Кае де Клиари
Приключения Они
Глава 70.
Непростое это дело, на маленьких ножках успеть за большими! Особенно, если нет привычки, ходить на далёкие расстояния. А тут ещё, некоторое время пришлось провести в состоянии вынужденного покоя на тёплых руках мохнатых йети!
Адские угонщики совершенно выбились из сил. Люди, которые унесли Вуффа, шагали широко, невзирая на тяжёлую ношу. Маленьким полусатирам, наверное, никогда в жизни не доводилось ещё ходить на такое большое расстояние. Чего бы, они не пожалели за возможность угнать, хоть какое-то колёсное средство передвижения! Даже если бы это был детский велик…
– Всё, больше не могу! – простонала Милли, опускаясь на корень дерева. – Ещё немного и я совсем без ног останусь!..
Она выразительно указала на свои чумазые пятки, и состроила обиженную физиономию. Билли хотел было ответить язвительно, что вот он де идёт с грузом и не жалуется, (за спиной у него был привязан пистолет Елизара), но не стал, а сам присел на кочку и подпёр голову руками, словно боялся, что она оторвётся и укатится.
То, что им не удастся догнать егерей, было ясно. Теперь важно не потерять их след, потому что Адские угонщики отступать не собирались. Правда, что они будут делать, когда придут в то место, куда егеря потащили бесчувственного йети, никто из них не знал. Но это не было поводом для отступления, а потому брат и сестра упрямо шли вперёд, беспокоясь лишь о том, чтобы Вуфф не пострадал от людской злобы и скотства, до того, как спасательная команда придёт к нему на помощь.
В то, что там же они могут встретить Елизара, оба не верили. Посовещавшись, Адские угонщики решили, что горе-пилот скорее всего утонул вместе с неизвестной тёткой во время купания. Куда при этом делся угнанный им дракон, оставалось невыясненным.
Сейчас они успокаивали себя тем, что всё равно считали лётчика погибшим, а потому какая разница, сейчас он гикнулся или немного раньше? В конце концов, кто он им? Ну, знакомый, ну были у парня некоторые перспективные задатки угонщика, так ведь его ещё лет сорок учить надо! И всё равно у обоих душа была не на месте. Так, может быть, хоть Вуффа спасти получится?
Эти невесёлые размышления были прерваны появлением двух крупных зайцев-русаков. Косые вышли из зарослей, и уставились на Адских угонщиков с подозрительным вниманием. Казалось, они узнали брата и сестру, но те зайцев совершенно не узнавали. Незнакомые это были зайцы!
И всё же ушастая пара не уходила. Наоборот – немного «посовещавшись» между собой, полопотав и пожестикулировав ушами, зайцы двинулись к полусатирам, подошли к ним вплотную и легли рядом.
– Ой, чой-то мне боязно! – проговорила Милли, немного отодвигаясь от ближнего к ней зайца. – Они случайно не бешенные?
– Это лисы бывают бешенные, а зайцы не бывают! – авторитетно заявил Билли, хоть сам не был уверен в истинности этого предположения.
– Тогда чего им надо? – спросила Милли, осторожно опуская руку на холку «своего» зайца. – Какие-то они не по-заячьи смелые!
Заяц от её прикосновения дёрнул шкурой, ещё больше скосил глаз, но с места не сдвинулся.
– Может, наглотались заячьей отравы, от того и осмелели? – предположил Билли. – Ну, как это с крысами бывает?
– Да, но кто будет зайцев-то травить, и зачем? – пожала Милли плечами. – А потом, травленные крысы обычно бегают, суются везде, спотыкаются, а наши зайцы лежат себе смирно…
– Наши?
Брат и сестра посмотрели друг на друга. Казалось, им в головы одновременно пришла одна и та же мысль.
– Думаешь попробовать? – спросила Милли, не уточняя, что именно надо попробовать. – А что если сбросят?
– А что мы теряем? – широко улыбнулся Билли. – С мопеда мы, что ли не падали? Посмотри – они же сами подставляются!
