Ирина Замотина
Евангелие от покойника
Глава 18
Лика очнулась от адской боли в теле. От боли хотелось сжаться комочком и тихонько скулить, пока она не уйдёт. Разум мучительно не хотел просыпаться, редкие мысли выплывали из небытия огромными ленивыми китами. Она с трудом вспомнила поле, раненого Лаза, трепет сердца Тимофея и бесконечные ледяные глаза незнакомца… Но ни гнева, ни агрессии она почему-то не испытала.
«Меня чем-то накачали,» – равнодушно констатировала Лика. – «И где же я теперь?»
Лика осторожно приоткрыла глаза и невольно присвистнула. Полутёмная комната походила на дорогой бордель. Окно во всю стену закрывали тяжёлые бархатные шторы лилового цвета. Кровать, покрытая чёрным шёлковым бельём, скорее ассоциировалась с посадочной площадкой вертолёта, чем спальным местом. Около неё стояла пара прикроватных тумбочек, в ящики которых Лика бы не решилась заглядывать. В противоположном углу стоял большой чёрный плюшевый диван и несколько таких же табуретов. Довершало весь этот ансамбль громадное зеркало, висевшее как раз напротив кровати и украшенное барельефом в виде целующихся фигурок ангелочка и чёртика.
«Писец, только не это!»
Лика шумно выдохнула и приготовилась ждать. Ждать пришлось долго. Наконец, до неё донеслись мягкие размеренные шаги дорогой кожаной обуви по блестящему паркету. Она знала, кто сейчас появится в дверном проёме, и даже попыталась морально подготовиться к встрече, но спорить с древней истиной «перед смертью не надышишься» было глупо. Шаги замерли как раз под дверью. Лика невольно задержала дыхание в ожидании звука поворачивающейся ручки, но его не последовало. Посетитель просто стоял у самой двери, и, быть может, прислушивался. Она закатила глаза, скривила рот и от нетерпения начала постукивать пальцами по плотному покрывалу. Из-за двери не последовало никакой реакции. Она вздохнула.
– Может, хватит играть в тень отца Гамлета?
– Ну я же джентльмен. И не могу войти в комнату полуобнажённой девы без приглашения… – Голос пришельца был сладостно-ироничным.
– Мать твою! Входи уже! – Лика теряла терпение.
Дверь открылась, и в комнату вошёл Аарон. На этот раз он был одет в тёмные брюки и аквамариновый шёлковый халат, доходивший до середины бедра и выгодно подчёркивавший бледность кожи и красоту фигуры. Лика мгновенно ощутила и тщетно попыталась закрыться от напористой волны энергии, исходившей от проводника. От неё всегда становилось тесно и неуютно, как будто его энергетика пыталась вдавить в стенку или даже выжать за пределы помещения. Аарон прошёл мимо кровати и опустился на диван, удобно облокотившись на спинку. Только после этого он смерил Лику долгим оценивающим взглядом, от которого ей захотелось закрыться до подбородка одеялом, но усилием воли она сдержала этот порыв. Аарон едва заметно улыбнулся.
– Только не говори, что это лиловая радость юной принцессы – твои личные апартаменты? – Лика саркастично приподняла бровь.
Аарон хмыкнул и покачал головой.
– Почему я здесь?
Проводник расстроено поджал губы, но мягко ответил:
– Я был неподалёку… совершенно по другому делу, но почувствовал, что у вас что-то творится, и приехал. Ты была крайне плоха, тебе нужна была помощь, Лаз того хуже. Не мог же я вас там оставить?
– Естественно, нельзя упускать возможность выставить счёт Матвею и Давиду за наше, якобы трудоёмкое лечение, – продолжила мысль Лика, незаметно натягивая одеяло чуть выше.
Аарон сморщился, изобразив обиду, и отмахнулся:
– Было б там что получать. Всё из-за чувства глубокой солидарности и нежной любви. – В его глазах мелькнул хищный отблеск.
Лика помедлила, думая, стоит ли задавать следующий вопрос.
– Спасибо, что спас. Это было крайне мило с твоей стороны, – она придала голосу беззаботности и равнодушия. – Как Лаз?
