Лина Вальх
Повешенный
– Удивительно, – Алан обернулся и кивком указал на одно из заведений. – Это кафе. Оно до сих пор работает?
Уильям прищурился, рассматривая вывеску, и улыбнулся.
– К моему большому удивлению, да, – Уильям кивнул, сложив на груди руки, и, немного подумав, добавил: – И кофе там все такой же отвратительный.
– Тогда ты знаешь, где меня искать.
Алан игриво подмигнул Уильяму, отчего последний в очередной раз закатил глаза. На них уже давно пялились прохожие и сотрудники больницы, но друзей не выбирают, как всегда, повторял себе Уилл, расшаркиваясь с обществом после очередной встречи с Маккензи. Хлопнув Алана несколько раз по плечу, Уилл сунул руки в карманы халата и зашагал обратно в больницу, прокручивая в голове все, что нужно было успеть сделать до обеда. Которого, впрочем, не предвиделось в ближайшие пять часов.
– Кстати, Уилл.
Уильям замер в дверях, обернувшись и напряженно ожидая, что еще Алан скажет ему на прощание, чтобы окончательно уничтожить надежду на спокойный рабочий день.
– Что?
– Можно мы поживём у тебя какое-то время? – с невинной улыбкой протянул Алан и быстро заморгал, нагоняя на себя жалобный вид бездомного. – Всего несколько месяцев.
Уильям запрокинул голову и протяжно застонал, под заливистый смех Алана шагнув в тепло приёмного отделения. Хотелось снова закурить, но датчики дыма лишили Уилла и этой возможности. Эхо голоса Алана все ещё звенело в его ушах.
Уильям Белл уже давно выучил одну истину, которую пронесёт с собой через все долгие годы жизни.
Появление Алана Маккензи в его жизни никогда не сулило ничего хорошего.
Глава I. Шулер
Сентябрь, 1931
– О, дон1 Куэрво! Сеньора! Вы, как всегда, обворожительны! Какая приятная встреча! Не ожидал вас сегодня здесь увидеть!
Уильям Белл, будучи в своё время студентом прилежным и весьма одарённым, довольно быстро усвоил правила игры в обществе. К концу первого вечера он выучил имена каждого пришедшего в бар и то, с кем общаться стоит, а к кому лучше не подходить, даже чтобы поздороваться. Он быстро учился, а финансовое положение студента подталкивало к поиску стабильного источника дохода.
Сидящий напротив мужчина скривился.
– Я уже не раз говорил тебе не называть меня так, – он нервно дёрнулся, стряхнув с кончика сигары пепел, и смерил Уильяма предупреждающим взглядом болотистых глаз. – Люди могут неправильно понять.
Законопослушность была характерной чертой семьи Куэрво. Сеть небольших ювелирных салонов в городе – идеальный бизнес, предлагающий своим клиентам украшения из самых редких и дорогих металлов и камней. А вовремя оплаченные налоги позволяли избегать ряда лишних вопросов со стороны властей. Поэтому никто не обращал внимание, когда на задний двор одного из ювелирных магазинчиков приезжал небольшой грузовичок, полностью загруженный тяжёлыми звенящими ящиками.
– Разумеется, – Уилл улыбнулся, небрежно раздавая карты. – Просто вам так идёт это обращение, Анхель.
Толстые, покрытые тяжёлыми массивными кольцами пальцы сеньора Куэрво сжались в кулак, а пристальный взгляд стал следить за каждым действием Уильяма.
Но поймать его за руку у него всё никак не получилась.
Взгляд Куэрво переметнулся с Уилла на кого-то за его спиной, и мужчина нахмурился, хмыкнул и даже несколько помрачнел. Уильям улыбнулся, кончиками пальцев незаметно скользнув по обращённым к нему рубашкой картам на столе, а затем отложил колоду в сторону. Анхель задумчиво почесал гладко выбритый подбородок и откашлялся, словно пытался вернуть себе исчезнувший голос. Карты уже лежали перед ним, и он поспешил взять их в руки.
– Что это с ним? – спустя несколько минут молчаливого повышения ставок произнёс сеньор Куэрво и кивнул за спину Уильяма.
Уилл удивлённо посмотрел на партнёра и обернулся. Взгляд быстро пробежался по барной стойке и остановился на заливавшем в себя явно не первый шот мужчине.
