Кае де Клиари
Приключения Они
Глава 32.
Звук гонга оповестил о начале лекции, призывая слушателей к вниманию, и придавая всему действу торжественный и немного театральный вид. Господин Сай внутренне посмеялся над антуражем древности, которым приходилось обставлять его попытки научить уму-разуму людей, в обществе которых он оказался, но по-другому здесь было нельзя.
Слава великого сказителя опередила его появление в городе, в котором имелось аж четыре улицы, прямые, как стрелы, уложенные в колчан. Здесь было на удивление чисто – улицы и дворы всегда выметены, а дома содержались в образцовом порядке, даже если не блистали богатым убранством. Оказывается князь, покровительствовавший городу, был большим поборником чистоты и порядка. Благодаря его влиянию жители превратили уборку в некий культ и даже придавали ей вид праздничной торжественности.
Это можно было только приветствовать, а потому господин Сай был рад поселиться в таком месте, хоть и привык к благам цивилизации, а также к шуму, высоте и суете современных городов. Ему повезло – в городе нашёлся просторный светлый дом, выставленный на продажу, который стоил на удивление недорого. Вот только о спокойной жизни старому профессору оставалось лишь мечтать.
С просьбой рассказать «что-нибудь» к нему явились в первый же день, как он вселился в свои новые владения. Это и насмешило, и немного раздосадовало старика, рассчитывавшего отдохнуть и скромно отпраздновать новоселье. Но заявившиеся к нему на порог соседи, настолько напоминали детей, жаждущих услышать сказку, что отказать им не было никакой возможности. И, пошло-поехало…
Пришлось несколько упорядочить такие визиты. Сай назначил определённые часы для собраний, выделил себе два дня в неделю, когда эти мероприятия не проводились ни под каким предлогом, ограничил количество посетителей, (правда это постоянно нарушалось), и предупредил своих слушателей, что будет рассказывать им не только интересные истории, но и то, что посчитает нужным.
Так и повелось – первую половину лекции, (старый профессор не удержался от того чтобы именно так назвать свои выступления), он посвящал рассказам об устройстве мира, стараясь не слишком шокировать своих слушателей достижениями научной мысли, до которой не доросло ещё сознание их общества, после чего рассказывал занимательную историю, легенду или сказку, подходящую случаю.
Его слушали, раскрыв рты. Многим казалось невероятным то, что он говорил о Земле, Солнце, звёздах и обо всей Вселенной, но сомнениям его слова никто не подвергал, так-как Сай, опытный лектор, умел преподать новое, не отвергая старое, и предоставлял слушателям самим судить, что больше похоже на правду, миф или наука. Впрочем, он и сам был убеждён, что правда живёт посередине, ведь наука нередко бывает, самоуверенна, как подросток, а миф забывчив, как старик, разум которого угасает.
Совершенно неожиданно вечерние собрания начали приносить господину Саю доход. Сначала ему в голову не приходило брать за свои лекции деньги. Другое дело, если кто-нибудь принесёт домашних рисовых пирожков или ещё что-нибудь вкусненькое. Первые попытки вручить ему плату, он решительно отвергал. Но после этого, служанка, которую он нанял, начала постоянно находить монеты под циновками, на которых сидели слушатели. Сай сделал им внушение, объяснив, что достаточно богат, но монеты продолжали появляться.
Оказывается, местные жители придерживались того мнения, что нечто, полученное бесплатно, если это только не подарок, может вызвать неудачу, и тогда человек заплатит в десятки и сотни раз дороже, чем сэкономил на дармовом приобретении. Это относилось ко всему, в том числе и к духовной сфере. Так, например, мужчины платили за удовольствие любоваться красотой гейш, просто проходивших по улице. Для этих целей, шествующая за гейшей служанка, всегда имела при себе специальную сумочку, тесёмки которой были развязаны, чтобы туда удобней было класть монеты.
Господин Сай посмеялся, конечно, сравнению себя с гейшами, но поставил при входе короб с открытой крышкой, куда желающие могли опустить денежный эквивалент своей благодарности за полученные знания и удовольствие.