Проводник прищурился и, выждав несколько секунд, медленно произнёс:
– Мог быть и лучше. Без сознания. Застрял на полпути между мирами. Давид пока не подтвердил, что готов вкладываться в его лечение, а оно потребуется серьёзное.
– Но его можно вылечить? – Надежда всего на миг озарила её лицо, но для проводника этого было более чем достаточно.
– Почему для тебя это так важно? – Аарон резко помрачнел.
– Он меня спас. Я ему благодарна.
– Ну-ну…– Аарон задумчиво почесал подбородок.
Несмотря на неловкость ситуации, Лика невольно залюбовалась грациозным движением его руки и длинных ухоженных пальцев с аккуратными ногтями. В голове возник образ этой бледной кисти, сжимающейся на её горле, от чего по телу побежали мурашки. Лика фыркнула, удивившись неадекватности собственного подсознания, и отвернулась, чтобы как можно быстрее избавиться от образа.
Аарон сидел в той же позе и задумчиво рассматривал ногти, но теперь его лицо приобрело хмурое и отстранённое выражение, демонстрировавшее, что он вообще не хочет здесь находиться.
Наконец действие неизвестных препаратов начало проходить, и воспоминания Лики стали пронзительно отчётливыми. Она мысленно просмотрела их ещё раз, словно хорошо известный фильм, и сердце забилось от выплеска адреналина. Лика была готова вскочить и ринуться искать этого чёрного урода.
– Кто это был?! – Она напряглась всем телом и приготовилась к борьбе.
– Ты о чём? – притворно поинтересовался Аарон, пряча вернувшуюся улыбку.
– Ты знаешь, о чём я… – В её голосе вновь появился привычный металл.
– А наш незнакомец умеет запомниться? Не так ли? – Кажется, вся ситуация проводника только забавляла. Он в нетерпении прижал два пальца к губам, стараясь выглядеть хоть сколько-нибудь серьёзным, но озорные искорки в темноте зрачков его выдавали.
– Господи, как же я вас ненавижу! Вас реально все это развлекает?! – В сердцах Лика замахала руками перед собой.
– Всё не так просто… – с лёгким азартом отозвался Аарон, но решив не перегибать палку, осторожно продолжил. – Я пока не слишком уверен, но мне кажется, что это палач. Таких сильных я ещё не видел, но мало ли…
– Палач? – перебила озадаченная Лика. – Я думала, что это выдумки и их не существует.
– Ну почему же не существует? Они редко встречаются, но вполне реальны, просто обычно мироздание долго подбирает комплект из душ, которые палач должен собрать…– Аарон наклонился вперёд, с каждым словом он становился всё более воодушевлённым и говорил всё быстрее.
– То есть это правда? Время от времени подбирается комплект из людей, которые порядочно нагрешили в прошлых жизнях и должны бы пострадать в этой? Тогда хаос создаёт некое существо – палача, жнеца? И его функция – их убить и желательнее помучительнее?
– Грубовато, конечно, но в общих чертах так. Смотри: есть среди людей банальные маньяки и серийные убийцы, некоторые из них несут ту же функцию, просто в меньшем масштабе. А палачи… Они более глобальны, что ли… Их энергия и сила растёт с каждым убийством. Палач убивает одного, второго, несколько человек, десятки, сотни, тысячи, пока их не остановят или они не выполнят свою цель…Теоретически он может уничтожить целые государства или даже планету… – Улыбка проводника стала особенно отвратительной. – Равнодушный убийца, госпожа смерть в её фольклорном воплощении…
– Но как же надо накосячить, чтобы за тобой пришёл палач?
– Да там даже не в поступках дело. Люди не оригинальны в своей жизни: где-то поворовал, где-то убил, где-то предал… – Аарон поморщился. – Здесь скорее в количестве дело. Обстоятельства должны сложиться так, что на одной территории в одно время появится достаточно большое количество людей, которые в прошлом кому-то насолили, и теперь их ждёт та же участь. Тогда разумнее и рациональнее не формировать для каждого отдельную смерть, а послать одного палача, который поможет всем одновременно…
– И, кажется, я даже догадываюсь, кто помогает всем этим людям оказаться в одно и то же время… – Лике пришлось выдавливать из себя каждое слово.
