Ирина Замотина
Евангелие от покойника
Глава 13
Последними в зал Совета зашли Лика с Матвеем. Проводник не стал оригинальничать и решил провести его в единственном не захламлённом помещении Дома – зелёной гостиной, где большинство гостей (проводников и их сопровождающих) уже сидело за старым круглым столом. Остальные стояли в чёрных плащах с капюшонами вдоль стен. Помещение освещал полыхавший камин, вокруг которого располагались сервировочные столы, ломившиеся от еды и разномастных бутылок. Проводники, кроме Евы и Аарона, о чём-то шутливо переговаривавшихся, сидели молча. Давид что-то искал в смартфоне, стараясь не замечать ничего вокруг, Агав, как обычно, смачно опустошал нагруженную тарелку, заботливо наполненную Машенькой, а Филипп бледной тенью маячил у окна.
Когда они вошли, никто не обратил на них внимания, намеренно демонстрируя равнодушие ко всему происходившему. Лика невольно оглядела колонну слуг, стоявших в отдалении, и попыталась найти там Лёшу, но попытка не увенчалась успехом: почти все из них были мужского пола, одеты в тёмные брюки и чёрную обувь. Использовать же энергию на Совете было запрещено.
«Вас специально подбирают, что ли?» – раздосадовано подумала она.
Матвей медленно и торжественно обвёл комнату взглядом, улыбнулся и направился к пустовавшим двум креслам. Он осторожно усадил Лику справа от себя, повернул голову к двери, которая тут же с громким хлопком закрылась, давая сигнал к началу. Затем, на секунду задумавшись, он сотворил защитный купол, который тут же начал расползаться по периметру, заставляя проводников морщиться от обилия чужой силы.
– Ну что? Приступим! – деловым тоном, потирая руки, начал Матвей. – Рад, что все откликнулись на зов. В сложившихся обстоятельствах наше умение отложить старые распри и объединиться перед лицом общего врага имеет особое значение…
– Матвей, можно ближе к делу? – подал голос Аарон, с демонстративно скучающим видом рассматривавший ногти. – У нас есть и свои дела…
– Конечно, мой друг! Особенно если ты жаждешь успеть закончить дела перед смертью! – Аарон не ожидал подобного выпада и уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы ответить, но Матвей продолжил. – Ведь именно она нам и угрожает, если мы не предпримем что-то в ближайшее время.
При этих словах в центре стола появился старенький проектор, окрасивший противоположную стену в белый цвет.
– Думаю, многие из вас… – продолжал Матвей с невозмутимым видом, – …знают о череде убийств, ставших у людей уже целой сенсацией.
На импровизированном экране замелькали заголовки газетных статей и оперативные фотографии с места преступлений.
– Зверское убийство женщины во дворе её дома. Бедняжка растерзана на куски без применения инструментов или орудий труда, голыми руками. – Картинка переключилась. – Двое детей в Ленобласти обескровлены. – На экране показались два белоснежных почти прозрачных тельца. – Трое мужчин, по официальной версии, перерезали друг друга в состоянии алкогольного опьянения в результате ссоры. – Затем наш хорошо известный политический деятель был убит Ликой под воздействием внешней угрозы.
