Katerina Krutova
Заповедный тупик
Именно этот брачный танец гигантских летучих мышей-альбиносов и был запечатлен Алекс на видео. Профессионально смонтированный, с динамичной музыкой и гармоничными спецэффектами он ждал своего звездного часа. Финальным аккордом клипа мышь-Алевтина, сотрясая декольте на манер «цыганочки» надвигалась на зрителя. Камера начинала наезд и кадр обрывался кромешной тьмой в необъятных недрах выреза бывшей балерины.
– Думаю с таким контентом мы поднимем не только рейтинг кандидата, но и либидо рабочего класса.
Арсен хрюкнул. Бывший военный хохотнул и хлопнул Владимира по плечу. Кандидат едва заметно улыбнулся, точно вспомнил приятную забаву. Лицо Алевтины стало пунцовым. Несколько раз раскрыв рот, но так и не найдя уместных слов, защитница животных вскочила и ринулась к кулеру за стаканом воды. Атмосфера в переговорной утратила серьезность. О существовании Тимофеевой на время забыли и принялись обсуждать другие вопросы. Изредка, в паузах между докладами, слышалось обиженное пыхтение бывшей балерины. Алекс скучала. Как и всегда на бесконечных совещаниях она изучала лица и поведение присутствующих и, либо устраивала полное сарказма стэнд-ап шоу, подобное сегодняшнему, либо начинала переписку с Арсеном. Это напоминало школьное развлечение с записками во время урока, только теперь роль клочка бумаги выполняли мобильные.
В этот раз Покровский написал первым: «Не надоело? Тебя же уволят, и я не смогу помешать».
«Пусть. Хоть не сдохну от тоски».
«Эта тоска оплачивается в разы щедрее твоего развеселого творчества».
«Роскошный памятник на могиле – так себе утешение в пустую прожитой жизни».
«Пора повзрослеть. Неужели ты не видишь выгоды и перспективы?»
«Вижу – если смотреть на мир твоими глазами».
«Рад слышать. Пообедаем вместе? Хочу буйабес* (французский суп из морепродуктов – «марсельская уха», считается одним из самых дорогих супом в мире) с камчатским крабом».
«У меня встреча после конференции. Надо все проверить перед завтрашним отъездом. Давай, как вернусь?»
«Хорошо. Будет для тебя сюрприз».
«Какой?»
«Романтический и незабываемый».
Пальцы Алекс замерли на мгновение, и непрошенная мысль вновь кольнула сердце: «Неужели, позовет замуж?», но в следующую секунду девушка уже отправила любовнику смайлик с поцелуем.
*
Четыре часа спустя, разозленная незапланированным экспромтом «питомца» во время выступления на конференции Алекс выпрыгнула из машины и отпустила личного водителя. Палящее летнее солнце зацепилось за шпиль Петропавловской крепости. Девушка распустила тугой хвост, взъерошила волосы и подставила лицо горячим лучам. Назначить встречу на берегу у Петропавловки мог только один человек. Предвкушение примирило Тимофееву с рабочими неудачами и стойким, все чаще накатывающим желанием все бросить. У кромки пляжа Саша сняла туфли и с наслаждением погрузила ступню в обжигающий песок. Прищурившись, разглядела у стены крепости знакомую фигуру. В светлых полотняных шортах и расстегнутой до пупа рубашке полулежал на покрывале у стены и с явным наслаждением потягивал что-то из термоса Марат Борисович.
– Садись, взъерошенный воробей, – подвинулся старый режиссер и Алекс плюхнулась рядом. Узкое офисное платье жалобно затрещало, натягиваясь от хозяйского пренебрежения. Тимофеева попыталась собрать растрепанные волосы.
– Оставь, – одернул мужчина, – снаружи хороша. Внутри ежа пригладь. Я не на иглотерапию пришел.
Саша выдохнула. Кого угодно она послала бы к черту за такое замечания, но колкую ехидну шестьдесят лет назад слепили из того же теста, что досталось Александре.
– На, интоксицируйся. – Термос перекочевал в тонкие руки. Ледяной сладкий кофе с изрядной порцией виски расслабил напряженные плечи.