Вскоре выяснилось, что этот приток денег вовсе не лишний, так-как в доме появились голодные рты, которые надо было кормить. Этими иждивенцами, неожиданно свалившимися на голову профессора, стали… кошки! Самые обыкновенные кошки, не нэко.
Собственно нэко в городе тоже были, но Саю приходилось видеть их нечасто. Несколько проживало в доме весёлых девиц, но старый профессор туда не ходил. Богатые семьи держали служанок нэко, с которыми он сталкивался пару раз, но случая поговорить с кем-то из них не предоставлялось. Ходили слухи, что у князя, замок которого стоял на холме, есть наложницы, девушки нэко и стража из нэко мужчин. Но в замке князя профессору побывать не доводилось, и он даже стал забывать о существовании полулюдей-полукошек.
А вот обычные мышеловы и рыбоеды, вдруг заявились к нему в пугающем количестве! Сай даже заподозрил, уж не происки ли это бакэнэко, но ни одна из кошек не пыталась заговорить с ним или со своими соплеменницами человеческим языком. Двухвостых нэкомат, среди них тоже не было.
Прогнать кошек со двора, значило основательно искусить судьбу. Господин Сай хорошо помнил, как оказался в лапах их мистических родственниц. Кроме того, кошки вели себя на удивление прилично. Никто из них не пакостил ни в доме, ни во дворе. Коты устраивали турниры исключительно вне пределов владения профессора, но за короткое время несколько самочек обзавелись потомством, так что теперь по дому бегали десятки котят.
И вся эта орава требовала еды. То есть, не требовала, усевшись за стол и стуча палочками. Но кто же способен выдержать взгляд голодной кошки и отвернуться без угрызений совести? Только не тот, кого красавица Миста безвозмездно кормила ореховой кашей с лепёшками и отпаивала отваром молодых побегов своего дерева.
Вот тут-то и пригодилась плата за лекции, которую честные горожане добровольно вносили пять раз в неделю. Кошки предпочитали рыбу и молоко, но не отказывались от варёного риса с мясной подливой, а поскольку количество едоков прибавлялось, то вскоре на их прокорм стала уходить львиная доля гонорара от лекций.
Господин Сай не был жадным человеком, и к неожиданным затратам относился с юмором, тем более, что бедность, благодаря памятной щедрости манэки-нэко ему не грозила. А однажды, заглянув в короб, куда слушатели бросали монеты, он увидел среди меди и небольшого количества серебра полновесный золотой.
Так уж повелось, что за вход и прослушивание лекции, не было строго установленной платы. Каждый вносил, сколько мог, и если бы кто-то пришёл совсем без денег, ему не указали бы на дверь. Серебро появлялось здесь не столько, как щедрый взнос, сколько как символ тщеславия – богачи кичились, таким образом, друг перед другом своей состоятельностью. Но золото в этом коробе видеть ещё не приходилось. Господин Сай пожал плечами, подивившись странной щедрости, и подумал, что может быть просто какой-нибудь толстосум перед посещением его дома не рассчитал свои силы и перебрал саке?
Однако на следующий день среди горсти серебра и меди снова заблестел жёлтый кругляш. Это повторилось ещё раз, а потом ещё и ещё. Сай стал внимательнее присматриваться к своим слушателям. Большинство из них он знал по именам, и почти всех в лицо. Богатеи, привыкшие не знать ни в чём отказа, старались занимать места поближе к лектору, и мало кто решался оспорить у них это право. По этой причине они были всегда на виду, а потому Сай, исподтишка наблюдавший за аудиторией, мог судить о том, кто из них вдруг стал щедрее других. Но, как он ни вглядывался в обращённые к нему лица, догадаться, кто из них опускает в короб золотые монеты, не получалось. К тому же эти любители хвастать не стали бы заниматься таким расточительством тайно. Нет, это были не они.
Выходило, что золотом за лекцию платит какой-то незнакомец. Может быть это приезжий, задержавшийся в городе по делам? Но среди тех, кого господин Сай не знал в лицо, не было ни одного, кто был бы похож на богатея. Скорее наоборот – те, кто попадал на лекцию в первый раз или вообще, случайно, как правило, выглядели бедняками. Не нищими, но и не способными похвастаться большим достатком.