Лика замерла, глядя на до боли знакомую картинку. Она перенеслась в события зимы и вновь ощутила тот ужас, который привёл к роковому убийству. Тело прошиб холодный пот, и она почти физически почувствовала присутствие того мальчишки в комнате. Казалось, что кто-то сильно сдавил ей грудь, не давая возможности сделать вдох или выдох и с каждой секундой оставляя всё меньше кислорода и надежды на спасение. Лика медленно оглядела гостей и впервые поняла, насколько ей отвратительны эти люди, их фразы, лица и даже запах. Тлетворный мерзкий запах старого, нежилого, никогда не проветриваемого помещения. Почему-то сейчас этот запах проникал в нос, под одежду, отравляя сознание и заставляя видеть всё в другом свете. Лицо Аарона вдруг резко удлинилось, став больше похожим на вытянутую глупую морду кота, за спиной Матвея выросли огромные тёмные кожистые крылья, а Агав стал похожим на огромного волка с окровавленной пастью. Мозг заполнился животными звуками и всепоглощающим запахом разложения. Тошнота поступила к самому горлу, рискуя в каждую секунду вырваться наружу. Голова закружилась, и Лика бессильно осела в кресле, теряя остатки сознания. Матвей тем временем продолжал:
– … перевернувшийся автобус, жертвы – около сорока человек. Крушение поезда, крупные автокатастрофы, падение самолёта на город, пожары, взрывы, неудачное испытание биологического оружия, аварии на станциях. В целом по моим скромным подсчётам, пятьдесят тысяч погибших насильственной смертью. На каждом месте преступления присутствует один и тот же трудно уловимый след ауры, вернее, её полного отсутствия… – Матвей повернулся к аудитории, наблюдая за произведённым эффектом.
Проводники, кроме Давида и Аарона, выглядели озабоченными и обеспокоенными. Даже Ева, несмотря на привычку не интересоваться событиями, недовольно нахмурила брови.
– И на что ты намекаешь, дорогой друг? – развязно и хамовато поинтересовался Аарон.
– На то, о чём ты уже давно в курсе: мы имеем дело с палачом. Каждая душа даёт ему силы на убийство большего количества людей. Уже скоро он соберёт достаточно душ и энергии, чтобы уничтожить нас всех, а, может, и устроить Конец Света.
– Нельзя быть сразу такими категоричными… – запротестовала Ева. – Вдруг тебе просто показалось. Ты сам сказал: совершенно разные убийства, разные способы и жертвы. Никак не связанные друг с другом…
– Они связаны только одним. Посмотрите на фото. – Матвей кинул на стол несколько толстых стопок фотографий. – В прошлых жизнях они убили от трёх до более человек, причём при весьма нелицеприятных обстоятельствах. За последние полгода насильственной смертью умерло пятьдесят тысяч экс-убийц, и ни в одном случае люди не могут найти виновных в трагедии. Их полиция, конечно, работает отвратительно, но не до такой степени.
Ева недовольно поморщилась, ей явно хотелось протестовать, но аргументов не находилось. Вместо неё заговорил молчавший до того Гавр:
– Почему это не могут быть проделки кого-то из нас?!
В комнате повисла мёртвая тишина. Гавр задал один из тех вопросов, которые всегда витали в воздухе, но озвучивать их публично было не принято. Кто-то из присутствующих вдруг заинтересовался обшарпанным покрытием пола, кто-то – деталями собственного гардероба. Недружественная прохлада дискуссии превратилась в лютый мороз. Отвечать никому не хотелось.
– Да, Гавр, очень ценное замечание! – продолжил Матвей. – Это была первая моя мысль. И столь долгая задержка перед сообщением вам этого факта вызвана моими бесконечными проверками вашей непричастности к этим событиям. Мне нужно было убедиться, что это не один из вас. Для этого я использовал Лику и для этого я встретился с ним сам. Эту встречу я запомню надолго. Могу поделиться с вами его аурой. – Матвей закрыл глаза и отправил собеседникам мысленный образ.
– Впечатляет… – поразилась Ева.
– Спасибо за комментарий. Как видите, господа, ни мне, ни кому-то из вас не тягаться с этим приятным господином. Особенно прошу обратить внимание на эти скопления белых пятен… – Матвей создал в воздухе объёмную модель ауры, похожую на чёрное облако, затем расширил её, указывая на маленькие белые огонёчки. Проводники начали пристально вглядываться в них, пытаясь рассмотреть, что же там такого было. Ближе. Ещё чуть ближе. Начали проглядываться неясные очертания. Ещё чуть ближе. И тут стало очевидно, что это были не просто белые пятна. Постепенно в них проступили выступы и углубления, которые причудливым узором сложились в черты лица… Одного, другого, третьего и так до бесконечности. Это были лица детей и взрослых, старых и молодых, женщин и мужчин – всех тех, кого он смог забрать себе и с собой.
