Гален
Сочинения. Том 2
[77e7-78b2] Τὸ δ’ ἐντεῦθεν ἤδη τὴν ὑδραγωγίαν παρεσκεύασαν τρόπῳ τινὶ τοιῷδε, ὃν κατοψόµεθα ῥᾷον προδιοµολογησάµενοι τὸ τοιόνδε, ὅτι πάντα ὅσα ἐξ ἐλαττόνων συνίσταται στέγει τὰ µείζω, τὰ δὲ ἐκ µειζόνων τὰ σµικρότερα οὐ δύναται,
῾Υδραγωγίαν ὠνόµασε τὴν διὰ τῶν φλεβῶν φορὰν τοῦ αἵµατος, ἀπὸ τῆς προειρηµένης εἰκόνος ἐπὶ τῶν ‘ὀχετῶν’ τὴν µεταφορὰν τῆς προσηγορίας ποιησάµενος· γίνεσθαι δέ φησι, τοῦ πνεύµατος ἅµα τῇ θερµασίᾳ ‘διὰ τῆς κοιλίας’ ἐξιόντος, εἶθ’ ἑαυτῷ συναναφέροντος τὰ καταθραυσθέντα τῆς τροφῆς µόρια. τὸ µὲν κεφάλαιον τοῦ λόγου συντόµως τε ἅµα καὶ σαφῶς εἴρηταί µοι, τὰ δ’ ἐφεξῆς εἰρηµένα δυσνόητά τε καὶ δύσρητά ἐστι, καὶ διὰ τοῦτο καθ’ ἑκάστην λέξιν ἐξήγησιν αὐτῶν ποιησάµενος ὕστερον ἀθροίσω πρὸς µίαν ἅπαντα σύνοψιν.
[78b2s] τούτοις οὖν κατεχρήσατο ὁ θεὸς εἰς τὴν ἐκ τῆς κοιλίας ἐπὶ τὰς φλέβας ὑδρείαν
Τούτοις λέγει τοῖς προειρηµένοις, τῷ τε πνεύµατι καὶ τῷ πυρί·‘πῦρ’ γὰρ ὀνοµάζει τὴν ἐν τῷ σώµατι θερµασίαν, ἀπὸ τοῦ γεννήσαντος αὐτὴν στοιχείου τὴν προσηγορίαν µεταφέρων, ἐπειδὴ τὸ θερµὸν ἅπαν ἐπικρατείᾳ πυρὸς γέγονε τοιοῦτον.
[78b3s] πλέγµα ἐξ ἀέρος καὶ πυρὸς οἷον οἱ κύρτοι συνυφηνάµενος
Τοὺς τῶν ἁλιέων κύρτους λέγει, οὓς εἰ µή τις ἴδοι πρότερον, οὐκ ἂν ἀκολουθήσειε τοῖς λεχθησοµένοις οὖσι δυσρήτοις, ὡς καὶ τοῖς ἑωρακόσι τοὺς κύρτους µόγις νοηθῆναι. εἰ µὲν οὖν τις ἐπιθαλάττιον οἴκησιν ἔχοι, πειραθήτω πρότερον ἰδεῖν τοὺς κύρτους τῶν ἁλιέων, εἰ δὲ χερσαῖός τις καὶ ὄρειος εἴη, ἀλλὰ ταλάρους γε πάντως ἐθεάσατο· νοήσας οὖν τούτους ἀτρήτους µὲν κατὰ τὴν βάσιν ἀνεῳγµένον δὲ τὸ ἄνω στόµιον ἔχοντας, οὕτω τοῖς λεχθησοµένοις προσσχέτω τὸν νοῦν.
[78b4s] Διπλᾶ κατὰ τὴν εἴσοδον ἐγκύρτια ἔχον
Νενοηµένου σοι τοῦ τῶν ἁλιέων κύρτου, ὅπερ ἐστὶ πλέγµα ἁπλοῦν, νόησον ἐν αὐτῷ περιεχόµενον ὅµοιον µὲν τῷ µεγάλῳ, µικρὸν δὲ [οἷον ἐκεῖνο] κύρτον <ἄλλον, τὸ καλούµενον ἐγκύρτιον>, ὅπερ ἐστὶ πλέγµα διὰ σχοίνων οἷον [περ] <ἐκεῖνο> τὸ ὅλον, ἐκ τῆς τοῦ µεγάλου κύρτου βάσεως ἀνατεινόµενον, κοινὴν µὲν ἔχον τὴν βάσιν αὐτῷ, τὸ δὲ στόµιον οὐκ εἰς ἴσον ὕψος ἀνῆκον τῷ περιέχοντι κύρτῳ, ἀλλὰ κατωτέρω πολὺ παυόµενον αὐτοῦ. εἰ δή σοι νενόηται τὸ ἁπλοῦν ἐγκύρτιον τοῦτο, ἤδη ῥᾴδιον νοῆσαι καὶ τὸ διπλοῦν· ὁποῖον γάρ ἐστι τοῦτο ὃ διηγησάµην, τοιοῦτο καὶ ἄλλο περιεχόµενον ἐν τῷ µεγάλῳ κύρτῳ προσυπόθου· κἀπειδὰν καὶ τοῦτο <νοήσῃς, ἐπ’ αὐτῷ> νόησον ἀνατεινόµενον ἀφ’ ἑκατέρου τῶν ἐγκυρτίων πλέγµα τι πρόµηκες ἄχρι τοῦ στοµίου τοῦ µεγάλου κύρτου, ὡς ἐσχίσθαι δίχα τὴν εἰς τὸν µέγαν κύρτον εἴσοδον τοῖς ἰχθύσι, τῶν µὲν κατὰ θάτερον στόµιον, τῶν δὲ κατὰ θάτερον εἰσιόντων· συµβήσεται γὰρ οὕτως καίτοι διειργοµένους ἀλλήλων ὅµως ἑνὶ λέγεσθαι περιέχεσθαι κύρτῳ τῷ µεγάλῳ, καθάπερ γε καὶ καθ’ ἕτερον οὔκ, ἐν ἑνί γε τῶν σµικρῶν ὄντας κύρτων, οὓς ἐγκύρτια κέκληκεν.
