Лина Вальх
Повешенный
Анхель. Анхель Куэрво. Уильям буквально подскочил на месте, как если бы осознал, что сидит на вилах, которых все это время благополучно не замечал. Внутри что-то скрутилось, сердце хоть и билось медленно, но стало отдаваться в живот неприятным жжением, и, как бы Уильям ни пытался его унять, лишь с большей силой раскалялось внутри.
– К слову об этом… – Уилл привстал на месте и потянулся было к своему бокалу, но остановил руку на полпути, сжав ладонь в кулак. – Я уже говорил, что я сегодня был у Анхеля на обеде. И… Я случайно подслушал разговор. Снова.
Уилл и сам бы не поверил себе, так что просить Алана поверить в случайность всего, что с ним происходит, он бы точно не стал. Алан скептично вскинул светлые брови. Взгляд его серебристых глаз смотрел сквозь Уильяма, но он все равно чувствовал внутри это неприятное чувство, возникающее каждый раз, когда кто-то пытается вскрыть твою грудную клетку и вывернуть наизнанку, как старую потрёпанную игрушку. И Уилл не был уверен, что внутри него органы, а не аморфная смятая годами давления вата, для которой лучший выход – сгореть вместе с остальными старыми вещами и разнестись по миру невесомыми семенами одуванчика.
– Случайно и снова, – с видом знатока, дегустирующего новую бутылку вина, протянул Алан. – Да у тебя феноменальные способности, Уильям! Ты не только мастерски играешь в покер, но еще и подслушиваешь случайно. Никогда не думал, что скажу это, – улыбка Алана, до этого похожая на оскал, смягчилась, – но я рад, что ты не в тюрьме.
– У вас были сомнения на мой счёт?
– Нет. Мне просто нравилось представлять тебя в синей одежде. Хорошо сочетается с цветом твоих глаз.
Щеки Уильяма в который раз за вечер вспыхнули, а Алан удовлетворённо улыбнулся, наслаждаясь смущением друга. Кажется, Алану Маккензи нравилось вгонять Уильяма в краску. Ну или Уильям все это себе придумал, а слова Алана носили абсолютно невинный характер, за которым не скрывалось ничего, о чем мог подумать разнузданный Уильям Белл. Тем не менее кривые в ухмылке губы Алана и то, каким взглядом он наблюдал за крутящемся на месте Уиллом, не оставляли сомнений в преднамеренности сказанных им слов.
– Так что там с разговором? – как ни в чем ни бывало поинтересовался Алан.
Уильям сделал несколько глубоких вдохов и снова принялся говорить в попытках кратко пересказать весь прошедший день. Увы, получалось это у него из рук вон плохо. Его щеки все еще горели. Он заплетался каждый раз, как мимо него проходила неожиданно полуголая официантка – и как он раньше их не заметил? – оттягивал ворот рубашки при виде разливающихся по бокалам напитков и порой забывал слова, которыми можно было описать все его отношение к Анхелю Куэрво. Тем не менее ему все же удалось объяснить Алану, как он оказался в доме Анхеля и именно под той самой дверью, где Куэрво вёл очередные деловые переговоры. «Чистейшая удача и приятное совпадение», – с улыбкой заметил Алан, отпив из своего бокала.
Уилл нахмурился и потёр переносицу.
– Я понял не очень много из разговора Анхеля, – развёл руками Уильям и мягко усмехнулся. – К тому же он так быстро и тихо говорил, что разобрать слова было трудно. Анхель обсуждал с кем-то дополнительные поставки. Жаловался, что очень сложно реализовывать товар и в принципе о честной конкуренции здесь речи вообще не идёт. Не имею ни малейшего представления, о чем он говорил. Сначала я подумал, что возможно это связано с бизнесом Анхеля. Но он так подозрительно занервничал. Практически так же, как когда играет в карты. Поэтому я решил, что вам будет интересно узнать.
– Ты не сказал практически ничего важного, – Алан с силой вдавил небольшой окурок в дно пепельницы и запахнул пиджак, быстрыми движениями продевая пуговицы в петельки. – Но теперь и мне любопытно, чем это на досуге занимается наш милый Анхель. И почему он от этого не спит по ночам. Но это будет чуть позже, а пока… Софи, дорогая, подойди сюда.
