Леонид Иванович Колосов
О крестьянстве и религии. Раздумья, покаяние, итоги
Разрушать деревенский мир, крестьянское общество не отважился никто. Даже татары, понимая, что богатство, необходимое им, создается не князьями, а заскорузлыми руками крестьян, живших в убогих жилищах. Они ввели строгий учет крестьян, для полноты выплаты дани.
Вот теперь подумайте и решите, как назвать большевиков и их идеологию – комучение, если для завоевания власти и ее охраны они пошли на этот «храбрый» или отчаянный, или бессмысленный поступок? Они, по-моему, завоеватели жесточайшие, но очень неумные, не заглядывающие в будущее, не понимающие реальную философию человеческой жизни и уроки истории. Они одновременно величайшие мизантропы – человеконенавистники, раз пошли на разрушение фундамента жизни собственного народа ради своих куцых корыстных недалеких интересов – повластвовать над собственным народом, превратив его в раба, лицемерно вещая о всеобщем счастье человечества.
Объединенная в колхозы крестьянская масса, одурманенная словесными причитаниями о счастливой свободной колхозной жизни, думала и в этой форме хозяйствования быть хозяином своей жизни, коллективно, но самостоятельно решать свои общие вопросы ведения дел. Когда пахать, сеять и убирать, когда продать и по какой цене продукцию своего коллективного труда. Но партия направила для руководства колхозами «Давыдовых». Стране нужен был хлеб, как можно больше и дешевле, а лучше бесплатный. Нужно было развивать военную промышленность, содержать огромную армию. Нужна валюта. Хлеб на экспорт – вот и валюта. Нефти и газа тогда не было.
Не получив хлеб сразу, в первый год после коллективизации (не все Давыдовы бессердечны, как пишет мой отец, и в Вынуре присланный председатель не стал выгребать зерно, пожалел крестьян – колхозников, за что был снят немедленно). Чтоб показать, кто в доме хозяин, а кто раб, для учебы крестьян – колхозников было применено испытанное средство из ленинского арсенала – голодомор. За годы свободной жизни во время НЭПа, крестьяне в эйфории забыли о нем. Председателями были назначены проверенные «выгребатели». В последующие годы выгребли весь хлеб. И разразился голодомор 1932–1933 гг. Опять до людоедства. И если голодомор 1921–1922 гг. позволил большевикам под корень подрубить церковь, то это голодомор был устроен для того, чтобы сломить свободолюбивый дух оставшегося после раскулачивания крестьянства, чтобы уже кооперированное (колхозное) крестьянство окончательно поработить, превратить в люмпена, в пролетариат, в самого бесправного винтика комсоветсткого механизма. И провозгласить, радостно потирая руки: социализм построен! А чтобы новообразованные рабы не вольничали и не могли (как в царское время) убежать из колхозной деревни, осуществили паспортизацию населения. Но! Выдали паспорта всем жителям городов и сел, кроме колхозного крестьянства. Одновременно ввели в городах режим прописки горожан. Прибывающим же в город нужно было иметь паспорт и разрешение на прописку. Все, умирай с голоду, но никуда не уедешь, Наказ был строгий: следить, чтоб никакой беспаспортный в городе и селе не оказался.
Я не могу описать реалии того времени в моей деревне Вынур, так как родился, слава Богу, в 1938 г., когда и репрессии 1937 г. уже заканчивались! Но мой брат Николай (был, к моему глубокому сожалению, преданный поклонник Сталина) в своих воспоминаниях написал о предвоенных 30х годах: «жили уже хорошо, ну только если года два траву ели, не больше».
