем посмотрел на Даниэля. – Анхель Кёнига? Все возможно, но я бы на всякий случай заказал к дому катафалк.

– Да уж. – Даниэля передёрнуло. – Лишним он не будет. К слову… не мог бы ты мне немного помочь? А то уже в глазах двоится от этих цифр и почерка Анхеля. Как он только сам его разбирает?.. Как все-таки удачно, что ты решил к нам заглянуть.

Решил заглянуть – именно так назывался настойчивый голос Алана, разбудивший Уилла около полудня. Вернулся Уильям домой накануне только к восьми утра, слонявшийся половину ночи по городу, так что сейчас приходилось волевым усилием подавлять рвущиеся наружу зевки и уповать на то, что глаза не выглядят слишком красными. К счастью для Уилла, настольная лампа Даниэля достаточно засвечивала взгляд последнего, и, каждый раз поднимая голову, Куэрво тут же опускал взгляд, несколько раз с силой сжимал глаза и возвращался к документам Анхеля.

– Да, разумеется. Иначе мы будем плохими врачами, раз не можем разобрать почерк твоего кузена.

– Знаешь, Уилл, у меня некоторые пациенты из стационара пишут разборчивей, чем Анхель. – Даниэль усмехнулся, передавая Уиллу несколько распухших от бумаг папок. – Хотя уровень бреда в обоих случаях одинаковый. Надо было идти в юристы.

– В таком случае ты был бы любимчиком моего отца.

Разбирать бумаги Анхеля было сродни скучной контрольной по латыни или очередному больничному собранию, на котором время начинает тянуться настолько медленно, что даже слежение за притаившейся в углу мухой, хитро потирающей свои маленькие лапки, не приносило радости. Анхель Куэрво был абсолютно неспособным к математике человеком. Единственным, что было посчитано правильно в бухгалтерских отчётах компании «Куэрво Платинум», оказался высчитанный столбиком счёт за выпивку в баре и оплата услуг девушек лёгкого поведения «из дома мадам Фьори». Но и сумма там не превышала даже сотни долларов. С двузначными числами Анхель все же умел обращаться.

Уильям и Даниэль одновременно посмотрели на закрытую дверь кабинета, когда в коридоре раздались хлопок, топот ног и цоканье чего-то острого о пол – Уилл тут же признал в этом трость Алана.

– Послушай, Натаниэль, я уверен, что мы сможем все уладить. – Кажется, Анхель остановился прямо перед дверью; настолько хорошо было слышно его голос. Как и недовольное сопение сдерживающегося Алана. – Я готов загладить свою вину и приношу глубочайшие соболезнования, что все так вышло.

– Да, Анхель. Я тоже думаю, что мы сможем все уладить. И довольно скоро. Всего хорошего.

Они напряженно вслушивались в уходящие шаги, как Анхель внезапно крикнул вслед Маккензи:

– Буду с нетерпением ждать новой встречи!

Не прошло и секунды, как дверь распахнулась и из-за неё появилось сияющее лицо Анхеля Куэрво.

– Ух, что за денёк! – Анхель ввалился в кабинет Даниэля и отёр со лба несуществующие капли пота. – Насилу уболтал мистера Кёнига отложить наш разговор до завтра. Сегодня голова совсем не варит.

Уболтать Алан мог разве что покойник и то своим презентабельным внешним видом. Анхель Куэрво пока не выглядел как покойник, да и внушающего доверия внешнего вида Уильям не разглядел в хозяине дома, закутанном в махровый домашний халат. Если он в таком виде принимал у себя Алана, то можно догадаться, какие мысли роились в голове начальства Уильяма.

Анхель вальяжной походкой подплыл к столу. Он замер, наклонил голову набок и обвёл взглядом заваленный стол Даниэля.

– А у вас тут как дела? Смотрю, ты даже не сдвинулся на треть этой стопки.

– Единственная стопка, на которую я бы сдвинулся, увы, стоит в баре, – мрачно отозвался Даниэль. – Недопитая.

– Да брось. Ты слишком драматизируешь. Тут всего лишь пара часов упорного труда. Вон тем более Уилл может тебе помочь, – Анхель обернулся на Уильяма и махнул в его сторону рукой. – Если, конечно, ты захочешь.

Даниэль откинулся на спинку, сложил на груди руки и выдержал продолжительную паузу, чтобы затем низко и заговорщики протянуть:

– Я хочу, чтобы ты сам занялся этим, кузен.

