Дмитрий Анатольевич Кадочников
Луковое горе
Днюха
Дни бежали галопом. По утрам сотрудники клянчили денег, получая вместо них упрёк в своей плохой работе. Все ждали начала действия приказа ЧП «Колос» под хитрым названием «Положение о твёрдых окладах и премиях».
Егор активно закрывал старые обязательства по заказам, сам развозил клиентам полиграфию, Сенька открыто саботировал работу, демонстративно весь день курил, забурившись в курилку, в перерывах между папироской заходил в офис поклянчить денег. Маша пыталась найти заказ до обеда, после обеда её ждала новая работа менеджером, а вечером – подработка уборщицей. От общения с Хейфецом спасали разъезды, пребывание в офисе превратилось в пытку. Сенька не давал работать, ему нужны были деньги.
– Ну как там с моими деньгами? – с этими словами влетал каждое утро Хейфец, выкатывал глаза, смотрел в упор на Егора, на его небритых щеках перекатывались желваки.
Мир незаметно перевернулся, и Егор всё чаще чувствовал себя нерадивым работником Хейфеца.
«Что же делать?! Идти работать по найму?» – наедине с собой работа всё равно не шла, отчаяние брало верх, Егор начинал мыслить вслух этими двумя базовыми фразами.
Нужно забрать кровно заработанные с Алексея, но тот будто почувствовал и стал редко появляться, пейджера у него не было, у него был лишь домашний телефон с АОН-ом. Трубку обычно брала его жена, привычно отвечая:
– Алексея нет, он лохматит! Что передать?
Звонки в любое время суток заканчивались той же дежурной фразой, став неким атрибутом очередного унылого дня. Отчаявшись в своём бессилии, злясь на самого себя, Егор как-то вечером подъехал к его дому. Во дворе стояла его машина – ВАЗ-девятка, рядом таксофон. Решение созрело само собой: «Позвоню, посмотрю, что же скажут, напрошусь в гости».
Длинный гудок, уже ставший привычным, внезапно прервался. Через треск и шумы эфира услышалось:
– Аллё, вы хто? Хто там?!
– Алексея можно? Это с работы, – пересохшими от волнения губами произнёс Егор.
– Та его нет с утра, он всё таксует, даже ночью ездит, – уверенно отвечала жена, жуя в трубку.
– Жаль, хотел зайти в гости, долг отдать пару лимонов, – зло соврал Егор, упёршись взглядом в стоявшую рядом машину Лёхи.
– Нет, сейчас нет, но завтра в десять утра будет дома, приходите. Да скажите, кто вы?
Егор попрощался, сославшись на то, что плохо слышно, мрачно повесил трубку. Подошёл к соседнему подъезду и через минут десять увидел, как Алексей вышел из подъезда и быстрым шагом пошёл в соседний магазин…
К слову сказать, в те годы все были миллионерами, и зарплатой в два миллиона никого было не удивить. Но уже скоро родное правительство уберёт нули с купюр в количестве трёх. Это чудо чудное начнётся с 1998 года…
«Вот так дела, – мрачно подумал Егор. – А говорили, честный человек, не подведёт».
В последние дни всё время уходило на разъезды, работать приходилось вечерами, но её было всё меньше. От полного отчаяния спасли соседи, что пригласили на День рождения – они заказали себе цветные календари. Этих денег хватило оплатить очередную аренду офиса, и даже повезло немного заработать. Сенька в курилке узнал от них, что есть заказ, и тут же многократно усилил давление. Ему было неважно, что это не его деньги, не им заработанные, главное, что это деньги, а Егор психологически ослаб, моментально став его подчинённым. В мире Хейфеца все деньги тех, кто с ним работает, сразу становились его деньгами минимум на фифти-фифти. Поэтому, чтобы Сенька Хейфец окончательно не вынес мозг, Егор тихо сидел, закрывшись в кабинете, изредка на цыпочках, бесшумно прикрыв дверь, удаляясь на встречи да развоз остатков заказанной полиграфии.
