Дмитрий Берг
Кренер
Глава 9 Юп Мокрое ущелье
Грыжга смотрел на двух пьяных огнелюбов, которых связал Юп.
– Ну и как мы их потащим к капитану? За тележкой в казарму идти неохота. Юп, может дашь им понюхать своего адского огнива?
– А смысл? Они очнуться, а через минуту опять вырубяться. Я же им не буду кисет под носом всю дорогу держать Видно же, что целую ночь брагой заливались.
– Да ты погоди, есть идея. Дайка мне этого зелья самую малость.
Грыжга достал пузырек с льляным маслом и капнул пару капель на ладонь пьяного торговца. На масло он сыпнул шепотку сушеной кулисьей желчи. Сыпнул самую малость. Потом взял палец второго арестованного и растер им масло с желчью. Потом этим пальцем провел над верхней губой торговца. Реакция не заставила себя ждать. А пока торговец, вытаращив глаза, тер губу и нос, Грыжга также провел тем же пальцем над губой у связанного наемника.
Теперь уже двое арестованных пытались стереть невыносимо вонючее масло связанными руками. Но учитывая, что на руках было то же масло, легче не становилось.
– Учись, Юп. Не знал такую шутку? Им минут на десять бодрости точно хватит. У ну, господа контробандисты, живо пошли вперед! Не задерживайте, а то хуже будет.
Грыжга пинками направил страдальцев в сторону казармы. Юп с Янеком шли рядом, следя, чтобы те чего-нибудь не выкинули по дороге.
Через десять минут патрульные добрались до кабинета капитана. Марк уже доложил начальнику, что поймал нарушителей с огневкой, так что офицер уже ждал задержанных.
– Та-а-ак, что это у нас за гости пожаловали? А я понял. Эти господа узнали, что наш светлейший кронрпринц желает увеличить свой военный флот. А на боевых галерах очень не хватает хороших гребцов. Поэтому вы сделали все возможное, чтобы заслужить почетное право носить кандалы и управлять веслом.
Пленные, к которым капитан обращался, явно не поняли о чем он говорит. Они все еще продолжали тереть свои носы, но делали это как-то вяло, без огонька. Может принюхались, может просто обоняние притупилось за время, пока их вели на допрос. Ясности мысли в их глазах точно не наблюдалось.
Капитан посмотрел на них оценивающе и сказал патрульным:
– Посадите обоих до вечера под замок. В разные камеры. Пусть протрезвеют. И повнимательнее на патрулировании. На этой неделе уже попадался один тип с огневкой.
Патрульные увели задержанных в сторону камер. Располагались они в том же здании, где и казармы для патрульных. Помещения были со стенами из дубовых бревен. Двери тоже дубовые, обитые железом. Решеток на окнах не было, но окна были такими, что в них никто крупнее кошки не пролезет. Из мебели в камерах были только лавки, прибитые к полу. Причем на лавках было выжжено такое же клеймо в виде герба кронпринца, как и на койках патрульных в казарме.
Задержанных здесь подолгу не оставляли, поэтому большинство камер были свободны. Ключи от камер были у дежурного по казарме, который в настоящее время дремал на посту. Янек потормошил его.
– Эй! Не спи на посту! А то сержант шкуру спустит. У нас новенькие задержанные. Капитан велел заселить в раздельные камеры.
Дежурный посмотрел на пришедших, широко зевнул, достал из ящика стола связку ключей и молча пошел по коридору к дверям камер. Открыл крайнюю и еще одну, через две двери.
– Заводите ваших красавцев. И в журнал запишите, кого привели.
– Сам запишешь. Все равно спишь на посту, а нам в дозор собираться, – Грыжга писать любил не больше, чем сержант,– Их задержали во время пьяной драки. У того, что одет поприличней в шляпе была огневка штук двадцать. Тот, что похож на наемника был при мече. Он этим мечом шляпу первому разрубил, огневка вылетела и вспыхнула. Имена у них спросишь, как протрезвеют. Пошли, парни, Ярго нас уже ждет.