Сказав это, он погладил своего зайца, и, перекинув ногу через его холку, уселся на косого верхом. Заяц поднял уши, но не выразил ни малейшего неудовольствия. Наоборот, он без лишней торопливости встал, но тут же нетерпеливо загарцевал, как настоящий скакун!
– Всё нештяк! – воскликнул Билли. – Это верховые зайцы. Садись, и поскакали выручать нашего лохматого!
Милли не заставила себя уговаривать. Она последовала примеру брата, и оседлала зайца так ловко, будто делала это всю жизнь. Сделав несколько пробных скачков по полянке, оба всадника направили своих скакунов по следу егерей, и тут же скрылись в дебрях парка.
Глава 71.
– Дорогие мои нарушители! Позвольте мне от души поздравить вас с третьим этапом наших с вами испытаний. Я не оговорился – да, наших с вами, ведь я болею и переживаю за вас всей душой!
Елизар слушал болтовню герцога и думал, что всё ему выскажет, как только удастся избавиться от кляпа. Вышибить этому паразиту мозги было бы ещё лучше, но подлеца-эксплуататора хорошо охраняли. Врядли вооружённые слуги дадут близко подойти к нему, человеку, у которого есть за что держать обиду на его сиятельство! Надо было ещё в прошлый раз сказать ему пару ласковых, но тогда сил не было после драки.
– Итак, вы уже доказали, что у вас есть ум, обаяние, сила и удачливость. Набор немаленький, но это ещё не всё. Сейчас мне будет интересно испытать, насколько вы хороши… в любви!
Герцог сделал эффектную паузу, а связанные пленники в недоумении переглянулись, благо вертеть головами они могли.
– Любовь можно испытывать разными способами, – продолжил властительный подлец. – Например, убить одного из вас, и посмотреть, умрёт ли другой от горя? Шучу, шучу! Это было бы достойно совершеннейшего дурака, не умеющего ценить то, что попало ему в руки. Вариант – подвергнуть одного страшной опасности, а второму дать шанс его спасти, я тоже отверг. Фактически это было у нас в прошлый раз, и хоть прошло несколько не по плану, всё вышло даже лучше. Намного лучше! Пользуюсь случаем, чтобы ещё раз выразить вам своё восхищение! Нда, интересно было бы ещё разок посмотреть на подвиг, но не хочется повторяться. Кроме того, подвиги совершаются порой во имя дружбы, из милосердия и просто в рыцарственном порыве. Мне же хочется чего-то иного.
Он снова замолчал, и теперь его пленники были заинтригованы.
– Так вот, – опять заговорил герцог. – Есть мнение, что истинную любовь разрушить нельзя. Утверждение спорное, но расхожее среди романтиков. Я не стал бы категорически утверждать ни его справедливость, ни абсурдность. Давайте проверим!
Елизар почувствовал, как проклятые верёвки ослабевают и спадают с его рук и ног. Он немедленно вырвал кляп и приготовился высказать невидимому герцогу все, что о нём думает, но вдруг понял, что находится уже не в знакомом зале, а совсем в другом помещении. Единственное, что осталось от прежней обстановки, это было кресло, в котором он сидел. Кресла Мэгги рядом не было, как и её самой.
Это новое помещение смахивало на спальню в старинном стиле. В двух шагах от кресла громоздилась величественная кровать под балдахином, занимавшая, наверное, треть помещения. С другой стороны сверкал зеркалами роскошный гарнитур, которому место было в музее. В тон этому гарнитуру была и прочая мебель – изящный комод со статуэтками, какие-то диванчики вдоль стен, поражающие своими тонкими ножками, очень похожие на них «несерьёзные» стулья, пуфики, шкафчики. Стены этой старинной спальни были обиты шёлковыми обоями с изображениями каких-то геральдических чудовищ.
Вдруг резные дубовые двери растворились, и в спальню вошла горничная. Небольшого росточка, миленькая и очень опрятная девушка лет осьмнадцати. (Это что за слово такое из школьной классической литературы?) Заметив сидящего в кресле Елизара, она сделала что-то вроде книксена, стрельнула глазками, чуть улыбнулась и направилась к постели.
