Ирина Муравская
Пари на красавицу
Блин. Попадос.
– Нет-нет. Это очень мило, – успокаивают меня с едва сдерживаемым смехом. Вот нифига не поймёшь: стебётся или искренне.
Разобраться не успеваю. Вздрагиваю от стука в дверь.
– Праша, всё хорошо? – слышится голос мамы.
Ой, ей… Сжимаюсь, как нашкодивший котёнок. Рефлексы, рефлексы. Не знаю, как, но предки умудряются вбить их в своё чадо с пелёнок.
– Всё огонь!
– Ты кричала.
– Да просто испугалась. Подумала спросонья, что таракан на подушке, – с вызовом таращусь на Глеба, но тот лишь улыбается. Сама непосредственность, куда б деваться.
Слышу, как скрипит ручка. Хвала ёжикам, что я вчера предусмотрительно заперлась.
– Дверь откроешь?
– Не могу.
– Почему?
Эм…
– Не знаю… Я занята… Я режу вены…
Чё, блин? ВЕНЫ? Мой мозг ещё, кажется, не проснулся.
– Я тебе дам, режет она! Постельное бельё потом от крови не отмоешь!
Воронцов чудом сдерживает хохот, утыкаясь лицом в подушку.
– И это всё беспокойство? Вот спасибо, мамочка! Я всегда знала, что я желанный ребёнок, – злобно задираю ногу, пытаясь пихнуть его, но промахиваюсь и заваливаюсь на бок.
– Желанный, желанный, – успокаивает меня дверь. – Иди завтракать. Время видела? Ты на пары опаздываешь. Или тебе сегодня позже?
– А сколько… – взглядом нашариваю часы и в ужасе вскакиваю на ноги. – Блин, я ж опаздываю!!!
– Я сделаю бутербродов. Перекусишь в маршрутке, – заботливо вещают напоследок и по шагам становится понятно, что мама и правда потопала на кухню, шаркая тапочками.
Спасибо, конечно, но о еде я в данный момент думаю в последнюю очередь.
– Это всё из-за тебя! Я забыла поставить будильник, – шиплю на Глеба, выбираясь из кокона одеяла и кидаясь к шкафу.
– Ну опоздаешь немного, подумаешь, – отмахивается тот равнодушно.
– Какой опоздаю? – в сердцах отвешиваю ему долгожданный пинок. – У меня тест по английскому! – по которому мне вчера кое-кто так и не дал нормально подготовиться, кстати.
– Ладно, ладно… Понял, – Воронцов неохотно сползает с постели, разминаясь и взлохмачивая и без того взлохмаченный вихр. – Жду у мотика, – предупреждают меня, с наслаждением хрустя шеей. Слышу этот не очень приятный звук, пока роюсь в полках.
– Зачем?
– Я тебя подвезу, – привычно скрипят оконные петли.
– Не надо, – ответа не получаю. Свалил. Ну и фиг с тобой. Подвезёт, значит подвезёт. Так даже лучше, потому что опаздывать реально нельзя, а своим ходом я потрачу на дорогу не меньше часа.
Переодеваюсь со скоростью метеора. Спичка бы не успела догореть. Закрываю раздвижные стеклянные двери… и обнаруживаю, что Глеб ещё никуда не ушёл. Сидит на подоконнике, за мной наблюдает.
А я тут почти голой скакала. Пускай со спины, но…
– Блин, извращенец! Вали уже! Сейчас выйду, – пущенная в него балетка, первое, что попало под руку, вылетает в уже опустевший проём. Зато озорной мальчишеский смех ещё какое-то время гуляет по комнате.
В универ я и правда приезжаю вовремя. И тест с горем пополам накалякиваю. Жесть. Утро проходит в таком бешеном сумбуре, что только ко второй паре до меня начинают доходить события последних двенадцати часов.
Воронцов ночевал у меня? Мы с ним лежали, разговаривали и мирно смотрели кино? Я уснула на его плече? И что хуже всего… ОН МНЕ СНИЛСЯ!
Это, товарищи, полный трындец. Не ожидала я такого. Особенно после вчерашнего, потому что…
Потому, что мне было так обидно, когда я увидела его на пороге. И плевать, что Лера ему ни в одно место не упёрлась, дело-то в другом. Если у него на меня якобы планы, разве не ко мне он должен вот так приходить? Не мне дарить цветы?