– Да… – Аарон наблюдал за ней с нескрываемым наслаждением. – Одна из наших функций… Но я тебе этого не говорил. Не знаю, как там у Матвея с педагогикой. Но вряд ли он обрадуется, что я раскрываю его любимице все кулуарные тайны.
– Не волнуйся, он переживёт… – Лика опустила голову и зажмурилась.
Глава 19
Лика спустилась вниз в общую гостиную только через три часа. Ровно столько ушло на то, чтобы привести себя в порядок, вспомнить мельчайшие подробности драки на Марсовом поле, подумать над словами Аарона, своими дальнейшими действиями и смыть с рук кровь Тимофея. На самом деле коричневые следы смылись почти сразу, но она упорно продолжала намыливать пальцы снова и снова. Лике казалось, что вместе с пеной уйдёт и ноющее воспоминание о собственной слабости, о том, как она не смогла хоть что-нибудь придумать, сделать, найти способ обмануть или перехитрить палача.
Конечно, это была крайне сложная задача, почти невыполнимая, но она прекрасно осознавала, что сделала слишком мало. Лика сдалась сразу, как только увидела незнакомца, почувствовала его силу. Уже в тот момент от воли, разума и собранности не осталось и следа. Именно в тот момент Тимофей погиб, и неважно, что произошло дальше. Она позволила чувствам и страху поработить разум и мысли и думала только о том, как бы сбежать, спастись, а не выполнить задание. Покорилась палачу, и тот забрал жизнь Тимофея вместе с её гордостью и волей, а это простить себе было сложно. Лика плохо представляла, чем грозит проваленное задание, учитывая новые обстоятельства, но догадывалась, что Матвей знает каждый мельчайший оттенок эмоций и каждую мыслишку, которая мелькала у неё в голове в этот момент. И за это презирала себя ещё больше.
Перевязав себе хвост и поправив одежду, Лика замерла над раковиной в ванной, разглядывая собственное отражение. Она пристально изучала своё лицо, каждый мускул и шрам, пытаясь найти ответ на вопрос, почему же сбежала как малолетняя школьница. Она, существо, которое побывало уже во всех передрягах, боролось с абсолютно разными по силе и возможностям противниками, погибало и воскресало, знает, что такое вечность наедине с собственным сознанием и насколько эта вечность неразрывно связана с безумием. Каждый раз было страшно, сердце замирало от кромешного ужаса, что сейчас настанет конец и придётся вернуться обратно в хаос, но решимость каждый раз пересиливала. Всегда была какая-то идея, надежда, уверенность: что бы ни произошло – её не сломить. Но не в этот раз. И этот факт острой занозой засел в сознании. Лика прекрасно знала и ни раз сама пользовалась тем, что в их мире, если ты хоть на секунду остановился, испугался, засомневался, то ты мгновенно умираешь – слишком уж большая конкуренция.
Её губы искривились от отвращения. Она плеснула водой в отражение в зеркале, и что было силы сжала ещё не до конца зажившее бедро, с садистским упоением впиваясь ногтями в мягкую не зарубцевавшуюся ткань. От нечеловеческой боли зубы сжались, а лицо исказила гримаса страдания, но рука продолжала сжимать всё сильнее, стараясь доставить максимум мучений.
– Так тебе и надо, мразь! – прошипела она сквозь сбившееся дыхание и сплюнула в раковину.