Загадка оставалась неразгаданной, но что поделать? Господин Сай знал из жизненного опыта, что проявлять нетерпение в таких делах, это значит уподобиться барану, пытающемуся выдавить рогами запертые ворота. Он считал, что тайна рано или поздно приоткроется сама, и он не ошибся.
................................................................................
Торжественный звук гонга ещё наполнял притихший зал, но господин Сай не начинал лекцию. Не, потому что ждал, когда звук гонга стихнет. Сейчас он во все глаза глядел на человека небольшого роста, очень скромной наружности, одетого в поношенный плащ. Этот невзрачный на вид мужчина вошёл последним, совсем незадолго до удара гонга, быстро положил плату в короб и занял единственное свободное место у двери, на которое почему-то не покусился ни один из бедняков, сидевших, мягко говоря, тесновато.
Но на это обстоятельство Сай, скорее всего не обратил бы внимания, если бы не звук. Это был звук, с которым монета, брошенная невзрачным посетителем, упала на кучу своих собратьев. Благодаря тишине, царившей в зале, обладавший абсолютным слухом профессор, отчётливо расслышал характерный тон, который способно издать только золото!
Выходит кто-то обладающий солидными средствами посещает его лекции инкогнито? Ну, видно не совсем инкогнито, раз для этого господина припасено место. Да, остальные, возможно, лишь делают вид, что не знают его. Точно! Они все прекрасно знают, кто находится в зале, и потому всю последнюю неделю на лекциях царит необычайно глубокая тишина, а слушатели ведут себя словно знаменитые иноземные монахи-молчальники.
И тогда господин Сай подозвал к себе маленького сынишку своей служанки и прошептал ему на ухо несколько слов. После этого он, как обычно начал лекцию, и вдохновенно поведал своим слушателям о тайнах морских глубин, о подводных вулканах и затопленных континентах, опустившихся на дно океана вместе с городами и целыми странами наполненными людьми. Потом он коснулся многих загадок моря, которые пока оказалось не под силу разгадать учёным мудрецам, а в конце пересказал трогательную сказку Андерсена о русалочке влюблённой в земного принца. Господин Сай мог бы выбрать одну из многочисленных легенд своей родины, ничуть не менее интересных и удивительных, но он всегда считал ошибкой затворничество даже самой великой и богатой культуры от сокровищ, которыми гордятся соседи. То, как его слушатели воспринимали чужую, но такую прекрасную сказку, только подтвердило его правоту.
Когда все разошлись, и, наконец, наступило время отдыха, вернулся чрезвычайно довольный и очень важный от возложенной на него миссии сын служанки. Мальчишка поведал, что знаменитый воин из воинов, князь из князей и покровитель их города выражает своё восхищение почтенному мудрецу, сумевшему раскрыть его небольшую тайну. Также воин из воинов, князь из князей и покровитель их города приглашает уважаемого учёного посетить его дворец в любое удобное для него время, которое, несомненно, наступит завтра, поскольку завтра у господина профессора нет лекций.
И действительно, на следующее утро господин Сай получил уже официальное приглашение, которое прибыло вместе с носилками.
Глава 33.
– Вот теперь всё в порядке! Наше узилище восстановлено, можем спокойно сидеть дальше.
Они отступила на шаг и полюбовалась своей работой. Все решётки были на месте, и сорванная дверь тоже выпрямлена и навешена заново, так что даже не скрипела. Вот только…
Елизар гадал, как отнесутся к таким изменениям начальник полиции и городской тюремщик. С одной стороны они рады были золоту, но с другой, когда золотыми стали решётки городской тюрьмы… Нда!
– Я думаю, что всё здорово, – ответил он, одобряя работу Они. – А теперь приляг, ты ведь ещё нездорова.
– Я в порядке! А-апчхи!
Очередная порция золотых шариков покатилась по каменному полу. Девушка смущённо пожала плечами и виновато поглядела на своего спутника.
