Katerina Krutova
Заповедный тупик
Садясь вечером в такси, Александра была довольна своим видом больше, чем в любой из выходов в питерский полусвет. Тяжелый шелк сари холодил, серьги касались шеи интимной лаской, длинные распущенные волосы удерживала заколка с символичным изображением журавля. Загадочно косился на прохожих серебристый феникс с накинутой на голову полы одеяния. Окутанная ароматом жасмина – твердых духов приобретенных почти сразу по прилету, чтобы заглушить традиционную для Индии смесь благовоний, пряностей и фекалий – девушка чувствовала радостное покалывание в кончиках пальцев – предвкушение грядущего приключения. С удивлением, Саша призналась, что ей нравится чувствовать себя красивой, хочется поехать на вечеринку и окунуться в атмосферу чужих традиций и веселья. Тяжелое питерское небо осталось далеко, замороженное сердце оттаивало, а мятущийся дух успокаивался. Алекс еще не осознавала в полной мере перемен, которые творил с человеком обычный отпуск. По инерции она все еще мчалась из города в город, от достопримечательности до гостиницы, от случайной встречи до одиноких посиделок в кафе. Искала просветления в темноте храмов и среди толпы поклоняющихся святыням, но загнанная в дальний угол, утомленная непрерывными проектами, угрюмая в своей вечной темнице, постоянно игнорируемая и закопанная под жизненной суетой тонкая душа Алекс оживала, расправляла пыльные крылья и обретала голос. Интересом к жизни вспыхивали темные глаза, воздухом перемен наполнялись изголодавшиеся по дыханию полной грудью легкие. Индийская свадьба подхватила готовую к полету птицу севера и закружила ее в громком хороводе пестрой южной стаи.
– Я подруга Дэвида Тельмана, режиссера из Петербурга, – только успела произнести Александра на входе в шикарный ресторан, представлявший собой огороженный сад и занимавший большую часть улицы. Со всех сторон заведение окружали палатки, шалаши и картонки трущоб. К таким контрастам девушка успела привыкнуть за время путешествия, но все равно то и дело взгляд цеплялся, а сердце замирало при виде тощего скелетоподобного мальчика, голого у кучи тряпья, моющегося тут же в ближайшей канаве, или женщины, обвешенной младенцами, несущей на голове с десяток кирпичей.
К ресторану попрошаек близко не подпускали. Статные мужчины из касты воинов охраняли покой отдыхающих. Продюсера из далекой России тут же подхватили под локоть и увлекли в сторону невесты. По дороге сопровождающий с вежливым интересом норовил ощупать Тимофееву с головы до ног, вероятно, чтобы, согласно местным поверьям, получить прощение грехов прикосновением к богоподобной белой женщине. Вырваться Алекс сумела только у ступеней изящной беседки, откуда навстречу к ней сбежала миловидная молодая девушка в шикарном малиновом сари, звенящая украшениями, как набитая мелочью копилка.
– Подруга моего лучшего друга из России приехала! – восторженно заголосила она на весь ресторан, точно Саша была главным гвоздем свадебной шоу-программы. И тот час же из полумрака заведения, от всех, разбросанных по саду столиков и диванов к интроверту из далекого Петербурга потянулись жадные до экзотики индийские гости.
Следующие полчаса Алекс ощущала себя куклой на чужой свадьбе. Незнакомые люди пожимали руки, обнимали плечи, целовали щеки и просто терлись рядом. От постоянных вспышек телефонов и фотоаппаратов слезились глаза и путались мысли. С неожиданной стойкостью Тимофеева сносила повинность иноземной диковинки, утешаясь тем, что другого подарка молодоженам все равно не припасла. Но когда один из особо рьяных друзей жениха решил усадить на плечи и уже подхватил пониже ягодиц, властный, хорошо поставленный голос исполнительного продюсера с легкостью вознесся над шумной суетой праздника:
– Я не обезьянка и не реквизит, чтобы со мной фотографироваться. Довольно!