В комнате сеструхи уже третий день вянет огроменный букет бордовых шикарных роз. Не знаю сколько их там, я сбилась на сорок третьей.
Вот почему так нечестно? Мне в последний раз дарили букеты полгода назад, когда мы только с Ромой начинали встречаться, а Титова задвинула свой за ненадобностью в дальний угол, забывая банально подливать воду.
Одну розу, не удержавшись, я тайком забрала себе, поставив в стеклянную бутылку из-под кока-колы. Глеб её точно заметил, но ничего не сказал. И мне теперь ещё и от этого не по себе.
Что он подумал?
Что я настолько никчёмная, что ворую чужие подарки? А может, и того хуже… ревную?
Ревную?
А ревную ли…
Ревную – не ревную, но Воронцова намеренно избегаю, хоть он и пытается меня выловить. Не знаю почему, просто так как-то спокойнее. Особенно после сна. Не знаю, за что воображение так надо мной решило поиздеваться, но к подобной подлянке я морально не готова.
Не надо мне признаваться в любви. Вообще ничего не надо. Он-то в этом году выпустится, а мне ещё вариться в этом гадюшнике. Вот и нечего портить мне репутацию!
Аника видит, что происходит. Вернее, видит, что как раз ничего не происходит, и что я прикладываю для этого все свои силы, перебежками блуждая по коридорам, а в столовке прячась за самый дальний столик.
Видит, хмыкает, но в расспросы не вдаётся. Знает, что сама расскажу. Когда посчитаю нужным. А я пока не считаю. Потому что не знаю. Меня б кто просветил, была б премного благодарна.
На последней паре приходит смс от Вольта: "Сегодня репетиции, ты с нами?"
Конечно, с вами. Вы ж без меня всё равно ничего не сможете. Это со стороны только кажется, что диджей для постановки танца не нужен. Типа, включите готовый трек и не парьтесь. А вот нифига!
Только при ручном управлении можно в полной мере ощутить, прочувствовать каждое движение, выявить провисание, изменить ритм. Не спорю, можно обойтись и автоматикой, но с ней пускай кукуют те, у кого нет меня!
Музыка для уличных танцев – это микс. Чаще всего Дабстеп, Хип-хоп и диджейская музыка с ломаным битом. Мне нравится ковыряться с этими стилями. Нравится накладывать звуковые дорожки, играть со звучанием и смотреть, что из этого выходит.
И выстраивать пробные связки, репетируя перед зеркалом, тоже нравится. Только тогда можно понять, получится ли в итоге толковая хоряга16.
Собственно, этим я и занимаюсь в нашей группе: делаю трек, накидываю идеи, отдаю их на одобрение Вольту, но сама не танцую.
С некоторых пор.
***
– Чего хмурные такие? – интересуется у компашки заявившийся на рампу Глеб.
"Рампа" – так мы называем большую по площади территорию, где народ катается на скейтах, самокатах и великах. Как и любой скейт-парк, она обустроена многочисленными разгонками, фанбоксами, пирамидами и ступенями на которых выделываются трюки.
Что на них вытворяют, это просто тушите свет! Как можно выделывать в воздухе подобные финты? Я сама катаюсь на роликах, но на вот эту металлическую бандуру даже под пистолетом не заберусь. Иначе потом придётся собирать меня на винтики и болтики. А я не фиксик.
Вот и сейчас народ отжигает на трамплинах, в то время пока мы обосновываемся в сторонке, заняв массивную конструкцию из железа и ступеней. Это наш уголок парка, мы давно его негласно застолбили. Подтверждением чего красуются на всех свободных поверхностях яркие граффити.
Мои граффити.
Больше всех горжусь кирпичной стеной, за которой начиналась частная территория какой-то фармацевтической компании. На ней я прямо оторвалась от души, забив под завязку мультяшными героями.
Обычно у нас тут всегда весело. Когда хорошая погода, разумеется. Играет зажигательный дэнс, ребята оттачивают движения. Да ещё час назад так и было, а сейчас вот все сидят мрачные и поникшие. Так что "хмурные" – это ещё максимально мягкое определение. Потому что настроение у всех знатно подгаженное.
– Оля мышцы потянула. Лёха звонил из травмпункта, – отвечаю, невесело ковыряя кожаную вставку на своих наушниках. На сегодня они больше не нужны.
– Всё настолько паршиво? – мне на колени кладут пакет с сэндвичем. Рядом ставят картонный стаканчик кофе.
Ого, не пошутил. Просто мы не так давно списывались, и я в шутку заметила, что он мог бы и поработать курьером. Раз я ему нравлюсь.
И вот…
– Паршиво, – Вольт настолько расстроен, что даже нормально к нему обращается. Без огрызаний. – У нас второй этап отборочных, а танцор выбыл. Это теперь весь танец надо по новой переделывать. Или искать замену.
– Так, а в чём проблема? Пускай Мальвина её подменит, – предлагает Воронцов, от чего сэндвич чуть не летит вниз. Да я и сам удивительно, что удерживаюсь на месте и не сваливаюсь с перилы, шириной в узкую дощечку.
– Совсем ополоумел?! – чуть ли не набрасываюсь на него. Вот куда, куда он лезет!
– А что такого? Ты охрененно танцуешь. Я лично видел.
– Закрой рот.
– Что, струсила?
Он меня ещё и на слабо брать будет?
– Рот, говорю, закрой. Это не твоё дело.
– А что, это мысль… – Вольт задумчиво меня рассматривает. Ну ты-то куда?! Уж ты-то знаешь, почему я не танцую!
Ребята, воодушевлённо переглядываясь, начинают неуверенно кивать. Уже прикидывают в уме, что из этого получится. Все, кроме Люды. Люде наплевать. Она строит глазки Глебу. У-у-у, диагноз ясен.
– Эй, народ, вы чё, гоните? – ощущение, будто вокруг меня медленно сжимается капкан.
– Ты бы нас очень выручила, – виновато пожимает плечами Нина.
– Ага, – кивает Валёк, ногтём соскребая со стёкол очков прилипшую грязь. – Связки ты знаешь, а времени мало, чтобы натаскать кого-то чужого.
Капкан продолжает смыкаться.
– Эй, френдс! Ну, камон. Ну, вы чего…
Вижу, как в весеннем солнышке сверкают стальные клыки.
– Синь-синь, – Вольт всем своим видом так и говорит: прости, но ты ведь понимаешь, что это единственное решение. – Я знаю, ты не по этой части. Но это всего на несколько недель. Если попадём на баттл, к тому моменту Олька уже оклемается. Пожалуйста.
Блин.
Блин, блин, блин.
Капкан смыкается, и я ощущаю его холодные лезвия на своём горле. Меня же в прямом смысле слова зажали в угол, не дав шанса.
Все так смотрят. С надеждой.
– Воронцов, твою за ногу! – сэндвич в стиснутых руках крошится и капает майонезом на спортивные штаны. – Сволочь ты проблядушная. Оторвать бы тебе язык!
– Не надо. Он тебе ещё пригодится. Я им та-а-акое умею, – хмыкает тот и с хохотом даёт деру, потому что я спрыгиваю с периллы с конкретной целью: отбить ему всё его достоинство, чтобы такие балаболы не размножались.
Носимся по парку недолго. Меня до досадного быстро ловят. Ноги отправляются в полёт, а мне самой приходится поспешно цепляться за мужское туловище, чтобы не нырнуть головой в лужу. Так меня и несут обратно: зажав подмышкой и с задранной кверху задницей.
– Возвращаю смутьянку, – мне отвешивают смачный шлепок по пятой точке и только после этого опускают на землю. – Сбежать вот хотела, под шумок.
– Тебя я прибить хотела, придурок, – сердито бурчу я, одёргивая худи своего светло-розового костюма. Я не фанатка розового, но мимо него пройти не смогла. Ткань наощупь плюшевая и такая мягкая, словно меня обнимает облачко.
Нет. Обнимает меня совсем не облачко.
Выскальзываю из-под руки Глеба.
– Ну так что? Ты с нами? – между тем с надеждой смотрит на меня Вольт. На заигрывания конкурента даже внимания не обращает. Ему сейчас не до этого.
Когда Илья сконцентрирован на своём детище, а танцы для него детище, он ничего вокруг не замечает. Собственно, именно по этой причине я никогда и не рассматривала его, как парня. Шило на мыло менять, какой прок? Уважаю увлечённые натуры, но слишком устала быть на втором месте.
От меня ждут ответа. Ну ёшкин матрёшкин, ну это ж нечестно. Вы мне даже времени на размышления не даёте! Кто ж так делает?
Ладно. Их можно понять.
Я люблю танцевать, да, но делаю это для себя, для души. Для них же стрит дэнс – жизнь. Ни больше, ни меньше. Они дышат этим. И конкурс для них – реальный шанс засветиться и дать хороший старт карьере. Зная это, разве я могу их подвести?
– Согласна, – вздыхаю обречённо. Господи, на что я подписываюсь?
Площадку оглушают радостные вопли. Ребята подрываются с места, стискивая меня в огромной куче-мале. Потом по очередности. Потом снова в кучке.
– Эй, эй, – сквозь смех торможу бушующие страсти. – Переломаете рёбра, придётся искать замену уже мне.
– Ок, прости, – накал спадает. Всё, обнимашек больше не будет. Вольт снова озадачивается. – Что ж, на одну проблему меньше. Но осталось найти место.
– Что за место? – заинтересовывается Глеб. Он в жарких нежностях участия не принимал, вежливо отдав пальму первенства. Надо же, какой джентльмен. Даже не воспользовался возможностью лишний раз меня помацать.
– Для видео. Там, где можно отыграть номер публично. Но на этот раз должно быть что-то круче парка. Что-то необычное. Такое, чтоб комиссию проняло. Думали о музее, но, боюсь, нас там быстро попросят.
Замечаю озорной блеск в глазах Воронцова. В эту секунду они напоминают мне те самые изумруды из сна.
– Я знаю отличное место, где не попросят, – лукаво усмехается он. – Лично об этом договорюсь.
Глава десятая
Ресторан
POV ГЛЕБ
– Зачем ты это делаешь? – спрашивает Мальвина.
– Чтобы посмотреть, как ты танцуешь, – вижу, как скептически взлетает выбритая наискось бровь. Не верит? – И потому, что хочу сорвать ужин. У меня нет никакого желания на нём тухнуть.
Ага. Вот такой вариант её больше устраивает.
– С этого и надо было начинать.
– Вообще-то, мне правда нравится на тебя смотреть.
Реально нравится. Я часто зависаю на репетициях. Часто, в смысле, почти каждый день. Наблюдаю, тайком снимаю.
Это правда завораживает – следить за её концентрацией. За тем, как она двигается. Как злится, когда что-то не выходит. Такая смешная. И такая живая…
Этот разговор случился у нас ещё утром, теперь же я без особой охоты дёргаю неудобный галстук, входя в большой светлый зал.
На шее будто не галстук, а висельница – официальный стиль всегда на меня давит. Однако отец требует соблюдать условности на подобных мероприятиях, ну а я… а я подчиняюсь.
Сегодня у нас типа "семейная" встреча. С родителями будущей невесты, чтоб его. Закрытый ужин в элитном ресторане, столики в котором нужно бронировать чуть ли не за полгода. Если у тебя нет необходимых связей, конечно.
– Отлично выглядишь, – Дарина ловит меня на середине пути, обрушиваясь как снег на голову. – Но мог бы и причесаться.
Делать мне больше нехер. С внешним видом я принципиально не заморачивался, а вот она как всегда с иголочки. Коктейльное платье, белокурые локоны, обворожительная улыбка, ведро дорогих духов, в которых она, по ходу, купалась. Вечно перебарщивает.
– Я опаздывал.
– Ты всегда опаздываешь, – худые ручки с идеальным маникюром и золотыми браслетами на запястье собственнически расправляют складки на моей рубашке, попутно поправляя воротник и треклятый галстук.
Надеюсь, она не думает, что это поводок? Потому что порой её основательно заносит. Или же она реально верит в то, что мы пара. Что странно. Я, кажется, изначально чётко обозначил границы наших отношений.
– Ничего, не переломятся – подождут. Выпьют виски побольше.
Тяжёлый вздох.
– Вот только прошу тебя – не груби. Папа с прошлого раза точит на тебя зуб за ту выходку.
Выходка. Ха. Самый ржач в том, что я в тот раз был дико бухой и понятия не имею, про какую выходку идёт речь. Что я делал? Что говорил? Погодите… А может, дело как раз в самом факте моего состояния?
Хм. В общем-то, хрен с ним. По барабану.
– Не грубить? – криво усмехаюсь. – Брось. Разве я умею грубить? Я ведь само очарование.
– Знаю, – меня помечают собственническим поцелуем в губы. Чувствую вкус помады, и он мне совсем не нравится. Да, девица явно забывается. Что за приторные нежности? Увольте. Не надо мне такого дерьма.
– Боже, как трогательно. Сейчас разрыдаюсь от умиления, – слышу голос по правую руку, вижу Мальвину и… моя челюсть улетает на пол, теряясь под ближайшими занятыми столиками, застеленными накрахмаленными скатертями.
Ничего не могу с собой поделать – она выглядит просто охрененно! И это ещё мягко сказано. Чёрный корсет, пышные мини-юбки, колготки в сетку – о таком прикиде мои скромные эротические фантазии даже и помыслить не могли! Ещё лучше она выглядела бы разве что без одежды вовсе…
Все эти дни ребята тренировались на своей площадке в спортивках. Ответственная за тряпки Нина только подготавливала костюмы, которые были окончательно готовы лишь накануне. Я видел его мельком в пакете, больше Праша не дала рассмотреть. Сказала, что будет сюрпризом. И не прогадала. Сюрприз охренеть как удался.
Замечаю на ней "Конверсы", и не сдерживаю улыбки.
Конверсы подарил ей я. Причём пришлось изрядно потрепать себе нервы, чтобы Мальвина их приняла. Тот ещё квест на терпение. Нравная гордячка встала в позу, наотрез отказываясь от "подачек" и средств подкупа, которыми, если дословно: "иди, вон, лучше Леру заваливай".
Доказать, что это бескорыстный жест, проще было бы, наверное, ослу. В итоге, не выдержав, я психанул, зашвырнул кеды в кусты и ушёл. А на следующий день увидел их на ней на репетициях. Бабы, блин.
Вот и стоило устраивать сыр-бор? Сразу нельзя было без выпендрёжа?
Не могу оторвать взгляда от Покровской. Словно клеем-моментом приклеило. Рассматриваю каждый миллиметр её тела, обнажённые ключицы, декольте, талию. Она всегда носит свободную одежду, надёжно пряча от всех свои формы, и… правильно делает.
Мне не нужны конкуренты. Хватает этого кретина с тупой кликухой и её придурка парня, который, видимо, полностью отбитый, раз не ценит то, что у него есть.
Слишком долго молчу. И слишком долго разглядываю.
– Отвисай, малыш, – Мальвина насмешливо машет пальчиками, облачёнными в кружевные перчатки. – Представь хоть своей подружке.
– А, да. Это Дарина, – получается максимально пренебрежительно. Чуть ли не с отвращением. Сам это чувствую, ну да простительно. Пофиг.
– Я его невеста, – горделиво вскидывает подбородок та. Уязвилась.
– Ага, ты блондинка. Я так и знала! – хмыкает Праша. Сама непосредственность.
– Что? – а вот "блондинка" в ступоре.
– В смысле: привет, приятно познакомиться, – Покровская ещё и руку тянет для рукопожатия. – Глебушка у тебя такое золотце. Тебе так повезло, так тебя любит. Только о тебе и щебечет, только о тебе.
– Да неужели? – вырывается из нас одновременно. Дарина далеко не дура. И иллюзий ложных не питает.
– Ага, – охотно кивает та. – Денно и нощно. Отвечаю. Готова поклясться зубом мудрости. Тем, который слева внизу. Он, зараза, порой так ноет, так что не жалко.
– Забавно, – Дарина тоже оценивает внешний вид собеседницы, но если я залипаю на фигуре, её больше привлекают старательно накрученные на бигуди волосы. Знаю это, потому что вчера самолично помогал с ними. Я. Крутил бигуди. Кому-либо. Анекдот. – А вот о тебе он никогда не… Хотя, подожди. Дай угадаю, Мальвина?
Пам-парам-пам… Что-то я тушуюсь.
– Она самая.
– А, – невеста скалится в оскале. Ожидаемо. – Ну теперь понимаю.
Ох ё. Опасный момент.
– Что понимаешь?
Дарина, надеюсь тебе хватит мозгов промолчать.
– Да нет. Ничего. Это я так…
Хватает. Умница.
Покровская замечает кого-то за нашими спинами. Своих. Остальные танцоры входят в зал. Условный дресс-код соблюден: все в чёрно-белом. Парни в рубашках, брюках и подтяжках, девчонки в платьях, похожих на её, но всё же разных.
Вольт, вы посмотрите только, какой красавчик в бабочке, беззаботно играет шляпой и жестом даёт сигнал. Пять. Пять минут?
– Ну, что ж. Приятно было познакомиться, – тут же начинает торопиться Праша. – Ещё увидимся.
– Мальвина, значит, – провожая её обнажённые лопатки и качающиеся от ходьбы локоны, без особого восторга усмехнулась Дарина. – А я уж подумала, ты детских сказок пересмотрел.
– Не начинай.
– Не начинаю. Зато понятно, почему ты перестал приезжать. И как она? Лучше меня?
Обидой так и фонит. Не поспоришь, за дело. Никому бы не понравилось, когда тебя называют чужим именем. Во время минета. Но я ж не виноват. Оно само… вырвалось.
– Лучше или хуже – это тебя не касается. Твоя задача предельно проста: не закатывать сцен ревности, помнишь? Если не справляешься, нам придётся решать вопрос иначе, – ставлю её на место и ухожу к дальнему столику, за которым отец ведёт активную беседу с женатой парой.
– А вот, наконец, и ты, – приторно улыбается он мне. Да весь он приторный и фальшивый: начиная с идеально выбритой бородки, седину которой прячет краска, и заканчивая отсутствием складок на лбу – последствия многочисленных уколов. Молодится, но за маникюром не скрыть всего его гнилья. – Мы тебя уже заждались.
– Извиняюсь. Пробки, – плюхаюсь на свободное место, слыша цокот каблуков за собой. Невеста спешит.
Отец выразительно сверлит меня взглядом, метая невидимые стрелы ярости.
– Может, поможешь Дариночке?
– Зачем? Она сама не справится? – она и правда справляется, преспокойно занимая стул рядом со мной. – Я же говорил.
С моральным удовлетворением наблюдаю, как сжимаются в тонкую полоску отцовские губы. То, что я вынужден выполнять его требования, не означает, что я буду безропотно подчиняться.
– Вот оно – нынешнее поколение, – с фальшивой любезностью качает он головой, переключаясь на мужчину в сером костюме, сидящего напротив. Отца Дарины. Сергея кого-то там. Не помню его отчества. – Забывающее правила приличия.
– Это исключительно упущение родителей, – тот неодобрительно переглядывается с женой: женщиной с блондинистым каре, жемчугом на шее и в строгом костюме. – Мы с Дариной занимались с самых пелёнок, так что её образованию позавидовала бы и смольница. Всё, чем может гордиться молодая девушка: образование, скромность, целомудренность, воспитание.
Булькаю от смеха в бокал с водой.
О, да. Настоящая целомудренность. Дарина у нас такая. Интересно, её родаки реально в это верят? Я тогда не стану их переубеждать и рассказывать, что именно их любимая дочурка стала инициатором устроенного на этих зимних каникулах тройничка со своей такой же благовоспитанной подружкой.
– Прошу прощения, – вытирая мокрый подбородок, извиняюсь я. А то уж слишком таращатся. – Не в то горло попало.
– Дарина у нас, кстати, играет на фортепиано. Она говорила? – продолжает её мать. Её имени я не то, что не помню – не знаю. Мой мозг работает очень специфически, тщательно фильтруя и начисто отсеивая всю мало-мальски ненужную информацию.
– О, как чудно, – я просто хренею от двуличности отца. Он в жизни не был таким заинтересованным и милым. Точно не со мной. – Надеюсь, она сыграет нам в следующую пятницу?
– А что будет в пятницу? – озадачиваюсь. Чё-то я, кажись, упустил. Или тоже профильтровал.
– Ваша официальная помолвка на большом вечере. Нужно ведь отпраздновать такое событие.
На этот раз давлюсь воздухом. Приехали.
– А что, у нас разве всё не официально? – хыкая, чтобы откашляться, подхрипываю в ужасе. Нет. Такую новость я бы не пропустил.
– Знаете, молодой человек, – вроде бы дружелюбно, но с акульей хищностью улыбается мне отец Дарины. – Я что-то не вижу колечка на её пальце. А потому полагаю, что да. Пока не официально. Но надеюсь, это скоро изменится.
– Ну, разумеется, – с активностью китайского болванчика кивает ему отец. Вы только посмотрите, как он вокруг него крутится. Как кот у разлитой валерьянки. Только что задницу ему не лижет. Хотя, готов поспорить, и на это пойдёт, если пригорит. Сразу видно, насколько сильно ему нужна эта партнёрская поддержка.
– Виктор, вы уже думали насчёт даты свадьбы? – вопрос задаётся ему, а потеют ладошки у меня.
– Глеб у нас скоро получает диплом, после чего я передам ему часть акцийну в своей строительной фирме. Так что, полагаю, нет смысла тянуть. Почему бы не этим же летом?
Третий раз давлюсь. Теперь своим языком, который словно распух во рту и приклеился к нёбу.
Чего?
Акции в фирме?
Это он когда решил? Только что?
Свадьба летом? ЭТИМ ЛЕТОМ?
Кто-нибудь, долбаните меня по башке чем-нибудь тяжёлым, будьте добры. Хочу в кому.
– Прекрасно. Мне нравится. Думаю, август… – папаша Дарины не договаривает, потому что ресторан погружается в полумрак. Только и слышатся с разных сторон перешёптывания. За нашим столом тоже уже начинают возмущаться, но их перебивает взрывающая тишину музыка.
После чего свет включается снова.
POV МАЛЬВИНА
Занимаем места согласно купленным билетам. Четверо за свободным столиком. Среди них я, Вольт, Нина и Лёша. Сидим друг напротив друга. Остальные рассредоточиваются по залу, едва отключается свет.
Хех.
С садистким удовлетворением представляю, как понтующихся тут богатеев, а в таком местечке только такие и могут себе позволить выпить бокальчик вина ценником в золотой слиток, хватит дедушка Кондратий за причинное место, когда начнётся феерия.
Сижу в исходной позиции. Ноги широко раздвинуты, опираются полной стопой на кафель. Руки в стороны, ладони лежат на поверхности стола. Голова опущена. Не вижу, но знаю, что ребята тоже в боевой готовности. Ждём сигнала.
Не знаю, как остальные, а меня круто мандражит. Я уже начала забывать, каково это – волнение перед сценой. Да, сцена у нас на этот раз не совсем привычная, но всё же сцена. И у нас есть зрители. Вернее, сейчас появятся…
Спрятавшаяся в укромном уголке Оля включает музыку. Мы поменялись ролями. Теперь она за моими пультами. Я доверяю ей, но всё равно ощущаю беспокойство мамочки, которая доверила своё чадо какой-то непонятной тётке.
И плевать, что та высоко квалифицированный воспитатель. Это неважно. Важно, что чадо любимое и если его касаются посторонние – начинает от ревности колбасить.
Вместе с музыкой по периметру снова загорается освещение. Точечно: сначала по краям, затем в центре – там, где сидим мы. Воронцов кому-то дал на лапу, чтобы устроить нам старт. И столик забронировал он. И все эти дни ошивался рядом. Торчал рядом со мной буквально сутками напролёт.
Нянчился.
Сразу после окончания пар отвозил в скейт-парк, а после выматывающих тренировок, голодную и уставшую – в ближайшую кафешку, где откармливал на убой.
Половину заказанных порций чаще всего я просто не осиливала. В итоге, меня, обожравшуюся и еле дышащую, отбуксовывали на двухколёсном скакуне домой, и только тогда уже отпускали с миром.
Все. Эти. Дни.
Оставался до темноты Глеб у меня нечасто. Чаще уезжал, но с утра приезжал снова, чтобы забрать в универ, где… не то, чтобы надоедал вниманием, но уже не игнорировал, как раньше. В прошлую среду вообще дверь в аудиторию придержал. Я тогда чуть в осадок не выпала.
Дикость какая-то, чесслово.
Всё чаще размышляю на тем, что Глеба Воронцова успели похитить инопланетяне, вживили ему какую-то фиговину в мозг и теперь проводят с ним опыты по дистанционке.
Может, он сейчас милый-милый, а завтра как порешит нафиг полгорода и устоит джакузи из крови девственниц? Если такие ещё остались. А то, кто его знает, может всех успели обхолить и облелеять. И я даже могу накинуть вариантик, кто этому способствовал.
Понятно, что всё это шуточки. Жалкая попытка отвлечь себя от ахтунга, который творится в собственной непутёвой башке. Ведь дело дрянь. За каких-то пару недель я успеваю привыкнуть к тому, что Глеб… есть.
Во всяком случае, без предварительных дозвонов и сообщений сразу иду к долбанной берёзке, ставшей точкой сбора. И если его ещё нет, пользуясь возможностью, хорошенько долблюсь об корявый ствол лбом, уповая на женский идиотизм.
"Здравствуйте, меня зовут Прасковья, и я д э б и л к а".
Интересно, существует общество анонимных дебилов? Беру абонемент сразу на год. Потому, что я не понимаю.
По-прежнему не понимаю этого человека.
Вернее, понимаю, какие хотелки им двигают, подсознательно хочу верить, что помимо этого есть что-то другое, начинаю верить.... и снова разочаровываюсь.
Ведь это полный бред. Таскаться за мной по пятам, ухаживать, флиртовать напропалую, разбрасываться признаниями, а потом прилюбезнейше тискаться с вроде как фиктивной невестой? Без стыда, без совести, без чувства вины. Типа, ну а чё такого? И правда, ну а чё.
Блин. Просто шедевральнейший аморальный засранец. Где Оскар? Дайте ему два.
Ну да и пошёл он пешим путешествием без точных координат. Это его дело. Меня оно не касается. Нужно просто абстрагироваться. Скоро отвянет ромашка, надолго его не хватит, рано или поздно устанет скакать очаровательным зайчиком.
Выкидываю его из головы, полностью отключаясь от сторонних раздражителей. Это несложно. Во время занятий танцами моё сознание всегда приятно опустошается. Появляется лёгкость и невесомость.
А всё из-за того, что я делаю то, что мне по душе. То, что отзывается глубоко внутри. Теперь делаю.
Только подумать, за плечами семь лет бальных танцев. Семь грёбаных лет. И если честно, я их ненавидела. Шла в студию, как на каторгу. Переступала через себя и ездила на межрайонные соревнования исключительно по науськиванию. Потому что все как заведённые твердили: да у тебя талант, ты не должна бросать!
Я и не бросала, продолжая насиловать себя. А потом сгорела. Подвела себя, подвела партнёра, провалила соревнования. И лишь после этого послала всех к чёрту.
Пришло долгожданное озарение: ну почему, почему я должна делать что-то ради кого-то? Почему не могу делать что-либо ради себя?
Вот тогда в мою жизнь и ворвались уличные танцы.
Что такое уличные танцы?
Это пришедший с запада из семидесятых микс стилей, которой объединяло одно – свобода. Свобода движений, свобода мыслей, свобода самовыражения. Импровизация. Отсутствие рамок. Никакой дискриминации. Возможность выплеснуть эмоции. Хип-хоп, хаус, локинг, поппинг, рагга дэнс, нью-стайл, нью-эйдж, брейк дэнс, электрик-буги, крамп…
Казалось бы, ну куда тебе-то, Покровская, влезать во всё это? Ты ж бальница.
Ан нет. Тем и хорош стрит-дэнс – он для всех. В нём нет лишних.
***
Когда свет включается, в ресторане начинается действие.
Синхронный подъём.
У нашего стола основная связка, мы центр. Две пары, мой напарник – Вольт. Когда через несколько движений я оказываюсь с Ниной на столе и откидываюсь назад в свободном падении, он без труда ловит меня. Пышные лёгкие юбки красиво взлетают в такт движениям. Под ними спортивные шорты, так что никакой непотребщины.
В несколько движений и пару поддержек оказываемся на свободном участке зала, где уже ничего не мешает. Всё это время в каждом углу творится своё представление: ребята отжигают, как никогда. Что делает Валёк – это просто бомба. Виртуоз в своём деле. Со стороны кажется, словно в его теле нет костей, настолько он пластичный.
Постепенно паутинка, накрывшая офигевший народ, начинает стягиваться. Сегодня времени на номер отводится меньше, чем в парке – в любой момент кто-то из мажориков может взбухнуть и всё испортить. А на второй дубль шанса нам уже никто не подарит. Персонал тоже подкупили временно затупить и сделать себе кофейку, но если на администратора начнут катить бочки…
Индивидуальные выходы красиво перетекают в групповой финал. Конец обрывается ломанным падением. Шляпа Ильи к тому моменту оказывается на мне.
Музыка замолкает и мы оживаем, выходя из забавных поз, в которых застыли. И быстро делаем ноги, вихрем пролетая мимо посетителей.