– Неожиданно! – отозвался Давид. – Но мы можем собрать отряд: человек двадцать-тридцать, мои бойцы, твои, парочку у Аарона можно прихватить – и всё, нет этого коллекционера.
При этих словах Гавр красноречиво закатил глаза, а Агав подавился очередной тарталеткой.
– Ценю твой энтузиазм, но позволь усомниться. Если бы мы имели дело с взбесившимся проводником – я бы с тобой согласился, но палач – это нечто совсем другое.
– Но почему мы должны тебе верить?! Если это такая мощь, которую ты пытаешься здесь описать, то почему мы её не чувствуем? Такую энергию трудно скрыть… – недовольно отозвался Давид, который уже начинал злиться.
– Её трудно скрыть от более сильного противника, что только доказывает мой тезис. К тому же, с его приближением, поверьте, не остаётся никаких сомнений. Не хотел лезть в ваши разборки, но думаю про состояние Лаза никому не надо напоминать…
Давид сердито заёрзал на стуле. Невозмутимый Аарон незаметно подмигнул Лике, которая тут же отвела взгляд. Ей стало чуть легче, но она пока не могла избавиться от тошнотворного наваждения.
– Ладно, предположим, что ты прав. И мы даже тебе верим, – заговорил Аарон. – Но что ты тогда предлагаешь?
Матвей решил сделать паузу, у него в руке возник бокал с вином. Он сделал большой глоток и со вздохом продолжил:
– Я предлагаю его уничтожить, пока не стало слишком поздно. Мы можем сложить максимальные запасы энергии, отдать их одному человеку, чтобы тот мог убить палача. – При этих словах Матвей опустился на стул, демонстрируя, что самые важные слова он уже произнёс.
– Ты сбрендил?! – побагровел Давид. – Ещё идиотские идеи будут?!
– Не глупее, чем твоё предложение не участвовать в той бойне на Ближнем востоке… – прокомментировал Аарон.
Матвей не спешил отвечать на выпад, ожидая продолжения. По опыту, он знал, что часто ситуации лучше дать накаляться самой без дополнительного вмешательства. Он сел, сложил пальцы домиком и приготовился ждать, отключившись от всего. Постепенно в зале поднялось недовольное гудение, говорившее о том, что проводники начали обсуждать предложение. Более равномерные звуковые волны шли со стороны Аарона и Агава, и сильные, зловещие со стороны Давида и Гавра.
«Улей зашевелился, заворочался и скоро начнёт пожирать сам себя…» – подумал Матвей и закрыл глаза. Он не слушал, что конкретно происходило, но чувствовал, что началась перебранка, что кто-то кричал, активно жестикулировал и настаивал, кто-то другой ему отвечал, и так по кругу. Псы сорвались. Справа от себя он чувствовал ужас, смешанный с отвращением, исходившие от Лики. Она впервые присутствовала на подобного рода мероприятиях и, судя по всему, была не в восторге. Матвей знал, что толпа должна выплеснуть энергию наружу, обнажить противоречия, вскрыть защиты, чтобы остаться безоружной и готовой принять его условия.
– Надо признать, что никто из нас не доверяет остальным. Все в своё время постарались, – продолжал тем временем Аарон.
– Я не готов с кем-либо из вас вступить хоть в какой-либо союз или даже допустить возможность того, чтобы вам довериться. Но в данных обстоятельствах, как бы ни было это неприятно признавать, Матвей может оказаться прав. Вы знаете, что у меня убили двух подчинённых при достаточно загадочных обстоятельствах. А это были ребятки не робкого десятка. Я был на Марсовом поле и могу признать, что такой силы я не видел никогда. У ребят не было шансов…
– Ну и какого рожна ты от нас-то хочешь?!
– Предложение Матвея кажется мне разумным. Мы могли бы выбрать одного человека, которому дадим максимальный запас энергии, чтобы уничтожить палача.