Как по волшебству, гости тут же утратили к ней интерес и переключили внимания на еду, напитки и танцы. Джиотсана (с пятого раза Алекс смогла выговорить имя невесты, не вызывая смеха собравшихся) с загадочной улыбкой увлекла гостью на помост, где на россыпи подушек уже сидело несколько девушек. Пожилые женщины расписывали подружкам невесты ладони и ступни узорами из хны.
– Нарисуем тебе менди* (другое название мехенди, рисунок по телу хной). Посмотри, какие на мне узоры, – и невеста взмахнула рука и приподняла полы ленги* (нижняя юбка, одеваемая под сари), показывая покрытые причудливыми рисунками ступни.
– Ты же творческая личность, как и я. Нарисуем тебе павлина?
Саша пожала плечами – происходящее настолько напоминало самобытный индийский фильм, что Тимофеева предпочла отдаться на волю случая. И тут же ладони ее подхватили темные морщинистые руки, вручили высокий бокал с чем-то ароматным, сладким и алкогольным, втерли в кожу ароматическое масло и принялись выводить узоры начиная от ногтей и выше до запястья. Алекс завороженно наблюдала как переплетаются символы, у лотоса вырастают крылья, обнимающие извечный «ом» и расходящиеся изгибами «огурцов». Невеста рядом стрекотала с подругами на хинди, изредка обращаясь к питерской гостье с вопросами о России, кино, впечатлениях от путешествия и личной жизни. Тимофеева отвечала односложно, но и скупых реплик хватало для восторженных вздохов и оживленного обсуждения среди индианок. Уследить за смыслом беседы, где лишь изредка встречались знакомые английские слова не получалось, и Саша принялась разглядывать гостей. Друзья жениха держались поодаль от компании невесты. Молодые мужчины занимали другую часть ресторанного дворика и пересекались с девушками изредка, вызывая приступы кокетливого смеха. Джиотсана в отличии от подруг избегала близости к мужской половине, но то и дело бросала полные обожания взгляды на статного высокого юношу.
– Отец совсем ее избаловал, – проворчала женщина, рисующая узор на ладони Алекс. Продюсер удивленно уставилась на молчавшую до этого художницу. Довольная тем, что вызвала интерес белокожей чужестранки, та продолжила:
– Жениться по любви, наплевав на заключенный родителями союз. Бомбей и кино развратили девочку. Потеряла всякий стыд и свои корни! А ведь женщина выбирает судьбу вместе с выбором мужа.
– Что плохого в том, чтобы выйти замуж по любви?
– Любовь пролетит, точно яркая комета, ослепит, уведет с пути. Вы, молодые, забили себе голову сказками из фильмов, про любовь, да про беззаботную жизнь, а ведь не это главное, – женщина не поднимала на Алекс глаз, но девушка чувствовала, как внимательно исподволь наблюдает она за реакцией собеседницы.
– Что же тогда важно?
– Принять и пройти свой путь. Он откроет, что действительно важно. У одних это семья, у других власть…
– А у меня? – слова сами сорвались с губ. Не успела Саша пожалеть о порыве, как черные проницательные глаза встретились с ее жаждущими откровения.
– Ты уже знаешь ответ. Знаки вокруг подскажут дорогу, – на этом рисунок мехенди был завершен, и женщина отвернулась, потеряв к Алекс интерес.
– Ну отлично, хорошо хоть ручку позолотить за гадание не попросила, – раздражение от загадок и чужого непрошенного нравоучения захлестнули девушку. Залпом осушив бокал, она покинула беседку и устремилась в более уединенное место. Роскошная женская уборная занимала площадь приличного студийного павильона. Приглушенный свет отражался в темном золоте зеркал. Огни в резных лампах подогревали благовонные масла и наполняли воздух ароматами сандала и пачули. Так пах Покровский. Воспоминания об Арсене стали последней каплей. Саше истошно захотелось курить. Окружить себя плотным никотиновым облаком точно защитным коконом и выскрести из души неясное чувство ущербной обделенности, разрастающееся во внутренней пустоте. Она искала в поездке ответы, но поняла, что не знает правильных вопросов. Яркий непостижимый чужой мир увлекал, подменяя на время саму суть поиска, законопачивал дыры так же, как изнурительная работа без выходных лишала времени на раздумья и самокопание. Разгоряченным лбом прислонилась Алекс к холодной мозаичной стене.
