Дмитрий Берг
Кренер
Ири же с Мартином после того случая несколько недель боялись, что к ним придут с вопросами жрецы или, того хуже, посреди ночи заявятся люди главного визиря. После долгих раздумий они решили сами сводить дочку к жрецам. Боясь огласки, они решили пойти в храм в пригороде, где раньше жила Ири с родителями.
Они выбрали будний день, когда в храме мало посетителей. Зайдя в небольшое помещение с расположенной в центре скульптурой благославляющей Милосердной, они застали старого жреца который беседовал с таким же немолодым Ищущим. Ищущие или иначе монахи, посвятившие себя поискам, были самыми необычными из служителей Милосерной. Они не имели своего дома. Всю жизнь они странствовали в поисках заповедей Той что ушла. Считалось, что Милосердная, покидая мир людей, оставила заповеди, который должны помочь людям пережить Огненный Шторм.
Первые две заповеди были известны. Звучали они коротко "Помогай" и "Учи". Ищущие в своих странствиях следовали этим заповедям. Монах никогда не отказывал в посильной помощи и всегда был готов поделиться тем, что знал. В народе их часто считали странными чудаками, но всегда относились к ним с уважением. Чему способствовало также и обязательное для ордена обучение воинскому искусству.
Видя, что родители с ребенком замерли в нерешительности, старик служитель обратился к ним.
– Что Вас привело в храм?
– Мы пришли, потому что беспокоимся за нашу дочь, —сказал Мартин, аккуратно подбирая слова, – она видит сны, которые иногда сбываются.
– И давно это с ней?
– Несколько месяцев.
– А у нее в роду такое уже было?
– Да, – на этот раз ответила Ири, – моя бабушка Рои была видящей. Вы знали ее.
– Действительно, знал. Хорошая женщина. Я часто видел ее в этом храме за молитвой. Когда ее хоронили, то прощальных журавлей принесли очень многие. Думаю ее путь на ту сторону был легким.
– Спасибо, бабушка была хорошим человеком несмотря на проклятый дар. У моей матери дара не было, у меня что-то проявилось, но очень слабо. Я не хотела видеть того, что не дано обычным людям и молила об этом Милосердную. Видения тревожили меня всего несколько раз. Но с Юдифь все по-другому.
– Брат, ты позволишь? – в разговор вмешался Ищущий, – возможно я смогу помочь.
– Конечно, Клим, – кивнул служитель, – здесь твоя помощь будет лучше моей.
– Вы ведь знаете, чем занимается орден святого Исудо? – спросил монах и, видя напрягшиеся лица родителей, успокаивающе поднял руки, – не бойтесь, вам ничего не угрожает.
Орден святого Исудо или огненный орден последнее место, куда стали бы обращаться родители потенциальной видящей. Мартин мысленно подобрался, готовясь, если надо защищать дочь или бежать.
–Еще раз повторяю, не бойтесь. Как всем известно, этот орден разыскивает и сжигает ведьм. И это несомненно благое дело. Я не по слухам знаю, на что способна вошедшая в силу черная ведьма. Я служил в ордене Исуду и моя рука была тверда, когда я вел этих тварей на костер так же, как когда я дрался с ними мечом против когтей и проклятий. Это был тяжелый и грязный, но нужный труд. Но один случай заставил меня уйти из ордена.
Иза и Мартин слушали с напряжением. Юдифь видя испуг матери, подошла к ней ближе и прижалась к ней боком.
–Так случилось, что мои братья по навету казнили неповинную видящую. – продолжил говорить монах, – Она была доброй женщиной с едва проявившимся даром и помогала людям в меру своих сил и знаний. Живущая скрытно в той же деревне ведьма подставила ее, убрав нашими руками ту, кто снимал с ее жертв последствия проклятий.
Я знаю, что это не первый случай. Много тех, в ком проявился дар или в ком его заподозрили казнили без реальной вины. Это то зло, которого служители Исудо должны избегать, но к которому должны быть готовы. Выпалывая сорняки они могут невольно уничтожить и здоровые побеги.
