Дмитрий Берг
Кренер
Глава 17 Юп Мы пойдем искать ущелье Урига
Кена проснулась поздно с ощущением какой-то легкости во всем теле. Она попыталась подняться с кровати, но легкость оказалась слабостью. С трудом став на ноги, она села обратно на постель и попробовала вспомнить, что с ней случилось. Получалось плохо. Она помнила, что вчера пошла на пруд следом за Юконом, а потом там случилось что-то, только вот что? Голова побаливала, Кена ощупала голову и обнаружила на затылке довольно большую шишку с коркой крови в волосах. Так, ее ударили. Точно, это были грязные роши! Она помнит, как дралась с одним из них, а потом мысли путаются. А что с Юконом? Нужно узнать, что с ним!
Кена решительно поднялась с кровати. Голова кружиться, но идти она может, просто не надо делать резких движений. Сильно хочется пить. На столе стоял горшок, девушка взяла его, в нем оказался отвар ягод. Кена с жадностью выпила все до дна. Сразу стало немного легче, даже, кажется, сил прибавилось и в голове прояснилось. Она вытряхнула из горшка ягодную гущу и, прожевав, проглотила.
Юкон, что с ним? Девушка двинулась к выходу и столкнулась с сестрой.
– Ну что проснулась? Мать велела тебе похлебки отнести. Да. я вижу, могла и сама на кухню прийти. Не такая уж ты и больная, чего с тобой только так носятся?
Хельга поставила миску с похлебкой на стол и бросила рядом щербатую деревянную ложку.
– Что с Юконом?
– Что с твоим хахалем мелким станется? Как привез тебя вечером, так спать и пошел. И чего ты за ним на пруд поперлась? Зачесалось чего-то прежде времени? Из-за твоей дури нам всю упряжь для волокуш попортили ну и твою дурную голову тоже. Про одежду твою я вообще молчу.
– А что с одеждой?
– А нечего, что ты вся в крови пришла, как искупанная, а штаны напрочь разрезаны. Мать все утро твои тряпки стирала. Хорошо погуляла, сестричка?
– Хельга, я плохо помню, что случилась. Помню, что на нас роши напали, а потом как в тумане все. Ты скажи, с Юконом точно все в порядке?
– Да сказала же тебе, жив здоров твой хахаль недоросток. Тебя на волокушах привез и домой отправился. Правда на лицо он что упырь был: серый и глаза запалые. Тот еще красавчик. Но тебе, похоже нравиться, да сестренка?
– Чего ты взъелась, Хельга? Юкон мой друг. И он хороший парень. А то что у тебя жениха нет, так в том ни он ни я не виноваты.
– Да ты у нас ни в чем не виноватая, да сестренка?
– А в чем я по твоему виновата? Работаю я по дому не меньше тебя. хоть и младшая, а что дерусь, так я на то и кренерка! А будешь наговаривать и тебя вздую, не посмотрю что сестра. Я только потому тебя не трогаю, чтобы мать не расстраивать. Достала уже своими придирками!
– Ну да, это ты умеешь! Кого-то побить, что-то разбить или сломать, в этом ты первая. И за что тебя так отец любил, дрянь неблагодарная?
– А чего ты про отца заговорила? Он всех нас любил. И даже тебя, дуру ядовитую!
– Да, он всех нас любил! Он самый лучший был! А пропал из-за тебя, дрянь! – Хельга поставила похлебку на стол и повернулась уйти. На глазах ее блестели слезы.
– А ну стой! Что ты сказала? Отец из-за меня пропал? Да ты.... Да с чего ты такое взяла?
– С того и взяла! Слышала! Вчера мать с Хномой разговаривали. И Хнома сказала, что что это из-за тебя отец пошел долину Урига искать.
– Да почему же из-за меня?
– Не зная, я всего не слышал, но Хнома точно сказала, что отец это все ради тебя затеял. Мало, что он с тобой всегда возился больше, чем со всеми нами, так он еще и погиб из-за тебя. Дрянь! Не прощу! – Хельга ударила сестру по руке, которую она от удивления протянула, развернулась и выбежала из комнаты.
Кена пораженная села на кровать. Если Хнома так сказала, то так оно и есть. Если кто и знает, ради чего отец отправился на поиски, то это старая знахарка. Но тогда почему она Кене ничего не говорила? Не хотела, что бы та винила себя в пропаже отца? Нужно сегодня же поговорить со старухой. Пусть все расскажет! Кена имеет право знать. Но вначале она сходит проведать Юкона.