– К черту! К Будде! К Вишну! К Кале! Да куда угодно! – выругалась и стерла тыльной стороной ладони непрошенные слезы. Не успевшая высохнуть паста из хны размазалась по лицу. Из сумрака зеркала на Сашу смотрела потерянная девушка с испорченным макияжем, кривящая губы в одновременно злой и грустной ухмылке. Пиликнул входящим сообщением смартфон: «Приехал в Питер на выходные. Как насчет шавермы с сусликами и компании бородатого дикаря?»
– Ну и как мне понимать ваши знаки?! – Алекс подняла к потолку заплаканное лицо и выкрикнула богам, – что теперь – мчать к нему первым рейсом или послать на хер и жить как раньше, раз мы не совпадаем во времени и пространстве?!
Мобильный с не отвеченным сообщением жег ладонь. Вторя бешено стучащему сердцу, лихорадочно метались мысли.
«Не судьба. Я в Индии. Вернусь через неделю», – напечатали пальцы и влажные глаза закрылись, принимая карму и собственное бессилие.
30. Одинокий топ-менеджер – часть первая
Арсен встречал в аэропорту. Новое элегантное твидовое пальто, небрежно намотанный шарф, цвета итальянской умбры, расслабленная манера держаться и пренебрежительный скучающий взгляд – Покровский приковывал внимания и выделялся из толпы ожидающих. Эмма тут же радостно пихнула Алекс локтем в бок, прошипев сквозь широкую приветственную улыбку: «А ты все выпендриваешься! Уведут шикарного мужика, будешь локти кусать! Я бы на твоем месте…»
– Могу подвинуться. Сеня щедрый, его на всех хватит.
Эмма демонстративно закатила глаза и завела старую песню о тимофеевской слепоте и арсеньевской красоте, которую исполняла в различных аранжировках с завидной регулярностью последнюю неделю отпуска:
– Он красив – факт, успешен – еще один факт, – актриса загибала пальцы и пожирала глазами Покровского. Алекс напряженно покосилась на Тельмана, но Дэвид с обреченной покорностью влюбленного пажа тащил розовую шубу и ручную кладь Васильевой. Стрекотанье неугомонной музы режиссер давно научился игнорировать.
– Умен, галантен, перспективен, – пальцы на одной руке кончились, и блондинка взмахнула кулачком перед Сашиным носом, – и влюблен – это факт! Не понимаю я тебя, Тимофеева…
– И это тоже факт, – Алекс отмахнулась от назойливо мельтешащей перед глазами руки.
– Упустишь лучшего мужика в своей жизни! Неужели он тебе совсем не нравится?
– Нравится. Но, похоже, не так как тебе.
Блондинка скривилась:
– Между вами же что-то было…
– В прошлом. А сейчас у нас деловые отношения, которые устраивают обоих. Мы все обсудили – Арсен согласен.
– Ты сама-то в это веришь? – фыркнула Эмма и даже ледяной взгляд Алекс не заставил ее замолчать. – И какой же бизнес-проект привел его в аэропорт в воскресенье в пол шестого утра? У вас что, срочное подписание контракта на сегодня запланировано, или прямо с трапа рванете на кастинг?
– Хватит. Помоги лучше Дэвиду, он твоими мехами уже весь траволатор подмел, – и Алекс кивнула в сторону Тельмана, который действительно почти выронил модную шубу актрисы. Блондинка кинулась спасать многострадальную одежду, с трудом избавленную дорогой химчисткой от последствий давнего купания в болотной грязи.
«Уверена, в явлении Арсена повинен болтливый Эмкин язык. Откуда еще он мог узнать время прилета?» – с каждым шагом приближаясь к Покровскому, Алекс пыталась придумать стратегию взаимодействия. Поездка в Индию была лишь бегством от проблем, минимальной из которых являлась усталость. И вот одна из нерешенных отложенных загадок не сводила с нее внимательных серых глаз. С дежурной улыбкой приняла Саша приветственный поцелуй, более продолжительный, чем позволяла вежливость, сопровождаемые объятьями, более крепкими, чем ей бы хотелось. Но в остальном Арсений Илларионович сохранял сдержанную радость, благостно выслушивал щебетанье актрисы, искренне интересовался впечатлениями о поездке у Дэвида и не навязывал Тимофеевой излишнего внимания.