Анхель либо сделал вид, что не понимает, либо действительно не понимал, на что ему прямым текстом указал Даниэль. Хозяин особняка несколько раз медленно моргнул, затем хмыкнул и наконец махнул рукой под громкий обречённый стон Даниэля. Уилл снова почувствовал неловкость. Из-за поведения Анхеля Куэрво. Кажется, испанцы называют это «позор за других».

– Чего хотел мистер Кёниг? – Уилл приветливо улыбнулся, отчего скулы тут же свело фальшивостью.

Анхель потянул в столу Даниэля стул и рухнул на него, обмахиваясь кончиком длинного пояса от халата.

– Мистер Кёниг? Да как обычно. Бизнес, поставки, конкуренты. Хотел узнать, когда я выполню свою часть сделки на этот год. Что ж, мне порадовать его было нечем. Увы, – развёл руками Анхель, – есть независящие от меня обстоятельства, которые несколько замедляют мою работу. Например, невыносимый голод. Что насчёт ужина в «Риволи»? Даниэль, ты с нами?

Если взглядом можно было убивать, то Даниэль уже скорбно стоял над гробом своего брата. Он молча вскинул тёмную бровь, подался вперёд, взял со стола один из листов с отчётами Анхеля и пробежался по убористым строкам. Затем он отложил его в сторону и поднял другой, проделав все то же самое. Уилл негромко прыснул от смеха, прикрыв рот кулаком. Анхель же сохранял спокойное выражение. Разве что выгнул бровь в точности как кузен. Минуты через две Даниэль отложил последний листок в сторону и посмотрел на Анхеля. Взглядом спокойного и разумного человека.

– Дай бог, чтобы я разобрался в твоих бумажках ко второму пришествию, – чеканя каждое слово, отозвался Даниэль, не сводя с кузена взгляда. – А то будет неловко. Иисус ходит по улицам, заходит в этот дом и спрашивает: «Чего ты хочешь, Даниэль? Вижу, вёл ты жизнь праведную, посты соблюдал, голос на старших не повышал. Проси чего хочешь!» А все, что я у него попрошу, – это разобраться в бумагах моего любимого кузена, потому что я сижу в этом кабинете уже целую вечность, mierda!

На последнем слове Даниэль подскочил в кресле и с силой хлопнул по столу ладонью. Уилл успел заметить, как маска Анхеля на мгновение дала трещину и его глаз нервно задёргался. Но лишь на мгновение. Стоило Анхелю поймать на себе взгляд Уильяма, как привычная маска высокомерия и недалёкости вернулась на его лицо. Пусть кто-то мог бы назвать это проявлением аристократичности, Уилл предпочитал молча насмехаться над людьми одной с Анхелем породы, выделяя среди них только Даниэля. Не удивительно, что ему оказалось не так сложно найти общий язык с Аланом.

– Что ж… Уверен, он удовлетворит твой запрос. Главное, не поминай при нем черта и не ругайся. А ты, Уилл? – Анхель повернул голову и уставился на Уильяма. – Придёшь? Я угощаю.

«Соглашайся. Когда еще удастся поесть за счёт Куэрво?»

Такого предательства от Алана Уильям не ожидал. Но отказывать от приглашения Анхеля Уилл и сам не собирался. На этот раз. Уильям был в «Риволи» лишь однажды, еще до начала Депрессии, и об этом вечере у него остались приятные воспоминания. Пусть в дальнейшем он и принёс Уильяму много проблем и неприятностей.

Аккуратно поправив нависшую над полом стопку, Уилл улыбнулся и коротко кивнул.

– Да, боюсь, я не могу отказаться. Звучит весьма заманчиво.

***

– Итак, Уильям, чем ты нас порадуешь?

Анхель задал этот вопрос уже в пятнадцатый раз за вечер, и Уилл понял, что игнорировать его и дальше, уводя разговор в сторону еды и обстановки ресторана, будет невозможно. Уильям изучил каждый золотой цветок на скатерти, разобрал каждую монограмму на столовых приборах и теперь хотел задать пару вопросов владельцу ресторана. И даже несколько раз справлялся о здоровье семьи и родственников Анхеля.

