Ирина Андрианова
Блудный брат
Он отдернул руку, и в ней блеснул желтый световой клинок. Никто сначала в изумлении остановился; но уже в следующее мгновение молча бросился в атаку. Мечи схлестнулись; в ореоле их света замелькали фигуры бойцов. Мидо, который, едва освободившись, хотел кинуться на помощь, теперь застыл и завороженно смотрел на небывалую дуэль. Оба противника владели оружием с изумительным искусством. Их движения были столь совершенны, что невольным зрителям трудно было пожелать гибели одному из них, пусть даже это был твой заклятый враг. Выжившие Кампило смиренно стояли вдоль стен, так же, как и Мидо. Лишь изредка кто-то из них пытался нарушить танец мечей, чтобы помочь своему господину. Тогда Никто, не оглядываясь, выбрасывал в сторону дерзких свободную руку и отшвыривал их далеко за пределы боевого круга. Он знал, что ко входу в тронный зал уже спешит толпа воинов, поднятых по тревоге. Не глядя и не прислушиваясь, он безошибочно дождался момента, когда они окажутся под арочным проемом входа. Тогда он обрушил на них огромный кусок свода, похоронив под грудой обломков самых первых и надолго перекрыв дорогу остальным.
Теперь противникам ничто не мешало полностью отдаться друг другу. Как тени черных птиц, они стремительно подпрыгивали, кружились, свивались в одно и разлетались в разные концы зала, а затем снова сходились, бешено вращая клинками. Силы были абсолютно равны; не имея возможности достать мечом тело врага, они разрубали колонны и статуи, осыпая друг друга градом камней. Но обломки не наносили им вреда, ибо что один, что другой успевали вовремя отвести камнепад от своей головы, и он с грохотом опадал в сторону.
Казалось, этому не будет конца, но в какой-то момент Никто удалось взять верх и зажать противника в угол.
– Эй ты, безглазый! Просто отдай мне мальчишку, и мы уйдем! – крикнул он, занося меч.
– А почему ты решил, что мальчишка – твой? – спокойно отозвался голос из-под шлема. – Может быть, он мой!
И с этими словами обладатель голоса, ловко подпрыгнув почти до потолка, приземлился за спиной Никто с таким мощным ударом, что тот едва успел его отразить. И снова замелькали гудящие лучи, и снова продолжился огненный танец.
Бой длился всего пару минут, но Мидо казалось, что прошла вечность. Вдруг вождь Кампило оказался спиной к нему, причем совсем близко. Очнувшись от транса, Мидо подхватил с пола первый попавшийся булыжник. «Сейчас самое время!» – подумал он и метнул его в блестящий затылок шлема. Он ожидал, что враг остановится, дав Никто возможность поразить его. Но вождь вовремя узрел летящий камень дарованным ему волшебным чутьем, и успел увернуться. Ему лишь слегка поцарапало шлем. Но не успел обломок упасть на пол, как воин развернул его обратно – в сторону того, кто посмел напасть на него сзади. И вот этого Мидо никак не ждал. Удар – и сознание растворилось в жгучей боли в груди. Потеряв равновесие, Мидо рухнул вместе с камнем. Падая, он непроизвольно закричал, и тем привлек внимание Никто, который на мгновение – всего только на мгновение! – отвлекся, тревожно посмотрев в его сторону. В западню, расставленную для врага, попался друг. Краткого промедления было достаточно, чтобы вождь успел ударить Никто по незащищенному корпусу. Этот удар должен был перерубить его пополам. Никто не дал себя пронзить, молниеносно отшатнувшись на пол; но в тот же миг над его лицом навис плазменный луч.
Шум меча слился с его прерывистым дыханием. Быстро оглядевшись, Никто понял, что все кончено.
– Отпусти мальчишку, он ни в чем не виноват, – хрипло проговорил он, пытаясь рассмотреть за сиянием черные глазные щели своего победителя. – Я заставил его это сделать!
Вождь стоял, не шевелясь.
– Я тебе верю, – глухо послышалось из-под шлема.
