Katerina Krutova
Заповедный тупик
– Антон, ты не мог бы чуть изогнуться и встряхнуть волосами, как бы отбрасывая их назад? – голос Марины непрошенным раздражителем ворвался в Сашину вынужденную медитацию. Неторопливо, точно в замедленной съемке, кадр за кадром она подняла взгляд. Все было так же, как и десять секунд назад: шумный поток воды, разлетающийся на тысячи брызг, Гриня, замерший у камеры, Марина, ерзающая на самом краю сиденья, и Тони… Вот только рыжий, не отрываясь, смотрел прямо на Алекс, точно чувствовал все ее сокровенные желания и читал неприличные мысли. Медленно губы его растянулись в приглашающую распутную улыбку, а крупные сильные ладони скользнули по шее и выше вдоль висков, убирая упавшие на лицо мокрые волосы.
– Куликов, не смотри в камеру! – проворчал Гришаня.
– Я смотрю совсем не в камеру, – и здоровяк покорно закрыл глаза, позволив водопаду скрыть от зрителей его довольную физиономию.
– Давайте уже к следующим планам переходить – тут слишком жарко и влажно. Это плохо для техники, – Алекс решительно поднялась.
– Девушки, вы можете пока попить кофе. Вам совсем не обязательно здесь находиться, – Антон вылез из водопада и пошлепал в соседнее помещение, оставляя за собой влажные следы.
– Мы обязаны все видеть, то есть контролировать! – твердо возразила Марина и двинулась следом.
На очереди был душ Шарко, и к сдержанному недовольству Алекс в помещении их ожидала Анна.
– Данную процедуру должен проводить специалист, – пояснила администратор.
– Интересно, куда делась та милая пожилая женщина, что час назад поливала из шланга нашу модель? – Алекс очень надеялась, что змеиное шипение, слетевшее с ее губ, еще можно было принять за человеческую речь.
– У нее кончилась смена, – не оборачиваясь на продюсера ответила девушка и принялась настраивать температуру воды. – Антон, вы не против, если я сделаю чуть более контрастно?
– Температура меня не страшит. Я больше переживаю за вашу меткость, – мужчина встал у стены в позе футболиста перед пенальти.
– Сашуль, посмотри какой план я взял, – очень вовремя Гриша привлек внимание Александры, иначе горящий взгляд темных глаз прожег бы прямую спину старшей смены элитного спа-центра. Алекс прильнула к видоискателю – с экрана крупным планом выпирало чуть прикрытое ладонью выдающееся достоинство Куликова. Продюсер отпрыгнула от штатива и обеспокоенно воззрилась на Григория. Толстяк улыбался как ни в чем ни бывало и явно ждал похвалы. Сглотнув, Саша осторожно заглянула в визир еще раз, облизнула пересохшие губы и нервно сглотнула. Указывать идиотам на ошибки было себе дороже, тем более если ошибки эти лежали в определенно привлекательной плоскости.
– Гриня, эту сцену лучше снимать на средних и общих планах. Главное показать оборудование и обстановку, а… хм, производитель плавок Куликова за рекламу нам пока не проплатил. Договорились?
И, получив согласный кивок, Алекс отвернулась. Продюсер чувствовала, что начинает беситься – от пристального внимания Марины, от докучливой услужливости Анны, от неисправимой бестолковости Гриши и провокационного задора Кулика, но, в первую очередь, от обуревающих ее эмоций, не дающих спокойно и профессионально выполнять работу. Всегда на площадке она была собранной, спокойной, деловой. Никогда раньше, до проклятой командировки в заповедные топи, Тимофеева не позволяла эмоциям брать верх над голосом разума. И этот самый разум сейчас на чем свет стоит костерил ее заходящееся в аритмичной пляске сердце, требовал успокоиться и реагировать на Тони, как на обычный объект съемок, а не альфа-самца, пробуждающего во всех ближайших самках первобытные инстинкты.
За малоэффективным самобичеванием Алекс не заметила, как процедура и съемки на локации подошли к концу и вся группы под предводительством Анны переместилась в массажный кабинет.