Выдержав паузу – благо, Уилл отправил в рот отрезанный кусочек пережаренного мяса именно в тот момент, когда Анхель зашёл на очередной круг расспросов, – Уильям легко наклонил голову набок и переспросил:

– Порадую?

– Да. Натаниэль как раз вспоминал недавно наше предложение, – Анхель указал на Уильяма вилкой и улыбнулся. – Все еще не передумал?

Уилл замялся и качнул головой.

– Боюсь, мой ответ остаётся прежним. Я вполне доволен своей работой в больнице, и мистер Кёниг… – Уилл поджал губы, подбирая подходящие для описания Алана слова. – Он специфичный человек, но вы его просто знаете недостаточно близко. Поверьте, пообщайся вы с ним подольше и потеснее, и он покажется вам душой компании.

«Не хотел бы я быть с ними близко знакомым. От Анхеля мурашки по коже.»

Похоже, Анхель был того же мнения об Алане. Куэрво нервно усмехнулся, уголки его губ непроизвольно дёрнулись, и лицо исказилось в непонятной Уильяму гримасе не то отвращения, не то испуга. Анхель несколько раз оглянулся – впрочем, он делал это весь вечер, – а затем отпил из бокала остатки вина и тут же протянул его проходящему мимо официанту.

– Отмена закона как-то сказалась на твоей работе, Уилл? – Мария с присущим ей изяществом отрезала кусочек стейка и настолько медленно отправила в рот, что Уилл почти уверовал в то, что она пытается его соблазнить.

И возможно, ему это не показалось.

– Не понял.

– Подозреваю, что теперь работы у вас стало чуть меньше, ведь поток… – Мария улыбнулась, подавшись в сторону Уильяма и заглядывая с интересом ему в глаза, – пациентов от некачественных сделок снизилось. Или нет?

 

– Боюсь, что нет. – Уилл непроизвольно отпрянул от жены Анхеля и заметил, как скисло от этого движения ее лицо. – Люди все еще стреляют друг в друга за последнюю пачку яиц или за словесное оскорбление матушки. Увы, это человеческая природа. Тут я бессилен.

Мария смолкла. Жена Анхеля погрузилась в свои мысли. Но только Уильям с облегчением выдохнул, бросая взгляд на наручные часы, как Мария поджала губы и пожала хрупкими плечами, облачёнными в шершавую ткань голубого платья.

– Как глупо. Стрелять друг в друга из-за пачки куриных яиц. Не понимаю этого. У нас на кухне их всегда в достатке, – женщина рассмеялась, и Анхель тут же вторил ей низким грудным смехом.

– Конечно, дорогая. Потому что наш поставщик всегда беспокоится и скупает все первым.

«Пусть едят пирожные. За такое можно и головы лишиться», – хохотнул Алан.

Уилл не видел ничего в этом смешного. Хотя бы потому что ему каждый раз хотелось плакать, приходя на рынок или в магазин. Цены росли как грибы после дождя, а зарплата Уильяма топталась на том же месте, что и восемь лет назад, иногда ложилась и не хотела подниматься. Почти как сам Уилл по утрам. Он даже не был удивлён тому, что половина больницы подрабатывала на стороне для заправляющих городом банд и группировок – прожить на официальную зарплату нереально, а жить хорошо хотелось всем. Пусть и недолго.

Даже «Риволи», некогда роскошный ресторан для правящих элит, превратился в жалкую тень себя. Напускная роскошь, сопровождавшая Уильяма от самого входа в заведение, не вызывала ничего, кроме жалости и уныния. Грязные занавески и пыльные дорожки, облупившееся золото лепнин и сбитый каблуками паркет, который было проще снять и положить заново, чем полировать. Официанты немыми тенями скользили меж круглых столов, отзывались на бездушное «Эй, парень», а охрана у входа осматривала каждого с такой пристальностью, что невольно задумывался о том, что попал в резиденцию президента, а не в обветшалый ресторан. «Риволи» не помогло даже то, что два года назад его купило важное лицо из итальянского квартала. Единственное, что появилось у ресторана, – плохая репутация и второй этаж, попасть на который не хотел бы никто из гостей.

Уилл провёл взглядом по балкону второго этажа и замер. По коже пробежал холод, сопровождаемый мурашками, и Уилл медленно сглотнул застрявший в горле комок. Схватив со стола бокал, он тут же отпил из него и вновь посмотрел на второй этаж, но там уже никого не было – тень Алана Маккензи исчезла так же внезапно, как и появилась. Но Уилл мог поклясться, что видел там своего друга.