Разъезды Сенька себе позволить не мог, это было транжирство. Его денег хватало на поездку от своего логова в офис и обратно и пачку папирос. С каждым днём его просьбы о денежном довольствии становились всё упорнее. Заказы стали не привлекательны для Хейфеца, деньги были ближе у Егора, и он должен взять их, взять любой ценой. В тайне даже от себя самого, Егор сам начал обзванивать фирмы, предлагая свои услуги, как сейчас бы сказали, делал холодные звонки. Была надежда взять потенциальный заказ и отправить добивать клиента Хейфецом. Внутренне Егор опасался того, что Сенька окончательно сломил его. Он готов был взять и выполнить заказ, отдав всё, лишь бы на время избавиться от злобного агента. И вот удача! Контора, продающая пневмоинструмент, решила сделать себе красочные буклеты.
– Сеня, ком цу мир, битте, – позвал Егор кого-то невидимого, слегка приоткрыв дверь. В длинном коридоре было пусто.
«Ну и чёрт с тобой», – мелькнула злая мысль.
Дверь ещё не успела закрыться, как её с силой дёрнул некто снаружи.
– Ну чё, одумался, грешник! – выпалил Хейфец, выдыхая дым из лёгких, распространяя возле себя сильный запах табака, смешанного с потом в оригинальной пропорции.
– Смотри, вот заказ потенциальный. Тебе два дня, возьми его и получи свои бабки, – Егор протянул лист с координатами и описанием заказа.
– Давай! – Сенька выхватил листок, грозно сверкнув глазами.
Егор выдохнул: «Наконец, избавился от него на пару-тройку дней». Сил почти не осталось. Сегодня нужно ещё зайти на День рождения, иначе обидится Олег. Пока есть время просто охватить голову руками, закрыть дверь, нет… закрыть дверь, поставить стулья, да нет же! Убрать с двух столов рекламу, журналы с ценами, лечь, укрывшись полушубком, поспать пару часов до Дня рождения. Идея поспать повысила настроение, скоро Егор уже спал, будильник на компьютере бесшумно отсчитывал счастливые секунды сна. Факс и телефон выключены, тишина ощутимо заполнила маленький офис, изредка тихие незнакомые голоса, похожие на шум листвы в лесу, приглушённо доносились из коридора. Капель по-весеннему успокаивающе стучала по подоконнику. Уже второй день стояла оттепель – зима заканчивалась…
Егору снилась бескрайняя степь, покрытая белым снегом. Солнце, стоящее в зените, слепит глаза, отражаясь от белого безмолвия, упирающегося в горизонт. Он едет вместе с Митяем на подписание договора о взаимозачёте куда-то туда, где небо соприкасается со снегом. За рулём вальяжно расположился Раис, оба молчат, в напряженной тишине звучит любимый ими Михаил Круг…
Резкий стук в дверь прервал сон. Егор не понимал, где он. В офисе темно. Он несколько минут лежал, соображая, что произошло. Включил свет и начал тереть лицо и уши, чтобы проснуться включил свет, открыл настежь окно. Свежий морозный февральский ветер ударил в лицо, тишина разбилась со звоном о звуки проезжающих автомобилей. Всё, пора идти на Днюху.
Офис празднующих был длинный и узкий, как школьный пенал. За столами на телефонах сидели девушки – продавцы правовых систем. Девушки работали в «поле». Их задача, по сути, та же, что у рекламных агентов Егора – впарить клиенту программу, а после вечно приносить к ней обновления и заплатки, называемые апгрейдом. Главный плюс такого бизнеса в том, что, купив программу один раз, клиент попадал на крючок. Без обновлений и заплат программа глючила, выдавала устаревшие данные. Законодательство перекраивалось постоянно, ежедневно выпускались подзаконные акты, решения и указы, в конце концов, законы подменялись решениями судов и заплатками из указов да писем ведомств. Всё это очень нравилось Геннадию – главному по персональному оборудованию – и его напарнику Олегу.