Алан жестом пригласил одну из облачённых в стеклярус девушек и, несильно потянув ее за руку, усадил к себе на колени. Плавное движение кисти – и пальцы Алана убрали закрывающие бледную шею тёмные пряди волос за спину Софи, и мужчина скользнул кончиками по изящной линии шеи, перейдя на плечо и затем приподняв руку танцовщицы, чтобы оставить на тыльной стороне ладони долгий поцелуй. Кончик острого носа заскользил по смуглой коже девушки, повторяя дорожку переливающихся под кожей связок, чтобы в конце игриво зацепить пёструю длинную серёжку. Губы Алана опустились на нежную кожу за ушком Софи, а затем обхватили краешек уха, несильно потянув за него под заливистый смех девушки и игривые беззлобные отмашки. Уилл закатил глаза и попытался отвернуться, но почему-то тело перестало его слушаться: как бы он ни напрягал мышцы шеи, его голова продолжала оставаться на месте, лицом к лицу с нахально ухмыляющимся беспомощности Уильяма Аланом. Уильям попытался отвести взгляд в сторону, но и тут потерпел сокрушительное поражение: каждая подобная попытка отзывалась резкой болью в глазах, как при гриппе.
Алан что-то тихо мурчал девушке за ушко, отчего та глупо хихикала прикрывая рот ладошкой, а Уильям чувствовал себя подростком, невольно подглядывающим за чем-то непотребным, чем-то, чего никогда не должно было быть. Он все же смог сквозь силу поднять руку, чтобы потереть затёкшую шею, и хотел попробовать приподняться, но ноги словно приросли к полу.
– Ну чего ты, мой милый Уилл? – с усмешкой выдохнул Алан в шею Софи и оставил на шее девушки яркий багровый засос. – Уже хочешь меня покинуть? А ведь наш вечер только начался.
Официант пронёс мимо лица Уильяма серебряный поднос и водрузил его на стол. Несколько гранёных стаканов, еще одна пепельница и вазочка с фруктами – не то чтобы это было необходимым запасом на вечер, но желудок Уильяма скрутило от вида блестящих свежих кусочков, нарезанных идеальными квадратиками.
– Угощайся, – с тёплой улыбкой протянул Алан и, обронив быстрый поцелуй в ушко девушки, требовательно развернул к себе ее лицо. – Не могла бы ты прилечь на этот столик, милая Софи?
Поднос был спешно переложен на колени не особо сопротивляющегося Уильяма, а ведёрко с вином проворный услужливый официант тут же задвинул ногой под стол. Софи немного помедлила. Девушка оценивающим взглядом осмотрела деревянный стол, поджала губы и хотела что-то спросить у Алана, но осеклась, глупо открывая и закрывая рот. Уилл напрягся: спустя секунду губы Софи растянулись в улыбке, и она послушно поднялась на ноги.
Тонкие длинные пальцы обхватили лямку платья и приспустили ее с острого угловатого плечика. Девушка двигалась плавно, медленно, извивалась в такт медленной музыке, и Уильям мог бы даже найти это привлекательным, если бы все было при несколько других обстоятельствах. Стеклярус шумно затрещал, когда платье рухнуло к ногам Софи, и та послушно легла на негромко скрипнувший столик. Ее кожа блестела капельками пота в полумраке ниши, и Уильям только сейчас заметил, что каждый миллиметр тела девушки покрыт белой пудрой. Уилл хотел было наклониться поближе, чтобы рассмотреть присыпку на теле Софи, но все еще не мог сделать ни движения – только беспомощно наблюдать и жадно хватать каждое действие Алана. Уильям усмехнулся – как будто это могло ему помочь.
Алан приблизился к Софи. Его рука скользнула вдоль тела девушки в нескольких миллиметрах от ее кожи, не касаясь и не тревожа маленьких капелек пота на ее теле. Кончики пальцев мужчины подрагивали, уголки губ дрожали, и Алан бормотал что-то бессвязное под нос – Уильям не знал этого языка, так что даже при огромном желании не смог бы разобрать и слова из того, что говорил Маккензи. Алан склонился еще ниже, цепляя кончиком острого носа маленькие светящиеся волоски на бархатистом теле девушки, а затем приоткрыл губы и дотронулся кончиком языка до плоского живот Софи.