– Энтони? – Уильям даже не пытался скрыть в голосе безразличие к заливавшему алкоголем горе человеку. – Да он только что проиграл фамильное кольцо своей жены, – Уилл недобро усмехнулся. – Жаль паренька: всего восемнадцать, а он уже по уши в долгах.
Уголки губ Анхеля нервно дёрнулись, исказив привлекательное лицо, и он выдвинул вперёд несколько фишек.
– Уверен, что ему просто не повезло, – он улыбнулся.
Уильям вновь снисходительно улыбнулся в ответ на слова сеньора Куэрво и уже хотел было выставить столько же, как вдруг замер, поражённый оцепенением, внезапно охватившим все его тело. Пальцы свело, и он с трудом смог удержать в руках карты. Шум окружил Уильяма роем диких пчёл. Сознание на миг опустело, и показалось, что голова взорвётся от напряжения.
– Анхель!
Уильям и его карточный партнёр одновременно подпрыгнули на месте и чуть было не открыли друг другу свои карты: голос неожиданно и слишком громко раздался у Уилла за спиной.
– Натаниэль! – Анхель улыбнулся, бросил карты рубашкой вверх и, поспешив подняться, протянул подошедшему руку. – Неожиданно как-то. Ты ведь обычно предпочитаешь избегать… таких мест.
Голос Анхеля был снисходительно мягким и надменным, именно таким, от которого у Уильяма сводило челюсть, а желание уравнять социальные слои усиливалось с каждой секундой.
– Как и ты, – отрывисто маленькими льдинками бросил Натаниэль. Он скривился и стряхнул с пиджака невидимые пылинки. – Впрочем, я не мог позволить себе пропустить дегустацию новой партии текилы, которую завезли два дня назад в город. Уверен, носящий твоё имя напиток2 не может быть отвратительным на вкус или же столь же женственным, как итальянское игристое вино.
Анхель дёрнулся: о том, что поставляемый в подпольные бары алкоголь был результатом его трудов и хлопот, знали немногие.
Натаниэль резко обернулся к Уильяму. Взгляд его прозрачных серых глаз скользнул по Уиллу. Тряхнув головой, даже не разметав уложенные гелем волосы, Натаниэль белозубо улыбнулся. Ему было около тридцати, что по меркам только что выпустившегося из университета Уилла было если не глубокой старостью, то несомненно признаком её скорого приближения. Он был не слишком высоким – ниже Уильяма, как он мог судить по разнице в росте между Анхелем и Натаниэлем. В обтянутых молочно-кофейными перчатками руках он сжимал тёмную фетровую шляпу , которую не стал оставлять вместе с пальто у входа.
Натаниэль улыбался, но в этом не было ничего дружественного или тёплого. Лишь формальная вежливость и неловкость повисшей паузы, которая вскоре была точно так же, как и прежде, бесцеремонно прервана:
– Натаниэль Кёниг.
– Рад знакомству.
– Это ненадолго.
Уильям поёжился. От нового знакомого исходил холод, стоило только столкнуться с ним взглядом. Уильям ещё никогда в своей жизни не видел таких глаз: бледных, водянистых и почти прозрачных. Они пугали своей стеклянностью, отражали яркие лучи света и горели изнутри мрачным тусклым огнём.
Уилл не мог выдавить из себя ни звука. Только молча открыл рот в ответ на дерзость Натаниэля и его обворожительную до сведённой от боли челюсти улыбку.
– А это у нас, – Анхель вклинился в неловкое молчание, – Уильям Белл. Один из лучших игроков в покер в городе. Практически никогда не проигрывает, – он нервно усмехнулся, тряхнув каштановыми кудрями.
– Вот как? – Натаниэль удивлённо вскинул светлую бровь, плавно, как кот, опустился на принесённый подсуетившимся официантом стул и бросил шляпу на стол. – Что ж, видимо, я действительно не зря пришёл сегодня. Хотелось бы поближе познакомиться с человеком, который практически никогда не проигрывает. – Стягивая с рук перчатки, Натаниэль откинулся на резную спинку и закинул ногу на ногу, сверху вниз поглядев на Уилла.