Мерседес Покровского был под стать его образу – стильный, блестящий, пахнущий новизной и успехом. Забравшись на заднее сиденье, Эмма с благоговением погладила подлокотники кончиками пальцев. Алекс прикрыла глаза, вдыхая аромат нового салона. Арсений едва заметно улыбнулся, довольный произведенным впечатлением.
– Какие планы? – поинтересовался мужчина, плавно трогаясь со стоянки.
– Я записалась в салон – после моря и солнца волосы точно пакля и на маникюр страшно смотреть, – с готовностью сообщила Эмма. Алекс снисходительно улыбнулась, что не осталось незамеченным:
– А ты сразу в работу с головой, Алекса?
– Сначала я с головой под душ – смыть запах карри. А еще хочу ржаного хлеба с вареной колбасой.
– Какую утонченную гастрономическую форму приобрела твоя тоска по родине. Заехать по пути за водкой и селедкой?
– А я бы не отказалась от соленых огурчиков и квашенной капусты, – встряла блондинка. Тельман закашлялся. Алекс покосилась на приятеля в зеркало заднего вида. Режиссер имел вид бледный и обреченный. Эмма же напротив сияла румяным восторгом.
«Надеюсь, это не то, что я думаю», – подумала Саша.
– Так что у тебя с работой? – настойчиво повторил Покровский.
– Есть одна рекламка. Чуть позднее созвонюсь с Мариной, сегодня или завтра доеду до агентства, обсудим. До лета надо сделать, а там, глядишь, и гений современной режиссура разродится очередной грандиозной идеей.
В салон повисла тишина. Только тихая джазовая мелодия лилась из динамиков.
– Так ты еще не в курсе…– задумчиво протянул Покровский и посмотрел на Алекс с озабоченным удивлением. Девушка напряглась в ожидании плохих новостей.
– Дэви предложили работу в Москве! – восторженно выпалила Эмма. – Мы хотели чуть придержать эту новость и сообщить позднее вместе с другой…
Тельман предостерегающе кашлянул и взял подругу за руку, останавливая поток красноречия. Но Васильева послала режиссеру воздушный поцелуй и продолжила:
– Арсений Илларионович помог, и фильм о театре увидели владельцы одной крутой киностудии. Они как раз искали режиссера для исторической музыкальной драмы. Я очень хочу получить главную роль – там нужны поющие актрисы…
Блондинка продолжила распространяться о деталях сюжета, но Алекс не слушала. Ошарашенная новостью он смотрела на дорогу. Детской обидой внутри разрасталось понимание – лучший друг скрыл от нее важное. Полгода назад Саша была бы первой кому Дэвид сообщил о своем триумфе. Именно с ней он делился всеми удачными и сумасшедшими идеями, вместе обсуждали они возможность реализации того или иного проекта, совместно праздновали получение грантов и заливали алкоголем провалы. Но теперь у Тельмана была Эмма – самая близкая в круге доверия, любимая муза, разделяющая все переживания творца. Дэвид не пытался задеть подругу детства – режиссер просто жил, рос над собой, развивался как профессионал и мужчина. Переживания и претензии Алекс, поделись она ими, оказались бы странны и непонятны для эксцентричного режиссера. Тимофеева прекрасно это понимала, как и то, что ближе Дэвида в ее жизни так никто и не появился и винить в этом можно только саму себя. Но легче не становилось – горечь переживаний вскипала злобой, губы привычно закусывались от сдержанных эмоций и углублялась морщинка между бровей. Арсен наблюдал за реакцией девушки исподволь и эмоции не укрылись от внимательного взгляда.