Троица патрульных двинулась в направлении склада, где Ярго должен был получать пайки, игнорируя возмущенные выкрики дежурного, которого нагрузили канцелярской работой. Ярго они застали вместе с сержантом. Пайки интендант уже выдал и Ярго быстро распределил груз между патрульными.
Так, бойцы, – сержант осмотрел свой отряд, – оружие при вас, провиант взяли. Сейчас в столовую. Утром мы патрулировали в городе, значит имеем право на обед. После обеда даю вам полчаса, если чего порешать хотите. Потом встречаемся у ворот и в дорогу. До темноты должны добраться до ущелья. Наше дежурство – три ближайшие ночи. Но случись что, можем задержаться. Может по следу пойдем за огнелюбами. Так что обувь, оружие и экипировку проверьте перед дорогой. Янек, запасной колчан со стрелами возьми. Ярго, котелок прихвати. Если ночью никого не будет, то днем навряд ли кто заявиться. Можно будет поохотиться. А сейчас пошли обедать.
Столовая в казарме никогда кухней не славилась. Готовили на всех две кухарки. На продуктах экономили. Навар оставался в кармане у интенданта. Кухарки тоже могли ополовинить сало в похлебке. Так что кормежка была так себе. Но и не совсем дрянная. К тому же свежая и горячая. Патрульные взяли миски и пошли на раздачу, где одна из кухарок деревянным черпаком насыпала похлебку и выдавала куски ржаного хлеба.
– Ну красавица, наложи ка нам в миски погуще да пожирнее. Нам сегодня далеко идти. А нормально поедим может только через неделю, – Грыжга улыбнулся женщине и протянул миску.
– Погуще да пожирнее. тебе, трепло, жена накладывать будет! —кухарка явно была не рада Грыжге. Она плеснула ему похлебки в миску.
– Марта, за что такая немилость. Добавь хоть малость мяса. А то положила одной капусты. Я же не козел, одну капусту есть.
– Шел бы ты, паскудник. А то добавлю тебе черпаком по наглой роже.
– Марта, что Грыжга на этот раз учудил? – сержант подал свою миску кухарке, – он же у тебя раньше в любимчиках ходил.
– Он знает, где нашкодил. Захочет сам расскажет.
– Чего ты натворил? – Янек посмотрел на брата, – не можешь во что-нибудь не вляпаться.
– Парни, не слушайте женщин. Женщина – это существо настроения. Обидеться на какую-нибудь ерунду, а какой нормальный человек и думать не станет, – Грыжга явно не хотел раскрывать суть претензий кухарки, – Давайте есть, пока горячее. А то холодным это варево точно есть невозможно.
Патрульные сели за стол, по центру которого было выжжено неизменное клеймо в виде герба коронпринца, и начали есть. Похлёбка была пустовата, но хлеб был выше любых похвал. Свежеиспечённый, с хрустящей темной корочкой.
Ярго ел степенно, не спеша. Зачерпнул похлёбку бронзовой ложкой, с которой не расставался, откусил от ржаной краюхи, тщательно прожевал.
– Дурак ты, Грыжга,– Марта баба хорошая. И хозяйка из нее добрая будет. И стряпуха редкая. Из ржаной муки, которую нам Иза продает, только замазку лепить можно, а она такой хлеб печет. Зря ты ее обижаешь.
– Да кто ее обижает? Уж точно не я! Когда это я баб то обижал? Янек подтверди!
– Только меня не впутывай, – Янек отгородился руками от Грыжги, – врать не стану, а хорошего сказать нечего.
– То же мне брат! Нет чтобы защитить мою репутацию! Я, между прочим, в отношении Марты имею вполне серьезные намерения.
– Ты и серьезные намерения, Грыжга, живут в разных странах. И страны эти ведут между собой непримиримую войну. И, вообще, хватит болтать. Ешьте быстрее, пока горячее! – сказал сержант и сам подал пример, как надо быстро поглощать еду служивому человеку.
Через десять минут десять минут похлебка была доедена и патрульные, подхватив сумки, вышли на улицу. Там поправили одежду, закинули сумки за спину, проревели, как закреплено оружие.