Почему-то Елизар ничему не удивился, а потянулся сладко, как кот, подкрутил усы, (какие усы?), и не торопясь поднялся из кресла, запахивая на ходу халат. Да, он был в халате и каких-то сафьяновых туфлях с загнутыми носами.
Мельком взглянув в зеркало, бывший, (или будущий?), лётчик остался доволен своей наружностью. Его волосы были искусно подстрижены, уложены на прямой пробор и завиты на висках мелкими колечками. Пышные усы оказались нафабренными и тоже завитыми вверх. Подбородок гладко по-военному выбрит. Неплохо! Однако не стоит ли отпустить бакенбарды? Нет, это ещё успеется, а пока он сохранит обличие гусара, которое делало его столь популярным среди дам полусвета. Они так любили его байки о подвигах и похождениях, что в каждом салоне вокруг Елизара собирался целый кружок слушательниц.
Вспомнив восторженных красавиц, гусар-Елизар довольно мурлыкнул, и обратил свой взор на прибиравшую постель горничную. Что бы там ни говорили, но жеманниц полусвета приходится завоёвывать, очаровывать, кружить им головы и обхаживать месяцами. А потом ещё изобретать место и время свидания, подкупать слуг, красться в ночи во флигель к «захворавшей» молодой жёнушке, какого-нибудь отставного полковника, чтобы сорвать цветок краткого удовольствия. Может быть, иной раз получится повторить приключение разок-другой, и, пожалуй, всё на этом. Либо дама наскучит, либо муж, который вовсе не обязательно должен быть глуп, заподозрит, что с болезнью супруги что-то не так.
До дуэли дело доводят только любители поединков, либо форменные дураки. Он же ни то, ни другое. И дело не в пресловутой трусости, в которой обвиняют друг друга иные недалёкие господа. Храбрости ему не занимать, но тот, кто бывал в настоящем сражении, знает, что дуэль, это глупость. Что за радость пачкать руки кровью человека, который тебе, по сути, не враг? И это еще, куда ни шло, когда делу не дан ход, и за содеянное приходится отвечать только перед Богом и собственной совестью. А ну как скрыть дуэль не удастся? Тогда каторга. С другой же стороны, получить пулю в печень, тоже та ещё расплата за радость провести время с особой, которая не прочь наставить мужу рога!
Пока ему везло, и на дуэли драться пришлось всего два раза. Один раз он ранил противника в руку, а тот выстрелил в землю. В другой раз оба выстрела пришлись в воздух, после чего противники примирились и славно ответили это дело в ближайшем кабаке. Выяснилось, что супруг соблазнённой Елизаром кокетки всё знает о похождениях жены и по сути ничего не имеет против её развлечений, но должен «держать марку», а потому время от времени дерётся на дуэлях с её любовниками. Вот, как сейчас, например. Да, с этим господином Елизару повезло, но ведь везение не бесконечно!
Не спуская глаз с горничной, он стал прохаживаться по спальне. Нет, всё-таки девчонка чертовски мила! Интересно, кто она? Впрочем, какая разница! Какая-нибудь мещаночка, дочь лакея или портного, а может, мелкого чиновника. Прислугу нанимает жена, поскольку, именно она ведёт хозяйство. Что ж, спасибо ей, что горничные в их доме не какие-нибудь грубые сермяжные девки из мастеровых, или страшные немки, похожие на тряпочных кукол. Супруга, как и он, любит чистые и миленькие девичьи лица, а потому окружает себя такими вот птичками. Что ж, ей своё, ему своё. Разве можно осуждать кота за то, что он словил канарейку, если их посадили в одну клетку?
Как-то незаметно для себя Елизар оказался совсем близко от старательно работавшей горничной. Та, толи не замечала его, толи делала вид, что не замечает, но продолжала взбивать подушки. Прикинув, как бы лучшим образом приступить к этой малышке, отставной гусар решил, что церемонии здесь будут излишними, и просто обнял её, когда та распрямилась.