Натаниэль смаковал слова, пробовал их на вкус и растягивал, как тёплую карамель. Его голос, точно обитый мягким бархатом, создавал ощущение приветливости. Уильям нервно сглотнул, покрепче сжав свои карты, и отвёл взгляд, надеясь, что хоть так исчезнет липкое чувство, захватившее его голову. Они с Анхелем уже забыли про начатую партию, а сверлящий их взглядом Натаниэль не добавлял спокойствия и сосредоточенности.
– Что ж, я думаю… – Анхель неуклюже замялся, бросив на Натаниэля опасливый взгляд, и отложил карты в сторону. – Думаю, мне пора идти. Уже слишком поздно. Уверен, вы и без меня сможете познакомиться поближе.
Стул со скрипом отодвинулся, и Куэрво отвесил обоим игрокам короткий кивок. Оказаться на первой полосе завтрашней газеты сеньор Куэрво не стремился, а потому спешно широкими шагами направился к маячившей вдалеке фигуре своей жены. По его лицу катился пот, который он безуспешно пытался отереть ажурным платком, а напряжение, пронзившее его тело, лишь усиливало звон натянутых до предела нервов.
Натаниэль хмыкнул и по-хозяйски подобрал карты Анхеля.
– Ха, да у него каре!
Натаниэль присвистнул и, качнувшись, с грохотом опустил стул на все четыре ножки. Стол подпрыгнул, а вместе с ним рассыпались по столу и выдвинутые фишки. Уилл не успел заметить, как Натаниэль сгрёб к себе все карты и манящим жестом попросил Уильяма отдать и те, что он держал сейчас в руках. Уилл с трудом смог сглотнуть, почувствовав, как слюна со скрипом поползла по стенкам пересохшего горла, и протянул Натаниэлю свои карты.
– Замечательно, – улыбнулся мужчина и подмигнул Уильяму.
Расстегнув пиджак, под которым Уилл успел заметить кобуру, Натаниэль вновь растасовал колоду. Карты скользили в его руках настолько быстро, что даже Уилл не мог заметить ни одного намёка на блеф. Он засмотрелся на длинные тонкие пальцы мужчины, отдалённо напомнившие лапки паука. От Натаниэля не укрылось внимание, которое Уилл уделил его движениям, и он улыбнулся, сбросив в сторону Уильяма и себе по очереди две карты.
– Что предпочитаете, классику или техасский? – карты замерли в руках Натаниэля, острая светлая бровь надломилась, а бледные глаза сузились, устремившись взглядом куда угодно, но только не на Уильяма.
Уилл даже растерялся от такого вопроса: обычно именно он решал, какую партию они с соперником будут разыгрывать на этот раз.
– Классику, – спустя несколько секунд раздумий ответил он.
– Классику? Не любите пробовать что-то новое, мистер Белл? – Натаниэль разочарованно хмыкнул. – А как же эксперименты, ранее неизведанные ощущения? Мне казалось, что такой человек, как вы, несомненно, должен стремиться к самосовершенствованию.
От взгляда Натаниэля хотелось поскорее спрятаться: он был тяжёлый, он разом давил на Уилла и проникал сквозь него, пробирался в каждый уголок сознания, копаясь в воспоминаниях, мыслях, идеях. Натаниэль походил на людей, от которых не могло укрыться ничто, словно они могли читать мысли и предугадывать все, что ты ещё только мельком запланируешь. Он был тем самым человеком, чьё одно лишь присутствие в помещении заставляло воздух становиться тяжелее и гуще, опускаться на пол и лишать людей возможности дышать, выбивая из лёгких остатки кислорода. Уильям не мог понять, кажется ли ему все это или нет, но его щеки все же вспыхнули. Однако Натаниэль этого уже не видел, обернувшись на проходящего мимо них официанта.
– Не думаю, что мне повезёт так же, как и мистеру Куэрво, – Натаниэль отложил оставшиеся в колоде карты в сторону и поднял свои собственные. – А вам, мистер Белл, и вправду везёт столь часто, что наш общий знакомый решил непременно упомянуть об этом?