Геннадий был многословен, неконкретен и тем очень удобен при переговорах. Добиться от него точного ответа было нереально, то ли он согласен, то ли нет. Благодаря таким свойствам многоопытные граждане из среды отсидевших многоуважаемых граждан не могли подтянуть его за слова. Слова и те у него были какие-то обрезанные, без чётких окончаний. Олег был бодрый, переполненный тестостероном, падкий на женщин, завсегдатай вендиспансера. Главная функция Олега – продажа ж/д тарифов (ТЕХПД), которыми с ними рассчитывались несколько заводов и управление железки за обновления баз данных. У заводов этого тарифа было так много, что они впихивали свой ТЕХПД кому ни попадя с большими дисконтами. Уже через год Олег стал крупнейшем, с его слов, продавцом тарифа в городе, знал все тонкости, имел лицевой счёт в ж/д и торговал тарифом направо и налево. ТЕХПД менялось с дисконтом на запчасти, консервы, тазики и другой ширпотреб. В итоге Олег плотно начал сотрудничать с Митяем, они весьма успешно умудрялись обменивать товар на живые деньги. Но ещё веселее им было, когда предприятия рассчитывались разнообразными услугами: от проведения медосмотров (так рассчиталась городская больница) до захоронения пятидесяти тел (а так – некая крупная городская контора ритуальных услуг). Причём у последней конторы денег было как у дурака махорки, но они принципиально рассчитывались своими услугами, со словами: «Всегда пригодится, для вас и ваших родственников».
Так как фирма Гены была инновационной, продвинутой и прочее. Они держали специфического человека, все звали его ботан. Ботан был недоучкой-электронщиком, косящим от армии путём удержания веса в рамках лёгкой анемии и дистрофии. Ботан, имея вид сухой тонкой палки-вички, обладал мощным, густым, басовитым, но при этом жутко скрипучим голосом. Пока он был трезв, был целомудрен и важен, но стоило ему выпить, то даже Олег и тот удивлялся тому, как этот истощённый ботан, как лев, набрасывался на женщин, ухаживал за ними, пытался соблазнить разговором о переходном процессе в индуктивном контуре или своей коронкой – лекцией по основам архитектуры микропроцессора.
Вот все эти лица, наконец, собрались отмечать днюху. Пришли с «поля» девушки в количестве четырёх, ботан в предвкушении праздника вещал нечто заумное, скрипя густым басом в коридоре и заглушая шум улицы, доносившийся из приоткрытого окна. Все приходящие приносили бутылку пепси и бутылку водки или виски, все эти разносолы были куплены тут же на ближайшей остановке в ларьке.
Митяй и Раис принесли ящик пива и сыр. Девушками было куплено вино местного разлива в красивых бумажных пакетах. Знаковой едой того времени были вечно свежие «натуральные» рулеты и курица гриль. Пока суть да дело, изготавливались салаты из плавленого сыра с чесноком, неизменный оливье, сельдь под шубой и ещё жирный безымянный салат с майонезом. На столе валялись распакованные чипсы различных производителей и фрукты: дольки бананов с яблоками, украшенные нечищеными апельсинами.
Все радостно распределились за столом, начав бурно поздравлять именинника, обильно пить и закусывать. Пили водку, закусывали её пивом и сигаретным дымом. Пили ожесточенно, не отрываясь, минут пятнадцать. После начали активно курить, и пошла неспешная беседа, присутствующие пришли в хаотическое движение, разделяясь на группы и пары. Все эти элементарные частицы коллектива, сталкиваясь друг с другом, активно двигались в пространстве не только комнаты-пенала, но и всего этажа.
Прошло ещё несколько часов, Егор не пил и следил за происходящим. Митяй организовал турнир по шахматам, Олег начал читать лекцию о пользе полового воздержания в период деноминации, объявленной на 1 января. Ботан открыл активную охоту на девушек, все время, теряя цель, тут же меняя её на другую, что была поближе. Алкоголь и плохое зрение не давали ему сосредотачиваться, но даже это не останавливало преследователя. Ботана было слышно всюду, скрипучий бас, как сирена тревоги, выдавала его местоположение. Ещё через час сильно выпившие особи начали конфликтовать друг с другом. Было принято решение вызывать тачки для развозки пьяных по домам. Егору выпало вести Ботана и двух пьянющих девушек. Ботан сопротивлялся, лез обниматься. С горем пополам все разъехались.
Возится с выпившими господами не доставляло удовольствия, но деваться некуда, это нужные люди, кто, как не они, реализуют сложные зачёты, заказы подкидывают. Нужно терпеть. Домой удалось добраться глубоко за полночь. Жена проснулась, вышла в коридор, узнать, как всё прошло.