– То, что твоя простуда, м-м, не такая, как у других, не значит, что тебе не надо лежать, – назидательно проговорил Елизар, подводя её к койке. – Вот, прими лекарство и отдыхай, а то рожки так и останутся… такими.
Проблема с рожками, в глазах Они была самой значительной. То, что сейчас украшало её лоб, «рожками» уже никак нельзя было назвать. Рога эти были большими, крутыми, шершавыми и тяжёлыми. Такие ей совсем не шли, и девушка была очень расстроена этим неожиданным уродством. Но она же утверждала, что всё это временно. Видимо из-за простуды произошла стихийная трансформация, а значит, есть надежда, что когда она выздоровеет, всё встанет на свои места. Елизар тоже на это надеялся.
То, что случилось с девушкой, едва не убившей его в болезненном бреду, напугало лётчика, но сейчас он боялся не за себя. Их положение по-прежнему было шатким. Местные жители настроены против «нечистой силы», а если Они и дальше будет так буйствовать, то они не соберут здесь костей. Он не знал, какому наказанию, согласно местным законам подвергаются колдуны и ведьмы, но не удивился бы, если бы это был костёр, плаха, петля или что-то в этом роде.
Можно было бы попробовать вырваться отсюда силой, но это возможно только тогда, когда девушка будет здорова. Елизар видел, какой мощью она обладает, но вот захочет ли она применять эту мощь против людей, даже для защиты собственной жизни? Правда ведьму-людоедку Они тогда сразила лихо, но ведь это произошло случайно, можно сказать с перепугу. Для неё самой было в новинку применять рожки в качестве оружия. А теперь, когда на месте тех аккуратных рожек торчали вот эти страшные рожищи, можно было только гадать, во сколько раз возросла сила их обладательницы.
Вопреки намерению бодрствовать, Они быстро уснула, и вроде бы пока дышала спокойно. Елизар тоже решил прилечь, благо жара у девушки не было, а он чувствовал себя разбитым. Но перед тем как улечься он ещё раз рассмотрел пирит, спасший ему жизнь.
Камень на подставке не представлял собой ничего особенного. Дешёвое украшение, способное порадовать разве что любителя геологии. Надо было вернуть пресс-папье туда, откуда он его взял.
Елизар прошёл к столу и поставил сувенир на место. Святая наивность! В серьёзной тюрьме такую штуку ни за что не поставили бы на стол. Слишком большое искушение для зеков взять эту игрушку и шмякнуть ей по темени кого-нибудь из вертухаев.
Он уже повернулся, чтобы проследовать к своей камере, когда услышал, как на столе что-то звякнуло. Снова посмотрев на пресс-папье, лётчик увидел, что маленький кусочек камня отвалился и лежит рядом с подставкой. Недолго думая, он забрал этот осколок и положил в карман. Кто знает, может быть, на что-то пригодится?
Сон Елизара был тяжёлым, ему снилось, что он снова за штурвалом самолёта, но управление отказало, приборы молчат, сам штурвал, это не штурвал, а согнутый прут решётки тюремной камеры. Да и самолёт не самолёт, а дракон, который несёт его в полураскрытой пасти, но почему-то не глотает.
Елизар посмотрел между зубов дракона и увидел вокруг черноту, усеянную золотыми точками. Что это, ночное небо? Но почему эта темнота вокруг, а не только сверху? Под ними разлился такой же мрак и такие же точки. Но если это звёзды, то почему они жёлтого цвета?
А, вот оно что – это пирит. Они летят внутри породы с вкраплениями пирита, это же так просто! Елизар успокоился и устроился поудобнее, взбив язык дракона, как подушку. Но только он собрался вздремнуть, как услышал откуда-то сбоку перепуганный дребезжащий голос:
– Помогите!
Лётчик буркнул что-то нелицеприятное в адрес обладателя этого голоса и перевернулся на другой бок. (Оказывается он лежал!) Но голос не собирался замолкать, и снова проблеял:
– Помогите, она убьёт меня!