Но что это? То был уже не нейтральный голос из преобразователя, которым говорили все Кампило. Он вдруг изменился. Теперь он был человеческим и… невероятно знакомым! Услышав его, Никто чуть не вскрикнул и впился руками в пол. А рыцарь протянул бронированную перчатку к шлему – при этом его рука чуть дрогнула – и снял его. Пылающий клинок осветил длинные пушистые пряди волос, обрамлявшие женское лицо. Никто онемел.
– О боги! Это ты! – завопил Мидо, увидев лицо рыцаря.
Вмиг позабыв о боли, о битве, о Никто, обо всем на свете, он вскочил и со всех ног бросился к ней. Он обнимал холодные доспехи и целовал разгоряченные щеки, а она обнимала и целовала его. Их слезы смешались; они не могли выговорить ни слова, и только беззвучно смеялись от счастья.
Никто, дрожа, с трудом поднялся на ноги. Не смея поверить своим глазам, он лишь молча стоял и ждал. Наконец, мягко отстранив Мидо, женщина обернулась к нему.
– Я плохо владею световым мечом, – прошептала она. – Я.. я не смогла удержать выпад своей глупой самонадеянной руки, и чуть не убила тебя. Но боги сохранили жизнь тебе, а значит – и мне… – Она рассмеялась сквозь слезы. – Здравствуй, брат! Как мне радостно снова увидеть тебя!
– Здравствуй, сестра, – только и смог произнести Никто.
Глава 13. Рассказ вождя
Мидо переводил глаза с одного на другого, плохо соображая. В первый момент, когда вождь Кампило снял шлем и оказался его матерью, он подумал, что милостью богов снова попал в тот удивительный сон, который столько тешил его в последнее время. Но, увидев рядом с нею Никто и услышав их разговор, он вынужден был признать, что все происходит наяву.
– Но как, как это возможно, что ты здесь? Ведь ты же… Ведь наша планета погибла! – забормотал он, но мать мягко приложила палец к его губам, словно говоря «Подожди, в своей время я все расскажу».
Он умолк, но тут взгляд его случайно упал на погасший меч в ее руке. Он снова встрепенулся и снова хотел было что-то в изумлении воскликнуть, но мать опять сделала ему знак рукой. Тогда он оторопело опустился на пол, уже не пытаясь ничего сказать, и боясь лишь одного – как бы чудо не исчезло.
Мать и Никто долго смотрели друг на друга, пока, наконец, она не заговорила первая.
– Где ты был все эти годы? Почему не вернулся к нам? Мы так ждали тебя!
Никто попробовал было что-то ответить, но не смог выговорить ни слова и опустил глаза.
– Его отец – она указала глазами на Мидо – он до последней своей минуты надеялся тебя увидеть.
Никто схватился рукой за подбородок, как делал в минуты сильнейшего волнения. Его меч давно был забыт и брошен на пол. Вскоре к нему присоединился и меч вождя. Кажется, они забыли даже о присутствии Мидо.
– Я… я думал…. Я не хотел тревожить вас, не хотел будить грустные воспоминания. Я хотел исчезнуть навсегда, чтобы ничто никогда не напоминало о содеянном мною. Я думал, что вам будет лучше без меня.
Он беспомощно замолчал. Мать Мидо ласково взглянула на него и покачала головой.
– Увы, ты опять ошибся. Не проходило дня, чтобы я не тосковала о тебе. У меня было два друга и брата, ты и он. Как же мы могли забыть о тебе?
– Он мертв? – спросил Никто, не поднимая глаз.
– Да. Его убил новый могущественный враг, появившийся в галактике. Я тоже должна была умереть, как и наши дети, наши соседи и вся наша планета. Но перед смертью он успел сделать нечто, что спасло меня.
Она опустилась на большой обломок, бывший прежде куском ее трона. Мидо, ни слова не говоря, подошел и сел рядом у ее ног.
– Прости, сестра, – сказал Никто. – Я уже столько раз в жизни говорил себе, что сделанного не воротишь, что глупо повторять снова. Но кроме этого, мне сейчас нечего сказать.
Он вздохнул и отвернулся. Хотя глаза его были сухими – они давно утратили способность плакать – Мидо подумалось, что именно так пытаются прятать слезы.
