Леонид Иванович Колосов
О крестьянстве и религии. Раздумья, покаяние, итоги
– Нет с простым дипломом.
– А я, с небольшим количеством извилин – а с отличием.]
Но в целом, по-разному оценивая отношение к нам, деревенским разных слоев горожан, я глубоко благодарен всем москвичам и жителям других городов за то, что они дали нам возможность выжить, когда мы «осуществляли» исход из деревни из-за абсолютно невыносимых условий, созданных нам «рабочее – крестьянской» комсоветской властью.
В том, что я сумел выбраться из ямы, уготованной для детей «реакционного» крестьянства «великими преобразователями человеческого общества», многое зависело от удачи, но еще более от помощи, милосердия людей, которым я благодарен до конца своей жизни.
Это, в первую очередь, мои братья. Старший, Михаил, наш поводырь, между нами разница в 24 года. Он толкнул нас на путь учебы, тяжкий, но плодотворный. В трудные минуты мы знали на кого опереться. Александр, инвалид войны и рано умерший, находил как-то возможность помочь мне материально. Благодаря Николаю и его жене Валентине Яковлевне, живших в 8-метровой комнате коммунальной квартиры полуразрушенного дома в Зарядье с маленьким сыном Вовой, мне удалось закончить 10 класс. А перед этим, разве мог бы я учиться в 8-м и большей частью 9-го класса за 25 км пешего хода от деревни при стареньком уже отце и умирающей матери, если бы не Сергей и его жена Любовь Васильевна, жившие в этот период в районном центре, где была средняя школа? Если бы не Анатолий, мой няня (разница между нами лишь 7лет), делившийся со мной своими брюками, рубашками и костюмом, когда служил в армии? К великому сожалению, все они, мои братья, уже ушли из жизни.
Если бы не мой одноклассник Геннадий Кубарев и его родители, приютившие меня с марта по июнь в конце 9-го класса? Когда мама умерла, отца приютил Александр, а Сергея из районного центра направили председателем отдаленного колхоза.
А разве можно забыть учителей, которые всячески поощряли мои усилия, вселяя в меня уверенность в своих силах? Это Швецовы Антонида Павловна и Анатолий Петрович, Вахрушева Таисия Андриановна и Машкина Валентина Ивановна в Вынурской начальной школе, Игитов Иван Трофимович и Машкин Василий Никитич в Устьянской семилетке, Решетников Геннадий Максимович в Тужинской средней школе, классная руководительница Беленькая Роза Исаевна и супруги Видишевы 399 школы г. Москвы.
Спасибо моим однокурсникам после поступления в Тимирязевку (Китченко И.И., Литуну Б.П., Козюле И.А. и Таову А.Х.), которые согласились принять меня пятым в комнату, где должно быть не более четырех.
И никогда не забуду своих родителей, сотворивших меня на исходе своих сил, но успевших воспитать во мне трудолюбие как единственное средство устройства жизни, привить мне иммунитет к плохому.
1954–1991 гг. Послетиранский период. Строительство коммунизма, социализма с «человеческим лицом»
Все народы, все страны имели в своей истории провалы. Упасть в яму при движении легко, выбраться из нее – трудно. Характер, доблесть и перспективность проверяется и оценивается при преодолении препятствия.
Самое большое отличие нашей трагедии XX века, в сравнении с другими, в том, что мы не только не вышли из нее, но и не осмыслили, куда попали. Это усугубляет последствия, ставит вопрос о нашем будущем. А мы стоим на краю пропасти и блаженно улыбаемся, как дети….
Мы не смогли, да и не могли, наверное, сразу развернуться в пути после смерти тирана в 1953 г. Слишком долго были в темноте, ослепли, не видели, куда и как дальше идти. Человеку винтиком быть нельзя, он может безвозвратно перейти в более низшую категорию живого, потеряв человеческий облик, а главное, духовную нашу составляющую, связывающую нас с духовным началом Вселенной, с Творцом, по подобию с которым мы сотворены.
Да и много тогда еще осталось среди правителей больших и малых, не желавших снимать повязку с наших глаз. Они боялись, что мы увидим их диавольскую, сатанинскую сущность. И чтоб нас не разбудить от летаргического "коммунистического" сна, придумали и настоятельно стали внедрять в наш еще не проснувшийся разум "хитроумный", в их стиле, демагогический миф: Сталин, да тиран и извратил коммунистическое учение, великие заветы великого Ленина, а мы поведем вас по-ленински по пути, указанному Лениным, к заветной цели… опять к коммунизму.