– Саш… – знакомый низкий голос у самого уха прозвучал так неожиданно, что девушка испуганно дернулась. – Все хорошо?
Обернувшись, она уткнулась в Тони, мокрого и раскрасневшегося после душа.
– Д-да, – заикаясь от неожиданности и волнения, пробормотала тихо и сконфуженно. «Неспокойно. Нечетко. Не по-деловому. Не так, как надо!» – взорвалось в голове. Но Антон уже сжал ее плечо и уставился в самую душу подозрительным, все понимающим взглядом.
– Точно? Мне кажется, я безбожно лажаю и переигрываю. Несу от волнения всякую ересь. Непривычно по другую сторону камеры, я же оператор, а не актер. Ты ведь мне скажешь, если что-то не так? – в зеленых глазах, всегда полных боевого задора, плескалось робкое смущение.
Алекс задохнулась, точно ударом в солнечное сплетение выбило весь воздух из легких. «Самовлюбленная дура! Эгоистка! Ревнивая сучка!» – мысленно обругала она себя. Этот сильный крепкий почти двухметровый здоровяк нуждался в дружеской поддержке, совете, за показной бравадой скрывая неуютное чувство страха и дискомфорта.
– Тоха, ты великолепен, – искренне ответила девушку и закусила губы, чтобы парень не заметил, как они предательски дрожат.
Озабоченное выражение на лице Антона сменила знакомая ухмылка.
– Забавная ты, Сашка, – и, быстро поцеловав ее в макушку, довольный исчез за дверью.
С этого момента Алекс, казалось, перестала слышать комментарии Марины и обращать внимание на чрезмерную услужливость Анны. Продюсер ловила только устремленные на нее взгляды Тони, угадывала смену настроения по изгибу усов и смотрела во все глаза, как по усыпанной веснушками коже скользят, втирая аромамасло, руки массажиста, любовалась изгибами мощного тела в полумраке соляной пещеры и мстительно ухмылялась оторопелому изумлению при нанесении питательной маски для кожи лица. Саша контролировала каждый план, выбранный Григорием, и ассистент понуро повиновался, следуя ее замечаниям.
– Тимофеева, ты не женщина – ты робот, – устало отмахнулся Гриня от очередной корректировки кадра.
– Именно, – поддакнул распластавшийся на столе косметолога Антон, – только бездушная железяка может заставить людей работать семь часов без отдыха и еды!
Алекс ужаснулась и глянула на часы:
– Шесть с половиной, вообще-то, и мы уже почти закончили. Так что можно паковать оборудование и утолять голод подножным кормом.
Марина всплеснула руками:
– Аня, мы же совсем забыли за этим зрелищем!
– Наш повар приготовил для вас небольшой ланч, как будете готовы, спускайтесь в зимний сад, – одарив напоследок Куликова отнюдь не формальной улыбкой, администратор удалилась.
– Девушки, вы идите, мы сейчас с Гришаней все быстро соберем и к вам присоединимся, – на этом Тони выставил за дверь рекламщицу и продюсера. Уже спустя десять минут Алекс и Марина расположились за столиком и пробовали на вкус разнообразные канапешки. Вскоре к ним присоединился набравший целую тарелку закусок Григорий.
– А где Тони? – отправив в рот тарталетку с икрой, поинтересовалась Александра.
– В номере. Оборудование собирает, – интенсивно жуя, ответил Гриша.
– Это, вроде, работа ассистента, – холодно заметила продюсер.
– Я наработался за сегодня, – невозмутимо возразил технический директор студии и запихнул в уже набитый рот рулетик с ветчиной, – сейчас чуть-чуть перекушу и поеду домой. Тебя подвезти?
– Спасибо, но нет, – глядя на то, как с масляных губ Мутноглазого падают крошки и кусочки еды, Саша потеряла аппетит.
– Пойду проверю, может Кулику какая помощь нужна.
