Ирина Муравская
Пари на красавицу
Глава шестая
Уличные танцы
POV МАЛЬВИНА
– Покровская, хорош дрыхнуть! – тормошат меня.
– Ась? Я не сплю, не-не-не, – подрываюсь на месте.
Ай, шея затекла. Не повернёшься. И щеку отлежала. На ней теперь остался след от кипы бумаг в глянцевых папочках, которые так удачно заменили мне подушку.
– Ты ночью, что ль, не спала?
– Немножко. Часа два.
– И чем же таким интересным занималась? – проколотая бровь Аники взлетает до небес и даже чуть выше, стремясь к Олимпу на тусу с богами.
Вижу, о чём она подумала. Пошлячка.
– Точно не тем, что пришло тебе на ум, скабрезная ты душонка. Я рисовала. Гоняла на заброшку. Помнишь военную часть?
Борька отрывается от компьютера, выглядывая из-за стационарного монитора. Прям как аллигатор из воды.
– Одна? – уточняет он.
– Одна, – с наслаждением потягиваюсь, массируя позвоночник. И зеваю.
– Совсем дура?
Но-но-но. Я бы попросила.
– Не совсем. Процентов на тридцать. А что? – выворачиваю руку так, чтобы можно было почесать между лопатками.
– Ночью шляться одной по пустой территории. Бомжи и нарики тебя вообще не пугают?
– Да не было там никого. Лежанку, конечно, видела, но пустую. И я сразу ушла подальше. Чтобы не мешать.
– Капец. Мы дружим с тупицей-самоубийцей, – прицыкивает Аника.
– Зато знаем, где, в случае чего, искать труп, – кроша чипсами на клавиатуру замечает Борька.
– Ой, да не нагнетайте. Не в первый раз, – отмахиваюсь, но всё равно напрягаюсь. Вот они сейчас утрируют, и становится не по себе. А ночью я об этом даже не подумала. Ещё и в наушниках развлекалась. Реально ведь… Подойди сзади, тюкни по башке и адьёс: ищи – сыщи. Хм… ладно, в следующий раз выберу более людное место.
Людное место. Ночью. Чтобы рисовать граффити. Ага. Смешно. Хм… ну тогда компанию себе попробую поискать. Такую, чтоб тоже не любила болтать, предпочитая погружение в процесс.
– Ромку бы с собой взяла, – словно читает мои мысли подруга.
О, нет. Только не такого компаньона!
– Он спал, трубку не брал. Да и не особо-то он в таких делах нужен. Только мешал бы нытьём. Один раз пошёл, так всю дорогу на мозги капал: ну, когда всё, ну, когда всё.
– Сдаётся, он тебе в принципе только мешает, – замечает Аника.
– Предпочитаю формулировку: мы уважительно относимся к личному пространству друг друга.
– Ещё скажи, вы за свободные отношения.
– Свободные отношения, это когда можно спать со всеми подряд? Нет. Не думаю.
– А ты что, точно знаешь, что он не ходит налево?
– Уверена. У него по пьяни не стоит. Хотя… Может, не стоит только на меня. Не знаю. Да и всё равно. Один фиг последний раз у нас был почти месяц назад.
И не сказать, что прям хороший. Ромчик из разряда: приспустил штаны, пять минут и готово. Ясное дело, удовольствия от этого мало, так что не очень-то меня и беспокоит долгое воздержание. А ведь по началу секс был другой. Нежный, долгий, страстный, с яркой прелюдией. И куда всё девалось?
– Вам пора расстаться, – выносят неутешительный вердикт.
– Да мы уже, – лишь пожимаю плечами. – Всеми возможными способами. Кроме конкретно произнесённых вслух слов.
Между нами, как бы не звучало банально, всё сложно… Нас давно держат не чувства. Привязанность и привычка, не более. С моей стороны ещё благодарность.
Рома появился в нужный момент. Тогда, когда мне была необходима поддержка после провала с танцевальной школой. Поэтому я выбрала его, закрыв глаза и на недостатки, и на сам факт того, что подобный тип парней меня никогда не привлекал.
– Я запутался, – переключая на себя внимание, грустно шмыгает носом Боря, разглядывая таблицу в экселе с именами студентов и колонками с их успеваемостью.
А, да. Забыла сказать. Аника же у нас подрабатывает в универе. На полставки. И денежка капает, и пары порой прогулять можно на законных основаниях. Не говоря про плюшки в виде зачётов. Не всегда, но бывает. С третьего курса тут ковыряется, а сейчас она на четвёртом.