Последняя фраза заставила Ири живо вспомнить историю своей семьи. Бабушка бежала из родных мест именно чтобы не стать таким случайно вырванным побегом.
– Но в тот раз у казненной женщины осталась дочь, —рассказывал дальше старик, – у девочки был сильный дар. Мать учила ее использовать свои силы на благо себе и другим. После того, как мать сожгли девочка стала черной ведьмой. Одной из самых ужасных, с какими мне только приходилось сталкиваться. Когда в деревне не осталось ни одного живого, она как пожар перекинула свою злобу на соседние поселения. Во время охоты на тварь погибло шестеро моих братьев по ордену. Я сам убил ее. Но когда ее отравленная душа ушла на другую сторону я увидел на своих руках тело десятилетней девочки с искаженным болью лицом. Я держал ее на руках и плакал.
После того я ушел из огненного ордена и стал ищущим. Уже более тридцати лет я странствую, собираю знания и в меру своих слабых сил учу других. На своем пути я искал видящих. Многие из них сторонились монахов, но некоторые верили мне и с открытым сердцем делились тем, что знают о даре.
Старик подошел на пару шагов. В свете свечей выступило изрезанное морщинами потемневшее от многолетнего загара лицо. Волосы были полностью седыми и давно поредевшими. Одежда его была традиционным балахоном из грубой темной ткани, заметно потертой и вытянувшейся на сгибах. Единственной яркой деталью в его образе были глаза. Серые зрачки казалось состояли из отполированных стальных песчинок.
– Сегодня я могу тебе помочь, Юдифь, – Монах смотрел на девочку с участием, но обращался к ней не как к ребенку, а как к равной, – Ты можешь ответить на пару моих вопросов?
Видя нерешительность девочки монах улыбнулся неожиданно теплой улыбкой.
– Не бойся. Видишь, папа и мама рядом и все мы желаем тебе добра, – когда он говорил с девочкой, его изрубленное временем лицо как-бы разглаживалось и становилось мягче, – Но без тебя мы не справимся. Вот никак никак не справимся. Поможешь мне немного?
– Я постараюсь, господин Клим, – решилась на ответ Юдифь.
– Не называй меня господином. Просто Клим. Или можешь называть меня братом. Скажи, Юдифь, после того, как ты видела свои необычные сны, люди вокруг тебя не становились другими? Не хотели тебя обидеть, отнять или не дать тебе что-то?
– Да… Наверное, – девочка задумалась, – после того как мне приснился последний сон про пожар, моя сестра утром забрала самый лучший кусок пирога и не захотела со мной меняться. И вообще была врединой… И папа не захотел со мной поиграть. И торговцы на рынке были какие-то хитрые и жадные. И даже собака на улице хотела меня укусить.
Перечисляя все обиды, девочка говорила все живее и увлеченнее.
– А обычно твоя сестра часто вредничает? Вы с ней дружите?
– Вообще Карина хорошая… И умная. Она даже сказки умеет сочинять почти как мама. И красивая. Да, красивая и не вредная.
– А собака на тебя тогда зарычала? Или бросилась?
– Нет?
– А почему ты решила, что она хочет тебя укусить?
– Не знаю, но мне показалась, что она злая. А еще у нее зубы острые.
– Но ведь ты раньше ее встречала и она на тебя никогда не нападала? Ведь так?
– Так. Но тогда она показалась мне опасной. Я даже хотела хорошенько ударить ее ботинком, чтобы она не смогла меня укусить.
– Хорошо, Юдифь. Спасибо за ответы. Но я должен тебе кое-что объяснить. Люди вокруг тебя не становились злыми и вредными. И собака не собиралась тебя кусать. Просто из-за снов ты начинаешь видеть мир по другому. Он кажется тебе злее из-за силы, которая в тебе просыпается.
Первое , что ты должна запомнить, это то, что сила сама по себе не зло, но но без зла она не приходит. Источник силы в твоей крови. Во времена исходов к крови людей примешалась кровь демонов. Демоны существа злобные, алчные и очень сильные. И тот, в ком течет частица их крови, получают их силу и их злобу. Человек и сам бывает злым без всяких демонов. В каждом из нас с рождения растут и борются жестокость и милосердие, алчность и сострадание.