И сделали из полуистлевшей мумии главного диавола (который приказывал уничтожить святые мощи) красивого идола – "самого человечного человека", прикрываясь которым, практически теми же методами повели нас, полусонных лунатиков, к мифической цели – к так называемому коммунизму. (Мне думается, многие эти ленинцы уже в никакой коммунизм для всех не верили. Да и зачем он им – они-то уже жили при коммунизме, подключившись к крану народного добра.) Главное, чтоб мы слушались их и обеспечивали их растущие с каждым годом потребности.
И так от Хрущева до Горбачева – от Сергеевича до Сергеевича включительно. Правда, к концу эпохи рассказывали уже о каком-то социализме с «человеческим лицом». Как будто может сатанинская придумка быть человечной. Если только маской человеческой ее прикрывать!
А крестьянский вопрос остался в принципе без изменений. Не только в плане свободы и самостоятельности, но и прав гражданина страны и улучшения минимальных социальных потребностей. Правда, и не принималось жестких целенаправленных мер по уничтожению крестьянства как класса. Это дело было уже завершено. Стоял лишь один вопрос: о развитии сельского хозяйства…без крестьянства. Главное звено в развитии человеческого общества – сам человек. Если он раб, полураб, то он и не заинтересован в развитии такого общества, и общество, страна будет деградировать. За все эти годы мы не сделали основного – не дали крестьянству ни земли, ни воли, пока оно еще было в качестве и количестве, достаточном для возрождения.
Вместо того, чтобы колхозников сделать снова свободными крестьянами, творцами, равноправными людьми страны – а это главное условие возвращения страны на цивилизованный путь развития сельского хозяйства и всей экономики, – были испробованы и успешно скомпрометированы приемы и технологии из арсенала современных цивилизованных стран (механизация, химизация, мелиорация, интенсификация на основе научных достижений и т. п.).
Иной пример решения аналогичной задачи с положительным результатом – в Китае, когда эта страна стояла также близко к пропасти (масштабный голод, до людоедства) после коммунистических скачков Мао Цзедуна. Но когда умер Мао Цзедун, а к власти пришел репрессированный, но как будто специально сбереженный для будущих дел Ден Сяопин, был сделан резкий разворот: коммуны распущены, крестьянам отдали землю (правда в пользование, а не в собственность, как и у нас во время НЭПа, что, конечно, станет в будущем проблемой), коммунистическим управленцам под страхом серьезных наказаний запретили вмешиваться в хозяйственную жизнь крестьян. Об этом я с большим удивлением и завистью читал сообщения нашего атташе, работая в те годы в МСХ СССР. «Не важно, какого цвета кошка, главное, чтоб мышей ловила" – таких ключевых слов от наших руководителей мы не дождались. И все, через несколько лет было покончено с голодом. А мы со своим социалистическим сельским хозяйством, имея самую большую площадь сельхозугодий, стали получать из Китая мясные сосиски, сначала, правда, тонюсенькие. Но и этому были рады.
У нас комсоветская болезнь зашла очень глубоко. Слишком много было инфицировано ею людей нескольких поколений. Наверное, даже в геном советского человека уже вошло понимание: главное не то, где и как ты работаешь, производишь ли чего, главное, чтоб был красного цвета, то бишь коммунистического, и повторял громко вколоченные в мозг коммунистические сказки.
Многим даже понравилось жить по-коммунистически. И не только комсоветским рукамиводителям, но и значительной части так называемого "простого народа", прикормленного пусть тонкой струйкой гособеспечения, да постоянной, при которой также можно не беспокоиться. Правда, это обеспечение было на уровне пособия по безработице в цивилизованных странах. Но ведь зато и работать можно было соответственно.
Развитию нашей страны мешал и мешает до сих пор миллионный отряд работников «ленинско-сталинской гильотины", сумевшей переработать рекордное в мире количество собственных граждан другого цвета, не большевистского, не советского. Они не получили по закону "запрета на профессию", как в Германии. Сохранены и выпестованы целые династии этих "важнейших" работников коммунистической формации, без которых она не может существовать.
Такую же роль играли не менее многочисленные отряды работников идеологического фронта, то бишь, союзы интеллигенции (писателей, артистов, музыкантов, художников и т. п.), которые по "принципиальным" соображениям не могут петь другие песни, кроме коммунистических.
