Ирина Замотина
Евангелие от покойника
– Не вопрос, конечно, – натянув улыбку, согласилась она. – Кидай, я заодно потренирую Лёшку. Он будет всё делать, а я присмотрю.
Обрадованный Лаз сосредоточенно посмотрел на Лёшу и у того тут же перед глазами замелькали неясные образы. Он попытался проморгаться, но вдруг они сложились в единую картину.
Мужчина, маленький, подтянутый, очень живой. Около сорока пяти. Говорухин Александр, бизнесмен. Не женат… Связан с криминалом. Недавно открыл цех по производству поддельных лекарств. Производят кардиостимуляторы и онкологические препараты. Хочет расширять бизнес. Цель – запугать и убедить переключиться на витамины. Использовать любые средства. Он должен выжить. Далее следовал точный адрес бизнесмена и список охраны. Вся информация «загрузилась» прямо в мозг Лёши и осталась там. Он точно помнил имя, адрес и прочие сведения, касающиеся их будущего подопечного.
– Хорошо, когда вы условились всё сделать?
– Особых ограничений нет, но до четверга надо бы сделать.
– Не вопрос, – улыбнулась ещё раз Лика с лёгкой ноткой извинения в голосе.
– Спасибо, – неуклюже поблагодарил Лаз. – Я пойду?
Она кивнула, чуть склонив голову набок. Лаз развернулся, приоткрыл одну из дверей и шагнул внутрь.
– Рад был увидеть, – бросил он на прощание и исчез.
Лёша в задумчивости почесал лоб. Лика осталась стоять в той же позе, то ли обдумывая что-то, то ли забывшись.
– Какой-то он странный, – прокомментировал Лёша, кивком указывая на только что закрывшуюся дверь.
– Я не думала, что всё настолько плохо, – раздосадовано покачала головой Лика и зашагала вперёд.
– Ты о чём?
– Плохо с ним всё. Ты не почувствовал?
– Что?! – удивлённо искривился Лёша. – Я даже не пытался его сканировать. Он же свой. Доверять ему можно.
– Нет, друг, – всё ещё рассеянно ответила она, проводя пальцем по краешку одного из пыльных гобеленов, висевших на стене. – Доверять нельзя никому и никогда. Даже здесь в Доме может оказаться тот, кого здесь быть не должно. Всегда сканируй всех, кого ты встречаешь. Даже собак, кошек и аквариумных рыбок.
– Ты параноик! – не выдержал Лёша.
– По шее получишь. Не в паранойе дело. Вот просканировал бы – понял, у него нормально функционирует только процентов сорок тела, остальные – совершенно мёртвые, понадобится много времени на восстановление, и не факт, что всё восстановится полностью. Но это не самое интересное: его очень активно подпитывают. Дают очень много энергии, чтобы восстановиться быстрее, причём почти вся она относится к одному Дому.
– Ты видишь энергию Дома?
– Я вижу её цвет. Не знаю, почему, но я её вижу, – пожала плечами Лика, остановившись напротив кухни. Оттуда доносились весьма аппетитные запахи, разбудившие заснувший желудок Лёши.
– И кто ему помогает? Матвей? – поинтересовался он в нетерпении.
– Если бы. Аарон…
Лёша изумлённо приподнял бровь.
– Ты же говорила, что они друг друга недолюбливают.
– Это-то и пугает, – задумчиво отозвалась Лика.
Глава 3
Наама провела около зеркала более четырёх часов: подбор того самого образа требует времени. Повинуясь старой привычке, она сразу же остановилась на алом цвете, но выбрать из огромного запаса подчёркивающую её достоинства и подходящую к моменту модель было сложно. Наама чувствовала важность и ответственность миссии, которую ей доверили. Впервые Аарон попросил о чём-то по-настоящему существенном. Ну и пусть это было чисто представительская задача, но всё равно она выступала посланцем, гонцом Дома Кота, лучшего из Домов, поэтому её наряд одновременно должен был говорить: «Аарон оказал вам честь, послав меня» и «Мы очень рады сотрудничеству».