Если в человеке пробуждается демоническая кровь, то она разжигает худшие страсти в его душе. Такие люди с каждым годом становятся вспыльчивей, легко поддаются зависти и злобе. Милосердная учила людей бороться со злом внутри себя. И ее заветы воистину были самым большим благом для человечества. Если бы не служение по ее словам, то неуправляемая злоба уже давно утопила бы все живое в крови и огне.
Странствуя, я был рад каждой встрече с теми, кто сумел обуздать огонь в своей крови. Я знал видящих, чья сила позволяла исцелять страшные раны. Они не побоялись сразиться с чудовищем внутри себя ради служения другим. Но путь этих святых людей очень труден. Чем больше человек обращается к силе в своей крови, тем сильнее он слышит голоса алчности и злобы.
Такая борьба требует очень много душевных сил и дисциплины, достойной настоящего воина. Я не желаю такого пути ни одному ребенку. Тем более девочке. Но есть и другой путь. Можно научиться усыплять силу в свой крови. Это также требует терпения и дисциплины. Но я могу научить тебя нескольким простым приемам, которые позволят защитить тебя от беды.
Монах присел на корточки, чтобы оказаться с девочкой на одном уровне и взял ее за руку.
– Ты ведь не хочешь без причины злиться на сестру и родителей.
– Нет!
– Тогда тебе нужно будет просто немного со мной позаниматься и все будет хорошо, – монах пожал Юдифь руку и встал, обращаясь уже к родителям, – мне потребуется где-то час, чтобы объяснить и показать ей основы упражнений. Можно заняться этим сегодня. А завтра приведете еще раз, чтобы мы закрепили пройденное.
– И это действительно поможет? – Мартину не верилось, что все так просто.
– Да поможет. Это действительно работает. Каждый раз когда сжигают ведьму я думаю о том, что костер можно было бы не поджигать, если бы несколько лет назад кто-то знающий научил маленькую девочку как притушить первый злой огонек, проснувшийся у нее в крови. Эта мысль не позволяет мне долго оставаться на одном месте. Не бойтесь, мы вами встретились вовремя. Через год помочь Юдифь было бы намного труднее. А через два-три года я уже наверное ничего не смог бы сделать.
– Как вы можете это знать? – спросил настоятель храма, который внимательно слушал разговор но до этого момента не вмешивался.
– Общение с видящими многому меня научило. Я узнал, что демоническая кровь есть почти у каждого. Просто у большинства ее совсем немного. Кроме того, у мужчин она просыпается редко. По крайней мере, если ее специально не будить. Какая-то капля силы есть и во мне. Мой дар проявился в том, что я чувствую силу в других. Поэтому я знаю, что в кровь этой девочки действительно сильна, но только начинает пробуждаться. Для вашего и моего спокойствия и задержусь здесь еще на несколько дней и позанимаюсь с девочкой, пока не увижу, что она уверенно справляется сама. Будете приводить ее после утренней службы.
Освоенные когда-то за несколько часов с братом Климом упражнения стали для Юдифь привычкой. Она выполняла их их каждое утро и вечер, и всякий раз, когда чувствовала, что злиться. Но, как и предупреждал монах, огонь не разгорался, но и не затухал до конца.
Иногда она видела сны, которым как объяснил Клим лучше не доверять, так как они могут как подсказать, так и обмануть. Иногда она раздражалась без объективного провода и чувствовала подпирающуюся внутри теплую волну, готовую стать горячей. В такие моменты она молилась, как учил брат Клим. Она представляла Милосердную как старшую сестру, которая сильнее, умнее и всегда готова ее помочь. Юдифь говорила с Милосердной, как могла говорить с Кариной, делясь своими переживаниями и страхами. Только Карина не могла понять ее до конца. В ней не плескалась эта злая сила, которую нужно держать под замком. А Милосердная все понимала. Не даром же она смогла изгнать всех демонов в их огненный мир. Она была очень сильной и очень доброй. Юдифь хотелось быть на нее похожей и помогать другим людям. Она даже задумывалась о том чтобы стать монахиней. Но глядя на Карину и Понка, она чувствовала, что в жизни монахинь не хватает очень важной части.