Заканчивая описание первых страшных этапов уничтожения крестьянства, хочу подчеркнуть, что коллективизация и репрессии против так называемых «кулаков» и «подкулачников» (а не самом деле лучшей части крестьянства), – не сталинский замысел – придумка, а основная стратегическая задача (цель) Ленина и созданной им партии большевиков. Что и как надо сделать – все было придумано и апробировано Лениным. Но тогда час не приспел. Не хватало кадров и материальной базы для осуществления таких грандиозных репрессий против своего же народа. Нужно было душу народа освободить от религии (опиума как выражался Ленин) и вбить туда дурман коммунистический. С помощью комсоветской школы, комсомола, комсоветской интеллигенции, особенно писателей – инженеров душ человеческих. Загнать на дальние задворки уцелевших служителей церкви, подыскивая и утверждая ее иерархов в партийных органах. Да и партию надо было очистить от много думающих, сомневающихся, сделать ее единым отрядом до гроба преданных бойцов.
Верный продолжатель и реализатор диавольского плана, Сталин, которого отличала лишь неприкрытая жестокость и лобовые методы, писал после победоносной войны с крестьянством: «…Это дело мы начали еще во время Октябрьского переворота [Как он правильно называет так называемую «Октябрьскую революцию! – Л.К.]. Что партия предвидела необходимость колхозов и совхозов еще тогда, – в этом не может быть никакого сомнения». Пишет не в сверхсекретных записочках членам политбюро, а в постановлениях и докладах на конференциях и съездах. В январе страшного для деревни 1933 г. Сталин в докладе «О работе в деревне» раскрыл большевистские «карты»: «…единоличник сам должен был заботиться о своем хозяйстве… Колхоз не есть единоличное хозяйство… Центр тяжести ответственности за ведение хозяйства переместился теперь от отдельных крестьян на руководство колхозами…Крестьяне тут ни причем… Мы стоим у власти, мы располагаем средствами государства, мы призваны руководить колхозами и мы должны нести ответственность за работу в деревне». Вот тебе и на, а говорили и говорим до сих пор: все кругом колхозное, все кругом мое. А все, оказывается, принадлежало партии.
Эти сталинские представления закреплены были уже в Постановлении 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности»: «1. Приравнять по своему значению имущество колхозов и кооперативов (урожай на полях, общественные запасы, кооперативные склады и магазины и т. п.) к имуществу государственному и всемерно усилить охрану этого имущества от расхищения.2. Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества. 3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по делам о хищении колхозного и кооперативного имущества». Подписи Калинин М.И., Молотов В.М., Енукидзе А.
Я помню в голодном 1946 г. – первоклассником и второклассником собирая с «коллегами» положенную нам норму сбора колхозного имущества – колосков зерновых культур, выращенных руками наших родителей на убранном поле. Работа наша была бесплатная, и нам, к тому же было строго запрещено есть эти зерна.
В декабре 1932 г. Постановлением УК и СНК были усилены меры против контрреволюционных элементов уже колхозной деревни – арест, концлагерь, высшая мера, выселение целых деревень и станиц.
Насильственную коллективизацию и раскулачивание надо давно уже признать преступлением перед человечностью, как акт геноцида комсоветами собственного народа. А жертвы этого геноцида – так называемых «кулаков и подкулачников», умерших от голодоморов 1921–1922 гг., 1932–1933 гг. – должны быть внесены в народный мартиролог жертв комсоветской диктатуры, отечественного издания фашизма.
В результате этих революционных мер комсоветской власти крестьянство как самостоятельное сословие общества перестало существовать. Оно стало колхозным крестьянством – новой формой крепостного крестьянства. По форме работы – пролетариатом, а точнее люмпенизированными жителями деревни. После этого в 1936 г. в стране торжественно провозглашена победа социализма.
Сельскохозяйственной отрасли экономики страны был нанесен сокрушающий удар. О самообеспеченности продовольствием по современным цивилизованным нормам пришлось забыть. Да и вообще об обеспеченности. До появления валюты за счет нефти и газа.
Партия и лично Сталин победили и стали единственными кормчими страны.