– По-ирландски? – уточнила Алекс и приложилась еще раз.
– Нет. По рекомендации психотерапевта. Говорит, надо снимать стресс проверенными способами.
– Что за стресс? – девушка встревоженно оглядела режиссера, но никаких внешних проявлений депрессии или невроза не обнаружила.
– Накопившийся. Поживешь с мое – удивишься, какие мышцы судорогой сводит. В твоем возрасте я об их существовании не догадывался. Как сама, что нового?
Алекс сделала еще один глоток проверенного антидепрессанта и задумалась. Она могла бы рассказать о тщательно спланированном выступлении на конференции, которое долго готовила и обсуждала с Владимиром. Какую широкую аудиторию собрала онлайн трансляция и как гладко шло идеально выстроенное мероприятие. До тех пор, пока кандидат в депутаты не решил вырваться на свободу из намеченных рамок и предаться вдохновенной импровизации. И как почти полугодовой труд покатился в тартарары. Или вспомнить утреннее совещание и другие забавные сценки офисной жизни. Но о работе ни говорить, ни думать не хотелось. Взгляд остановился на новеньких часах, но и дорогой подарок Покровского не показался достойной темой для беседы с циничным режиссером. Пожав плечами, Саша поделилась последним, что вызвало у нее живой интерес:
– Тельман звонил. Фильм на постпродакшн вышел. Осенью премьера. Тизер уже в сети выложен. Эмка там заглавную тему поет.
– Да знаю я про Давидку, – отмахнулся Марат, – в отличии от тебя он про старика не забывает. Каждую неделю отмечается. Обещался в конце месяца в гости приехать.
– О, а я и не в курсе, – оживилась Алекс с легкой обидой.
Мужчина успокаивающе похлопал ее по острой коленке:
– Куда он денется, сообщит. Ты для него важнее старого зануды, хотя мое общество определенно веселее. Как твой золотой билет в лучшую жизнь поживает?
– Блестит. Строит планы и присматривает загородный дом, – Саша равнодушно рассматривала пеструю толпу пляжных отдыхающих.
– Все серьезно? – Марат Борисович внимательно изучал тонкий точеный профиль собеседницы.
– Наверно, дядя Марик. – Алекс нервно откинула с лица непослушную прядь. – Он успешный, серьезный, надежный. Заботливый. Что еще надо?
– Не в моем вкусе. Можешь не уговаривать. Или это пятиминутка ежедневного само убеждения?
Девушка пожала плечами. Мужчина протянул термос:
– Ирландцы не только в напитках молодцы. Есть у них поговорка: «Если вы обнаружили себя в яме, первым делом перестаньте копать». Тебе, Шурка, давно пора выбросить лопату и подумать о лестнице. Сдается мне, вместо светлого будущего ты все за чужими болотными огоньками блуждаешь.
– У меня все хорошо, дядя Марик. Честно. Не на что жаловаться, – тихо без уверенности ответила девушка и оттянула пальцем золотое колье, точно стараясь ослабить удушающий эффект.
– Тогда давай – делись хорошим! А то весь виски выпила, а радости ни в одном глазу!
– Завтра в экспедицию еду – будем фильм снимать, как наш кандидат на джипе бездорожье покоряет и в трофи соревнуется. Решили добавить образу геройской мужественности и природной простоты. Давно я так не выбиралась– на неделю в глушь, с оператором, ассистентом и палаткой, – впервые за время беседы темные глаза вспыхнули радостным предвкушением.
– Это ж надо докатиться до такой стадии уныния, чтобы перспектива провести неделю кормя комаров, спя на холодной земле и сверкая голой жопой в кустах выглядела привлекательнее теплой постельки и объятий глянцевого буржуя!
– У меня надувной коврик есть, и биотуалет обещали организовать.
– Еще хуже, – Марат сплюнул в песок, – никакой походной романтики! Ты еще вместо гитары колонку беспроводную возьми.
– Обижаете, у меня по сценарному плану герой у костра изображает барда, бренчит и подпевает. Целевой аудитории должно понравиться.