[78b5s] ῟Ων θάτερον αὖ πάλιν διέπλεξεν δίκρουν
῟Ων ἐγκυρτίων φησὶ τὸ ἕτερον διέπλεξε δίκρουν· ὀνοµάζεται δὲ συνήθως µὲν ἄλλοις ξύλον δίκρουν τὸ δύο κεραίας ἔχον, ὁ Πλάτων δὲ νῦν µετήνεγκε τὴν προσηγορίαν ἐπὶ <τὸ> θατέρου τῶν ἐγκυρτίων στόµιον, ὅπως νοήσωµεν αὐτὸ διττόν. καὶ κατὰ τοῦτο τὴν [δὲ] ἀσάφειαν ἐνειργάσατο, παρενθεὶς οὐκ ἀναγκαίως ἐν τῷδε <τῷ> τοῦ λόγου µέρει· σαφέστερον γὰρ <ἂν> ἡρµηνεύετο λεγόντων ἡµῶν, ὥσπερ δύο τὰ ἐγκύρτια τῷ λόγῳ διέγραψεν, οὕτως καὶ τὸ στόµιον <διττὸν> εἶναι <τὸ> τελευτῶν εἰς τὸ ἄνω πέρας τοῦ µεγάλου κύρτου. βούλεται γὰρ ἡµᾶς νοῆσαι τῇ µὲν ἐκτὸς περιγραφῇ τοῦ µεγάλου κύρτου τὸ ἔξωθεν ἅπαν<τι> τῷ σώµατι περικείµενον ἐοικέναι δέρµα, περιεχοµένας δ’ ἐν αὐτῷ καθάπερ ἐγκύρτια κενὰ δηλονότι τὰς ἔνδον αὐτοῦ ἐχοµένας χώρας, τήν τε κατὰ τὴν γαστέρα καὶ τὴν κατὰ τὸν θώρακα· δύο γὰρ ἐκ τούτων ἀνήκουσιν οἷον αὐλοὶ πρὸς τὴν τοῦ στόµατος εὐρυχωρίαν. νόει δέ µοι καὶ κατὰ τὸ παρὸν ἕνεκα σαφηνείας τοῦ λεγοµένου µηδόλως ἐν τῷ στόµατι περιεχοµένην τὴν γλῶτταν· ἔσονται γὰρ οὕτως οἱ εἰς τὴν ἐντὸς εὐρυχωρίαν τοῦ στόµατος ἥκοντες αὐλοί, στόµαχος µὲν ἐκ τῆς κοιλίας, ἀρτηρία δὲ ἡ τραχεῖα καλουµένη διήκουσα πρὸς τὸν πνεύµονα κείµενον ἐν τῇ κοιλότητι κατ’ ἴσον τῷ ἑτέρῳ τῶν ἐγκυρτίων. κατὰ µὲν οὖν τοῦτο τὸ στόµιον ἡ ἀναπνοὴ γίνεται εἰσιόντος τε καὶ ἐξιόντος τοῦ πνεύµατος, κατὰ δὲ θάτερον ἡ τῶν ἐσθιοµένων καὶ πινοµένων εἰς τὴν γαστέρα φορά. τὸ µὲν οὖν πλεῖστον ἑκατέρας τῶν εἰρηµένων ὑλῶν οὕτως εἰς τὸ σῶµα διὰ τοῦ στόµατος ἔρχεται, ὀλίγον δέ τι βούλεται καθ’ ἑκάτερον τῶν στοµίων συνεισέρ χεσθαι πρὸς µὲν τὴν γαστέρα τοῦ πνεύµατος, εἰς δὲ τὴν τραχεῖαν ἀρτηρίαν καὶ τὸν πνεύµονα τοῦ πόµατος. παρενθεὶς οὖν, ὡς ἔφην, τὸ ἕτερον τῶν ἐγκυρτίων εἶναι δίκρουν, ἀσάφειαν <ἐν>ειργάσατο τῷ λόγῳ µετὰ τοῦ καὶ ἀντιλογίαν ἐπιδέχεσθαι· τὴν γὰρ <διὰ> τῆς τραχείας ἀρτηρίας γινοµένην ἀναπνοὴν δίκρουν ἔφη ὑπάρχειν, εἶπε δὲ τοῦτο διὰ τὸ τὴν µὲν ἀναπνοὴν ἡµῖν γίνεσθαι διά τε τῆς ῥινὸς καὶ τοῦ στόµατος, τὴν δὲ ἐδωδὴν καὶ πόσιν διὰ µόνου τοῦ στόµατος. ἔνθα φηµὶ καὶ ἀντιλογίαν ποιήσεσθαι τοὺς φιλεγκλήµονας· οὐ γὰρ µόνου θατέρου τῶν ἐγκυρτίων εἶναι φήσουσι τὰ δύο κέρατα, τό τε διὰ τῆς ῥινὸς καὶ τὸ διὰ τοῦ στόµατος, ἐπειδὴ τὸ στόµα καὶ θατέρου τοῦ κατὰ τὴν κοιλίαν κοινόν ἐστι πέρας. ἐπεὶ δ’ οὖν ἤδη νενόηται, τί βούλεται τῷ παντὶ κύρτῳ προσεοικέναι τῶν ἐν ἡµῖν καὶ τίνα τοῖς ἐγκυρτίοις, ἐπὶ τὰς ἐφεξῆς αὐτοῦ λέξεις ἰέναι καιρός.
[78b6] καὶ ἀπὸ τῶν ἐγκυρτίων δὴ διετείνατο οἷον σχοίνους κύκλῳ διὰ παντὸς πρὸς τὰ ἔσχατα τοῦ πλέγµατος.
Τούτου τὸ ἀνάλογον οὐκέτι κατὰ τοὺς τῶν ἁλιέων ἔστι κύρτουσ·ἀπὸ τῶν ἐγκυρτίων γὰρ πρὸς τὸ τοῦ περιέχοντος κύρτου πλέγµα σχοῖνος οὐδεµία διήκει κενοῦ τοῦ µεταξὺ παντὸς ὄντος. ἐν ἡµῖν δὲ διήκουσιν ἔκ τε τῆς κοιλίας καὶ τοῦ πνεύµονος εἰς ἅπαν τὸ σῶµα µέχρι τῶν ἐσχάτων αὐτοῦ περάτων ἐκτὸς ἀρτηρίαι καὶ φλέβες, ἃς εἰκάζει σχοίνοις ἀπὸ τῶν ἐγκυρτίων ἐπὶ τὸν κύρτον ἐκτεινοµέναις.