Через пятнадцать минут Лика уже входила в знакомый просторный зал, оформленный в японском стиле, где как раз накрывали на стол. В помещении было около пятнадцати человек – всё принадлежали этому Дому. Во главе низкого псевдояпонского стола на кресле восседал сам проводник, остальные рассредоточились по залу, часть разговаривала, часть – пила алкоголь, кто-то молча сидел в одиночестве. Но как только Лика переступила порог, все взгляды устремились на неё. Она отметила ненависть и, наверное, даже зависть, которые плотоядными осьминогами лезли из каждого уголка комнаты и тянули скользкие щупальца. Ещё бы – проводник не каждый день спасает представителя чужого Дома, да ещё и уделяет ему столько внимания, а слухи о палаче уже должны были расползтись по округе. Эта ненависть была даже приятна и слегка будоражила кровь. Она всегда была уверена, что если тебя ненавидят, то ты – молодец и сделал что-то значительное. Но среди всех особенно выделялся взгляд Наамы – последнего из увлечений Аарона. Было в нём что-то отчаянное, ревнивое и искренне разочарованное. Кажется, любовница проводника знала гораздо больше других и очень рассчитывала, что Лика не переживёт последнюю стычку. Лика никогда не воспринимала её всерьёз, хотя и понимала, что по неведомой причине Наама считает её соперницей. Но сейчас в той появилась обречённость, от которой становилось не по себе. Лика прекрасно понимала, что нет ничего опаснее ревнивой отчаявшейся женщины, и на всякий случай мысленно поставила себе галочку не пересекаться с ней или сразу же убить, если первое не удастся.
Пока же оставалось только одно. Она нацепила на лицо самолюбиво-чванливую улыбку, не торопясь вышла на середину комнаты, и громко произнесла:
– Добрый вечер, господа!
Повисла немая пауза, в течение которой Лика ждала, что сейчас в неё полетит смертельный заряд или кинжал воткнётся в горло, но толпа безмолвствовала, за исключением нескольких плевков и неприличных выражений, произнесённых шёпотом и вполоборота. Один только Аарон, пряча улыбку за бокалом виски, отстранённо указал на кресло недалеко от себя, приглашая присесть.
Лика вежливо кивнула в знак благодарности и осторожно села на мягкое сидение. Ещё несколько мгновений тишины и комната заполнилась привычным бурлением разговоров и обыденного для этого Дома времяпрепровождения. Лика оценила, что никто не посмел ей ничего сказать или сделать в присутствии Аарона, что было приятно, хотя и несколько опасно. Обычно те, кому благоволили проводники, плохо заканчивали.
Но в данной ситуации это ей только помогло. Она давно выбрала для себя образ глуповатой, инфантильной, заносчивой и уверенной в собственной неуязвимости девицы, что всех раздражало, но при этом никто из соперников не воспринимал её всерьёз, считая, что «она-то точно долго не проживёт». Лика справедливо полагала, что чем глупее, и заносчивее выглядит, тем меньше будет опасных врагов и нерешаемых проблем, поэтому упорно пыталась скрыть своё истинное я, хотя, если честно, уже с трудом могла вспомнить, кто был этим «я» и было ли оно вообще. На своей шкуре она прочувствовала принцип, что нельзя слишком долго играть какую-то роль, однажды перестанешь различать границы между ролью, собой и этим миром. Но возвращаться и отступать было уже некуда, приходилось соответствовать выбранному амплуа, хамить, дерзить и вести себя как испорченный ребёнок.
Как только запах еды достиг рецепторов, Лика неожиданно осознала, насколько на самом деле голодна и просто набросилась на суши и рыбу. Её давно напрягала любовь Аарона ко всему якобы японскому и восточному, но дарёному коню в зубы не смотрят.
Лику волновала судьба Лёши, но расспрашивать пока было нельзя. Она и так уделила Лазу слишком много внимания, что сильно не понравилось Аарону. Показывать привязанность или озабоченность кем-то означало подставить себя и этого человека, поскольку именно вашу связь будут использовать в первую очередь, чтобы добраться до вас обоих. О Лёше стоило вспомнить как-то невзначай, всё-таки он её задание. С другой стороны, она знала, что с Лёшей всё в порядке. Не зря она кинула в него сильной заморозкой, чтобы он даже пошевелиться не мог. Всем было банально не до него. Хотя истерит, наверное, сейчас знатно … – при этой мысли Лика невольно ухмыльнулась.
– И что же тебя радует? – ворвался в размышления Аарон.
– Ничего, просто никогда не понимала твой вкус, ну если это можно так назвать. – Лика обвела глазами еду и интерьер.