Хех. Честное слово, у меня прямо пунктик на постарше, так как Боря её ровесник. Я одна такая шмакодявка среди них. Не представляю, как буду учиться, когда они выпустятся. Среди своего курса я ни с кем толком так и не скорешилась. Но это ладно. Ещё год думать об этом не имеет смысла.
Что касается подруги, то зависает она в деканате часто, а заодно и нас припрягает. Это отнести, это проштамповать, это разобрать. Туда расписание на семестр оформить, распечатать и развесить. Там подписи проставить. Тут ведомости в порядок привести, а то проверка общалась приехать,…
Короче, список бесконечный. И всю эту ерунду я вертела бы на пропеллере, однако просят же помочь. Не откажешь. Д-дружба.
– А потому, что ты не Цезарь, чтоб делать несколько дел одновременно! – Аника сердито подскакивает к нему, отбирая пакет с чипсами. – Вот что за свинья? Всё загадил… А это что?! Да ты ж колонки перепутал, чушка ты мелированная. А ну, иди отсюда!
– Ой, да пожалуйста, – довольный Боря радостно освобождает ей стул. Хитрюга. Специально накосячил, чтоб свинтить. Знает, что она девица педантичная и нетерпеливая. – Кстати, – это уже обращаются ко мне. – Мы сейчас инфу по последним курсам заполняем. Твой Воронцов тоже есть.
"Твой Воронцов".
Жуки. Теперь меня подкалывают. Эх, не надо было рассказывать им про наше "деловое партнёрство".
– Воронцов не мой. Это достояние универа. Экспонат, который можно трогать. И не только трогать.
– И что? Ты его уже потрогала? – хихикает Аника. – И как оно? Так же, как рассказывают? Или преувеличивают?
– Изыди, сатана! – делаю пальцами крест. – Сплюнь три раза и солью посыпься.
– Ой, да ладно. Он зажимает тебя в туалете, а ты не такая?
Блин.
Всё, больше ничего рассказывать им не буду! Баста.
– Иди в задницу.
– Обязательно пойду, когда скинешь подробный маршрут… Так будешь смотреть или нет?
– Конечно, буду! – спешу к компу, выискивая в длинном списке на рябящем мониторе знакомую фамилию. – Ого…
– Твоё универское достояние на красный диплом идёт, – уважительно хмыкает Аника. – По всем предметам отлично.
– Да проплатил по-любому, – я удивлена, а потому ищу самое логичное объяснение.
– И Григорьевичу? Ты знаешь, он взяток не берёт.
– Связи решают всё.
– Не соглашусь, – покачал головой Боря, от чего длинная чёлка налетает ему на глаза. Вечно он с ней носится. Уже бы или подстриг, или ободок носил. Но ободок – это ведь так не по-мужски. – Лаврова говорит, Глеб на все экзамены ходит. И сам сдаёт. Они же в одной группе.
– Тогда я официально признаю себя тупицей, – тихонечко присвистываю. – Потому что даже я не совсем чиста на руку и зачёт по философии заработала коньяком.
Надо же, я только что начала уважать этого человека чуть больше. По десятибалльной шкале Воронцов теперь занимает твёрдую семёрку. Это включая ситуацию на вечеринке.
Его поступок, такой, какого не ожидаешь от бабника и лощённого красавчика, сильно выбил меня из колеи, заставив посмотреть на него чуточку иначе.
Наверное. Но это не точно, потому что за прошедшие дни мы почти не общались.
В пределах стен университета он игнорирует меня по всем законам жанра американского кино, где самый популярный крендель наотрез отказывается замечать скромную главную героиню, скачущую у него перед носом и только что не машущую сигнальными ракетами.
Что дико раздражает.
Окей, давай не будем шушукаться по углам с заговорщицким видом, но в столовке имей уважение, хотя бы придержи дверь!
– Погоди, листани ниже, – раз уж я сунула нос в чужие дела, надо везде понюхать и наследить.
Выискиваю знакомое имя. Ага. А вот у Лерки дела обстоят печальнее. Сплошные "удовлетворительно". Ей не то, что красный, обычный диплом бы получить. Андрей не обрадуется. Дочь не только по жизни дура, но и в учёбе дебилка.
Комбо.
Ну да ладно. Зато, вон, красивая.