– Попрыгали,– дал команду сержант и весь отряд выполнил несколько прыжков на месте.
К этой процедуре уже давно привыкли. Если во время прыжков ничего не звякает и не падает, то значит боец собрался правильно. Он не будет производить лишнего шума во время движения отряда и не потеряет ничего из груза. Сейчас патрульным предстоит идти несколько часов. Сперва идти по городу, затем по тракту, а потом по тропе через лес. Но в любом случае перед дорогой сержант дает команду "попрыгали". Это заставляет патрульных всегда основательно проверять снаряжение. да и к дисциплине лишний раз приучаются.
Когда Юп первый раз услышал эту команду, то удивился, но сделал как ему сказали. При этом никаких звуков не раздалось. Охотник и воин был приучен двигаться в лесу так, чтобы ни одна сухая ветка не треснула. А вот с братьями так не получилось. Когда их новобранцами сержант первый раз перед выходом в дозор заставил прыгать, то у Янека из заплечного мешка вывалилась связка бубликов с маком, а у Грыжги звякали мелкие монеты в кошельке. А когда он прижал левой рукой кошелек к бедру, то из правого рукава выпал грузик кистеня.
Сейчас проверка прошла ожидаемо. Ничего не звенело и не падало.
– Хорош, пошли,– скомандывал Марк и патрульные гуськом двинулись в путь. По сложившейся традиции в городе первым шел Юп. Мрачному здоровику быстрее освобождали дорогу на узких улочках. Сержант же привычно замыкал строй, следя за подчинёнными. Хуже нет, чем перед заданием потерять бойца в толпе, а потом его дожидаться или круче того, искать.
За воротами сержант вышел вперёд, а замкнул строй Ярго, как самый опытный и ответственный. В лесу уже Ярго вышел вперёд, сержант сместился на второе место, а замкнул строй Юп.
Пока шли по лесу, переговаривались, но когда до ущелья осталось меньше версты, голоса смолкли. Шли аккуратно, стараясь лишний раз не наступить на сучок. Мокрое ущелье не располагает к беспечности. На его дне за столетия накопился заметный слой из костей: человеческих и не только. Днём это просто длинный, глубокий и извилистый овраг по дну которого течет мутноватый ручей, окружённый лужами и пятнами вечно влажного ила. Над ручьем тянется туман, не позволяя рассмотреть дно как следует. С противоположной от дороги стороны полоса земли саженей пятьдесят, поросшая колючим кустарником. Дальше начинаются крутые скалы. Ущелье идет по искривленной дуге, оба конца которой врезаются в скалу, где и исчезают постепенно сужаясь.
Спуститься в ущелье днём можно, если кто-то будет страховать с веревкой. Склоны глинястые и скользкие из-за влаги. А на дне густой вязкий ил, в котором легко провалиться по пояс. Многие пытали удачу, приходя сюда отрядами. Одни страховали, а другие разгребали ил, ища ценности. Некоторым везло. Но таких было мало. На одного счастливчика, нашедшего хороший клинок или редкий артефакт приходилось сорок неудачников, находящих лишь старые кости и гнилые тряпки. Многие ломали руки или ноги. Но хуже всего было тем, кто легкомысленно оставался на ночлег в плохо защищённом лагере рядом с ущельем.
После захода солнца ущелье наполнялось туманом. Туман был густым, тяжёлым и пах переспевшими персиками. В какое-то время, которое так и не научились предугадывать в тумане возникали звуки. Это значило, что в ущелье пришли гости. Сержант знал, что через этот проклятый туман может явиться кто угодно и откуда угодно.
Жрецы не могли объяснить людям что это за туман такой и как в нем возникает путь. Они сами напускали туману, чтобы скрыть свое невежество и беспомощность.