Девушка пискнула и замерла, но не забилась, как это сделала бы пичуга, угодившая живьём в кошачьи когти. Елизар издал довольное урчание, и поместил свои ладони на маленькие грудки, острыми пирамидками торчавшие под тонкой тканью строгого платья. Одновременно его губы нашли нежную шейку и защекотали её усами, что всегда приводило женщин в трепет. Девушка затрепетала и задышала часто, неглубоко и прерывисто, прикрыв при этом глаза.
– Ах, что вы, сударь, что вы! – заговорила она полушёпотом-полускороговоркой. – Не надо-ти, прошу вас! Какой мне стыд! Барыня войти могут!
При этом она не сделала ни малейшего движения к сопротивлению, и даже положила свои маленькие ладошки поверх его по-мужски, крупных и сильных, как бы плотнее прижимая их к своей груди. Елизара не волновало та обстоятельство, что «барыня войти могут». Жена ещё давеча почувствовала недомогание, и объявила ему, что не выйдет, пожалуй, нынче ни к завтраку, ни к обеду, а может быть и к ужину. Такое уже случалось с ней раньше. Дохтур определил у молодой женщины «естественные мигрени», часто посещающие дам вскоре после замужества, и уверил супругов, что это безопасно, и вскоре пройдёт, а впрочем, не помешало бы летом съездить на воды.
Что ж, на воды, так на воды, летом, так летом. А пока, Елизар во время приступов «естественных мигреней» дважды в день справлялся о самочувствии жены через прислугу, (самого его в спальню супруги в такие дни не допускали), и, получив неизменный ответ, что «барыня слабы и просят её простить», отправлялся один на прогулку, либо на званый ужин к кому-нибудь из знакомых. Дело заканчивалось тем, что жена, отдохнувшая и посвежевшая, появлялась на другой-третий день, и всё вставало на свои места. Поэтому, Елизар совершенно не опасался появления её у себя в этот час.
Не отвечая на нервный шёпоток горничной, Елизар развернул её к себе и впился в нежные губы страстным поцелуем. Девушка немедленно ответила на эту насильственную ласку барина, прильнув к нему всем тоненьким своим телом. Опытные руки мужчины быстро нащупали несколько незаметных крючочков, скрепляющих разрез платья, и оно тут же упало к ногам девушки, открыв безупречную кожу и вполне сформировавшиеся женские формы юного существа, которое при поверхностном взгляде можно было принять за девочку-подростка.
Свой халат Елизар сбрасывать не стал, а только распустил пояс – Всё равно под этим одеянием ничего не было. Подхватив лёгонькое тело на руки, он тут же очутился с маленькой горничной на кровати, и накрыл её своим телом и полами халата, словно коршун крыльями! Без лишних церемоний, мужчина раздвинул девичьи ножки и вошёл в женское лоно, охотно его принявшее. (Ага, девчонка-то не новичок в таких делах!) Что ж, тем лучше – нет ничего нелепее возни с девственницами. Терпеть их причитания и слёзы!.. А ведь ещё потребуется как-то скрыть кровь, которая может выдать их с головой.
Но в этот раз ничего такого не было. Девушка умело обхватила его ногами, с удовольствием отдаваясь мужским толчкам и сладко постанывая при этом. Елизар почему-то понял, что их бурное соитие будет, хоть и приятным, но кратким…
Вдруг всё снова изменилось, и он увидел себя и юную горничную, как бы со стороны. Елизар даже удивиться не успел, как картинка сдвинулась, и стала удаляться, как будто это было изображение передаваемое телекамерой. Сейчас эта «телекамера» отъезжала зачем-то к дверям спальни. Там «камера», видимо не знавшая преград, каким-то образом миновала закрытые двери. И вдруг тут стали видны две служанки и молодой лакей, по очереди, приникавшие к замочной скважине, которая в виду примитивной конструкции самого замка, давала превосходный обзор всего, что делается за дверью.