Вот такое краткое пояснение к процессам, которые проходили в этот период. Период массовой реализации решения КРЕСТЬЯН об исходе из деревни, чтобы стать равноправными гражданами страны.
После отмены в конце 1953 г. сельхозналога петля на шее колхозного крестьянства ослабла, стало можно дышать и жить за счет осырков (огородов) и личного хозяйства. Но свободы по большому счету прибавилось очень немного. Альтернативы колхозам не возникло. Госпоставки продукции хозяйствами государству, пожалуй, даже возросли, ведь надо же было возместить утрату сельхозналога. Поэтому заработки колхозников не увеличились, начисляясь, как и прежде в пресловутых трудоднях.
Но немного-немного свободнее стало с отъездом из деревни (лучше сказать с побегом из лагеря). "Отпускать – не отпускать" разрешили самим колхозам. Приоткрылась щель (через которую я уехал, сбежал доучиваться в Москву, к брату).
Вместо улучшения жизни в обжитых районах страны путем полного освобождения крестьян от советского крепостного права, появившиеся у государства средства благодаря сокращению военных расходов (атомное оружие было уже создано) были брошены в стратегически неправильном, но тактически эффектном направлении – на освоение целинных земель Казахстана и частично РСФСР (Алтай). Этот бросок дал быструю отдачу. Страна получила хлеб. Я с мая по октябрь 1956 г. работал в студенческом отряде в одном из хозяйств Полуденского района Северо-Казахстанской области вначале на разных работах, а потом помощником комбайнера. Заработал ≈ 500 кг отборного зерна и передал документ на его получение живому еще тогда отцу.
Горы зерна тогда были собраны. Именно горы… под открытом небом. Ни складов, ни элеваторов не было. Сколько сгнило – одному Богу известно.
Акция, которая другими странами тщательно и продуманно готовилась и проводилась весьма успешно и на степных землях (Канада, США), и на морском дне (Голландия), была комсоветами "сварганена с кондачка", осуществлена на одном энтузиазме людей, изголодавшихся по свободе и рванувших из полутюремных колхозов Центра страны. Из нашей деревни уехал (с концами) молодой лучший тракторист Коля Матренин. Главными целинниками надо считать таких работников-механизаторов, оставшихся там жить, а сейчас оказавшихся в другой стране непрофильной нацией.
Мы студенты и агитаторы – пропагандисты партийные побыли, поработали и улетели – шумовой придаток этой акции. Как говорил секретарь комитета комсомола ТСХА Е.И. Сизенко (будущий высокий партийный и советский работник, а позднее академик РАСХН): "Комсомольцу надо хорошо работать, но мало хорошо работать, надо так работать, чтоб шум шел!"
Из-за варварского, захватнического (что типично для большевиков: "главное ввязаться в бой, а там видно будет") вмешательства в природные степные ландшафты через несколько лет разбушевавшиеся "черные бури" унесли распаханную почву. О высоких урожаях было забыто, пока не разработали и не освоили необходимую степную систему земледелия со специальным техническим ее оснащением.
Снова в стране бесхлебье, снова полуголодные 1962–1963 гг., когда хлеб давали по карточкам (правда, эшелоны с зерном в страны "народной демократии" шли, но это вопрос политический, самой "большой политики").
И снова возник неожиданный, но очень быстрый выход, как обычно не в основном русле и логике жизни. Было открыто и начало осваиваться громадное Тюменское месторождение нефти. Появились неожиданные и очень большие валютные деньги. И пошла покупка хлеба из-за рубежа, начавшись с нескольких миллионов тонн и достигнув потом 50 и более млн. т., а затем масла, сахара и другого продовольствия.
Быстро робишь, слепых родишь. Вместо развития собственной экономики и сельского хозяйства в особенности, спонсируешь своей нефтью, а потом газом чужеземную, при своих имеющихся громадных земельных ресурсах.
А самое главное – превращаешь труд своего родного земледельца и его самого в никчемность. Зачем о нем беспокоиться, если и без него обходимся. А когда нефть и другие углеводороды иссякнут или цена на них упадет и голод наступит, что делать будем без крестьянства? Цивилизованные страны всегда найдут выход из энергетического да и любого другого кризиса, не позволят нам держать их на поводке. У них нет сомнений в аксиоме: самым главным богатством на земле является человек, особенно наделенный интеллектом. Они людьми не бросаются, а со всего света привлекают активных, мыслящих, работоспособных работников, обеспечивая их.