Уильям не был уверен в том, что ему в этот вечер везёт: ни одна из полученных им карт не могла привести к выигрышу, даже если бы он напряг все свои возможности. Фишек у Уилла было не так много, чтобы разбрасываться ставками необдуманно, однако достаточно, чтобы вести и контролировать игру, – он мог либо бросить эту затею в самом начале, либо вынудить своего противника сдаться, повысив ставку в несколько раз. Ставка Анхеля, на которую он положил глаз ещё в начале партии, была единолично отобрана Натаниэлем, хотя Уилл не сомневался в том, что у него и без того было достаточно денег, чтобы вести игру.
Тусклый отблеск упал на рубашку карт в руках соперника, и Уилл почувствовал, как кровь отливает от его лица – тонкие длинные, едва ощутимые засечки, сделанные им собственноручно на этой колоде, хорошо виднелись на нескольких картах. Было ли это простым совпадением или же Натаниэль оказался далеко не любителем сыграть в покер, Уильям не знал, но предупреждающий голос в голове советовал как можно скорее уйти отсюда.
– Боюсь, сеньор Куэрво склонен преувеличивать некоторые вещи, – негромко хохотнул Уилл, унимая пронзившую руки дрожь. – Особенно когда они касаются моего таланта к игре.
Горло пересохло настолько, что даже собственный голос показался Уильяму хриплым и надломленным, когтями по школьной доске процарапывающим себе путь на свободу, чтобы произнести эти несколько слов. Он чувствовал себя неловко, осторожно выдвигая вперёд несколько фишек. Окружающие словно бы и не замечали тёмного тумана, расползающегося вокруг их столика, скользящего по полу, окутывающего каждого присутствующего в этом баре.
Рука сама потянулась, чтобы добавить ещё несколько фишек к уже выставленным в начале.
– Десять кругов, – голос Натаниэля вырвал Уилла из охватившей его прострации и вернул обратно за игральный стол и карты.
Уильям не сразу сообразил, о чем была последняя фраза, однако взгляд упал на выдвинутую вперёд к уже находившимся там двум фишкам парочку черных, чья сумма слишком ощутимо превышала его месячную зарплату.
Натаниэль сбивал: своими жестами, ухмылками, фразами. Ставки, которые новый знакомый уверенно повышал, увеличивали растущую в центре стола гору фишек довольно быстро. Уильяму удалось вытащить неплохую комбинацию, сменив парочку карт, однако у него всё ещё не было ни одной старшей.
Спокойствие давалось ему с большим трудом, но он смог совладать с бьющимися мелкой дрожью руками и скатывающимися по коже капельками пота. Пальцы сами толкнули вперёд ещё несколько фишек, при проигрыше загонявших Уильяма в долговую яму на ближайшие пятьдесят лет. Уилл даже улыбнулся, представив, как отрабатывает проигранную сумму, трудясь на благо мистера Кёнига следующие несколько десятилетий. Возникшая в голове картина его развеселила, и Уилл, пару мгновений подумав, выставил ещё парочку черных фишек, поднимая предложенную соперником ставку в два раза.
– Пятьсот пятьдесят долларов? – Натаниэль скептично выгнул бровь. – Мистер Белл, скажите честно, кем вы работаете, что можете позволить себе поставить на кон целых пятьсот пятьдесят долларов? Вы чей-нибудь личный адвокат? Или, возможно, брокер? Или… как там эта фраза звучит? – он характерно цокнул языком, словно что-то вспоминая. – Точно! Юноша чести?3 Ах, я знаю. Вы чей-то консильери4, ведь так, мистер Белл? Признавайтесь.
Уилл повёл плечами и поджал губы. Нахождение в этом баре и общение с такими людьми как Анхель Куэрво предполагало определённое положение в иерархической лестнице местных «кланов», которого, однако, у Уилла не было. Возможно, поначалу ему казалась привлекательной идея стать полноправным членом одной из «семей» или же быть достаточно близко к ней, но довольно скоро юношеский максимализм и азарт авантюриста его покинули. Собственная жизнь и спокойствие родных стояли для него выше в списке целей, которые он планировал достичь, чем карьерный рост в криминальном мире. Тем не менее в этих кругах его знали многие. Уилл тщательно выбирал себе знакомых, чтобы в одно прекрасное утро не обнаружить себя с пулей во лбу.
– Вы не угадали, – он покачал головой, задумчиво играясь одной рукой с фишкой. – Я всего-навсего врач, мистер Кёниг. Это вас удивляет?