– Это не мой, – отозвался проводник, – это Наама всем занимается. – С нескрываемой иронией произнёс он, поднимая глаза на стоявшую за Ликой Нааму. Та подошла к Аарону опустилась на подлокотник его кресла и прижалась грудью.
Лике пришло в голову, что Наама напоминает самку, метящую территорию, но ещё одного комментария или смешка в свой адрес ревнивица бы точно не выдержала, поэтому Лика молча уткнулась в тарелку.
Было странно, что Аарон столько позволял новой подружке, хотя особой силой или умом она никогда не славилась. Уж что-что, а постоянство ему точно было не свойственно. О его нестандартных увлечениях, изощрённости вкусов и обширности связей ходили легенды. Лика не раз замечала, что стоило ему только обратить на неё обжигающий и порочный взгляд, как на ум сразу же приходили самые потаённые и запретные желания, в которых она даже себе никогда не признавалась. Странный загадочный магнетизм и подавляющая энергетика, своеобразная аура хозяина действовали на всех, особенно на женщин. По тому, как ей самой порой хотелось подчиниться, почувствовать себя собственностью, которой он сможет распоряжаться как угодно, и сгорать от восторга, что он-таки обратил на неё толику своего внимания, Лика понимала, что его власть над другими женщинами, а может, и не только женщин поистине безгранична. Почему же проводник позволил одной из них считать, что она имеет какие-то права? Возможно, это была очередная игра или ему хотелось увидеть, как Наама будет страдать, когда её воздушные замки падут, или ещё одна из тысячи причин, которую мог найти для себя Аарон.
Пока Лика пыталась изобразить искреннюю увлечённость едой, Наама взглядом упорно сверлила в неё дырку, видимо, надеясь избавиться от соперницы прямо здесь и сейчас. При этом она старалась как можно ближе прижаться к любовнику и обнять как можно больший кусок его тела. Лика наблюдала за всем этим краем глаза и набивала рот едой, чтобы случайно не прыснуть от смеха. Когда ревнивица всё-таки поняла, что её взгляд не настолько убийственный, как хотелось бы, она перешла к словесной перепалке:
– Ну и каковы ощущения, когда провалила задание, причём сама же убила мальчишку? Не страшно? – с вызовом поинтересовалась Наама. При этих словах все присутствовавшие замолкли, прислушиваясь.
Лика подняла палец в знак того, что ей нужна минутка на тщательное пережёвывание пищи, затем выпила глоток воды и только потом размеренно заговорила:
– Знаешь, а ничё так… Только спина болит и ногу подвернула. – Она жеманно поджала губы и, закинув ногу на ногу, положила руку на болевшую лодыжку.
– Матвей тебя точно прибьёт, – ехидно прошипела Наама, мгновенно став похожей на кобру.
– Кто знает. А ты неплохо осведомлена о событиях и моей личной жизни. – Она посмотрела в глаза Аарону, но тот явно наслаждался ситуацией.
– Из-за тебя Лаз подставился! И сосунка ты своего кинула! – Тон её голоса становился все выше и выше.
– О, кстати, о сосунке… – Лика мысленно благословила женскую скандальность. – Где он?
– Он на первом этаже, чтобы не мешал, – отозвался Аарон.
– Прекрасно, ну я тогда пойду, как раз парня заберу, а то он волнуется там, бедный… – Лика с невинным видом отставила еду, положила рядом лиловую салфетку и поднялась на ноги. – Спасибо за хлеб, соль и хорошую компанию, но пора уже и честь знать… – Она кивнула проводнику и повернулась в сторону выхода.
– Лика, ты же понимаешь, что однажды ты за все это расплатишься? – Тихий голос Аарона прозвучал громогласно. Лика обернулась, оценила отсутствие каких-либо эмоций на белоснежной маске его лица, слегка приподняла бровь и медленно кивнула:
– Конечно, понимаю…Но если я буду паинькой, то умру гораздо раньше… – Она развернулась и зашагала прочь.
