Евгений Ильич Грицаев
Диалектика глобализма
пророчили человеческой цивилизации закат с тираническим концом и новыми социетальными структурами. Якобы это будет исполнением библейских пророчеств, грядут времена Сатаны из-за человеческой слабости, которая выразилась в продаже души человеческой дьяволу. Сразу возникает вопрос о виновности в этом людей. Сразу же вспоминается картина «Великого Инквизитора» Федора Достоевского, который гениально угадывал терминальность мира. Подобные веяния подхватили глобалисты, например, в лице трансгуманистов с их аморальными и нечеловеческими веяниями терминальности мира. Можно считать, что уже теперь Антихрист оказался у власти, имея в виду глобальный кризис человечности.
Известная «теория заговора» не выдерживает никакой критики, особенно в понимании причин и следствий современного социетального глобализма. А, не понимая истоков, как можно заглядывать в конец. Терминальность характерна для временных образований нецелостного пошиба, которые приходят и уходят. Но человек обладает целостной диалектической структурой. Где его терминальность? Даже если наступит конец света, то это вовсе не будет означать терминальности Вселенной, которая возрождала и будет возрождать новое. Хотя вероятность терминального сценария для Земли уже испытана миллиардами лет и немалыми катаклизмами. Иное дело, что человек, обладая возможностью крупных случайных субъективных ошибок, станет губить себя сам…
Известный религиовед Ричард Хьюз отмечал, что «…риторика «Нового мирового порядка» клевещет на христианскую веру, так как «Новый мировой порядок», как его определяют христианские теоретики заговора, не имеет никакой основы в Библии». Все зависит от того, как ее трактуют. Тем более что сама Библия, как доказывает наука, – спорный и сборный документ. Что касается терминальных пророчеств, то они были во все века. Тогда как мир продолжает свое существование и не собирается окунаться в бездну эсхатологии даже во времена социетального глобализма, извращения которого долгими не могут быть в принципе.
4.15. Неизбежность социетального глобализма
Социетальный глобализм неизбежен. Но он вовсе не так уж страшен и являет собой наше существование. Неявная, но главная роль истории лежит в каждом из нас. Именно она заключает договор с настоящим и обеспечивает преемственность через направленность развития. Поэтому неизбежно становится социетальный глобализм, исходя из точечных и структурных взаимодействий прошлого и настоящего. История к тому же подспудно-вольготно размещается в основе всех наших знаний. В онтологии и гносеологии, во всех науках, независимо от их принадлежности. Но государство почему-то бытийно-странно начинается с разделения историй. История субъективная должна, по его мнению, подчиняться истории объективной, которая ею управляет.
С другой стороны, зададимся вопросом, за счет чего общество обретает свою устойчивость. Ответ может быть только один: за счет направленного равновесия, за счет развития. Тот, кто начинает топтаться на «заколдованном» месте – неминуемо погибает. Тем не менее, мы говорим о «чудовищном развитии всесильной бюрократии». В России так было при Николае втором – так обстоит дело и сейчас. Об этом же говорил еще в девятнадцатом веке Карл Маркс, имея в виде германское бюргерское общество. Выходит, что история действительно повторяется неким скользким оборотнем; но ничему не учит. Однако, совершенно очевидно, что «исторический процесс» и закономерность развития общества – это совершенно разные вещи, во многом зависящие от политики государства. История учит современное сообщество как нужно развиваться, хотя бы на примере новейшего глобального кризиса.
Мы говорим об «историческом процессе эволюции человечества». Что это? Эволюция вообще не означает развитие без участия человека. Какая связь может быть вообще между процессом и эволюцией? А связь такая, формально-нелогическая, а потому «таинственная»: есть процессы социального толка и несоциального исполнения. Те и другие неизбежно субъективно-объективные или внутренне-внешние. Так становится целостность диалектического глобализма и его частный социетальный вид.