– Взял тебе вишневый раф, – мужчина кивнул на держатель стаканчиков между сиденьями. Саша вынырнула из бурлящей пучины чувств и растерянно улыбнулась Покровскому. Впервые за годы знакомства Арсению показалось, что сквозь расколотую ледяную оболочку выглянула настоящая Тимофеева – ранимая, одинокая, тоскующая без теплоты. Но сползшая маска быстро вернулась на бледное лицо. Алекс кивнула и, прикрыв глаза, отдалась вкусу кофейного напитка. Выгрузившихся у дома Эмму и Дэвида Саша удостоила коротким кивком и сдержанным: «Пока». Автомобиль бесшумно тронулся по неторопливо просыпающемуся воскресному Петербургу. Арсен приоткрыл окно и прохладный воздух взметнул темные волосы пассажирки. В порывах ветра, в сияющей утренней дымке, в прозрачном хрустале пустых проспектов и парков неуловимо сквозила весна.
– Я не знаю твоего адреса, – Покровский переключил волну, и джаз сменила незатейливая веселая мелодия.
– Конечно, ты же не доставка еды, – привычно съязвила Алекс.
– Кстати, об этом, заедем позавтракать? Для приличных заведений еще рано, но пекарни уже работают. Или ты соскучилась по, простихосподи, фастфуду?
– По чему угодно, где нет карри. Индийской едой я наелась на несколько лет.
Арсен понимающе кивнул, и спустя десять минут пара уже сидела на высоких табуретах у стойки маленького кафе, где сонная бариста неторопливо варила кофе, а хмурый пекарь выгружал с противней горячие багеты.
– Отдохнула? – мужчина сканировал изменения в привычном образе. Алекс убрала за ухо лезущую в чашку прядь, и на свету сверкнули самоцветы в длинной эффектной серьге.
– Красивая, – констатировал Арсений и, протянув руку, коснулся черного камня. Саша предостерегающе покосилась на спутника, но не отстранилась. В опасной близости от чувствительной кожи мужские пальцы изучали огранку камня, скользили по завиткам оправы, задевали распущенные волосы. Покровский касался украшения осторожно, с видом увлеченного тонкой работой эстета, но Алекс чувствовала, как приливает к щекам румянец, а вдоль позвоночника поднимается незваная волна мурашек. Изголодавшееся по чужим прикосновениям тело подводило, заставляя испытывать жар, подтвержденья которому не находило сердце.
– Изысканная вещь. Тебе подходит. С высокой прической и открытой шеей будет смотреться изумительно. Выгуляем в Мариинку? Ты была уже на новой сцене?
Саша отрицательно качнула головой с неожиданным сожалением наблюдая, как ладонь Покровского вальяжно переместилась от шеи на ручку кофейной чашки.
– Последние годы мне не до того.
– Всем не до того, но с работой ради работы пора завязывать. Я рад, что ты наконец нашла время для себя и выбралась в Индию. – Арсен принялся изучать в смартфоне афишу театра.
– Выбирай «Идиот» или «Отелло»?
– Паталогический ревнивец или припадочный слабак? * (речь о главных героях опер – мавре Отелло из одноименной оперы Дж. Верди, убившем жену в приступе ревности и князе Мышкине, страдавшем эпилепсией, из оперы «Идиот» М. Вайнберга по мотивам одноименного романа Ф. Достоевского)
– Могу предложить еще «Дон Жуана», – в устремленных на Алекс глазах мелькнул озорной огонек.
– Сеня, твоя идея – тебе и решать, – девушка милостиво улыбнулась. Принимать то, что посылает судьба после Индии виделось не такой уж плохой идеей, да и общество Покровского Сашу не тяготило, а скорей развлекало. После трех недель отсутствия, образ Арсения точно вобрал в себя утонченную сдержанность Северной пальмиры. Неторопливый танец на грани откровенности и чувств, что уже много лет вели между собой Алекса и Арс, был дорог каждому из участников. Выверенные движенья, останавливающие касания на полпути, фразы, полные намеков и недомолвок – Тимофеевой нравилась эта игра. То, как мужчина смотрел на нее, вдохновляло и доставляло потаенное удовольствие. Тот поцелуй в полумраке студийного холла был за гранью дозволенного. Он нарушил негласные правила и выбил почву из-под ног. Но сейчас в рассветном кафе девушке казалось – все вернулось на круги своя. Внимательный, обольщающий походя, привычно претензионный спутник походил на приветственный кивок Петербурга по возвращению домой блудной дочери.