Дверь номера отворилась бесшумно. Кофры с оборудованием, собранные и застегнутые, аккуратно стояли у входа. На кровати валялась горой одежда оператора. Из ванной раздавался звук льющейся воды. Алекс замерла. Она гипнотизировала белое полотно. Пальцы сжались в кулак, готовый постучаться. Девушка занесла руку, и дверь распахнулась. На пороге стоял Антон в одних трусах и вытирал влажные волосы белым махровым полотенцем.
14. Одна секунда
Сколько вмещает одна секунда? Вдох, чтобы принять решение, и целую жизнь обещанием. Миллион мгновений, растянутых в вечность, пока капля, упавшая с волос, скользит по родинке на плече и продолжает свой путь до изгиба локтя. Танец сплетенных взглядов – от искры удивления до жгучего марева желания. Зрачки, расширенные до предела радужки. Шаг, соединяющий двоих. Руки, сомкнутые на шее. Отброшенное прочь мокрое полотенце. Поцелуй, впивающийся в губы. Колючий. Требовательный. Бесстыдно глубокий. Лишающий дыхания. Срывающий стоны с дрожащего языка.
Она первой бросилась к нему в объятия. Но он раньше коснулся ее губ. Она раскрылась для поцелуя, а он подхватил ее, отрывая от пола. Она закинула ноги на его талию. Он вжал ее в отражение в огромном запотевшем зеркале. Ногти впились в голую спину. Сильные руки растянули футболку на разрыв. Зубы кусали тонкую кожу шеи, язык повторял изгибы ушной раковины. Джинсы мешали, расстегиваясь без боя. Боксеры натягивались, проверяя на прочность швы.
– На кровати удобнее, – рычащее, хриплое, утверждающее и задыхающееся «да» ему ответом.
Тони подхватил Алекс, точно пушинку. Пронес, не прекращая целовать алые искусанные губы. Бережно опустил на покрывало и резко стянул штаны с длинных ног. Замер на мгновение – любуясь, дразня, смакуя. Но Сашка потянулась навстречу, нетерпеливо запустила пальцы под резинку трусов, привлекла к себе. И Тоха сдался, вжался пахом, ощущая влажный жар сквозь тонкую преграду явно лишнего трикотажа. Смял грудь, проверяя губами упругость соска через кружево лифчика. Ухмыльнулся, ощутив пальцы Алекс, ласкающие его член от основания до головки. Довольно выдохнул, обрисовав языком рисунок вен на шее. Подхватил ладонями аккуратные ягодицы и освободил их от последней защиты. Саша требовательно выгнулась. Темные глаза поглотила жадная бездна зрачков. Хрупкое тело прижалось к мускулистому торсу. Тонкие пальцы настойчивой лаской подхватили и направили внутрь рвущуюся мощь. Повинуясь обоюдному желанию, не в силах ждать ни секунды, Тони вошел. Алекс застонала, напряглась, вытянулась струной. Лоно ее сжалось, обхватывая эрегированный ствол до болезненности. Всего было слишком – слишком глубоко, слишком сильно и слишком ярко.
– Все хорошо? – рыжая борода оцарапала подбородок. Яркие изумруды отразились в черных агатах. И ответом стал поцелуй. Доверительный, исследующий, пьянящий. Разрешающий и провоцирующий. Ритмичный танец языков вторил телам, слившимся в едином желании. Движения ускорялись, становясь сильнее и резче. Губы втягивали кожу, оставляя следы на память. Тони приподнялся на коленях, подтягивая за собой Сашу, углубляя проникновение до предела. Девушка застонала, прикусила губу до побелевшей кожи, вцепилась ногтями в его предплечья. А мужчина смотрел, как по скомканному покрывалу разметались темные волосы, как подрагивало, отвечая на фрикции, стройное тело и как глаза в мутной поволоке страсти в ответ изучали его. Алекс пылала, эмоции хлестали через край. Она отдавалась ласкам Антона исступленно, на пределе сил. Боль и сладость растекались по телу, подгоняя близкий финал, растягивая секунды в сотни лет и сжимая жизнь до одного вдоха. Бледные щеки раскраснелись, Сашка вздрогнула, пронзенная судорогой резкого наслаждения, и Тоха вышел из нее, в тот же миг выплескивая не сдерживаемое более семя на плоский живот. Мужчина наклонился и подхватил с пола все еще влажное полотенце. Аккуратно провел, вытирая, по бледной коже. С нежностью наблюдал, как на прохладу прикосновения разгоряченное тело отозвалось волной мурашек. Девушка поймала его за руку, сплела пальцы и, поднеся к губам, ласково перецеловала каждый.