Известно, что на социальные процессы действуют четыре объективных отбора и один субъективный в виде действия личности. К этому сложному комплексу координационных связей и взаимодействий необходимо добавить еще один субъективный – действие со стороны государства. Причем, противоречащее всему остальному, в том числе истории. Так государство становится существенно непохожим на сообщество, от лица которого оно выступает. Так субъективно навязанный процесс рвет провода-связи истинной эволюции, хотя эта связь должна быть диалектической. Последствия оказываются куда как серьезные – это и кризисы и войны, и другие социальные бедствия. Так или иначе, но, идя в таком направлении, социальный вопрос не может решаться даже в принципе. Причина одна – игнорирование объективной направленности развития. Отсюда вытекает неизбежность корректировки социетального развития, хотя бы в виде глобализма.
История человеческой цивилизации наполнена войнами, насилием, трагедиями, катастрофами. Простит ли нас история за это, или оставит умирать в пыли дорог? Но она же наполнена радостью, счастьем, любовью, поэзией, дружбой. Может быть, это станет тем довеском на весах на «Страшном суде», который смягчит наказание? Прощает ли история вообще? Недаром ведь она позволила в прошедшие века начинать. Начинать снова-заново – недаром они были наполнены стремлением к красоте и духовности, к общечеловеческим ценностям. Может, в этом и было прощение истории – человека, который создал прекрасные образы и сюжеты. Она послала стремление к созиданию в виде глобализма.
Почему так раздвоен наш мир, уничиженный в забытье? С одной стороны зло – с другой добро. Почему вообще существует такой паноптикум счастья? Зачем делать зло, если следом идет добро. Простит ли история наше неразумие, уравновесит ли тяжесть плохого легкостью хорошего? Вообще, может ли простить нас, явленно-бесхитростных субъектов процесса. Ведь процесс может прощать, взаимодействуя, только с себе подобным процессом. А если ты находишься с ним в диалектической связке, какое здесь может быть прощение. Поскольку равновесие или сопряжение связки не может быть существенно-прямо сдвинуто. Иначе происходит искажение и обвал, а «шум звонообразный» раздается на весь Мир. Все это обуславливает неизбежность выработки всеобщим действом – стратегии созидания в существовании. Отсюда постоянное действие социетального глобализма.
Вывод из вышесказанного следует такой: если нас прощает история, значит мы не в диалектической связке с ней. Значит, мы идем куда-то не туда, в сторону от намеченных для нас направлений (даже не путей) в бездонный провал. Зачем и почему? Этот вопрос равносилен тому, почему мы как явление вообще оборотнями вышли из процесса. Принцип развития должен быть неукоснительно соблюден. Значит, история прощает каждый наш шаг. Но она прощает лишь потому, что мы сами ее не прощаем, вновь и вновь побуждая отчуждения от нее. В том числе это касается социологической науки, которая пока выглядит беспомощно – она не может ответить на вопрос, почему кризисы не учат сообщество во главе с социетальным глобализмом. С диалектических позиций понятно, что в данном случае причиной является желание простить себя за все ошибки истории.
Такая позиция всепрощенства характерна для процессов, от которых непрерывно «отпочковывается» явление, и которое, тем не менее, развивается совестно с процессом. Значит, речь идет о субъективно-объективных образованиях, такими являются личности и сообщество. Кризисы были внутри человеческой цивилизации всегда. Если они повторяются, значит, мы не учимся на них. Значит, неизбежно противодействие со стороны объективных действий. Оно приходит с социетальным глобализмом.
Ошибки истории можно разделять на гносеологические и онтологические (читай: процессные и явленные). К первым относятся ошибки мировоззренческие, рефлексивные, мистические, летописно-аналитические, и другие. Ко вторым – религиозные, психические, физиологические, бытийные, фольклорные. В группу религиозных целесообразно относить и такие ошибки истории, как эзотерические: кармические, провидческие, ошибки реинкарнации, гипнотические и другие – с их лярвами, бесами, джиннами и приведениями семицветной радуги. Историческое должно воспроизводить настоящее в улучшенном варианте. В противном случае начинается торможение развития. Вина в таком случае ложится не на глобализм, а на его субъективные искажения.