– Как тебя сейчас зовут, брат? – улыбнулась она.
– Никак, сестра. Я хотел бы стереть всякие воспоминания о своем имени и о себе самом. До последнего времени я думал, что мне это удалось… А как тебя теперь зовут?
– После того, как мы попрощались друг с другом и с Силой, я поменяла имя на Се-Тики. Я прожила счастливую мирскую жизнь, у меня было много детей. Но потом и это исчезло. Теперь я – член Ордена Кампило. – Она со вздохом оглянулась вокруг, как будто только сейчас заметила разрушения, причиненные залу их дуэлью. – Братья спасли меня от гибели, приняли в Орден, а спустя некоторое время оказали великую честь, избрав своим вождем…
Ее слова были прерваны шумом со стороны заваленного входа. Из глубины завала послышались удары; вниз посыпались камни. Вскоре на самом верху показался просвет, а в нем замаячили длинноголовые фигуры. Никто быстро протянул руку и подхватил подпрыгнувший меч.
– Опусти его, брат. Оружие тебе не понадобится.
– Но я… Ведь я убил многих из них! Они должны желать отомстить мне.
– Да, сегодня тебе пришлось лишить жизни многих членов Ордена. Я скорблю о них не меньше, чем мои братья. Но никто из них не нападет на тебя, пока я не прикажу. Такова сила клятвы Кампило. Ослушание для каждого из них – страшнее смерти.
В самом деле, заметив, что Се-Тики ничего не угрожает, рыцари остановились. Затем они медленно, друг за другом, спустились вниз и встали кругом на почтительном расстоянии. Один из них сделал шаг вперед и издал несколько шелестящих звуков. К удивлению Мидо, его мать ответила тем же. Они обменялись несколькими, видимо, фразами, и она указала рукой на сына. После этого остальные рыцари поклонились и разошлись в темноту, а первый подошел к Мидо и сделал движение, чтобы поднять его.
– Эй, чего это он? – вскричал Мидо, пытаясь отодвинуться и морщась от боли. – Мама, что ему от меня нужно?
– Я велела разобрать завалы и достать погибших. А тебя брат Кеннио сейчас перенесет в кровать, и я, наконец, смогу осмотреть твои раны.
– Но у меня нет ран… Я прекрасно могу идти сам… Ох! – вдруг простонал он.
До этого он и впрямь не замечал боли. Но сейчас, стоило ему немного прийти в себя, он понял, что не может пошевелиться. Все тело разом нестерпимо заныло. Смирившись, он позволил великану подхватить себя на руки и понести наверх к выходу.
Прежде чем двинуться следом, Се-Тики выжидательно посмотрела на Никто.
– Идем, брат, – сказала она, видя его нерешительность. – Здесь тебя ждет краткий отдых от странствий. Почувствуй себя хотя на миг дома!
Никто кивнул и послушно последовал за ней. Они долго шли извилистыми коридорами, пока не добрались до небольшой каюты, где высокий носильщик осторожно переложил Мидо на грубое жесткое ложе. Если бы не знать наверняка, что каморка служит спальней вождю, то она вообще не показалась бы жилой. Четырехугольное возвышение с изголовьем, маленький столик и стенной шкаф – вот была вся ее меблировка. Тюремная камера на Симетрисе, подумал Мидо, и та была обставлена с большей роскошью. Единственное, что выгодно отличало ее от других помещений – небольшой овальный иллюминатор над столом. Правда, сейчас сквозь него можно было любоваться лишь на огни соседнего корабля. Звезд в туманности Ксант не было.
Уложив сына, Се-Тики извлекла из шкафа множество разных склянок и расставила их на столике. Затем она осторожно стянула с него рубашку и принялась по очереди смазывать израненное тело разноцветными снадобьями. Никто уселся у голой стены, подобрав под себя ноги, и молча следил за ее движениями. Поймав на себе его пристальный взгляд, она улыбнулась, словно говоря «Да, ты не спишь, все происходит на самом деле», и вновь погрузилась в работу.
Уже через полчаса Мидо почувствовал себя лучше. На смену боли пришло умиротворение, потом вернулся восторг, потом изумление, а потом – вопросы, которые он так до сих пор и не смог задать.