Но патрульным было известно, что из ущелья может заявиться опасная тварь. Также они знали, что что-то по-настоящему опасное является крайне редко. Чаще странное или необычное. И что, если вести себя тихо, то скорее всего никто случайный из ущелья не заявиться. А неслучайно через ущелье приходят контрабандисты огнелюбы. Ходят они по этой тропе давно. Патрульные только на памяти Марко переловили здесь их не меньше двух сотен. Но ни один из пойманных не смог толком объяснить, как он приходит из своего проклятого мира в Пограничье.
Рассказы их обычно схожи. Их вел проводник до ворот. Там они сидят и ждут пока им не дадут команду. Потом проводник говорит приготовиться. Путешественники становятся перед воротами. Если они хотят вернуться тем же путем, то должны перед перемещением капнуть своей крови на темный камень, стоящий у дороги. Если этого не сделать, то обратной дороги в тумане не найти.
Оставив каплю крови, путники по одному входят в ворота и оказываются на дороге, мощеной темными булыжниками, того же оттенка, что и камень при входе. Идущих плотно окутывает туман, видимость исчезает на расстоянии вытянутой руки. Если путники не хотят потерять друг друга, то связываются веревкой. Некоторые, пройдя ворота оборачивались и видели, что за спиной у них вместо кованных ворот остаётся каменная арка. Дорога шириной около пяти саженей. С обеих сторон она огорожена каменным парапетом высотой по грудь взрослому мужчине. Чтобы попасть в Пограничье нужно перелезть через парапет. Задерживаться на дороге нельзя. Некоторые особо любопытные пытались пройти немного по дороге и находили другие арки. Все они похожи друг на друга.
Чтобы вернуться нужно с разбега прыгнуть в ущелье. Падая, путник снова попадает на мощеную темным камнем дорогу. При этом чувствует себя так, как будто прыгает с высоты в пару ладоней. Но может не повезти и дороги в тумане не окажется. Тогда прыгун упадет на дно оврага глубиной в десять сажень и поломает, как минимум, ноги.
Но удачно приземлиться на дорогу еще не значит, что ты точно вернешься. Не даром огнелюбы стараются переходить в Пограничье сразу, как только проход открывается. Дело в том, что из арок на дорогу может выйти кто угодно. Поэтому, приземлившись на дорогу надо без лишнего шума быстро добраться до своей арки.
По распоряжению кронпринца путь пытались исследовать. Искали добровольцев за большие деньги, посылали приговоренных преступников. Все они пропадали с концами кроме Ласточки Ву. Ласточка Ву был вором. Он забирался в дома через любые щели, в которые казалось трудно проникнуть даже крысе или голубю. Когда его поймали, то предложили либо отрубить руки либо согласиться на поход в ущелье. Вместе с ним пошел Неудачник Вед . Пожилой воин, у которого было шестеро малолетних детей, больная жена и непомерные долги.
В ущелье они отправились вместе с пойманным контробандистом. Огнелюбу связали руки и привязали к Веду веревкой. Прыгнули все трое одновременно. При этом Вед сразу погиб. Огнелюб приземлился на дорогу без проблем, а вот его сопровождающие почувствовали, что прыгнули с высоты в несколько саженей. Старый воин сломал ногу, упал, ударился головой и потерял сознание. Ласточка Ву падать с высоты умел, поэтому ушибся, но не сильно. Быстро поднялся и успел добраться до меча упавшего воина быстрее огнелюба. Потом заставил его показывать дорогу. Тот повел его через густое, как молоко марево и привел к арке сложенной из округлых темных камней. Камни были сложены без раствора, но пошевелить ни один из них было невозможно. огнелюб шагнул в арку и исчез. Вуд попытался пойти за ним но уперся в невидимую стену. Туман перед ним уплотнялся до твердости дуба. Тогда он попытался вытащить огнелюба обратно за веревку. Веревка не двигалась. Тогда он уперся и начал тянуть изо всех сил. При этом начал чувствовать, что слабеет. Огнелюба к себе он таки подтянул но удержать не смог. Почувствовал, что силы уходят все быстрее. Тогда он перерезал веревку и побежал из проклятого места. Добежал до парапета, с огромным трудом забрался на него и прыгнул.