Друга. Как забавно. Он уже почти свыкся с этим словом в отношении Алана.

Нужно было обязательно поблагодарить музыкантов – их выход позволил Уильяму сделать передышку в бесконечном круге бессмысленных расспросов и разговоров с четой Куэрво. Но ненадолго. Уже через минут пять Уилл стал ловить на себе взгляды Марии, а затем кто-то дотронулся до его ноги под столом своей ногой. Очень хотелось верить, что это был Анхель или сбежавшая у одного из музыкантов экзотическая змея. Даже она была бы не настолько ядовита, как Мария Куэрво.

– А помнишь, Уилл, как мы познакомились? – голос Марии прорвался сквозь невидимую стену в сознании Уильяма, и ему пришлось повернуться в сторону женщины. – В этом самом ресторане. Это было чудесное время.

Мария расплылась в улыбке, принимая от официанта подоспевший десерт. Уилл не мог поспорить. Время, когда он еще не знал, ни Анхеля Куэрво, ни его жену действительно было чудесным. Разве что… Уилл обязательно потом пожалеет о своих словах, но сейчас как никогда захотелось стереть эту милую плотоядную – Уилл не мог подобрать другого слова, чтобы описать Марию Куэрво – улыбку с лица женщины.

– Да. Тот вечер действительно был неплох. Я даже сумел подзаработать, – словно невзначай обронил Уильям, зная, что Мария зацепится за сказанные им слова, как рыба за крючок.

– Что?

– А Анхель вам не говорил? Мне заплатили за танец с вами, миссис Куэрво.

«Как жестоко с твоей стороны говорить подобное этой бедняжке. Мог потянуть еще пару лет, – едко отозвался в голове голос Алана. – Но мне нравится. Продолжай…»

Будь Уильям поэтом, он непременно смог бы запечатлеть выражение лица Анхеля в стихах. Удивление, недоумение и раздражение – прекрасный букет эмоций собрался на главе семейства Куэрво. Лёгкое чувство удовлетворения растеклось внутри Уильяма, когда щеки Марии вспыхнули. Женщина заёрзала на стуле, отложила в сторону приборы и уставилась на мужа. Анхель смотрел на жену в ответ, изредка косясь на Уильяма и явно пытаясь сказать: «Ты чего учудил, дружище?». Нет, Анхель не назвал бы Уилла «дружище». Скорее, он бы промолчал и потом снова попросил Уильяма об услуге, которая будет стоить последнему нескольких лет жизни.

– Это правда, Анхель?

– Конечно, нет, – всплеснул руками Анхель. – Уилл, как ты додумался до такого?

Безразличие очень тяжело давалось Уильяму. И все же он нашёл в себе силы, чтобы отложить в сторону вилку, промокнуть салфеткой уголки рта и, посмотрев на наручные часы, тяжко вздохнуть. А чтобы усилить произведённый эффект, Уилл еще покачал головой и осуждающе цокнул языком.

– Уже поздно. Спасибо за приятный вечер в знакомой компании. Боюсь, вынужден вас оставить. Завтра рано заступать на смену, – учтиво протянул Уилл, поднимаясь из-за стола, и задвинул под него стул, потянув в свою сторону этим жестом скатерть.

Анхель проследил за Уильямом и привычно хлопнул в ладоши.

– Да. – Анхель подозвал ближайшего официанта. – Думаю, мы тоже пойдём. Час поздний. А завтра рано вставать.

– Но па-ап, – подала голос дочь Анхеля, едва выглядывая из-за стола даже на высоком стуле.

– Не спорь, – холодно отрезал Анхель. – Ты и так слишком долго сегодня гуляешь.

Уилл не стал дожидаться, когда Анхель расплатится по выставленному рестораном счету: бросил на стол несколько купюр за заказанные блюда и поспешил к выходу. Улица освещалась редкими вспышками первой грозы, и Уилл поспешил поднять воротник, ёжась от залившейся за шиворот дождевой воды. Грома слышно не было, но от этого только сильней билось сердце. Город был молчалив. Даже разбивающиеся о землю капли глухими хлопками отзывались на почерневшем тротуаре. Зонт Уильям как всегда забыл дома, поверив катящему по небу дневному солнцу, и теперь жмурился от срывающейся с полей шляпы воды.