Говорят: «Отчего молодеет душа? – от того, что не знает покоя». То есть ошибок. Рассмотрим ближе некоторые из них. Мировоззренческие ошибки обходятся сообществу куда как дорого. Во многом именно они приводили к войнам, как нынче приводят в затхлый тупик глобального кризиса. Они основаны на существенно неправильной парадигме развития. Или вообще не находят ответа на причины существования и жизни. Подобное характерно для современного общества, которое, как ни пытается, не может найти позитивного курса развития. Тогда начинают говорить, что мол: заканчивается цикл нашей цивилизации. Диалектика при этом понимается по-диаматовски – материалистически явленно. Но направленность внешней самоорганизации свидетельствует об обратном – она нацеливает на созидание.
Ошибки рефлексивные свойственны обществу, которое идет на коротком поводу государственного управления. Потому вырабатывает ценности для грегарного отбора не совсем адекватные необходимому воспитанию личности и ее очеловечиванию. История это не мертвый сфинкс, а «радостная страсть дороги». Поэтому «в пути» всегда можно найти вполне подходящее. Если хорошо искать, и знать, где искать. Современную тенденцию существования даже искать не нужно. Она на виду: если налицо кризис умов, значит, есть субъективные ошибки социетального масштаба. Они мешают созиданию в экономике, политике, культуре. Они нарушают основы целостности сообщества с личностями. Значит, необходимо эти ошибки видеть и устранять. Устранять их можно лишь в известном направлении, которое задает социетальный глобализм.
Ошибки мистические связаны с былинами, мифами и сказками истории, которых в сохранившихся первоисточниках предостаточно. Они могут запутывать нить истории, искажать ее направленность и приводить к преобладанию лжеценностей в оценке тех или иных исторических событий – и неправильно редуцировать процесс истории. Подобно шипучей пены они скрывают истинные направленности и тенденции, не позволяют подобраться до истинных чувств истории. Неизбежность социетального глобализма заключается уже в том, что иного не дано. В противном случае глобальный кризис обрушит все.
Ошибки летописно-аналитические могут приводить к существенным искажениям в редукции процесса истории. Поскольку являются в ряде случае единственными и первичными источниками исторической информации, которых в данном вопросе и так далеко не достаточно. Историю нужно рассматривать вовсе не как изучение прошлого, а как объект, в котором настоящее может увидеть будущее, которое собственно обеспечивает будущее развитие. Причем, это именно тот объективный фактор социетального глобализма, который принято именовать «судьбой» или «объективной компонентой». Именно в истории связка процесс-явление в виде сообщества черпает бальзам направленности развития. В противном случае развитие социетального глобализма сходит на нет.
Роль истории в развитии явно и ущербно недооценена. При этом нужно учитывать фактор самообразования истории и сообщества. Первое представляет собой диалектическую связку прошлого и будущего. Второе – диалектическая связка капитального и грегарного отборов. Разница катастрофически-очевидная Будущее формируется из прошлого, но само прошлое связано с объективным развитием. Прошлое, настоящее, и будущее – звенья одной цепи, а именно – развития. Самообразование, в случае сообщества это внешняя самоорганизация есть зигзаг развития субъективно-объективной связки процесс-явление. Как эффектор настоящего может резко менять этот зигзаг? Только в случае заведомого, но незаслуженного суда над историей. К тому же, исходя злобной пеной бессилия власти, когда социетальный глобализм неизбежно поворачивает кризисы вспять. Конечно, по инициативе разума.
Современные концепции глобализма, хотя бы в виде «радикального модерна» Энтони Гидденса, Ульриха Бека предрекают неизбежность и даже необходимость глобализма с социально-экономическими предпосылками его. Неизбежность понятна, она исходит из вечности существования сущего в целостности с процессом существования. Но предпосылки глобализма вряд ли корректно связывать лишь с «социально-экономическим» побудителем, поскольку это только следствие всеобщих процессов.
Социология вообще не должна ограничиваться рассмотрением лишь социальных систем. Поскольку они упираются в прерогативу развития со стороны точечного и структурного глобализма и имеют вторичный «вассальный» характер. К тому же «идентичность личности» по Энтони Диггенсу – результат собственных усилий человека. Такая позиция не может не приводить к неизбежным нападкам на него со стороны сообщества. Это, однако, не приведет его к освобождению. Наоборот, действие глобализации будет усиливать самоотчуждения. Так неизбежность глобализации усиливается субъективным фактором недостаточного осознания мировоззренческих канонов.