Девушка мелко задрожала. Рука Алана опустилась ей на бедро, крепко вцепившись в него пальцами, а кончик языка слизал с кожи немного белой пудры. Щеки Уильяма похолодели – до Уилла достаточно медленно доходило то, что собирается сделать Алан, – а затем вспыхнули с новой силой, когда язык Алана двинулся дальше, выводя на смуглой коже Софи узоры и с каждым движением собирая все больше порошка с ее тела. Там, где проходился язык Алана, оставались тёмные дорожки, и Алан с какой-то издевательской заботой возвращался к ним, повторяя собственные движения несколько раз и каждым небольшим движением языка вызывая в девушке новые волны дрожи.
Уилл мысленно чертыхнулся – он даже не мог двинуться, чтобы сесть поудобней, и теперь просто надеялся, что в темноте не будет видно ни его горящего, покрывшегося красными пятнами лица, ни того, как неестественно выглядят его штаны.
С каждым новым скольжением ловкого языка Алана по коже, та становилась все темнее, переливаясь в приглушенном свете зала, Софи отчаянно прикусывала указательный палец, а Маккензи все шире ухмылялся. Уильям же сбивчиво молился, чтобы Алан уже поскорее прекратил эту пытку. Правда Уилл не был уверен, для кого она в действительности была подготовлена: для извивающейся на столе девушки или для Уилла. Зная Алана, Уильям склонился к последнему варианту.
Припав губами к небольшой ямке на животе, Алан запустил в неё язык. Софи вздрогнула и негромко простонала, прикусив нижнюю губу, а Алан удовлетворённо улыбнулся и тут же отпрянул от девушки.
Оцепенение резко спало с Уильяма, и он грузно выдохнул, схватившись за грудь и похлопывая себя по всему телу, словно хотел удостовериться, что все еще жив.
Софи села на столе, спиной к Уильяму, открывая ему болезненный вид на выпирающие сквозь кожу позвонки: если бы Уилл присмотрелся, он смог бы пересчитать каждый и сказать, где именно у девушки есть проблемы. Крючковатые края костей выпирали сквозь тонкую, покрытую мурашками кожу, создавая прекрасный змеиный контур. Если бы Уилл был чуть более ответственным врачом, он непременно посоветовал бы Софи хорошего специалиста. Но сейчас Уильяму было плевать. Его больше беспокоило то, с какой жадностью во взгляде Алан смотрит на девушку и как та мелко дрожит, обхватив себя руками и подавшись вперёд.
– Можешь идти, – выдохнул Алан в губы Софи. – Я найду тебя чуть позже.
Маккензи резко отпрянул от девушки, оставив ту с опухшими от нервных покусываний губами, – Уильям был в этом уверен, не нужно было обладать выдающимися способностями, чтобы не прочитать этого по лицу Алана. Софи обернулась к Уиллу, быстро заморгала ресницами и, подобрав с пола своё платье, поспешила раствориться среди не прекращающей своей бешеной пляски толпы. Алан повалился на сидение дивана, прикрыв глаза и накрыв лицо рукой, словно ему вздумалось подремать. Уилл напряженно вглядывался в острые черты Алана, ища в них малейший намёк на мысли мужчины, но спокойное выражение лица последнего не оставляло Уильяму надежды на успех. Ресницы Алана слабо подрагивали, и иногда он делал резкие глубокие вдохи, словно ему не хватало воздуха. А вместе с ним тяжело дышал и Уильям, нервно поглядывающий на часы. Проворные руки Уилла уже дотянулись до одной из бутылок, и теперь Белл боролся с застрявшей пробкой.
Громкий хлопок – и вино хлынуло пеной из узкого горлышка прямо на Алана. Тот подскочил на диване, и вместе с ним подскочил и Уильям, облив себя игристым напитком. Маккензи недовольно нахмурился, его и без того острые черты лица заострились еще больше, разрезая собой тягучую сущность пространства, и ставший холодным взгляд рассеянно скользнул по лицу Уильяма. Внутри все сжалось – Уилл не знал почему, но весь вид Алана не предвещал ничего хорошего, – однако Маккензи лишь улыбнулся и, подозвав официанта, взял у него еще один бокал.