Когда закрылась дверь, ведущая в общую гостиную, Лика почувствовала огромное облегчение. Ей всегда было крайне тяжело находиться рядом с Аароном. Он оказывал сильное влияние, и она боялась забыть про свои интересы, желания и цели, поддавшись его очаровывающе-маниакальному обаянию. Теперь одной проблемой стало меньше, хотя, конечно, оставался Матвей, чья реакция на произошедшие события могла быть непредсказуемой, что не радовало. Вопрос Наамы её не задел, но в чём-то эта истеричка была права. Лика вошла в лифт и нажала кнопку первого этажа.
Непонятно, почему Матвей дал ей это задание. Поверить в то, что он не догадывался или как минимум не предполагал, что это палач, было крайне сложно. Аарон в курсе, а Матвей гораздо более опытный и старый лис, который уж точно учитывает все возможности. Соответственно именно он поручил изначально провальное задание, в котором ещё и выжить проблематично, но при этом привлёк Лаза, который должен был служить опорой и поддержкой. С одной стороны, это была хорошая помощь, но с другой, возможно, он хотел от них обоих избавиться таким эффективным способом. Всё-таки справиться с палачом почти невозможно. Хотя если Аарон описал его правильно, то это, скорее, наёмный убийца, беспристрастный судья, который приходит в этот мир за конкретным списком людей. Трогать кого-то ещё он либо не может, но тогда Лика сильно сглупила, убив парнишку, либо может, но постарается этого не делать. По собственному опыту Лика хорошо знала щепетильность хаоса в плане исполнения наказаний. Учитывая, как сильно он помял их с Лазом, палач бы всё-таки их убил, если бы возникла такая необходимость. Так что, вероятнее всего, Лика не ошиблась… Но можно ли верить Аарону? Сказал ли он правду насчёт палача? Возможно, это очередная злобная шутка… Вполне в его духе. Тогда встреча с Матвеем могла закончиться крайне плачевно…
Створки лифта разъехались и Лика шагнула в комнату охраны. В ней всё так же сидело двое, таких же неприятных, с маслеными маленькими поросячьими глазками. Казалось, что их только по этому критерию и подбирают.
– Где парнишка молодой заперт? – будничным тоном поинтересовалась Лика.
– Да вон там … за шкафом, – равнодушно махнул рукой один из них.
– Хм, спасибо! – Лика удивилась отзывчивости охранников и отправилась открывать дверь.
Дверь закрывалась на банальный шпингалет, который она легко отодвинула.
– Вылезай, кавалерия прибыла! – радостно обратилась она к темноте.
– Лика? – Голос Лёши был заспанным и удивлённым.
– Нет, Дед Мороз. Вылезай отсюда! Нас ждут великие дела.
Из комнаты раздался шум неторопливой возни и вскоре в проёме возникла фигура сонного и помятого Лёши.
– Солдат спит – служба идёт! – констатировала Лика и дружески хлопнула его по плечу. Она направились к выходу и с удивлением про себя отметила, что внутри поднялась волна тепла и уюта.
Они вышли из здания, Лика невольно зажмурилась от яркого солнечного света, который отражался от снега и слепил глаза.
– Опа, а Аарон гораздо заботливее, чем я думала!
– Ты о чём? – не понял её мысль заспанный Лёша.
– Да даже машину пригнали! – Лика указала на чёрный джип, стоящий у подъезда. – Прям сервис. – Она загадочно улыбнулась.
– Куда мы сейчас?
– Хм…– Лика в задумчивости обошла машину, удостоверившись в её сохранности и открыла дверь. – Едем ко мне, отдыхаем и чистим пёрышки, а завтра на ковёр к Матвею.
Всю дорогу они ехали молча. Лёша никак не мог собраться и задать какой-нибудь вопрос, лелея надежду, что Лика сама решит заговорить о произошедших событиях, но его надежды не оправдались. Он искренне считал, что им есть что обсудить, и Лика могла бы объясниться, но лезть, пока она сама не заговорила, считал опасным. В голове по-прежнему крутились картинки и обрывки мыслей с Марсова поля: испуг, ощущение бессилия и кромешный ужас, когда он увидел, как Лика всадила по самую рукоятку нож в сердце их подопечного. Помимо морального аспекта проблемы – было искренне жаль Тимофея – Лёше всё это казалось нелогичным. Конечно же, он отлично, хоть и не без сожаления, понимал, что Лика способна убить кого угодно, лишь бы эта смерть была выгодна. Поэтому напоминать ей о том, что нехорошо убивать людей, было совершенно бесполезно. Но смысл убивать того, кого тебе поручили защищать?