– Всё нормально, праздник прошёл удачно, – Егор тяжело вздохнул, снимая прокуренный меховой полушубок.
– Ты не забыл, у нас послезавтра День рождения фирмы, мне нужно остаться. Приди раньше, встреть дочку со школы, побудь с ней, – зевая, напомнила Вера и ушла на кухню.
– Хорошо. Егору уже было всё равно, усталость отключала сознание, и оно, не имея сил бороться, начало быстро сдавать позиции.
Сон был тяжёлый, снова снились огромные степи, жара и отсутствие воды. Егор проснулся. Шесть утра. Найдя в холодильнике бутылку, он долго пил газировку, наслаждаясь холодной влагой и утоляя жажду, мучившую его во сне всю ночь.
Ночью выпал снег, заметно похолодало. Снег хрустел, как старый деревянный пол. На работу идти не хотелось, там опять ждала неопределённость, которая выматывала и лишала сил. На автомате Егор доехал на трамвае до офиса, поднялся на этаж, кругом люди, все суетятся. Приехала жена Геннадия, чтобы найти, с кем вчера уехал её благоверный. Дома не ночевал, в моргах нет, в милиции нет. У Генки трое детей, жена не работает, а он исчез.
«Ну и хрен с ним», – думал Егор. Геннадий был тем, кто не вызывал положительных эмоции, какой-то странный скользкий тип, напоминающий обмылок. Егор привычным движением открыл дверь в свой офис, включил свет.
– Оба-на, это что за кокон! – вскрикнул от неожиданности Егор. – Идите скорее сюда! – позвал он, чтобы определить, что за бабочка вылетит из кокона весной.
Плотно завернувшись в две шторы и подвязавшись поверх штор ремнём, висел и громко храпел Геннадий. Низ своего тела он заклинил при помощи сдвинутых вместе столов. Шторы были плотные из сукна, висели на гардине из дюймовой трубы, приваренной к мощным анкерам, поэтому они с лёгкостью всю ночь держали качающийся от храпа кокон бабочки-Гены.
Жена Генки вбежала в офис, начала его раскукливать, причитая, как ей горько было без него целую ночь. Гена очнулся, внимательно изучил мутным взглядом окружающих. Олег протянул литровку пива. Генка высосал в один глоток полбутылки и произнёс:
– В чём дело, что вы делаете у меня дома? – кокон нахмурил измятое лицо и громко икнул.
Раздался смех, все собравшиеся смеялись, язвили по поводу найденного босса. Жена Геннадия, обрадованная находкой мужа, быстро уехала заниматься своими делами.
Вскоре поняв, что к чему, найденный рассказал, что вчера зашёл к Егору, с целью обсудить рекламную компанию с одной из подчинённых. Пьяный был, не контролировал себя, а она, собака женского рода, толкнула его в офис, захлопнула дверь и ушла. Он вначале попробовал биться в дверь, но в коридоре стоял сильный шум. Спустя час всё стихло, Геннадий понял, что все ушли. Он остался один. Взял телефон и начал звонить, но телефон был подключён через мини-АТС здания и не работал по ночам. Пришлось, чтобы не замёрзнуть, снять шторы – топили тогда неважно. Сделать это столь пьяному мужчине оказалось невозможным. Холод уже взял во власть нижнюю челюсть и выбивал с её помощью залихватские композиции. Смекалка подсказала выход – окуклиться и выжить. Геннадий замотался в шторы, согрелся и сладко уснул. С его слов выходило, что так крепко он не спал с детства, теперь он даже думает сделать дома релаксирующие подвесные койки-коконы и может вскоре наладить их выпуск под своим брендом.
Онур
Утро субботы. Впервые за многие недели однообразной работы выдался выходной. Егор в последнее время умирал на работе, и не от работы, а от безысходности. Он уже месяц работал лишь на покрытие издержек, про себя называя текущее положение дел коротким тезисом: «Ни копейки для себя, всё в бизнес». ЧП-шник, глядя вперёд, не видел перспективы своей деятельности, работы становилось всё меньше и меньше, денег же просто не было. Жалкие попытки удержать коллектив были сродни формальным реанимационными мероприятиями бригады скорой, прибывшей к уже агонизирующему больному. Внутри Егор понимал, бизнес не пошёл, нужно закрывать ЧП, идти работать по найму.