Еще одна вспышка разорвала сизое небо уродливым шрамом, и в витрине магазина напротив Уилл заметил фигуру Алана. Он стоял у него за спиной, но, обернувшись, Уилл обнаружил только фонарный столб и парочку луж.

«Иди домой, Уилл», – Алан выдохнул слова на ухо Уильяму, и он еще раз посмотрел на витрину напротив, в которой все так же отчётливо виднелся силуэт Алана Маккензи.

«Зачем?» – Уилл сунул руки в карманы пальто и приподнял плечи, походя в этот момент на «подозрительную личность».

Уилл даже не удивился тому, как покосились на него полицейские из проехавшей мимо машины.

«Я сказал идти домой, – устало протянул Алан; в его голосе послышались нотки грусти. – И не оборачивайся, чтобы ты не услышал.»

«Меня смущает подобная постановка указаний, – повёл плечами Уилл, медленно шлёпая по лужам. Он еще не так далеко отошёл от ресторана, чтобы не слышать, как Анхель смеётся, придерживая дверь свой жене. – Что будет, если я обернусь? Превращусь в камень или больше никогда не увижу Анхеля?»

Алан не ответил. Вместо насмешек, шуток и ехидных комментариев в ответ Уильяму раздалась только кладбищенская тишина. Алан молчал. Уилл знал ответ. И все же хотел, чтобы Алан сам сказал это.

«Алан, я хочу знать…»

«Нет, не хочешь, – оборвал его Алан. – Ты хочешь удостовериться. Возможно, тебя очень расстроит увиденное. Или просто расстроит. А мне… Мне бы этого не хотелось. Ты ведь мой друг.»

Уилл остановился, ощущая на затылке чужой взгляд. Шины завизжали женским криком, хлопнули двери и время замедлилось. Не обернуться было невозможно. Но ноги не слушались, словно что-то сковало их, сжало невидимой рукой. Каждое движение отдавалось хрустом, тонущим в догнавшем молнию-лису громе, каждый взгляд из-под сведённых к переносице бровей вспышками боли отзывался в сцепляющих череп швах, а каждый глоток наэлектризованного воздуха взрывался в альвеолах. Уильям обернулся – Алан отпустил его, он был в этом уверен – и теперь уже сам не мог сдвинуться с места, врастая ступнями в промокшую землю и глубокие лужи. Мир подёрнулся мокрой пеленой безумия, стекал каплями дождя по невидимой стене между Уиллом и остальным городом и смывал все грехи этого мира в водосточную трубу.

Уильяму еще долго этой ночью будет слышаться раскалывающаяся ореховой скорлупой тишина, пулю в которую всадил Алан Маккензи.

И сниться распустившиеся на голубом платье Марии багровые розы.

Глава XX. Доверие

Анхель умер мгновенно. Как и его дочь.

Мария прожила еще несколько часов, скончавшись на руках подоспевшего к ресторану Даниэля Куэрво.

Уильям стоял за углом, царапал ногтями шершавый кирпич стены и морщился от попадавших на лицо капель. Возвращаться не хотелось. Как и смотреть в лицо Даниэлю. Ни он, ни Уилл не могли ничего изменить, и все же Уильям чувствовал, как к его собственному виску приставили револьвер и щёлкнули предохранителем, готовясь сделать выстрел.

Если он не сделает его первым.

О смерти Анхеля написала каждая газета города, в красках расписывая все достоинства и благоразумно умалчивая о неприглядных недостатках безвременно ушедшего владельца «Куэрво Платинум». Только ленивый не потоптался по памяти сеньора Куэрво. Даже на работе Уильям не укрылся от расспросов и сплетен медсестёр. Каждый день всю следующую неделю Уильям избегал Даниэля, только раз поднявшись на его этаж и замерев перед дверью кабинета с поднятым и готовым постучать кулаком. Он должен был поговорить в первый же день, должен был сказать все, что положено. Хотя бы ради уважения к лучшему другу. Но Уилл ушёл, спрятавшись в работе и механической жалости к усопшему.

Конец апреля зарядил частыми дождями, слеплял землю в парках в уродливые черные комки грязи и барабанной дробью бил по натянутым перепонкам зонта. Гравий кладбищенских дорожек хрустел под вкрадчивыми шагами Уильяма, а сам он пытался слиться с одинаково черной толпой скорбящих родственников Анхеля, которых оказалось достаточно много, чтобы претендовать даже на небольшое наследство почившего.