Вся эта компания шёпотом хихикала и обменивалась замечаниями, откровенно потешаясь над тем, что происходило в спальне барина. Между тем, лакей беспрепятственно щупал служанок везде, где могли проникнуть его руки, и это доставляло девушкам видимое удовольствие!
В какой-то момент трое наблюдателей оторвались от замочной скважины, перекинулись несколькими словами, опять же таки шёпотом, и двинулись на цыпочках прочь от двери. «Камера» поехала за ними вслед. Они миновали несколько анфиладных покоев, открыв и закрыв при этом, не менее дюжины высоких двустворчатых дверей, пока не очутились перед такой же дубовой дверью, как та, что вела в спальню, где двое любовников предавались восторгам ликующей плоти.
Эта дверь была приоткрыта, но перед ней дежурил лакей, такой же молодой, как и тот, который прибыл сюда со служанками. При появлении развесёлого трио, он сделал большие глаза и приложил палец к губам в знак молчания, после чего поманил пришедших за собой. Все четверо заглянули внутрь, причём, дежуривший у дверей лакей тут же завладел одной из девушек.
Что дальше происходило с этой четвёркой, осталось неизвестным, потому что «камера» проникла сквозь двери и оказалась внутри помещения, как две капли воды похожего на предыдущую спальню. Но если в той спальне чувствовался мужской дух, то здесь явно царствовала женщина. Нет, не просто женщина – барыня!
Цвет обоев и портьер был не голубой, а розовый, оттенка дорогого сердолика. В декоре преобладали изображения купидонов, а вместо геральдических чудовищ на стенах красовались пасторальные картинки.
Но всё это было мимолётным наблюдением, по сравнению со зрелищем, открывшимся во всей своей бесстыдной красоте! На тонконогом диванчике у стены устроились трое. Двое были крепкими бравыми мужчинами в расстёгнутых гусарских мундирах, а третьей была молодая женщина, в расцвете молочно-розовой сверкающей красоты. Она сидела между двумя кавалерами совершенно обнажённой, но ничуть не стеснялась этого. Её губы были заняты поцелуями с тем гусаром, что сидел справа. Он же сжимал её полную округлую правую грудь. Левую грудь ласкал губами другой кавалер. При этом его правая рука находилась за спиной женщины, и видимо лежала, (но не бездействовала!), на ягодицах, а левая проникла между слегка раздвинутых ножек. Обе руки этой вакханки были заняты тем, что ласкали вздыбленные мужские естества кавалеров, вынутые из приспущенных штанов.
И тут сознание Елизара начало раздваиваться.
.............................................................................
Елизар-отставной гусар, узнал свою «заболевшую» мигренями супругу, и был возмущён! Как ни странно, его вывело из себя не то, что молодая жена, с которой он не прожил и года, завела любовника, и даже не то, что этих любовников оказалось двое. Бесило то, что его одурачили!
Дворня была явно на стороне своей развратной госпожи. Вот эти четверо, что заглядывали сейчас в приоткрытую дверь, конечно состояли с нею в сговоре против мужа, хозяина дома, на голове которого, оказывается, ветвились порядочные рога! Елизар не удивился бы, если бы узнал, что слуги и служанки участвовали с ней в самых разудалых оргиях, где завсегдатаями были младшие чины того самого полка, в коем он служил, пока не вышел в отставку. Нет, это уже было, ни в какие ворота!..
Дуэль! Дуэль с обоими! А слуг всех в шею! Было бы, как в прежние времена, когда служили в доме крепостные – удавил бы, но теперь иное дело… Ничего, он им кости переломает, а жалования за такие дела не даст ни гроша! А потом выгонит в шею! Что же касается жены, то…
Почему-то в голову лезло одно – до чего же хороша, шельма! Ну, до чего же хороша! Та мелкота, которую он сейчас юзил в спальне, в подмётки не годится его законной жёнушке! Чудо, а не женщина! Вот только, как теперь с ней быть?..
