Katerina Krutova
Заповедный тупик
– Сейчас будет лучшая ария всех времен.
«Верю в Бога жестокого!» – выводил мощный баритон, и Саша не шевелилась, боясь разрушить мгновение, позволяя ладони Покровского накрыть ее руки, гладить узловатые тонкие пальцы, походя касаться острых коленей. Попробуй Арсен приблизиться, обнять или поцеловать, она бы взвилась, скинула с себя наваждение, но мужчина и сам не дышал, наслаждаясь магией искусства и таланта.
В антракте за бокалом шампанского Покровский был легок и обходителен, не позволяя и легкого намека на то единение душ, что оба почувствовали в полумраке партера. Он больше не касался Алекс, лишь изредка комментировал на ухо происходящее. И Саша была ему благодарна за чуткое соблюдение личных границ, только холодные пальцы сожалели об утраченной теплоте мужских ладоней, да щеки вспыхивали румянцем от сладкой близости чужого дыхания.
Белые ночи уже вступали в свои права, и поздний вечер на ступенях Мариинки пронизывал золотой свет не спешащего садиться солнца.
– Я вызвал тебе такси, – сказал Арсен, помогая повесить на плечо пухлый рюкзак с непарадной одеждой. Алекс удивленно вскинула бровь и выразительно посмотрела на припаркованный поодаль новенький мерседес бывшего ответственного продюсера.
– Пусть этот вечер останется таким – непостижимо прекрасным и утонченным, как лучшая из спутниц, что я мог пожелать, – и мужчина, склонившись, подхватил ладонь и приник к внутренней стороне запястья долгим чувственным поцелуем. Серые глаза не отрываясь вбирали реакцию карих – от подрагивающих век до расширяющихся зрачков. Удовлетворенный увиденным, Покровский открыл девушке дверь подъехавшего такси и оставил недоумевающую Алекс осмысливать отношение к произошедшему.
31. Одинокий топ-менеджер – часть вторая
Лето вступало в свои права. Алекс в закатанных до колена джинсах и спущенной с плеч майке принимала солнечные ванны, лежа на траве у пруда. В наушниках звучала подборка, составленная Арсеном: «Лучшие из подающих надежды сегодняшних однодневок». Некоторые композиции Саша пролистывала с первых аккордов, большую часть переключала при звуке голоса, но мизер все же цеплял и отправлялся в личное избранное. Без особых надежд продюсер открыла на смартфоне почту – интересных проектов не предвиделось. Возникало ощущение, что заказчики взяли отпускную паузу и сбежали от жары. Парочки мелких реклам, запланированных на ближайшие месяцы, едва ли хватит на основные расходы и оплату аренды за квартиру. Гонорар, полученные за съемки императорского театра растаял вместе с последним снегом в начале мая. Будущее представлялось если не голодным, то как минимум диетическим.
Вечером того же дня в гостиной Марата Борисовича состоялся прощальный ужин по случаю отъезда Тельмана в Москву. Алекс весь вечер сидела молчаливой тенью. Ни беспечное радостное щебетанье Эммы, ни едкие остроты старого телевизионщика, ни полные надежд мечты лучшего друга не могли вывести Тимофееву из отрешенного состояния.
– Хлеб на рюмку положи, – не выдержал Марат Борисович, усаживаясь на соседний стул с девушкой.
– Что? – не сразу отреагировала продюсер.
– С такой миной только на похоронах сидеть. Говорю, хлеб на рюмку положи, чтобы довершить атмосферу поминок. Чего раскисла, Шура? Неужто жалеешь, что Давидка твоей гладильной доске предпочел буфера мини-Монро?
– Не смешно, – Алекс сделала большой глоток из стоящего рядом бокала.
– Переживаешь, что в Москву третьей не позвали – режиссера поддержать, да и свечку подержать?
– Позвали. Я отказалась. Моя поддержка больше не требуется.
– Это ты зря. Без тебя Давидовы идеи так и остались бы в вихрастой голове, да и ты без него заточила бы себя в башне за кучей бумажек.
– В столицу со своим продюсером не едут.