Елизар открыл глаза и увидел перед собой каменную кладку стены. А, понятно – он лежал на койке носом к стенке. Вдруг до него дошло, где он, и что может означать этот голос. Парень вскочил, и в ту же секунду оказался в коридоре. Там он увидел следующее – на знакомом ему письменном столе стоял трясущийся надзиратель, а вокруг стола, словно лешак в чащобе, бродила рычащая Они, и время от времени шарила перед собой когтистыми руками. Опрокинутое пресс-папье валялось под ногами перепуганного до смерти тюремщика, но он не замечал его.
– Камень! Возьмите камень! – прокричал шёпотом Елизар, словно надеясь, что девушка его не услышит.
Но Они услышала и тут же обернулась на его голос, взглянув на друга совершенно безумными глазами. Однако, наученный недобрым опытом лётчик, уже держал перед собой руку с осколком пирита, и девушка снова его не увидела.
В это время слова Елизара дошли до надзирателя, но он понял их вовсе не так, как хотел того лётчик. Тюремщик схватил пресс-папье, состроил зверскую рожу и замахнулся камнем, намереваясь обрушить его на затылок Они…
Елизар не знал, как пистолет оказался у него в руке. Не ожидал он от себя и подобной меткости, как и не помнил, когда успел взвести оружие. Но выстрел грохнул, и пресс-папье вылетело из руки надзирателя, засыпав его и всё вокруг осколками пирита. Тюремщик, при этом, не удержался на столешнице и с грохотом завалился за стол, стукнувшись затылком о стенку.
Но Елизара интересовал сейчас не он, а девушка, которая моргала глазами и разглядывала собственные руки – она была вся в осколках от разбитого камня. Вдруг Они закатила глаза и покачнулась. Елизар подскочил к ней, едва успев подхватить подругу на руки.
Подхватить-то он её подхватил, но никак не ожидал, что Они может быть такой тяжёлой. Ему едва хватило сил, чтобы не уронить её прямо здесь же, а потому пришлось просто опустить девушку на пол.
– Сними с меня это! – простонала Они, не открывая глаз.
– Что? Что с тебя снять? – воскликнул Елизар, силясь понять, что она имеет в виду.
– Паутину, – жалобно пролепетала Они. – Она меня душит!
И тут до него дошло. Елизар принялся лихорадочно собирать осколки пирита и швырять их в сторону. Он тщательно очистил её одежду, лицо, рога и руки, но не мог ручаться, что какая-нибудь мелочь не запуталась в волосах.
Девушка вздохнула и открыла глаза. Слава Богу, сейчас они были нормальные!
– Я что опять буянила? – спросила она.
– Так немножко, – усмехнулся Елизар. – Кажется, мы с тобой угробили начальника тюрьмы. Он там, между столом и стенкой.
– Да ты что?
Девушка рванулась встать, но парень удержал её.
– Подожди, – сказал он. – Там повсюду пирит, а он на тебя плохо действует. Я сам проверю.
Тюремщик был жив, но никак не мог прийти в себя. Однако ему ничего не угрожало, кроме разве что сильной головной боли, а потому двум приключенцам надо было позаботиться о себе.
– Дверь во внутренние помещения открыта, – сказал Елизар. – Там должен быть выход на улицу. Берём свои вещи и побежали!
– Но куда мы пойдём? – спросила Они. – И вещей-то у нас не так много, а на улице мороз!
– Возьмём одеяла, – нахмурился лётчик, понимая, что она права. – Надо найти способ убраться отсюда как можно дальше, потому что здесь наше дело – труба! Ко всем прочим обвинениям прибавится нападение на начальника тюрьмы, и отвертеться уже точно не получится. Оставаться здесь – смерть, а там, может быть и выживем.
– Помоги мне встать, – сказала Они.
Елизар приложил немало усилий, чтобы помочь девушке подняться на ноги.
– Я что, так поправилась? – удивилась она. – А, поняла – это золото! Оно оседает во мне, и потому я прибавляю в весе, хоть сама этого не чувствую. Мама тоже как-то перебрала с золотом и превратилась в кукольное подобие самой себя. Но у неё была другая ситуация.
– Ты можешь идти? – спросил Елизар, понимая, что нести Они он сейчас точно не сможет.