Режиссер улыбнулся, порывисто прижал к себе девушку и стремительно поцеловал взъерошенную макушку. Быстро отстранился, точно смутившись откровенного проявления чувств, и, не глядя на Алекс, сказал:
– Начни уже делать то, что нравится именно тебе, Шурка. Давно пора. Ты заслужила.
Они еще сидели какое-то время у прогретой солнцем стены и сердце Сашки наполнялось теплом лета и близости родной понимающей без слов души.
*
В пустой квартире из вещей остался только собранный походный рюкзак и фотографии на стене. Не без сожаления оставляла Алекс свое убежище. Но решение было принято – впереди ждало недельное путешествие на внедорожнике вокруг Ладоги, а затем новая жизнь. Жизнь, в которой она перестанет сбегать и прятаться в норе, примет подарки, уготованные судьбой, и разделит личное пространство с другим человеком. Шаг в неизвестность покалывал возбуждением в подушечках пальцев. Первая утренняя сигарета в последний раз выкуривалась на широком выходящем на парк балконе. Проходя мимо стола, девушка сняла фото со стены – на пол упал заткнутый за одну из них и незамеченный ранее обрывок бумаги. Размашистым почерком Куликова значилось: «Такого же доброго утра, как была эта ночь».
Вечность назад, когда за окном падал первый снег прошлогодней зимы Саша приколола эту записку «на память». Но маленькая бумажка скрылась под ворохом других, и далекая ночь превратилась в нереальный сон. Пару секунд жгло ладонь незваное воспоминание. Алекс сжала кулак и выкинула смятый клочок в мусорку.
Решение было принято. Начинался новый день.
33. Вдох-выдох-вдох
С грохотом хлопнула дверь внедорожника и комья засохшей грязи отвалились с бампера. Недовольный Владимир отмахнулся от подбежавшей к нему с чашкой горячего чая подобострастной секретарши.
– Предпоследний! – выплюнул он в спокойное лицо Алекс. – Надо было слушать Алевтину и ехать на охоту!
– На охоту. Летом. В заповедник. Расстреливать с вышки прикормленных зверей. Действительно, это именно то, что нужно для правдивого образа депутата, – холодный размеренный тон Тимофеевой слегка охладил рвущегося во власть.
– А лучше сделать из меня в глазах народа идиота, неспособного выбраться из болота?! Смотри, во что твоя идея превратила костюм – похоже на успешного политика? – вдали от города с Владимира спал городской лоск, бизнесмен быстро перешел с персоналом на «ты» и перестал церемониться в выражениях. Саша едва заметно усмехнулась – дорогой походных комбинезон до пояса был измазан в грязи, под слоем налипшей глины не представлялось возможным угадать цвет ботинок, на лбу кандидата красовался темный развод машинного масла, а правую ладонь украшала глубокая царапина.
– Похожи на человека, не боящегося трудностей и способного преодолеть любые препятствия. У вас нет задачи победить в этой гонке. Главное продержаться до финала. Вы – борец, любящий природу, готовый преодолеть барьеры и живущий в гармонии с миром, способный починить автомобиль и вытащить товарища из трясины, ценящий мужское братство и любящий песни у костра. При этом успешный бизнесмен, человек духовный и нравственный, – Александра в очередной раз проговаривала тезисы предвыборной кампании. Владимир горделиво расправил плечи и слегка успокоился.
– Нам нужен образ близкий и понятный рядовому избирателю. Победить надо в выборах. В трофи -задача не свалиться в низ турнирной таблицы и снять хороший материал, – профессиональное терпение в голосе Тимофеевой мастерски скрывало усталое раздражение, накопившееся за четыре дня экспедиции.
– На каком я сейчас месте? – Владимир рывком расстегнул молнию комбинезона. Засохшая грязь хрустнула, и мужчина поспешил освободиться от верхней одежды. Один из охранников тут же подал шефу точно такой же чистый комплект. Алекс пожала плечами, наблюдая, как работодатель отшвырнул испачканное прочь и только чудом не задел снующую рядом угодливую помощницу. Тем временем из недр внедорожника вылез оператор. На незаданный Алекс вопрос, он показал большой палец и поплелся к палатке, в которой съемочная группа оборудовала студию предварительного монтажа.