Закончив наконец с платьем, она принялась за макияж, укладку и выбор туфель. На это ушло три часа. Зато Аарон даже присвистнул, когда она появилась в его спальне.
– Хороша. Даже жаль такую отпускать, – широко улыбнулся проводник, выбираясь из постели.
Она в ответ стыдливо опустила взгляд, торжествуя. Любовник не часто радовал её комплиментами. Знал бы Аарон, сколько она готова отдать ради того, чтобы он всегда смотрел на неё с таким же упоением. Наама гордилась шансом оказаться полезной. Да что там полезной! Она готова была отдать здоровье, жизнь, душу, лишь бы они хоть чем-то ему помогли. Но порой казалось, что столь ценные жертвы ему были не нужны.
– Вот тебе письмо. – Проводник протянул конверт, обнимая сзади и привлекая её к себе. – Отдашь Гавру лично в руки. Открывать нельзя. Там важная информация для него. Иначе мне придётся тебя убить, – пошутил он, кусая её мочку уха.
– Отстань! – Кокетливо оттолкнула его Наама, наслаждаясь каждой секундой. Она посмотрела на Аарона с любовью и обожанием. Какой же он прекрасный! Воистину его можно было бы назвать идеальным мужчиной: сильный, умный, властный, богатый и чертовски красивый. И это счастье досталось ей. Это было настолько хорошо, что просто не могло быть правдой.
– И скажи ему, чтобы поторопился с ответом. Медлить некогда. Матвей может активизироваться в любую минуту, – на всякий случай предупредил проводник.
Наама кивнула в ответ, пытаясь запомнить образ Аарона, чтобы пронести его с собой в течение всей поездки.
– Я позвоню тебе, когда всё ему передам, – проворковала она, целуя в щёку и обнимая в последний раз. Аарон нехотя ответил на объятья, отпустил и шлёпнул по попе, как бы придавая ускорение.
– Поторапливайся! Опоздаешь!
Наама схватила дорожную сумку, лежавшую на кресле, и поспешила вниз, где уже ждало такси.
Ей предстоял долгий перелёт в Африку, где и располагался Дом Гиены, главой которого был Гавр – суровый, опытный, но порой чересчур вспыльчивый проводник. Наама вышла из Дома, подождала, пока таксист неуклюже выбежал из машины, чтобы открыть перед, попутно одарив её настолько восхищённым и похотливым взглядом, что и без того её высокий уровень самооценки взлетел до небес. Она отдала ему сумку, мягко опустилась на сиденье, сняла шляпку и прикрыла глаза. На какое-то время можно было расслабиться.
Наама впервые прилетела в Африку, никогда до этого не посещала дом Гавра и вообще не выезжала куда-то по необходимости Дома. Аарон редко поручал ей какие-либо задачи, и они в основном касались хозяйственно-бытовых нужд. Сам проводник говорил, что оставил её для себя и главной её функцией было удовлетворение его желаний и прихотей, коих, кстати, было не мало. Например, ему очень нравилось давать ей по три-четыре таблетки сразу, от чего она тут же впадала в эйфорию и сильнейшее возбуждение, ждать пару часов, пока любовница уже не теряла способность себя контролировать, разрезать ей руку и с упоением пить кровь. Он наслаждался бешеным коктейлем из энергии таблеток, её собственной жизненной силы и огромных доз адреналина и прочих гормонов. Или же частенько Аарон затевал игру: в публичном месте заставлял её принять неудобную позу, в которой она должна была стоять, сидеть или лежать, пока ему не надоедало. При этом периодически он доводил её до полного онемения конечностей.