Да, правильно сперва проведает Юкона, потом найдет Хному и все у нее выяснит, а потом… А потом она отправиться искать отца. как давно решила! Нечего больше откладывать!
Решив для себя самое главное, Кена успокоилась, взяла миску с похлебкой и принялась есть. Нужно срочно восстанавливать силы, они ей скоро понадобятся.
Юкона же сегодня разбудил Мирон.
– Просыпайся, брат. Ну ты заставил нас поволноваться. Проклятые роши, хряк сожри все их племя! – парень поставил на стол пару мисок, – я тебе поесть принес. Тут хлеб, лук и угорь. Только-только из коптилки достал.
Юкон вдохнул аромат и почувствовал, что умирает от голода. Захлебнуться слюной мешало отсутствие слюны. Пить хотелось намного сильнее, чем есть. Словно угадав его желание, Мирон протянул ему объемистый глиняный горшок.
– Держи, я тебе квасу из погреба принес.
Юкон с наслаждением приложился к прохладному сосуду с кисловатым напитком.
– Юкон, ты прости меня, – тихо проговорил Мирон, – я ведь знал, за роша могут прийти мстить. Нельзя было тебя одного на пруд отправлять.
– Да ладно, брат. Я же сам согласился, – Юкон с наслаждением запихивал в рот куски жирной копченой рыбы, закусывая ржаным хлебом и луковицей, – беда только, упряжь нам гады попортили. Ой я ж еще на пруду соседского кулиса с волокушей оставил!
– За это не волнуйся. Мы с братом еще по ночи на пруд сбегали да все забрали. Ты вчера пришел, на лавку упал и уснул. Мы тебя даже добудиться не смогли, только в комнату перевели под руки и в кровать уложили. А тут тетя Хана прибежала, сказала, что на вас с Кеной роши напали. ну мы с ее сыном на пруд и сгоняли. Упряжь конечно порезанная, но починить можно. Я сам справлю. Будет нормально. А ты брат молодец, не опозорил род, считай в одиночку отбился, еще и девчонку сберег.
Юкон продолжая жевать, невольно улыбнулся от удовольствия. Получить похвалу от старшего брата было почти так же трудно, как и от отца.
А, Мирон. Ты посмотри, я там в сенях в угол мешок бросил. Это того роша, что я на пруду убил. Псмотри, там вроде монеты звякали. Вчера мне не до того было.
Мирон сходил в сени и вернулся с заплечным мешком, содержимого которого стал выкладывать на стол.
Первыми появились: моток бечевы, деревянная ложка, железное огниво, мешочек соли перемещенной с перцем и нож с плоской рукоятью и коротким в пол пальца лезвием в кожаных ножнах.
– Воровской ножик, таким кошельки срезают, – сказал Мирон, трогая бритвено острое изогнутое лезвие, – у того урода, что тебя в хлеву порезал, похожий был.
Следующими на стол легли связка дешевых ожерелий из ярких цветных бусин и таких же ярких ленточек.
– А это он видать девкам дарить собирался. Ленты такие рошеские девки в волосы вплетают, я на ярмарке видел. Ну и бусы любят такие, чтоб поярче да поцветастей.
Глядя на нехитрые украшения, Юкон впервые подумал о роше как о человеке, таком же как он или братья. Может у него была девушка, которая ему нравиться. Или он сестру хотел порадовать. А теперь он за последней рекой. Ну и крях с ним! Сам напросился! После того, что этот выродок хотел с Кеной сделать, Юкон его еще три раза готов прикончить.
Последним на стол лег небольшой кожаный мешочек. Мирон развязан стягивающий горловину шнурок и высыпал на стол монеты.
– Так, раз, два, три.... Семь серебренников и семнадцать чешуек медью. Да ты неплохо заработал, брат. Тут не только новую упряжь из хорошей кожи купить можно. За эти деньги можно неплохой топор взять. Не такой, как у настоящего воина, но явно получше, чем тот кусок сырого железа, что ты таскаешь. Ну или хорошие сапоги и куртку можно через Разана заказать. Да и ножик этот рошевский кой чего стоит. Он пусть и чуть длиннее ногтя, но металл хорош и отточен как надо.