Видя сестру с женихом, она радовалась за них, но и испытывала зависть. Повезет ли ей так же как сестре?
Юдифь считала, что старшая сестра красивее ее. Карина была выше и отличалась белой кожей, которую хорошо оттеняли волосы с медным отливом. Юдифь казалось, что рядом с сестрой она выглядит как простушка рядом с королевой. Роста она среднего, волосы русые, кожа смуглая, но не то чтобы сильно. Единственный ее козырь – редкие зеленые глаза. Но и от них мало радости, потому что в зеленоглазых всегда подозревают ведьм.
Глава 11 Юкон Поход на пруд
Доев тетушкин пирог, Юкон вернул одеяло на кровать и оделся. Благо Кена к этому времени уже убежала помогать матери. После пирога сильно захотелось пить он пошел во двор к колодцу. Вода была и в бочонке в сенях, но в колодце она всегда холоднее и вкуснее.
Подойдя к срубу, Юкон вытянул ведро и перелил воду в стоящий рядом керамический горшок. Ведро опустил обратно в колодец, чтобы не рассыхалось и начал с наслаждением пить.
– Брат не лопни! —к колодцу подошел Мирон, – Смотри, как бы вода не начала вытекать через дырки, которых в тебе наделал рош. Ха-ха-ха!
– Ничего, я в нем тоже наделал дырок, – Юкон поставил горшок и вытерся.
– Да уж, наделал. Весь пол в сарае кровью залили, да плюс кишки разбросал, – Мирон прислонился к ограде и тоже напился, – за тобой теперь должок, Юкон.
– Какой должок? – Юкон понял, что Мирон в своей манере хочет переложить на него какую-то порученную работу.
– Как какой? Ты опрокинул бочку с водой и в луже зарезал вора, которого должен был просто постеречь связанным до утра. А потом спокойно отсыпался два дня. Как думаешь, кому пришлось убирать за тобой весь этот бардак? Мы с Радоном вывезли эту падаль, а потом еще выгребали глину с кровью и засыпали свежую подстилку. А все потому, что мой младший братец не сумел как следует связать одного грязного рошанского вора.
– Да нормально я его связал! Я только что Кене рассказывал! – скривился Юкон, – эта сволочь меня так заболтал, что я сам его развязал. До сих пор не могу понять, как такое случилось.
– Значит сам виноват, развесил уши! Нечего воров слушать. Надо было ему просто зубы выбить, чтобы болтать перестал. Так что теперь давай отрабатывай! Рубашку сними.
Юкон послушно стянул рубаху. Брат осмотрел рубцы на груди и плече, присвистнул.
– А не слабо он тебя расписал. Хорошо, что неглубоко, считай царапины. – Мирон задумался на пару мгновений Ну да рубцы уже стянулись, не кровит нигде. Работать не помешают. Сейчас воду в бочки наносишь, потом за ряской езжай.
– Мирон, я же один до ночи буду ряску грести!
– Ничего, тебе на пользу. В следующий раз умнее будешь. Радуйся еще, что отец на охоту ушел. Он бы тебе задал.
Юкон невольно поежился. Когда отец вернется, будет неприятный разговор. От этого никуда не денешся. На фоне этого вода и ряска – ерунда.
– Ладно натаскаю воду и ряску привезу. Но только сегодня, – Юкон пошел поз навес за пустыми ведрами, а Мирон отправился собирать снасти для рыбалки.
В загонах с кулисами стояли две тридцативедерные бочки. Еще воду нужно налить в корыта, из которых кулисы пьют и едят ряску. Таскать воду придется часа два. Потом запрячь одного из кулисов в волокуши и идти на пруд за ряской.