Известный социолог Зигмунт Бауман так же рассматривает истоки глобализации в неизбежном развитии техники и экономики, не принимая к рассмотрению очевидные факторы объективных отборов. Социальное пространство это не только среда «обитания» экономических интересов сообщества, а, прежде всего могучие рычаги извне объективного глобализма. Весь вопрос заключается в том, как лучше использовать эти рычаги, исходя из невозможности неглобализации. Не значит ли это, что более разумно использовать эти рычаги по прямому их назначению социетального существования?
В условиях глобализма само социальное пространство приобретает внепространственные перспективы, идущие извне – к человеку, но не от него. Может, лучше из этого исходить, а не из «вредного» воздействия глобальных информационных сетей. Объективная неизбежность должна поддерживаться субъективными действиями в направлении совместного созидания. Может, за этим будущее в условиях неизбежного продолжения глобализма на всех «уровнях»? Тогда сам континуум «нечто-ничто» необходимо будет описывать не только бытийной локальностью, но и смысловой объективной неизбежностью.
4.16. Общечеловеческие ценности и «страшилки»
В условиях современного социетального кризиса неизбежно проявляются течения и страты, которые используют групповые корыстные цели, выступая от имени общества в своем воздействии на личности. В связи с этим могут искажаться не только общечеловеческие ценности, но и их развитие, хотя бы в виде определенных «страшилок». Когда тебе ежедневно и постоянно твердят негативные инсинуации, невольно начинаешь в них верить. А коль так, напрягаешь разум, как защитное ответное действие. В результате оказываются испорченными нервы и субъективности не только у людей, но и у самого сообщества. Да, налицо кризисные тенденции глобального масштаба. Значит, нужно их гасить соответствующими и адекватными общечеловеческими ценностями со стороны сообщества, а не устрашать ими. В противном случае приходят в жизнь и актуализируются апокалиптические сценарии развития глобализма, который во многом в нем них не виновен.
Глобализм социальный выражается в стремлении социумов к упорядочению прав и свобод посредством законов, исходящих из общечеловеческих ценностей. Основные угрозы глобализма исходят не из глобализма, а от искажения его проявлений. На сегодняшний день налицо: переизбыток информации, экономические угрозы, социальные угрозы, войны внешние, гражданские войны, ядерное оружие, химическое, бактериологическое, терроризм, наркоторговля, антирефлексии и отчуждения, обнищание, преступность.
Кроме того, усиливается потеря смысла, увеличение роли международных организаций, увеличение дифференциации, межконфессиональные конфликты, миграция, мультикультуризм, истощение ресурсов, консервация отсталости, увеличение разницы богатые-бедные, безработица, равнодушие, пессимизм. Помимо этого, происходят: кризисы экологии, засилье капитала, деформация финансовых потоков, спекуляция, уменьшение человечности, техногенные катастрофы, глобальные кризисы, урбанизация, монополизация рынка, угроза суверенитету. Особенно должны настораживать сообщество: напряженность душ, нравственная деградация, навязывание жизни, глобальные идеологии. Эти «страшилки» современности лежат в стороне от общечеловеческих ценностей. Но не по вине социетального глобализма…
Многие личности беспомощно воспринимают происходящий негативизм как произведение судьбы. Судьбу можно рассматривать как фатальность, посылаемую «сверху. А можно – как случайность, которая неизбежно появляется в ходе развития закономерности. Бывает судьба, вследствие искажения ментальных равновесий из-за повторения ошибок прошлого. Такую судьбу можно назвать термином индуизма «карма». Есть судьба как выражение перекосов субъективно-объективных равновесий. Но можно выводить ее как издержки субъективно-объективной вечности. Такое множество «разновидностей судьбы явно свидетельствует о ее процессном характере. О непрерывном континууме судеб, которые постоянно «витают» в вечности и норовят спустить свой безобразный нрав на человека. Так ли уж прямо беззащитен человек? Вот уж воистину: «Непрерывность лет жестока, за ней угнаться ли судьбе?..» Случайное появляется при материализации, но это вовсе не судьба, а неизбежное отклонение от направленности глобализма на созидание. То есть, отклонение по неразумию сообщества и его граждан. Это нормально, если не чрезмерно. Меру определяет целостность бытия, но не страшилки неразумия.