[78b7-c2] Τὰ µὲν οὖν ἔνδον ἐκ πυρὸς συνεστήσατο τοῦ πλοκάνου ἅπαντα, τὰ <δ’> ἐγκύρτια καὶ τὸ κύτος ἀεροειδῆ
Τοῦ πλοκάνου λέγει νῦν ὅλου τοῦ τῷ κύρτῳ παραπλησίου. ἐπεὶ δὲ ἔστιν ἔνδον αὐτοῦ καὶ τὰ ἐγκύρτια, βούλεται δὲ τὴν περιεχοµένην ὑπὸ τούτων χώραν ἀεροειδῆ µᾶλλον ὑπάρχειν ἢ πυροειδῆ, διὰ τοῦτο προσέθηκε τῷ περὶ τοῦ παντὸς πλοκάνου λόγῳ τὰ ἐγκύρτια καὶ τὸ κύτος ἀεροειδῆ. τὰ µὲν οὖν ἐγκύρτια προδήλως ἐστὶ τοιαῦτα· κενὴ γὰρ χώρα µόνον ἀέρα περιέχουσα κατὰ τὸν θώρακα φαίνεται, τὸ δὲ κύτος οὐκέτι πρόδηλον ὅπως ἀεροειδὲς εἴρηται· δοκεῖ γὰρ ἐκ τοῦ κύτος ὀνόµατος ὡς ἓν σηµαίνεσθαι τὸ σῶµα, περὶ οὗπερ ἂν ὁ λόγος γένηται, φαίνεται δὲ µάχεσθαι τοῦτο τοῖς προειρηµένοις, εἴ γε τὸ σύµπαν ‘κύτος τοῦ κύρτου’ συµπληροῦται διά τε τῶν ἐγκυρτίων <καὶ> τοῦ µεταξὺ παντός, ὅσον ἀπὸ τούτων εἰς τὴν ἐκτὸς περιγραφὴν τοῦ κύρτου διήκει, καθ’ ὃ τὰς οἷον σχοίνους διατετάσθαι ἔφασκε [τέτταρας ἡµᾶς νοεῖν], ἃς ἐλέγοµεν ἀρτηρίας εἶναι καὶ φλέβας. καταλείποιτο ἂν οὖν ἡµᾶς νοεῖν τὸ ‘κύτος τοῦ κύρτου’ λεγόµενον αὐτὸ τὸ ἔξωθεν αὐτοῦ πλέγµα· τοῦτο γάρ ἐστι τὸ τὴν οὐσίαν ὅλην τοῦ κύρτου συνιστάνον. ὥσπερ οὖν τὸ µεταξὺ τούτου τε καὶ τῶν ἐγκυρτίων ἐνοοῦµεν ὑπὸ πυρὸς ἐπικρατούµενον, οὕτως ὑπ’ ἀέρος ἐπικρατεῖσθαι χρὴ νοῆσαι τὸ ἔξωθεν αὐτοῦ πέρας, ὅπερ ἐστὶν αὐτὸ τὸ κύτος τοῦ πλοκάνου, τοῦτο δ’ ἂν ἐν ἡµῖν εἴη τὸ δέρµα ψυχρὸν ὑπάρχον ὡς τὰ περιεχόµενα <σπλάγχνα κἀπὶ> τούτῳ συνεχὲς τῷ πέριξ ἀέρι. καί µοι δοκεῖ βούλεσθαι <δηλοῦν> τὸν περικείµενον ἀέρα τὸν ψαύοντα τοῦ πλοκάνου µέρος τι καὶ αὐτὸν εἶναι τοῦ κύρτου, καὶ κατὰ τοῦτο µάλιστα τὴν ἀσάφειαν ὁ λόγος ἐσχηκέναι·τούτου γὰρ ὑποτεθέντος ἅπαντα ἀλλήλοις ὁµολογεῖται κατὰ τὸν ἑξῆς λόγον, ἐφ’ ὃν µετιέναι καιρός.
[78c2s] καὶ λαβὼν αὐτὸ περιέστησεν τῷ πλασθέντι ζῴῳ τρόπον τοιόνδε.
Τὸ προειρηµένον ὑπ’ αὐτοῦ ‘πλόκανον’ οὐκ ἔστι µὲν καθ’ αὑτό, τὴν νόησιν δὲ αὐτοῦ καθ’ ἑαυτὴν λαβόντας ἡµᾶς οὕτω χρὴ συνάπτειν τῷ ζῴῳ.
[78c3-d2] τὸ µὲν τῶν ἐγκυρτίων εἰς τὸ στόµα µεθῆκεν: διπλοῦ δὲ ὄντος αὐτοῦ κατὰ µὲν τὰς ἀρτηρίας εἰς τὸν πλεύµονα καθῆκεν θάτερον, τὸ δ’ εἰς τὴν κοιλίαν παρὰ τὰς ἀρτηρίας: τὸ δ’ ἕτερον σχίσας τὸ µέρος ἑκάτερον κατὰ τοὺς ὀχετοὺς τῆς ῥινὸς ἀφῆκεν κοινόν, ὥσθ’ ὅτε µὴ κατὰ στόµα ἴοι θάτερον, ἐκ τούτου πάντα καὶ τὰ ἐκείνου ῥεύµατα ἀναπληροῦσθαι. τὸ δὲ ἄλλο κύτος τοῦ κύρτου περὶ τὸ σῶµα ὅσον κοῖλον ἡµῶν περιέφυσεν
Οὐ τοῦτό φησιν ὅτι τὸ µὲν ἕτερον τῶν ἐγκυρτίων εἰς τὸ στόµα καθῆκεν, εἰρήκει γὰρ ἂν ἐφεξῆς ‘τὸ δὲ ἕτερον εἰς τόδε τι τοῦ σώµατος’, ἀλλ’ ἐπὶ τὸ πλόκανον ἀναφέρων εἶπεν, ὡς εἶναι τὸν ὅλον λόγον αὐτοῦ τοιοῦτον· ‘ὧν εἶπον πλοκάνων τριῶν, ἑνὸς µὲν τοῦ µεγάλου κύρτου, δυοῖν δὲ τῶν οἷον ἐγκυρτίων, τὸ µὲν τῶν ἐγκυρτίων πλόκανον εἰς τὸ στόµα µεθῆκε· διπλοῦ δ’ ὄντος αὐτοῦ κατὰ µὲν τὰς ἀρτηρίας <εἰς τὸν πνεύµονα> καθῆκε τὸ ἕτερον αὐτῶν, τὸ δὲ λοιπὸν ἓν εἰς τὴν κοιλίαν παρὰ τὰς ἀρτηρίας· δυοῖν δὲ ὄντων τῶν ἐγκυρτίων, ὡς εἴρηται, τὸ ἕτερον, ὅπερ ἔφην καὶ πρότερον εἶναι ‘δίκρουν’, σχίσας τὸ µέρος ἑκάτερον δίχα κατὰ τοὺς ὀχετοὺς τῆς ῥινὸς ἀφῆκε κοινόν’. διὰ τί τοίνυν κοινὸν αὐτὸ εἶπεν, αὐτὸς ἐφεξῆς δηλώσει λέγων ὥστε <ὅτε> µὴ κατὰ τὸ στόµα ἴοι θάτερον, ἐκ τούτου πάντα καὶ τὰ ἐκείνου ῥεύµατα ἀναπληροῦσθαι· τὸ γὰρ τῆς ἀναπνοῆς ἐγκύρτιον ‘δίκρουν’ γενόµενον ὁδοὺς ἔσχε τοῦ πνεύµατος δύο, µίαν µὲν κατὰ τὸ στόµα, τὴν δ’ ἄλλην διὰ τῆς ῥινός, ἥτις, ὅτ<αν ἡ τοῦ πνεύ>µατος εἴσοδος ἡ κατὰ τὸ στόµα πεπαυµένη πως ᾖ, καὶ <τὴν δι’ ἐκείνης χορηγουµένην οὐ>σίαν ἐκπληροῖ. ταῦτα εἰπὼν ὁ Πλάτων περὶ τῶν ἐγκυρτίων <καὶ περὶ τῶν ἀρτηριῶν καὶ φλεβῶν> ἐφεξῆς ἔφη· καλεῖ δὲ αὐτὰς ἀπὸ τῆς ἐπικρατούσης οὐσίας ‘πυρὸς ἀκτῖνας’.