Присутствующие за столом откровенно загоготали. Слова Аарона казались нелепицей.
– Ага, и им, конечно же, должен быть ты?! – с нескрываемым сарказмом уточнил Давид.
– Я мог бы им стать, если бы вы меня сильно попросили… – в той же манере продолжил Аарон. – Но, думаю, у вас всё-таки есть сомнения в моей кристальной честности. – Он стряхнул несколько пылинок с пиджака. – Мне кажется, что избранным мог бы стать кто-то другой.
– Всё! Хватит! Задолбали! – не выдержал Давид. Он резко вскочил на ноги и громко ударил по столу массивным кулаком. – Я не за тем сюда пришёл, чтобы выслушивать жалкий бред! Какие, нахрен, палачи! Какие сборы таблеток! Хрен вам, а не таблетки! Я сегодня же найду этого палача и кишки из него выпущу! Ребята, за мной! – скомандовал он свите, поворачиваясь назад и багровея от ярости.
– Давид, останься! Ты должен выслушать их! Ты приведёшь наш Дом к краху! – Лика вздрогнула, узнав голос говорившего. Она посмотрела в глаза вскочившему Лазу. Он был на взводе, его кулаки тряслись, а лицо становилось бледнее с каждой секундой. Давид резко развернулся на каблуках, застыв от волны нахлынувшего гнева и отчаяния. В эту секунду он начал догадываться.
– Да как ты смеешь, щенок! – взорвался проводник, багровея от злости. Его аура мгновенно начала превращаться в защитную сферу.
– Давид, как твой слуга, живущий уже более ста лет, с честью охранявший Дом Льва и служивший тебе не одно десятилетие, я вызываю тебя на поединок за право занять твоё место.
Аудитория выдохнула. Вызовов на поединки не происходило уже более ста лет. Многие начали забывать о подобной возможности. И Давид казался одним из самых непобедимых соперников. Но вызов на дуэль автоматически лишал его права участвовать в Совете до завершения поединка, а значит, его голос больше не учитывался.
Давид ухмыльнулся, мгновенно расслабляясь, и прошипел:
– Да будет так, собака. Моё лицо будет последним, что ты увидишь в этой никчёмной жизни! – Проводник повернулся к столу, сощурил глаза и произнёс: – Ну что ж, имею честь. Теперь мне здесь не место. Так что удачно вам разобраться… – Он махнул рукой в знак прощания и быстро вышел за дверь. Лаз молча последовал за ним.
– Какие страсти! – с язвительной улыбкой прокомментировал Аарон.
– Заткнись, а? – отозвалась Ева, демонстрируя полное презрение. – Матвей, я правильно понимаю, что так будет с каждым, кто ослушается? – задала она прямой вопрос.
Матвей устало вздохнул, потирая переносицу.
– Ев, если ты не заметила, то не я откачивал Лаза последние месяцы. Все вопросы – к Аарону с Агавом. Да и Давид меня вполне устраивает.
– И всё же?
– Ев, ещё раз повторяю: мне насрать. Меня волнует палач и его убийства, поскольку я не хочу оказаться следующим в его списке. С остальным потом разберёмся. Давид сам допрыгался. Его гордыня его и сгубила.
– Хорошо, кого ты предлагаешь в качестве кандидата?
– У меня есть мальчик, которого я вызвал специально для этого. Он – чистая непорочная душа с прозрачной аурой. Последние несколько месяцев Лика его готовила. Он знает о том, что может спасти мир, и по большому счёту даже немного гордится этим.
– Хрюшка на убой? – радостно загоготал Агав.
– Что-то вроде…
– Вы так или иначе уже сталкивались с ним. Вы видели, что он слишком чист и наивен для обмана. Я пожертвовал очень многим, чтобы он попал в наш мир. Именно такой. Никто другой не подходит. Мы не сможем доверить эту задачу никому из наших.