За эти невинные шалости он бесплатно кормил её таблетками, видимо, забирая их у других подчинённых, что сильно усложняло её жизнь и способствовало обилию косых взглядов и слухов, которые роем злобных ос разлетались по Дому и окрестностям. Нааму ненавидели и презирали мужчины за то, что, как им казалось, дозы она получала бесплатно. Ей завидовали женщины, поскольку многие бы хотели оказаться рядом с Аароном. Самой частой темой для обсуждения в её присутствии было то, насколько быстро она наскучит проводнику, как было с множеством прежних увлечений. Проводник ветрено относился к фаворитам, не утруждая себя ответственностью или обязательствами. Поэтому каждая женщина в Доме и за его пределами считала нужным напомнить Нааме, что её статус лишь временный и вскоре она отправится делать самую грязную работу. Эти намёки ранили в самое сердце, оставляя тысячу маленьких трещинок в светлом кристалле счастья и любви к Аарону. И всё же где-то в глубине души до ужаса хотелось верить, что чувства были взаимными. Мечта о прекрасной сказке и бесконечной жизни вместе с любимым стала настолько осязаемой, что она почти в неё поверила. Наама жадно, с исступлением впитывала каждую минуту, проведённую вместе, методично собирая их в памяти, чтобы потом использовать как крошечные мазки в прекрасной картине их совместного будущего. И нынешнее поручение съездить к Гавру и отвезти ему письмо стало настоящим подарком, признанием заслуг, которое могло утереть нос завистникам.
Машина неожиданно остановилась около бежевого здания, окружённого пальмами и высоким забором.
– Мне – сюда? – поинтересовалась Наама, выныривая из глубины мыслей.
Гид с ажиотажем закивал, кажется, рассчитывая на чаевые. Наама вздохнула, в глубине души она глубоко презирала попрошаек. Гид в ответ расплылся в довольной белоснежной улыбке и с особым рвением ринулся открывать дверь.
Наама, сморщив носик, взяла из его рук сумку, поднялась по парадной лестнице и дёрнула за висящий шнурок. Вдалеке раздался пронзительный звон, усиленный громким эхо, и через некоторое время дверь отворилась. Перед ней стоял коренастый мужчина кавказского происхождения. Изогнутые хрящи ушей и искривлённый нос выдавали борца, а взгляд исподлобья и обилие шрамов – агрессивного и воинственного человека. Он злобно покосился на гостью, грубо промямлив:
– Что надо?
– Я посланец Дома Кота, прибыла к Гавру с важным посланием.
– Щаз! – буркнул брец и вразвалочку направился вверх по лестнице. Преодолев первый пролёт, он оглянулся, посмотрел на гостью и бросил:
– Не стой там! Иди за мной!
Ошарашенная Наама подобрала сумку и последовала за ним. Она была наслышана об отсутствии гостеприимства в других домах, но такого не ожидала. Гостья с осторожностью поднялась на верхнюю площадку и заглянула в приоткрытую дверь. Перед неё раскинулся огромный светлый зал с толстыми колоннами. Высокие стены были обиты красной бархатистой тканью, многочисленные окна закрыты золотистыми шторами, а от парадного входа к центру вела алая широкая ковровая дорожка. Освещала зал массивная кованая люстра с имитацией свеч, под которой стоял тяжёлый деревянный стол в рыцарском стиле. Он ломился от обилия разнообразной дичи, фруктов, сыров и вин. В довершение у противоположной от входа стены стояла начищенная до рези в глазах копия рыцарских доспехов высотой в три человеческих роста.
Наама, пугливо озираясь, зашла внутрь. Размеры и разрозненность помещения озадачивали. Казалось, что находчивый декоратор прихотью судьбы смешал барокко со средневековьем, вложив в эту странную попытку соединить исторические эпохи годовой бюджет маленькой европейской страны. Наама почувствовала себя крохотной и незаметной на фоне этого грандиозного зала, а особенно металлического колосса, сжимавшего в железной хватке меч весом в несколько тонн.
Она осторожно приблизилась к столу, не решилась за него сесть, но украдкой оторвала пару виноградин и сунула в рот. Голод давал о себе знать. Ягоды оказались божественно вкусными. Ничего подобного она никогда не ела. Наама потянулась за добавкой, но раздался звук открывающейся двери и из-за правой ноги доспехов вышел Гавр.
Хозяин Дома вобрал в себя многое от народов Средиземноморья и Кавказа. На вид ему было около тридцати с небольшим – тяжёлая походка, широкие плечи и волевой взгляд выдавали мужественность и силу. Копна чёрных кудрей оттеняла смуглую кожу, резко контрастируя с белизной рубашки. Лицо казалось квадратным из-за мощной челюсти с развитыми мускулами и тупым подбородком, покрытым недельной щетиной. Глубоко посаженные глаза смотрели с непокорностью и упрямством, а нахмуренные густые брови почти встречались на переносице. Прежде, чем он подошёл, Наама ощутила волну силы и агрессии. Этот человек привык бороться и привык бороться до конца.