[78d2-79a4] καὶ πᾶν δὴ τοῦτο τοτὲ µὲν εἰς τὰ ἐγκύρτια συρρεῖν µαλακῶς, ἅτε ἀέρα ὄντα, ἐποίησεν, τοτὲ δὲ ἀναρρεῖν µὲν τὰ ἐγκύρτια, τὸ δὲ πλέγµα, ὡς ὄντος τοῦ σώµατος µανοῦ, δύεσθαι εἴσω δι’ αὐτοῦ καὶ πάλιν ἔξω, τὰς δὲ ἐντὸς τοῦ πυρὸς ἀκτῖνας διαδεδεµένας ἀκολουθεῖν ἐφ’ ἑκάτερα ἰόντος τοῦ ἀέρος, καὶ τοῦτο, ἕωσπερ ἂν τὸ θνητὸν συνεστήκῃ ζῷον, µὴ διαπαύεσθαι γιγνόµενον: τούτῳ δὲ δὴ τῷ γένει τὸν τὰς ἐπωνυµίας θέµενον ἀναπνοὴν καὶ ἐκπνοὴν λέγοµεν θέσθαι τοὔνοµα. πᾶν δὲ δὴ τό τ’ ἔργον καὶ τὸ πάθος τοῦθ’ ἡµῶν τῷ σώµατι γέγονεν ἀρδοµένῳ καὶ ἀναψυχοµένῳ τρέφεσθαι καὶ ζῆν: ὁπόταν γὰρ εἴσω καὶ ἔξω τῆς ἀναπνοῆς ἰούσης τὸ πῦρ ἐντὸς συνηµµένον ἕπηται, διαιωρούµενον δὲ ἀεὶ διὰ τῆς κοιλίας εἰσελθὸν τὰ σιτία καὶ ποτὰ λάβῃ, τήκει δή, καὶ κατὰ σµικρὰ διαιροῦν, διὰ τῶν ἐξόδων ᾗπερ πορεύεται διάγον, οἷον ἐκ κρήνης ἐπ’ ὀχετοὺς ἐπὶ τὰς φλέβας ἀντλοῦν αὐτά, ῥεῖν ὥσπερ αὐλῶνος διὰ τοῦ σώµατος τὰ τῶν φλεβῶν ποιεῖ ῥεύµατα.
῾Υποµνήσωµεν ἡµᾶς αὐτούς, ὅτι τὸ<ν> µὲν ὅλον κύρτον, οὗ τὸ δέ<ρµα> πέρας ὃ συνεχές ἐστι τῷ ἔξωθεν ἀέρι, βούλεται νοεῖν ἡµᾶς ἐν ἑαυτῷ ἔχειν οἷον ἐγκύρτια δύο χώρας ἀέρος τὴν µὲν ἐν τῇ γαστρί, τὴν δ’ ἐν τῷ θώρακι, τὸ δὲ µεταξὺ τούτων, ὅπερ ἐστὶ τὸ σῶµα, διατεταµένας ἔχειν ἀκτῖνας πυρός, ἃς εὔλογόν ἐστι νοεῖν ἡµᾶς διὰ τῶν ἀρτηριῶν καὶ φλεβῶν τετάσθαι καὶ εἶναι ταύτας αὐταῖς ὁδοὺς τῆς ἐφ’ ἑκάτερα φορᾶς ἔσωθέν τε ἔξω καὶ αὖθις ἔξωθεν [τε] ἔσω· δύο γὰρ εἶναι κινήσεις ἐναντίας ἀλλήλαις φησὶ τῷ παντὶ πλοκάνῳ ποτὲ µὲν ἀπὸ τῶν ἐγκυρτίων ἄχρι τοῦ περιέχοντος ἡµᾶς ἀέρος φεροµένῳ, ποτὲ δὲ ἀπ’ αὐτοῦ πρὸς τὰ ἐγκύρτια· τίνα δὲ τρόπον αἱ κινήσεις αὗται γίνονται καὶ τίνα τὴν αἰτίαν ἔχουσι τοῦ µὴ παύεσθαι ἄχρι περ ἂν ζῇ τὸ σῶµα, διὰ τῶν ἐφεξῆς ἐρεῖ, ἀλλὰ νῦν γε τὸν προκείµενον λόγον συγκεφαλ<αι>ούµενος τὴν ἐφ’ ἑκάτερα κίνησιν ἀναπνοήν τε καὶ ἀνάδοσιν τροφῆς ἐργάζεσθαί φησιν. ἐγὼ µὲν οὖν τὸ συγκείµενον ὅλον ἔκ τε τῆς εἰσπνοῆς καὶ τῆς ἐκπνοῆς ἀναπνοὴν ὠνόµασα τοῖς ἰατροῖς ἑπόµενος σχεδὸν ἅπασιν· ὄντων γὰρ τριῶν πραγµάτων, ἑνὸς µὲν τῆς εἴσω φορᾶς, δευτέρου δὲ τῆς ἔξω καὶ τρίτου <τοῦ> ἐξ ἀµφοῖν συγκειµένου, τὴν µὲν ἔσω φορὰν τοῦ πνεύµατος εἰσπνοὴν ὀνοµάζουσι, τὴν δὲ ἔξω φορὰν ἐκπνοήν, τὸ δὲ ἐξ ἀµφοῖν σύνθετον ἀναπνοήν, ὁ δὲ Πλάτων τὴν εἰσπνοὴν ἀναπνοὴν ὠνόµασεν, ἣν γίνεσθαί φησιν εἴς τε τὴν ἀρτηρίαν τὴν τραχεῖαν δηλονότι καὶ τὴν γαστέρα· διαδεχοµένης δὲ τὴν εἴσω φορὰν τοῦ πνεύµατος τῆς ἔξω κατὰ τὴν µεταξὺ χώραν τῶν τε ἐγκυρτίων καὶ τοῦ µεγάλου κύρτου τέµνεσθαι τὰ σιτία καὶ τὰ ποτὰ κατὰ τὴν ἔσω κίνησίν τε καὶ φορὰν τοῦ παντὸς πλοκάνου, συναναφέρεσθαι δὲ εἰς τὸ σῶµα τῇ τε θερµασίᾳ καὶ τῷ πνεύµατι καταθραυσθέντα. τοῦτο µὲν ἡ καλουµένη πρὸς τῶν ἰατρῶν ἀνάδοσίς ἐστι φεροµένης τῆς τροφῆς διὰ τῶν φλεβῶν τε καὶ τῶν ἀρτηριῶν ἐπὶ πάντα τὰ µόρια τοῦ σώµατος· τίς δὲ ἡ τῆσδε τῆς ἐφ’ ἑκάτερα φορᾶς ἐστιν αἰτία τῷ τε πνεύµατι καὶ τῇ θερµασίᾳ, µετὰ ταῦτα διέρχεται.