– В термосе кофе, в котелке греча с тушенкой. Вечером снимает асик* (сленг – ассистент), отдыхай, – бросила вслед мужчине Тимофеева. Оператор кивнул с усталой благодарностью, а продюсер покинула лагерь и отправилась к штабу организаторов. Лесная прогалина пахла бензином и дизельным топливом, машинным маслом и разгоряченными моторами. Тут и там сновали механики из групп технического сопровождения, в народе именуемых «техничками». Внедорожники в цветных наклейках спонсоров и пройденных соревнований распределились среди сосен на берегу Ладоги. Рядом с боевыми машинами отдыхали прошедшие этап экипажи – разноцветные шатры и тенты яркими пятнами разбавили летнюю лесную зелень. Чьи-то лагеря были лаконичны и ограничивались одной палаткой и парой складных табуретов у газовой горелки; другие напоминали мини-городки и занимали несколько соток. Так у кандидата Владимира насчитывалось шесть походных домов – для охраны, механиков, личных помощников, съемочной группы, а также тенты для отдыха и интимных процедур. Сам кандидат в депутаты занимал КАМаз со спальным контейнером, оборудованный душем, санузлом и мини кухней. Личный повар готовил, медсестра следила за здоровьем, механики гарантировали исправность джипа, а герой фильма в сопровождении начальника охраны и по совместительству штурмана, покорял спецучастки карельского бездорожья от одной КаТэ* (контрольной точки) до другой.
Алекс не кривила душой, говоря, что им не нужна победа в трофи. Удовлетворенно улыбнулась она сорок восьмому месту «Князя Владимира» в общем зачете из полутора сотен экипажей. Дать автомобилю имя своего тезки – святого крестителя Руси, показалось верующему кандидату в депутаты символично. Бездумно скользил взгляд девушки про турнирной таблице, иногда задерживаясь на забавных прозвищах пилотов и необычных названиях команд. Внезапно сердце глухо бухнуло и замерло в груди. Вселенная сбилась с ровного хода. Пустота мыслей грохотом обрушилась на замершую перед стендом Александру.
– Задира, – значилось на одиннадцатой строке, – пилот Антон «Фифи» Куликов.
Саша моргнула – надпись некуда не делась. Переведя дыхание, обернулась – но знакомая внушительная фигура не появилась из-за ближайшего дерева по мановению волшебной палочки. Не маячил среди прибрежных кустов красный Джип Вранглер, и не перекрывал шум лагеря знакомый гулкий голос. Не отдавая себе отчета, не выбирая направления, отправилась Алекс бродить по стихийных улицам палаточного городка. Весь минувший год мелькал воспоминаниями перед внутренним взором. В тумане прожитых дней шла девушка и шаги вторили ритму сердца. А оно бесновалось, требуя сорваться на бег, прошерстить весь лагерь, чтобы найти острую огненную иглу, что так больно колола душу. Отвергнутые чувства поднимали голову, забытые ощущения будоражили тело. Погруженная в себя Александра остановилась рядом с гигантским пикапом, в котором только отдаленно угадывался когда-то сошедший с конвейера автомобиль – таких здесь называли саблезубыми или кракозябрами. Громкий раскатистый многоголосный смех вернул Тимофееву в реальность.
– На березе доехал, красавчик!
– Тапки*(слэнг – шина) с камерой в клочья, пузом на камнях, ну, думаю – разложился* (разложить – слэнг – доломать машину), а штурман в одну харю весь сух паек смял и допинг прикончил. Выбор был – либо с этой жадной харей куковать всю ночь, пока техничка нас по маршруту шукает, либо смекалку включать. Вот мы зародыш буратины под колесо и приспособили! – в любом многоголосье и спустя десятки лет Алекс узнала бы этот голос. Непослушные рыжие вихры, нос с легкой горбинкой у основания, вздернутые неизменной ухмылкой усы – за походным столом, в компании приятелей травил байки Тони.
Александра остановилась. Не мигая, не отводя взгляда, смотрела она как закидывает голову, смеясь, бывший оператор, как крупная ладонь хлопает по столу в радостном порыве. Точно в замедленной съемке обернулся Куликов в ее сторону. Замолчал, оборвав фразу на полу слове. Подскочил, удивляя собравшихся. Поднялся в полный рост, поражая почти забытой мощью.