– Мне нужно хорошенько обдумать твои слова, Уилл, – наконец протянул Алан; внутри Уилла все резко оборвалось от облегчения, и он смог хоть немного расслабить вцепившиеся в бутылку пальцы. – И решить, что делать дальше. А пока… наслаждайся праздником. Надеюсь, что грядущий год будет намного лучше, чем нынешний.
Взгляд Алана опасно блеснул серебристыми льдинками, и Маккензи шутливо отсалютовал Уильяму и залпом опустошил свой бокал. Алан улыбнулся, небрежно подтолкнул к Уильяму свою шкатулку и с безмятежным видом обратил свой взор на сцену, напевая незамысловатую песенку под нос и оставляя Уиллу чувство озадаченности и растерянности. Которые Уилл довольно быстро утопил в бутылке крепкого и терпкого виски, приправленного сверху белоснежной сахарной пудрой, позволив себе на один долгий и липкий вечер потерять самоконтроль.
В конце концов, Уильяму действительно нужно было расслабиться в преддверии наступающего нового года.
Как бы он этого ни отрицал.
Глава XII. Дело
Февраль, 1933
– Зачем вы захотели сегодня со мной встретиться? Не припоминаю, чтобы пропуски работы входили в условия моего с вами договора.
Алан Маккензи исчез из жизни Уильяма на два долгих и блаженных месяца. Алан исчез, не оставив даже записки с предупреждением, как порой исчезают несостоявшиеся любовники перед рассветом.
Алан Маккензи исчез из жизни Уильяма, только чтобы затем ворваться в неё с новой силой.
Он появился на пороге его дома в тот вечер, когда Уильям уже собирался на ночную смену в клинику. Он появился внезапно и без предупреждения, словно это было в порядке вещей. Уильям даже усмехнулся своей растерянности, потому что за время общения с Аланом ему стоило уже давно привыкнуть к неожиданным визитам Маккензи и не менее неожиданным исчезновениям последнего из жизни Уильяма.
– Что ж, возможно, ты не в курсе, но сегодня у тебя официальный выходной. Не благодари.
Алан появился на его пороге в приподнятом настроении и идеально выглаженном темно-синем костюме, заставив все внутри Уильяма похолодеть в ту же секунду. Он не стал дожидаться приглашения – только уверенно отстранил Уильяма в сторону и шагнул через порог оплачиваемой им квартиры. Алан много шутил, пока Уилл переодевался, и осматривал обустроенное за несколько месяцев жилище. Алан даже напевал себе что-то под нос и вертел в руках фотографию в рамочке, когда Уильям спустился с последней ступеньки скрипучей деревянной лестницы.
«О, ты уже собрался!» – было единственным, что сказал ему Алан, прежде чем развернуться и поспешно направиться на улицу.
Алан Маккензи был в хорошем настроении, и это беспокоило Уильяма больше всего.
Дверь негромко хлопнула за спиной Уилла, и он несколько раз повернул в замочной скважине ключ, дёрнул ручку и на всякий случай заглянул в окна, проверяя, выключил ли он свет. Машина за спиной нетерпеливо рычала мотором и приглашающе ждала топчущегося в нерешительности на тонком слове хрустящего снега Уильяма.
Уилл едва успел подтянуть ногу и захлопнуть за собой дверь, когда водитель резко вдавил педаль газа в пол и закрутил руль, выворачивая из ряда плотно припаркованных друг к другу машин.
– Не могу представить обрадованное лицо мистера Ридли, когда вы сообщили ему о моем внеплановом выходном, – хмыкнул Уильям практически сразу же, как кинул свою шляпу и перчатки на место рядом с собой.
Алан ответил не сразу. Его губы растянулись в лёгкой усмешке, в уголках глаз пролегли полные иронии смешливые морщинки, а взгляд оставался привычно холодным и внимательным. Уилл выгнул дугой бровь, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки. Он и сам не знал, откуда в нем неожиданно появилось столько уверенности и юношеской наглости, но он не мог не воспользоваться этим возникшим чувством.