– Мама, скажи мне… – начал он, несмотря на ее протесты. – Откуда у тебя… Нет, и как это возможно, что ты… Скажи, мне не показалось? Ты в самом деле владеешь световым мечом?
– Это не так уж сложно, сынок, – сказала она, не поднимая головы от его плеча, которое перевязывала. – Спроси у своего друга, – она подняла голову и подмигнула Никто, – он подтвердит тебе.
– Но ты не просто владела мечом! – Мидо попробовал приподняться, но мать мягким движением снова опустила его на кровать. – Я видел – ты двигала предметы. Ты… ты делала еще многое из того, что доступно лишь могущественным джедаям!
Се-Тики и Никто виновато переглянулись, как будто их вдвоем застигли на месте преступления.
– Прости, сынок, я никогда не рассказывала вам об этом. Когда-то, в юности, я действительно была связана с Силой. Как и он, – она кивнула на Никто. – Но потом случилось много такого… словом, когда-нибудь я расскажу тебе все. Не сейчас, позже. Вобщем, произошли события, после которых я решила отказаться от своих способностей. Сила дает не только возможности. Даже если ты служишь ее Светлой стороне, она может быть опасна. Опасна ответственностью, которую налагает на тебя. Опасна муками совести, которыми приходится платить и за то, что ты сделал, и за то, что не смог сделать. – Се-Тики закончила обрабатывать раны и убрала принадлежности в шкафчик. – Я оказалась слишком слаба для такого груза. Поэтому я выбрала удел обычного человека. Удел любящей жены твоего отца и любящей матери всем вам. – Она села на кровать рядом с Мидо, и в глазах ее блеснули слезы. – Теперь никого из них нет. Остался только ты. Но я все равно безмерно благодарна богам за то, что подарили мне столько счастья.
– Значит, мой отец…
– Конечно, он все знал. Он не был джедаем, но, поверь, многие джедаи гордились дружбой с ним. Когда мы узнали о твоей мечте, мы оба очень испугались. Мы-то надеялись оградить тебя от сомнений, которые когда-то мучали меня. А вдруг, думали мы, ты и впрямь унаследуешь мой дар?
– Увы, нет. – Мидо отвел глаза.
– Не горюй, милый, – она провела рукой по его волосам. – Сила – это не главное. Помогать ближним можно и без нее. Просто где-то тебе будет труднее. А где-то – и легче.
– Вы с отцом знали Никто?
– Да, мы в свое время побывали и злейшими врагами, и самыми любящими друзьями. – Она посмотрела на Никто, и ее глаза счастливо блеснули. – Боги приготовили для него слишком сильные искушения. Я бы не смогла вынести таких. Потом, когда все закончилось, мы оба поклялись, что без остатка уничтожим в себе сверхспособности, и что никогда больше не возьмем в руки световых мечей…
– И мы оба нарушили клятву, – отозвался Никто.
– Да, верно. – Она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, и вдруг взволнованно привстала: – Наверное, вы страшно голодны. А я-то совсем забыла об этом!
Несмотря на уверения Мидо, что не нужно беспокоиться, мать поспешно скрылась за низенькой неприметной дверцей в стене. В первую минуту она показалась Мидо частью шкафа. За дверцей раздались шорохи, а спустя пять минут Се-Тики появилась вновь. Только теперь на ней была обычная повседневная одежда, в которой Мидо привык ее видеть и в которой она являлась ему во сне – крестьянские штаны из грубой ткани и рубаха до колен, перехваченная широким поясом. Волосы она успела убрать в пучок на затылке и прикрыть плотно прилегающим капюшоном, стянутым шнурком – так носили в их местах замужние женщины. В руках она несла глубокий поднос, где стояли миски с дымящейся похлебкой, тарелка с сублимированными белковыми шариками и прозрачный кувшин, полный зеленоватой жидкости.
– О, горячий тойти! Как же давно я его не пробовал! – радостно воскликнул Мидо.
Он хотел было вскочить и броситься к столу, но мать остановила его. Устроив подушку повыше, она поставила миску ему на колени. Взяв другую, она подала ее Никто.