– А он справится? – проскрипел молчавший до того Филипп. Было видно, как при упоминании возможностей Лёши, в его тусклых зрачках загорелся зловещий огонёк.
– Кто знает. Но если не справится он, то не справится никто.
– Зачем тебе это всё? – вдруг спросила Ева. – На тебя не похожа столь яростная забота о мире.
– Я просто хочу жить, и я помню, чем закончился приход последнего палача…Как раз в результате него я и попал в этот мир.
Все замолчали, обдумывая варианты и перспективы. Каждый из проводников не хотел соглашаться на предложение Матвея, но альтернатив не было. Особенно теперь, когда один из несогласных был удалён самым грубым и примитивным образом.
– Так, может, проголосуем? – с энтузиазмом поинтересовался Аарон. – Кто за то, чтобы отдать таблетки Лёше и попытаться с его помощью уничтожить палача? – Он первым вытянул руку высоко вверх. За ним медленно поднялась рука Матвея. Все взгляды обратились к Еве, та помедлила, что-то обдумывая:
– Да, ребятки, молодцы! Хорошо обложили, – и обречённо подняла руку.
– Ну что? Три на три! – улыбнулся Аарон. – Ничья.
– Нет, я тоже с вами! Чем чёрт не шутит! – отозвался Гавр, вытягивая массивную ладонь.
Глава 14
– У тебя сегодня большая премьера… – Лика осторожно подсела к Лёше, сидевшему на крыше сталинской пятиэтажки недалеко от Дома Матвея.
– Ага, или большой провал, – мрачно констатировал он.
Лика уже давно хотела спросить кое-что, но не находилось времени. Окончание Совета она помнила плохо, события смешались в одну серую массу, наполненную ненавистью, страхом и презрением к себе. Они бесконечно долго делили, решали, кто сколько может отдать, кто может пожертвовать, препирались, сомневались в правоте Матвея, убеждались и всё по новой. Каждый тянул одеяло на себя, бесконечно подставляя других. Затем они вытягивали из неё воспоминания о той встрече, проматывая каждую секунду раз за разом. После этого они образовали энергетический круг, пытаясь обнаружить палача и делили-делили-делили. Как Лика узнала позже, Лёша даже не присутствовал на этом Совете и не особо интересовался, что там происходило.
Она внимательно посмотрела на бывшего ученика. Он выглядел чересчур спокойным и невозмутимым. Лика не понимала, с чего произошла столь резкая перемена и к чему это может все привести.
– Как ты?
– Нормально. – Он даже не смотрел на неё, задумчиво наблюдая за торопливым потоком людей внизу.
– Не боишься? – прошептала она.
– Неа. Все ок. – Он по-детски потёр глаза и зевнул.
– Прости меня. Я перед тобой так и не извинилась нормально… Я узнала о планах Матвея достаточно давно, но не решалась сказать. Понимаешь? Я не могла ничего сделать. Правда не могла. Я пыталась сотню раз. Как-то заговорить! – Лика всё ускоряла и ускоряла темп речи, срываясь на истерику. – Не знала. О таком не говорят. Никто тебя не может заменить. Никто, правда. Никто не решится… Прости! – Её словно прорвало. Всё то, что копилось внутри кучу времени, готово было вырваться на свободу.
– Да, я понимаю… – сухо отозвался Лёша, не меняя позы.
– Ты злишься на меня?!
– Неа.
– Совсем?
– Совсем…
– Да что с тобой такое?! Какого чёрта? – разозлилась Лика. – Почему ты со мной поговорить даже не можешь?!
– Лик, я правда на тебя не злюсь. Не знаю, почему-то я уверен, что всё будет хорошо. Как-то ко мне пришло это чувство совсем недавно. Мне сон недавно приснился. Какой-то совсем необычный.... Сложно объяснить, так как будто было моё прошлое и будущее одновременно. И там была мама… Я её не помню, но она была очень красивая. Неважно, что сейчас происходит. Понимаешь? Важно, что будет потом… – Он заглянул в глаза Лике, и ей стало совсем мерзко. Было в нём что-то детское, наивное и совершенно беспечное. Казалось, что он находился где-то в ином мире и текущие события его мало интересовали.