Набрав у колодца первые два ведра, Юкон понес воду в загон. Кулисы не спеша ели. Юкон вылил воду из ведер в пустую бочку. Потом зачерпнул теплую воду из другой бочки и долил в корыта-кормушки. Туда же разбросал остававшуюся на волокушах ряску. Кулисы оживились. Удивительно. Ряска такая же, но свежеброшенную в кормушку ящеры всегда начинают есть активнее.
Кулис, который зализывал парню раны ел вместе со всеми, никак не реагируя на появление парня. Юкон не подошел сразу к зверю. Он терпеливо натаскал полные бочки воды, отнес ведра на место, снова напился у колодца и только после этого решился. Подошёл вплотную, положил руку на спину ящера, прислушался. И ничего не почувствовал. Чешуя была шероховатой и прохладной. Кулис негромко хлюпал, захватывая пастью мокрую ряску.
Юкон провел ладонями по чешуе рядом с ушными отверстиями. Здесь чешуя была гладкой кроме двух чешуек. Он нашел их и надавил. Ничего. Нажал сперва справа. затем слева. Снова ничего!
Ему что все это приснилось? Он не раздваивался сознанием, не зализывал свой раны кулисьем языком? Получается, что он просто потерял много крови и сам все это выдумал, пока валялся в беспамятстве.
Хорошо ничего братьям не рассказал или, хуже того, Кене. Она бы еще год вспоминала и дразнила его типа: "Ну что, хороший сон сегодня приснился? Ел лягушек с ряской и плюхался в болоте? Хи-хи-хи!"
Но все рано, нужно еще раз проверить. Он оседлал кулиса и положил большие пальцы на обе чешуйки, после чего надавил строго одновременно.
Чешуйки сдвинулись, и пальцы смогли прикоснуться к мягкой коже под ними. Мир покачнулся и раздвоился. Юкон почувствовал комок ряски у себя в пасти и не спеша ее проглотил.
Дезориентация прошла довольно быстро. Возможно он был на этот раз подготовлен, а в ночь схватки с рошем растерялся от неожиданности. Или может просто во второй раз все прошло глаже, но уже через пару ударов сердца он смог вернуться к нормальному восприятию мира своими органами чувств, одновременно сохраняя связь с ящером.
Парень улыбнулся и погладил кулиса.
– Ты мой хороший! Ты же меня спас! – Юкон лег на кулиса сверху и начал постукивать его ладонью, – Ты самый лучший, самый умный, самый правильный кулис в этом загоне, в этой деревне и в этом мире!
Юкон спрыгнул с ящера и и пошел в угол, где на крюках висела упряжь. Взял хомут и, вернувшись накинул его на кулиса и закрепил ремнями.
Потом представил, что ящер подходит к волокушам. Никакой реакции. Тогда Юкон сделал иначе. Он сосредоточился на своем появившемся восприятии мира через кулиса и представил, что он сам идет к волокушам. Теперь все было иначе. Ящер зашевелился и побыстрее проглотил ряску, набранную в пасть. После этого поднялся на лапы и пошел куда надо. Чувствовалось, что у него полное брюхо ряски и ему немного лень идти. Он как бы подчинялся. но в то же время спрашивал: "Может лучше полежим пока у нас в животе уляжется?"
– Давай, давай, мой хороший, – Юкон прикрепил к хомуту оглобли, – сейчас мы с тобой на пруд сходим.
Парень проверил упряжь и пошел к выходу. Кулис двинулся за ним. И в этом как раз ничего необычного не было. Приученные к упряжке кулисы и без команды понимают, когда надо идти за погонщиком. Чтобы их остановить или повернуть достаточно дать команду голосом. Старая Хнома серьезно считала, что кулисы умнее многих людей, ссылаясь на то, что ящеры легко запоминают где налево и где направо в отличии от ее внуков.
Правильно обученный ящер должен понимать стандартный набор голосовых команд и слушать погонщика или наездника. Но наездники одевают на ящера специальную уздечку. И не только для того, чтобы управлять кулисом молча. Ящеры не слишком то различают людей и могут подчиниться команде которую дал не хозяин, а кто-то другой. Уздечка предохраняет от попытки перехвата управления над транспортным средством.