***
Глеб вспоминает про меня ближе к концу недели. И то, лишь для того, чтобы уточнить свою модель поведения. По отношению к Титовой, разумеется. Которая ему в очередной раз ой-ёй-ёшеньки как не нравится.
Модель. Не Титова.
Но и она тоже.
– Бегать? Да я в жизни не бегал за девчонками!
– Бесконечно за тебя рада. Шоколадную медальку подарить?
– И как я должен… бегать?
Вай, сколько отвращения.
– Ножками. Топ-топ-топ. Она в столовку, ты в столовку. Она с пар, ты за ней. Она на йогу, ты её встречаешь. Я скину тебе график, а ты вешай ей лапшу на уши: мол, весь город обежал, во все фитнес-центры вламывался, во всех упругих попках только твою искал. Дальше цитируй классику, она непотопляема: мол, меня царицей соблазняли, а я не поддался… Ну и дальше всё в том же духе. Что-нибудь придумаешь.
– И на кого я буду похож? На тряпку? Нет. Я пас.
– Как знаешь. В таком случае дальше я тебе не помощник. Мне больше нечему тебя обучать, мой юный падаван14. Ты свободен. Остерегайся тёмной стороны. На ней есть печеньки.
Этот разговор случился в конце недели. Хм, в чулане со швабрами и химсредствами под лестницей. Привет, блин, Гарри Поттеру15. Как итог, в пятницу было затишье перед бурей, а вот с понедельника всех ждал увлекательный короткометражный любовно-сатирический сериал. Кое-кто таки решил последовать моему совету. Все выходные, наверное, себя уговаривал.
Лерка, как и полагается снобкам, крутила хвостом, гордо проходя мимо Глеба и упиваясь своей значимостью. Мамочки, что за зрелище! Что за зрелище! Отвечаю, полунивера потом ходило и шушукалось. Воронцова, да отшили. Событие года. Да какой там года. Века! Будет, что рассказать потомкам. Бегом строчить мемуары, пока память ещё смакует каждую деталь!
Однако терпелки нашему красавчику оказалось не занимать. Что-что, а преподнести себя он умел, вот уж чего не отнять. Насмешливый, самоуверенный, в меру саркастичный. Непрошибаемый. Целеустремленный. Не забываем про обаяние, да-да. Короче, вооружен боевыми патронами до глазных зубов.
Пока тусующиеся рядом со своей королевой трутни мухами дохли от его флюидов, довольная Титова мысленно накидывала в голове образец короны, которую уже планировала заказать ювелиру.
Нет. Так не пойдет.
Рыбка хоть и заглотила наживку, но в таком режиме может долго упиваться своей значимостью. Так что в следующий вторник после обеда отправляю Глебу сообщение с командой всё прекратить. Резко. Без объяснения причин.
Тот удивляется, но с радостью подчиняется. Ещё бы. Его же самого мутит от той ванильности, в которой он барахтается. Если бы процесс затянулся, несчастный мальчик схлопотал бы передоз. Или воспаление аппендикса. А может, и обычное отравление.
В любом случае, моё смс встречается многочисленными смайликами с сердечками. Прекрасно. То тишина, то сердечки.
Начинаю всерьёз задумываться о том, чтобы открыть курсы мужского пикапа. Потому что ответная реакция на "игнор" приходит незамедлительно.
Лера задета.
Внезапное равнодушие плохо играет на её популярности. У остальных включается стадный режим: раз самый крутой парень универа забил на неё, значит, наверное, не так уж она и хороша. Значит, вероятно, не стоит так восславлять принцессу?
Нет, к такому Титову не готовили. Так что в четверг в аудитории она ловит Глеба и шипит ему на ухо: "Завтра, в семь. Будь любезен, не опаздывай".
Знаю об этом, потому что информацией из первых рук меня снабжает довольный Воронцов лично. Заявившись без предупреждения в мою комнату в тот же вечер. Разумеется, через окно.
Научился, блин.
Вот мне радость каждый раз за сердце хвататься.
– И куда нам идти?
За очередным советом притопал. Сидит на подоконнике, болтает ногами в Найках и наблюдает, как я собираю спортивную сумку.
– У тебя с воображением совсем туго? Даже до этого докумекать не можешь?
– Я знаю, что бабы… хм, прошу прощения, девушки любят шопиться и поесть. Это всё.
– Огорчу тебя, – хмыкаю я. – Бабы… девушки много чего любят. Но так как речь идёт о Лере, вариантов реально не так много.