– Отставить поражение! – гаркнул Марат и стукнул кулаком по столу. Присутствующие замолчали и уставились на режиссера.
– Коньяк кончился, – с невинной улыбкой пояснил мужчина. – Наполеон во мне бушует, требует налить одноименного напитка. * (имеется в виду коньяк «Наполеон»).
Супруга эксцентричного режиссера тут же достала из буфета пузатую бутылку.
– Созрел тост в лучших традициях коротышки-диктатора* (и вновь имеется в виду Наполеон, на сей раз Бонапарт). Давид, мальчик мой, возьми штурмом столицу и зажги там на полную!
– Жаль, у вас коньяка «Багратион» не нашлось. Того хоть из Москвы с позором не выгнали, * (отсылка к историческим событиям 1812го года) – буркнула Саша, но фужер подняла.
– У нас с Дэви есть для вас еще одна новость, – Эмма встала из-за стола и привлекая внимание собравшихся постучала вилкой по звонкому хрусталю бокала. Тельман поднялся следом, обнял любовницу, прокашлялся и выдал:
– Мы решили пожениться.
– Эх! – громко хлопнул по столу Марат Борисович, и посуда звякнула перекатистым эхом. – Надо было с Исачкой на машину спорить, а не на щелбаны! Как знал – он первым дедом станет. Давидка, ты пока новость придержи, попробую с предка твоего какой профит выжать.
– Не получится, дядя Марик. За выжимание вашего Исачки теперь возьмется более опытная доярка, – шепнула Алекс и многозначительно кивнула в сторону актрисы. Марат Борисович выразительно хмыкнул, но с удивительной для себя выдержкой, тему дальше развивать не стал.
– Ты бы себе тоже приглядела какого племенного бычка-осеменителя. Глядишь, и румянец бы появился и целей в жизни прибавилось.
– Спасибо, обойдусь аристократической бледностью и задачей «выжить любой ценой», – Саша не отрывала взгляда от полотняного плетения белоснежной скатерти.
– Ну и дура, – без обиняков выдал мужчина и плеснул еще коньяка себе и собеседнице.
– Молодой красивой девке не выживать, а жить надо. Успеешь еще навыживаться в моем возрасте с радикулитом, недержанием и десятком голодных котов.
– Любите вы преувеличивать, Марат Борисович, – холодно заметила Алекс.
– Подловила. Насчет недержания я перебрал. Но в остальном прогноз точнее, чем у Нострадамуса! Ты ж явно поставила целью всех претендентов распугать. Бедный Ванька до сих пор не понял, чем тебе не угодил, а ведь только один раз предложил чайку попить. Покровский лисом вокруг вьется, не знает, как подкупить, а рыжий твой и вовсе в туман свалил.
– Он не мой, – по привычке возразила Тимофеева.
– Да теперь уж точно! Такие долго в одиночестве не залеживаются. Больше полугода прошло? – походя старый режиссер вскрыл рану, которую Алекс искреннее полагала затянувшейся и отболевшей.
– Ой, вы там про Кулика что ли? – решила подлить масла в потаенный огонь Сашиных чувств любопытная блондинка.
– Я сегодня его в центре встретила. Мы с девочками по магазинам ходили, не могу же я в столицу как сельская лохушка поехать. Жена модного режиссера должна соответствовать ему во всем.
– Монро метит в Жаклин Кеннеди* (Жаклин Кеннеди – жена Джона Кеннеди, президента США, роман Мерлин Монро с которым практически официально подтвержден), – хмыкнул Марат, но Алекс пропустила остроту мимо ушей. Продюсер не отводила взгляда от говорливой актрисы, стараясь в словесном потоке выловить нужные факты.
– Так вот, мы заглянули в кафешку на третьем этаже. Там делают неплохие органические смузи. Я последнее время подсела на семена чиа, они хоть и застревают в зубах, но очень полезные. Ты пробовала, Сашуль?