Пройдя через двор, Юкон с кулисом двинулся по тропе к пруду. Настроение у него было отличное и он не заметил, что за ним следят. За кустами со стороны леса притаилась парочка непрошеных в кренерской деревне гостей.
– Курт, ну этого щенка мы точно завалим! – тихо, но нетерпеливо проговорил один из смуглых парней, – он вообще мелкий! Кулис упряжечный и не самый мелкий. И отомстим и с добычей вернемся.
– Ты не суетись. Ганц старший был, с опытом, и то его уверенность подвела, – ответил названный Куртом, – с кренерами главное что? Главное ноги целыми унести. Так что никуда не торопимся. Тихо идем за ним и следим. Он скорее всего за ряской поехал, как вчера те двое старших парней.
– Да точно туда! Куда ж еще? Мы третий день тут торчим и все время туда за ряской ездят. Зря мы вчера тех двоих не порешили, пока они ряску гребли. И месть была бы достойней, и добыча была бы получше. При них топоры были неплохие.
– Дурак ты, Стефан, – Курт сплюнул жвачку, – они бы нас этими топорами бы и кончили. К одному кренеру сзади подкрасться трудно, а к двум и думать нечего. А с нашими ножами против этих мясников не попрешь. Ну а с этим сопляком может все и выгорит. Пошли!
Двое рошей встали и, пригибаясь, побежали вслед за ушедшим кренерским подростком. Неделю назад они пошли за добычей втроем со старшим братом. До этого они промышляли в основном на ярмарках. Когда в одну деревню или пригород съезжается много народа, то всегда есть чем поживиться. Ганц учил младших, как присматривать подходящую добычу, как отвлечь внимание у растяп и, главное, как унести ноги.
Друг другу братья доверяли и ремесло свое любили. Ничто так не будоражит кровь, как воровская удача. Дергали они в основном по мелочи, но добытого хватало, чтобы славно покутить по кабакам и вернуться в стойбище с непустыми руками.
Но на последней ярмарке один рисковый рош увел сразу четверых кулисов. После этого по всей округе на рошей начали буквально охотиться. Крестьяне могли повесить без суда, а если схватит стража, то тоже могут повесить. У многих судей логика простая: "Лучше повесить трех невиновных рошей, чем отпустить одного виноватого!"
Ганц ругался. Говорил, что надо было давно бросать мелочевку и увести одного или двух кулисов. Продав ящера, можно было бы втроем сытно жить пару месяцев. А теперь после чужой удачи пришлось собирать манатки и возвращаться в стойбище, стораясь не выходить на широкие дороги.
На полпути домой Ганц вдруг решил повернуть. Пару лет назад ему показали дорогу к кренерской деревне. У этих рыбоедов не по десятку кулисов на все поселение, как у обычных крестьян. У них на любом подворье по несколько ящеров. Они их выращивают и дресируют на продажу.
Лезть к кренерам опасно. Они воров всегда убивают. Могут и пытку позаковырестей устроить, чтобы других отвадить. Но и добыча там хорошая. В стойбище Ганц видел двух кулисов, которых в прошлом году увел из кренерской деревни Маза. Красавцев он не продал, а преподнес в дар старейшине и сосватал его дочку, завтавляя Ганца зубами скрипеть от зависти.
В деревне они присмотрелись к крайнему дому недалеко от леса. В загоне точно было больше десятка кулисов. Ганц решил идти на дело в одиночку, чтобы меньше шуметь. Оставил братьев ждать в лесу и отправился в загон к кулисам. Только назад он уже не вернулся. Утром его обезображенное тело вывезли на волокуше в лес два кренерских парня и сбросили в болото. Стефан, когда увидел труп брата схватил дубину и хотел кинуться на проклятых кренеров, но курт залепил ему изрядную затрещину и заставил лечь на землю.
– Тихо, брат! – нас осталось двое и теперь я как старший отвечаю за тебя перед матерью. Хватит с нее и одного черного браслета в этом году.
Два дня братья следили за домом. Два молодых кренера, которые выбросили тело, за это время дважды ходили к лесному пруду за ряской. Туда же приезжали ещё трижды другие кренеры. Всякий раз парами и с топорами.