[79a5-c7] Πάλιν δὲ τὸ τῆς ἀναπνοῆς ἴδωµεν πάθος, αἷς χρώµενον αἰτίαις τοιοῦτον γέγονεν οἷόνπερ τὰ νῦν ἐστιν. ὧδ’ οὖν. ἐπειδὴ κενὸν οὐδέν ἐστιν εἰς ὃ τῶν φεροµένων δύναιτ’ ἂν εἰσελθεῖν τι, τὸ δὲ πνεῦµα φέρεται παρ’ ἡµῶν ἔξω, τὸ µετὰ τοῦτο ἤδη παντὶ δῆλον ὡς οὐκ εἰς κενόν, ἀλλὰ τὸ πλησίον ἐκ τῆς ἕδρας ὠθεῖ: τὸ δ’ ὠθούµενον ἐξελαύνει τὸ πλησίον ἀεί, καὶ κατὰ ταύτην τὴν ἀνάγκην πᾶν περιελαυνόµενον εἰς τὴν ἕδραν ὅθεν ἐξῆλθεν τὸ πνεῦµα, εἰσιὸν ἐκεῖσε καὶ ἀναπληροῦν αὐτὴν συνέπεται τῷ πνεύµατι, καὶ τοῦτο ἅµα πᾶν οἷον τροχοῦ περιαγοµένου γίγνεται διὰ τὸ κενὸν µηδὲν εἶναι. διὸ δὴ τὸ τῶν στηθῶν καὶ τὸ τοῦ πλεύµονος ἔξω µεθιὲν τὸ πνεῦµα πάλιν ὑπὸ τοῦ περὶ τὸ σῶµα ἀέρος, εἴσω διὰ µανῶν τῶν σαρκῶν δυοµένου καὶ περιελαυνοµένου, γίγνεται πλῆρες: αὖθις δὲ ἀποτρεπόµενος ὁ ἀὴρ καὶ διὰ τοῦ σώµατος ἔξω ἰὼν εἴσω τὴν ἀναπνοὴν περιωθεῖ κατὰ τὴν τοῦ στόµατος καὶ τὴν τῶν µυκτήρων δίοδον.
Οὐδὲ κατὰ ταύτην τὴν ῥῆσιν εἶπεν ἤδη τὴν πρώτην αἰτίαν τῆς ἀναπνοῆς. ἀµέλει συµπληρώσας αὐτὴν ἄρχεται τῆς µετ’ αὐτὴν ὧδε·‘τὴν δὲ αἰτίαν τῆς ἀρχῆς αὐτῶν θετέον τήνδε’. τί οὖν ἐστιν ὃ νῦν κατὰ τὴν προκειµένην εἶπε; τὸ κατὰ τὴν περίωσιν ὀνοµαζοµένην δόγµα, καθ’ ἣν βούλεται γίνεσθαι τήν τε ἀναπνοὴν καὶ τὴν διαπνοήν·καλοῦµεν γὰρ οὕτως ἡµεῖς τὸ µὲν ἀναπνοήν, ὡς εἴρηται, τὸ συγκείµενον ἐκ τῆς εἰσπνοῆς τε καὶ τῆς ἐκπνοῆς, ὅταν διὰ τοῦ στόµατος ἄµφω γίνηται ταῦτα, τὸ δὲ διαπνοήν, ὅταν καθ’ ὅλον τὸ σῶµα. ἀµφότερα δὲ ταῦτα βούλεται κατὰ τὴν περίωσιν γίγνεσθαι τρόπῳ τῷδε·ὅταν µὲν διὰ τοῦ στόµατος ἐκπνέωµεν, συµβαίνειν τὸν ἐκ τῶν <ἐγ>κυρτίων ἀέρα φερόµενον ἔξω περιωθεῖν τὸν ἔξωθεν ἀέρα διὰ τοῦ δέρµατος µανοῦ, τὸν δὲ φέρεσθαι πρὸς τὸ βάθος τοῦ σώµατος ἀναπληροῦντα τὴν χώραν τοῦ κατὰ τὴν ἐκπνοὴν ἀέρος ἐκτὸς φεροµένου·ὅταν δ’ αὖ πάλιν ἐπὶ τὴν διὰ τοῦ δέρµατος ἐκτὸς φορὰν ὁρµήσῃ τό τε πνεῦµα καὶ ἡ θερµασία, περιωθούµενον αὖθις τὸν ἔξωθεν ἀέρα φέρεσθαι διὰ τοῦ στόµατος ἔσω τοῦ σώµατος, ὅπερ, ὡς ἔφην, εἰσπνοή γε κυριώτερον ὑπὸ τῶν ἰατρῶν οὐκ ἀναπνοὴ καλεῖται. γίνεσθαι δέ φησιν ὁ Πλάτων τὴν περίωσιν ταύτην διὰ τὴν ἀνάγκην τοῦ κενοῦ, τουτέστι τοῦ µηδεµίαν χώραν γενέσθαι κενήν· καὶ διὰ τοῦτο <τοῦ> κενουµένου τὸ συνεχὲς ἕπεται τὴν χώραν αὐτοῦ πληροῦν, ὅπερ ᾿Ερασίστρατος ὀνοµάζειν εἴωθε τὴν πρὸς τὸ κενούµενον ἀκολουθίαν.
[79c7-e9] Τὴν δ’ αἰτίαν τῆς ἀρχῆς αὐτῶν θετέον τήνδε. πᾶν ζῷον αὑτοῦ τἀντὸς περὶ τὸ αἷµα καὶ τὰς φλέβας θερµότατα ἔχει, οἷον ἐν ἑαυτῷ πηγήν τινα ἐνοῦσαν πυρός: ὃ δὴ καὶ προσῃκάζοµεν τῷ τοῦ κύρτου πλέγµατι, κατὰ µέσον διατεταµένον ἐκ πυρὸς πεπλέχθαι πᾶν, τὰ δὲ ἄλλα ὅσα ἔξωθεν, ἀέρος. τὸ θερµὸν δὴ κατὰ φύσιν εἰς τὴν αὑτοῦ χώραν ἔξω πρὸς τὸ συγγενὲς ὁµολογητέον ἰέναι: δυοῖν δὲ τοῖν διεξόδοιν οὔσαιν, τῆς µὲν κατὰ τὸ σῶµα ἔξω, τῆς δὲ αὖ κατὰ τὸ στόµα καὶ τὰς ῥῖνας, ὅταν µὲν ἐπὶ θάτερα ὁρµήσῃ, θάτερα περιωθεῖ, τὸ δὲ περιωσθὲν εἰς τὸ πῦρ ἐµπῖπτον θερµαίνεται, τὸ δ’ ἐξιὸν ψύχεται. µεταβαλλούσης δὲ τῆς θερµότητος καὶ τῶν κατὰ τὴν ἑτέραν ἔξοδον θερµοτέρων γιγνοµένων πάλιν ἐκείνῃ ῥέπον αὖ τὸ θερµότερον µᾶλλον, πρὸς τὴν αὑτοῦ φύσιν φερόµενον, περιωθεῖ τὸ κατὰ θάτερα: τὸ δὲ τὰ αὐτὰ πάσχον καὶ τὰ αὐτὰ ἀνταποδιδὸν ἀεί, κύκλον οὕτω σαλευόµενον ἔνθα καὶ ἔνθα ἀπειργασµένον ὑπ’ ἀµφοτέρων τὴν ἀναπνοὴν καὶ ἐκπνοὴν γίγνεσθαι παρέχεται.