– М-м, до чего же вкусно! Ах, мама, кажется, я сейчас просто умру от счастья! – весело воскликнул Мидо, но вдруг задумался. – Погоди, но… как тебе удалось выжить? И как… как погибли все наши? Прости, я совсем забыл спросить об этом…
– Ничего, сынок, это бывает. Слишком много новостей в один день. – Она снова села на кровать. – Наверное, ты уже слышал, что на нашу планету напали. Это случилось вскоре после того, как ты исчез. Сначала в небе зависла огромная, от горизонта до горизонта, черная туча. Но это была не просто туча – она была из металла и перемигивалась огнями. Сразу стало темно. Казалось, что наша планета вдруг очутилась внутри какого-то гигантского корабля. Так продолжалось неделю. Жители нашего и соседних селений дрожали от страха и не знали, что делать. Эта неизвестность была во сто крат страшней любой битвы. Мы не знали, ни кто прилетел на этом корабле, ни что они от нас хотят. Никто не выходил на связь. В воздухе висела гнетущая тишина. Наконец, к нам издалека прилетели на скутерах беженцы. Они прибыли из города Тиноок, расположенного в пятистах километрах от нас. Ты бывал там, сынок, помнишь? Его тоже накрыло черной тучей с огнями, и его жители тоже в ужасе ждали, что будет дальше. В один из дней неподалеку от города от тучи отделилась длинная платформа. Она стала спускаться вниз и вскоре приземлилась за холмами, окружавшими Тиноок. А через несколько часов началось наступление. Сначала невидимые враги поразили город с помощью смертоносных длиннобойных лучей. Они были похожи на толстых красноватых червей, которые внезапно, в полной тишине, протягивались по отрогам холмов к городу и столь же внезапно исчезали. Каждый из них был толщиной с дом. Все живое, что попадало с поле их действия, падало замертво. Примерно за полчаса пришельцы расчертили этими лучами весь город. Мало кто смог спрятаться. Ну а тех, кто все-таки уцелел, добивали длинноногие металлические пауки…
– Паукошагатели? О, я видел их на Крис! – перебил Мидо.
– Да. Точнее, те существа, что сидели у них на спинах.
– На Крис это были никои, местные убогие аборигены, полуживотные… Знаешь, с такими уродливыми вытянутыми мордами. Мы с Никто их видели! – торопливо добавил Мидо.
Мать, заметив, что он задыхается от напряжения, взяла из его рук опорожненную миску и знаком велела ему лечь.
– Тогда мы еще не знали, что они к тому времени уже захватили пару десятков планет, и от раза к разу наращивали свои силы. Где-то они использовали местных жителей, натравливая их друг на друга и расчищая себе территорию. Где-то завозили наемников со стороны. Но все чаще они предпочитали воевать с помощью искусственных людей…
– Киборгов!
– Да, наверное. Похоже, на Тиноок напали именно они. Они держали в руках что-то вроде пушек, из которых вылетали такие же красные лучи, только поменьше. Они сбегали с холмов вниз, как огромное стадо насекомых. Говорят, зеленая долина из-за них стала серой, так их было много.
– Почему вы не попытались убежать?
Се-Тики горько усмехнулась.
– Ты забыл, что в окрестных селениях не было ни одного межзвездного корабля. Да и куда было бежать? Платформа с мигающими огнями накрыла планету, как колпаком. Мы даже не знали, есть ли у нее края… Те, у кого были скутеры, пытались улететь. Но не знаю, удалось ли им это. Иногда в ночи мы видели вдалеке тонкие красные лучики, падающие сверху вниз. Думаю, это с платформы пытались достать беглецов.
– Твой муж решил сражаться, верно? – услышали они голос Никто.
Се-Тики обернулась к нему.
– Да, именно так. Ты хорошо помнишь его! Он ходил от дома к дому и уговаривал соседей собрать все оружие, что было, и идти навстречу этим паукам. Ясно было, что скоро они придут к нам. Ему возражали, что, мол, сопротивляться бесполезно, все равно мы погибнем, так не лучше ли сидеть, ждать и молиться. А он говорил…
– Что боги не любят трусов, – перебил Никто, и обмотки на его лице шевельнулись в улыбке.