– Неожиданно, очень быстро, но чертовски приятно, – рыжий с улыбкой поцеловал острую Сашину коленку, – думал, ты меня до Нового года будешь мурыжить.
– Ты бы раньше товар лицом показал, – Алекс потянулась расслаблено и игриво подмигнула Тони. Парень в ответ кинул футболку.
– Не хочется прерывать твою негу, но у нас пятнадцать минут, чтобы освободить этот гостеприимный номер с потрясающе удобной кроватью.
– Вот блин! Я же шла тебе помочь!
– Ты мне, безусловно, очень помогла, – с ехидной ухмылкой Антон наблюдал, как Алекс ищет по всему номеру разбросанную одежду. Сам мужчина, уже полностью собранный, навешивал на себя кофры с оборудованием.
Обернувшись и поймав бесстыжий взгляд, пристально рассматривающий ее, все еще облаченную в один лифчик, девушка с легким смущением спросила:
– Не нагляделся? Пялишься, словно что-то замышляешь!
– Еще как замышляю, причем в ближайшее время, – согласно кивнул рыжий. – Но сейчас задаюсь одним важным вопросом: всегда ли продюсер так расплачивается с начинающими актерами? Или ты пытаешься присвоить мой гонорар?
– Фифи, ты неисправим! – но, не найдя ни времени, ни желания на дальнейшие препирательства, впрыгнула в одежду и помчалась к двери, бросив напоследок взгляд в большое зеркало. Отражение Сашки кто-то явно прогнал через фотошоп – добавил губам объема и цвета, нарисовал на всегда бледных щеках румянец и поместил блики света на дно зрачков. Наспех пригладив растрепанные волосы и подняв воротник куртки так, чтобы скрыть засос на шее у самой кромки волос, Алекс выскользнула из номера и требовательно позвала Тони:
– Давай быстрее, надо сдать ключ, а то мало ли, что о нас подумают!
– Глядя на нас, можно подумать только об одном – люди работали на пределе способностей, не жалея сил и здоровья, – и парень одернул закатанный рукав, скрывая царапины на предплечье.
Девушка улыбнулась, но голос звучал озабоченно:
– Догадаются?
– Конечно, нет! – усы саркастично встопорщились над игривой улыбкой. – Но, если что-то заподозрят, я всем расскажу, как ты избиваешь нерадивый персонал, отказывающийся от бесплатной переработки. В эту версию Гриня поверит сто процентов!
Но Григорий уже уехал, вероятно испугавшись перспективы транспортировки оборудования от номера до студии. Не было в фойе и Марины, которая предпочла воспользоваться навязчивыми услугами «Мини-купера» по доставке до метро. Анна холодно смерила взглядом продюсера и протянула ладонь с такой брезгливостью, точно вместо ключа ей подсунули скользкую жабу. Алекс сдобрила сдержанное прощание вызывающим фырканьем, а Тони смущенно взъерошил волосы и поспешил к своему «Задире».
В этот раз внутреннее убранство джипа показалось Саше по-родному уютным. Соскользнув с рычага передач, сильная ладонь обхватила узкую коленку и огладила джинсы по внутренней стороне бедра. Тело девушки тут же отозвалось сбившимся дыханием и пульсирующим жаром там, где совсем недавно бился общий на двоих сумасшедший ритм. «Неужели я хочу еще? Вот так сразу, спустя максимум полчаса?» – мысленно удивилась Алекс и прикусила нижнюю губу. Ей было мало. Накопленное месяцами воздержание вырвалось на свободу и требовало продолжения – скорейшего, насыщенного и значительно более продолжительного. Меж тем Антон весело насвистывал под нос простенький мотивчик и спокойно вел свою винтажную машину по постепенно пустеющим улицам Петроградской стороны.