Алан улыбнулся и коротко кивнул, как экзаменатор, оценивая жест Уилла.
– Все знают, что ты работаешь со мной, мой дорогой Уильям. – Алан повёл плечами и огладил кончиками пальцев покоящуюся на коленях трость. – Это немного облегчает мне работу. Не нужно по сто раз повторять остальным, что трогать моих людей не стоит. Но вот тебе от этого легче не становится. К моему большому сожалению. Тебе стоит об этом помнить, если вдруг в твою голову закрадутся ненужные мысли, Уилл.
– Спасибо, что предупредили, – едко отозвался Уильям и вздрогнул, поразившись собственному тону. – Теперь я не буду удивляться, если ко мне посреди ночи заявится парочка головорезов, потому что вы перейдёте кому-нибудь дорогу.
– Брось, Уилл, – Алан закатил глаза. – Они не будут так рисковать своими людьми. Но тебе действительно стоит быть теперь намного осторожней в нашем… маленьком предприятии. Нельзя вызвать лишних подозрений. Это помешает нам, если все действительно будет так, как я думаю. А я редко ошибаюсь.
Маленькое предприятие. Алан любил так называть его задание разузнать больше о дочери сенатора. Девушка, привлёкшая к себе внимание Маккензи, не выходила у Уильяма из головы долгие несколько недель, но, как бы Уилл не старался, все возможные двери к информации о ней закрывались у него прямо перед носом. А появлявшиеся в квартире Уилла записки от Алана, в которых он просил немного ускориться или же сообщить что-нибудь новое, не вызывали в Уильяме ничего, кроме искреннего раздражения и желания сказать Алану, чтобы он сам этим и занимался.
Но вместо этого Уильям продолжал безуспешно высматривать копну пышных рыжих волос в коридорах клиники и в кабинете Куэрво, куда Уилл стал наведываться гораздо чаще, чем прежде. За что получал от друга приятельские насмешки и заверения, что скоро Уилл забудет все, что с ним произошло за последний год, как страшный сон. Нужно просто подождать.
Уильям бы с радостью подождал. Но у него не было на это времени.
– Мне не удалось ничего узнать о Кэтрин. К сожалению, – Уилл нервно потёр шею и выглянул в окно. – Да и Даниэль не рассказывает мне ничего важного или касающегося своих пациентов, а я не видел Кэтрин в клинике с самого маскарада.
Алан поджал губы и тяжело выдохнул молочное облачко тёплого воздуха. Пальто согревало Уильяма, но температура в салоне неожиданно понизилась, как и градус настроения Маккензи.
– Это печально, – мужчина поджал губы; его пальцы с силой обхватили трость, и, казалось, еще секунда, и та разлетится на мелкие кусочки. Но этого не случилось: Алан разжал пальцы и потёр переносицу. – Впрочем, прошло всего три месяца. Чего еще я мог ожидать за столь короткий срок? Не думаю, что за это время можно было далеко продвинуться.
– Ну, знаете ли, – нахохлился Уильям. – Три месяца – срок внушительный. Некоторые за это время могут изменить свою жизнь до неузнаваемости. Во всех смыслах.
– Это ты про себя?
Смех Алана мягким бархатом укутал Уильяма, опустился на его плечи тяжёлой накидкой и защекотал кончик острого носа. Мужчина нахмурился, глядя на своего улыбающегося собеседника, и нервно повёл плечами, словно пытался скинуть с себя груз его благодушия.
– Очень смешно, мистер… Кёниг.
– Да брось, Уильям, – Алан отмахнулся и оперся о дверь локтем, дотронувшись кончиками пальцев до виска. – Прошло уже больше полугода. Ты должен был привыкнуть к старой жизни. Разве нет?
Да, Уильям уже должен был привыкнуть, но вместо этого каждый день лишь чувствовал, как его старая жизнь все дальше отступает от него. Он уже не видел так ясно образы своих старых друзей и знакомых – их силуэты скрывались в надвигавшемся молочном тумане, – а семья была единственным, что все еще связывало Уильяма с прошлой жизнью. И он отчаянно за неё цеплялся. Как утопающий цепляется за тонкую соломинку, считая ее ключом к спасению.