– Кажется да, – ответила она и прошлась по коридору. – Ладно, пошли, так пошли. Может быть, я смогу трансформироваться во что-то летающее, и тогда можно будет отсюда «сделать крылья»!
Глава 34.
В этот мир Андрей просто вошёл. Только что он шагал по той же каменистой дороге, на которой повстречался с удивительным человеком по имени Эммануил, и вот уже под его ногами совсем другой путь.
Идти стало легче – камни большие и маленькие исчезли, почва под ногами выровнялась, а сама дорога разделилась на колеи. Справа и слева заколыхалась трава и стали попадаться группки деревьев. Внезапно дорога пошла вверх, и Андрей понял, что ему предстоит перейти через пологий холм.
Было тепло, даже немного жарко. Судя по солнцу, стоявшему в зените, сейчас был полдень. Судя по стрёкоту мириадов насекомых в траве – лето. Судя по дороге, колеи которой были наезжены колёсами с узкими твёрдыми шинами, и с утоптанной копытами полосой между ними, в этой местности, а может во всём этом мире, не знали автомобилей, тракторов и прочей техники.
На вершине холма что-то стояло. Андрей сначала принял это сооружение за указатель, но вскоре понял, что это не так. Перед ним словно вырастал из земли и увеличивался в размерах большой деревянный крест, и на этом кресте…
Острое зрение лётчика издалека различило человеческую фигуру, прибитую за руки и за ноги к дереву. Оно же дало увидеть сразу такие детали, как множественные раны, кровь, следы побоев и глубокий штыковой прокол в области сердца. Прибитый к кресту человек был явно мёртв, о чём говорило положение его головы упёршейся подбородком в грудь, что живому давно перекрыло бы дыхание.
И тут Андрей вскрикнул и, что есть духу, припустил вверх по склону, забыв о том, что только что проклинал длинный нудный подъём. Просто он узнал распятого – на вершине холма прибитый к деревянному кресту висел… Эммануил!
Кто? Кто это сделал?! И когда? Они расстались с Эммануилом меньше суток назад. Ну, времени хватало, чтобы убить человека самым зверским образом. И не только убить, забежав вперёд, но и поставить здесь, видимо с целью, показать ему, Андрею. Неужели это тот гад, так похожий и так не похожий на добрейшего из людей, который привёл Андрея к колодцу с чистой водой? Значит, добился-таки своего! Эх, жаль нельзя сейчас до тебя дотянуться! Пистолета не понадобилось бы, я б тебя голыми руками…
Андрей взбежал на холм и остановился, тяжело дыша, глядя вытаращенными глазами на… раскрашенную деревянную статую, изображающую страшно избитого и израненного человека в терновом венце, прибитого к деревянному кресту.
Распятие. Выросший в стране поголовного атеизма, он забыл, как оно выглядит. Но ведь это действительно лицо Эммануила, как же так? И вдруг парню, никогда не интересовавшемуся «побеждённой» в стране религией, отчётливо вспомнился рассказ его собственной бабушки о пророчестве Илии, в котором говорилось о грядущем пришествии Спасителя и Сына Божия, имя которому будет – Эммануил, что означает – «С нами Бог!» Вторым же именем мессии, под которым его знают и верующие, и неверующие, было – Иисус…
Иисус? Иисус?! Иисус!!!
Андрей сел перед распятием прямо посреди дороги, уронил посох и закрыл лицо руками. Иисус!.. Как же это? Ведь его вроде бы как не было? Хотя на скучных лекциях по атеизму преподаватель говорил, что Иисуса не было, потому что о нём нет достоверных сведений записанных в надёжных, не вызывающих сомнения документах. Хм-м, ещё тогда Андрею подумалось – мало ли о ком не сохранилось достоверных сведений? Это же не значит, что этих людей не было. Вон, дед Андрея, погибший ещё в Гражданскую войну, несомненно, был, иначе его самого бы не было. Но после всех бед, через которые прошла их семья, от деда не сохранилось ни метрик, ни фотографий, ни писем, ничего, одни лишь бабушкины воспоминания. И всё равно человека помнят и чтят. Даже Андрей никогда не видевший деда воочию, знает его по рассказам и гордится им. Так что это не довод в пользу того, что Эммануила-Иисуса не было. Был он, и Андрей совсем недавно с ним разговаривал.