– Верно, он так и сказал! – Се-Тики улыбнулась сквозь слезы. – Он звал людей умереть с честью. И, наконец, некоторые его послушались. Он взял с собой двоих наших сыновей…
– Ангр и Те, мои братья! – воскликнул Мидо.
– …Провожая их, я онемела от горя – как в тот день, помнишь, когда мы прощались с тобой, брат – посмотрела она на Никто. – Я была уверена, что вижу всех троих в последний раз. Но я немного ошиблась. Мой муж решил напасть на базу этих паукошагателей – там, где они высадились на холмах у Тиноока. Он надеялся, что это будет неожиданностью для них, что они не ждут от нас сопротивления. Он сказал, что сделает все, чтобы задержать их. А если повезет, то попробует взорвать их лучеметы. Они ушли, а мы – женщины – остались ждать, неотрывно глядя им вслед. Прошло несколько дней, и вот с той стороны задребезжал одинокий мотор скутера. Должно быть, Крышка – мы так стали называть платформу, закрывшую нам небо – не сочла его достойным противником, поэтому позволила ему дотащиться до нас. За рулем сидел один из наших соседей, фермер. Он был грязен и изранен, и еле держался в седле. Остановив машину рядом со мной, он сказал лишь: «Ничего не вышло». Затем он нажал на рычаг и отсоединил кузов – в таких у нас перевозили урожай. Кузов, нагруженный чем-то, скрытым под тряпьем, опустился на землю, а сосед завел мотор и рванулся с места прочь. Мы с девочками подбежали и откинули тряпки. Сначала мы взвыли от горя и ужаса – мы увидели троих наших мужчин мертвыми. Но потом я заметила, что мой муж еще дышит. Мы быстро перенесли всех в дом. Мальчиков уложили на пол у окна, а мужа – на кровать…
Се-Тики тяжело задышала и замолкла, чтобы передохнуть. Мидо медленно поднялся и сел поближе, обняв ее за плечи. Хоть в душе он уже давно похоронил родных, рассказ матери воскресил его горе.
– Мама, прости меня! – сказал он дрожащим голосом. – Я должен был быть вместе с вами. Я должен был сражаться и умереть так же, как они!
– О, нет. – Се-Тики быстро смахнула слезы и взяла руку Мидо в свои. – Нет, милый. Отец, перед тем как умереть, очень радовался, что тебя с нами нет. И что тебя нет, – он взглянула на Никто. – Раз их нет с нами, значит, есть надежда, что они оба будут живы, сказал он. А еще он сказал мне: как жаль, что в ту капсулу помещается только один человек…
– Какую капсулу? – не понял Мидо.
Се-Тики вытерла лицо и заговорила спокойнее.
– Много лет назад твой отец закопал в песке на большой глубине спасательную капсулу. Кажется, он вытащил ее с какого-то старого военного корабля, который упал в пустыне, и все разбирали его на металлолом. Эта капсула не могла летать, но в ней можно было долго находиться в космосе. Он сказал мне: «Вдруг случится так, что она станет последним шансом на спасение кому-то из нас? В жизни всякое бывает». Он вырыл в песке за домом глубокую скважину, сбросил на дно капсулу, а сверху накрыл ее крышкой и забросал песком. Я совсем забыла о ней. И только сейчас, когда муж ненадолго пришел в себя, и мы с дочерьми ухаживали за ним, я вспомнила. Когда девочки отошли в сторону, он знаком велел мне наклониться и сказал: «Жена, ты должна выбрать, кто из вас спрячется в капсуле. Наша вылазка не имела успеха. Почти все погибли, и теперь пауки движутся в нашу сторону. Очень скоро они будут здесь. Может быть, даже сегодня вечером. Всякий, кто встретиться им на пути, обречен. Увы, вы даже не сможете погибнуть с оружием в руках, потому что у вас не осталась оружия. Прошу тебя, решай поскорей, а то будет поздно. Знаю, что ты, скорее всего, захочешь сохранить жизнь не себе, а девочкам. Но ты должна решить, кому из них – Мирет или Зане». Я заплакала и сказала, что не могу этого решить. Может быть, говорила я, пауки пойдут в другом направлении, ведь вокруг много городов и селений! Может, у нас еще есть пара дней, а потом случиться какое-нибудь чудо… «Нет», – покачал он головой. – «На этот раз чуда не будет. Милая жена, сделай это для меня. Мне сейчас станет во сто крат легче, если я буду знать, что кто-то из них спасется». Тогда я кивнула, поцеловала его и сказала, что вскоре приму решение. Я позвала дочерей и велела им не отходить от отца, а сама, взяв канистру, побежала на улицу к питьевой скважине. Ты помнишь сынок, вы с отцом пробурили ее довольно далеко, метрах в ста от дома? Я еще сетовала, зачем так далеко ходить. Оказывается, и это тоже было не зря… Я шла, и мое сердце разрывалось от горя. Мирет или Зану? Как можно решить, кто из них погибнет?