– Я уже говорил, что хочу уволиться, – взгляд Уилла прожигал Алана, – но вы запретили.
– Действительно. Я уже и забыл.
Тон Алана был до того беспечный, а жест, с которым он махнул рукой в воздухе, настолько рассеянным и нескоординированным, что Уильям даже почти поверил в то, что Маккензи действительно забыл об этом маленьком факте.
Но Алан никогда ничего не забывал.
Или же Уилл был слишком невнимательным, чтобы это заметить.
– Вы только что сказали, что три месяца это ничто. Но при этом же считаете, что я могу прийти в себя через шесть месяцев после… после того, как вы вытащили меня из дерьма? – иронично отозвался Уилл, переведя взгляд на проносящиеся за окном дома. – У вас странные понятия о времени, мистер Кёниг.
– Твоя правда, Уильям, – пожал плечами в ответ Алан. – Я привык разбрасываться временем, как некоторые разбрасываются деньгами. Время гораздо более ценная валюта в этом мире. К счастью, у меня его много.
– Много? – Уильям все еще не терял надежды стереть со своего лица удивлённое выражение, но вместо этого чувствовал, как оно вытягивается все больше и больше. – Вы не бессмертны, мистер Кёниг. У вас времени не больше, чем у меня или у вашего водителя.
Сидящий за рулём Джимми гоготнул. Машина плавно свернула на просторный бульвар, и ряды бетонных домов сменились на облетевшие еще прошлой осенью голые деревья. Зелень их крон только через несколько месяцев украсит собой город. Сейчас же их крючковатые ветки пальцами цеплялись за пальто и шляпы прохожих, умоляя согреть под натиском холодных зимних ветров.
Уильям поёжился, порадовавшись наличию в машине обогревателя. Мужчина только недавно встал на ноги после двух дней жара и насморка, и сейчас в его планы определённо не входило вновь заболеть.
Машина стала ехать медленней, позволяя Уиллу рассмотреть пестрящую неоновыми вывесками улицу. Яркие огни отражались в стекле. Они освещали фигуры спешащих по делам людей, запрыгивали под полы тёплых пальто и игрались с дорогими украшениями женщин. Машина замедлялась, и с каждой секундой все более отчётливо было видно стремительно ускоряющуюся с наступлением ночи жизнь Чикаго.
Алан развёл руками, а машина глухо чихнула двигателем, прежде чем вздрогнуть и остановиться около тротуара.
– Что ж, у тебя есть полное право так думать, Уилл, – облачённые в перчатки пальцы любовно оглаживали причудливую лисью морду на месте набалдашника трости. – Впрочем, мы сюда приехали не затем, чтобы рассуждать о быстротечности человеческих жизней. У меня запланирована деловая встреча, на которой я должен быть уже через пятнадцать минут.
Уильям не слушал Алана: все его внимание было приковано к пробегающим мимо людям, – а слова Маккензи только эхом отразились в его голове, чтобы в следующую секунду разлететься крупными снежными хлопьями. Уилл уже забыл, о чем был их с Аланом разговор, и только нахмурился и упрямо поджал губы.
Он знал, что Алан заметил его реакцию, и перевёл взгляд на человека напротив. Маккензи заинтересованно рассматривал Уильяма, склонив голову набок и постукивая кончиками пальцев по тёмному дереву трости.
– Как твоя семья? – неожиданно поинтересовался Алан. – Я слышал, у тебя были большие проблемы с сестрой. – Хмурый и удивлённый взгляд Уильяма сопроводился вскинутыми бровями, и мужчина едва заметно улыбнулся уголками губ. – Не смотри на меня так! Я не хотел спрашивать у тебя об этом в нашу последнюю встречу, а сейчас самый подходящий момент.
– Если вы пытаетесь быть вежливым, то спасибо. Это уже что-то. – Голова Уилла дёрнулась в подобии благодарного кивка, но взгляд стал холодным и усталым. – Но это немного не подходящее время. Я сейчас не в том настроении, чтобы обсуждать свои семейные проблемы.
– Ты с ней так и не поговорил после Рождества, – снисходительно улыбнулся Алан.