Как в первом случае, так и во всех следующих, бытийно можно говорить о неких закономерностях или даже законах судьбы, «кармы», которые, якобы, действуют в нашем мире. Человек не может их избежать. Поэтому он вынужден пробираться «убогой сапой» по лабиринтам судьбы, теряя при этом свое главное приобретение – человечность. Но судьба это лишь мыслительный ноумен, который не может существовать сам по себе. Он непременно связан с феноменами бытия, только совместно с ними скромно этак существует. Однако феноноуменальность не предусматривает «страшилок» на свой счет. Смысловые доминанты глобализма находятся в другом ракурсе – в созидании. Но не в разброде разумов.
Антиномичность судьбы связана не только с субъективной случайностью, но и с объективной необходимостью. У человека есть выбор: как лучше связывать их. Может ли человек избежать своей судьбы? Поскольку он сам феноноумен, то он имеет связь не только с судьбой, но и с ее феноменом в виде материализованных тенденций вечности. Это означает, что человек может во многом смягчить негативное действие судьбы. Особенно, если будет действовать правильно, в рамках развивающейся целостности. То есть действовать соответственно тому «что «должно быть».
Вот только, к сожалению, это «должно быть» он не может осознать в полном смысле, поскольку дело неизбежно связано с бесконечностью или вечным настоящим. То есть, с четырехмерными образованиями (условно: процессами), которые он своим трехмерным видением может выхватывать лишь некоторыми «кусками» сущности. Поэтому мы не можем предугадать судьбоносные действия, которые непременно связаны не с «высшими мирами», а со своей собственной субъективностью. Однако пугаться неизведанного, значит, не хотеть осмысливать его.
Судьба истории как вечности апокрифична. Но каждый факт тянет за собой целый спектр последующих событий доныне. Однако, что мы при этом теряем? Так или иначе, нам дарован жизнью разумный выбор. Имеется в виду осмысление действия, которое вполне позволяет преуспевать и избегать крупных, можно даже сказать: «кармиальных» неудач. В этом отношении вряд ли может быть справедливым выражение, что «от судьбы, как и от смерти, никуда не уйти». Наоборот, невозможно уйти или даже временно, рекреационно отойти от вечности бытия. Отойти о того вечного настоящего, который уводит человека в такую глубину, что ее даже в качестве сказки-небылицы представить трудно. Часы, минуты, секунды, миллисекунды, микро-, пико-, фемто-… непрерывность, вечность, бесконечность. И снова часы и минуты. Так что теряем мы в худшем случае свое время жизни. «Колоколов гудящий гуд разбудит вечное дыхание по праву». Но апокалиптичность бытия связана с частными материальными интересами, чуждыми интересами сообщества.
Основа мироощущения глубока, она исходит из субъективно-объективной целостности самого мира. Искаженная временем поговорка гласит: «За одно наслаждение – тысяча страданий». Вот где собака зарыта. Чем меньше наслаждений, тем меньше страданий, в том числе с подачи судьбы, если она существует в таких действиях. Если вообще обходиться без наслаждений, ничего не боясь, уйти в аскезу абсолютную? Однако это не будет вечностью, а скорее – аффектацией и концом личности в этом мире. Без наслаждений живет, увы, не человек. Да и вообще, корректно ли соотносить наслаждения и страдания? Ведь они тождественны в своем целостном развитии. Тогда «страшилки» от глобалистов и антиглобалистов лишь надрывают целостность существования, не решая смысловых проблем современности. Легче винить чужое, чем свое.
Где же тогда законы судьбы, если «Бог повесил Землю ни на чем» (Иов, 26:7)? А волхвы, сколько не старались «ударами своими произвести мошек, но не смогли» (Исход, 8:18). Вот это тождество страдания и удовольствия и есть «ни на чем». Да и сама судьба держится ни на чем, а сидит в нас самих. Хотя, она исходит из вечного бытия, из неизбежного существования сущего. Но ведь вечное само «сидит» в нас, оно выходит на контакт с миром из нашей субъективности при деятельности. Стоит только напугать человека, как он начинает рвать связи с сообществом. Кому это нужно? Разуму – нет.