И вдруг я замерла на месте. Это был не звук, а какая-та бесшумная волна ужаса за моей спиной. Я обернулась и успела увидеть, как наш дом накрыло колышащейся в воздухе прозрачной трубой. Это было что-то вроде красноватой плазмы. Она тянулась откуда-то очень издалека, из-за горизонта, и уходила за горизонт с другой стороны. Он был не один, этот прозрачный красный червь: точно такие же пожирали соседние дома. Я оказалась как раз между двух красных спин. Но все это продолжалось лишь пару секунд. Трепещущие плазменные покрывала исчезли так же беззвучно, как появились. И стало еще тише, чем было до этого. Не стало слышно даже криков птиц. Я стремглав бросилась в дом. Я ожидала худшего, и оно сбылось. На кровати лежал мой умерший муж, а по обе стороны от него, на полу – Мирет и Зана. Глаза их были широко раскрыты, как от удивления. Луч мгновенно убил всех троих.
Помню, что я не плакала; просто не могла в ту минуту. Сколько-то времени я просто просидела на полу у стены, не сводя глаз с моей умершей семьи. Затем внутренний голос повелел мне двигаться. Я встала, закрыла дочерям глаза и по очереди переложила их и мужа туда, где уже лежали наши сыновья. Я сделала им удобную постель, повторяя про себя, что это теперь наше последнее ложе, и скоро я тоже лягу туда вместе с ними. Закончив прибирать тела, я решила напоследок выйти из дома. Стоило мне выйти, как я услышала далекий шум. Он шел с той стороны, откуда приползли красные лучи. Я забралась на крышу и оттуда увидела то, что нас ждетл. Горизонт от края до края был скрыт шевелящейся серой полосой, и она медленно двигалась в сторону нашего селения. Присмотревшись, я различила отдельных существ, похожих на насекомых – должно быть, это были те самые паукошагатели. Иногда в их шевелящейся гуще то здесь, то там вспыхивали красные искорки. Должно быть, всадники зачищали территорию от всего, что находили живым.
До нас им оставалось чуть менее километра. А значит, мне недолго нужно было ждать. Я спустилась. Войдя в дом, я специально оставила двери распахнутыми – чтобы пауковсадники ненароком не пропустили наш дом, когда войдут в деревню, и не позабыли убить меня. Пожалуй, вернее мне было выйти им навстречу, но я хотела умереть рядом со своими любимыми. Войдя к ним, я легла рядом, простерши руки как можно шире, чтобы обнять сразу всех, и закрыла глаза. Так я лежала несколько минут, а может, и больше. И вдруг я вспомнила о вас…
– О нас?
– О тебе и о нем.
Се-Тики посмотрела на Никто. Он сидел, крепко обхватив руками колени и спрятав в них обмотанное лицо. Лишь вздрагивающие плечи показывали, что он слышал весь рассказ.