Утром Его нашли на склоне ущелья. С дороги он прыгнул, но сил чтобы подняться по склону у него не осталось. Выглядел он плохо. Сильно похудел, глаза ввалились, кожа посерела. Казалось, что из него выпили все жизненные соки.
Свободу удачливый вор получил, но умер, не прожив и года. Так и не смог оправиться от потрясения.
Кронпринцу тогда доложили, что, учитывая собранную за годы информацию, посещать дорогу с этой стороны нельзя. Возможная причина – это тайная связь, которой обладают лишь огнелюбы, оставившие каплю крови на камне с другой стороны прохода. Те же, кто пытается идти из Пограничья, не могут проникнуть в другой мир, а находясь на дороге быстро теряют жизненные силы. После этого решили больше на исследования никого не посылать, а доступ к ущелью ограничить. В основном от возможных опасностей город защитила природа. Между ущельем и городом располагались два естественных препятствия.
Первое – это плохо проходимый лес. Удобная тропа через него была только одна. При чем в некоторых местах по ней можно было перемещаться только по одному. Прятаться в таком лесу удобно, а вот провести через него большой отряд трудно. Второе препятствие – река Плетка. Плетка была не широкой но полноводной и глубокой. Перейти ее в брод было невозможно, а единственный в округе мост было видно с крепостной стены. Со стороны города у моста был обустроен укрепленный пост с воротами.
Дорога от моста к городу шла с заметным уклоном вверх. В дождь по такой дороге вообще лучше не ходить. Так что никто не рассматривал всерьез опасность нападения чужого войска через мокрое ущелье. Но вот лазутчики и контробандисты через него проходили регулярно. С ними боролись облавами. Ущелье было длинным и извивалось вдоль леса. Лет сорок тому задумали расчистить от деревьев полосу саженей двадцать и поставить пару вышек из добытого леса. Одну вышку даже поставили. Но что-то пришло из ущелья ночью и разнесло строение в щепки. Заодно перебив ватагу лесорубов и плотников, что подвязались на эту работу. С тех пор попыток что-то строить не повторялось.
Патрульные устраивали засады по несколько раз в месяц. Это было похоже на игру, кому больше повезет: конртабандистам или патрульным.
Отряд Марка успел за час до заката. Нового они придумывать не стали и пошли на одно из давно подготовленных мест. Расположились в кустах на месте, откуда хорошо проглядывался значительный отрезок полосы между лесом и оврагом. Пока солнце не село, замаскировали дополнительно свое расположение ветками и устроили две лежанки, чтобы можно было по очереди поспать. Вообще по уставу отряд должен был бодрствовать всем составом, а отсыпаться днем. Но смысла дежурить всем одновременно Марк не видел. Поэтому дежурят трое, а двое спят по пол ночи. Так устаешь меньше, да и поохотиться днем можно вместо отсыпки.
Глава 10 Юдифь
– Отец! – Юдифь увидела медленно идущего Мартина и побежала открывать калитку.
Отдернув засов, она выбежала старому охотнику навстречу.
– Отец! Что случилось? – она остановилась в шаге и не знала что думать.
– Все хорошо, дочка. Даже очень хорошо! – на усталом и грязном лице расплылась улыбка, – Похоже, я заработал вам с сестрой на приданное.
– Но что случилось? И где твоя куртка.
– Ну куртку, придется сшить новую. Старую уже не починишь. Зато меня чинить не надо. Достаточно отмыть и накормить. Собери отцу на стол, а я пока пойду отмоюсь как следует.
В сумке за спиной лежала лучшая за последние несколько лет добыча. Во–первых, монеты. На дороге рядом с местом засады чавкающей мельницы он собрал больше двух сотен серебряных монет и тридцать семь полновесных золотых. Похоже, что монстр съел кого-то небедного. Там же он нашел немало хорошего железа: топоры, ножи, наконечники копий, пару сабель не лучшей работы, обода колес. Все это, как и пару слегка помятых медных котелков он припрятал в приметном месте в лесу, а с собой унес все монеты. Но главное были не монеты. Самое ценное это то, что удалось достать из монстра. Почти четыре часа Мартин потрошил тварь пока не добыл девять дымчатых луковиц.