– Добрый день, Великий Проводник! – Посланница склонила голову в знак приветствия.
– Добрый день! Кто ты?
– Я посланница Аарона. Он прислал меня, чтобы передать это письмо тебе.
Наама покопалась в сумочке и достала тонкий конверт, протянув его проводнику. Тот грубо схватил письмо, разорвал бумагу и принялся читать. По мере прочтения его мимика становилась живее: брови сдвинулись ещё сильнее к переносице, мускулы напряглись, челюсть сжалась, а крылья носа начали подниматься и опускаться заметно чаще.
– Что это вообще значит?! Какого хрена?! – Он оторвался от письма вне себя от ярости. Проводник напоминал гигантского разъярённого быка, готового в любую минуту сорваться.
– Я не знаю, – прошептала Наама, начиная трястись от страха. Смутная догадка замаячила на рубеже сознания. Лицо собеседника стало багряным от прилившей крови, пальцы судорожно сжались, а по телу побежала волна гнева. Наама попятилась, выставляя вперёд руки в надежде защититься, но тяжёлая смертоносная аура проводника с каждой секундой придвигалась всё ближе. Наама уже физически ощутила сильнейшее давление, как будто бы проводник пытался выжать посланницу из зала, и почувствовала, как защитная аура затрещала под его напором. Вдруг его левая рука покрылась ярко-красным пламенем, которое начало собираться в шарообразный заряд.
– Не надо, пожалуйста! – Её глаза были полны слёз, от отчаяния она упала на колени и зарыдала. – Пожалуйста!
– Заткнись! – рявкнул проводник, выпуская смертельный заряд. По телу прошла мучительная судорога, ноги подогнулись, и Наама рухнула на пол. Умирать во второй раз оказалось гораздо больнее и в сотни раз обиднее.
Выпустив пар, он подошёл к обугленному телу, что-то прошептал и оно мгновенно исчезло. Затем глубоко вздохнул, позволяя кислороду наполнить лёгкие и принести желанное успокоение. Когда умиротворение пришло, он проглядел письмо ещё раз, тщательно запоминая, и поджёг его взглядом. Холодный огонь моментально расползся по пергаментной бумаге, жадно пожирая аккуратный разборчивый почерк.
«Скоро Совет из-за пришельца. Старый хочет уничтожить Давида, потом взяться за тебя. Просил поддержки. Я отказал. Нужно его ослабить.
P.S. Блондинка работает на него».
Глава 4
Они вышли на крыльцо Дома. Лёша ощутил на лице дуновение летнего тёплого ветерка, несущего свежесть моря. Вечер был удивительно хорош: дневной зной сменился прохладой, пахнущей цветами и свежескошенной травой. Рыжий диск солнца уже скатился к горизонту, чтобы вскоре, подарив последнюю улыбку, окончательно скрыться, а в воздухе витало ощущение радости и свободы. В небольшой парк на другой стороне улицы из соседних домов высыпали кучки веснушчатых детей с выгоревшими на солнце макушками. Их звонкий смех разносило эхо, гулко ударяясь о каменную поверхность сводов. Всё в округе казалось рыжим, как будто кто-то сверху по забывчивости разлил оранжевую краску. Даже дворовый кот с разодранным ухом и обрубленной половинкой хвоста удобно примостился на каменном выступе Дома и, старательно вылизывая потёртую шкурку, довольно жмурился и мурлыкал себе под нос весёлую песенку.
– Хорошо-то как… – поддавшись общему настроению, улыбнулась Лика и быстро сбежала вниз по ступенькам.
– Ага, зашибись… – скептически посмотрел на неё Лёша и начал аккуратно спускаться, хромая и осторожно перенося вес на правую, повреждённую ногу.