῀Σαφῶς ἐδήλωσε νῦν τὴν ἐν τῷ βάθει χώραν, ἐν ᾗ φησιν εἶναι τὸν οἷον κύρτον, ἣν ὠνόµασε πηγήν τινα πυρός. ταύτην οὖν τὴν θερµασίαν ἀναθεῖν βούλεται πρὸς τὸ ξυγγενές. ἐὰν µὲν οὖν φθάσῃ κατὰ τὴν διὰ τοῦ στόµατος ἔξοδον ἡ ὁρµὴ τῆς <κατὰ τὰσ> φλέβας θερµότητος ἐµπίπτειν ταῖς ἐντὸς ἀεροειδέσι κοιλότησιν, ἅµα µὲν τέµνειν τε καὶ καταθραύειν τὰ κατ’ αὐτάς, ἅµα δὲ καὶ συνεπισπᾶσθαι τὸν ἔξωθεν ἀέρα, καὶ οὕτως συµβαίνειν τὸ µὲν περιωσθὲν εἰς τὸ θερµὸν ἐµπῖπτον, ὃ δὴ πῦρ ὠνόµασε, θερµαίνεσθαι, τὸ δ’ ἐξιὸν ψύχεσθαι, ἕπεσθαι δὲ πάλιν [ἐν] τῷδε τὸ µὲν θερµανθὲν ἀναθεῖν πρὸς τὸ συγγενὲς διὰ τῆς ἐκτὸς ἐπιφανείας, ἀκολουθεῖν δὲ αὐτῷ τὸν κατὰ τὰς ἔνδον κοιλότητας ἀέρα, τούτῳ δὲ πάλιν ἕπεσθαι τὸν ἄχρι τοῦ στόµατος, ᾧ τὸν ἐκτὸς ἀκολουθεῖν περιωθούµενον ὑπὸ τοῦ ἐξιόντος διὰ τὸ κενὴν χώραν µηδεµίαν εἶναι τὴν ὑποδεξοµένην τὸ φερόµενον ἐκ τοῦ σώµατος ἔξω, καὶ κατὰ τοῦτο πάλιν ὠθούµενον τὸν πλησίον ἀέρα καὶ αὐτὸν αὖθις ὠθεῖν τὸν συνεχῆ, κἀκεῖνον ὁµοίως τὸν µεθ’ ἑαυτόν, ἄχρις ἂν ἐν τῇ περιώσει ταύτῃ πάλιν εἰς τὸ κενούµενον τοῦ σώµατος ὁ ἀναπληρώσων ἀὴρ αὐτὸ παραγένηται. γίνεται τοίνυν ἡ τοιαύτη κίνησις οὐκ ἀκριβὴς κύκλος ἐπὶ τὰ αὐτὰ διὰ παντὸς περιφερόµενος, ἀλλ’, ὡς αὐτὸς εἶπεν, ἔνθα καὶ ἔνθα, καὶ κατὰ τοῦτο διήνεγκεν ἡ τοῦ Πλάτωνος δόξα τῆς <῾Εστιαίου τοῦ> ἐξ ᾿Ακαδηµίας, οὐχ ὡς ᾿Ερασίστρατος ἔγραψεν· ἐκείνη µὲν γὰρ κατὰ κύκλον ἀκριβῆ διὰ παντὸς περιφέρεσθαι τὸν ἀέρα ἐπὶ τὰ αὐτὰ καὶ ὡσαύτως βούλεται, αὕτη δὲ οὐ κατὰ κύκλον ἀεὶ τὸν αὐτόν, ἀλλ’, ὡς ἄν τις εἴποι, κατὰ δύο ἡµικύκλια ἐναντίως ἀλλήλοις κινούµενα.
[79e10-80c8] Καὶ δὴ καὶ τὰ τῶν περὶ τὰς ἰατρικὰς σικύας παθηµάτων αἴτια καὶ τὰ τῆς καταπόσεως τά τε τῶν ῥιπτουµένων, ὅσα ἀφεθέντα µετέωρα καὶ ὅσα ἐπὶ γῆς φέρεται, ταύτῃ διωκτέον, καὶ ὅσοι φθόγγοι ταχεῖς τε καὶ βραδεῖς ὀξεῖς τε καὶ βαρεῖς φαίνονται, τοτὲ µὲν ἀνάρµοστοι φερόµενοι δι’ ἀνοµοιότητα τῆς ἐν ἡµῖν ὑπ’ αὐτῶν κινήσεως, τοτὲ δὲ σύµφωνοι δι’ ὁµοιότητα. τὰς γὰρ τῶν προτέρων καὶ θαττόνων οἱ βραδύτεροι κινήσεις ἀποπαυοµένας ἤδη τε εἰς ὅµοιον ἐληλυθυίας, αἷς ὕστερον αὐτοὶ προσφερόµενοι κινοῦσιν ἐκείνας, καταλαµβάνουσιν, καταλαµβάνοντες δὲ οὐκ ἄλλην ἐπεµβάλλοντες ἀνετάραξαν κίνησιν, ἀλλ’ ἀρχὴν βραδυτέρας φορᾶς κατὰ τὴν τῆς θάττονος, ἀποληγούσης δέ, ὁµοιότητα προσάψαντες, µίαν ἐξ ὀξείας καὶ βαρείας συνεκεράσαντο πάθην· ὅθεν ἡδονὴν µὲν τοῖς ἄφροσιν, εὐφροσύνην δὲ τοῖς ἔµφροσιν διὰ τὴν τῆς θείας ἁρµονίας µίµησιν ἐν θνηταῖς γενοµένην φοραῖς παρέσχον. καὶ δὴ καὶ τὰ τῶν ὑδάτων πάντα ῥεύµατα, ἔτι δὲ τὰ τῶν κεραυνῶν πτώµατα καὶ τὰ θαυµαζόµενα ἠλέκτρων περὶ τῆς ἕλξεως καὶ τῶν Ἡρακλείων λίθων, πάντων τούτων ὁλκὴ µὲν οὐκ ἔστιν οὐδενί ποτε, τὸ δὲ κενὸν εἶναι µηδὲν περιωθεῖν τε αὑτὰ ταῦτα εἰς ἄλληλα, τό τε διακρινόµενα καὶ συγκρινόµενα πρὸς τὴν αὑτῶν διαµειβόµενα ἕδραν ἕκαστα ἰέναι πάντα, τούτοις τοῖς παθήµασιν πρὸς ἄλληλα συµπλεχθεῖσιν τεθαυµατουργηµένα τῷ κατὰ τρόπον ζητοῦντι φανήσεται.