Здоровенный охотник средних лет ушел из крайнего дома рано утром в сторону гор. При нем был лук и пара тесаков. Пытаться на него напасть мысли не возникло.
А вот сейчас братьям, похоже, наконец повезло. Подросток с запряженных в волокуши кулисом отправился к пруду в одиночку. С утра на пруд ходили двое других деревенских парней, но они уже вернулись. Скоре всего на пруду уже сегодня никто не появиться.
Для безопасности нужно подождать час или два, пока мелкий кренер будет грести ряску. Если никто больше не явиться за это время, то уж позже точно не придут. Иначе возвращаться придется по темноте.
Братья без проблем дошли почти до самого пруда и затоились за деревьями. С выбранной позици можно было наблюдать за мальчишкой и одновременно следить за тропой из деревни.
– Ждём здесь, – Курт достал из-за голенища нож и начал подрезать толстую ветку на ясене,– он точно больше двух часов, возиться будет. Главное чтобы другие не заявились. А мы пока дубинки себе вырежем. Не будем сопляку давать лишний шанс с его топором.
– И то верно, – Стефан тоже достал нож и присмотрел молоденькие деревце, – часа через три темнеть начнет. Ближе к вечеру вряд-ли кто заявиться. А как думаешь, сколько такой кулис стоит?
– Он еще молодой, но видно что здоровый. Такой ещё может хорошо подрасти. Приучен к волокушам. На ярмарке за такого семь или восемь золотых дать могут. Только мы на ярмарке его продать не сможем. Если мы приведем на торг краденого кулиса, то нас, скоре всего схватят и повесят. Отведем ящера в стойбище. Там подскажут куда можно отвести или сдать старейшине. Он добытых кулисов скупает. Но он нам больше трёх золотых не даст.
– Да три золотых это уже здорово. Мы за два месяца по ярмаркам меньше чем по сотне серебром накопили, у тут за одного кулиса считай втрое больше.
– Ты не спеши делить шкуру недобытого кулиса. Если никто не помешает, то нужно еще парня по-тихому прикончить, тело спрятать и с кулисом подальше убраться, пока его родичи не хватятся.
– Да все путем будет! Пацан мелкий. Через час он устанет и будет ряску тягать не оглядываясь. Я сзади подойду и дубинкой его успокою, – Стефан перестал пилить деревце у корня и начал аккуратно срезать мелкие ветки и опускать их на землю. Целиком с ветками срезанное деревце не получится опустить тихо и незаметно. Спугнуть добычу раньше времени молодой рош не хотел, – Если с первого у дара не откинется, то мы еще с него за Ганца спросим. Свяжем, рот заткнем и заставим перед смертью пожалеть, что его родня нашего брата убила!
– Меньше болтай, больше на дорогу посматривай, – Курт обрезал ветку ясеня по кругу уверенными движениями, почти не отводя взгляд от кренерского пацана, который на берегу пруда снимал с кулиса упряжь, – чего это он его распрягает? Решил отпустить попастись? Дурак мальчишка. Пока работать будет, кулис и убежать может. Потом за ним гоняться придется.
– А может он приученный на голос возвращаться?
– Если так, то хорошо, такие дороже стоят. Только тягловых обычно особо не обучают, это не верховые. Ладно, как будет заканчивать, все одно его запряжет. Подождем.
Юкон в это время выпряг кулиса из волокуши и позволил зайти в мелкую воду среди зарослей камыша. Камыш рос пучками у берега, а почти все зеркало немаленького пруда устилала ряска. Отец рассказывал, что ряска эта необычная и в других краях не встречается. Сколько не гребли ее с поверхности, а полностью даже часть пруда очистить не получается. А прийди через день или два, так снова вся поверхность ею занята. Если бросить на землю, то через несколько часов она побуреет и превратиться в кашицу. Кашица эта подсохнет и рассыпется еще через пару дней. Так кренеры осенью удобряют свои огороды. На удобренном месте лук и чеснок растут просто шикарные, капуста тоже хорошо удается. А вот морковь после ряски растет грубая, несладкая и неровная.