Лика удивлённо оглянулась и с интересом стала наблюдать за его неуклюжими телодвижениями. Подождав несколько секунд, она скривила рот:
– Ты похож на престарелого жука-камнеточца.
– А такие есть?
– Вряд ли, но это единственная причина так долго торчать на этих ступеньках.
Лёша про себя выругался, но побоялся произносить вслух. Наконец, он достиг асфальта и облегчённо выдохнул.
Лика тем временем с интересом оглядывала окрестности, останавливаясь взглядом то на одном, то на другом объекте. Она наслаждалась приятным вечером, погодой и чужой радостью. Вдруг до жути захотелось побежать, придать телу ускорение и понестись вперёд. В венах забурлила откуда-то взявшаяся энергия, пенящаяся и упоительная, рвущаяся наружу. Лика сама не понимала, откуда взялось это ощущение, но была склонна винить тёмно-бордовый чай, якобы привезённый из Китая, который предложила им Клара. Лике он с самого начала показался подозрительным.
«Надеюсь: он без побочных эффектов…» – подумала она. Но ещё раз погрузившись в ощущения, за годы тренировок настроенные до точности лабораторных приборов, не обнаружила ничего тревожного.
«Тогда будем считать, что это неожиданная помощь от Матвея. Чтоб ему икалось», – ухмыльнулась она, посылая в главу Дома небольшой разряд энергии.
Лика оглянулась на Лёшу. Казалось: он пока ещё ничего не почувствовал. Тем лучше.
– Знаешь, – издалека начала она, хитро улыбаясь, – что-то не хочется мне сейчас вести машину, а с этим бизнесменом надо бы сегодня разобраться, чтобы завтра ничего не мешало спокойно поучить тебя защитным приёмам. – Последнюю часть фразы она сильно растянула, явно издеваясь.
У Лёши при этих словах желудок сделал сложный кульбит в ожидании предстоящей пытки, но он хорошо знал, что спорить глупо, поэтому лишь скорчил унылую рожу и махнул рукой.
– Ценю твой энтузиазм, – отозвалась Лика, – но так и быть, дам тебе конфетку. Посмотришь на город с высоты птичьего полёта.
– Это то, о чём я думаю? – воодушевился Лёша. Вопросом о возможности и невозможности летать он доставал её с первого дня их обучения. Но всё это время Лика упорно не отвечала, периодически издеваясь.
– Ну да… – Лика увидела в его глазах давно забытый энтузиазм и искренне обрадовалась. – Будем учиться летать!
Лёша заметно воодушевился и потёр руки от нетерпения.
– Я готов! – выдохнул он.
– Так… как учила. С него начинаем?
– С отвлечения внимания, – выпалил Лёша, уже старательно растягивая прозрачный шар вокруг них. – Достаточно большая, чтобы была свобода действий, но не слишком… чтобы не тратить слишком много сил. Минимум пять слоёв, каждый со своей энергетической подпиткой, чтобы в случае чего превратить её в защитную ауру. В центр кинуть небольшой запас энергии, чтобы при опасности дотянуть… – неразборчиво бормотал он, сосредоточенно жестикулируя.
Лика наблюдала за его действиями, удовлетворённо кивая. Хотя порой казалось, что их занятия проходят абсолютно впустую, чему-то она смогла его научить. Лёша уже хорошо усвоил прописные истины и, пожалуй, даже был готов постоять за себя, пусть пока и не в абсолютном большинстве случаев. Постоянные тренировки укрепили тело, избавив от юношеской пухлости, он возмужал, приосанился и теперь выглядел старше. Даже лицо со светлой щетиной теперь выглядело более суровым и решительным. Лоб разрезало несколько поперечных глубоких морщин, на заострённой скуле остались шрамы от зарядов, а ресницы и брови почти исчезли, обожжённые его собственным неудачным огненным вихрем. Глаза приобрели холодный стальной, характерный для многих из их мира оттенок, а взгляд стал жёстким и, наверное, равнодушным. Лике такие перемены были не в диковинку, она и раньше видела, как меняются новенькие, но теперь, когда эта перемена происходила прямо на глазах, она пробуждала смутную тоску и печаль по давно ушедшим временам.