Οὐκ οἶδα, τί δόξαν αὐτῷ τὴν τῆς περιώσεως δόξαν ἀντὶ τῆς ὁλκῆς εἵλετο κατὰ τοῦτο µόνον σχεδὸν ἀποστὰς ῾Ιπποκράτους· ὅτι µὲν γὰρ τὸ τῆς ἀναπνοῆς, εἴτ’ ἔργον εἴτε πάθος χρὴ καλεῖν, οὐ γίνεται κατὰ περίωσιν, ᾿Ερασίστρατος ἔδειξεν ἐλέγξας <τὴν τοῦ> ῾Εστιαίου δόξαν·ὅτι δὲ ἐπικαιροτάτη τῶν φυσικῶν δυνάµεων ἡ ὁλκή, δέδεικται µέντοι καὶ διὰ τῆς τῶν φυσικῶν δυνάµεων πραγµατείας εὐθέως κατὰ <τὸ> πρῶτον ὑπόµνηµα, φαίνεται δὲ ἐναργῶς καὶ πρὸ τῆς διὰ µακρῶν λόγων ἀποδείξεως. ἐὰν γάρ τις <εἰς> ὕδωρ καθεὶς αὐλίσκον ἤ τινα κάλαµον εὐθύτρητον ἐξέλκῃ τῷ στόµατι τὸν ἀέρα, συνακολουθήσει τὸ ὕδωρ οὐδεµιᾶς αἰτίας ἑτέρας προηγουµένης τῆς κατὰ τὴν ὁλκὴν ἐνεργείας. ἡµέτερον γοῦν ἐστιν, ὁπότε βουληθείηµεν, περιθεῖσι τὰ χείλη τῷ καλάµῳ τὸ περιεχόµενον ἐν αὐτῷ πρὸς ἡµᾶς αὐτοὺς ἕλκειν. εἰ δὲ οὐκ ἔστι τοῦτο ἡµέτερον ἔργον, οὐκ ἀρχὴν τῆς κινήσεως ἐξ ἡµῶν ἕξει. φαίνεται δὲ καὶ ἡ καρδία, κἂν ἐξαιρεθῇ τοῦ ζῴου, τὴν κίνησιν ἄχρι πολλοῦ διαφυλάττουσα κατά τε τὴν διαστολὴν καὶ τὴν συστολήν. ὥσπερ οὖν ἐν τῇ συστολῇ τὸ περιεχόµενον ἐκθλίβει σαφῶς, οὕτως ἐν τῇ διαστολῇ τῇ πρὸς τὸ κενούµενον ἀκολουθίᾳ τὸ ἀναπληρῶσον τὸ κενούµενον αὑτῆς ἐπισπᾶται.
Фрагменты комментария к «Тимею» Платона[233]
[76d3-e6] Что касается переплетения сухожилий, кожи и кости на концах пальцев, то там, когда все было перемешано, а смесь высушена, родилась жесткая кожа. Таковы были вспомогательные причины, участвовавшие в ее создании, но самой подлинной из причин была забота о существах, имеющих возникнуть в будущем. Те, кто устроял нас, ведали, что некогда от мужчин народятся женщины, а также и звери и что многие твари по многим причинам ощутят нужду в употреблении ногтей; вот почему уже при самом рождении человечества они наметили их зачатки. Таковы, стало быть, те соображения и замыслы, которыми руководились боги, когда создавали кожу, волосы и ногти на оконечностях членов[234].
… [Вот как] устроены [эти] части [тела]. В создании ногтей участвует кожа, содержащая их корни, точно таким же образом, как зубы произрастают из десен. При этом очевидно, что ногти произрастают благодаря находящимся под ними кровеносным сосудам. Кроме того, можно предположить, что ногти появились не только из костей, нервов и кожи, но также из мягких тканей, кровеносных сосудов и сухожилий. В «Анатомии» Гиппократа об этом подробно сказано в третьей [части], а также в некоторых других местах.
[76e7-77c5] Теперь все части и члены смертного живого существа срослись в единое целое, которому, однако, по необходимости предстояло жить среди огня и воздуха, а значит, терпеть от них распад и опустошение и потому погибнуть. Но боги пришли ему на помощь: они произрастили некую природу, родственную человеческой, но составленную из иных видов и ощущений и потому являющую собой иной род существ; это были те самые деревья, травы и вообще растения, которые ныне облагорожены трудами земледельцев и служат нашей пользе, но изначально существовали только в виде диких пород, более древних, чем ухоженные. Все, что причастно жизни, по всей справедливости и правде может быть названо живым существом; так, и предмет этого нашего рассуждения причастен третьему виду души, который, согласно сказанному прежде, водворен между грудобрюшной преградой и пупом и притом не имеет в себе ни мнения, ни рассудка, ни ума, а только ощущение удовольствия и боли, а также вожделения. В самом деле, растение проходит свой жизненный путь чисто страдательным образом, оно движется лишь в самом себе и в отношении себя и противостоит воздействию внешнего движения, пользуясь собственным, так что оно не видит и не понимает своего состояния и природы.
Все, что составляет целое, называется частями, с другой стороны, само целое разделяется на части, в этом же смысле члены (µέρος) живых существ называются частями (µέλος). Здесь невозможно с точностью определить, какому из этих двух значений соответствует каждое из этих названий, однако Платон, разделяя здесь «части» и «члены», считал, что, имея [внешне] одинаковое значение, они тем не менее обозначают разные предметы. В других же случаях слова могут и не передавать заключенного в них смысла, но тогда это не позволит нам приблизиться к науке о вещах (предметах. – Примеч. пер.). Теперь же посмотрим на то, что имел в виду Платон, когда говорил: «Огонь и дух (пневма. – Примеч. пер.) – необходимые составляющие нашей жизни». Существуют четыре первоэлемента, из которых возникает все сущее. Из этого более тяжелыми являются земля и вода, хотя вода и воздух более подвижны, особенно у живых существ. Почти всеми признается, что состоящее из четырех первоэлементов тело нуждается не только в незаметном для чувств вдыхании и выдыхании, но также и в возможности обладать или освободиться от них. Следствием этого является потребность в пище, чтобы постоянно восстанавливать недостаток веществ. Именно для этого боги создали растения. Ранее[235] нами уже говорилось, что Платон был прав, когда называл растения живыми. В соответствии с существующим мнением жизнь представляет собой начало движения, поэтому если внутри растений существует свой источник движения, мы с уверенностью можем назвать их одушевленными (живыми). Ведь люди любое одушевленное тело называют живым. Вслед за Аристотелем мы можем утверждать, что одушевленному телу необходимо обладать чувствительностью, поэтому мы утверждаем, что даже растения обладают данным свойством. В нашем сочинении «О естественных способностях» мы уже говорили, что растения способны отличать вещества, однородные с ними и из которых они получают питание, от тех, которые могут повредить им, то есть они выбирают подобные им вещества, при этом отвергая чужеродные. Именно поэтому Платон утверждает, что растениям свойственна определенная чувствительность, так как они способны отличать тождественное им самим от того, что не подходит им никаким образом. Сказанного достаточно, чтобы объяснить основные мысли Платона по данному поводу. Остается лишь указать тех[236], кто считает, что наша душа имеет одну сущность, вмещающую в себя три [потенциальные] способности – разумную, страстную (θῡµοειδής) и желательную (ἐπιθῡµητικόν). Платон в нескольких своих сочинениях, а особенно здесь[237], о чем мы уже говорили, указывал, что желательная способность души в одинаковой степени присуща всем живым существам и растениям. У [живых существ] она расположена в печени, поэтому мы можем утверждать, что разумная и страстная способности души расположены в других местах. При этом было бы разумным утверждать, что три части души на самом деле являются одной сущностью. Это доказывают даже те, кто считает, что средоточием души является сердце[238]. Они совершенно обоснованно заявляют о наличии трех основных способностей души. Однако Платон указывает на отличие разумной души от бессознательных [душевных проявлений], таким образом, разум находится в состоянии борьбы с желательной и страстной частями души. Кроме того, иногда разумная часть души прибегает к помощи страстной, чтобы противостоять желательной способности, расположенной в печени. В этой связи он [символически] сравнивает наши души с мифологическими животными, описанными поэтами, такими как Химера, Сцилла и Цербер. Платон очень точно сравнил наши душу с возничим и лошадьми, но это сравнение уступает первому, которое мы можем найти в его сочинении «Государство»[239], где он описывает наши души как состоящие из сложных частей, в точности так же, как миф описывает нам Химеру. Ранее я уже говорил, где можно найти это место[240].