Сестрицу мало что интересует. Она не читает книг, не смотрит фильмов, не ходит в театр. Каналы блогеров-мейкаперов по ютубу и тупые видосы в Тик Токе – единственное кино, до которого у неё доходят руки. Ну… это по имеющимся у меня сведениям, во всяком случае.
– Потому я и здесь. Жажду услышать твой очередной мудрый совет, о великий гуру.
Ха. Великий гуру. Так и буду себя теперь звать. Точно пора открывать курсы.
– Веди пожрать, – решаю я. – Не ошибёшься.
– Что, в обычный ресторан?
– Включи фантазию! Такой, где нет мяса. Ты же должен проявить учтивость к её вкусовым предпочтениям.
– Где нет мяса? На пастбище, траву жрать?
Попытка не засмеяться провалилась. Начинаю ржать в голос.
– Нет. Для пастбища и сеновала пока рано. Одно свидание – не повод для горизонтальных поз. Тем более, что симпатией с её стороны пока не пахнет. Начни с суши.
– А она ест рыбу?
– Ага.
– Мясо нет, а рыбу, да? Где логика? Это же чистейшая дискриминация по плавникам.
Снова ржу. Да ну ёлки!
– Стоп… – до Глеба только дошло. Вот жираф. – То есть что, секса мне не видать? Я буду слушать её весь грёбаный вечер, а мне за это ничего не будет?
Окидываю его снисходительно-грустным взглядом.
– Вариант с шоколадной медалькой повторно озвучить?
– Лучше расскажи, куда собралась, – заметив, как в сумку убираются микшерные пульты и ноутбук, интересуется Глеб.
– По делам, представь себе. Моя жизнь не крутится вокруг одних твоих любовных похождений.
– Я с тобой.
– Куда? На любовные похождения?
– Тебе виднее. Ты ж не говоришь, куда намылилась.
– А вдруг на свидание?
– Ну вот и чудно. И с тобой схожу на свидание. У меня на сегодня как раз окошко.
Удовлетворительно киваю.
– Всё верно. Вот именно так и нужно наседать на Леру. Работаешь в правильном направлении. Только на мне тренироваться не надо.
– Я серьёзно. Я с тобой.
Укладываю сверху аппаратуры громоздкие наушники и с тяжёлым вздохом выпрямляюсь, вопросительно всплеснув руками.
– Зачем?
Глеб отражает мой жест.
– Я соскучился. И мне скучно.
POV ГЛЕБ
"Я соскучился".
Слова вырываются случайно, но с немалым удивлением понимаю, что это действительно так. Правда соскучился. Две недели благодаря нелепой игре во "влюблённость" с Титовой пролетают незаметно, однако мне не хватало этого. Находиться здесь. С ней. Ненавязчиво шутить. Обмениваться колкостями.
Я не спятил, нет.
Тут что-то другое.
Поэтому и сажусь на хвост Мальвине.
Чтобы понять.
Она, ясное дело, не особо в восторге, но сильно не выкобенивается. Знает, что не отстану и нет смысла сотрясать понапрасну воздух. Так что четверть часа спустя уже едем на байке… куда-то. Точного адреса не знаю, пассажирка лишь тыкает пальцем перед нужным поворотом. Кричать в шлеме не особо сподручно.
Оказалось, что нужно нам в парк.
Тормозим возле главного входа, который какой-то гений архитектуры украсил аркой и колоннами. На кованных решётках висят запрещающие таблички.
Моему транспорту проход закрыт, а под велосипед он вряд ли сможет закосить. Короче, дальше пешком. Забираю у Праши сумку. Тяжёлая, дрянь такая. И часто она таскает её? Сломается же.
Время из разряда: раз погода радует, надо проветриться перед ужином. Поэтому в парке многолюдно. Еле плетутся слипшиеся от мимишности сладкие парочки, мешая нормально передвигаться роллерам и самокатчикам. Сонно прогуливаются утомлённые мамаши с колясками. Дети радостно вопят на каруселях. Школьники постарше сбились в кучу и о чём-то шушукаются. Небось опять петарды раздобыли и начнут где-нибудь бахать.
Солнечно, тепло, почти безветренно. Единственное, чего не хватает – палитры оттенков, а то всё больно серое: асфальт, кляклая земля, остаточные лужи. Понятно, что это временно. Апрель активно занимается. Не за горами май, а там уже начнёт всё цвести. На радость аллергикам.