– Кажется, всё… – выдохнул Лёша, вытирая лоб ладонью и оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, не смотрит ли на них кто-нибудь. Прохожие: мама с коляской, две бабушки и кучка мальчишек, игравшие в мяч через дорогу, – казались занятыми своими делами. Тогда он повернул руку ладонью вверх и зажёг высокий столб синего пламени. Никто по-прежнему не отреагировал. Лёша погасил пламя и искривил рот в довольной усмешке. Он ощутил странное злорадство. Впервые он был уверен, что сделал всё правильно, хотя совершенно не понимал, откуда взялась подобная уверенность и силы на все магические манипуляции. Лёша думал, нет, знал, что сотворил идеальную сферу, учёл все аспекты, и Лике не к чему было придраться, и это знание пробудило торжество, граничившее с вызовом.
– Да, признаю, всё хорошо… – столь же злорадно улыбнулась наставница, принимая брошенный вызов.
Лёша самодовольно кивнул, размял шею – привычка, которую он ненароком перенял от Лики, и поинтересовался:
– Всё как обычно?
– Ага, но кто последний, тот – задница старого мула, которая ближайший месяц убирает всю квартиру! – сообщила она, легко и быстро поднимаясь в воздух.
– Идёт!
Лика уже взлетела на высоту пятиэтажного дома. Лёша заворожённо смотрел на тонкую фигуру, парившую в воздухе. Это всё ещё казалось чудом, приводившим в полный восторг.
– Нуууууу?! – развела руками она. – Я даже дам тебе фору. Иначе это как отнимать мороженое у маленькой сопливой девочки!
– Сама напросилась! – пронеслось у Лёши в голове, и он тут же откинул в сторону мысли и чувства, очистил сознание и приказал себе двигаться вверх. Сначала неуверенно, но затем всё быстрее и быстрее он устремился в небо. На уровне третьего этажа страх высоты и необычность ситуации поработили разум настолько, что он заметно покачнулся, а потом и вовсе, накренившись, начал падать вниз.
– Стой! Тише! – приказал Лёша сам себе и вернул контроль над телом.
Вскоре он уже поравнялся с демонстративно скучавшей Ликой.
– Ты – вода! – совершенно неожиданно вскрикнула она, болезненно ударив ученика по спине, и тут же полетела вверх и вперёд, на прощание показав длинный розовый язык. Лёшу искренне возмутило такое обращение, и он понёсся за обидчицей.
Ощущение полёта – ветра, задиристо трепавшего одежду и нагло бросавшего в лицо потоки воздуха, свободы от оков гравитации и тяжести собственного тела, восторга от возможности смотреть на игрушечный мир сверху – было упоительным. Оно наполняло и охватывало тело, делая его таким же невесомым и прозрачным, как воздух. Лёша полностью поддался ему, жадно смакуя каждую секунду. Вдалеке внизу всё шло своим чередом: люди стремились по делам, металлические жуки машин позли по асфальтовым тропинкам, но здесь, вверху, казалось, что время остановилось.
Лёша стремительно приближался к Лике, которая, судя по всему, всё-таки решила дать ему фору.
«Ещё чуть-чуть, капельку», – думал он про себя, вытянувшись в стрелу и выставив вперёд правую ладонь.
Когда до спины, облачённой в белую майку, оставалось не более тридцати сантиметров, Лика неожиданно прогнулась и, сделав сальто, зависла позади. Он резко обернулся, попытался дотянуться до её живота, но Лика подпрыгнула вверх, пропустив Лёшу, уже устремившегося вперёд, под собой. И дала в качестве компенсации пендель, от чего он пролетел чуть дальше, чем планировал.
– Неа, так просто ты меня не возьмёшь. – Погрозила пальцем она в знак отрицания, насмехаясь над запыхавшимся соперником. Лёша понимал, что она права, но так легко сдаться от точно не мог и с новым азартом ринулся на Лику. Та просто исчезла и появилась в пяти метрах впереди.
– Я же сказала, – отчеканила она преподавательским тоном, – у тебя ничего не получится. Ты слишком зол. Так нельзя. Лучше скажи: почему ты ещё не отметил цель?