За годы, о которых пишу в этом разделе, происходили военные конфликты с Японией, унесшие много жертв, солдат-крестьян. Особенно много погибло в войне с Финляндией. Однако данных о потерях жителей нашей деревни в этих войнах у меня, к сожалению, нет. То, что эти потери были, свидетельствует следующий факт. Маленькими ребятишками мы пели очень жалобную «самодельную» песню о гибели наших солдат на финской войне. Лишь недавно удалось прочитать, что только по официальным данным (а мы знаем их заданность) наши потери составили 95 тысяч человек, у финнов – 25 тысяч человек. Финны окружили и уничтожили две дивизии. 5369 человек наших воинов было взято в плен по вине нашего бездарного командования во главе с Ворошиловым. После заключения мира эти пленные воины были переданы нам и были расстреляны как «предатели». Только в нашей стране нашими рукамиводителями был принят такой бесчеловечный закон, сваливавший вину с больной головы на здоровую!
Но впереди нас ожидало несчастье необычайно большого масштаба, небывалого в истории человечества.
1941–1945 гг. Великая отечественная война
Перед тем, как рассказать об этих военных годах, когда наша деревня Вынур, страна в целом, понесла страшные, невосполнимые потери, не могу не пояснить свое понимание причин и сути этой войны. Без всяких идеологических и политических шор.
Эта война – война двух больших стран, народы которых совершили страшную историческую ошибку, доверив управление своими странами и собою недостойным людям, которых близко нельзя никогда допускать к власти над людьми. Которые преисполнены мизантропией и одновременно лишены понимания бесперспективности идеи покорения мира путем ли его завоевания, или построения «рая на земле» на основе фантастических мечтаний несерьезного ума, воспарившего над реальной действительностью. Людям, абсолютно лишенным человечности, для которых свой ли, чужой ли народ – лишь материал, спокойно бросаемый в топку войны… Людям, абсолютно лишенным совестливости, для которых обмануть любого человека, близкого ли, дальнего ли, родного ли, умного или глупого, друга ли, врага ли – просто обычное, привычное дело, автоматический прием для обретения власти. Людям, которые иначе, без обмана власть получить не могут и не должны никогда ее получать.
И вот эти правители сговорились поделить мир. Но разве они будут соблюдать договоренность? Усыпив бдительность другого, один из них, увидев возможность одним махом победить его (это показала бездарно проведенная СССР завоевательская кампания против Финляндии), бросил свою громадную военную махину для завоевания страны «своего друга». Из-за ослепленности военными успехами, «близкой» победой, он не стал уже хитрить о цели войны (мол, сбросить с народа коммунистическое иго, освободить его и т. д., и т. п.) и повел обычную для себя войну на завоевание другого народа, его земли и богатств, якобы для красивой жизни своего – германского народа (эту хитрую ловушку для собственного народа он оставил, иначе как толкнешь народ на войну?).
В результате альтернативы у нашего народа не было, надо было защищать себя, свою землю (и ничего не поделаешь – одновременно своего правителя – супостата). Поэтому война стала для нашего народа Отечественной. И народ, отстаивая себя, не мог не победить. Это – аксиома. И он победил, защитил себя, несмотря на глупость своего руководства и нанесенные в начале войны полусмертельные раны. Защитил себя ценой страшно больших потерь. (Потерь, до сих пор не подсчитанных, думаю, специально рукамиводителями, чтоб можно было им кричать о победе, о славе, о наградах для себя).
Это одна сторона итогов моих размышлений о войне. С другой стороны, эта война – еще один этап уничтожения крестьянства, нечаянно подвернувшийся, наверное, даже незапланированный большевиками.
Западный мир вскормил Гитлера для уничтожения коммунистической заразы. Правда, почуяв силу, волкодав сначала бросился на обычных, хорошо живущих малых соседей. Озверев от «свежатинки», он пошел и на более крупную добычу. Подняли вверх руки Италия, Франция. Близка была к коллапсу и Англия. Но море, море… На танках не перескочишь. Бомбить самолетами, обстреливать ФАУ можно, но до конца не завоюешь. Нужны время и силы. А тут «друг» на радость расстрелял тысячи самых достойных командиров, сгноил в лагерях военных ученых – конструкторов самолетов, «Катюш» и танков Т-34, возвращается к кавалерии, дал возможность все это видеть глазами германских специалистов. Вот тут и пришли на память поучения (когда вскармливали) о необходимости уничтожать коммунистическую заразу, так ненавистную, опасную для всех стран Европы. Да это еще дает побудительную причину другим народам и странам (Венгрии, Румынии, Италии и др.) участвовать в войне с советской угрозой. Опасность для комсоветов была смертельная.