Он вдруг отнял руки от лица и увидел, свои ладони мокрые от слёз. Почему он плачет? Это слёзы горя или счастья? Горя, потому что перед ним страшная, чудовищная картина участи прекраснейшего из людей, того кто являлся украшением рода человеческого, и кого люди своими руками вот так… И счастья, потому что теперь Андрей знал – Иисус был! Нет, он есть, он не ушёл от людей, он ходит среди них, и по-прежнему, утешает, лечит, спасает!.. Боже! Ведь у Андрея на плечах его плащ, а рядом на дороге лежит его посох и эта фляга с живой водой…
Он засмеялся, снова закрыв лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону, и наверное поэтому не услышал шаги того кто подошёл к нему вплотную.
– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам, почтенный? – раздался вдруг рядом с Андреем негромкий мягкий голос.
Лётчик обернулся и увидел человека одетого в чёрную одежду, широкополую шляпу и большие круглые очки. В руках у незнакомца были старомодный саквояж и зонтик-тросточка.
– Может быть вам плохо? – продолжал этот необычный субъект, из-за невысокого роста и полноты смахивающий на пингвина. – Не гложет ли вас душевная мука? Нечасто приходилось мне наблюдать такое молитвенное рвение и смущение пред ликом Господа нашего.
– Так значит, это правда? – глухим голосом спросил Андрей.
– Что, правда, сын мой? – спросил незнакомец.
– То, что это Иисус, – почти шёпотом проговорил лётчик.
– Д-да, – ответил незнакомец с небольшой запинкой, и пристально, немного испуганно посмотрел на собеседника. – Это изображение Господа нашего Иисуса Христа, распятого на кресте…
– Так значит, он всё же добился своего?! – крикнул Андрей страшным голосом, дрожа, как в лихорадке и ничего не видя сквозь брызнувшие слёзы.
– Простите, почтенный, э-э, путник, – спросил слегка оробевший незнакомец, подбирая слова, – не сочтите за дерзость, но не могли бы вы рассказать мне, кто вы и что привело вас в наши края?
Тут Андрей поднял на него воспалённые глаза и пристально оглядел незнакомца, которому стало уже по-настоящему страшно. Но он не пустился бежать, хотя, похоже, испытывал немалое искушение сделать это.
– Вы поп? – спросил он резко, и, как показалось его собеседнику, зло.
– Священнослужитель, – поправил тот, слегка дрожащим голосом. – Я кюре, и вы сейчас находитесь на территории моего прихода.
– Значит, вы знаете про него, – кивнул Андрей в сторону распятия.
– Полагаю, что да, – ответил священник, удивившись в очередной раз.
– Расскажете?
– Ещё раз простите, сын мой, – заговорил священник всё так же мягко, но уже несколько другим голосом, – но я вынужден задать вам ещё один вопрос – вы язычник?
– Язычник? Что вы имеете в виду? – удивился Андрей.
– Вы не принимали святого крещения?
– Ах, это! Бабушка крестила меня втайне от родителей, когда мне было года четыре, и мы ездили к тётке в гости. Потом ещё водила в церковь, но отец сильно ругался, и она перестала это делать. Послушайте, мне нужно побольше узнать о нём, то есть, об Иисусе. Мы встречались недавно и так хорошо разговаривали. Он очень помог мне, а ведь я тогда пытался… Святой отец, я понял, что ничего не знаю об Эммануиле, или об Иисусе, но теперь я хочу о нём всё узнать, мне это очень нужно!
Священник подумал немного, взял свой зонтик под левую мышку, а правую руку протянул сидящему посреди дороги человеку.
– Пойдёмте, сын мой, – сказал он уже совершенно спокойным голосом. – Я расскажу вам всё, что необходимо знать христианину, и отвечу на все вопросы, на какие смогу, в силу скромных моих познаний. А в благодарность, вы расскажете мне о себе, и ответите на те мои вопросы, ответить на которые посчитаете нужным.