От его мягкого и понимающего взгляда, хотелось либо убежать куда-нибудь подальше, либо выцарапать себе глаза, лишь бы не видеть этой лукавой улыбки в серебристых с темной, почти черной окантовкой глазах.
– Поговорил, – Уильям взял в руки перчатки и начал нервно перебирать пальцами болтающиеся куски кожаного материала. – Дважды. Только этого оказалось мало, чтобы сгладить все возникшие между нами острые углы. Одного сочувствующего взгляда недостаточно, мистер Кёниг, чтобы мне стало легче. Маргарет, она… Теперь она все время бегает за мной и просит бросить все, пока еще не стало слишком поздно.
– Бросить эту работу ты сможешь только вперёд ногами. Не думаю, что твоя сестра хочет опознавать тебя в морге.
В любое другое время Уильям бы рассмеялся над этой шуткой. В ней было все, что когда-то привлекало молодого человека. Вот только прошедшие полтора года вымотали его, он стал нервным и уставшим. Бессонница мучила его все чаще, а если Уильяму и удавалось заснуть, на смену вскрытым на операционном столе людям приходили яркие вспышки алого пламени. Уилл пытался спастись от него, бежал и прятался, но каждый раз палящие языки лизали его ноги, пробирались все выше, пока не охватывали полностью. Иногда вместо снов он видел лишь успокаивающую голую темноту, похожую на звёздное небо бездну, которая в результате все равно взрывалась ярким пожаром, от которого нельзя было спастись.
Уильям сходил с ума.
Или же ему это только казалось?
Алан улыбнулся по-отечески мягко и покачал головой.
– Не принимай все это близко к сердцу, Уилл.
– Вам легко говорить.
Вероятно, едкий тон Уильяма получился чересчур дерзким, потому что Алан нахмурился. Его обычно ясный взгляд потянулся лёгкой задумчивой дымкой, пальцы прекратили отбивать свой ритм, а брови неожиданно расслабились, вернув себе привычную острую форму. Алан молчал, бездумно глядя на лицо Уилла, а затем тяжело выдохнул и произнёс настолько тихо, насколько это было возможно:
– Порой мы говорим болезненные вещи тем, кто нам дорог, потому что боимся. Будущего. Неизвестности. Боимся, что реальность окажется к нам слишком жестока, если мы промолчим, а правда, которая скрывается за этими словами, слишком тяжёлая, чтобы мы могли ее признать. – Его голос отозвался в тишине машины хриплыми сорванными нотками. – Говорим из собственного слепого эгоизма. Но если задуматься – действительно ли это так? Боль отрезвляет. Даже если это боль от чужих слов. Но кого мы пытаемся отрезвить? Их или… себя?
Уильям прикусил щеку, не позволяя себе ответить колкостью. Вместо этого он досчитал до десяти, выдержал пристальный цепкий взгляд Алана, который явно ждал от Уилла какого-то ответа, и нашёл единственное, что могло быть достаточно нейтральным в его ситуации.
– Как же это в духе людей. – Уильям улыбнулся, и от этой улыбки его лицо свело болью.
Алан медленно кивнул в знак согласия.
– Да, Уилл. Люди – удивительные создания. Этого у них не отнять.
Джимми нетерпеливо кашлянул, и этот простой жест вывел Уильяма из охватившего его состояния транса. Только сейчас Уилл понял, что его тело практически онемело. Пальцы не слушались его, губы высохли и будто потрескались, а сердце билось слишком медленно. Белл осторожно повёл головой, с облегчением для себя обнаружив, что власти над своим телом он все еще не потерял.
Проезжавшая мимо машина громко засигналила, и Уилл вздрогнул от неожиданности, почувствовав, как по телу забегали маленькие острые иголочки. Он перевёл взгляд на переливающуюся огнями вывеску театра и спокойно, даже несколько иронично выдохнул:
– Вы вроде бы очень торопились, мистер Кёниг.
Неловкая попытка Уильяма сменить тему лишь развеселила Алана. Мужчина попытался спрятать свою улыбку в тени шляпы, склонив голову и рассматривая свою трость, но ничто в этом свете не могло скрыть веселья Алана Маккензи, если он действительно был рад. Он несколько раз сдавленно усмехнулся, с блаженным видом прикрыл глаза, словно убеждая себя в чем-то, и наконец отложил в сторону трость.