– Лёшк, ну чего ты? – Она не выдержала, обняла его голову и прижала к себе. – Лёшк, ты такой хороший. За что же ты попал во всё это дерьмо?
– Не знаю. Наверное, судьба. Зато я бы с тобой не познакомился… Как думаешь, больно будет?
Лика попыталась проглотить ком, застрявший в горле, и, спрятав глаза, прошептала:
– Нет, не будет. У тебя получится. Помни всё, чему я тебя учила…
– Укрываться слева? – расплылся в улыбке Лёша.
– И сзади тоже…
Лика встала и медленно побрела к железной лестнице, ведущей вниз. Нужно было спуститься, внизу ждали проводники, приготовившиеся отдавать энергию. Они окружили здание кольцом, проводя в воздухе энергетические каналы к центру заброшенной многоэтажки. Нужно было как можно быстрее выйти из центра, чтобы ненароком не попасть под удар и не хватануть лишнего.
Она медленно ковыляла на ватных ногах, в голове роились сотни мыслей. Лика вспомнила их первое знакомство с Лёшей, время, проведённое вместе, то, как он трогательно сопел и постоянно жаловался на жизнь. Как она злилась на него и ненавидела. Вообще, она очень мало кого ненавидела за последнее время, почти никого, и от этого становилось не по себе. Людей, к которым она испытывала хоть какие-то чувства, не осталось. Лика вспомнила ощущения, вызванные кровью Аарона. Эту гнетущую пустоту и равнодушие, пахнущие затхлостью и унынием. Неужели её ждёт то же самое? Всё то, что она ненавидела с такой силой, ждёт и её саму? Отвратительно. В памяти всплыли глаза умирающего Давида, который отчаянно цеплялся за ускользающую жизнь, хватая последние глотки воздуха. Животный страх, которым было наполнено его существо, и немой вопрос «за что?», обращённый к Лазу. За что он боролся и за что он умер? Есть ли хотя бы одна причина для их существования? Зачем они борются? Живут? Меняют жизнь людей? Ради чего? Кажется, ответы лежали за пределами этого мира, там, куда путь им всем закрыт…
– Матвей! – позвала она наставника.
– Да, Лик, я слушаю, – отозвался голос в голове.
– Мы когда-нибудь с ним увидимся?
– Кто знает, Лик, кто знает… – Проводник казался печальным.
– Умирать больно, наставник?
– Одиноко…
Лика помедлила, останавливаясь.
– Подожди, прикрой меня, я не успела сказать ему самое важное.
– Лика, мы начинаем, у тебя тридцать секунд!
– Я успею! – Она бросилась назад, за секунду преодолевая лестницу.
Лёша медленно открыл глаза. Он лежал на спине в углу всё той же крыши заброшенной пятиэтажки, только теперь она вся почернела и покрылась пеплом, а в центре красовалась огромная зияющая дымящаяся дыра. Он прислушался к своим ощущениям: саднило щеку и была вывихнута левая рука, а ещё, кажется, он сильно ударился головой о железную решётку. Последнее, что он мог вспомнить, – это оглушительный крик Лики, раздавшийся сзади, и сильный удар в плечо. Потом – тьма. Он осторожно поднялся на ноги, придерживая руку, подошёл к ограде и посмотрел вниз. Там никого не было, все растворились в воздухе. Лёша удивлённо нахмурился и захромал к выходу.
– Давай плечо вправлю! – Вдруг перед ним материализовался напряжённый небритый человек средних лет. Он выглядел помятым.
– Ты Миша? – Удивлённо уставился на пришельца Лёша.
– Да, как видишь. Не заморачивайся. Матвей просил тебе помочь, пока всё не уляжется. Руку дай! – Он кивнул в сторону повреждённого плеча.