Ещё там на поле, когда он потерял способность двигаться, Лёша понял, что это Лика таким образом то ли защитила его, то ли убрала помеху, которая путалась под ногами. В каком-то отношении он был даже благодарен, поскольку с него снималась ответственность за происходящее. Но с другой стороны, он стал соучастником убийства, а им Лёше быть не хотелось совершенно. Он ошарашенно следил за лезвием, размеренно и словно нехотя опускающимся на грудь политика, его лицом, полным детского удивления и непонимания. Видел подогнувшиеся колени и тело, в одно мгновение превратившееся в труп и ничком падающее со сцены прямо под ноги зрителям… Лёша перевёл взгляд на Лику, которая сжимала нож ещё несколько секунд, затем сделала несколько шагов в глубину сцены и рухнула вслед за жертвой. Поднялись крики, шум, гам, Тимофея мгновенно окружили, пытаясь определить, что с ним, поскольку, как ни странно, ни следов крови, ни повреждений не было видно. Кто-то сразу начал звонить в скорую, а большинство просто стояло и глупо смотрело на происходящее.
Минут через пять появились Аарон с тремя спутниками, их не видел никто, кроме Лёши. Двое быстро осмотрели жертву, ещё один осторожно приблизился к Лике, не решаясь её перевернуть или дотронуться. Он постоял, пытаясь по дыханию определить, жива ли она, но махнув рукой, отошёл и что-то шепнул на ухо Аарону. Проводник кивнул, подошёл к Лике, наклонился, внимательно заглянул в лицо и осторожно сунул несколько таблеток в рот. Удостоверившись, что они начали растворяться, он поднял её на руках и передал одному из помощников. Затем направился к Лазу, вернее, скоплению костей, мяса и клочков одежды. Аарон недовольно скривил губы, в его руках что-то блеснуло и быстро исчезло. Он кивнул сопровождающим и те быстро материализовали носилки, на которые осторожно перенесли Лаза и понесли по направлению к небольшому микроавтобусу.
Аарон тем временем в задумчивости остановился недалеко от сцены, медленно оглядываясь вокруг, то ли пытаясь кого-то найти, то ли стараясь что-то понять. Его лицо оставалось беспристрастным. Лёше до жути хотелось потянуться к нему, пробраться в его мысли или хотя бы дать о себе знать. Но невидимый щит был непроницаем не только для окружающих, но и для него самого, поскольку все его жалкие попытки выйти за пределы купола заканчивались ничем.
Проводник постоял какое-то время, глядя в ту же сторону, куда смотрела Лика. Лёша смутно догадался, что там должно было быть объяснение всем событиям. Он напрягся в попытках приоткрыть рот и крикнуть Аарону о своём присутствии, но вместо звука получилось неловкое бульканье.
«Лика, чтоб тебя! И что мне по-твоему теперь делать?»
В венах забурлил адреналин, а спина покрылась потом от мысли, что он может так и остаться здесь… Навсегда, если только Лика не соизволит вспомнить о несчастном, которого бросила без возможности двигаться. Но на это не стоило особо сильно надеяться.
Воображение нарисовало картину ужасного конца от голода и жажды, хотя, наверное, в его случае скорее от недостатка таблеток. Глупая и нелепая смерть в полном одиночестве среди толпы.
«Ирония судьбы», – грустно констатировал Лёша.
Аарон развернулся и зашагал в сторону микроавтобуса. Каждый шаг отдавался в груди гулким эхом, а сознание фиксировало мельчайшие движение мускулов проводника.
«Пожалуйста, пожалуйста… Заметь меня… Умоляю… Аарон…» – затараторил он. – «Господи, я буду хорошим, я ничего плохого не сделаю, я буду очень хорошим, только, пожалуйста, заметь меня».
На лбу выступила испарина.