– Тогда будет современная трактовка шекспировского мавра. Тебе – визуалу, должно быть как минимум интересно. По слухам, грандиозные декорации, световое шоу, спецэффекты, модерн-балет в массовке…
– А петь-то они будут?
– Должны, – не очень уверенно подтвердил Арсен, – опера все-таки.
– Думала, ты предпочтешь проверенную классику. Ладно, не насладимся – хоть поржем.
На эту ремарку мужчина пожал плечами, а затем с внезапным смущением заискивающе спросил:
– Позволишь подарить тебе платье по этому случаю?
– О, у меня теперь есть парадно-выходное сари! Будет повод выгулять все индийское злато-серебро за раз.
– Экзотично и эпатажно. Но в твоем характере скорее кимоно, – Арсен едва сдержал улыбку.
– Что ж, придется раскроить пять метров на шикарные занавески, – Алекс надула щеки в показательном возмущении.
– Я могу подобрать себе костюм магараджи или брахмана. Как там в Индии жрецы при храмах одеваются? – миролюбиво предложил Арсен.
Саша вспомнила ночной раджастанский городок, голого, косматого, измазанного известью, прислужника Кали. Интенсивно замотав головой, девушка чуть не пролила кофе:
– Давай обойдемся европейской классикой. С шокированием публики режиссер-авангардист справится без нас.
– Ты не ответила про платье.
– Кто девушку одевает, тот знает цвет ее белья. Спасибо, но я пока могу позволить себе покупку одежды. Не весь гонорар за фильм на ГОА растратила.
– Дальше есть проекты? – Покровский перешел на серьезный тон.
Александра вспомнила разговор в машине, планируемый отъезд Тельмана в Москву и нахмурилась. Арсений внимательно наблюдал за переменами настроения собеседницы и воспользовался моментом:
– У меня есть предложение. Один давний знакомый бизнесмен решил пойти в политику и собирает команду.
– «Не дай вам Боже вляпаться во власть», – так еще моя бабушка говорила, – Тимофеева пренебрежительно скривилась.
– Во власть тебя никто не зовет. Надо просто постоять рядом и получить выход на совершенно другой уровень связей, доходов и перспектив. Нужен человек, разбирающийся в кинопроизводстве – придется много снимать от интервью и рекламы до документальных и постановочных фильмов. Контракт на три года. Я подумываю согласиться.
«И хочу, чтобы согласилась ты», – уже про себя продолжил Покровский, который ощущал мучительную, почти физическую потребность держать Алекс поблизости. Как весь прошлый год продюсер неосознанно выбирала на свои проекты оператором Куликова, так теперь Арсений Илларионович всеми силами стремился заполучить в команду Тимофееву. Но если тяга к рыжему для Саши оставалась долгое время неосознанной, то свои желания Арсен не только прекрасно понимал, но и старательно пестовал. В этот раз упускать неприступную бывшую в планы не входило.
– Тельман уедет в Москву, что ты будешь делать? Отправишься следом или найдешь себе другого талантливого питомца? Благо студий и режиссеров развелось больше, чем доставщиков еды.
Продюсера передернуло. Кривая ухмылка перекосила рот. Александра живо представила Гриню-Мутного глаза в роли постоянного коллеги и зажатого Чехова, защищающего проект на директорском ковре.
– Не Дэвидом единым, – буркнула в ответ, не сильно веря своим словам. Покровский хотел в красках расписать унылое будущее без друзей, интересных проектов и средств к существованию, но благоразумно проглотил ядовитые реплики и как бы между прочим заметил:
– С церемонией может не выгореть. Я устал от «Человека года» и не планирую еще раз проходить все круги этой Дантовой трагикомедии. Но ты знакома с устроителями, так что справишься и без моей протекции.
Тимофеева сильнее стиснула в ладонях белый фарфор чашки. Из года в год Арсен был гарантом крупного предновогоднего заказа. Но несмотря на определенную известность в узких кругах шоубизнеса, Алекс сильно сомневалась в получении работы без содействия Покровского. Слишком много было желающих на жирный кусок, и слишком коротки связи и хилы зубы у такой мелкой рыбешки, как она.