Натаниэль помедлил, сверкнув массивным перстнем с выведенными на потускневшем металле причудливыми узорами.
– Вра-ач, – протянул Натаниэль. – Занятно. Значит… простой врач может позволить себе поставить полугодовую зарплату в весьма рисковой карточной игре? Неужто в этой стране люди стали так хорошо зарабатывать, мистер Белл? Я даже как-то рад за наш средний класс. Не думал, что после такого разгромного кризиса простой врач сможет ставить в покере пятьсот долларов! – по-детски восхищённо воскликнул он.
Натаниэль улыбнулся, уверенным жестом повышая ставку в два раза. Уилл выдохнул, покрепче сжал в руках карты и подкинул воздух три фиолетовые фишки, сверкнувшие потёртыми серебристыми цифрами.
– А кем же работаете вы, мистер Кёниг, в свободное от работы время? – широкая рука Уилла накрыла упавшие на поверхность стола фишки и, накинув их друг на друга, подвинула к остальным.
– У меня нет конкретной профессии. Я разнорабочий, не в прямом смысле этого слова, конечно. Тружусь то здесь, то там. Не люблю долго задерживаться на одном месте. Быстро выгораю, – улыбка Натаниэля была слишком обезоруживающей и располагающей к себе, чтобы вызывать хоть малейшее подозрение в правдивости его слов. – Поэтому предпочитаю пробовать все и сразу.
– Вот как. Значит, вы богатый безработный, – присвистнул Уильям, выдвигая фишки; это была уже шестая ставка, и он начал чувствовать себя весьма комфортно, поставив на кон своё годовое жалование и готовясь удвоить его на следующем круге. – Должно быть, вы много где побывали, мистер Кёниг? Любите путешествовать?
– Да, стараюсь, когда выпадает подходящая возможность, – Натаниэль ответил на ставку Уильяма точно такой же суммой. – Жил довольно продолжительное время во Франции. Эти закаты на Монмартре… Поразительно очаровательная страна, знаете ли. И кухня у них приличная. Хотя я и не любитель мидий, – Натаниэль скривился. – Ещё вино, да, лучшее, что я пробовал со времён моей юности в Греции. Испанское даже рядом с ним не стоит. А какие там женщины! Ах, мистер Белл, вам точно нужно съездить во Францию.
Уголки губ Уильяма потянулись в стороны в скромной улыбке, а сам он склонил голову набок, рассматривая под замершей рукой фишки.
– Никогда не замечал за собой тяги к путешествиям. Да и Франция, честно говоря, не то чтобы сильно меня привлекала. Французы слишком… высокомерны? Взять хотя бы мою учительницу французского…
– Ну что вы, – покачал головой Натаниэль. – Более высокомерных людей, чем американцы, поверьте, вам не найти ни в одном уголке этого мира. Никогда не видел, чтобы так кичились своими несуществующими корнями, как местные претенденты на аристократизм. Старушка Европа содрогается при виде американских удальцов каждый раз, когда один из них ступает на её берега.
Ещё одна ставка больно ударила по карману Уильяма. Но проснувшийся азарт и близость окончания партии не позволяли вот так сейчас сдаться и проиграть. Натаниэль замер, оценивая выдвинутую ставку, а затем положил карты на стол так, что Уильям не смог бы даже при большом желании увидеть, что на них изображено. Кёниг стащил с пальца перстень, задумчиво покрутил его в руках и, подавшись вперёд, заманивающе поводил им перед Уиллом.
Кольцо вблизи выглядело ещё массивнее, чем на пальце Натаниэля. Мастер, сделавший этот перстень, не использовал драгоценные камни, но от этого его работа не выглядела менее внушительно. Напротив, простое на первый взгляд кольцо притягивало аскетичностью и заставляло рассматривать себя настолько пристально, что невольно становилось неловко из-за любопытства. Металл немного потемнел, и вряд ли существовал способ вернуть ему первозданную былую красоту, но золотой блеск, некогда прошедший через раскалённое пламя, в некоторых местах все ещё был заметен. Перстень не был идеально ровным, какими сейчас делали кольца. В нескольких местах на его поверхности виднелись вмятины. Узор поистёрся, оставив после себя едва заметные линии. Рубленое выточенное изображение на плоской части было слишком мелким, чтобы беглым взглядом разобрать, что на нем изображено – Уилл смог разглядеть лишь массивный глубоко вырезанный в жёлтом металле церковный крест.