Наши крестьяне – тоже люди, худо-бедно найдут себя в других отраслях, если не сопьются. Но сельскохозяйственного производства без крестьян не бывало и не будет, сколько бы аграриев (чиновников-руководителей, переработчиков сельхозпродукции, мелиораторов, машиностроителей, химиков, ученых разного профиля и т. д. и т. п.) не бегало вокруг заросших лебедой полей. Без заинтересованного, умелого, знающего из поколения в поколение работу на земле, свободного рачительного хозяина, живущего землею, то есть крестьянина – ни мелиорация, ни химизация, ни механизация, никакие экономические, интенсивные, биологические и иные изыски полноценных результатов в сельском хозяйстве не дадут. Работа мелиораторов, химиков, машиностроителей, ученых всех специальностей в области сельского хозяйства превращается в бессмысленность, в пустые хлопоты нахлебников, живущих на доходы государства в других областях. Все они живут не землею, а на подачки власти, перед которой они отчитываются о своей отраслевой работе. Все отстрелялись, а добычи нет, но заказчик пусть платит.
С 1960 г. я работал сначала 5 лет непосредственно в хозяйствах (управляющим отделения, главным агрономом совхоза, даже полгода исполнял обязанности директора), в научных с/х учреждениях (1965–1981 гг.), в аппарате МСХ и Госагропрома СССР, ГКНТ и Россельхозакадемии (1981–1995 гг.). Да "до того" 16,5 лет деревенского колхозного всеобуча. Поэтому выводы мои основаны на большом, "разнообразном" опыте. Изъездил, облетал, исходил многие области России, Украины, Казахстана, Белоруссии, Латвии. Хоть и беспартийный, но вместе со всем советским народом выполнял (прости меня, Господи) предначертания партии, в первую очередь ее рукамиводителей, "гениальных или близких к этому", т.т. Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева. Я не включаю в этот ряд Ельцина, тоже большого комсоветского руководителя, но у него были с 1991 г. другие намерения – антикоммунистические. (Правда, и в этот период аграрную политику на местах, да и в центре осуществляли тихим сапом те же комсоветские аграрники, думая лишь о себе, а не о восстановлении свободного земледельца – крестьянина-хозяина на земле).
Я не буду анализировать проблему сельскохозяйственного производства. Оно – производное от крестьянства, Моя тема – само крестьянство. Это раз. Во-вторых, если и буду касаться результатов в сельском хозяйстве, то ни в коем случае не буду оперировать цифрами госстатистики. Я очень хорошо знаю об их недостоверности, их "нарисованности на заданную цель". Ее достоверность на уровне не более 50 %.
Главная причина недостоверности – подчиненность органов статистики лишь одной ветви власти – исполнительной, заинтересованной в приукрашивании своей деятельности (а в комсоветское время – одной партии). А отсюда – выбор сроков, способов и приемов учета, отчетных форм и показателей.
В сельском хозяйстве были взяты за основу сами по себе интересные, но не ключевые в оценке его эффективности показатели: урожайность и валовой сбор, надой на 1 фуражную корову и валовое производство молока и мяса. Оценивать же нужно с/х предприятие по его товарности и затратности, как оно выполняет основную задачу по обеспечению продовольствием, а в целом по стране – самообеспеченность ее сельхозпродукцией.
Срок отчетности по производству растениеводческой продукции – чисто партийный – осенью (на 1 октября – 1 ноября), чтоб успеть к выборной отчетной партийной кампании. В это время эта продукция в бункерном весе (влажная, с сорняками, неотсортированная и невысушенная и т. д.). Возможности для рисования – огромные, ограничены только уровнем честности и заинтересованности руководства.
Приписка валового сбора, урожайности не влияла на окончательные итоги деятельности хозяйства. Усушку и утруску свыше установленных размеров списывали на корм скоту и т. п. В приписке были заинтересованы руководители хозяйства, района, области, страны – ордена и медали раздавались по этим показателям уже в ходе партийной отчетной компании.