– Не понял, – перевёл дух Лёша, обдумывая возможные пути наступления.
– Летим-то мы куда? – Лика выразительно постучала пальцем по голове. – Отметить не хочешь? Нашего бизнесмена найти?
– Да, сейчас, – нехотя переключился он, вспоминая описание, полученное от Лаза, и настраиваясь на поиск цели. На это ушло какое-то время, но вскоре вдалеке он смог нащупать лёгкий намёк на его энергетику.
– Объект за городом, здесь его нет, – пробормотал Лёша себе под нос. – Сейчас нащупаю. – Он постарался убрать помехи, сосредоточившись на одной горячей пульсирующей точке вдали. Постепенно она становилась ярче и теплее. Похоже, объект злился или испытывал другие сильные эмоции. Лёша мысленно поблагодарил его за непреднамеренную помощь и, уцепившись за энергетику, отправил в её сторону ярко-красную вспышку огня, которая, постепенно растягиваясь, превратилась в такую же яркую полоску света, протянувшуюся до самого горизонта.
«Ну теперь-то точно всё», – подумал он, глядя на струившийся луч алого цвета, и, повернувшись, погнался за Ликой, удобно расположившейся неподалёку в горизонтальном положении.
– О, как! – вскрикнула она от неожиданности и поспешно устремилась вперёд, заметно петляя, чтобы погасить преимущество в расстоянии, выигранное Лёшей за счёт неожиданности. На одном из поворотов она оглянулась, оценила расстояние и, подождав немного Лёшу, канула вниз, провалившись в глубокий штопор.
Лёша замер от ужаса, адреналин застучал в висках, он уже был готов ринуться за ней, но наставница плавно вышла из крутого пике и с невозмутимым видом продолжила двигаться в заданном направлении.
– Фу, блин! Опять повёлся! Бесит! – выругался Лёша и решил, что пока стоит закончить игру до появления более благоприятных для победы обстоятельств. Эту тактику часто используют дети, когда приходится иметь дело с более быстрыми и сильными сверстниками, которых нельзя обогнать или превзойти напрямую. Ведь всегда можно притвориться, что игра наскучила или кажется слишком глупой, и дождаться, пока наивный противник сам подойдёт ближе, и мгновенным рывком передать ему воду.
Но в этот раз Лика не стремилась приближаться, что, конечно, огорчало, но восторг от ощущения полёта был гораздо важнее. Лёша наслаждался каждой секундой. Пожалуй, впервые за последние месяцы он был абсолютно по-детски счастлив. Время и пространство исчезло.
Виталик сидел на коленях у мамы и раздосадовано болтал ногами, стараясь посильнее ударить впереди стоявшее кресло. Ему не нравилось это обитое скучным коричневым материалом, потёртое, исписанное фломастерами кресло, душный салон автобуса и усатый дядька, стоявший рядом. От него пахло чем-то спёртым и неприятным, как от папы на Новый год. Автобус тащился слишком медленно, мама была злая, не дала досмотреть любимые мультики и даже не взяла с собой новую гоночную красную машину, которой Виталик очень гордился и даже не разрешал брать лучшему другу Мишке, потому что тот вечно всё ломал.
Мама сказала, что они поедут в странное место, какой-то там «Петросбыт оплачивать счета». Что это такое – мальчик не знал. Поэтому приходилось терпеть. Он попытался выпросить мороженое на остановке, даже заплакал, но мама крикнула:
– Хватит! Прекрати! – и неприятно ударила по спине. Было не больно. Мама никогда не била его больно в отличие от папы, но в этот раз, промахнувшись, она попала не по попе, а по спине, что сделало наказание ещё более несправедливым и обидным. Нужно было продемонстрировать обиду, поэтому теперь Виталик и старался посильнее ударить кресло, чтобы нога, оттолкнувшись, на обратном пути попала по маме, и она наконец-то поняла, насколько неприятно было Виталику.
Но несмотря на тщательно разработанный план, сердитая мама продолжала молча сидеть, уткнувшись в окно, ничего перед собой не замечая.