– Что вы скажете на это, мистер Белл? – Натаниэль с вызовом посмотрел на Уильяма. – Испания, середина, хм, – он задумался, – четырнадцатого века.
Перстень с громким стуком опустился на стол, а его владелец с победоносным видом отпрянул от Уилла, взяв в руки карты.
Уильям замер: эта ставка была слишком крупной, чтобы перекрыть её оставшимися у него фишками, да и денег в кошельке вряд ли бы хватило. Пальцы с силой сжали карты, отчего те начали складываться пополам. Проиграть сейчас – тяжёлое поражение, которого Уилл не мог допустить. Он блефовал с самого начала игры и был уверен, что Натаниэлю об этом прекрасно известно. Этот взгляд, которым мужчина напротив смотрел на него, нельзя было ни с чем перепутать. Обычно таким взглядом его родители смотрели, когда пытались добиться от него правды.
Внутренний карман пиджака был тщательно защищён от ловких рук воришек, поэтому Уильям был уверен в том, что он найдёт нужную для него ставку именно в нем.
– Соединённые Штаты Америки, начало двадцатого века. – Небольшая бордовая книжка опустилась на стол рядом с кольцом Натаниэля.
Натаниэль удивлённо вскинул брови, глядя на винно-красного цвета , тиснёную золотыми буквами обложку с государственным гербом. Уильям и сам не мог точно сказать, что сейчас больше взыграло: юношеская глупость или же твёрдость опытного игрока.
– И как это понимать, мистер Белл? – вкрадчиво поинтересовался Натаниэль.
– Я ставлю себя. Если я проиграю, то обязуюсь съездить с вами в Париж, мистер Кёниг, и поменять своё мнение о французах и французских женщинах.
Риск опьянял, а тихий, шепчущий ему на ухо голос убеждал Уильяма, что он должен был это сделать. Эмоции бурлили внутри, а чувства зашкаливали.
Высокие напольные часы раздражающе тикали, приближая полночь и наступление нового дня. Натаниэль вскинул руку, так, что край рукава сполз вниз, обнажая часы его на запястье. Маленькие стрелочки, подрагивая, двигались по кругу, а он отчего-то нахмурился и между его бровями пролегла глубокая морщинка. Тихий стук каблука донёсся до Уилла, и он посмотрел под стол, заметив, как нога Натаниэля нервно отбивает ритм громыхавших на весь бар часов. Он молчал, а затем резко посмотрел на Уильяма.
– О нет, мне такого счастья не надо, спасибо, – вежливо улыбнувшись, вскинул руки Натаниэль.
Взгляд серебристых глаз перебегал с внушительной горы фишек в центре стола на довольное лицо Уильяма и обратно. Пальцы пропустили между собой светлые прилизанные пряди, растрепав их. Губы обнажили белоснежную улыбку. Натаниэль не был похож на сумасшедшего, но его взгляд… Его взгляд и эта улыбка твердили о совершенно обратном.
– Пасую.
Натаниэль откинулся на спинку стула и бросил карты на стол. Его слова застыли в ушах Уильяма пронзительным звоном. Пасует? С его-то картами? Грохот, с которыми его собственные карты опустились на стол, казалось, сотряс до звона обитые мягкими обоями стены бара, и искусные хрустальные люстры, и светильники. Перед глазами все плыло, и лишь острый мертвенный смех Натаниэля прорезал опустившуюся сплошной стеной тишину в сознании Уилла. Короли Натаниэля заговорщицки и одновременно предательски подмигивали Уиллу, словно насмехаясь над ним, а выложенные им тройки и шестёрки траурно отражали глянцевой поверхностью свет приглушенных светильников.
Смех Натаниэля резко прекратился, растворяясь в мягком приглушенного цвета бордовом бархате и лишь эхом отскакивая от маленьких кристаллов, украшавших собой весь интерьер..