Экономические, финансовые результаты в годовых отчетах хозяйств, которые были готовы только к марту, никто не изучал и не анализировал. Практически все хозяйства были убыточными из-за низких сдаточных, потом якобы закупочных цен на сельхозпродукцию. Хорошо, что после 1 января убытки прощались, а мы начинали снова расходовать. В экономии затрат мы поэтому были не заинтересованы. Правда, много нам и не давали. Государство при Сталине забирало продукцию (а хозяйство "сдавало"), после Сталина – на словах закупало, но по ценам им же установленным. Изменили только слова. А потом давали подачки с барского стола. Игра и игра уже с колхозным ("социалистическим") крестьянством, а не со свободными самостоятельными производителями продукции!
Приписки иногда совершали организованно. Так, в одну из осеней нас – главных агрономов вызвали в управление сельского хозяйства и заставили продать заложенный на семена картофель заготовителям. Оказалось, район и Московская область не выполнили план сдачи государству картофеля. Могли полететь головы рукамиводителей. Я, молодой еще был, испугался:
– Чем будем сажать картофель следующей весной?
– Не волнуйся, как был картофель у тебя, там и останется на хранение, а весной выкупишь у заготовителей!
Что сделаешь? Подписал эту чиновничью, политиканскую игру. Да, и нам в хозяйстве была выгода. Больше дохода – больше прибыли и премий, которые в нашем, редком тогда, прибыльном совхозе давали.
К тому же, я уже был "ученый". За год до этого случая я исполнял обязанности директора другого совхоза. Год (1962) был очень тяжелый, дождливый в Подмосковье, а по стране неурожай (из-за черных бурь). Рукамиводители Московской области выскочили с инициативой сдать 3 плана сдачи зерна государству (хотя область, много ввозящая зерно из-за больших потребностей животноводства). А я в сутолоке и по молодости не придал этому особого внимания. Выполнив план сдачи на 154 %, начал засыпку озимой пшеницы, чтоб в следующем году засеять старыми, как учили, семенами, а не свежеубранными, и не прошедшими покоя, как обычно мы вынуждены были делать. Да, вызывают на открытый расширенный пленум Подольского райкома партии. Уже в докладе наше хозяйство "критикнули". Меня первым "подняли в прениях" после доклада. Я начал рассказывать о делах в хозяйстве, уборке, севе, заготовке и внесении органических удобрений и т. д. Меня вопросами в лоб остановил 1-й секретарь:
– Почему ты срываешь выполнение инициативы партийной организации области?
– Заготавливаю семена и т. д., – начал было я.
– Да ты, оказывается, не понимаешь интересов партии и государства! Садись! – обрезал он меня и еще что-то грозное продолжал говорить, а я шел к своему месту, под взглядами большого количества присутствующих (район был громадный, много промышленных предприятий) с ощущением себя "врагом народа". После окончания пленума подошел к президиуму спросить, когда и кому сдавать дела. Меня заметил предрик (в памяти только фамилия Иванов), пожилой, как-то по-отечески ко мне всегда относившийся, и спросил меня:
– Есть зерно-то?
– Есть, – говорю, – куда отвозить?
– Никуда не надо. Молодец, что сохранил. Инициативу район уже выполнил без тебя.
– А за что же меня всенародно били?
– Для учебы!
Вот такая отвратительная была учеба, отвращающая специалистов от работы в сельском хозяйстве.
В результате приписок трудно разобраться, в каком состоянии находится сельское хозяйство. Потом, когда работал в МСХ СССР, мы долго составляли хлебный баланс, тоже вынуждены были мучительно думать, куда девалось зерно при громадном по статистике его сборе, почему не хватает его ни людям, ни сельскохозяйственным животным. Списывание приписок на корм скоту внутри хозяйства породило в научном мире проблему – "догадку": это из-за несбалансированности по белку такой большой расход корма на единицу животноводческой продукции, нам надо решать проблему белка.
Плановая экономика при жесткой вертикали управления требовала охвата большого количества показателей, объективность получения которых была не обеспечена технически. Эти показатели предписывали рукамиводители, которые никогда в хозяйствах не работали. Помню, с каким упоением анализировали специалисты МСХ СССР громадные тома данных статистики о применении удобрений; когда, куда, сколько и т. д. и т. п. Чтоб они не очень "потели", я их успокоил, что ведь удобрения в хозяйстве никто не взвешивает. Зимой уже специалисты их оптом списывают, рисуя ответы на вопросы статистиков. Некогда, некому, очень затратно и технически не обеспечено получать эти цифры летом.