– Не думал, что ты придёшь.

Голос Даниэля раздался за спиной Уильяма, и он подумал, что стоит попросить знакомых никогда не подкрадываться к нему сзади. Еще одного такого «Привет, Уилл» или «Соскучился, Уилл?» его сердце просто не перенесёт.

– А я не думал, что ты будешь прятаться за этим деревом, – Уилл обернулся и шагнул в сторону. – Хотел зайти к тебе в клинике, но кабинет оказался закрыт. Вспомнил, что ты сегодня не работаешь.

Даниэль Куэрво вынырнул из-за ствола старого дуба, ёжась под хлёсткими пощёчинами ливня и укрываясь в тени черного зонтика. Лицо Даниэля осунулось, под глазами пролегли глубокие круги, да и сам он выглядел слишком бледным. Его обычно смуглая кожа посерела, и, казалось, он сейчас больший покойник, чем его кузен.

– А я подумал, что у тебя проснулась совесть, дружище. Ан нет. Ты просто излечил склероз. Поздравляю, – Даниэль похлопал Уильяма по плечу. – Скажу начальству выписать тебе премию.

– Даниэль, я…

– Подумай десять раз, прежде чем что-либо сказать.

Уильям подумал. Уильям уже хорошенько подумал несколько раз. Каждую ночь он засыпал под очередную сцену извинений перед Даниэлем и пустых соболезнований. Каждую ночь он прокручивал в голове возможные сценарии их встречи и просыпался с головной болью. Кажется, он подсел на аспирин, ставший уже третьей его пагубной привычкой после кофе и сигарет. Жаль только, что ни одна из них не могла его убить. Это было теперь под силу только Алану Маккензи.

Перевалившись с ноги на ногу, Уилл отступил на шаг и спрятался вслед за Даниэлем в тени дуба.

– Мне очень жаль, что с Анхелем… – Уилл поперхнулся словами и кашлянул в кулак, – что с твоим братом такое произошло. Прими мои соболезнования.

– Жаль? – Тёмная бровь Даниэля красноречиво поползла вверх, а голос исказился желчью. – Уильям, не ври хотя бы сейчас. Тебе не жаль. Ты бы сам с радостью отправил несколько пуль в его голову, если бы твои руки не связали глупые клятвы помощи людям. Нет, Уилл, тебе не жаль моего брата, и ты радуешься его смерти. Не обманывай себя. По крайней мере, хотя бы один раз в жизни.

Нет, Уильяму правда было жаль. Он с таким усердием внушал себе это каждое утро, заливая кофейный порошок кипятком, что уже и сам в это поверил. Поначалу Уилл не чувствовал ничего. Он даже не чувствовал ту пустоту, что пришла вместе с известием о смерти отца. Ему просто было все равно. Даже вид содрогающегося в рыданиях над телом брата Даниэля не вызывал у Уильяма ничего, кроме скуки и ощущения наигранности эмоций. Он стоял и выкуривал одну сигарету за другой, пока дождь не прекратился, а окурки под ногами не превратились в размокшие комки бумаги. И Уильяму стало страшно. Страшно от охватившего его безразличия к смерти своего знакомого. Но и этот страх прошёл, стоило Уильяму отвернуться и направиться домой, вслушиваясь в полицейские сирены и гудки автомобилей.

 

Ему было все равно. И он пытался почувствовать за это вину.

– Даниэль, мне правда очень жаль, – тяжело выдохнул Уилл, перехватывая поудобней ручку зонта и кладя ладонь на плечо Даниэля. – Мне тоже не хватает Анхеля и…

– Я потерял брата, Уилл, – сухо, негромко и остро процедил Куэрво. – Единственного, к слову, брата. Пусть даже он и был мне всего лишь кузеном, но мы выросли вместе. Я был на крестинах его дочери, а теперь бросаю на их гробы слипшиеся комки земли. Так что не нужно мне врать. Я слишком хорошо и давно тебя знаю. Господи, Уилл, это я познакомил вас, – еще больше понизив голос прошипел Даниэль, и Уилл ощутил, как напряглись его мышцы под плотной тканью пальто. – Я помог тебе с работой, и я втянул тебя во все это. А Анхель все сломал. Анхель сломал твою жизнь. Я знаю, как ты относился к Анхелю после того, что он сделал. Поэтому, будь так добр, хватит плеваться мне ложью в лицо. – Даниэль резко дёрнул плечами, скидывая с себя руку Уильяма, и огрызнулся: – И не пытайся успокоить меня, Уилл. Потому что я наглотался «микстуры Бехтерева»20, – Куэрво побледнел и икнул, – но, кажется, немного переборщил. И теперь я абсолютно спокоен, но, кажется, меня сейчас вырвет.