*
Этот разговор приходил девушке на ум постоянно. Недели спустя, поругавшись перед началом съемок с выпендривающимся и не отошедшим от ночных клубных излишеств Яровым, Алекс, стиснув зубы, наблюдала за происходящим в павильоне. Растрепанная не выспавшаяся Марина лихорадочно утрясала внезапные правки в сценарии с не в меру инициативным заказчиком. Скучающая актриса заигрывала с громко звездящим режиссером, то и дело норовя прижаться к нему плотнее, чем вводила в бешенство костюмера и гримершу. Уставшие ждать начала работы осветители и технические ассистенты каждые двадцать минут отпрашивались у продюсера покурить. Но раздражал Тимофееву не окружающий хаос – существовать в подобном бедламе она давно привыкла. Угнетали продюсера копящиеся внутри пустота и безысходность – проект не занимал. Откровенно примитивный сценарий не могли скрасить ни миловидные модели, ни зоркий профессиональный взгляд Дениса. Претензионный эпатаж режиссера вносил суету и увеличивал затраты бесконечными, похожими один на другой дублями. Возомнивший себя творцом, настоявший на присутствии на съемках заказчик то и дело влезал в процесс с «дельными» советами. Пухлые щечки рекламщицы-Марины сводила судорога постоянной угодливой улыбки. Саша злилась. Вспоминала замечания Тельмана – витиеватые, но всегда по делу. Представляла Эмму, понимающую с полуслова команды режиссера и оператора. Ощущала полный уверенного спокойствия взгляд Куликова. И лишь сильнее стискивала зубы, принимая новую реальность. Съемки затянулись на несколько часов.
Алекс покосилась на время, гадая, успеет ли вечером на встречу Арсеном и оперным Отелло. О том, чтобы заехать домой речи уже не шло. Платье на выход было куплено на распродаже в ближайшем торговом центре. Там же в туалете перед зеркалом с помощью похожих на карандаши длинных деревянных шпилек убраны в высокую прическу волосы. Помада и тушь украсили образ уже в такси. Если Покровский и заметил небрежность спутницы, то виду не подал, только, сдержанно хмыкнул на кожаный рюкзак, куда Саша запихнула джинсы и рубашку. Галантно предложив Александре руку, мужчина проследовал с ней в театр. Уже у гардероба, когда девушка убедительно уговаривала взять массивную ручную кладь на хранение, Арсений не удержался:
– Стильные кроссовки. Создают авангардный бунтарский образ.
Алекс покосилась на торчащие из-под длинного подола резиновые носы конверсов* (кеды марки convers).
– Показалось, или ты критикуешь современную моду? – Тимофеева смерила спутника с подозрительным прищуром.
– Отнюдь. Я восхищен. Но, надеюсь, ты позволишь исправить одну незначительную деталь? – серые глаза смотрели с откровенной насмешкой, но Саша согласно кивнула, не уловив подвоха. Мужчина плавно зашел к ней за спину и склонился к открытой шее. Кожу опалило горячим дыханием. Аромат пачули и сандала заполнил окружающий мир. Легким мазком губы коснулись выпирающих позвонков чуть ниже лопаток, тихо щелкнули зубы и, не успела Алекс отреагировать, Покровский уже стоял перед ней, держа в руках почетным трофеем этикетку с ценником платья.
Кровь прилила к бледным щекам. Саше хотелось провалиться на месте, но Арсен уже подхватил ее ладонь, устраивая на своем предплечье, и повел вверх по лестнице.
– Знал бы, что тебе так к лицу смущение, чаще бы этим пользовался, – прошептал, наслаждаясь покорностью и замешательством девушки.
– Бирку отдай, – прошипела Алекс в ответ.
– Ни за что. Теперь у меня есть компромат на непогрешимую Алексу. А еще информация к размышлению о ценности твоего гардероба, – Арсен снисходительно усмехнулся. Улыбка так и замерла на лощенном лице, утратив теплоту и превратившись из задорной в дежурную. Распахивая на ходу объятия, навстречу Покровскому и Тимофеевой спешила прима – Оксана Николаевна. Капризная звезда выпила немало продюсерской крови во время съемок в императорском театре, и Александра предпочла бы вовсе не видеть это идеально накрашенное лицо ни в жизни, ни на экране.