Меня не интересуют те мои злополучные судьи, которые, как обычно, смеются над моими словами как над пустой болтовней, насмехаются над ними, смешивают с грязью. Я не обращаю внимание на то, что они считают меня шутом, когда я излагаю учение о трехчастном строении души. Я уже говорил, что разум находится в головном мозге, оттуда он управляет нервами и движениями, а также пятью чувствами. Желательная часть души расположена в печени и отвечает за кровь, вены, а также обладает способностью различать вещества, которые необходимы для питания тела. Страстное начало, находящееся в сердце, следит за артериями, естественной температурой, пульсацией [крови], а также за животной частью души. Платон только указывает на данные виды души, но при этом не говорит о них как о единой сущности. Даже если это и так и сущности души различны, то при этом они все равно присутствуют во внутренних органах, поэтому любому из нас можно считать, что у нас не три души, а три свойства [одной души], поскольку, утверждая обратное, мы выступим против медицины и философии. Кроме того, мы должны сказать, что живое существо управляется тремя свойствами (способностями. – Примеч. пер.), одна из которых расположена в мозге, другая – в сердце, а третья – в печени. Но довольно об этом! Перейдем к тому, о чем говорили в последнее время, рассуждая о растениях и третьей, [животной], части души.
Далее, может показаться, что Платон говорит противоположное тому, о чем он уже сказал. Он доказывает, что растения имеют корни и поэтому неподвижны, так как лишены возможности двигаться (ἐν ἑαυτῷ περὶ αὑτό). Но ранее говорилось о движении, которое можно обозначить как внутренне присущее (οἰκεῖος) растениям. Имеется в виду движение, которое позволяет растениям вырасти из очень маленького семени, при этом стебель тянется вверх, а корни остаются внизу, чтобы питание, получаемое ими из земли, донести до самых последних кончиков ветвей. Таким образом все части [растения] получают развитие. Из всего этого видно, что не подразумевается тот [род] движения, который именуется передвижением, при котором мы меняем свое местоположение и переходим с одного места на другое. Когда Платон говорит о [неподвижности растений], он имеет в виду, что они удерживаются корнями [на одном месте].
Я пришел к этому выводу, изучив копии аттических рукописей, и среди них я нашел фразу [Платона], звучащую следующим образом: «Посредством собственного движения» («διὰ τὸ τῆς ἐξ αὑτοῦ κινήσεως»). Я считаю, что здесь не хватает буквы «ω» (омега) и Платон, на самом деле, написал: «Посредством собственного [движения] во вне себя» («διὰ τὸ τῆς ἔξω ἑαυτοῦ»). Таким образом, говоря, что растения лишены движения, он только имел в виду, что они не могут передвигаться с места на место[241].
[77c6-9] Итак, все эти породы растительного царства произрастили они, мощные, нам, менее сильным, для пропитания. Затем они же прорубили в самом нашем теле протоки, как прорубают в саду водоотводные каналы, дабы оно орошалось притоком влаги.
Как говорит Платон, боги создали растения, чтобы они питали наше тело, поэтому мы принимаем в пищу плоды или их различные части. Все, что мы проглатываем, мы измельчаем, что делает возможным поступление питательного вещества в вены. Все это напоминает, как вода течет в сады по оросительным каналам. Вода протекает по каналам и впитывается прилегающей почвой. Садовники устанавливают такое расстояние между каналами, чтобы вода, протекающая посередине [участка], могла проникнуть во все его части, находящиеся между каналами.
[77c9-d3] Прежде всего они провели два скрытых протока между кожей и сросшейся с нею плотью – две спинные жилы, соответствующие делению тела на правую и левую стороны…
На примере с оросительными каналами садов Платон описывает систему вен. Он говорит о крупных венах, от которых расходятся [более мелкие], распространяясь по всему телу. Все они расположены внутри организма. Он называет их спинными (νῶτος), так как они расположены вдоль спины. Называя эти сосуды венами, Платон не ошибается, потому что, как мы знаем, древние называли артерии венами. Однако он не совсем прав, когда говорит о разделении тела этими сосудами на правую и левую части. Спинные сосуды различны: одни имеют тонкие стенки и не пульсируют, другие, наоборот, имеют стенки в пять, шесть раз толще и при этом пульсируют. Именно эти сосуды и называются артериями. Кроме того, эти спинные сосуды не располагаются слева или справа, но находятся посередине позвоночного столба, с обеих сторон которого располагаются нервы[242].
[77d3-6] …эти жилы они направили вниз по обе стороны от позвоночного столба, заключив между ними детородный мозг так, чтобы и он поддерживался в самом цветущем состоянии, и другие части получали равномерный приток легко разливающейся книзу крови.
Платон разделял устаревшее мнение, которого, как кажется, придерживался и Гиппократ, что спинной мозг мог называться еще и детородным. Он считал, что сперма образуется от спинного мозга по мере продвижения к детородным органам человека. Кроме того, Платон считал, что питание мозга осуществляется при помощи кровеносных сосудов, наполняющих его силой. С помощью этих же сосудов происходит постоянное распределение питания между всеми частями организма, точно так же, как вода перетекает из больших каналов в малые. Что же касается выражения «вниз по обе стороны от позвоночного столба», то это также не совсем верно, так как верхние части организма, такие как шея и голова, питаются с помощью вен. На уровне диафрагмы крупная артерия проходит по позвонкам, затем, достигнув конца [позвоночника], она разделяется и проходит сквозь нижние части организма. В той части позвоночника, который выше диафрагмы, данная артерия также проходит по позвонкам, но рядом с ней идет малая вена, задача которой заключается в питании нижней части грудной клетки на уровне последних восьми ребер, которые называются ложными. Верхняя часть позвоночника состоит из первых четырех позвонков грудной клетки, а также включает шейные позвонки, идущие до головы. В этом месте не проходит никакая артерия и вена. Неудивительно, что Платон не знал об этом, ведь я уже говорил, что он не был знаком с анатомией. Впрочем, как и Гомер, написавший следующее: «…он разрезал всю вену, которая идет вдоль спины, доходя до шеи».