В хрущевские, да и во все последующие времена шли постоянные "пертурбации". Были испробованы все возможные способы развития сельского хозяйства при сохранении комсоветской политической системы, которая упорно не ставила уже советского крестьянина в центр внимания, до конца семидесятых годов оставляя его беспаспортным (и тем самым, невыездным, закрепощенным, а по большому счету, негражданином страны), без социальной защиты (пенсий, бюллетеней, отпуска), а потом с унизительной пенсией в трудоднях, затем 10–15 рублей при средней пенсии в городах до 120 рублей. Кстати, низкой долго была зарплата и в совхозах (от 1,3 до 1,9 руб. за дневную норму).
Партия упорно осуществляла завет "классика большевизма" по превращению крестьянина в сельскохозяйственного рабочего, по раскрестьяниванию, по уничтожению крестьянского уклада, разрушению "стволовых клеток общественного организма страны", ежеминутно рождающих ненавистный капитализм.
Я работал специалистом в совхозах, когда партия стала строить в стране уже коммунизм (к 1980 г. нужно было создать экономическую базу этого мифа). Поэтому, особенно вначале, принимались красивые постановления по повышению жизненного уровня работников сельского хозяйства (так стали величать крестьян), но они почему-то обязательно сопровождались контрмерами по сдерживанию улучшения их жизни. Так, в убыточных совхозах перестали задерживать выплату зарплаты, но при израсходовании фонда зарплаты, исчисленного по минимальным нормативам, мы в последние месяцы года были вынуждены отправлять работников в неоплачиваемые отпуска, хотя необходимость работ оставалась.
При составлении производственно-финансовых планов специалисты представляли в сельхозуправления технологические карты по выращиванию запланированных урожаев сельхозкультур. Помню, принимающий управленец заставлял меня снижать мои детально просчитанные цифры по расходам на гектар до управленческих нормативов. На мои возражения и на мою просьбу вычеркнуть и соответствующую долю работ, меня грубо одернули:
– Не умничай! А то другой будет на твоем месте!
Раз коммунизм, то все общественное, "народное" (на деле – в руках чиновников государства) не должно быть, никаких частных подворий! Было дано сверху задание обобществить весь скот, чтобы работники совхоза не теряли время на работы с личным скотом. А совхоз должен был выдавать молоко и мясо по себестоимости или даже ниже. Красиво? – Да! Но факир был пьян, и фокус не удался! Уровень совхозного производства из-за низкой заинтересованности при отсутствии чувства хозяина вырос незначительно, а планы сдачи (закупок) продукции государству повысили сильно. Нам пришлось сначала сократить, а потом прекратить отоваривание рабочих совхоза. Они в очередной раз были обмануты "рабоче-крестьянской" властью, оставшись без своего скота, без молока и мяса.
Помню уже в конце 70-х годов, старший брат Михаил, 27 лет отработавший председателем колхоза, но из-за фронтовых ран немного недоработавший до 60 лет, на пенсии, сказал с претензией мне, москвичу:
Вы в городе покупаете мясо по 2 руб./кг, а я вынужден в сельпо по 4–5 руб./кг или незаконно "по дружбе отовариваться" в хозяйстве, то есть, говоря прямо, – воровать.
Но ведь тогда мясо в магазине купить можно было лишь в Москве. Поэтому в других городах всем приходилось так или иначе приворовывать. Иначе ноги протянешь. Всем, и начальникам в своих закрытых кормушках.
К стыду своему вспоминаю, как по заданиям сверху мы, руководители совхоза вынуждены (и по ночам даже) проверять, не косят ли в наших лесах и оврагах (где мы сами никогда не косили – технику не применишь, а людей для ручной косьбы нет) не работающие в совхозе жители, имеющие скот. Богопротивное это дело – "сам не ам и другим не дам".
Вспоминаю, с какой помпой подавалось очередное "облагодетельствование" работников совхоза – общественные огороды для снабжения их картофелем и овощами по низким ценам. Председатель рабочкома потребовала срочно подготовить план его создания. Я составил технологическую карту, наметил поле с плодородной почвой и спросил, на сколько человек рассчитывать этот огород. А он создавался по указанию сверху с одной лишь целью, чтоб рабочие не отвлекались от общественных работ и все силы отдавали хозяйству. И что же? Никто не записался. Я потом узнал у рабочих причину. Ответ был замечательным:
Мы вам не верим. План сдачи государству не выполните и нашу огородную продукцию сдадите, а мы останемся с носом!