Алекс неопределенно повела плечами. Со стороны это движенье больше походило на нервное раздраженное дерганье, но Эмме подобного подтверждения интереса собеседника оказалось достаточно. Трактовав Сашин жест, как запрос на развернутое пояснение, блондинка продолжила:
– Чиа, это настоящий суперфуд. Сплошные витамины. Одной ложкой можно наесться на полдня. Очень редкое растение, к нам везут из Америки…
– Шалфей, – спокойный голос хозяйки дома вывел Васильеву из лекционного запала.
– Что? – недоуменно переспросила актриса.
– Чиа – это шалфей, один из подвидов, если точнее, то испанский. Конкистадоры привезли его семена вместе с награбленным у ацтеков.
– О-о! – протянула пораженная интеллектом собеседницы Эмма, – это таблетки от кашля?
– Это доблестные идальго и кабальеро, чей боевой дух и жажда наживы увлекли их в конкисту* (с исп. «завоевание». Испанская и португальская кампания по покорению Америки) прочь от скучной родины и пустых кошельков. Или ты про ацтеков?
Эмма растерянно хлопала длинными ресницами, переводя взгляд с разглагольствующего Марата Борисовича на его супругу и обратно.
– Марик, не пудри девочке мозги. Ей про свадьбу думать надо, а не о древних, почивших в джунглях искателях Эльдорадо. Милая, о чем ты рассказывала, пока этот эгоцентричный дикобраз не перетянул одеяло на себя?
– Про смузи? – робко уточнила блондинка.
Алекс мысленно чертыхнулась – Эмма ушла от темы, а спрашивать напрямую о встрече с Тони Тимофеева не хотела. Для всех окружающих их отношения выглядели коротким служебным романом, вспыхнувшим на съемках и завершившимся сдачей картины. Такое в киносреде встречалось сплошь и рядом. Саше было проще думать так же, но время шло, а в душе по-прежнему саднило при воспоминании о рыжих усах, вздернутых вверх озорной улыбкой. Оставаясь одна, Алекс представляла, как большие сильные ладони ласкают, подчиняя себе, и просыпалась, ощущая ускользающий аромат розмаринового шоколада. Но Куликов не звонил, а давнее приглашение в Заповедный тупик казалось неактуальным за давностью дней.
Как ни странно, помощь подоспела от Дэвида:
– Душа моя, ты уверена, что встретила Куликова? Может обозналась? Тони никому не звонил и о приезде не предупреждал, верно, Сань?
Алекс отрицательно мотнула головой.
– Мне это тоже показалось странным, – протянула Эмма и замолчала, выдерживая театральную паузу. – Но его сложно с кем-то перепутать, тем более что мы мило пообщались. Они такие забавные.
– Они? – Саша удивленно выгнула бровь.
– Ну да, Тони и его девушка, – подтвердила Эмма, впиваясь в Тимофееву пристальным изучающим взглядом. Саша моргнула. Она искренне надеялась, что это единственная мимическая реакция, возникшая на ее отстранённом неподвижном лице. Но щеки предательски пылали, а зубы так и норовили прикусить нежную плоть губ. Эмма прищурилась и с еле заметным удовольствием опытной садистки продолжила:
– Когда я подошла, они так ворковали, пялясь вместе в экран смартфона, а потом, пока мы с Куликовым разговаривали, она пошла к стойке за молочным коктейлем и взяла кошелек из Тониной сумки. Причем, даже его не спросила. А так поступают только при очень близких отношениях.
– Какие новости у рыжего, куда пропал? – Тельман заинтересованно подвинулся к подруге, но Васильева отмахнулась:
– Ой, да я про это не спросила. Больше обсуждали твой новый фильм, переезд в Москву, мою сольную карьеру…
«Он спрашивал про меня?» – ярким всполохом крутилось в вихре Сашиных мыслей. Но Тимофеева сжала губы, проглатывая неудобный вопрос. Схватила со стола пачку сигарет и выскочила на балкон стремительнее, чем Марат Борисович обновил коньяк в бокалах.