Даниэль не соврал. Он согнулся пополам и с хрипом опустошил и так пустой желудок. Уильям незаметно шагнул в сторону, выступая из-за дерева и закрывая собой корчащегося Даниэля. Никто из гостей этого не заметил. Собравшиеся вокруг трех гробов люди дружно кивали какой-то старушке, выступавшей за принесённой из ближайшего церковного сарая трибуной. Она говорила так тихо, что едва ли кто-то из присутствующих мог разобрать ее причитания. По крайней мере, Уильям не расслышал ни слова из ее пламенной речи – все они заглушились кашлем Даниэля, кряхтением и грубыми ругательствами. Только одна из пришедших, стоящая в последнем ряду, обернулась и недовольно цыкнула на Уильяма. Он же в ответ глупо улыбнулся и помахал ей рукой, немного наклоняясь в сторону, параллельно стволу дуба.

Сплюнув скопившуюся на языке желчь, Даниэль распрямился и отодвинул Уильяма в сторону.

– Как ты вообще додумался до этого? – хмыкнул Уилл, с сомнением оглядывая отирающего рот носовым платком Даниэля.

– Ну я же врач.

– Я тоже.

– Ты шулер, Уилл. Медицина – это твоё хобби.

Уилл молча сглотнул брошенные Даниэлем слова. Но теперь Даниэль выглядел уже лучше. Ненамного, но теперь его кожа не отливала зелёным оттенком разрываемого изнутри завтраком человека. Он даже вышел из-за дерева, укрывшись черным зонтом, и покачивался с пятки на носок, бегая взглядом по стянувшимся из самых отдалённых уголков мира гостям. Уилл только сейчас заметил, что Даниэль не уложил волосы – они беспорядочными кудрями разметались по голове Куэрво, отрезая от возраста мужчины лишние восемь лет, что отделяли его от Уильяма.

– Анхель сам виноват в своей смерти, – минут через десять пламенной речи следующего гостя, говорившего исключительно по-испански, выдохнул Даниэль. Уилл все это время делал умный вид и кивал, как будто понимал, о чем идёт речь, но из всего выступления он разобрал только «Куэрво». – Это был лишь вопрос времени. Но если ты и дальше продолжишь делать вид, что ничего не понимаешь, мне придётся прервать нашу увлекательную дружбу. Ты – мой друг, Уильям, но некоторые вещи не могут остаться прежними. Поэтому ради всего, что нас связывает, перестань делать вид, что мистер Кёниг не причастен к смерти Анхеля. Мы оба хорошо знаем, что это не так.

«Технически я к ней действительно не причастен, – раздался в голове голос Алана. – Я не нажимал на курок.»

– Но если я еще раз увижу Натаниэля Кёнига, – Даниэль повернулся к Уиллу и заглянул в глаза, – я лично всажу ему пулю в затылок. Ничего личного.

– Я был бы осторожней со словами, – нервно улыбнулся Уилл, поправляя шляпу.

«Да, а то ведь я могу обидеться», – язвительно протянул Алан.

Даниэль промолчал. Он напряженно вглядывался в даль, а затем коротко улыбнулся и посмотрел на Уильяма.

– Я рад, что ты пришёл, Уилл. Теперь хотя бы можно прятаться за этим деревом не в одиночку.

Гости сменяли один другого, а их речи лились как дорогой шотландский виски. Даже сквозь чужую испанскую речь Уилл чувствовал сквозившее из каждого звука лицемерие. Даниэль прислонился к дереву и, казалось, задремал, натянув на глаза шляпу. Иногда он причмокивал губами и бормотал под нос бессвязные фразы, но затем Даниэль приподнял голову и открыл один глаз, исследуя обстановку взглядом. Обнаружив, что ничего не поменялось за полчаса его отсутствия в сознании, Даниэль уже было собрался продолжить свои приключения в царстве Морфея, как вдруг все гости зашевелились и кинулись с надрывными плачами к гробам.