Еще из ряски добывают масло. Для этого ряску пару дней подвяливают на подстилке из рогоза или камыша, разложив в тени. Она темнеет и уменьшается в объеме, но остается плотной. После этого ее перетирают в ступе, складывают в мешок и кладут под гнет. Через ткань вытекает прозрачное чуть зеленоватое масло. В еду его обычно не используют, хотя оно и съедобное. Вкус и запах не шибко аппетитный. А вот как топливо для светильников оно очень даже подходит.
Собирали ряску корзинами. Ко дну корзины привязывали небольшой камень, чтобы оно не задиралось вверх. За ручку привязывали веревку. Корзину забрасывали в пруд и и тянули обратно за веревку. Собрав ряску в одном месте, отходили немного в сторону или забрасывали корзину подальше.
Работа нехитрая, но на самом деле не очень и легкая. Работая, приходится постоянно заходить по щиколотку или даже по колено в воду по илистому дну. Спуск в воду далеко не во всех местах удобный. Редко удавалось обойтись без синяков и ссадин на коленях. Марк года три тому даже ногу здесь сломать ухитрился. Хорошо, что кости как следует срослись и хромым не остался. С тех пор и не любит старший брат за ряской ходить.
Юкон взял корзину и крутанув над головой забросил подальше. Подтянул к себе за веревку. Ряски набралось меньше половины. Это не очень хорошо. Значит в самом удобном месте ее сегодня или вчера хорошо повыбирали. Придется или таскать до темноты по полупустой корзине или идти вдоль берега туда, где ряски больше. Но там дно неудобное. Ноги проваливаются в ил, на на берегу подъем крутой и глинистый. По такому несколько раз пройдешь, и он в каток превратиться. Вдвоем еще не страшно. Один может грести и передавать корзину второму на берег, чтобы он ряску в волокуши высыпал. А в одиночку совсем неудобно.
Но Юкону даже это настроение не испортило. Он высыпал ряску в волокуши и подошел к кромке воды. Положил корзину на берегу он сел и опустил ноги в пруд.
Почему-то, касаясь воды ногами, он ощущал кулиса намного легче. Мало того, он чувствовал не только кулиса, но и все живое, что сейчас двигалось в воде поблизости. Но если кулиса он чувствовал как бы изнутри, то про плывущую рыбу и засевших в засаде раков он просто знал, где они примерно находятся и куда движутся. Это было непривычно и не укладывалось в голове. Но если не задумываться, а просто чувствовать, то все упрощалось.
Мир как бы стал глубже, расширился за счет еще одного нового чувства, стал более объемным и выпуклым. Вода в пруду перестала быть однородной и скучной. Она была наполнена течениями и звуками. Вода говорила с Юконом. Нет, не так. Вода ПЕЛА!
Юкон слушал песню, понимая, что с ста шагах от берега есть омут, где живет огромный сом, способный проглотить человека. Но он до заката будет дремать, а на охоту выйдет только ночью. Если бы кренеры знали, что на дне живет такое чудище, то давно бы его выловили. На мелководье было полно мелкой рыбы и головастиков, на которых нацелилась крупная щука, притаившаяся в камышах.
А еще он услышал, что кулис без присмотра уже ушел довольно далеко. Юкон хотел было заставить его вернуться, но передумал. Вместо этого он сосредоточился на чувствах ящера и отправился на прогулку вместе с ним.
Вода приятно щекотала кожу, просачиваясь между чешуйками. Юкон не спеша полз вреди камышей. Он сделал полукруг, взбаламутив воду на участке у берега, развернулся и лег в мутной воде, приоткрыв пасть. Подождал минуту, пока между зубами не оказались несколько головастиков и захлопнул челюсть. С наслаждением проглотил добычу. Мелочь конечно, но после диеты из ряски и травы просто роскошно. Теперь следующий полукруг у берега и опять в засаду на несколько минут. Еще два захода и Юкону такая охота надоела. Скучновато. Вот бы щуку поймать.