– Куда мы идём? – интересуюсь, минуя прокат велосипедов и памятник вождя пролетариата, облюбованный голубями.
– Увидишь.
Увижу. Но пока не вижу. И сейчас не вижу. И…
А, вот теперь вроде вижу.
Полагаю, мы направляемся к попугайской стае, что заняла стоящие друг напротив друга парные скамейки недалеко от фонтана.
А вот и те самые яркие краски, которых не хватало. Человек десять: в большинстве парни, но есть и девушки. Ничего такие.
Одежды на компашке аляпистые, с преобладанием кислотных оттенков и всяких блестяшек. Шмотки спортивные, не сковывающие движения.
Кажись, начинаю понимать, что к чему.
– Твоя свора? – киваю на толпу.
Когда Мальвина злится, у неё такие клёвые складки на переносице собираются…
Стоп, а к чему это я?
А, да. К тому, что она злится.
– Свора знаешь, где? В твоей…
Строго прицыкиваю языком.
– Не называй этого слова. Иначе придётся отшлёпать тебя по твоим хорошеньким губам.
– Буэ, – Покровская демонстративно сует два пальца в рот, словно вызывает рвоту. Любит она эту тему.
– Что именно тебя смущает? То, что твои губы назвали хорошенькими или факт отшлёпываний?
– Давай лучше я тебя отшлёпаю?
– А, так ты у нас доминантка? А что насчёт наручников и повязок? Давай сразу всё обсудим, чтобы в процессе потом не тратить время.
– В процессе чего?
– Как чего? Наших страстных утех.
– Буэ, – ну вот, снова имитируют булимию.
Эх, точно дам ей когда-нибудь по заднице.
– Не бэукай. Тебе понравится.
– Мне дурно только от того, что я это представляю.
– Так ты меня представляешь? Голым? Очаровательно.
– А-а… – Покровская не может подобрать слов? За такое никаких денег не жалко.
Пока переругиваемся, равняемся с попугайчиками. Те нас тоже замечают и приветливо машут. Не мне, конечно. Весь спектр радушия рассчитан на Прашу.
Один и вовсе откалывается от группы, чтобы сунуться к ней с обниманиями. Патлатый, обтатуированный.
Чё за перец? Её парень?
– Дарова, Синь-синь, – ему не жарко в одной борцовке-то? Кто-то время года попутал.
– Синь-синь? – переспрашиваю, кривясь.
– Ну… от слова Синька, – хмыкает тот.
Синька, блин.
– Охренеть какой тонкий юмор.
– И не говори, – фыркает Праша. Всё, слова снова находятся? Надолго тормознуть её острый язычок, очевидно, невозможно. – Куда остальным до твоей "Мальвины", верно? Вот где простор для воображения, вот где полёт фантазий!
– Синь-синь, кто это? – пока она здоровается с остальными, патлатый решает уделить своё драгоценное внимание мне. Вот спасибо. Тронут до глубины селезёнки.
– Кто я – я знаю. А ты кто? – возвращаю ему вопрос.
Мне протягивают ладонь для рукопожатия, но я её игнорирую.
– Вольт.
– Это имя, фамилия или диагноз?
– Эй, друг, – максимально спокойно, но видно, что исключительно из уважения к Покровской отзывается тот. – Не загоняйся. Я к тебе с миром.
С миром он. А мне похрен. Ты мне не нравишься. Явных причин для этого как бы нет, но нутро эту волосатую девочку отторгает.
– Это Глебушка, – Мальвина вклинивается между нами. На всякий случай. – Спортсмен, комсомол, красавец. Вы видели его скулы? – выпадаю в осадок, когда она начинает… тискать меня за щеки. – Это же скулы Аполлона. Нос Геракла. Уши… уши пусть будут Афродиты… Он же рождён для того, чтобы рекламировать средство от прыщей! Да и вообще, Глебушка у нас невероятно ценный экземпляр. Так что никому, чур, не трогать пушистую зайку!
– А если трону? – ухмыляется Вольт. – Укусит?
– Хуже. Натравит на тебя богатого папочку.
Ишь какая. Реванш она решила взять. Чёрт. Нагнуть бы её раком, но…
– Ты что несёшь? – вместо этого интересуюсь мягко и вкрадчиво.
– Я? – театрально ужасаются. – Я ничего не несу. Ты несёшь. Косметичку мою несёшь. Ты же у нас такой сильный, такой надё-ё-ёжный, – противно тянут конец предложения.