– Вот в этом доме я жила с бабушкой, – Александра ткнула пальцем в стоящее на углу старинное здание. – Темные два окна на третьем этаже. А ты ничего не забыл сделать?
Мужская рука в ответ только сильнее сжала девичье бедро.
– Как раз строю планы, что бы я хотел сделать еще, как именно и сколько раз, – улыбка рыжего стала хитрой и провокационной.
– Может, позвонишь Петру Семеновичу, пока не перешел от планов к действию?
Куликов бросил на Алекс взгляд, который та не смогла расшифровать. В нем удивление смешалось с пониманием, в зеленых глазах тлели дарящие тепло угли догорающего костра.
– Батя, – четко сказал мужчина, и бортовая система отозвалась женским голосом: «Позвонить батя?»
– Да, – подтвердил Тони, и в салоне раздались длинные гудки. На пятом девушка почувствовала, как пальцы сжимавшей бедро ладони напряглись, впиваясь в плотную материю джинсов. Но сильный низкий голос уже прогремел успокоительное:
– Слушаю, – и ладонь Куликова расслабилась.
– Привет, батя.
– Что-то, Тоха, ты сегодня припозднился, – недовольно проворчали в динамиках. – Надеюсь, причина у тебя уважительная и симпатичная.
– Это я его задержала, Петр Семенович, каюсь. И доброго вам вечера, – встряла в разговор Алекс.
– Саша-начальница, приветствую, – голос смягчился и потеплел, – чем же вы там на ночь глядя занимались?
– Работали, – не очень уверенно ответила девушка, с облегчением сознавая, что смущенный румянец старик разглядеть не сможет.
– Дело молодое, понимаю. Мы с моей Нюрой по первости могли так дни и ночи напролет работать. Премиальными за усердный труд нам Тохиного отца и выдали.
Тони закашлялся и густо покраснел.
– Что, внучок, простудная хворь одолела? Так ты приезжай, я из тебя в бане быстро всю заразу выбью. И начальницу привози, больно голос у нее приятный. Хочу перед смертью на красоту полюбоваться.
– Бать, ну что ты опять начинаешь? Тебе еще жить да жить!
– Как потеплеет, я к вам обязательно приеду! Интересно посмотреть, где таких, как Антон, выращивают! – опрометчиво брякнула Алекс, и Куликов одарил ее оторопело-ошеломленным взглядом.
– Буду рад, внучка, – в сильном голосе чувствовалась добрая улыбка. – Вы там сильно не затягивайте. Это только кажется, что времени много в запасе, а не успеете оглянуться, как Собес пенсию насчитает. Знал бы я про то в Тохином возрасте, у нас бы с Аннушкой моей на пару лет больше было. Антон не рассказывал, как я с его бабкой познакомился?
– Да мы пока немного разговаривали, – вновь не подумав, брякнула Саша и чуть не прикусила язык от внезапно одолевшей ее опрометчивости поступков.
– Стало быть, мой пострел сразу к делу перешел, добро….
Тони уставился на дорогу и судорожно вцепился в руль. Алекс запоздало прижала ладонь к чрезмерно болтливому рту, скрывая улыбку.
– Так вот после техникума отправили меня по распределению в одно село на юге. Там большая стройка шла – железную дорогу прокладывали, мосты возводили, каналы рыли, поселок рос. Народ со всего Союза съехался, кто в стройотряды на заработки наездами, а кто, как я, надолго ради обязательного трудового стажа. Из всех развлечений клуб по выходным да сельская библиотека. Охочие до большего в ближайший город мотались, а меня и тогда в толпу не сильно тянуло. А вот читать всегда любил, не то, что сейчас, когда глаза почти отказали. И была там библиотекарь – Анечка. Жаль, ты ее не застал. Она всю жизнь была нежная, звонкая, воздушная, точно неземная. Вот и ушла рано, улетела в свой мир….