Но когда настала пора отчитаться перед Западным миром за выращивание заразы коммунизма, за стремление превратить и весь мир в социалистический ад, за советскую угрозу, комсоветы, партия и «великий» Сталин спрятались за широкую, хоть и согнутую нещадно спину крестьянства, которого они и расстреливали, и голодом морили, и закрепостили пуще, чем рабовладельцы. Он оказался уж очень живуч. А в Отечественной войне без него не обойтись.
И первый богоборец, вспомнив семинарские годы учения, взмолился к бывшим врагам социализма: братья и сёстры! Вас хочет Гитлер поработить [как будто они свободные?!!]. Вставайте на смертный бой за независимость нашей Родины! Ведь 80–90 % численности армии – крестьяне. Из – за безграмотности они составляли всю пехоту, потери которой были самыми большими по сравнению с другими родами войск. Это пушечное мясо, незаменимое для бравых комсоветских командиров, тактика которых до сих пор одна и та же – не считаться с людскими потерями. А кто руки от страха за жизнь поднял и сдался – тот враг, его пусть растерзает противник, как хочет, а жив останется – добавим в Магадане. У нас крестьян – тьма, не успеваем сами расстреливать.
И пришлось крестьянству, защищая Родину, защитить и комсоветы, которые как только не издевались над ним. Вот какой (поучительный?!) парадокс истории. Вывод из этого урока: подчиняться плохим людям нельзя никак, сопротивляйся до последнего.
И случилось так, что пришлось с гитлеровцами сражаться и погибать и беднякам, и середнякам, и «подкулачникам» и даже уцелевшим «кулакам», случайно не расстрелянным комсоветами. Об этом говорит список жертв войны нашей деревни, в котором представлены все призванные государством и не вернувшиеся с фронта живыми. Не только с формулировкой «погибшие в бою», как во время и сразу после войны предписывала методика сталинских учетчиков. Гибли люди в госпиталях и лазаретах от ран, а может, и от военных болезней (тиф и т. п.), холода, голода ли. Какая для семьи, для нас разница, где был израсходован взятый государством на войну крестьянин.
Список громадный – 84 человека, 82 мужика и 2 девушки на деревню из 130 жилых изб. Это, как говорится, жертва нашей деревни на алтарь Отечественной войны. Вернувшихся с войны было гораздо меньше – не больше 30. Да и многие из них пришли без ног (Машкин Семен Семенович), без рук (Новоселов Иван Никитич), без 1,5 легких (как мой брат Александр), контуженные до посинения головы (как мой брат Михаил), с разбитой нервной системой после тройного утюживания танками их окопа (мой брат Николай), с множеством осколочных ранений по всему телу (мой троюродный брат Машкин Василий Никитич)… Большинство их умерло досрочно, а сейчас все фронтовики деревни уже на погосте. Этот список я переписал с мартиролога на скромной стеле в центре пока еще живой деревни. Он самый точный. Нашей государственной счетной машине я не верю. У нее задача – не дума о людях, а рисование красивой Победы. Каждую запись я перепроверил несколько раз. Найдена был только одна ошибка – неточность. Николай Георгиевич Новиков и Николай Алексеевич Колосов – одно и тоже лицо. Это погибший в 1943 г. двадцатилетний лейтенант, единственный сын Татьяны Алешихи, друг моего брата Николая, сын расстрелянного кулака Колосова Алексея Филипповича, второго мужа Татьяны (первый ее муж – Новиков Егор (Георгий, видимо, в паспорте) Савватеевич. В официальной «Книге памяти» он числится Новиковым, иначе бы он в военное училище не был бы принят.