Бледный едва заметный закат подкрасил пепельно-розовым небо вечернего Петербурга. Первая сигарета кончилась в три затяжки. Телефон жег задний карман джинсов. Если верить Эмме, сейчас, где-то в этом огромном городе был человек, которого Алекс не могла выкинуть из головы. Тот, кто будоражил ее сны. Тот, кто не позвонил. Саша вытащила телефон и для верности просмотрела все сообщения и пропущенные вызовы. А затем, стремительно докурив, набрала номер. На десятом гудке, когда почти истекла минута ожидания, ответили:
– Алло? – звонкое девичье резануло слух. Продюсер сильнее сжала трубку и закрыла глаза. Громко ухнуло, проваливаясь в бездну, сердце. Но голос, задавший вопрос, был предельно вежлив и профессионально холоден. Едва дрогнули искусанные губы продюсера Тимофеевой:
– Добрый вечер. Могу я услышать Антона Куликова?
Александра надеялась на: «Вы ошиблись номером», но вместо этого незнакомая собеседница весело хихикнула:
– Это вряд ли. Он сейчас в душе, но, как его личный секретарь, я готова записать и передать всю необходимую информацию.
– Спасибо. Не нужно. Я перезвоню.
– Хорошо. До свиданья, Александра Игоревна.
«Так вот как я у него записана», – отрешенно подумала Саша и завершила вызов.
Время отсчитывалось затяжками. Пепел падал на потертый бетонный пол. Покачивались от легкого ветра оранжевые цветки в подвесном кашпо. Девушка замерла, облокотившись о перила. Темные глаза бессмысленно уставились в одну точку. Безмолвной статуей воспринималась Алекс снаружи. А внутри дробилось на осколки, взрывалось и резало острыми краями по живому, что-то хрупкое и драгоценное. Важное и неповторимое чувство, о существовании которого Саша до этого момента не догадывалась.
– Едем на Думскую! – распахнув двери балкона, крикнул Тельман, и кто-то с улицы внизу подхватил его предложение радостным «о-йе!». Саша позволила увлечь себя в полутьму коридора, механически поблагодарила и поцеловала на прощанье жену Марата Борисовича, с заставшей вежливой улыбкой приняла в дар от телевизионщика початую бутыль коньяка и на автомате оставила в ответ обещанье «писать, звонить и не пропадать надолго».
В такси шумела и весело возилась Эмма. Дэвид высунулся по пояс в окно, чтобы «напоследок напитаться ночным Петербургом». А Саша запивала каждую улыбку друзей солидным глотком обжигающей янтарной жидкости, и текла по венам горечь потери, утратившая шоколадный вкус* (отсылка к главе «Члены кружка», в которой Антон Куликов поит Алекс коктейлем Абалакова).
*
– Два «Дайкири»! – с порога озадачила бармена Эмма и через пару минут вручила Алекс коктейль с долькой лайма и тонким сахарным ободком на бокале. К своему блондинка припала с наслаждением страждущего истиной жаждой и прикрыла глаза от удовольствия.
– Тебе можно алкоголь? – без особой заботы поинтересовалась Саша.
– М-м? – вопросительно промычала актрисы.
– В твоем положении… – уточнила Тимофеева и многозначительно глянула на плоский, едва прикрытый коротким топом живот актрисы.
– И с чего вы все решили, что я беременна? – хитро улыбнулась девушка. – Неужели Дэви не мог просто так сделать мне предложение?
– Но твои намеки были весьма однозначны, – Алекс помнила, как в Индии Васильева страдала утренними приступами тошноты, пару раз сообщая между делом, что они похожи на ранний токсикоз.
– Девушка подает знаки, а трактовать их уже мужская забота! – актриса смотрела с беззаботной усмешкой.
– Но ведь рано или поздно до Тельмана дойдет бесплодность твоей игры, – в Саше вскипала праведная обида за обманутого друга. Эмма напряглась, увидев, как собеседница на глазах превращается в валькирию, готовую рушить чужие миры во имя личной правды и сомнительной чести.
– Не переживай, Дэви не ждет наследника в ближайшее время. Но факт, что его не пугает такое будущее заводит меня до мурашек. Пойду, поцелую жениха! – и Эмма упорхнула, а Алекс осталась у длинной барной стойки, уходящей вглубь заведения. Следом за «Дайкири» пришла «Маргарита», а появление «Негрони» совпало с интересом пижонистого мажора. Развязной походкой к Алекс подошел не лишённый хамоватой привлекательности парень, небрежно облокотился о столешницу и смерил девушку оценивающим взглядом с головы до ног.