– Что, хвастаешь добычей перед братом? – раздался от дверей скрипучий голос, и парни оглянулись на вошедшую в комнату старуху.
– Да чего там хвастать, тетушка Хнома, невелика добыча. Но хоть убыток от этих бродяг перекроем, – Мирон собрал монеты обратно в кошелек, потом сложил все вещи в мешок и поставил его на кровать Юкону, – А так да, первый боевой трофей у брата!
– А Хван то где? – Хнома подошла к столу и поставила на него небольшую котомку.
– Отец на охоту в горы пошел, – Мирон посторонился, пропуская знахарку, – он может к вечеру вернется, а может и через пару дней. А вам он зачем?
–Да так, просто спросила, ты Мирон иди, займись хозяйством. Работы у вас много не переделано, а Юкон ближайшие дни помощник плохой. Я пока брата твоего посмотрю, что-то он мне хворым кажется.
– Да работы много, – вздохнул Мирон и вышел, прихватив опустевшие тарелки.
– Ну а теперь рассказывай, Хванов сын.
– Что рассказывать, тетушка Хнома? – под тяжелым взглядом старухи Юкону стало не по себе.
– Да все рассказывай, как кулиса заставил без упряжи волокуши тащить, как Кене рану за час залечил и, главное, как ты роша убил. Только не того, которому ты в сарае три дня тому кишки выпустил, а того, чей мешок вы сейчас с братом перетряхивали.
– Вам что, Кена проболталась? – Юкон сидел на кровати, а старуха подошла почти вплотную и не отводила взгляда.
– Не важно, кто проболтался. Я сама видела волокуши. Кулис же их всю дорогу зубами тянул. А про рану знахарке вообще рассказывать ничего не надо. Все и так вижу. А вот про роша расскажи, хочу от тебя услышать.
Юкон нервно сглотнул. Он был неготов к такому разговору. Раньше он боялся рассказать кому-нибудь о том, что узнал о кулисах, потому что не хотел показаться сумасшедшим. Он хотел сам разобраться во всем и только после этого рассказать отцу.
Даже представлял, как это будет приятно, как отец удивится, наверное, даже поразится. Ведь никто из кренеров не знал этой тайны, а он, Юкон, первый, кто смог напрямую управлять кулисом. Но сейчас ему показалось, что для знахарки его секрет вовсе не секрет. Мало того, похоже он делал что-то, чего делать не следовало.
– Роша убил кулис, – решился говорить правду Юкон, – откусил ему голову. Откусил потому, что я так захотел.
– Значит ты смог заставить кулиса убить другого человека? – знахарка переспросила, будто надеясь, что поняла что-то неправильно.
– Да, мне рош рассказал, где у кулисов есть такое чувствительное место. Через него можно почувствовать с ним связь. И тогда можно влиять на него. Кулис чувствовал, что я от него хочу и делал…
Знахарка слушала с непроницаемым лицом и Юкон начал нервничать.
– Я сделал что-то плохое? Я убил того роша? Но он трижды это заслужил! Он напал на нас, хотел ограбить и убить. А еще он хотел обидеть Кену! Грязный урод! Да я сам бы его прикончил, но у меня руки были связаны, а кулис был рядом, когда эта сволочь начала ножом резать одежду на Кене. Ну я и представил… Представил. как кулис ему башку откусывает, а кулис взял и откусил!
Хнома молча слушала. Потом вздохнула.
– Нет, Юкон все хорошо. Кренеры всегда убивали воров. А тех, что на них нападают с дубинами, и подавно. Все ты правильно сделал. Только вот, если ты управлял кулисом, то ты использовал свой дар, а это опасно. Опасно, в первую очередь, для тебя. Не зная, как пользоваться даром, ты очень быстро тратишь жизненную силу и можешь не заметить как перешагнешь грань. А потом уже не вернёшься.
Юкон внимательно слушал. Похоже старая знахарка может ему помочь. Помочь разобраться со всем тем, что на него вдруг свалилось.
– Тетушка, а как научиться правильно управлять.... Управлять даром?
– Для начала надо восстановить силы, мой мальчик. Я приготовила для тебя настойку. Надо будет ее выпить, а потом поспать. После этого мы с тобой еще поговорим. А сейчас пей.
Старуха достала из туеска небольшой глиняный горшок и поставила на стол. Руки ее слегка дрожали.