Я, естественно, не знал погибших, но их родители работали и жили на моих глазах, их дети – сироты росли вместе со мной. Видел мучения их вдов с ребятишками, обделенную счастьем жизнь их невест…
Список павших (погибших, не пришедших живыми) в войне (на которую их взяло государство) 1941–1945 гг. жителей деревни Вынур.
Итак, начнем по алфавиту о потерях деревни Вынур. Старшие дети погибших в 1941 г. Багаевых Алексея Николаевича и Павла Ивановича учились вместе со мной. Так как отцы их зачислены «без вести пропавшими» (б/п), их матери никакой помощи от государства не получали. А ведь Павел Иванович был в свое время председателем колхоза. Несмотря на великие трудности, дети и внуки их нашли себя в жизни.
[Отвлекусь снова. Не могу не послать проклятия в адрес комсоветских военных бюрократов за этот абсолютно бессовестный, циничный термин «пропавший без вести» в отношении погибших в начале войны в котлах (по милости «великих генералиссимусов»), большей частью, до сих пор не похороненных, наших людей. Какие вести должны были подать погибающие в окопах, наверное, сбежавшим на восток учетчикам потерь. Они погибли при исполнении военных обязанностей, предписанных государством. Семья погибших, призванных государством на войну, никакой компенсации не получала. Миллионы не разысканных до сих пор (да государство и не ищет), не похороненных. Конечно, экономия для государства громадная. Да и что беспокоиться – в основном это крестьяне. Меньше крестьян – больше социализма. Так я понимаю мизантропную логику комсоветов. Да и для бравых военачальников не нужно много потерь в боях. Лучше пропал без вести – пропал и пропал…
Конечно, и мы не замечаем кощунственности этого термина к жертвам войны. Десятилетиями приучали нас комсоветы не знать и не интересоваться, где закончили свою жизнь миллионы раскулаченных, посмевших, в отличие от других, вместо одной держать две лошади. В конце раздела привожу словарную справку].
Скорбный список Вахрушевых открывают братья Александр и Иван Тимофеевичи, о которых к глубокому сожалению, у меня сведений нет. Вахрушев Павел Степанович 1905 г. рожд. в 1943 г. умер от ран. Сын Степана Филимоновича, жившего Залогом, состоятельного пожилого мужика. От семьи оставался только крепко сложенный амбар, который долго еще использовался колхозом.
Братья Вахрушевы Семен и Василий Семеновичи и сын Семена Николай (Коля – пына, друг моего брата Николая) до войны жили недалеко от нас в доме раскулаченного Вахрушева Семена Платоновича после пожара коммунарских домов в годы «великого разлома» деревни. В мои годы от семьи никого не осталось. Почему-то Василий и Николай в книгу памяти не включены.
О погибших братьях Вахрушевых Сергее и Василии Алексеевичах ничего сказать не могу. Семьи не стало. Василия почему-то в книге памяти нет. Родители их старые, умерли рано. Вахрушев Иосиф Васильевич, 1892 г. рожд., самый старый в мартирологе деревни, но в книге памяти его нет. Его сын Сергей 1914 г. рожд. погиб в бою в 1943 г. Его сестра (то есть дочь Иосифа Васильевича) жила в Туже. Ее муж, учитель средней школы в мои годы. Братья Вахрушевы Алексей, Федор и Григорий Осиповичи – сыновья кулака Осипа Кирилловича, очень уважаемого в деревне, поэтому, наверное, в книгу памяти не включены. Дочь Федора Валентина росла в одни годы со мной, живя недалеко от нас, боевая, веселая.
Вахрушев Яков Ильич, погибший в бою в 1943 г., оставил сиротами двух сыновей и жену Таисью в бедность непросветную. Его старший брат Григорий Ильич (1898 г. рожд.) в книгу памяти не включен, но также погибший на войне, – отец постоянного бухгалтера – счетовода – самоучки Дмитрия, в детстве упавшего с дерева и ставшего горбатым, Очень сообразительного и начитанного человека.