– Сашка! – выдохнул негромко, но Алекс показалось – весь мир затих, оглушенный именем. Недоверчивое удивление сменилось открытой радостью. Широкая улыбка расползлась на веснушчатом лице. Десять метров разделяло их. Размашистыми шагами рыжий быстро покрыл полпути. Остановился, пристально вглядываясь, изучая, рассматривая, ожидая. Алые искусанные губы улыбнулись в ответ. Сердце взвилось под самое горло. Тони распахнул объятья и Саша сорвалась, бросилась в них, обвила, приникла к широкой груди и замерла, еще до конца не веря в реальность. Сильные руки прижали ее так крепко, что стало трудно дышать. Щетина оцарапала скулу, губы коснулись растрепанных темных волос. Вцепившись в рубашку, уткнувшись носом в шею над воротом, вдыхала Алекс терпкость костра и свежесть леса. Неуловимый аромат горького шоколада вплетался в непослушные пряди. Щека терлась о яростно пульсирующую под кожей яремную вену и прижималась все ближе, точно стремясь слиться с Антоном в единое целое. Прошлое потеряло смысл, будущее замерло и только настоящее билось в яростном желании двух сердец быть рядом друг с другом. «Я умру на месте, если он отпустит!» – стучало в голове. Но большие ладони гладили ее спину и плечи, спускались до талии и вновь повторяли маршрут, убеждаясь в реальности происходящего, материальности тонкого тела, замершего в медвежьих объятиях. Они не смотрели друг на друга и не терзались жаждой поцелуя. Каждый не был уверен в правах на другого, но одно оба знали точно – это объятие последи шумного лагеря, на краю бездонного холодного озера, в удаленном от проезжих дорог лесу, было максимально настоящим и единственно верным течением их жизненного пути.
– Кулик, борщ убегает! – окликнули из-за стола.
– Так поймайте его, чай не маленькие! – отмахнулся Тони и, слегка отстранившись, заглянул Алекс в лицо. Сашка и забыла, какие у Куликова глаза – бутылочная зелень с вкраплениями золотых искр, будто драгоценная жила вплелась в малахит радужки. Но насладиться гляделками им не дали.
– Ты ж у нас шеф-повар. Тащи сюда свою подругу, жрать охота!
– Борщ будешь? – шепнул Антон, и девушке показалось – это самое романтичное, что она когда-либо слышала от мужчины.
– Да! – подтвердила с восторгом одичалого голодающего. Рыжий усмехнулся, а Сашка мысленно взвизгнула от радости – вздернутые усы, веселый прищур глаз, горячая ладонь, крепко сцепившая их пальцы – все было настоящим, будоражащим до мурашек.
– Ну пойдем, голодная женщина, – Куликов усадил ее за общий стол.
«Ты даже не представляешь, насколько голодная!» – мысленно облизнулась Алекс, вслух представившись:
– Саша. Мы с Антоном вместе работали.
– Далеко вас от пекарни занесло, – пробасил один из мужчин.
Алекс удивленно выгнула бровь.
– Серый, это раньше. В прошлой жизни, когда я оператором был.
– Оператором чего – подъемного крана? – хохотнул крупный, полноватый Серега, немногим уступающий Куликову в комплекции.
– Ну не машинного же доения! Кино мы с товарищем Тимофеевой снимали – Тони поставил перед Алекс металлическую миску с ароматным бордовым варевом.
– Наполовину баночный, не борщ, а так – вареная консерва, – извиняющимся тоном добавил мужчина, но девушка уже набросилась на суп с остервенением бросившего изнуряющую диету.
– Ого! – Антон подлил добавки в быстро опустевшую миску, – без меня тебя никто не кормит?
Саша бросила на Тони быстрый взгляд – понимает ли он двусмысленность сказанной фразы? Но рыжий улыбался, не отрывая от нее придурковато-умиляющихся глаз. Картинно подперев огромной ручищей голову, Куликов уселся рядом и пододвинул ломоть хлеба толщиной в два пальца:
– Кушай, деточка. Совсем худая стала.