– Это лекарство такое?– Юкон подтянул к себе горшок, – мне правда вчера было нехорошо, но сейчас мне намного лучше.
– Ты никогда не знаешь до конца, что тебе грозит. Это тебе только кажется, что главная беда миновала. Самая большая опасность еще не отведена. Поэтому пей и ложись спать.
Юкон пригубил снадобье.
– Сладкое! Как медовая сыта, но жжет, как с перцем, – Парень взял горшок двумя руками, собираясь выпить все залпом.
– Погоди! – знахарка схватила горшок. Руки у нее дрожали все сильнее, – не спеши.
– Его что надо медленно пить? – Юкон поставил горок на стол, глядя на Хному, которая сжала губы, пытаясь то ли что-то вспомнить, то ли на что-то решиться.
– Юкон, ты как? – в комнату вошла Кена.
– Кена! Я то что, ты то как? Тебе же, наверное, лежать надо, а ты ко мне пришла.
Девушка была бледной, но в глазах ее горела решимость.
– Не могу я долго валяться. Тетушка Хнома, хорошо, что я Вас тут застала. Мне с Вами поговорить надо.
– Коли надо, то говори, – Хнома поставила горшок на стол, радуясь возможности отвлечься от исполнения ненавистного долга.
– Тетушка Хнома, – Кена немного смутилась из-за присутствия Юкона, но потом все равно спросила о том, что жгло ее изнутри хуже горящих углей или самой злой крапивы, – это правда, что отец пошел искать долину Урига из-за меня.
– С чего такие вопросы, детка?
– Хельга слышала, как вы вчера с мамой разговаривали, – не стала скрывать свой источник девушка.
– А, вот оно что. Мало твоя мать твою сестру лозой драла. Вырастила язву…
– Так это правда? Тетушка Хнома, почему он ушел?
– Почему, почему? Да потому что решил, что должен. Слишком хороший у тебя отец человек. Сильный и о других думает больше, чем о себе. А еще упрямый, как дикий кулис. Только зря он пошел! Ничего хорошего в прошлом народа не найти.
– Но зачем? Зачем он пошел искать долину. И как это связан со мной.
– Девочка моя, ты ни в чем не виновата. Это все что тебе нужно знать. Я когда-то рассказала твоему отцу больше, чем стоило. Повторять свои ошибки я не собираюсь. От лишних тайн одни беды и боль. Поверь мне.
– Если вы не говорите, значит отец и правда из-за меня пошел! Ну так знайте, я пойду его искать!
– Куда ты пойдешь? Хочешь в одиночку обыскать все северные горы? —
– Не в одиночку, – неожиданно сказал Юкон, – я обещал, что пойду с ней. Я ее оду не отпущу.
– Еще один малолетний дурень! Смерти ищешь?… – спросила Хнома и неожиданно запнулась, сдвинув поставленный на стол горшок, отчего часть снадобья расплескалась.
– Я смерти не ищу! И тем более не хочу, чтобы Кена погибла. Но я ее знаю, если решила идти, то пойдет. А я ее одну не отпущу. Но вы ведь знаете, куда пошел Свагор искать долину. Подскажите нам. Вы же не хотите, чтобы мы как слепые бродили по горам, пока не сгинем?
Старая знахарка задумалась. Держа правой рукой горшок с недавно сваренным ядом, она наматывала на указательный палец левой локон седых волос.
– Да дети, – выдохнула старуха, – я не хочу вашей смерти. Не хочу быть в ней повинной. Я подскажу вам, куда отправился Сварог, но вы поклянетесь мне, что если через три месяца не найдете его, то вернетесь и забудете о том, что я вам рассказала. И еще… Ты, Юкон поклянешься, что никогда и никому не расскажешь того, что узнал от того роша! – Хнома вперила полубезумный взгляд в парня, – ты понял меня?
– Да, я понял. И я согласен, – Юкон посмотрел на замершую Кену и добавил, – мы согласны, ведь так, Кена?
– Если ты расскажешь, куда отправился отец, то я согласна.
– Договорились, – с неожиданным облегчением сказала знахарка и убрала горшок в туесок, – я думаю это тебе уже не понадобиться. Вон ты какой бодрый. Надо тебе просто есть побольше и без опасных зелий выздоровеешь.