Вот её колбасит. Но мне так кайфово. Такой тонус.
– Можно я тебя трахну? – с наслаждением слежу за тем, как меняется Прашино лицо и слетает вся "актёрская" игра. – Один разочек. Пожа-а-алуйста, – в тон ей протяжно тяну.
– А губа не треснет?
– Что, нет? Почему? Я же сказал "пожа-а-алуйста".
– И что, тебе после этого сразу дают?
– Нет. Обычно дают после фразы: "Привет, я Глеб". Попробуем? – притягиваю её к себе за шею, вынуждая смотреть мне в глаза. Едва сдерживаюсь от соблазна куснуть её носопырку. А потом поцеловать. Засосать, я бы сказал. И далеко не в нос. – Привет, я Глеб, – страстно выдыхаю ей в губы.
Чувствую, как она напряглась. И, если мне не изменяет слух, ещё и нервозно сглатывает. Ага. Вот ты какая, дерзкая неприступная девчонка. Уже не первый раз так реагируешь, а потом будешь что-то говорить.
– Придурок, – огрызается Мальвина, выскальзывая из объятий и на всякий случай отпихивая меня подальше.
Жаль.
Ну да ладно, место всё равно неподходящее для обжимашек. Это дело сугубо интимное. Зато одно выясняю наверняка: её тупорылого парня здесь нет. Либо он конченый лох, позволяющий кому попало лапать свою девушку. Я, конечно, не кто попало, а вот эта патлатая девка в татухах…
Цветастая компашка о чём-то переговаривается. Пропускаю часть разговора, отвлекаясь на симпатичную брюнетку, которой я явно приглянулся. Такие сигналы сложно не распознать.
Одариваю её улыбкой, приправленной озорным подмигиванием, после чего теряю к ней интерес. Привлекательная, но тощая. Доски не в моём вкусе.
Я люблю, когда есть за что потрогать. Как у Покровской. Она пусть сейчас в свитере, но я-то прекрасно помню, что под ним таится…
– У тебя всё готово? – интересуется, тем временем, у Праши другой пацан. Смешной такой. Мелкий, щуплый, в очках с толстой оправой.
– Разумеется.
– Тогда давайте уже сделаем это.
Не успеваю догнать, что именно они собираются сделать, потому что меня требовательно тянут за ручки сумки, которую я продолжаю нести.
– Пошли.
Ну окей. Послушно иду.
Недалеко.
Просто отходим в сторонку, забирая в единоличное пользование лавку без спинки. Мальвина усаживается поудобнее, перекидывая ногу через сиденье, и начинает раскладывать своё добро с видом торговки на базаре. Молча сажусь напротив, зеркально отражая её позу.
В это время возле фонтана разворачивается деятельность. На треножник фиксируется видеокамера. Прикатываются беспроводные сабвуферы на колёсиках.
Ребята, по большей части, общаются между собой жестами, которые только они и понимают: куда, что, для чего. Отдыхающие поглядывают на происходящее непонимающе, но заинтересованно.
Чего уж там, мне тоже интересно.
Праша к этому моменту уже обложилась с ног до головы, проверяя, все ли проводки подключены, и вся ли техника исправно работает.
Смотрю на её пульты, как на дремучий лес. Всё, что в них понимаю: вот эта жёлтая штука – кнопочка "off". Потому что на ней так написано.
Ага. Судя по всему, все готовы. Заняли свои позиции и ждут отмашки. Покровская, спустив наушники на затылок и зажав их плечом так, чтобы одно ухо было открыто, показывает пальцами "окей". Ей кивают и…
Парк сотрясает музыка. Голуби в ужасе разлетаются кто куда, теряя на ходу перья. Мамаши злобно шикают, тряся коляски с проснувшимися младенцами. Сами виноваты. Один из участников заранее прошёлся по всем с предупреждением, что сейчас будет громко.
Громко, ярко, динамично.
Десять танцоров, улица и музыка. В арсенале лишь врождённое чувство ритма, наработанная кровью и потом техника и умение себя подать. Это и есть уличные танцы. Отточенная до автоматизма синхронность, микс стилей, короткие соло…
Там много всего.
Мало в этом разбираюсь, но однозначно узнаю крамп. Такую агрессию сложно не распознать. Как и брейк-данс с его коронными комбинациями. Попробуй так повертеться на голове. Хип-хоп и…
И всё. На этом мои скромные познания в танцевальных тонкостях заканчиваются. Надо бы обновить информацию на досуге. Неприятно ощущать себя идиотом.