Проводнику уже оставалось не более десяти шагов до машины.
Девять…
Восемь…
Семь…
Шесть…
Вдруг он чуть изменил направление …
На миг в душе у Лёши мелькнула надежда…
Но Аарон просто зашагал в сторону блестящего спорткара, стоявшего неподалёку.
«Какого чёрта?! Чтоб тебя!»
При этом проводник замер, развернулся и злобно уставился прямо на Лёшу. Тот невольно сжал зубы и сильно пожалел о своих мыслях. Взгляд Аарона было сложно вынести, даже несмотря на невидимость. Казалось, он смотрит прямо в душу, от чего становилось жутко, хотелось закрыться, сбежать.
Лёша уже был готов провалиться сквозь землю, но в этот момент Аарон щёлкнул пальцами, из микроавтобуса выскочили помощники, побежали к Лёше, грубо схватили его за руки и потащили в машину. Они затолкали его на заднее сидение и привалили каким-то барахлом.
– Шелохнёшься – сдохнешь! – тоном героя дешёвого боевика произнёс один из них.
Напуганный пленник только и смог, что рассеянно кивнуть, ещё не до конца осознав своё спасение.
Они в полном молчании преодолели путь к Ликиному дому, зашли в продовольственный магазин, купили продукты и поднялись в квартиру.
– Картошки пожарю – будешь есть? – Лика потащила два пакета на кухню.
– Ага, только я не очень голодный…
– А чё так? У Аарона в тюрьме теперь ещё и кормят? В мои времена такого не было. – Лика задорно подмигнула, разгребая покупки и распихивая их по холодильнику.
– Нет, просто не хочется…– отрешённо ковыряя дырку в скатерти, отозвался он.
Лика смерила его долгим изучающим взглядом, вздохнула, сложила руки на груди и произнесла:
– Ладно тебе. Выбора у меня не было. Мальчишке всё равно не жить…
Лёша хоть и крайне надеялся на этой разговор, но все равно вздрогнул, когда он начался.
– У тебя всему только одно объяснение, а его жалко. Зачем ты меня к нему послала?
Лика покачала головой.
– Потому что так было нужно… – Она вздохнула и посмотрела в окно. – Пойми…– В её голосе послышалась обида. – Я не знала, с кем… чем мы столкнёмся, я не знала, что с этим делать… Я такого никогда раньше не видела. – Она закусила губу.
Лёша замер. Лика заглянула ему в глаза, глубоко выдохнула и очень тихо заговорила:
– Там… На поле… Был кто-то или что-то… Я такого не встречала… Это не человек, не проводник… Гораздо хуже. Ощущение, что это сама судьба, смерть. – Лика говорила все быстрее, теряя контроль над собой. – Я не знаю… Мне было адски страшно, это даже не ужас, а полная безысходность, отчаяние. Я мгновенно поняла, что он убьёт меня, убьёт здесь и сейчас, и ни я, ни Лаз, ни все мы вместе взятые не сможем ничего сделать. Он дал понять, что я ему не нужна, ему нужен Тимофей, и что меня он трогать не будет, если только мои действия его не вынудят. А я его закрыла щитом, вложила в него всё, что могла. Он требовал, чтобы я сняла защиту, чтобы он мог забрать Тимофея, вернее его душу. Я не могла допустить, чтобы этот засранец получил ещё больше энергии. Поэтому я решила её не отдавать. Я забрала сама.
Лёша нервно сглотнул.
– Этому… существу была нужна…его… душа? – выдавил Лёша.
– Душа, если в неё верить, жизненная сила, божья искра… Всё что угодно. По сути, это огромный источник энергии, восстанавливающийся, такой маленький ядерный реактор, который постоянно производит энергию, поэтому люди живут…. А мы глотаем таблетки… – Лика начала судорожно чистить картошку.
– То есть… теперь… у тебя…. То есть с тобой?
– Ну да… В некотором роде, но нет, я его не чувствую, не ощущаю, если ты об этом, просто у меня чуть больше сил. Обычно за такое наших убивают, вернее исключают и так или иначе он погибает. Возможно, так же будет со мной. Я пока не знаю.