Эти душевные метания, как состояние тяжелобольного, который устал терпеть страшную боль и уже готов уйти из жизни, но неизведанное всё ещё пугает его, вынуждая из последних сил цепляться за жизнь. И та отвечает ему короткими периодами, в которые угасает боль и вновь возникает призрачная надежда на выздоровление.
Так и Егор когда-то работал по найму, чётко выполнял приказы и поручения начальства, действовал согласно должностной инструкции…
В конце месяца – ожидание зарплаты, не великой, а такой, которой хватало впритык прожить без излишеств очередной месяц. Говоря честно, скорее потерпеть этот очередной трудовой месяц и так терпеть, сводя концы с концами, до нищей, но якобы достойной (наверное, достойной смерти) старости. И хорошо, если работа вдруг стала приносить радость сама по себе, но что делать если этого не случилось или банально очень хочется есть, а не только работать, развиваясь духовно? Егор всегда ждал от работы большего, им постоянно ощущалась однообразная монотонность пролетающих дней, а дни зарплаты, как метроном, отсчитывали дни безрадостной, серой однообразной и такой скоротечной жизни.
Со стороны наёмного работника, бизнес виделся открытым окном в хорошие заработки, окном в безоблачное потребительское будущее. Идея издавать методички, буклеты, писать рекламные статьи для листовок пришла в голову не случайно. Это же та искомая отрасль с наименьшими начальными инвестициями. Но всё оказалось совсем не так. Нужны были офис, умение реализовывать зачётов, работа с рекламными агентами, с типографиями, рассылка и прочее. Всюду были затраты и огромные подводные камни…
Вчера Егор пришёл поздно, пришлось исправлять цвета на календаре до ночи. Ехал на последнем трамвае, усевшись на тёплое место за кабиной водителя, спал. Трамвай мерно стучал на стыках рельсов, удары раскатисто разносились по пустому вагону, постоянно гас свет, возникала короткая бортовая качка. Эти короткие мгновения темноты позволяли рассмотреть и окружающее: дома с тёмными глазницами окон да жёлтые одинокие фонари, освещавшие снег – город уже спал. Егор видел сон, что он едет в поезде с семьёй на юг, впереди – отпуск, море. Зябко поёжившись ото сна, Егор прислонил ладонь к замороженному стеклу, осмотрелся – нужно выходить. Идти в холодную ветреную ночь лень, так хорошо спалось в уютном вагоне.
«Раз, два, встал и пошёл!» – скомандовал себе одинокий человек.
Рывком поднялся, зажмурил глаза и выбежал в ночь. На улице пустынно. Преодолевая дрожь, лёгким бегом Егор добрался до дома. Бег согрел и разбудил, придав энергии. Лифт открыл со скрипом дверь, вот Егор дома, все спят. На кухне ждал остывший ужин. Жадно поглощая пищу, он предвкушал, как проведёт выходной день, так давно он не отдыхал в выходные. Предвкушение выходного всегда оказывалось эмоционально интереснее самого выходного, обычно проходившего в обильной еде, дневной лёжке да бесцельном хождении без денег по элитным магазинам.
Утро выходного. Можно не торопиться, долго до одури лежать, укрывшись с головой одеялом, представляя, что ты вдруг стал обладать суперспособностью и теперь можешь растянуть выходной день в бесконечность, или вдруг научился замораживать ход времени. Обычно выходные проходили быстро, казалось, вот утро, мгновение – уже наступал вечер, и снова такое долгожданное утро рабочего дня.
В будни, ночь была вестником отдыха перед сном, мечталось о хорошем, в выходные роль ночи менялась, она становилась жестоким вором, ворующим и без того короткие часы долгожданного дня.
Все домашние встали, громко шумели на кухне, стучали дверьми, шаркали по полу тапками. Как бы ни было противно, но пришлось встать.
– Доброе утро, – на автомате пробормотал глава семейства, грустно вздохнув.
С ним радостно поздоровались. Дочь Маша тут же начала рассказывать, что происходило с ней в последние дни. Жена изредка её поправляла.