В салоне стало тихо. Даже мотор «Задиры» сменил звериный рык на утробное ворчанье. Где-то далеко седой старик вспоминал свою ушедшую любовь. А на соседних креслах спешащего по вечернему Петербургу автомобиля парень и девушка думали каждый о своем. Алекс избегала рассказов о себе, но очень любила чужие истории. Они были подобны сценариям фильмов, синопсисам новых заявок, позволяли заглянуть в другой мир и лучше понять настоящее. А Куликов, и в этом уже приходилось признаться, с каждым днем становился ей все более интересен. Антон же слышал эту историю десятки раз, точно семейное предание. Голову рыжего заполняли не призраки прошлого, а брюнетка рядом, ее припухшие после поцелуев губы, ее щеки, алеющие раздражением от его колкой бороды, нежная кожа тонкой шеи, украшенная синеющим последствием страсти, изящное тело, спрятанное под одеждой, но такое горячее и податливое совсем недавно. Тони чувствовал на языке вкус Алекс, даже в салоне машины ловил аромат темных волос и не мог сосредоточиться, вновь и вновь вспоминая жар объятий и тягучий плен-единение мужского и женского естеств. Сквозь пелену чужих воспоминаний мужчина снова подхватывал узкие бедра и вжимал в зеркало трепетное тело. Облизнув губы, наслаждался памятью о тугом темном соске, слегка прикусанном зубами, и почти слышал протяжный глухой стон, отвечающий его ласке. Елозил на сиденье в попытке скрыть растущее в паху чувство неудобства и косился на Алекс – не заметила ли она его несвоевременного возбуждения. Мужчина приоткрыл окно и позволил прохладе вечера прояснить мысли. Теперь, когда желанное было на расстоянии вытянутой руки и казалось доступнее, чем год назад, Тони не хотел торопиться и в то же время ощущал мучительную потребность немедленно запарковать джип, затащить Сашку на заднее сиденье и убедиться в реальности происходящего.
– Я бы, наверно, еще пару лет ходил к ней книжки менять да украдкой наблюдать, если бы не случай, – продолжал рассказывать Петр Семенович. Алекс слушала завороженно, точно ребенок волшебную сказку перед сном.
– Прислали нам летом на практику студентов-второгодок. Я тогда уже был прорабом и олухов этих воспринимал не иначе как стихийное бедствие в наказание за грехи. И был среди них парнишка, привязчивый, как банный лист, въедливый – хуже занозы. До всего ему было дело, в каждую дыру совался, вопросы задавал и на любую задачу выдвигал свое рационализаторское предложение. И сразу видно – из тех, что с золотой ложкой во рту родились, непростой, в общем. Оказалось, отец у него из партийных. Раздражал меня по первости знатно, но вскоре я заметил, что идеи у парня толковые, да и руки из правильного места растут. Характер правда – по упрямству всем ослам в пример можно ставить, а гордый – и орлам такая высота не снилась. Зато работал за троих, никакие задачи не пугали и сметливо с трудностями разбирался. В общем, смирился я с Яшкой и даже попривык к нему за пару недель. Недалеко от поселка протекала речка, на нашей стороне спуск пологий, каменистый, а другой берег обрывистый. Течение быстрое, вода студеная, долго не покупаешься, но все туда от зноя спасаться бегали. А у меня было место одно излюбленное, в развилке плакучей ивы, над самой водой. Никто туда не забирался и не тревожил. В выходной брал у Аннушки роман какой приключенческий и сидел от всех скрытый, читал да папироску смолил. И вот как-то смотрю – несет течение что-то странное – и не дерево, и не мешок. Сперва не признал человека – уж больное неподвижно, точно чучело, а не тело живое. А как понял, так и сиганул в реку, даже не подумав, как выгребать буду. Но у Бога на нас другие планы были, раз удалось не утопнуть, дурня этого подхватить и на отмель вытащить. Там уже рассмотрел – Яков. Откачал его, благо инструктаж по первой помощи плотно в памяти засел. А идиот этот, губы свои синюшные раззявил и вместо «спасибо» первым делом мне – «рюкзак где?» Думал, сильно его о камни головой приложило, а оказалось нет – он на крутой берег за цветами плавал, и, чтобы руки не занимать, на спину сумку себе навесил – для добычи. Но оступился, свалился в реку и дальше ничего не помнит. Говорю: «Зачем тебе букет понадобился, гербарий, что ли, сушить надумал?» А он в ответ: «Девушку в библиотеке встретил…» Тут я, ну вот честно слово, пожалел, что своими руками его не притопил. Там же, кроме моей Аннушки, других красавиц-то отродясь не водилось! Яшку я до общаги довел, выписал профилактический подзатыльник, а сам на следующее утро уже к открытию в библиотеку прилетел. Испортил с десяток формуляров – придумывал текст, как на свиданье позвать. С того дня все у нас и закрутилось. А Якову, оказывается, и дела до моей Нюры не было, другая ему приглянулась студентка – филолог, что в читальном зале засиживалась. Она тоже к нам на практику приехала.