....................................................................................
Елизар-лётчик был восхищён! История, достойная хорошей эротической комедии, которых не печатают, и не снимают на родине, а зря! Жена-развратница, с помощью слуг дурачит чересчур самоуверенного мужа, который считает себя лихим любовником. Есть на что посмотреть, есть над чем посмеяться! И нет здесь ничего такого, что было бы против человеческой природы, и не случалось бы с людьми всех времён, народов, классов и сословий. А делать вид, что ничего такого нет и никогда, (по крайней мере, с нами), не было, верх глупости, выставляющей круглыми дураками тех, кто борется за «высокую мораль», в которой нет на самом деле ничего высокого…
.......................................................................
Тот же зал, то же кресло, те же верёвки и тот же кляп. Чёрт!.. Но что же такое он только что видел? Сон? Бред? Не похоже ни на то, ни на другое. Он не только видел всё, как будто смотрел воочию на происходящее собственными глазами, но и чувствовал себя участником, находящимся в самой гуще событий.
– Вот это да! – воскликнул, как всегда невидимый герцог. – Я-то хотел изобличить вас, молодой человек, как развратника и ходока налево, что на самом деле не является такой уж редкостью, а сам случайно вытащил на свет вашу семейную тайну! Держу пари, что вы сами не подозревали ни о чём подобном. Но не переживайте – у каждого семейства найдётся в шкафу, какой-нибудь скелет. Ваши предки столетней давности не исключение, так что с того? Интересно, чем тогда у них дело кончилось? Но, судя по тому, что вы сидите здесь передо мной, история пришла к положительному знаменателю. Должен сказать, что ваша предыдущая ипостась, то есть, забытый прапрападед, был, хоть и наивен, но неглуп и небесчувственен. Для мужчины обычное дело – соблазняя чужих жён, возмущаться, узнав про похождения собственной. Но, узрев измену молодой супруги, в столь откровенном и необычном виде, он, кроме вполне понятной досады, почувствовал также и новый прилив интереса к ней! Значит, ревность не полностью погасила его сознание и чувства. (Я бы отметил ещё и то, что супруга, желая отвлечь мужа от своей персоны, преподнесла ему в подарок очень миленькую шлюшку! Лично я вижу в этом искреннюю заботу о любимом человеке, а не только ловкий тактический ход.) Ну, что ж, первый этап сегодняшнего испытания можно считать пройденным. Теперь посмотрим, на что способна наша зеленоволосая леди!
...............................................................
Мэгги ещё не успела прийти в себя от увиденного. История с предком Елизара, с которым он был, по сути, одним человеком, повторяющимся в поколениях, и заинтересовала, и позабавила! Вдруг она почувствовала, что уже не сидит в кресле, а летит под облаками куда-то в сторону гор. Зелёная драконесса крайне удивилась и даже захотела ощупать себя в полёте, но тут же чуть не свалилась на крыло. Она была в драконьем обличии! Но когда же она успела его принять?
В следующую секунду все эти вопросы вылетели из её головы, потому что она вдруг вспомнила, куда летит и зачем. И тут же огненная волна охватила её с головы до лап, так что сбилось дыхание!
Он явился, чтобы оспорить территорию, и напал на их гнездо! Муж встал на пути захватчика, но Мэгги не позволила ему сражаться – силы были слишком неравны. Пришлый дракон был чуть не вдвое крупнее, и обладал потрясающей огневой мощью.
Жаль, самолюбие мужа будет уязвлено, однако она не хочет его потерять из-за обычных мужских амбиций. Драконы знают, что такое любовь, а Мэгги любила своего мужа, невзирая на его неприметный серый окрас, скромные размеры и совсем небольшой факел пламени, который выходил-то у него не всегда. Мэгги любила его не за это, а за то, что он был её единственным, её ненаглядным, её… В общем – просто любила. И, конечно, она не собиралась отдавать свою любовь на съедение воронёному чудовищу с серебряным гребнем и красными когтями!