– Фифи! – возмущенно буркнула Алекс, но мысль не продолжила, занимая рот очередной порцией обжигающей аппетитной еды.
– Кликуху твою знает, – одобрительно пробасил Сергей, – наш человек!
– Она ее и придумала. Мы тогда в болоте снимали, – промелькнувшая в тоне Тохи мимолетная грусть заставила Сашу отложить ложку и посмотреть парню в глаза. Но рыжий отвернулся, плотно сжав губы.
– Выходит, вы у нас, Александра – мать куликов! – Серега хлопнул Антона по спине и на веснушчатое лицо вернулась знакомая улыбка.
– Прожорливая мать, – уточнил Тони, забирая вновь опустевшую миску.
– В свое оправдание скажу – наши идиоты закупили десять ящиков доширака, я их уже видеть не могу. Готова хоть все обменять на твою стряпню! – и Саша одарила рыжего таким благодарным взглядом, что тот еле удержался от заключения девушки в объятия.
– Слышь, парни, нам бартер предлагают – тарелка борща за ящик дошика!
– Выходит – два ящика заработали, – Сергей быстро подсчитал объем съеденного Сашей.
– Надо брать, – пронесся одобрительный гул, – а то у нас провианта мало осталось. Как бы голодать не пришлось!
– Нормально у нас провианта. Просто жрете вы не в себя, точно бензин дырявые моторы, – попытался усмирить приятелей Куликов.
– Фифи, я серьезно. Пойдемте, отсыплю бомж-пакетов сколько надо. У моего работодателя миссия – людям помогать. Вот пусть и начнет с ближних – страждущих, да голодающих!
– Мы такие! – из-за стола поднялся самый упитанный из собравшихся. Остальные потянулись следом, прихватив с собой кроме небольшой кастрюльки борща, упаковку баранок и литруху водки «для знакомства». Бравая компания, балагуря, шла через лагерь, обрастая все новыми участниками.
– Тоха, у меня на всех не хватит, – Алекс с легким напряжением вцепилась в рукав Куликова и притянула к себе.
– Забей, парням просто повод нужен, – Антон накрыл судорожно сжатые пальцы своей ладонью. Саша сбилась с шага, больше всего на свете желая оказаться вдали от шумной веселой толпы наедине с рыжим великаном.
– Что за работодатель? – поинтересовался между делом, устраивая девичью руку у себя на предплечье, прижимая к боку и заставляя взять под локоть. Тимофеева с готовностью подчинилась.
– Кандидат в депутаты. Год на него работаю. Снимаем всякую ерунду бестолковую.
– Хорошо платит?
– Отлично – в срок, без вопросов. С этим лучше, чем в кино, – честно призналась Тимофеева.
– Ну вот, а говоришь, «бестолковую», – усмехнулся мужчина и придвинулся ближе. Алекс внезапно остановилась:
– Блин! У нас же там целый взвод охраны! Пьяную делегацию с борщом за периметр не пустят!
– С чего бы – мы народ, несущий дары своему избраннику! – улыбка обозначила скрытую бородой ямочку на щеке, и Саша с трудом отогнала порыв коснуться ее кончиками пальцев.
– Ты не понимаешь, у них оружие. Охранники даже здесь лес прошерстят и у комаров паспорта проверят, прежде чем лагерь разбить.
– Остановить толпу, одержимую халявным дошираком? Немыслимо, – несмотря на веселый тон, глаза глядели серьезно. – Есть идеи?
Алекс думала пару секунд – собрать мысли и заставить голову работать сильно мешала близость Куликова. Антон при этом, не отпускал ее руки, точно боясь, что, оставшись без тактильной привязи, Тимофеева раствориться в воздухе.
– Бегом! – рванула в удаляющуюся толпу и, не задавая лишних вопросов, Тони бросился следом. Поравнявшись, озорно подмигнул, сплел их пальцы и гаркнул:
– Расступись, парни! Алга! * (джиперский слэнг – вперед!)
Первыми домчали они к лагерю «Князя Владимира». У сигнальной ленты курил начальник охраны, он же по совместительству, штурман экипажа. При виде запыхавшейся Александры невозмутимый мужчина и бровью не повел, зато, к удивлению Тимофеевой, тепло поприветствовал Куликова.