Егор на автомате правой рукой мазал маслом хлеб, после, не чувствуя вкуса, вливал в раскрытый рот чай, одновременно другой рукой безвольно тыкая вилкой в яичницу. Чтобы создать впечатление заинтересованности рассказами дочери и жены, он утвердительно мычал набитым ртом и кивал головой, успевая в паузы залить в себя грамм сто горячего чая. Сегодня по плану, составленному ещё в среду, собирались пойти вместе в парк кататься на лыжах, взять с собой перекус и термос горячего чая.
И вот не прошло и часа, как домочадцы выволокли сонного Егора на улицу. Солнечный безветренный день, мягкий свежий снег, полупустой автобус. Ехать было всего ничего, пять остановок. Катание на лыжах по свежему пухлому снегу, пикник в сосновом лесу заметно улучшили настроение. На обратном пути зашли в магазин, Вера получила долгожданный аванс на новой работе. Грех не отметить столь редкий общий выходной. По традиции любое отмечание всегда начиналось и кончалось обильной едой и выпивкой. Накупив редкой дорогой снеди, которая, судя по ценнику, была вкуснейшей, семья поспешила на закрытую дегустацию.
Вот они уже у дома, Егор краем глаза заметил, что рядом с подъездом стоит «девятка» Алексея. Алексей вышел из машины и громко поздоровался. «Что он тут забыл, как и зачем меня нашёл», – вертелось в голове.
– Ну ладно, мы дома тебя подождём, – Вера попрощалась, кивнув головой Алексею, ушла с дочерью.
– Как ты меня нашёл? – недоумевал Егор, ругая на чём свет стоит невовремя появившегося горе-таксиста. – Значит так, раз нашёл, давай рассчитайся за баксы, ты же обещал! Неделю не появляешься! – при этих словах говоривший вытащил обе руки из карманов, протянув ладонями вверх для наполнения деньгами.
– Невелика задача найти твой адрес, дело у меня срочное вот и приехал. Баксами потом рассчитаюсь. Вот те крест, – скороговоркой ответил Лёха, шёпотом пробормотал какую-то протяжную молитву и несколько раз отчаянно перекрестился.
Алексей путано объяснил, что, дескать, адрес ему дал Ян. Он только что придумал новый проект и деньги с баксов хотел направить в новое прибыльное дело, но, если Егор против проекта, он отдаст без проблем всю сумму завтра или край через неделю.
– Я, если ты будешь настаивать, смогу привезти завтра к 9 утра весь свой долг. Я занял у Яна, чтобы тебе долг отдать. Честнее меня ещё поискать! Правда, я не удержался, немного в рост на неделю коммерсу отдал, но, если что, заберу у него! Веришь? – говоривший вдруг замолчал, по-детски надул губы, разыгрывая обиженного до глубины души.
– Говори дальше, не тяни время, жрать хочется! – попытался придать ускорение спектаклю Егор, понимая, что денег нет и его водят таким способом за нос.
Рассказчик с трудом заговорил, подбирая нужные слова, в итоге из его уст всё же последовал путаный, сбивчивый рассказ о тяжкой неделе, посвящённой глубокому экономическому анализу. Алексей, собрав волю в кулак, бросил лохматить, засел за написания бизнес-процессов к новому прорывному проекту. Приехал домашний аналитик к Егору не просто так, а предложить партнёрство, обсудить гениальную по своей простоте тему и, не далее чем завтра, дать принципиальный ответ некому человеку с загадочным восточным именем Онур, великому генератору идей.
– Какой такой урюк-мулюк-Ознавур, – зло коверкая имя, отозвался Егор.
Алексей, услышав в этой короткой фразе заинтересованность, тут же затараторил:
– Да прикинь, я с Онуром каждый день теперь общаюсь, всё обсуждаем, сидим по вечерам. Не тема – золотое дно! Хочешь подробности, садись в машину, потрещим.
– Ладно, не убудет, послушаю, – Егор не хотел мириться с тем, что уже никогда не получит денег за свою работу. А тут какая-никакая зацепка, через неё может и вытащит заработанное.