– Понял, Тоха, к чему я это все? – старик вынырнул из монолога и вспомнил о слушателях. – Пока один правильные слова да подход ищет, другой уже сигает в омут и гребет навстречу.
– Какая красивая история, на притчу похожа, – томно промурлыкала Алекс. Голос ее преобразился чарующими мягкими интонациями. Тони удивленно взглянул на девушку – в полумраке салона загадочно блестели темные глаза. Поймав ладонь, все еще сжимавшую ее бедро, Саша переплела их пальцы и, поднеся к губам, принялась целовать, игриво покусывая.
Куликов от неожиданности и нахлынувшего возбуждения резко дернул руль, чуть не свернув на встречку.
– Дед, у нас работа, а не то, что ты подумал, – неуверенно, хрипло, сбиваясь от прерывистого дыхания, возразил Антон.
– Ну-ну, – усмехнулся телефон. – Бывайте, молодежь, да не перетрудитесь там на ночь глядя.
Джип затормозил у черного входа студии. Алекс выпрыгнула из машины и подхватила штатив раньше, чем оператор успел возразить. Изящно двигаясь, она поднималась перед ним по слабо освещенной лестнице, и Антон мучительно хотел хлопнуть ее по обтянутым джинсами ягодицам, обхватить за талию и вообще хоть как-то прикоснуться, но руки были заняты тяжелыми кофрами, а Сашка дразнила, перепрыгивая ступени, замирая на площадках, облизывая губы и посылая многообещающие взгляды. У двери монтажки продюсер замерла в поисках ключа по карманам. Резво поставив ношу на пол, парень обхватил девушку со спины, запустив руки в расстегнутую куртку, сжал грудь, навалился всем телом, впечатывая в дверь, и принялся целовать спутанные волосы, тонкую шею, мягкую кожу щек.
– Тони, мне в замочную скважину не попасть, – с напускным возмущением рассмеялась Саша, и тут дверь поддалась, резко распахнулась, и пара ввалилась в комнату. На фоне окна в контровом уличном свете выделялся силуэт стонущего двухголового монстра. В полумраке яркими пятнами приковывали внимание подрагивающие в такт быстрым движениям светлые волосы да округлые молочно-белые ягодицы, обнаженные задранным до пояса трикотажным платьем. Оседлав сидящего на стуле Дэвида, Эмма самозабвенно прокладывала путь к вершинам актерской славы. Алекс и Тони, прервав поцелуй, замерли в проеме. Тельман плотнее прижал к себе прерывисто дышащую блондинку и первым подрезал немую сцену.
– Здесь уже занято! – недовольный голос режиссера вывел Александру с Куликовым из ступора. – Поставьте вещи и поищите для своих утех другое место.
– Однако! – хрипло рассмеялся Антон, как только закрылась хлипкая дверь в комнату. – Сегодня определенно что-то в воздухе.
– Эротические бури, усиливающие магнетизм, – Алекс вытащила из кармана сигарету и одарила Тони задумчивым взглядом.
– Оцениваешь мою привлекательность? – рыжему было неловко за увиденную сцену и за откровенно выпирающее возбуждение, но он с достоинством выдержал рентген черных зрачков.
– Поздравляю, тебе только что стал доступен уровень «А поехали ко мне!» – Саша взяла Антона за руку и увлекла в темноту студийных коридоров.