Динамика зашкаливает. Чувствую подошвой, как дрожит асфальт. Эффектное представление привлекает людей, стекающихся со всех уголков парка, чтобы посмотреть.
Стремительно собирается толпа. А фокус смещается. Яркий финал завершается прямо в фонтане. На фоне брызг слаженность и техника проявляется ещё эпичнее.
Вольт – явный лидер. Акцент, на который делается упор. Это чувствуется. Не знаю. Наверное, он, типа, реально крут, но мне куда больше симпатизируют мокрые девочки и их тонкие маечки. И Мальвина, сосредоточенно шаманящая со своими игрушками.
Её пальцы порхают над кнопочками, пока тело двигается в такт миксованным трекам. Глаза не отрываются от монитора ноутбука. Стопроцентная концентрация. Если мимо вдруг побегут аборигены в юбочках из пальмовых листьев – не заметит.
Конец. Становится резко тихо, от чего в ушах появляется неприятный пищащий звук. Новая волна шума прокатывается по парку, но уже в виде аплодисментов. Поклоны, благодарности.
Ясно. Это уже не интересно.
Праша довольно стаскивает с себя наушники, с наслаждением выпрямляясь и разминая спину. Крышку ноутбука мягко прикрывают, рычажки на пульте плавным движением выстраиваются в одну линию. Отсоединяются usb-порты и аккуратно сматываются кабеля. Сколько бережливости в каждом движении. У меня такого даже к байку нет.
Залипаю, наблюдая за ней.
– Ну как? – спрашивает в какой-то момент Покровская, ковыряясь с заедающей молнией на сумке.
Хм, про что конкретно вопрос? Про неё или танец? Если про неё – она хороша. Даже больше. Про танец… ну тоже ничего, да.
– Так значит, вот чем ты занимаешься в свободное время? – выбираю нечто нейтральное.
– Я много чем занимаюсь.
– Это я уже понял, – Мальвина не устаёт меня удивлять. Рядом с ней и количеством её увлечений против воли начинаешь чувствовать себя ленивой тварью. – Это сложно? – киваю на жерло сумки, куда прячется техника.
– Вопрос не в сложности. Если что-то нравится – ты просто это делаешь.
– Но ведь тебе нравится и танцевать.
– Нравится.
– Тогда почему не танцуешь с ними?
– Потому что.
– Это не ответ.
– А я и не обязана отвечать.
Не обязана. Но я хочу знать. И узнаю.
– Стесняешься?
– Отвали.
– Видимо, нет… Боишься?
На меня вскидывают синие омуты, в которых плещется ярость, и я понимаю, что угадал.
– Чего докопался? – рычит она. – Больше всех надо? Я ж не лезу понимать тебя. Вот и ты отцепись. Занимайся лучше Лерой.
– Да не хочу я ей заниматься! Я хочу заниматься тобой, – вырывается из меня.
Её глаза округляются, а зрачки расширяются. Ярость сменяется растерянностью. Согласен, прозвучало двусмысленно, но в данном случае контекст правильный. Хочу.
Сидим в воцарившейся тишине и смотрим друг на друга. Долго. Пытливо. Пристально.
– Эй, Синь-синь, – сука, опять эта волосатая девочка. – Мы в бар. Отмечать.
– Что отмечать? Пляски на водопое? – без особого восторга исподлобья таращусь на него. Он меня прям бесит. Не видит, что мы разговариваем? Хрен с ним, да пускай даже молчим. Так какого он лезет?
– Пляски на водопое – видео для танцевального баттла. С ним мы пройдём отборочные. Так что да, ты угадал, – холодно поправляет Вольт.
– А, ну тогда само собой. Поздравляю, – одариваю его ехидной недоусмешкой.
– Спасибо, – цедят мне с той же интонацией, после чего повторно обращаются к Праше. Уже иначе. Мягко, с особыми нотками. – Так ты с нами?
Всё. Я понял, почему этот хрен меня раздражает. Да он же в открытую подбивает к ней клинья. По его роже написано, что она ему нравится.
– Нет. Она не едет, – работаю на опережение.
Вот тут Мальвина оживает. А если точнее, снова начинает злиться.
– Еду, – соглашается она, в упор глядя на меня.
Едет. Хорошо. И я тоже.