– Мне того же, что у этой красотки! – и положил на стойку пятитысячную купюру.
Алекс равнодушно отвернулась.
– Сергей, – представился парень, и не дожидаясь приглашения «чокнулся» бокалом с наполовину опустошенным Сашиным стаканом.
– Александра, – без малейшего интереса ответила девушка.
– Я – одинокий топ-менеджер из Москвы – хочу предложить тебе незабываемый секс на Караванной улице, – зашел с козырей новый знакомый.
– Что, прямо на улице? Неэстетично как-то, – не оборачиваясь парировала Алекс.
– Я здесь в командировке. Моя фирма открывает в Петербурге представительство, и я как раз ищу подходящих сотрудников. У меня наметанный глаза на сильных незаурядных личностей, и как только ты вошла, сразу понял – эта девушка – особенная, надо предложить ей работу…
– После разностороннего собеседования на Караванной улице? – эту реплику Саша снабдила ехидной ухмылкой. Парень скривился, но не отступил. Глотнув коктейля, он задумчиво покрутил красновато-оранжевую жидкость в бокале и сквозь призму маслянистых стекающих капель еще раз оглядел Алекс.
– Джин, кампари, вермут rosso* (состав коктейля «негрони») все это есть в баре в моих апартаментах.
– На Караванной улице? – с откровенной издевкой Тимофеева уставилась на ухажера.
Парень замялся. Привлекательное лицо приобрело задумчиво выражение. «Вспоминает курсы пикапа, не иначе», – Саша улыбнулась этой мысли, что навязчивый Сергей тут же воспринял как благоприятный знак.
– Какую музыку ты любишь?
– Предпочитаю классический джаз.
– О! Вот это совпадение. Буквально сегодня купил винил с лучшими композициями Луи Армстронга!
– Дай угадаю, и пластинка ждет, когда ее поставят в проигрыватель на Караванной улице? – теперь Саша смотрела прямо на собеседника, улыбаясь издевательски весело. Абсурдная ситуация начала забавлять.
– Вот ты кто по знаку зодиака? – не унимался, нежелающий признавать поражения донжуан.
– Скорпион.
– А я – Овен. По всем гороскопам у овнов со скорпионами самый яркий, фееричный, незабываемый секс. И я горю желанием узнать, в какую принцессу превратит мой поцелуй прекрасную ледяную королеву, – и парень потянулся к Саше, томно прикрывая глаза и вытягивая губы утиным клювом.
– Стоп, Серега. Отставить сближение, – для верности Алекс выставила вперед ладонь.
– Поищи для утех на Караванной более сговорчивый объект. Не мужчина, а мечта – одинокий, да еще и топ-менеджер из самой Москвы, апартаменты в центре и полный бар, – девушка загибала пальцы, – да тут каждая вторая трусы отодвинет, не придется работу предлагать и джаз слушать. Но не я, и не сегодня. Чтобы не пророчил тебе гороскоп.
Не говоря ни слова, Сергей развернулся и ушел, гордо вздернув подбородок. За спиной Александры раздались аплодисменты. Покровский, как всегда идеально выглядящий и стильно небрежный стоял в полуметре.
– Много слышал? – вместо приветствия поинтересовалась продюсер.
– Достаточно, чтобы его пожалеть, а тобой возгордиться, – мужчина занял освободившееся от незадачливого пикапера место у бара. – Чем провожаешь Тельмана в свободное плаванье?
– Чем придется. Мои напитки сегодня разнообразны, как варианты будущего нашего режиссерского гения.
– Тогда предлагаю проводить его с огоньком. Как насчет абсента?