– Вы знакомы? – подозрительно поинтересовалась Алекс, наблюдая как мужчины пожимают руки и дружески хлопают друг друга по спине.
– Игорек наш мужик, – с готовностью пояснил Тони, и Саша готова была покляться, что за всю суровую и насыщенную жизнь единицы называли этого серьезного человека «Игорьком».
– Он нам сегодня помог березу раскурочить, в которую переобулись и доехали. Прости, дружище, вы из-за нас в зачете провалились.
– Не дури, Тоха. Если бы не ты – мы бы с цацей до утра в жиру куковали. *(в переводе с джиперского на русский – до утра не смогли бы выбраться из болота или другого «засадного места». Цаца – тот, кто предпочитает сидеть в машине, когда ее вытаскивают.) Так что, квиты. Какими судьбами?
– Это – наша массовка на вечерние съемки! – максимально правдоподобно соврала Алекс.
– Что – все?! – на сей раз глаза на невозмутимом лице округлились.
– Ну, а кто поет песни у костра в одиночестве? Нам же надо показать единение Владимира с народом.
Начальник охраны хмыкнул. Скептически оглядел разношерстную толпу. Скользнул взглядом по сцепленным в замок ладоням Куликова и Тимофеевой.
– Ладно, народ, проходим по одному. Огнестрельное, колющее, режущее и слезоточивое сдаем на хранение под мое честное слово.
– А водочку родненькую? – Серега, как младенца бережно, прижимал к груди литровую бутыль.
– А родненькую проносим и разливаем.
Вокруг костра разместились все. Подкормленная борщом съемочная группа заметно оживилась и рьяно взялась за работу даже без ворчаний и напутствий со стороны начальницы. Владимир, удивившийся по началу масштабности замысла, быстро вошел во вкус общения с избирателями и, скинув пафосный лоск, принялся по-свойски травить байки и участвовать в круговом распитии беленькой. Привезенная специально для красивых походных кадров гитара привычно легла в руки добродушной секретарши. Нежным, не сильным, но хорошо обученным голосом выпускницы музыкальной школы девушка затянула:
– Изгиб гитары желтой, ты обнимешь нежно…* (из песни Олега Митяева «Как здорово»)
– Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, – подхватил знакомые всем слова нестройный хор.
Следом отрепетированным движением взял инструмент Владимир. Песня для видео была согласована давным-давно, закончены экспресс-курсы игры на гитаре, пройдены уроки вокала и многократно проговорены смысловые паузы, долгие весомые взгляды и берущие за душу голосовые акценты.
– Вместо тепла – зелень стекла, вместо огня – дым. Из сетки календаря выхвачен день* (песня «Перемен» Виктора Цоя) – Александра удовлетворенно кивнул самой себе, когда после первых аккордов по собравшимся прошла волна восторженного узнавания.
«Надеюсь, не облажаются», – думала продюсер, отмечая работу оператора и ассистента. Но парни не подвели. Что же до кандидата – публика сделала самое сложное – Владимир мог ошибиться и не попасть в ритм, но голоса вокруг знали песню наизусть и не нуждались в подсказках:
– Перемен требуют наши сердца. Перемен требуют наши глаза. В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен -перемен, мы ждём перемен, – повторяли десятки губ и дюжины ладоней отбивали ритм. А пальцы Куликова брали аккорды на острой Сашкиной коленке, и девушка всем своим существом чувствовала, каких хочет перемен.
Материал был снят, литр выпит и гитара пошла по кругу. Белая ночь светлыми лиловыми сумерками обозначила конец дня.
– … Луна появилась и лезет настырно все выше и выше. Сейчас со всей мочи завою с тоски – никто не услышит. *(песня «Никто не услышит» группы Чайф) – тянул сидевший по соседству с Куликовым Серега и голоса подхватывали:
– Ой-йо, ой-йо, никто не услышит…
А Саша украдкой поглядывала на профиль Куликова, рыжие волосы, отливающие огнем в отблесках костра и мечтательную задумчивую улыбку, не сходившую весь вечер с лица Тони. Получив гитарную эстафету, мужчина разудало ударил по струнам, весело оглядел собравшихся и остановившись на Алекс выдал:
– А не спеть ли мне песню о любви? (* начало песни «О любви» группы «Чиж и К»)
Особых музыкальных способностей у Куликова не обнаружилось. Медведь, наделивший парня своей статью и мощью, походя обтоптал оба уха. Но в голосе хватало силы, в характере – задора, а четыре аккорда и два простых боя Антон освоил еще в детстве во время походов с отцом и дедом.