Уильям видел подобное только в Украинской деревне21 в детстве. Содрогающиеся в рыданиях женщины все время причитали – это так отличалось от похорон Анны и сдержанных разговоров, каким хорошим человеком была его сестра, – мужчины же придерживали их за плечи и качали головами. Как лицемерно и наигранно. Но и это было искренней напускного безразличия и принятия своей судьбы, въевшегося под кожу высшего света Чикаго, так пытавшегося дотянуться до старушки Англии.

Когда пришло время Даниэля прощаться с кузеном и его семьёй, Уилл отошёл в сторону. Опустил пониже зонтик и повернулся спиной. Пальцы впервые за неделю пробила мелкая дрожь, и Уилл поспешил списать все на пронизывающий ледяной ветер и ливень, а не на зачесавшиеся в носу эмоции. Кладбище начало пустеть. Несколько групп из гостей прошли мимо Уильяма и смерили его оценивающими взглядами, и вскоре рядом появился сам Даниэль. Он остановился, зажал плечом рукоять от зонтика и, вытащив из кармана злополучный носовой платок, чистой стороной отёр с ладони почерневшую от дождя землю.

– И что теперь? – Этот вопрос мучил Уилла с самого прихода на скучные и непримечательные похороны человека, сделавшего для незаконной деятельности города, возможно, больше, чем кто-либо еще.

– Что теперь? Этот идиот успел оставить завещание! – Даниэль широким жестом указал куда-то в сторону, и Уилл по привычке проследил за ним, но, никого не обнаружив взглядом, отвесил себе мысленную пощёчину. – Не понимаю, когда он это успел, но, видимо, между очередными заходами в бордель. А возможно, и в самом борделе. Он даже нашёл двух свидетелей и юридически все оформил, поэтому теперь я должен нашему государству пятнадцать кусков. Спасибо, Анхель! Надеюсь, ты слышишь меня в этом твоём красивом деревянному гробу, который на минуточку тоже я оплатил!

Они медленно прогуливались между стройными рядами скупых на эмоции гранитных камней, укрываясь от дождя под промокшими насквозь зонтами. Почему Даниэль выбрал это кладбище, не было большой загадкой – оно находилось в одном районе с особняком Куэрво, и добираться при необходимости было бы в несколько раз быстрее и проще. Жаль только, что единственным хранителем памяти об Анхеле в этом городе будет Даниэль. Остальные уже завтра забудут о еще одном трагически погибшем горожанине и родственнике. Как это было с Анной. Как это было с отцом Уильяма, о котором он спустя год нашёл несколько скупых строк в газете. Словно никогда не было Генри Белла и его блестящей адвокатской практики.

Дыхание молочным облачком вырвалось сквозь приоткрытые губы Даниэля.

– А если честно, – вздохнул он, наклоняя зонтик назад, отчего повисшие на заострённых концах спиц капли сорвались ему на лицо, – уволюсь из больницы. Выскажу все арендодателю квартиры. Этот паскуда повысил мне аренду в прошлом месяце в три раза. Он не знал, что я могу себе это позволить, – Даниэль негромко хохотнул. – Но платить почти сотню за кухню и спальню – перебор даже для меня. Женюсь. Заведу ребятишек. Сделаю ремонт в особняке и выгоню этого старого скрягу вместо дворецкого. А, ну и выкину к черту все эти идиотские маски, которыми так восхищался Анхель.

20«Микстура Бехтерева» (лат. mixtura Bechtereva) – лекарственный препарат в форме микстуры, оказывающий успокаивающее действие на центральную нервную систему, умеренное противосудорожное действие, и стимулирующий сердечную деятельность. Относится к комбинированным седативным лекарственным средствам.
21Украинская деревня (англ. Ukrainian Village, укр. Українське село) – район Чикаго недалеко от бизнес-центра города-даунтауна, с его небоскрёбами, парками и озером Мичиган. Начал заселяться украинцами ещё в конце XIX века. Появлению Украинской деревни поспособствовала эмиграция украинцев в США в течение нескольких периодов XIX и XX веков. Первая волна украинской эмиграции в США началась в 1870-х годах. Её основу составляли выходцы из Закарпатья, Галиции и Буковины. Эта волна имела массовый характер с 1890-х годов и до начала Первой мировой войны.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31 
Рейтинг@Mail.ru