Погибшие сыновья раскулаченных Вахрушев Василий Федорович (Федора Ефимовича, ослепшего, ютившегося на задворках, когда в его прекрасном доме жили другие – чужие люди), Вахрушев Дмитрий Семенович (Семена Платоновича, чей дом также успешно попользовался другими – чужими людьми) и Вахрушев Макар Иванович в книгу памяти не включены.
Почему-то не включен в книгу памяти и старший брат Николая Никоновича (Кольки Никонова, хорошо мне известного уважаемого мужика) Вахрушев Иван Никонович, 1921 г. рожд.
Погиб в бою в 1942 г. младший брат Петра Емельяновича, уважаемого мною бригадира колхоза – Вахрушев Михаил Емельянович.
Военкомат не включил в число потерь войны двух девушек, призванных – позванных государством не фронтовые санитарные дела и не вернувшихся с государственного задания живыми. Это Вахрушева Антонида Ивановна, 1925 г. рожд., дочь подкулачника Ивана Макаровича, внучка кулака. (Сестра старшая моего друга Миши). И Вахрушева Раиса Кузьмовна, 1925 г. рожд., из веселого дома возле пожарки, дочь Кузьмы Павловича.
Колосов Александр Сергеевич, 1914 г. рожд., был единственным шофером в деревне. Не успев до призыва на фронт построить хороший дом, оставил жену Валентину Алексеевну и черноглазую доченьку Любу (мою ровесницу) мыкаться в маленькой низенькой избушке.
Колосовы Василий Андреевич, Николай Андреевич, Иван Андреевич и Иван Афанасьевич – сыновья и брат Андрея Афанасьевича, умного, неспешного, с вечной усмешкою, но деловитого мужика. Его жена Федоринья почти не выходила на улицу. Сейчас думаю, от таких потерь и помутиться можно было. Их оставшиеся в живых (младшие) дети – одни из немногих в деревне получили высшее образование.
Братья Колосовы Дмитрий и Иван Александровичи III – сыновья единственного в деревне единоличника (не вступившего в колхоз) Александра Тихоновича, нормального вроде человека, ничем от нас не отличавшегося, может, только необщительностью.
Колосов Иван Александрович II, без вести пропавший на фронте, оставил жене Наталье трех сыновей (с одним из которых – Юрием я не один год сидел на одной парте). Жили они в крайней бедности, разными путями выбирались из деревни на уральские заводы. Младший из них Леонид, как и я (у обоих из нас отцы Колосовы Иван Александровичи, поди и разберись, он только года на 2 младше меня).
Колосов Иван Абрамович, 1922 г. рожд., единственный сын Дуни Абрамихи, жившей неподалеку от нас одиноко. Муж ее Абрам умер или погиб не знаю когда.
Колосов Иван Михайлович, 1907 г. рожд., сын «подкулачника» Михаила Харитоновича, довоенный, наверное, первый тракторист колхоза.
Колосов Иван Карпович, 1989 г. рожд. Умер от «заболевания и похоронен в Соликамске Пермской области». Оставил трех сыновей, с одним из которых Гринькой (Григорием) я учился. Жили страшно бедно.
Колосов Никита Иванович, 1911 г. рожд., лейтенант,» не известив, пропал» в 1943 г. в известном Харьковском котле, возле деревни Шляховая. По-моему, брат Татьяны Алешихи. Его дети Иван и Нина учились и росли в одни годы со мной.
Колосовы Семен и Сергей Дмитриевичи сыновья «подкулачника» Колосова Дмитрия Федоровича, родственники агронома Ивана Дмитриевича, «пропали без вести». И семьи такой в деревне не осталось.
Колосов Павел Данилович, 1912 г. рожд., не известив сталинских учетчиков, «пропал» на войне, оставив в большой бедности сиротами нескольких детей, в том числе сына Ивана, моего ровесника.
Колосов Иван Тимофеевич, колхозный ветеринар, лейтенант, нужный специалист для деревни «пропал без вести» на фронте нашего государства.