– Хорошо, только осторожно. – Лёша протянул руку, заранее сжимая зубы. Раздался слабый щелчок, и рука встала на место. Лёша подвигал пальцами, проверяя всё ли в порядке. – Что произошло? Я не чувствую, что что-то изменилось… – оглядывая себя со всех сторон, признался он.
– Ничего и не изменилось. В последний момент Лика тебя оттолкнула, и сама встала под поток. Она забрала всю энергию, а затем растворилась в воздухе. Все решили, что это был план Матвея. И он сейчас держит оборону со своими у себя в Доме. Не знаю, чем закончится.
– Сколько же я был в отключке! Вот чёрт! – схватился за голову Лёша. – А ты здесь что делаешь?
– А я за тобой пришёл. Матвей боится, что тебя сейчас могут поймать и убить. Но больше никого выделить он не может. Скажи честно, это был ваш план?
Лёша в ответ энергично затряс головой.
– Что ты? Нет, конечно. Лика со мной попрощалась и ушла.
Миша пристально смотрел на собеседника. Видимо, проверяя, говорит ли он правду. Его тяжёлый взгляд буквально пригвоздил Лёшу к поверхности крыши.
– Ты знаешь, где она? – наконец поинтересовался он.
– Нет. Не знаю. Она хотя бы жива?
– Должна быть. Но, кажется, идёт буря… – Миша пристально посмотрел на горизонт. – Не знаю, что она будет делать, но вряд ли это закончится чем-то хорошим. Матвей сможет долго продержаться, но без её помощи ему не выжить. Он много сил вложил, чтобы заполучить тебя. Да и неизвестно, решит ли Лика разбираться с палачом.
– Ты ей не веришь?
– Я никому не верю, особенно людям с безграничной властью.
– А она верит… – со вздохом отозвался Лёша.
– Тем хуже для неё. Тебя отвезти куда-нибудь? Не знаю, что будет твориться, но тебе лучше где-нибудь спрятаться, пока всё не уляжется.
– Отвези домой к Лике. Больше мне некуда идти.
– Не лучший выбор. Но ладно.
Они медленно спустились с крыши, отошли от дома, который теперь выглядел обугленным. Миша нашёл припаркованный автомобиль, они сели в него и тронулись с места.
Машина аккуратно выехала из дворика и покатилась по питерским улицам. Лёша прислонился лбом к холодному стеклу и сидел молча. Думать ни о чём не хотелось, в голове и душе царило полное опустошение. Его мучило чувство, будто он, приговорённый к смерти, уже положил голову на плаху, но в последний момент палач промахнулся, и его отпустили. Но возвращаться было некуда и не за чем. Сидевший рядом водитель только добавлял мрачности общей картине.
Унылый серый пейзаж за окном также не радовал. Питер даже летом в дождливую погоду умеет быть особенно тусклым и мёртвым, но что-то было не так. Лёша пока не мог понять, что именно, но что-то его смущало. Он мучительно вглядывался в окно, рассматривая проплывавшие мимо дома, магазины, машины, но до него дошло далеко не сразу.
– Стоп, посмотри! На улице нет людей. Вообще нет! – заорал он, радуясь своей догадке.
– Как нет людей?
– Да посмотри ты!
Миша несколько раз оглянулся по сторонам и неожиданно для себя констатировал:
– Да, ты прав. Нет людей. Прости, я редко обращаю на них внимание.
И действительно: на улице стояли припаркованные авто, вывески горели яркими огнями, загорались и тухли светофоры, но по улицам никто не ехал, никто не сигналил. Казалось, что город мгновенно вымер, но при этом нигде не было следов аварий или каких-то происшествий. Только вдалеке где-то бродил одинокий сенбернар, волоча за собой поводок.
– Как ты думаешь, что случилось?
– Не знаю, но кажется, что-то нехорошее. Поехали в центр. Что-то мне не нравятся те сполохи… – Водитель показал пальцем на синеватые молнии, раздиравшие небо далеко на севере.