Очень правильные слова. Так и было бы, конечно.
В эти годы рьяного строительства коммунизма ужесточена была антирелигиозная пропаганда. Действующие церкви закрывали. Недействующие, использованные на самые оскорбительные для храмов дела, сносили с лица земли, чтоб не мозолили глаза идеологическим работникам партии, чтоб не тревожили душу людям, нарушающим основную заповедь – не воруй.
Да и неистовой пропаганде коммунизма мешало знание многими еще и других заповедей: о невозможности построения рая на земле, о ненужности сотворения кумиров на земле и т. д. При небольшом раздумии нетрудно понять нереальность "коммунизма" – счастья для всех одновременно: воров и обворованных, убийц и убиенных, трудяг и лентяев и т. п. От рождения люди имеют противоположные наклонности. Один печалиться, что не украл, другой – доволен, что не обокрали. Один радуется только тогда, когда другие плачут и т. д.
Кроме пустопорожних мер (укрупнение хозяйств до безумного размера, погоня за чудо-культурами и т. д. и т. п.), предпринимались и здравые, имеющие хоть какой-то смысл и пользу. Так, несколько лет хозяйствами непосредственно руководили не райкомы партии, а управления сельского хозяйства (с очень длинным названием), которые в значительной мере были сформированы из специалистов сельского хозяйства. Начались опыты по безнарядной системе организации работ. Создавали в хозяйствах звенья, оплата работников которых напрямую зависела бы от величины получаемой продукции. Стала поступать в хозяйства техника, удобрения. Началось водохозяйственное обустройство. Создавались специализированные хозяйства и т. д.
Но комсоветская система, придуманная, фантастическая, нереальная, не способствовала повышению производительности труда из-за отсутствия материальной заинтересованности и самостоятельности людей. Да еще она будоражила остальные страны (дурной пример заразителен), боролась за победу во всем мире. Поэтому страна отвлекала на военные расходы немыслимую для нормального общества долю общественного продукта, самых умных и здоровых людей. В таких политических условиях принимаемые меры по развитию сельского хозяйства, но на одном энтузиазме, без материального обеспечения были обречены на неудачу, и были скомпрометированы.
Созданные безнарядные звенья быстро распадались, так как при высоких производственных результатах их работников обманывали и не доплачивали, нарушая договоры. Да и не могли заплатить, так как заниженный фонд зарплаты из-за низких госцен на продукцию не позволял этого сделать: оставили бы всех остальных работников хозяйства без "довольствия". Отдать выращенную звеньями продукцию им самим нельзя, иначе будет стихийный рынок, капитализм!
Обо всем этом я рассказываю на основе своего опыта работы в совхозах Московской области. Здесь хозяйства держались благодаря постоянному притоку крестьян из близлежащих, да и дальних областей и республик. Нам давали лимиты на прописку, сначала (3 года) временную, переходящую потом в постоянную.
Получившие прописку и какое-никакое жилье тут же устраивались в близлежащих городах на заводы, фабрики, да везде, где платили и где были более или менее сносные условия жизни даже в условиях комсоветской системы. И этот поток не ослабевал, а все более с годами ширился….
***
На родину я наведался в 1964 г. (через 6 лет после смерти отца) на 50-летие старшего брата – поводыря- Михаила, руководившего тогда огромным колхозом (треть бывшего Тужинского района) укрупненного в свою очередь Яранского района (бывшего уезда). Комсоветская власть на местах, не решая узловые вопросы развития сельского хозяйства и абсолютно не вникая в кричащие нужды деревень и их жителей, занималась по вертикальному сигналу абсолютно несерьезными, до идиотизма, играми. Создавала несуразные, малоуправляемые при отсутствии дорог и связи гигантские хозяйственные конгломераты, насаждая железную дисциплину управления, ставя поставленных ею руководителей и специалистов в строгие рамки, что делать и как делать, не задумываясь о местных условиях. Главное – быстро исполнить указание сверху, так как ответственность местных малых и больших рукамиводителей сосредоточена на отчете перед вышестоящими еще большими и совсем большими рукамиводителями. Ответственность за хозяйственные результаты у них отсутствовала. А если, провал, так виноваты хозяйственники, исполнители, а в крайнем случае можно списать на исключительно неблагоприятные российские почвенно-климатические условия, а при смене генсека – на него, ранее облизанного до блеска, гениального из гениальных, верного продолжателя дела главного коммунистического идола.