Колосов Семен Григорьевич, 1920 г. рожд., живший «за логом», Колосов Иван Васильевич, 1901 г. рожд., Колосов Александр Иванович, 1923 г. рожд., в книгу памяти почему-то не включены.
Четырех сыновей проводили на фронт Куликов Семен Семенович с женой, будучи уже сами в пожилом возрасте. Первым погиб («б/п») Григорий в 1941 г., затем погиб девятнадцатилетним лейтенант Семен – в 1942 г. В 1944 г. в бою возле деревни Ярославки Зборского р-на Тернопольской области погиб самый старший сын Андриан. Разве можно такое выдержать? Одного за другим их отца и мать отвезли на кладбище. Красивый дом с резными наличниками, обшитый тесом долго стоял, безжизненно поблескивая стеклами, первым слева на хуторе. Последнему их сыну Михаилу 1926 г. рожд., служившему на Дальнем Востоке до 1950 г. ехать было не к кому. Я его не видел. Одно время в их доме был медпункт.
Погиб в бою Куликов Василий Куприянович (1904–1941), брат Ивана Куприяновича, очень умного и самостоятельного мужика, о котором я уже писал.
В г. Б. Вишера Новгородской области умер (я думаю, по скудости совести не хватило военкоматским служакам силы дописать – от ран) в 1944 г. лучший гармонист деревни, неунывающий Куликов Иван Трофимович, муж Натальи Игнатьевны, жившей с двумя прекрасными девочками и матерью-бабушкой Настей напротив нашего дома. Пришла беда – открывай ворота. Заболевает от туберкулеза и умирает Наталья, затем бабушка. Две девочки в возрасте до 5–6 лет осиротели разом. Молодцы братья Натальи, собравшиеся на поминки, удочерили их. И вывели их в люди.
В 1945 г. в бою в г. Лимбург, Германия, в сорокалетнем возрасте погиб Куликов Филимон Степанович, оставив вдовой Анну Филимониху с детьми разного возраста в ужасной бедности.
Не известил военное начальство о своей гибели Куликов Павел Васильевич в тяжелых боях 1942 г., сын «подкулачника», оставив первенца Мишу жить без помощи государства. Ничего, Миша вырос, учился вместе со мною и уехал навсегда из деревни.
Девятнадцатилетним погиб в бою Машкин Николай Емельянович, сын Анны Емелихи, мужа живого которой не помню, не знаю, где он на финской ли, японской ли, или от голодомора сложил голову свою. Немного (года на 3–4) старше меня был у нее еще Леонид, немного чудной, но безобидный паренек.
Машкин Павел Никитич, мой троюродный брат, отец моего ровесника Лени, зять единоличника Александра Тихоновича, погиб в бою в 1944 г.
Также погиб в бою 1942 г. Машкин Петр Николаевич, сын Николая Петровича, который с Иваном Петровичем составляли тандем мастеровитых мужиков (жили на хуторе). Машкины Иван Егорович, 1914 г. рожд., и Александр Артемьевич, 1913 г. рожд. в книге памяти отсутствуют.
Список погибших Новиковых возглавляет Александр Антонович, погибший в 1942 г. в бою в Донецкой области, лейтенант, командир батареи. Его сын Виктор (почему-то звали мы его Андреем) жил с дедушкой и бабушкой. Не много, года на 2, старше меня, заканчивал семилетку вместе со мной, когда она стала близко. И умственно и особенно физически очень был развитый парень. И уехал из деревни рано.
Александр и Дмитрий Захаровичи (1908 и 1911 г. рожд.) – братья Алексея Захаровича, вернувшегося с войны, очень умного, выдержанного мужика, о котором я уже уважительно писал, якобы «пропали без вести» в 1942 г.