Дымчатая луковица выглядит как толстый диск размером с куринное яйцо. Поверхность у нее гладкая и очень прочная, но упругая. Луковица легко сжимается рукой, но вот проколоть ее иглой или разрезать обычным ножом не получиться. Вся луковица черная, но с одной стороны обычно бывает расплывчатое серое пятно. Удивительно то, что если на это пятно смотреть, оно будет оставаться на видимой стороне луковицы, как бы человек эту луковицу не поворачивал.
Алхимики в Сабарканде готовы были платить по тридцать золотых за одну дымчатую луковицу. Добывали их редко, но в прошлом году группа охотников смогла найти и убить монстра и добыть четырнадцать луковиц на троих. Один из них после этого купил дом и открыл лавку, второй выкупил небольшую финиковую рощу в пригороде, а третьего зарезали и ограбили, когда он отмечал свою удачу в лучшем трактире города.
Кроме луковиц охотники тогда привезли шкуру, снятую с щупалец. Она тоже стоит немалых денег. Но чтобы она не начала разлагаться ее нужно засыпать солью не позднее, чем через час после того, как тварь сдохла. У Мартина с собой была только горсть соли. Поэтому он снял кусок кожи с того щупальца, которое его чуть не схватило, остальное пришлось оставить гнить. Ну и хряк с этой шкурой. Луковицы дороже и продать их легче.
Старый охотник убрал добычу в тайник, который специально делал не в доме, а в саду. Дочери не знают, где у него спрятано самое ценное. Так надежнее. Город Сабарканд не самый добрый. Здесь всегда хватало лихих людей. Если вдруг дочерей ограбят, пока его нет дома, то пусть они отдадут все о чем знают. Если же он сгинет на охоте, то сапожник Геда передаст дочкам письмо, в котором указано как найти тайник.
Он помнил, как ограбили дом его родственников в пригороде Сабарканда. Он гостил там шестилетним мальчишкой. Лихие люди пришли часа за два до рассвета. Угрожая ножами и дубинками они вынесли из дома все ценное, а потом начали допрашивать хозяина дома. Главарь шайки смотрел на перстень с крупным камнем и задавал вопросы. Если после ответа камень темнел, то он бил хозяина и требовал говорить правду. Хозяину пришлось рассказать о всех тайниках в доме и отдать все ценное, чтобы сохранить свою жизнь.
Поэтому дочери охотника знают про два потайных места в доме, где лежит немного серебра, но о главном тайнике Мартин им не говорит.
Оставив основную часть добычи в тайнике в саду, охотник отнес в дом сумку, в которой осталась одна дымчатая луковица, две золотых монеты и большая часть серебра.
Затем отправился мыться. После разделки чавкающей мельницы он избавился от черной слизи в ближайшем ручье. Но до конца избавиться от вьевшегося с кожу и одежду запаха перезрелых персиков не удалось.
Всю дорогу он ждал когда наконец сможет отдраить себя с щелоком.
Через час вымытый и в чистой одежде он сидел за столом и с аппетитом ел омлет с зеленью, запивая его ягодным отваром.
– Ну, дочка, рассказывай новости. И где сейчас Карина?
– Карина пошла на рынок купить муки и масла. А новостей не много. Главная новость это то, что люди визиря поймали несколько ведьм и завтра их будут сжигать на площади.
– Не самая добрая новость. На моей памяти уже года три как ведьм не жгли. Ещё с тех пор, как старый верховный жрец Кренон неожиданно умер. А что там Понк? Так и бегает к нам каждый день со сладостями?
– Понк вчера приходил. Приносил свою новую выдумку – зверей из мармелада. Они очень смешные и очень вкусные,– Юдифь зажмурилась, вспоминая лакомство, —если бы знала, что ты сегодня вернёшься, оставила бы попробовать. Ну или хотя бы постаралась оставить… Хи-хи! Эти мармеладки исчезли за минуту. Мы с Кариной за последнего чуть не подрались!