Раскрытие души, например, у Петрарки носит характер откровения, но откровения перед вечностью. Как часто мы страдаем из-за отсутствия этого. Чрезмерное непременно уродливо, но это нравственные оценки. Оценки вечности несколько иные – они исходят из того «что должно быть». Но должно быть закономерное, случайное лишь сопровождает закономерное и материализуется в поступках не собственных, а через человеческую субъективность. Вот и все вечное: объективное при всем своем старании без субъективного не может произвести ничего. А судьба как некий случайный процесс лишь уводит человека неискушенного, который еще не познал себя, в сторону своих лабиринтов.
В кризисные эпохи обычно происходит «жестоким ладом» распад, прежде всего, жестких структур социальности – государственности и законов. Это влечет за собой некоторое ослабление художественно-эстетического осознания. Бифуркации его самообразования неизбежно приводят к тенденции обращения к играм и даже заигрыванию, к перетасовке социальных ролей, к плачу общества.
В таких условиях отсутствие стандартов в эстетизированной социальности должно выглядеть как призыв к процессу самообразования как человековедения – ведения человека обществом по жизни. Но это не должно устрашать и аффектировать субъективности, как социальную, так и личностные. Однако реализация такого призыва затруднительна из-за того, что оказывается потерянной направленность развития, контуры социального пространства оказываются размытыми. Почему? Любой кризис неестественно и навязанным образом смещает равновесие материально-идеального до неузнаваемости. Искажается ход социального времени и пространства – это и есть необратимая бифуркация в самоорганизации от общества. Она часто выступает в качестве «стравшилок».
Само понятие социальности предполагает диалектическую связь личностного начала и социетального конца. Таким образом, увязывается воедино тройственность социального образования: государственность – стратифицированные общества – индивидуальные ожидания. Таким образом, сообществу нужно избавляться от своего плача. Однако, в ходе бифуркации самообразования, как процесса связи, между ними происходит изменение сущностных ролей субъектов этой связи. Вплоть до разрыва этой связи и появления нового плача. Значит, нужна целостность социально-личностных установок в рамках государственности. Значит, необходимо мировоззренческое осознание катастрофичности современной кризисной ситуации для человеческой цивилизации.
Всякий кризис: экономический, финансовый, политический или еще какой – начинается с кризиса гуманизма в умах человеческих. То есть, со страха от их неизбежности. Чувство зла обычно возникает в человеке по общественным мотивам. По этому «черному» поводу стоит плакать. Подавляющее большинство россиян замучены вовсе не нищетой настоящего, а тем, что они вынуждены постоянно думать о ней в будущном выражении. Такие помыслы совершенно не красят общество, которое получает вместо сотворчества – отчаяние, вместо созидания счастья. Это едва ли не разрушение общественных отношений по чьей-то чуждой воле. Такая аффектация субъективностей не красит сообщество, которое допускает подобное по собственному неразумию. Остается во всем обвинять «глобализм», но не самих себя.
Человек чаще страдает от бесцельности жизни, пустоты, общественной инфантильности. В этом вина сообщества, готового снова заплакать от создаваемого собой страха. Человек никогда не успевает подготовиться к потере, зато он может эту потерю заранее оплакать. Подобно сообществу – от собственного бессилия. Хотя, остается вера в здоровом большинстве социума. Вера это всегда начало интереса. Должна быть общечеловеческая вера. Если ее нет, – наступает озлобленность. Большая часть народных бедствий исходит от бессилия властей и прагматичности сообщества в лице государств. Люди обычно даже элементарно не отличают общество от государства. Какая разница? – пусть оба боятся и плачут.