Сели в «девятку», двигатель мягко заработал. Упавший снег прозрачной слезой тут же таял на лобовом стекле. Через стекло Егор видел детей, весело катавшихся с горки, рядом на небольшом катке играли в хоккей, до слуха доносились радостные возгласы. Как классно быть мелким, а тут сидишь в железной коробке, слушаешь какой-то бред. Безэмоциональное бурчание Алексея, слившись с мерным звуком двигателя, напрочь вырубало сознание. Уже через дремоту с трудом прорывались к сознанию обрывочные фразы.
– Прикинь, сколько бабла… И мы на этой теме подвинем всех азиатов! Я тут решил… Одному страшно – нужен компаньон.
Егор заставил себя проявить интерес, с трудом выйдя из томного оцепенения, зевая, спросил:
– Можно подробнее, что за азиаты и что за бизнес.
– Вот видишь, зацепило! Интересно, да? Не зря приехал, как знал, что тебя можно в компаньоны взять. Сижу тут с полчаса, жду, думаю, не зря ли, не откажется ли, оказалось не зря! – хвалил себя Алексей, взяв в рот ус и тщательно что-то с него сжевывая…
– Еду, значит, я неделю назад, клиентов нет. Руками никто не машет, не таксуется, мысли дурные в голову лезут об устройстве на работу менеджером на «холодные звонки», и от них на душе кисло. Когда таксуешь, люди разные попадаются. Поговоришь с одним, с другим, смотришь, темка нарисовалась, – так Алексей начал свой увлекательный рассказ в лицах. – Решил на удачу сгонять в центр, проезжаю возле рынка, снег летит хлопьями, в пяти метрах ничего не видно. Тут джигит сорока пяти лет рукой машет, одет не по-зимнему, в куртке кожаной. Кепка на глаза, сам невысокий, да ростом где-то… ну, прям как я. Остановился, кричу ему: «Давай садись быстрее!», – снега налетело в машину… мне же потом лужи убирать. Садится, говорит мне, ласково улыбаясь: «Дорогой брат, жми на выезд из города!» – даёт адрес. Я ему твёрдо с нажимом, мол, слушай сюда, шестьсот тысяч старыми дашь – поеду, тут ехать час, а там одни склады, никого обратно не возьмёшь, плати, короче, в два конца. Он, всё улыбаясь: «Да без проблем, дорогой мой, я тебе восемьсот тысяч даю», – и вытаскивает из куртки пакет целлофановый, набитый деньгами. Деньги так себе, мелочь, но много. Отсчитал: «Бери, братан, поехали!» Ну ладно, поехали. Дорога плохая: гололёд, пробки. Мужик похож на азербайджанца: смуглый, невысокий, внешность обычная. Едем, он мне: «Слушай, сил нет, можно покурить?» Я ему: «Смотри, пепел не урони, а так – кури». Он сладко и жадно затянулся, обмяк, вальяжно так произнёс: «Я бизнес у вас имею, мои там две машины стоят, товар привезли с Казахстана: морковь-шморковь. Я вот на рынке его продал, – пассажир снова сладко и глубоко затянулся, выпустил дым в потолок. – Чик только, – он щёлкнул пальцами, – пять дней, и уже еду с водилами-чудилами рассчитываться».
– Что за товар-то у тебя? На самом деле морковь? – Лёха – тёртый калач, кое-что понимал в торговле. В его голове не укладывалась схема, при которой неграмотный выходец с Казахстана может удачно торговать в чужой стране.
– Я привозил лук первую партию, купил там вообще за ваши десять тысяч рублей по-старому, короче, за 10 рублей всего килограмм купил с учётом доставки. Вот и считай: тут у вас оптом – по 20 рублей, а в магазине – вообще по 30 рублей можно встретить! – азербайджанец ловко выбросил бычок в окно, тут же закурил новую сигарету.
– Крутой бизнес у тебя, но сезонный. Плохо. Две-три партии привёз, и всё, кирдык. Потом-то что делать?
– Дорогой! Ясно, что сезон. Всё в жизни сезонно, вроде вот сегодня мужик, оп, и уже дед! Лук осенью привожу партии две. Весной ещё пару партий, потом, смотри, картошка-маркошка киргизская с апреля по июнь вези, если силы есть, затем сразу перчик-мерчик сладкий – ещё пару ходок делаешь и июль-август арбуз-дыню возишь. А какой персик нежный, э, брат, с Узбекистана, – пассажир, причмокнув губами, закатил глаза, – партию можно успеть, и луком с капустой заканчиваешь, глядишь, снег пошёл – ноябрь. А там отдыха-то остаётся полтора месяца, не больше, и снова лук. Не бизнес – рахат-лукум, успевай только деньги считать, – пассажир в конце длинной речи несколько раз прищёлкнул языком, закачал головой, сладко зажмурив миндалевидные глаза.