– Кондитер, хм… Кто бы мог подумать, что он Карине понравиться. Такая красавица могла не спешить с выбором жениха. За ней же вроде и сын оружейника начинал ухаживать. Куда он подевался то?
Мартин не знал о том, что произошло в ночь праздника Башмаков Милостивой. Карина не стала рассказывать о том что пережила по вине Рузольфа и как ее спас Понк. Но на праздничном обеде она сказала, что Понк подарил ей яблоко и платок, и что просит отца дать добро на свадьбу с учеником кондитера.
В традициях Самарканда девушка могла сама дать согласие на помолвку. Но если родителям не нравился выбор дочери, они могли назначить невыполнимые условия для свадьбы. Так покойный тесть Мартина был не в восторге от выбора дочери и поставил условием для свадьбы собственный дом в Сабарканде. Молодой охотник не отказался от своих намерений и подрядился в рискованную экспедицию с отчаянными искателями редких тварей. Через пол года он вернулся и смог купить очень скромный и по размеру и по состоянию домик, но располагался он в самом городе, а не пригороде. Невеста его дождалась, хотя у нее были и другие поклонники. С тестем они потом очень даже сдружились и Мартин неподдельно жалел, когда старик умер во время эпидемии кроснянки.
С женой они жили душа в душу. Овдовев, Мартин ни разу не задумался о том, чтобы привести в дом новую хозяйку. Не мог представить никого другого на месте своей любимой Ири.
Жена завещала, чтобы он не мешал дочерям выбрать себе женихов, с которыми сами захотят жить. Поэтому он и не стал противиться помолвке Карины с Понком, хотя и считал профессию жениха несерьезной. То что парень был сиротой, его не смущало. Раз чего-то смог достичь без родителей, то и потом сложностей не испугается. Но и торопиться со свадьбой он тоже не позволил. Пусть немного подождут, подумают.
Мартин поставил условие, что свадьба будет не раньше, чем через три месяца и что жених должен подготовить пусть и съемное но приличное жилье. Когда мастер Дарнелиус узнал, что его ученик собрался жениться и ищет жилье, то позвал Понка и сказал, что искать ему ничего не нужно. Может взъезжать с молодой женой во флигель, в котором раньше жил дядя Дарнелиуса.
Этот флигель был на участке, который Дарнелиус покупал для строительства своей настоящей кондитерской. Старую кондитерскую лавку в нижнем городе он сменил на лучший район пятнадцать лет назад. Его дядя, известный в свое время пекарь, который помог Дарнелиусу стать кондитером, к тому времени уже был очень стар. Детей у него не было, а жена умерла. Племянник предложил переехать доживать к нему. Старик согласился и поселился в маленьком флигеле. Уже пять лет, как старика не стало и флигель в основном служил для хранения разного хлама.
Понку было неловко, но мастер заявил, что это он не потерпит отказа. Денег с Понка за проживания он разумеется брать не станет.
Понк чуть опять не расплакался перед Дарнелиусом. На этот раз от благодарности. И вот уже второй месяц он свободное от работы в кондитерской время тратит на обустройство будущего семейного жилья. Весь хлам вынесен, мебель отремонтирована, стены перекрашены. На окнах уже висят выбранные Кариной занавески.
– Рузольф похоже добился своего и будет служить в гвардии султана. Пускай служит и пусть его пошлют куда-нибудь подальше отсюда. Гнилой он изнутри и Карины точно не стоит.
– Он что-то дурное сделал? За что ты так о нем, дочка?
– Я просто знаю, отец, – Юдифь стала неожиданно серьезной. Как-будто только что за столом сидела маленькая девочка, рассказывая про мармелад, а теперь на ее месте была взрослая женщина с глазами, повидавшими намного больше, чем хотелось бы.
Мартин посмотрел на дочь и снова вспомнил жену. Она тоже иногда так говорила: "Я просто знаю." И практически всегда оказывалась права.