Да, пришелец был, по драконьи, очень красив, а ещё, очень грозен и силён. Но никак не сильнее самки, защищающей гнездо! Пусть теперь муж посидит с детьми, и если ему придётся вступить в бой, то только после того, как она падёт. Но, даже если такое случится, то воронёно-серебристый будет уже основательно потрёпан и ослаблен, и тогда его не так трудно станет сразить даже не бойцовому дракону.
На самом деле Мэгги погибать не собиралась. Она не любила войну, но сражаться умела, и была сильна, что признавалось опытными бойцами её родного гнезда и соседними тоже. Отчасти, именно поэтому никто не осмелился сказать что-то против её выбора, когда она ввела в семью посредственного, по драконьим меркам, самца. Знали бы они, насколько выше этот малорослый серенький, например, её великолепных обсидианово-чёрных, электровых, ультрамариновых и огненно-красных братьев! Но не об этом речь…
Когда чужак нарушил территорию и бросил вызов, ему навстречу поднялась изумрудная бестия, не знающая страха и пощады! Он это оценил, но не отступил, и тогда начался бой!
Они налетели друг на друга, словно два разогнавшихся урагана, но не столкнулись, а постарались зацепить друг друга, полоснув когтями. На такой скорости попасть по крылу противника, хотя бы кончиком когтя, означало победу! Перепонка будет распорота, а если повезёт, то можно рассечь и сустав. Тогда враг просто упадёт с огромной высоты, и найдёт свою смерть среди скал. Даже если он не умрёт сразу, то получит множество ран и переломов во время падения, после чего издохнет через какое-то время.
Но оба противника были опытными летунами, и умели уклоняться от воздушных атак. Когти Мэгги скользнули по панцирю чужака, не причинив ему ни малейшего повреждения. Враг же зацепил слегка её хвост, но тоже не сорвал ни чешуйки.
Они разлетелись и сшиблись снова, на этот раз, выставив навстречу противнику лапы с растопыренными когтями. В один миг двое слились в одно, противоестественное четырёхкрылое, четырёхлапое, двухголовое и двухвостое чудовище, у которого двойное тело, словно склеенное под прессом! Тогда Мэгги впервые взглянула в глаза своего противника. Совсем не злые, удивлённые серые глаза, которые…
В следующий миг оба рухнули вниз, отчаянно молотя крыльями по воздуху. Они свели к нулю усилия друг друга удержаться в воздухе, но каким-то образом смягчили падение, и, хоть основательно приложились о склон горы, но оба остались целы.
Наверное, не меньше трёх-пяти минут, оглушённые падением враги, просто смотрели друг на друга. Потом чужак взмыл в воздух, сделал петлю и коротко дохнул огнём в сторону Мэгги. Это означало, что бой на сегодня окончен, но враг обещает вернуться завтра.
Зелёная драконесса не вернулась в пещеру, где было их с мужем гнездо. Она выбрала себе вершину горы, более или менее удобную, чтобы на ней сидеть, и предалась размышлениям. Противник, претендовавший на их территорию, был не старше Драси – её младшего брата, которому не было ещё и тысячи лет. Просто очень крупный от природы, необыкновенно сильный мальчик. Красивый парень! Наверняка ему наговорили всякого о древних драконьих обычаях, о том, что в единоборстве за территорию крепнет драконья сила, и что выжечь чужое гнездо, дело правильное, соответствующее драконьим представлениям о доблести. Эх…
Почему её соплеменникам непонятно, что их, драконов, становится всё меньше? Не в их обычаях действовать сообща, даже если они члены одной семьи. У драконов не принято заступаться друг за друга, не принято друг другу помогать или кого-то из них жалеть. Им невдомёк, что, убивая друг друга, они приближают конец всего своего рода, который и так беспощадно истребляют рыцари всех видов и мастей. Но рыцарей, в их стремлениях, хотя бы можно понять, а драконы… Рано или поздно настанет тот день, когда последний захватчик выжжет последнее чужое гнездо, и останется один. Победитель, нда… И всё равно родители внушают своим отпрыскам прямо от самых скорлупок, науку драконьих доблестей, где в основу отношений положена не любовь, как у людей, а жестокость!