– Как ты думаешь, что самое главное при ведении переговоров, Уилл?
Это было не то, что Уильям ожидал услышать от Алана. Удивление вперемешку с подозрительностью охватили мужчину, и он заинтересованно уставился на Маккензи, перебирая в голове все подходящие варианты ответа.
– Эм, дипломатия? Тактичность? Вежливость? – Уилл задумчиво прикусил нижнюю губу.
– Нет, Уилл. Главное, чтобы «Томпсон» не заклинило.
Алан громко расхохотался и смахнул выступившие с глаз слезинки. Уильям вторил ему, но его смех был скорее похож на неловкое кряканье молодой утки, едва обрётшей голос. От слов Алана по спине Уилла пробежал холодок, и мужчина вспомнил, кто перед ним сидит и почему не смеяться над его шутками было бы дурным тоном. Впрочем, сейчас от Алана веяло спокойствием и радушием, и Уилл не торопился нарушать это хрупкое спокойствие безумца.
Смех Алана перешёл сначала в хрип, а затем мужчина громко закашлял. Он согнулся пополам. Его тело сотрясали низкие тяжёлые приступы, но Уильям не торопился броситься Алану на помощь. Внутренний голос говорил ему, что жест милосердия все равно останется без ответа, а Маккензи и сам неплохо справлялся с внезапно одолевшим его приступом. Его лицо покраснело, глаза заслезились и налились кровью, а каждый вырывавшийся из горла хрип разрывал нежные стенки своими заострёнными шипами. Алан кашлял все громче и громче…
…пока все неожиданно не прекратилось.
Еще раз осторожно прочистив горло лёгким покашливанием, Алан бросил взгляд на наручные часы и нахмурился.
– Это, конечно, шутка, но в каждой шутке есть доля шутки. Так ведь говорят? – он поднял взгляд на Уильяма и взял в руки трость. – Что ж, уже почти время. Опаздывать – худшее, что может сделать человек моего положения.
Озадаченность Уилла читалась не его лице. Врач с интересом рассматривал как и прежде светлую кожу Алана, на которой не осталось ни малейшего признака недавнего приступа. Его взгляд пристально изучал каждую деталь безмятежно спокойного лица Маккензи, запоминал каждую мелочь в его образе, чтобы сравнить с тем, каким Алан будет уже через несколько часов или минут.
Острый подбородок Уилла разрезал воздух, и Белл схватил с сиденья перчатки, принявшись натягивать их на руки, уверенным и привычным движением.
– Итак, что мы будем делать на этой деловой встрече?
– Мы? – брови Алана взлетели вверх, глаза удивлённо округлились, а рука так и замерла на полпути к дверной ручке. – О нет-нет. Ты, Уильям, – он пальцем указал на молодого мужчину, – сидишь и ждёшь меня вместе с Джимми в машине. А я в это время поболтаю с моим скользким другом. Мне не нравится, как он в последнее время ведёт свои дела. Это доставляет мне некоторый… дискомфорт.
Дискомфорт. Алан часто говорил подобные слова, но Уильям никогда не обращал на это должного внимания. Сейчас же мужчина заметил, как лицо Алана едва заметно для обывательского взгляда исказилось от боли и отвращения, взгляд потемнел, а пальцы сильнее сжались в кулак.
– Что ж, жди меня здесь, – предупреждающе кашлянув, Алан поправил шляпу и открыл дверь. – Постараюсь не задерживаться надолго.
Дверь в салон захлопнулась быстрее, чем Уилл успел что-то возразить, и Алан насмешливо, с улыбкой помахал ему в окно. Шаги Алана были быстрыми и мелкими, и уже через минуту он скрылся за тяжёлыми дубовыми дверьми. Мёрзнувший на улице швейцар учтиво поклонился Алану, прежде чем закрыть за ним дверь, а следующий лакей, ожидающий гостей внутри, столь же боголепно принял из рук Маккензи шляпу и пальто. Трость Алан оставил при себе.