Еще до свадьбы Ири призналась Мартину, что ее бабушку обвиняли в колдовстве, из-за чего семье пришлось срочно переезжать в другой город. Мартина это не оттолкнуло, но он знал, что в Сабарканде не бывает видящих. Здесь знают только ведьм. Поэтому о способностях жены он никому не рассказывал. Но в Юдифь проклятый дар проснулся очень рано. Уже в пять лет малышка начала видеть очень реалистичные сны, некоторые из которых полностью сбывались.
Как в тот раз с лавкой их соседа с другого конца улицы – торговца тканями. Тот решил обновить вывеску и заодно покрасить фасад. Нанял маляров, которые с утра смешали краски и приступили к работе. В это время Ири шла с рынка домой и вела за руку шестилетнюю Юдифь. Когда они поравнялись с рабочими, девочка спросила: "А зачем они красят дом, если дождь смоет краску?"
– Какой дождь, девочка. Солнце жарит так, что с меня капает пот – один из рабочих вытер влагу со лба, – а на небе ни облачка. До завтра краска высохнет и никакой дождь ее уже не смоет. Будет у ваших соседей красиво.
– Но ведь дождь пойдет сегодня в обед, —искренне удивилась Юдифь, – и краска не успеет высохнуть.
– Но если так, то да… Ха-ха! – рассмеялся второй рабочий, – но это не беда. Даже если вдруг пойдет дождь, то мы не расстроимся. За работу нам уже заплатили. А если вдруг после недели жары через два часа таки случиться дождь, то до завтра стена высохнет и мы заново ее покрасим с хорошей скидкой.
– Не-е! Завтра вы его не покрасите, – покачала головой девочка.
– А это еще почему? —справил рабочий, которому явно было скучно красить стену и не прочь был поболтать с забавным ребенком.
– Так ведь из-за пожара штукатурка потрескается!
– А вот это уже не смешная шутка, девочка, – старший маляр посмотрел осуждающе.
– Так я и не шучу, дяденька. Ночью дом загорится. Его потушат, но стенка потрескается и вы скажете, что красить вы такую стену не станете.
–А ну хватит говорить глупости! – одернула дочку Ири, – пошли домой.
Мать утащила Юдифь за руку, пока она еще чего-то не наговорила. Но беда уже и так случилась. В обед неожиданный ветер принес тучи и по городу стегнул короткий но сильный ливень. Косые струи размыли непросохшую краску.
Хозяин лавки прибежал посмотреть на свою стену и услышал от маляров рассказ о странной девочке. В том числе о ожидаемом завтра пожаре. Не зная верить ли рабочим, он решил не всякий случай перестраховаться и устроил ночное дежурство, которое поручил своему приказчику и работающему на него племяннику. Молодые люди устроились на ночь в лавке, прихватив хлеба, сыра и вина. Время от времени они добросовестно обходили вокруг дома. Под утро захмелевший приказчик неудачно споткнулся и уранил масляный светильник. Тот разбился и горящее масло разлилось по той самой стене. Дождевая вода давно высохла, а вот олифа на которой замешивали краску еще не застыла. Так что через минуту большая часть стены пылала огнем.
Вмиг протрезвевшие работники кинулись за лопатами и начали забрасывать пламя песком. Повезло, что сама стена была глиняной, а крыша черепичной. Оконная рама пострадала только снаружи и во внутрь лавки пламя не пробилось.
На следующий день хозяин лавки позвал тех же маляров и предложил перекрасить стену, на что старший из них ответил, что штукатурка потрескалась и красить сейчас не имеет смысла. Сперва нужно обновить штукатурку. Сказал и прикусил язык, вспомнив вчерашнюю девочку.
Отштукатурить стену заново лавочник заставил провинившихся работников. Естественно ничего им за это не заплатив. Мало того стоимость повторной покраски он вычел из их жалования.
Про странную девочку он не забыл. Но он был старым и мудрым человеком. Поэтому и малярам и своим подчиненным сказал, чтобы попусту не трепались. Разговоры о ведьмах привлекают в Сабарканде таких людей с которыми лучше никогда не встречаться. И не важно кто ты: пособник, пострадавший или свидетель.