– Вам сегодня невероятно повезло, мистер Белл, – он натянуто улыбнулся, склонил голову набок и зажал зубами вытащенную из серебристого портсигара сигарету. – Причём не один раз. Впервые вижу настолько везучего человека, Уильям. Я бы вам поаплодировал, но…
Натаниэль в извиняющемся жесте развёл руками и чиркнул спичкой о шершавую поверхность коробка. Уилл нахмурился: голос мистера Кёнига был невероятно спокойным, но кончики пальцев ощутили неприятное покалывание, словно от маленьких собиравшихся в воздухе электрических разрядов. Люстра в центре зала дрожала, звеня прозрачными хрусталиками, но, кажется, никто кроме Уильяма этого не замечал. Он услышал чей-то топот, но в зале были лишь те, с кем он уже здоровался этим вечером.
– Тебе практически удалось убедить меня, что у тебя роял-флэш, – неожиданно произнёс Натаниэль, выпустив в лицо Уильяму облачко сладковатого дыма. – Я восхищён, Уилл. Правда. – Его длинные аристократические пальцы потянулись за перстнем, возвращая его на положенное место на руке хозяина, отчего пепел с сигареты серым снегом опал на потрескавшийся от времени паркет. – Не каждому такое под силу.
Дым был сладким, приторным. Уилл не понимал, чем так восхитил Натаниэля, потому как ни один из продуманных им заранее манёвров не сработал: Кёниг предугадывал каждое действие и был на несколько шагов впереди. Он казался открытой книгой, в которой Уилл не мог разобрать ни одной строчки – все сливалось, перепутывалось между собой и сгорало яркой вспышкой сигаретного кончика. Иллюзия превосходства, затмившая разум Уилла, не позволила ему заметить самое главное.
Это Натаниэль выбирал, каким будет следующий шаг Уильяма.
А не он.
– Поэтому дружеский совет, – Натаниэль глубже втянул в себя сигаретный дым, чтобы в следующее мгновение выпустить его в воздух маленькими неровными кружочками, – тебе лучше свалить отсюда, да побыстрее. Если ты, конечно, хочешь остаться в живых.
Уильям не понимал. Он нервно вздохнул, почувствовав, как его сердце учащённо забилось в груди. Уилл редко страдал головной болью, но сейчас сознание резко пронзило острыми копьями: мысли спутались, заметались, а перед глазами поплыло. Что-то липкое, тёмное стало окружать его, скользя по коже, проникая внутрь и обволакивая собой каждую клеточку тела. Он вздрогнул: что-то тёплое упало ему на руку, – и опустил затуманенный взгляд на замершую над картами кисть. Жирное алое пятно медленно растянулось на коже и неровными краями начало сползать вниз, замерев на остро выпирающей косточке, чтобы в следующее мгновение сорваться вниз на тёмную поверхность стола. Уильям вздрогнул и поднёс руку к лицу, стирая побежавшую из носа дорожку. Пересохшие от напряжения губы разомкнулись и на язык попал мёртвый металлический вкус крови. Манжет белой рубашки покрылся розоватыми разводами, в глазах начало двоиться, и как бы Уилл не пытался – у него не получалось отогнать от себя медленно наползающий туман.
Уилл тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя сонливость, но смог лишь вызвать смех Натаниэля, пристально разглядывающего его лицо.
– Тебе нужно поспать, Уильям Белл, ты неважно выглядишь, – он небрежно вдавил ногтем сигарету в поданную ему пепельницу, а затем перегнулся через стол, приблизившись к лицу Уилла и вглядываясь в его глаза. – Доброй ночи. Надеюсь, для тебя она пройдёт лучше, чем для остальных гостей.
За спиной Натаниэля скользнули расплывчатые тёмные фигуры, а затем яркие вспышки хлопками разорвались внутри головы, проносясь дрожью и звоном по каждой мысли, каждому воспоминанию вместе со слившимися воедино криками людей. Задать вопросов Уилл не успел, потому как поверхность стола неожиданно оказалась слишком близко от его лица, резкая тупая боль пронзила нос и затылок, а вслед за ней пришла умиротворяющая тишина. Боль отступила – её место заняла тьма, поглотившая в себя все пространство бара и лицо нового знакомого Уилла, принёсшего с собой гораздо больше вопросов и загадок, чем когда-либо стояло перед ним.
Вопросов, которые не стоило задавать.
Загадок, которые не стоило разгадывать.