Всю короткую песню рыжий не сводил с Саши зеленых глаз. Алекс не подпевала. Она практически выпала из происходящего, утратила связь с веселящимися у костра людьми – был только Тоха и золотые манящие огни в его взгляде, и руки, снующие по грифу гитары, и теплое колено, упирающееся в ее бедро, и пахнущая лесом и дымом, расстегнутая на груди рубаха, и тонкие редкие рыжие волоски на груди, видные в вырезе.
– … ты прости. Может в следующий раз, а сейчас – пора спать… – закончил мужчина, поднялся и шутливо поклонился под нестройные аплодисменты. На вопросительный взгляд Серого, Тони пояснил:
– Серьезно, спать пора, – и протянул Алекс ладонь в приглашающем жесте.
Девушка встала следом, игнорируя Серегино:
– Ну-ну, спать. Как же…
Яркий костер, гитарные переборы и громкие разговоры быстро остались позади. Антон и Саша шли по засыпающему лагерю молча, рука в руке. Несколько раз Алекс порывалась заговорить, но обрывала фразы на вдохе, исподволь поглядывая на Куликова. Рыжий задумчиво молчал, только тень улыбки изредка вторила тайным мыслям.
– Курить хочу, – не выдержала молчания Тимофеева и остановилась.
– Курить ли? – усы встопорщились незабываемой фирменной ухмылкой. Изумрудные глаза прожгли карие откровенностью призыва. Куликов смотрел провокационно, точно считывая желания, разрывающие гибкое худое тело. Узкая ладонь, зажатая в большой ручище, взмокла, то ли от жара близости, то ли от сдерживаемого волнения. Взгляд Алекс скользнул к мужским губам и дыхание сбилось. Она хотела этого огненного великана, скучала по нему, видела ночами во снах, представляла под струями душа наедине с собой.
«Да к черту все! Будь, что будет!» -подумала прежде, чем принять подарок судьбы и броситься на шею Антона.
Жалящий, резкий, внезапный свой стремительностью поцелуй, смял последние преграды. Алекс целовала, боясь передумать, впивалась в мягкие теплые губы, кололась о щетину, исследовала контуры языком. Требовала отдачи и умоляла о принятии. Ожесточенная миром подавленных эмоций она всем существом страшилась быть отвергнутой и потому не давала шанса даже на вдох. Но Тони и не пытался дышать – он погружался на дно страсти, припав к единственному спасительному источнику жизни. Порывистая откровенность Саши удивила мужчину, ожидавшего долгих бесед и мучительных предварительных танцев вокруг главного. Но против такого поворота событий Куликов определенно не возражал. Дрожащая от возбуждения, не дающая продыху Тимофеева заставляла действовать стремительно.
С усилием отстранившись, он схватил начавшую обиженно пыхтеть из-за прерванного поцелуя Алекс за руку и спешно потянул в сторону своей палатки.
– А на ручки не заслужила? – ехидно поинтересовалась Саша, стараясь успеть за размашистыми шагами Антона.
– Точно не заслужила переломов, если я о корягу в полутьме споткнусь. Плохо вижу в сумраке.
– Фонарь включи, неужто боишься быть застуканным с поличным? – вылез наружу извечный сарказм.
– Сань, не сбивай дыхание. Оно тебе скоро ой как понадобится. Обещаю, – брошенный через плечо выразительный взгляд заставил заткнуться и пожелать скорейшего прибытия в пункт назначения. Им оказалась большая палатка с вместительным тамбуром, где можно было встать в полный рост. Алекс ждала, кусая губы, пока Антон застегивал молнию входа, включал подвесной светодиодный фонарь, расшнуровывал высокие треккинговые ботинки и откидывал полог в спальный отсек.