Устав от этого занятия, мальчик начал вытягивать из обивки кресла отдельные ниточки, торчавшие из шва. Их было всего пять, и хотелось узнать, какая окажется самой длинной. Но, к сожалению, выдернулось только три, а остальные намертво засели в обивке и никак не хотели вылезать. Ребёнок предпринял ещё три неудачные попытки и принялся рассматривать пассажиров.
Помимо усатого дядьки, недалеко от них на площадке стояли бабушка с внучкой. Девочка была чуть постарше самого Виталика, но сразу было видно, что она воображала, даже огромные розовые банты на двух тоненьких косичках были какие-то воображательские. Виталик не понимал, какая от девчонок польза, они все казались ему скучными, нудными и слишком боящимися испачкать почему-то всегда белые колготки, а эта ему совсем не понравилась. Если бы они были на улице, он бы обязательно кинулся в неё шишкой, чтобы не выдумывала себе там. Не камнем, конечно же, больно, а шишкой, чтобы она поменьше о себе думала.
На другой стороне на двойном сидении сидели совсем взрослые ребята. Не такие как мама с папой, но такие… взрослые, как в одиннадцатом классе. Они очень смешно целовались. Виталик не знал, зачем люди это делают. Нет, конечно, мама его тоже иногда целовала и это даже было не противно, хотя мокро, но она делала это очень быстро, едва прикоснувшись губами ко лбу или щеке, а в фильмах и здесь это делали очень долго, губами, а ещё иногда и языком… брррррр.... гадость какая. Нет, он бы никогда так не сделал.
Отвернувшись от неприятного зрелища, мальчик посмотрел вперёд и увидел странного господина. Это был высокий человек с чёрными-пречёрными волосами и забавным искривлённым носом. Но самым интересным в нем была одежда: несмотря на лето, он был одет в осеннее длинное чёрное пальто и кожаные тёмные перчатки, при этом он не выглядел вспотевшим или страдающим от жары. Скорее наоборот, у него была неестественно белая кожа и бледные губы, как будто он очень сильно замёрз. Виталик огляделся, но кроме него, кажется, никто не обращал на странного субъекта внимания, люди даже невольно расступились, образовав островок свободного пространства. Малыш показал пальцем на Бледного, чтобы привлечь маму, но та лишь рассеянно чмокнула сына и вновь уставилась в окно.
Расстроившись, мальчик вновь повернулся к Бледному и, спрятавшись за креслом, начал за ним следить. У того был совершенно невозмутимый и даже отстранённый вид. Он переводил равнодушный взгляд от одного пассажира к другому. Цель его нахождения здесь была не понятна, и в этом автобусе он казался столь же чужеродным элементом, как шины в магазине детских игрушек. Наконец, рассмотрев ближайших к себе пассажиров, он перевёл взгляд на Виталика. И в этот момент мальчику стало страшно. Он что было силы вжался в ручку кресла и попытался спрятаться за спинку, но почему-то всё равно продолжал видеть чёрные бездонные зрачки незнакомца, пытливо изучавшие его внутренности.
Однажды, когда мама пыталась объяснить, почему нельзя разговаривать с незнакомцами, она рассказала про плохих дядек, которые заманивают детей игрушками и конфетами, отводят в тёмный подвал, а потом вынимают из них органы и продают заграницу. Эта история тогда поразила воображение Виталика, и ещё две недели ему снились кошмары про ужасных чёрных людей, которые копались у него в животе. И вот теперь он был абсолютно уверен, этот Бледный – тот самый дядька, что охотится на детей.
«Надо спрятаться, чтобы он забыл про меня!» – судорожно думал мальчик, всё больше вжимаясь в кресло.
«Уйди, уйди!» – повторял он, чувствуя спасительное тепло мамы, которая точно бы прогнала дядьку. Но Бледный, видимо, поняв, что Виталик ему не достанется, перевёл взгляд в другую сторону. Виталик сглотнул и, всё ещё напуганный, приготовился ждать. Ведь не может же этот мужик сделать что-то плохое, пока здесь есть мама и все эти люди. Просто нельзя ни на секунду отрываться от мамы, нужно постоянно держать её за руку, тогда всё будет хорошо.