Глава 18 Сделка
Мартин второй раз за день вошел в лавку Кварделиуса. Торговец сразу заметил перемену в охотнике. В обед он приходил в идеально начищенной обуви, одежда и волосы также были в куда большем порядке, чем сейчас. На этот раз гость явно спешил, башмаки запылились, а сам он заметно запыхался.
– Мартин, ты так быстро вернулся. Надеюсь ты не хочешь вернуть обратно проданную луковицу? Мы заключила сделку по всем правилам. Деньги ты тоже получил сполна. Так что…
Кварделиус уже нашел покупателя на артефакт и получил задаток. Осталось дождаться, когда слуга заказчика вернется с остатком суммы и заберет луковицу, спрятанную сейчас под прилавком. За эту луковицу готовы были отдать пятьдесят золотых! Это была лучшая сделка торговца за два месяца. Тридцать полновесных золотых монет за один день! Поэтому он не на шутку встревожился, увидев охотника.
Нет, нет, мастер! Я и не думал о таком. Наоборот, я решил воспользоваться вашим предложением и продать вам сразу все луковицы, которые добыл, – сказал Мартин, немного отдышавшись.
– А сколько их у тебя? – поспешно спросил торговец, не в силах скрыть свой живой интерес. Глаза его прямо загорелись от алчности.
– Еще шесть, – ответил Мартин, – и я готов продать вам пять из них по десять золотых за штуку, как вы и предлагали.
– А шестую продать не хочешь?
– Могу продать и ее, но только за двадцать монет, как и первую. Лишнее золото мне сейчас не нужно, а артефакт без спешки я потом точно смогу продать дороже.
Кварделиус задумался на пару секунд и кивнул.
– В твоих словах есть смысл. И ты умеешь торговаться обосновано, что делает тебе честь. Я выкуплю все твои луковицы за названную цену и не буду пытаться сыграть на том, что ты явно куда-то спешишь. Мало того. Я дам тебе еще один золотой, а ты пообещаешь, что если у тебя найдутся луковицы кроме известных мне, то ты никому кроме меня с Сабарканде их не продашь.
– Хорошо мастер, договорились, – ответил охотник, который решил пока придержать две из добытых луковиц, о чем, в принципе, и догадался торговец, – если у меня еще окажутся дымчатые луковицы, то в этом городе я не продам их никому кроме Вас. Обещаю.
– Вот и славно. Сделка! – толстяк протянул руку через стройку.
– Сделка! – ответил Мартин и пожал руку в ответ.
Охотник положил на прилавок сумку и аккуратно выложил из нее пять упругих дисков. Торговец протянул руку под прилавок и раздался щелчок. Затем другой рукой он открыл разблокированный ящик и достал пять мешочков с монетами. Затем достал из кармана еще один золотой и положил рядом. Мартин развязал шнурок на одном из мешочков и пересчитал. Внутри находилось десять золотых монет. Остальные мешочки он проверять не стал и просто переложил в изрядно потяжелевшую сумку.
Кварделиус же переложил купленные артефакты в свой сейф и снова его запер. Потом запустил правую руку под прилавок чуть правее и достал заряженный арбалет-осу.
– Вот что, Мартин,– сказал торговец держа арбалет, – жизнь опасная штука. Мали что с тобой может случиться. Ты похоже собираешься куда-то бежать, и я хочу сделать тебе подарок. Возьми.
Толстяк положил арбалет на прилавок и пододвинул к охотнику. Это было довольно дорогое оружие. Из такого можно с десяти шагов пробить не самый худший латный доспех, а размеры позволяли спрятать его в дорожную сумку или подвесить под плащом. Охотник взял арбалет в руки. Тот казался почти игрушечным, но опыт подсказывал, что это очень даже серьезное оружие.
– Да, мастер, подарок щедрый и, пожалуй, своевременный. Спасибо Вам.
– Не стоит, – толстяк достал и положил на стол несколько болтов к арбалету, – я заключил очень выгодную сделку и хочу позаботиться о том, кто позволил мне хорошо заработать. Надеюсь, ты разрешишь свои проблемы и еще вернешься ко мне с хорошим товаром.
– Все равно спасибо мастер, и доброй Вам торговли, – Мартин от души пожал толстяку руку и, подхватив сумку вышел из лавки.