– Арсений, дорогой! – актриса так решительно повисла на шее Сашиного спутника словно Алекс не существовала вовсе.
– Какая приятная неожиданность, – мужчина мягко отстранился после трех обязательных приветственных поцелуев.
– Пришли вдохновиться чужой игрой? – вставила реплику Тимофеева. Оксана с таким удивлением взмахнула наращенными ресницами, точно только сейчас заметила Александру.
– О-о, – протянула звезда с демонстрационной задумчивостью. – Такое знакомое лицо, но никак не могу вспомнить ваше имя. Перегруженный мозг фильтрует ненужную информацию.
– Понимаю, его же не было в сценарии вашего последнего фильма. Того самого, что мы продюсировали вместе с Арсением Илларионовичем, – холодным и острым как разящий клинок тоном ответила Алекс.
– Александра Игоревна! – в притворном восторге воскликнула Оксана, прижимая к груди ладони, – это ж надо как меняет женщину платье и макияж!
На этой колкости актриса посмешила удалиться, приметив среди собравшихся новую жертву. Алекс с нескрываемой неприязнью проводила женщину взглядом и внезапно пихнула Арсена локтем в бок. Покровский проследил за Сашей и ухмыльнулся с видом кота, познавшего вкус лучших сливок в магазине. Придерживаемая массивной ладонью за округлые ягодицы прямо по курсу красовалась Вероника. Невысокий солидный пожилой мужчина, по-хозяйски обнимающий аппетитные формы, вероятно, был никто иной как миллионер-благодетель. Завидев Арсена со спутницей Ника едва заметно кивнула и наклонилась, чтобы запечатлеть поцелуй показательной верности на морщинистой щеке спонсора.
– Прямо парад бывших. Насчитала троих вместе с собой, – усмехнулась Саша.
– Скорее, калейдоскоп случайных. На самом деле четверо, считая вон ту официантку и сегодняшнюю исполнительницу роли Дездемоны. А ты никогда не была моей. Так что ни в одну из известных категорий не попадаешь, – Арсений сильнее прижал к телу тонкую ладонь, так что Алекс ощутила, как под тканью жакета движутся в такт шагам упругие мышцы. Девушка благоразумно решила тему отношений не развивать, а мужчина удовлетворенно отметил, как вздрогнули касающиеся бока пальцы и сбилось, задержав выдох, дыхание.
Постановка «Отелло» оказалась настолько прогрессивно-авангардной, что Алекс ощутила себя ретроградной брюзжащей занудой, внутренне соглашающейся с каждым возмущенным словом сидящей рядом пожилой театралки:
– Это же надо так извратить великий симбиоз Шекспира и Верди! В былые времена за такое с позором бы отлучили от всех сцен страны. У бедных солистов не остается времени и сил петь, только и делают, что скачут по сцене как заведенные зайцы.
Приняв, что современное искусство настолько беспощадно насколько и непостижимо, Саша откинулась на мягкую спинку кресла и расслабленно закрыла глаза. От световой сценической феерии остались только проникающие сквозь веки всполохи огней гигантского маяка, установленного в центре сцены. Едкая застольная партия Яго сменилась стихающей бурей чувственного дуэта Отелло и Дездемоны.
– Просыпайся, они сменили декорации, – теплое дыхание Арсена защекотало ухо. Не открывая глаз, Алекс ответила:
– Не рушь иллюзию, я представила свой дворец.
Мужчина промолчал, но Саша чувствовала его парфюм, слышала мерное дыхание и ощущала пристальный взгляд. И вопреки доводам разума близость эта будоражила, покалывала под кожей предвкушением неизбежного, и Алекс стыдилась признаться самой себе в тех отголосках возбуждения, что вызывал у ее истосковавшегося по физической страсти тела сидящий рядом Покровский. Арсен же наслаждался абрисом профиля, задерживал взгляд на ярких чувственных губах, ловил свежий цитрусовый аромат духов и то и дело поглядывал на сцепленные на коленях тонкие пальцы. И вот мужчина не выдержал, как бы невзначай положил ладонь на бедро спутницы и, наклонившись, прошептал: