Ирина Муравская
Пари на красавицу
Глава девятнадцатая
Баттл
POV МАЛЬВИНА
– Твою же мать, – вырывается из Глеба. Таращится на меня, будто Иисус лично к нему спустился.
– Не, – отрицательно мотаю головой. – Ты мою мать лучше не трогай.
Он дико офигевший. Глазки виновато бегают, пальцы стискивают початую бутылку. А топчущаяся в сторонке Дарина лишь подливает масла в огонь своим внешним видом. Встрёпанная, лямка платья болтается на плече. Всем картинам картина.
Прикольно, чё.
Стою и не могу определиться, что конкретно испытываю. Злость, разочарование, непонимание? Честно говоря, пока не поняла.
А молчание затягивается.
– Ну… я в целом не удивлена, – театрально развожу руками. Правда, не удивлена. Подсознательно я была готова, однако надежда, как мы знаем… – Но это сейчас неважно. Глебушка, дико извиняюсь, что прерываю вас, но мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
Воронцов снимается с паузы. По щелчку оживает.
– Не вопрос, – в следующую секунду наблюдаю, как обалдевшую невесту хватают за шиворот и грубо выпихивают из квартиры, захлопывая перед её носом дверь. Открывают снова и вдогонку швыряют подобранные с пола Лабутены. Снова захлопывают.
Ух ты. Мощно.
– Я не совсем это имела в виду, но так тоже сгодится, – хмыкаю, испытывая прямо-таки моральное удовлетворение.
– Мальвина, – нависает надо мной Глеб. – Я тебя очень прошу: не думай того, о чём ты сейчас думаешь.
– А ты знаешь, о чём я подумала?
– Это читается на твоём лице.
– Хреново ж ты читаешь по лицам, дружок. Пошли, – спокойно скидываю Конверсы и кивком зову его в гостиную.
– Могу на мизинчиках поклясться, что всё это одно сплошное тупое совпадение, – бормочет плетущийся за мной Воронцов, отпивая из горла.
– Хорош. Потом бухать будешь, – отбираю виски. – Тут дело поважнее есть.
– Какое дело? Мальвин, я не умею извиняться. Очень хочу, но не умею. Особенно, когда невиновен. Это отец херней страдает, клянусь. Его…
– Не скули. Догадалась я, – плюхаюсь на диван, доставая из маленького рюкзачка телефон. – Садись.
– В смысле, догадалась?
Блин, вот тормоз.
– Воронцов, сядь! – требование послушно выполняют. Даже с излишним драматизмом. – Сядь, говорю, а не падай бревном. Так. А теперь слушай… – ищу в системных папках нужный аудиофайл. И включаю.
Сначала ничего толком не слышно. Только противный треск, какой бывает, когда карман сам набирает звонок. Это продолжается где-то с минуту, а потом раздаются голоса:
– Не думал, что нам доведётся снова встретиться.
– Так это не я вас звала. Это вы меня сюда притащили.
– Не притащил. Попросил прийти.
– Ага. Я так и поняла, когда ваш двухметровый амбал не дал доесть мне суп.
Глеб изумлённо вскидывает голову.
– Это что, мой отец? – узнаёт он мужской голос на записи.
– Угу, – брезгливо нюхаю горлышко бутылки. Фу. Какая дрянь. Как это можно пить? Ещё и в чистом виде. – Не болтай. Дальше слушай.
– Сожалею. Но наш разговор не займёт много времени.
– Тогда не тяните трусы за резинку. Ближе к телу, дядя.
– Я хочу, чтобы ты оставила в покое моего сына.
– Круть. Аргументы?
– Аргументы? Какие тебе нужны аргументы? Я хочу, чтобы ты исчезла из его жизни. Навсегда.
– Допустим, вы мне тоже не особо симпатичны. Я ж не прошу вас нырнуть ласточкой в жерло вулкана.
– Не смей дерзить, мерзавка! Или до тебя не до конца доходит, с кем ты разговариваешь?
– Попробуйте оскорбить меня ещё раз и плюну вам в рожу.
– Ты нарываешься.
– На что? Я вас не боюсь.
– А зря.
– Это что, угроза? Вы, Виктор Алексеевич Воронцов, светило нашего города, защитник обездоленных, будущий единогласно избранный самый добрый и сердечный депутат, угрожаете… девчонке?
– Предупреждаю. Не угрожаю.
– А, ну это в корне меняет дело, да. Тогда премного благодарна за участие. Обещаю, я поставлю за вас галочку в бюллетене.
Звук, словно кто-то громко и протяжно выдыхает.
– Ты оставишь моего сына в покое или нет?
– Это кто кого ещё достаёт, так на минуточку.
– Подобности мне без надобности. Да или нет?
– А что мне за это будет?
– Я заплачу.
– Сколько?
– А ты девица цепкая. Хвалю. Сколько хочешь?
Несколько секунд молчания.
– Один.
– Один миллион?!
– Один пинок вам под зад и расходимся, как в море корабли. Ну что, договорились?
Снова свист и лёгкий стук: как если бы стукнули кулаком по пластиковым панелям.
– Не заговаривайся, девочка. Иначе можешь нажить себе проблем.
– Девочке очень страшно. Девочка всё осознала. Можно девочке пойти поменять мокрые штанишки?
– Ты на самом деле такая глупая? Или притворяешься?
– На самом деле. Притворяюсь. Понимаю, эта новость вас шокирует, но не всё можно купить.
– Всё. У всего есть цена. А что нельзя купить, достигается другими способами.
– Например?
– Твоя мать работает в больнице, верно? Достойная профессия, очень достойная. А отчим вроде как индивидуальный предприниматель? Занимается грузоперевозками? Будет обидно, если его компания внезапно разорится, а мать попадёт под сокращение. Будет непросто платить за дом…
– Шантаж? Правда? Фу, какая пошлость.
– Не надо некрасивых слов. Это деловой подход. А это моя визитка. Позвони, когда осознаешь всю серьёзность ситуации. Я с радостью выслушаю твои требования. Надеюсь, тебе хватит мозгов не упустить возможность. Ты должна понимать, что для Глеба ты всего лишь развлечение. Очередная из десятка одинаковых. Очень скоро вы всё равно разбежитесь. Так зачем оставаться ни с чем? Всё. Теперь можешь идти.
Снова молчание. Недолгое.
– Нет, Виктор Алексеевич, ошибаетесь. Такая я одна. А вот то, что у нас с вашим сыном может не сложиться – тут вы правы. Такое возможно. Но это наше дело и только наше.
Слышится звук открывающейся дверцы.
– Уверен: расставание произойдёт в ближайшее время. Сегодня, завтра, через неделю. Если так, то какой смысл тянуть? Езжай к нему прямо сейчас, и сама в этом убедись.
Шорох.
– Нет, я передумала. Я не буду за вас голосовать, – хлопок и новый скрежет красноречиво оповестил, что из машины благополучно выбрались. – Бабуиновая морда. Угрожать он мне взд…
Ставлю запись на паузу.
– Дальше можно не слушать. Там обычные женские психи, – вопросительно поднимаю глаза на Глеба. – Прикольно, да? – тот смотрит на меня, не отрываясь. Таким странным взглядом. Даже как-то не по себе. – Что?
– Он тебе угрожал… Я его убью, – тело как ужаленное подскакивает с дивана. Хватаю его за руку, не давая стартануть обратно в коридор.
– Ну и куда ты собрался?
– Фейс разбить этой гниде, – вырывается, но я снова в него вцепляюсь.
– Стой. Сядь, – тяну его обратно, да куда там. По силёнкам мы неравны. – Сядь, ну же, – садится, но с таким видом, словно под ним заведена пружина и она сейчас снова сработает. – Чего ты бесишься? Он твой отец или чей? Даже я понимаю, что сюсюканий ждать от него не приходится.
– Но это переходит все границы.
– Да пофиг. Ты мне только скажи, насколько реальны его угрозы? Он может навредить моим?
Этот вопрос волнует меня больше всего. Из-за него я и здесь. Иначе бы не приехала. Я на ревнивая истеричка, чтобы бежать сломя голову и уличать в неверности. Тайное всегда становится явным. Рано или поздно. Так зачем гнаться за тем, что само, так или иначе, тебя настигнет?
А вот когда дело касается семьи…
Меня сгребают в охапку, усаживая на себя. Сопротивляюсь, но вяло.
– Нет, – со всей серьёзностью заглядывает мне в глаза Воронцов, ласково обнимая ладонями лицо. – Не беспокойся об этом. Ни о чём не беспокойся.
– Знаешь, я пытаюсь, но как-то не получается.
– Мальвина, ты не понимаешь? В твоём телефоне сейчас хранится решение всех наших проблем. Если эта запись просочится в сеть, всей избирательной кампании отца наступит тотальный писец.. Запугивание, шантаж, угрозы, подкуп. Мощнее рычага давления даже я не придумал бы. Не знаю, как ты догадалась включить диктофон, но это просто гениально. Ты гениальная.
Саркастично пфыкаю на весьма неоднозначный комплимент, однако втайне довольна. Правда, если честно, ни о какой гениальности я не думала, когда сидела в пропахшем дорогими сигарами салоне.
Если уж совсем откровенно, я там реально чуть не описалась от страха. Это жесть, как меня всю трясло. Особенно когда пошли угрозы по отношению к маме.
Сама поражаюсь, откуда нашлись силы дерзить. Наверное, защитный механизм.
– Ну приветики-пистолетики, – качаю я головой с видом “это ты меня ещё не знаешь”. – Ко мне подваливает какой-то бугай и начинает заливать про то, что со мной хочет поговорить местная шишка. А я девочка воспитанная, к кому попало в тачки не сажусь. Вот и обезопасила себя на всякий случай. Под шумок на плей жмакнула и телефон в самое надёжное место спрятала – между сисек. На случай, если обыскивать решили бы, – губы Воронцова растягиваются в широченной улыбке. И она обескураживает. Я же как бы на него обижена. – Чего лыбишься?
– Я тебя люблю.
Сердце судорожно замирает. Ох… Мне так нравится слышать это. От него.
– Сочувствую.
– Себе сочувствуй. Теперь ты точно от меня не отвяжешься, – он тянется ко мне с явным намерением, но поцелуй прилетает не совсем туда, куда он рассчитывал, потому что я закрываюсь рукой.
– Ну уж нет, дорогой. Даже не думай.
– Брось. Ты сама слышала, что это подстава, – кивок на валяющийся рядом телефон. – Он хотел, чтобы ты приехала.
– И я приехала, но цепей что-то не вижу. Снайперов с лазерной указкой на балконе тоже. Да и дверь была не приварена.
Глеб непонимающе моргает.
– Это ты к чему?
Невесело качаю головой.
– К тому, что я устала. И хочу спать, – пытаюсь сползти с его коленей, но на этот раз удерживают уже меня.
– Куда ты?
– Домой. Не хочу уже никуда в ночь ехать.
– И не уезжай. Останься. Пожалуйста.
Блин, вот только всяких "пожалуйста" не хватало. Как будто мне самой не хочется. Но гордость важнее хотелок.
– Ты не понял? Тебе сегодня ничего не светит. И, возможно, не только сегодня. Я пока не решила.
– Да что ж ты такая… – с тяжёлым вздохом меня притягивают к себе, заключая в крепкие объятия.
– Какая?
– Моя. Просто моя, – отвечают негромко, зарываясь носом в моих волосах и приятно согревая кожу дыханием с привкусом спиртного. – Он не прав. Ты не развлечение. Ты необходимость.
Блин, блин, бли-ин.
Вся решительность красиво свалить в закат сдувается в форточку без права на возвращение. И что делать? Вроде нужно скандал с битьём посуды замутить, а желания ругаться нет. Просто обижаться и то нет.
В смысле, да, всё смотрится капец как паршиво, расклад вообще не в его пользу, но я ему… верю.
Правда верю, что ничего между ним и этой белобрысой не было. И что не случилось бы, даже если бы я не приехала. Хочу верить. Потому что, если допустить сам факт сомнений, тогда наши отношения по определению бессмысленны.
Если не доверять, тогда нужно всё заканчивать. Насовсем. Прямо сейчас. А я к этому не готова. Невероятно, какими дурами становятся бабы, когда в дело вмешиваются чувства.
Однако и так легко всё спускать тоже не согласна. Пускай помучается и погрызётся. Ему полезно.
– Не старайся, – строго щурясь, отвешиваю ему щелбан. – Всё равно не светит.
– Останься со мной, – мою кисть ловят, поочередно оставляя на каждом пальце по поцелую. Какой милый пай-мальчик. Нет, точно не буду торопиться с прощением. – А завтра я тебя отвезу.
– И снова уедешь?
– Так надо. У меня неоконченное дело с отцом.
Догадываюсь, какое.
– Думаешь, сработает?
– Даже не сомневайся, – поцелуи не прекращаются. Кажется, меня хотят в них затопить. – Во сколько во вторник ваш выход?
– Не знаю. Так же где-то. Плюс-минус.
– Хорошо. Слово даю, его я точно не пропущу.
POV МАЛЬВИНА
– Он же сказал, что приедет. Значит, приедет. Хватит кусать губы! Весь блеск сожрала, – сердито одёргивает меня в который раз Боря, последние полчаса крутящийся рядом и наводящий на мою беспокойную головушку марафет. Макияж, причёска, все дела. Перед первым туром, кстати, тоже он подсуетился.
Обожаю своих друзей, оба раза приехавших без предупреждения просто меня поддержать. И в человека превратить. Ну… это они так сказали. Вот только подкола я не поняла. А до этого, извиняюсь, я кем была? Единорогом?
– Лишь бы не было осложнений. Папаша у него трешовый, – устало вздыхаю, разглядывая себя в напольном зеркале, придвинутом к стене под наклоном.
Общую раздевалку нашей команде выдали скромную: с унылыми однотонными стенами, минимумом мебели и посадочных мест. Спасибо, хоть стойка с вешалками имелась. И стол, куда все навалили свои шмотки.
Уровень стеснения – свети друг перед другом телесами, сколько душеньке угодно. Хорошо, Воронцов не видит царящей тут общаги. А то Вольт танцевать попёрся бы забинтованным до глаз. Или без глаз вовсе. Типа, нефиг окуляры на чужом греть.
– Твой котик большой мальчик. Справится, – фыркает Аника, сидящая на полу в позе лотоса и с воодушевлением облизывающая обёртку от "Лакомки". Само мороженое давно и надёжно хранилось в её желудке. В моём, кстати, тоже. Скромный завтрак, потому что на нервяке с самого утра ничего в горло не лезет. – Кстати, что там у твоего котика с Лерой? – заинтересованно вскидывает она измазанную шоколадом моську. – Эта высокомерная краля ходит по коридорам раздражающе довольная. Те, кого бросили, так себя не ведут.
– Сомневаюсь, что её кто-то бросал.
– Прости, что? – про обёртку благополучно забывают. – То есть, с ней никакой конкретики, с невестой тоже не пойми что, но ты с ним всё равно спала?
Спиной чувствую жжение. Вот же любопытные гаврики.
– Что, у кроликов длинные ушки, да? – резко оборачиваюсь, опасно скаля зубки. – А ничё, что крольчатина ещё и вкусная!? – ну вот. Другое дело. Понятно, что слушают дальше, но хоть не так явно палят. Я понимаю, что благодаря Нине эта новость давно не новость, но всё же тут дело такое… личное. – С невестой он расстался, – в защиту бросаю я подруге единственный аргумент.
Довод такой же надёжный, как держащийся на жвачке каблук.
– Точно?
Блин. Да фиг его знает. Я уже ни в чём не уверена.
Всё, чем подпитываются мои доводы, это заведённое в голове на повторе: "Ты не развлечение. Ты необходимость". И тихое вдогонку: "Моя Мальвина", что согревало шёпотом моё ухо в ту ночь, когда я таки осталась у Глеба.
Осталась, но, спешу заметить, у нас ничего не было.
Я выдержала, я справилась, я хорошая девочка.
Мур-мур-мур меня и конфетку в подарок.
– Думаю, да.
– Думаю, да, – закатывает глаза Аника. – Класс. Попала ты, подружка. Попала.
А то я не знаю.
И снова эхом: "Ты не развлечение. Ты необходимость".
И я этому верю.
Пусть, может, и зря.
В очередной раз проверяю телефон. Тишина. Не отвечает.
– Да не наводи паники. Скорее всего он в дороге, – успокаивает меня Боря, ободряюще царапая меня по носу своим отполированным ноготком. Блин, зависть. Даже у меня такого идеального маника25 нет.
Может, в дороге. А может, что-то пошло не так. Или опять Дарина нарисовалась к нему без приглашения в своём нудистском пальтишке, перед которым сложно устоять. Или…
Блин. Вот не было же печали. Жила ж себе спокойно, горя не знала. Так нет, новых впечатлений захотелось! Влюбилась, идиотка!
Поправляю завязки на клёвом коротком ярко-синем топе, но мыслями я далеко. Настолько, что не слышу даже, как нас зовут. Только когда все оживают, подрываясь с мест, возвращаюсь в реальность.
Плохо. История повторяется. Сейчас, как никогда, необходимо быть сконцентрированной, а вместо этого я туплю просто по-чёрному. А так нельзя. Повторно выбитой коленной чашечки и несмываемого позора не хочется. Не особо приятное это ощущение.
Тем более, в тот раз я подвела только своего партнёра, который, кстати, до сих пор думает, что сделано это было намеренно, на этот же раз у меня ответственность сразу перед дюжиной ребят.
Всей толпой минуем придуманные явно обкуренным архитектором кривые служебные коридоры, напичканные всякой технической ерундой: демонтированными декорациями, баннерами, атрибутикой с прошлых съёмок.
Телецентр, в который мы приехали, напоминает лабиринт Минотавра, тупик на тупике и сплошные запертые двери. С детства страдающая географическим кретинизмом я так и не запомнила правильное направление с прошлого раза. Хорошо, сейчас нас ведёт миниатюрная девушка-ассистентка с гарнитурой на голове.
В конечном итоге мы приходим в просторный прохладный павильон. Просторным он был бы, если бы не уже запущенная толпа зрителей, которые рассыпались на балкончиках второго яруса и вокруг круглого подиума, заменяющего танцорам сцену. Галдят, вопят, улюлюкают. Шумно, но не раздражающе.
Чёрт. Мне нравится эта движуха. Есть в ней что-то настоящее, не постановочное. А от того особенно волнительно. Не знаю, по какому критерию набиралась массовка, но на первом этапе мы ей зашли на "ура". И сегодня просто обязаны снова понравиться, ведь конечное решение о том, кто попадёт в финал, принимают именно они.
В этом и есть особая прелесть баттла. Всё решает толпа, а не нудная судейская коллегия, придирающаяся буквально ко всему: к чистоте исполнения, сложности номера, а порой и даже к лютой мелочёвке, вроде торчащей из-под костюма лямки лифчика.
Несколько команд-участников занимают места рядом со сценой, но пока на неё не выходят. Все разные, цветные. Одни в непонятных отсвечивающих пластинах, переливающихся перламутром. Другие, по ходу, грабанули радугу: розовые, жёлтые, зелёные, оранжевые. Сразу бросаются в глаза. Третьи в обычном белом, но девчонки выглядят просто офигенно в костюмах, словно сотканных из лент.
Внешний вид много значит во время выступления. Это акцент, на который заостряется внимание и за что накидываются дополнительные баллы. Вытаскиваю запутавшиеся волосы из больших серёг-колец, оглядывая наших.
Ничё, ничё. Мы тоже хороши. Да, у нас с тряпками попроще, не выдержана стилистика, но все запоминающиеся. Мы, в отличие от остальных, потратили вчерашний день на постановку танца, а не блуждание по торговым центрам в поисках шмотья.
Сутки на то, чтобы с нуля сделать номер на выпавшую нам жеребьёвкой музыку.
Звучит нереально, но мы справились. Кажется. Выбора-то всё равно нет.
Первый тур был нацелен на то, чтобы показать себя. И мы показали наши сильные стороны. По отдельности и вместе. Второй тур работает уже на то, чтобы показать, насколько мы способны подстроиться и приспособиться. С учётом того, что это телевизионное шоу, открывающее многие двери, облажаться будет значить полный крах.
Терпеливо ждём своей очереди, намётанным взглядом оценивая технику соперников. Ну… танцуют образцово, не прикопаешься. Всё складно, без провисаний, однако со связками схалтурили. Не стали брать сложные поддержки. И в этом у нас преимущество. Потому что мы рискнули, замахнувшись на парочку эффектных пируэтов.
Команда на команду. Два захода. По итогу из каждой выбирается лидер. Нам в противники достаются прямо-таки киты на поприще уличных танцев. С их опытом тяжело тягаться. А ещё там такие парни без рубашек… Аника, топчущаяся рядом, потребовала срочно добыть ей вентилятор.
Согласна, горячо.
О-о-очень горячо от этой груды мышц…
Блин. Ну, девки в зрителях теперь смотрят точно не на синхронность.
Так, дают сигнал и называют нашу команду: "МТА".
Как расшифровывается аббревиатура, честно говоря, понятия не имею. Её ребята придумали давно, ещё до меня. Да и не столь важно, главное звучит круто.
Выходим на сцену под аплодисменты, улюлюканья, присвисты и кричалки. Занимаем места, попадая под прицел камер и слепящих прожекторов, подвешенных под потолком на металлических сложных конструкциях. Ух…
Воу, вот это адреналин!
Сердце заходится. Дыхание учащается. На лбу выступил пот. Все эмоции на пределе и даже круче.
Кончики пальцев пронзает электричеством. Разрыв бомбы. И вроде заранее знаешь, что так будет, а эйфория накатывает как в первый раз.
Нереальный сумасшедший восторг.
Коленки подрагивают, но я продолжаю стоять в исходной стойке: ноги разведены, руки сцеплены спереди в замок, голова опущена.
Козырёк кепки закрывает обзор, но я и так знаю, что остальные тоже готовы. Видеть не вижу, зато прекрасно слышу гул собравшейся толпы, нетерпение и щелчки настраиваемых над головой софитов.
Делаю мысленный отсчёт, дожидаясь музыкального сигнала.
Блин, даже как-то обидно.
Раньше-то его давала я, а теперь вот оказалась по другую сторону. Сказал бы кто об этом полгода назад, попросила бы завязать чувака с алкоголизмом, чтоб по синьке не нёс чушь.
Но вот она я. Здесь.
Десять.
Прикрываю глаза, позволяя слуху перенять бразды правления над другими чувствами.
Девять.
Шум и крики сразу становятся громче.
Восемь.
Глубокий вдох. Заставляю тело расслабиться…
Семь.
Выравниваю дыхание.
Ох, только бы не налажать.
Только бы не упасть.
Только бы не запороть связку.
Столько этих "только бы"…
Шесть.
Против воли мысли уходят не туда. О движениях уже не думается…
Пять.
Сегодня такой день, но того, кто нужен, чья поддержка сейчас действительно необходима, его нет…
Четыре.
Он далеко, и я даже не хочу думать о том: где и с кем.
Три.
Нет. Прочь из моей головы! Заставляю сознание очиститься. В данный момент есть только я и моя команда.
Два.
Нельзя их подвести. Нельзя подвести себя.
Один.
Даже за закрытыми веками чувствую, как нас накрывает лиловый свет. Все сторонние шумы перекрывают биты, заряжая танцпол и заставляя содрогаться пол.
Чувствую, как пружинит, ловя вибрацию, подошва моих Конверсов.
Начали.
Вскидываю голову, разводя плечи, и… встречаюсь с зелёными глазами. Внутри радостно ёкает.
Он всё-таки пришёл. А рядом с ним…