Он прилетел на следующий день, и они дрались снова. Как и вчера, в этот раз победителя не было. Противники скрестили факелы пламени, и пробовали сражаться на земле, но всё тщетно. Пришелец улетел, как накануне, послав авансом огненный вздох, и отдал Мэгги честь хвостом, в знак восхищения.
То же самое повторилось и на следующий день, и ещё через день, и ещё, и ещё, и ещё…
Прошёл месяц, силы противников были уже на исходе. Всё чаще их поединок состоял из длительного разглядывания друг друга и одного какого-нибудь удара, который, будучи отражён, уже не повторялся.
И вот настал тот день, когда они просто сидели и смотрели друг на друга пристальными взглядами. Так продолжалось от рассвета до заката, а когда солнце коснулось цепи гор на горизонте, он встал и шагнул к ней. И она встала и шагнула к нему. И никто никого не ударил, не дохнул огнём, не вонзил клинки зубов в то место, где броня тоньше. Два могучих прекрасных создания подошли друг к другу, и их длинные шеи сплелись…
Огненная страсть! Даже самые древние драконы не могут объяснить, что это такое – недуг или волшебство! Когда противники разных полов слишком долго противоборствуют друг другу, не в силах победить, между ними возникает чувство, которому оба не в силах противиться. «Огненная страсть» абсолютно необорима. Не играет никакой роли, есть ли своя любовь или семья у кого-нибудь из врагов, или нет ничего подобного. Теперь этих двоих периодически будет тянуть друг к другу, и нельзя удерживать их от этого, иначе на того, кого удержали, нахлынет такая тоска, что ему уже ничего не поможет, даже истинная любовь и привязанность, которая при этом никуда не пропадает. Помимо воли, заболевший отказывается от пищи, и будет лежать, отвернувшись от всего мира, пока не издохнет.
Поэтому, в драконьих семьях «Огненную страсть» почитают и уважают, как священное чувство. Никто никогда не пытается её побороть, а если от этой связи появляются юные дракончики, то их принимают в семью и любят, как всех остальных детей. Даже больше – такой молодняк считается более сильным, выносливым и удачливым, а его присутствие в семье, приносит счастье всем остальным её членам, независимо от степени родства, пола и возраста.
Мэгги не знала, сколько это продлится. Иногда «огненная страсть» бушует сотнями лет, иногда исчезает за пару недель. Сведущие в этом деле драконы могут предсказать приблизительный срок продолжительности того или иного случая, но зелёная драконесса не хотела ничего знать. Она не разлюбила мужа, и продолжала жить в семье, но в её жизни появился Черныш, как она ласково называла своего молодого соблазнителя.
Они встречались от одного раза в неделю до двух раз в три месяца. Сначала такие встречи были чаще, практически, каждый день, но со временем их число уменьшилось. Как правило, через несколько десятков лет эти свидания бывают уже раз или два в год, потом становятся ещё реже, и, наконец, «огненная страсть» угасает.
Сегодня Мэгги летела на встречу с любовником, зная, что тот будет ждать её в воздухе, делая нетерпеливые круги над горами. Там же в воздухе они соединятся, творя любовь, как это умеют немногие даже среди драконов. (С мужем у неё так не получалось.)
Согласно обычаю, муж уже наведался в семью Черныша, чтобы «отдать долг». Как Мэгги боялась в первый раз за его жизнь! Традиции традициями, но малорослого серого дракона могли просто сожрать, едва он переступит порог обиталища грозных гигантов. Но всё обошлось – родные Черныша действительно превыше всего почитали законы древности, а потому серый дракон остался цел и невредим, и даже был принят с почётом. «Долг» приняла сестра Черныша, которой серенький недомерок очень даже понравился. Теперь в той семье созревало яйцо, которое обещало произвести на свет здоровую самочку скромного серого цвета, но нормальных драконьих размеров.