– И что, целый год как белка крутишься, и бабки только в конце поднимаешь? – прервал затянувшееся молчание Алексей, открыв окно в попытке выветрить дым, разъевший глаза и вызывающий спазмы в горле.
– Да, всё в товаре. Чуть дёрнешь на еду, маленько-маленько семье отправить, – азербайджанец, прищурив глаза, упёрся хитрым взглядом в водителя и продолжил.
– Ты не думай, что убытки, дом у меня свой, КамАЗ свой, сыну дом отстроил, дочери дом строю. Тандыр-мандыр строю, чтоб лепёшку нежный продавать, люди круглый год у меня работают. Деньги со всех сторон идут, – сладко вещал новый знакомый, постоянно курил, показывал свои несметные богатства, широко разводя короткие руки. С его слов, всего у него было много, и эти избытком он может чуть-чуть, самую малость поделится с хорошим человеком-водителем.
– Слушай, а звать-то тебя как, может обсудим совместную темку? – Алексей принял боевую стойку, внутренне сжавшись и приготовившись принять отказ.
– Онур зовут, я турок настоящий, не какой-то там… казах.
– Базара нет, ты прямо самый сенокос, турок. Я еду, вижу, ба! Турок! Сразу по тормозам, видно, чел деловой, не просто так, при бабках, – Алексей, носивший фамилию Орлов, почуяв добычу, сразу вошёл в пике.
Онур оценивающе окинул водителя взглядом и оскалил крупные жёлтые зубы в улыбке.
– Слушай, брат, у меня есть деньги на две шаланды лука. Лучше для большей прибыли четыре-пять шаланд-маланд. Могу взять в долю, – Онур протянул руку в знак заключения договорённости, Алексей пожал жёсткую со следами въевшейся грязи ладонь нового знакомого.
Из дальнейшего монолога турка стало понятно, что шаланды – это 12-метровые полуприцепы. Если Алексей входит в бизнес с настоящим высокопробным коммерсантом, имеющим подвязки по всему Казахстану, то он сможет его, так и быть, взять в долю, при условии вложения денег минимум в 3 шаланды лука. Со слов Онура получалось, что вопрос партнёрства не прибылен для него, он делает лишь поблажку русскому. Берёт его в компаньоны в память о СССР и дружбе народов. Подумав, турок с нажимом произнёс:
– Я мусульманин, у нас не принято обманывать человека. Даже если ты другой веры, Коран не позволяет.
Вскоре подъехали к месту стоянки шаланд. Онура ждали две машины с водителями-казахами. Турок бодро выскочил, сразу попав в плотный снеговой заряд, хлопнул дверью машины, что-то громко закричал на казахском, замахал руками. Водители отвечали ему, активно махая руками в ответ. Со стороны казалось, что это крупные птицы-падальщики делят свою добычу, кружа вокруг неё и пытаясь отпугнуть друг друга, чтобы урвать себе кусок побольше. Сути разговора Алексей не улавливал, он лишь вышел из «девятки» и смотрел на то, как новый знакомый руководит бизнес-процессом…
Будучи матёрым коммерсантом, возглавляя когда-то коммерческий отдел фирмы, так оригинально Алексей переговоры не вёл. Он всегда степенно общался с сотрудниками, составлял планы, графики, отмечал их выполнение, действовал строго согласно западным нормам и правилам ведения бизнеса. Много читал книг по бизнес-процессам, постоянно посещал модные тренинги бизнес-гуру из столицы, но такого эмоционального ведения переговоров с рисованием схем ботинком на свежем снегу, с постепенным переходом всех участников спора в положение «на кортах», и продолжением рисования схем уже руками он не видел. Рисовали схемы все участники брифинга, тут же кто-нибудь из сидящих вскакивал, нервно начиная бегать вокруг остальных и скидывать эмоции…