Алекс не успела обдумать, а зеленый змий уже вился в хрустале, крутя зажженным хвостом, жидким пламенем лился в нижний бокал и затухал лишенный доступа кислорода. Залпом горячая жидкость прошла гортань и расплескалась огнем внутри. А бармен уже услужливо протянул трубочку, предлагая вдохнуть анисовые пары, запертые в стеклянном плену. Саша послушалась. Арсен удовлетворенно наблюдал за процессом. А дальше зеленая фея увлекла их в свой хоровод. Алекс взъерошила распущенные волосы и позволила Покровскому отвести себя на танцпол. Изредка касались талии мягкие руки Арсения, внимательные серые глаза ловили неистовый, лихорадочный взгляд темных. Саша спустила себя с поводка, позволила эмоциям взять верх и выплеснуться в рваном нервном ритме танца, в импульсивных резких движениях тела. Разгоряченная алкоголем, разбитая известием о чужой, успешной без нее жизни, ощущающаяся себя одинокой и ненужной среди толпы, она нуждалась в источнике света, в точке опоры, указателе направления. И когда Эмма подхватила ее под руку и крикнула на ухо: «Идем в караоке!» – Алекс подчинилась. С удовольствием проглотила жидкий огонь и вдохнула вторую порцию абсента. И когда в медленном танце горячее тело прижалось близко, с готовностью обвила руками шею и прижалась к плечу.
«Позволишь?» – прошептали, задевая висок, теплые губы.
«Да», – выдохнула она, проваливаясь в томное сладостное беспамятство.
*
Голова раскалывалась. Настырное летнее солнце нашло щель между плотными тяжелыми портьерами и дразнило тёплыми лучами подрагивающие в утренней дремоте веки. Алекс нехотя приоткрыла глаза… и ту же резко села, не понимая, где находится. В большой со вкусом мебелированной комнате царил полумрак. Оглядевшись, девушка с ужасом поняла, что легкое одеяло едва прикрывает ее совершенно обнаженное тело, а вчерашняя одежда в явной спешке брошена на стоящее у окна кресло.
«Черт!» – успело чугунным молотом прогреметь в голове, как дверь в спальню открылась и на пороге возник Покровский. Саша подтянула одеяло до подбородка и вжалась в спинку кровати. Мужчина был одет в свободные домашние штаны, и обнаженный подкаченный торс его выглядел безупречно. Но Алекс старалась не смотреть на ровные кубики пресса и рельефные мышцы идеально гладкой, без единого волоска груди. Набатом в сознании звучал один вопрос: «Мы переспали?!»
– Уже проснулась? Это сделает утро более добрым, – Арсен поставил на прикроватный столик стакан воды и пузырек аспирина. Не переставая придерживать одеяло, девушка проглотила таблетку, осушила стакан и молча уставилась на Покровского. Тот сел на край кровати и Саша подтянула ноги, увеличивая расстояние между ними. Арсений недовольно поджал тонкие губы:
– Помнишь вчерашний вечер?
– Смутно, – хрипло выдохнула Тимофеева и удивилась, как глухо звучит ее голос.
– Жаль, – искренне протянул мужчина и опустил ладонь в сантиметре от Сашиной ступни. – Было очень и очень неплохо. Надеялся, эта ночь именит многое между нами.
– Что было? – зачем-то спросила Алекс, прекрасно ощущая ответ каждой клеткой залюбленного тела.
– Все, – хищно улыбнулся Арсен и придвинулся ближе, – но я честно спросил, и ты мне позволила. Неужели и это утонуло в море выпитого?
Девушка слабо припоминала пьяные разговоры, губы, стягивающие бретельку майки и свое «да!» в ответ на откровенную ласку. Замешательство Саши не скрылось от опытного взгляда Покровского. Медленно наклонившись к ней, Арсений мягко прошептал:
– Дай мне шанс, Алекса. Шанс доказать, что эта ночь не была пьяной ошибкой. Позволь себе стать той прекрасной женщиной, какую в тебе вижу я. Сегодня я был с лучшей из желанных – открытой, раскрепощенной, сексуальной, волнующей. Позволь мне показать тебе тебя. Дай нам шанс.
И одеяло скользнуло вниз, повинуясь ловким рукам Арсена, а Саша закрыла глаза и подставила лицо неторопливым, далеко не невинным поцелуям.