– Я повторила про себя слова мужа: «Раз их нет с нами, значит, есть надежда, что они живы». И тогда я подумала, что пока у меня есть надежда вас увидеть, есть и смысл жить. Я поднялась, по очереди поцеловала каждого из милых покойников и, отвернувшись, выбежала вон. Я бежала очень быстро, потому что знала – если остановлюсь, то не выдержу и вернусь к ним. На улице уже явственно слышался шум приближающейся армии. Топот десятков тысяч металлических лап сотрясал землю, отдаваясь страхом во всем теле. Я бросилась к тому месту, где была вырыта скважина. Я бы не нашла ее посреди песчаной дюны, если бы не сухая ветка: муж специально вкопал ее точно над люком, и она походила на умершее дерево. Я быстро раскопала песок и с трудом, но подняла крышку. Под ней был темный колодец, дна которого не было видно. Стенки, чтобы песок их не обвалил, поддерживались деревянными планками. Я уже хотела прыгнуть, как вдруг поняла, что, оказавшись внизу, уже не смогу замаскировать колодец. А значит, бегство не имело смысла – паукошагатели быстро найдут меня. Но тут же я подумала, что должна хотя бы попробовать. Ведь муж приготовил все это специально для нас. Он так хотел спасти хоть кого-то! Пусть это бессмысленно, но я выполню его волю, решила я. Я прыгнула. Колодец был очень узок – как раз для того, чтобы прошло человеческое тело. Проскользив метров двадцать, ноги ударились о твердую поверхность. Видимо, это была крышка капсулы. Я не знала, как открыть ее – ведь я не могла даже наклониться в узкой трубе – но вдруг она сама открылась внутрь, и я соскользнула следом. Как только мои ноги коснулись пола капсулы, крышка над головой сама поднялась и захлопнулась. Что-то щелкнуло: видимо, сработали запоры. Похоже, теперь я уже не смогла бы открыть ее, даже если бы захотела. А через пару секунд сверху послышался шелест ссыпающегося песка и стук падающих деревяшек. Следом на крышку ухнуло что-то мягкое и очень тяжелое. По-видимому, муж сделал так, чтобы при закрывании крышки стенки колодца автоматически рассыпались, и его заваливало песком.
Я попробовала ощупать стены капсулы. Здесь было тесно, как в гробу, только этот гроб стоял вертикально. Наконец, я почувствовала под пальцами кнопку и нажала ее: зажегся слабый свет под крышкой. Прямо перед моим лицом оказался круглый иллюминатор. Правда, сейчас за ним была видна лишь плотная стена песка. Но под иллюминатором, в небольшой выемке, лежал… я даже не сразу осознала, что это, ибо много лет не видела его. Это был мой световой меч! Когда мы с братом, – она кивнула на Никто – решили распрощаться с Силой, мы предали зыбучим пескам наши мечи. Однако мой муж словно что-то предвидел. Когда, каким образом он сделал это – я не знаю, но он сумел раскопать мой меч из-под песчаной толщи и перенес сюда. Наверное, он думал, что меч может пригодиться тому, кт доверит себя капсуле. А может, он точно знал, что это буду я? Я прижала меч к губам, посылая последнее прости человеку, который сделал меня счастливой и даже после смерти позаботился обо мне. Теперь оставалось лишь ждать и надеяться.
Не знаю, сколько времени я провела, стоя в узком футляре. От усталости ноги меня уже не держали, и я давно бы упала, если бы не была против воли зажата в вертикальном положении. Иногда я засыпала, потом просыпалась. Перед глазами была все та же стена песка, а в ушах – могильная тишина. Но вот прошло время – может, несколько часов, а может, дней – и до моих ушей донеслись глухие удары. Сначала они звучали так, словно шли из другого мира. Однако они постепенно усиливались. Наконец, звук стал таким громким, что мне казалось – это огромный молот стучит откуда-то сверху, пытаясь разбить нашу планету. Как выяснилось, я была недалека от истины. Грохот заполнил все вокруг. Мне заложило уши, и я уже ничего не слышала. И вдруг я почувствовала, что моя капсула парит в невесомости. Это было очень странно, ведь песок за стеклом никуда не исчезал! Однако, присмотревшись, я поняла, что он уже не лежит плотным слоем, а движется. Судя по звукам вокруг, капсула теперь плыла в клубах песчаной взвеси. Песок в иллюминаторе становился все более разреженным, и вдруг я увидела сквозь него космическую черноту. Я ничего не понимала. Как капсула могла незаметно вылететь с планеты? Лишь много позже я узнала, что произошло.