Через несколько минут он уже вошел в мастерскую Геды. Старик сидел за верстаком у окна и прищурившись забивал гвозди в каблук башмака. Он спешил закончить заказ до сумерек, пока светло. При свете лампы с его старыми глазами работать было трудно, можно сослепу и обувку загубить.
– Ну Геда, я пришел простится. Нашел я проводнка через туман. На закате с дочерьми ухожу из города. Не знаю, свидимся ли еще, старый приятель.
Геда отложил молоток и встал.
– А что за проводник?
– Назвался Тунио. Мутный тип, но выбирать не приходится.
– Ты, Мартин, как переберешься, весточку пришли. Если сгинешь, то я буду считать, то у меня есть кровник по имени Тунио.
Кого-то могли позабавить слова о мести от старого нескладного сапожника, но Мартин знал Геду получше других. То что тот сейчас сказал было совершенно серьезно. Тонкое шило в руках старика умело прокалывать не только кожанные подметки.
– Спасибо, старый друг. Но не спеши. Мало ли что. Да и не так то просто меня прикончить.
– Это верно. Хе-хе! И многие могли бы это подтвердить, да только они уже не здесь, а за последней рекой, – усмехнулся в ответ сапожник. – А ты, как я помню не собирался помирать. пока не понянчишь внуков. Но я свое слово сказал. Если через месяц от тебя не будет весточки, попрошу кого-нибудь из купцов узнать, не задержали ли вас патрульные Пограничья. А если о тебе с дочками ничего не узнаю, то буду искать Тунио. Постой, а как же жених Кристины? Они же к свадьбе готовились…
– Да как? Никак. Видел, побежала прощаться со своим Понком… Сейчас не до женихов. Дай бог живыми остаться. Хотя Карина, похоже, привязалась к нему, и Юдифь его хвалила. А она в людях обычно не ошибается, чувствует что у них внутри… Да только он кондитер, а сейчас Карине нужны не пастилки с мармеладом. Защитник нужен. А он ученик в лавке у Дарнелиуса. Да хряк с ним, нам главное самим ноги унести. Ты Геда вот что послушай.
Мартин вытащил из сумки два мешочка с монетами и положил на верстак рядом с недоподбитым башмаком.
–Здесь двадцать золотых. Десять монет мой подарок тебе с твоей старухой. Может наконец отстроишь себе нормальную мастерскую. Ну и выпьешь за помин моей души, если не свезет мне. А еще десять монет спрячь. Отдашь дочкам моим, если когда нибудь без меня в Сабарканд вернутся.
– Хорошо, спрячу до поры твое золото. Только ты уж будь хорошим другом, останься в живых и сам за своим добром возвращайся.
– Постараюсь, Геда, постараюсь. А пока вот, что, – охотник достал из сумки полученный от Кварделиуса арбалет. Можешь мне по-быстрому соорудить такую упряжь, чтобы можно было его под курткой подвешивать.
– А ну ка! – сапожник повертел оружие , потом встал рядом с Мартином и примерился, как арбалет может висеть под курткой за пазухой, – а чего тут. Сейчас сделаем.
Взяв несколько кожаных ремешков, старый мастер прямо на Мартине буквально ха минуту прикинул будущее устройство. Потом вернулся за верстак и быстро заработал портняжным шилом. Не прошло и пятнадцати минута Мартин уже проверял новую упряжь. Арбалет подвешивался вдоль левого бока Под плащом или курткой он будет практически незаметен. Держалось оружие надежно и вынималось одним движением.
– Ловко сделал, Геда. Я бы сам так не подогнал, – от души похвалил старого мастера Мартин.
– А то! Для того, кто умеет шить настоящие эгейские башмаки, это так, тьфу, семечки! – не без гордости за свое мастерство ответил Геда, – эх, жаль не могу с вами пойти. Я бы прикрыл, если что. Да только ноги у меня не те. Если нужно будет бежать, то я в дороге обузой стану.
– Знаю, старый друг, что ты все равно бы пошел, если бы я попросил. Но к сожалению ты прав. Мы не молодеем и твои ноги уже не для дальних походов. Давай обнимемся напоследок. Не знаю свидимся ли еще.
После коротких объятий Мартин не говоря больше ни слова развернулся и поспешил домой. Старый сапожник глядя ему вслед изобразил священный треугольник и попросил Милостивую позаботиться о его друге в дороге. На глазах у Геды блестели слезы.