Единственное противоречие, которое существует в мире – это противоречие связи. В этом случае глобальный процесс созидания сообщества пытаются подменить обманным явлением трансгуманизма. Подобным образом подменяют бесконечное – конечным, человека – обществом. Однако это противоречие обычно создается искусственно, ввиду необходимости хоть что-то иметь взамен, если не можешь охватить все целиком. Нет ничего вечного: «чужие» и «твои» люди рано или поздно уходят от тебя. Но только в случае, если ты сам не уходишь от них раньше. Такое происходит с обществом в условиях социетального глобализма. Если люди отходят от его помыслов, а оно само не уходит от них раньше, то остается только сожалеть и плакать. Плакать не только от страха, а от собственного неразумия.
Общественные отношения обычно «сверху» довольны собой, а «снизу» – нет. Такое вертикальное расслоение чревато симптомами бессилия управления обществом. Однако мнимое «Мировое правительство» ситуацию не спасет даже в лучшем случае. Чтобы насытится, мало просить судьбу – надо самому связываться с ней активным действием. Человек должен быть доволен собой в любом случае, но не самодоволен, иначе он теряет связь с сообществом. Самодовольно должно быть сообщество, если оно эту связь поддерживает. Зачем тогда плакать, если всегда можно опереться на людей. Вот только они сами такую тяжесть не выдержат. Да и мыслить над людьми кто-то должен. Кто, если не социетальный глобализм.
В 21-м веке цивилизация вступила в новую эпоху утрат общечеловеческого достоинства. Во многом это оказалось связано с неготовностью сообщества своевременно перестраивать отношения нравственности, культуры и образования на новый лад. Глобальная политика упустила возможности регулирования культуры под изменяющийся технократический натиск. Происходит своего рода столкновение неготового к глобальным изменениям разума личностей с «инфантильностью» сообщества, продолжающего преследовать материальный интерес. Отсюда пошел экономический разврат и соответствующий крик о помощи со стороны членов сообщества.
Общечеловеческие ценности потеряли должный авторитет. Однако это не «столкновение цивилизаций» по Самюэлу Хантингтону, не кризис культуры, а искажение понятий о ней. Духовный разлад поразил само сообщество, а не только его личностей. Эсхатологические настроения страха пришли извне, ломая ценностные ориентиры и смысловые доминанты. Когда ломаются социетальные отношения, необходимо нахождение новых эврик, глобальных в основе. Это не что иное, как новые, развитые общечеловеческие ценности, но никак не «страшилки».
В этих условиях сообщество проигрывает войну с глобализмом, развернутую от неразумия по его инициативе. Так глобализм стал актуализироваться в русле устаревших ценностных ориентиров в субъективностях, как личностных, так и социальных. Философский вакуум постмодернизма не мог восполнить ценностные прерогативы сообщества. Целостная связь между политическими институтами, призванными регулировать социальные отношения, и глобализацией стала надрываться, потеряв в первую очередь ценностные общечеловеческие доминанты.
4.17. Причины нестабильности сообщества
Причины нестабильности сообщества обычно кроются в потере ценностных ориентиров. Есть ценности человеческие, на основании которых один человек может обвинять другого. Но есть ценности общечеловеческие, на основании которых мы имеем права осуждать человека, создающего их. Общечеловеческое выше человеческого. Более того: человеческое должно исходить из общечеловеческого. Если этого не происходит, тогда сообщество, которое призвано вырабатывать или прививать те или иные общечеловеческие ценности, недостойно людей. Оно неизбежно скатывается в ад коррупции и безнравственности. Подобное мы видим в современной России, как отголосок извращения социетального глобализма. Отсюда исходит нестабильность сообщества, а не из объективного глобализма.
Основная беда нашего сообщества, думается, заключается в том, что его личности оказались «непослушными». Поэтому оно вынуждено их принуждать. Однако эта беда одновременно является нашим высшим благом, поскольку в противном случае диалектика сыграла бы плохую шутку, оставив мир без существования. Может, сообщество ведет к этому человеческую цивилизацию – к глобальному кризису и гибели.
Аппарат принуждения известен давно. Нас интересует дилетантский вопрос, можно ли вообще обходиться без него. Хотя нас авторитетно уверяют, что это невозможно «технически и практически». Теоретически без государства обходиться можно, это будет в случае гражданского, разумного общества, когда сами личности будут заинтересованы в нем.