Василий и Александр Феофановичи, соседи наши, напротив по улице, также удостоены этой оскорбительной подписи «б/п». Один брат их Сергей пришел по ранению с фронта где-то в 1943-44 г. Часто к нам приходил, радовался, что жив остался. Но в деревне косил людей тиф – мыла не было вовсе, замучили людей вши. И отец семейства Феофан и сын умерли тогда от тифа. Осталась мать и младший сын Петр, закадычный друг моего брата Анатолия, гармонист, неунывающий парень. Еще один сын Феофана – Михаил с давних пор жил в Туже, его сын в перестроечные годы стал народным депутатом СССР последнего созыва.
Дмитрий Алексеевич, также помеченный как «б/п», сын «подкулачника» Алексея Саватеевича, лучшего нашего пимоката. Главное – это отец Лени Груниного (мать Груня – Агрипина), моего скромнейшего сверстника.
«Подкулачник» Иван Моисеевич, 1898 г. рожд., погиб в бою в Витебской области в 1944 г., оставив безутешной вдовой «Катю Мосину».
Сержант Иосиф Дмитриевич, 1897 г. рожд., в 1943 г. умер в госпитале г. Еревана (сил в военкомате не хватило дописать «от ран»).
18-летний сын «кулака» Михаила Митрофановича, Николай погиб в бою под Ельней Смоленской области в 1943 г.
Санинструктор Павел Власьевич, 1910 г. рожд., погиб в бою под Харьковом в 1943 г., оставив сиротами четырех сыновей (Николая 12 лет, Алексея 8 лет, Ивана 4 лет и Леонида 2 лет) на плечи супруги своей Марии – Мани Пашихи, которая не покладая рук работала дояркой, чтоб поднять их. Ванюшка Мани Пашихи – один из уважаемых моих друзей. Ели одну картошку и траву с молоком, а выросли все богатырями, но из деревни убрались, не задерживаясь.
Не вернулись с войны и два брата Павла Власьевича – Петр Власьевич, 1915 г. рожд. (отмеченный как б/п) и Иван Власьевич, которого вообще нет в книге памяти. Нет в ней также Новиковых Павла Степановича (1923–1942 гг.), Василия Ильича (1922–1941 гг.), Михаила Никифоровича (1920–1941 гг.), Николая Гавриловича (1904–1941 гг.), сына «кулака» Гаврила Михайловича, пчеловода.
Заключает список потерь Новиковых Семен Иванович (1908–1944 гг.), пропавший и не известивший супругу Елену Максимовну и детей Игоря, Семена и Елену. Они и мыкались на моих глазах в беспросветной бедности, не получая никакой помощи от «советского» государства. По-разному, но поднялись Семеновичи и Семеновна. И без государства. Но в деревне их нет и никогда не будет.
В мартирологе значатся три брата Новоселовы Павел (1911–1942 гг.), Григорий (1908-?) и Василий (1916-?) Феоктистовичи, жившие как мне сказали в верхнем конце. Родители у них были уже старые, а семьи их из деревни быстро уехали. Если Павел включен в книгу памяти как «б/п», то ни Григория, ни Василия в ней вообще нет.
К сожалению, не знаю подробностей о Панихиных Дмитрии Николаевиче, 1910 г. рожд.), погибшего в бою в 1942 г., и Василии Федоровиче (1912-?), не включенного в книгу памяти… Жителями включен в деревенский мартиролог Побединский Валентин Николаевич, 1915 г. рожд., учитель Вынурской начальной школы, но в книге памяти его нет.
Татауров Андрей Васильевич (1907–1941) помечен в книге памяти как «б/п», жил за рекой.
Татауров Евгений Михайлович (1898-?) включен в мартиролог жителями, он брат Татаурова Кондрата Михайловича, жившего напротив клуба и умершего где-то в конце войны, а вдова Евгения Михайловна – Настя Ениха жила рядом и долго еще.
Христолюбов Сергей Дмитриевич жил в верхнем конце деревни (1895–1942), пропал 47-летним без вести и не оставил в деревне такой прекрасной фамилии.
Шатов Иван Зотеевич (1911–1942 гг.) погиб в плену, сын самого успешного в деревне рыбака.