Дмитрий Анатольевич Кадочников
Луковое горе
‒ Что, классная гостиница? Ванна, телевизор? ‒ Егор, почёсывая грязное тело, предвкушал вечернюю помывку.
‒ Ну да, внизу столовая и магазин, и рядом много магазинов, почта.
‒ Вам повезло, уже по-человечески отдохнули.
‒ Нет, охранник с Петухово достал, полночи пришлось ждать в коридоре. Онур ему заказал девку, так он всех выгнал из номера, ничего хорошего, ‒ Назим забросил под нижнюю губу насвай и продолжил. ‒ Сегодня на день ему снова заказали, может ночью поспим. Видели, водители взбунтовались? Отказались уезжать, денег им мало заплатили. И толку… Только хуже. Хозяин им кричит, мол, забирайте 60% от обещанного, торговли нет, ждать нечего, заплачу со следующей ходки. Они драться полезли, теперь он вообще им ничего не должен, а так бы спокойно подождали и, скорей всего, получили бы денег, работу бы получили точно.
– Да уж, пойдём пройдёмся по местным магазинам, еды купим, ‒ зевая и мотая головой, пытаясь сбить дремоту, предложил Лёха, взяв под руку, и Егора повёл его к выходу с огороженной территории.
Выйдя на оживлённую улицу, Орлов, посмотрев по сторонам, заговорил о наболевшем:
‒ Я считал, у меня выходит, что нам корячится убыток тысяч в пятьдесят. Если так и будет, то мне не выкупить свою машину, и я буду голодать по приезду.
‒ Голодать? У тебя же жена, биг босс на продуктах! Ты же сам об этом говорил, или уже расстались?
‒ Нет, но мне нужно вернуть мою ласточку, ты же не претендуешь на эти деньги, если что?
‒ Я бы хотел поделить положенную сумму согласно вложениям, так, вроде, более справедливо.
‒ Конечно, справедливо! Пойдём затаримся, пока рано говорить о том, чего нет, ‒ Лёха, хитро улыбнувшись, вошёл в продуктовый магазин.
День скучно тянулся, на дворе темнело. Вялая торговля: за день продали всего около тонны, такие ударные темпы продаж могли оставить коммерсантов в Тюмени до мая месяца, а значит лишить всех перспектив сработать без убытка. Отгоняя грустные мысли, русские и турки вышли из здания в темноту вечера и направились к оживленной улице, чтобы остановить такси. Сев в машину, все молчали, рассматривая город через стёкла. Озабоченные, угрюмые лица говорили о непосильной работе мозга. Наконец, Онур произнёс:
‒ Завтра продадим пять тонн, я азеру предложил по одиннадцать, он сказал, возьмет, но деньги в течении трёх дней. Да, вот сюда, к этой девятиэтажки, ‒ турок показал пальцем на гостиничный комплекс и протянул измятую купюру водителю.
‒ Не бойтесь, деньги азер отдаст. Нам нужно скорее отпустить Славку, а то он съест нас ‒ каждый день дай ему водку и женщину.
Грязный снег высотой по лодыжку мешал идти к серому панельному зданию. На входе оплата за номер на три дня вперёд. Длинный коридор, ведущий в кафе-бар и грязный узкий лифт. На восьмой этаж, скорее в номер. Егор с нетерпением ожидал встречи с цивилизацией, днём он тщательно к ней подготовился, купив несколько кусков мыла и пачку порошка. Лёха, получив ключи из рук Онура, открыл вход в номер. Небольшой: две койки, холодильник и объединённый санузел. Бурный вечер с поеданием баклажанной икры и хлеба с чаем, прерывающийся помывкой да стиркой, закончился скоротечно пролетевшей ночью, и вот стук в дверь ‒ пора ехать на рынок работать. Быстро втолкнув в себя остатки ужина, русские вышли во двор, там, понурив голову и зевая, стояли молодые турки.
‒ У вас всё хорошо? Чего грустим? ‒ довольный жизнью произнёс Орлов, поднимая воротник.
‒ Нет, полночи ждали в коридоре, Славик достал, хоть бы нам что перепадало. Нет, нам только страдания, ‒ Назим сплюнул в сердцах густую зелёную слюну.
‒ Мы будем к вам ходить спать, матрацы принесём и на полу. Пусть отец его развлекает, достал! ‒ в сердцах выпалил Джавдет и добавил фразу на турецком, вызвав смех у Назима.
Сев в машину, турки перешли на свой диалект. Егор, отскоблив со стекла иней, грустно смотрел на параллельный мир, в котором жили тюменцы, говорящие исключительно по-русски. Вот и рынок, родной прилавок, споры с азербайджанцами о методологии продаж. Первые покупатели, игра в пятнашки с турками от скуки да скудный обед, скребущее чувство безденежья и отсутствия перспектив даже на несколько дней вперёд.
‒ Лёх, дай мне двести рублей старыми, хочу сегодня домой позвонить, ‒ Егор смущённо подошёл к партнеру и попросил его немного разориться.
‒ Нет, сто, только сто. Куда тебе столько болтать, пару фраз и всё! ‒ с этими словами Орлов начал собирать по карманам мелочь. ‒ На сто пять рублей и сорок копеек! Держи, не растеряй! ‒ гора мелочи с одной печальной купюрой неохотно перекочевала в руки Егора.
После обеда настроение улучшилось, рассчитались с Онуром за отгруженные пять тонн, буквально завтра Слава сможет отправиться, наконец, к жене и сыну, о которых он вспомнил лишь один раз перед заселением в номер.
Нудный длинный рабочий день, нехотя, подходил к концу, снова вечер, такси и гостиница. Поднявшись на этаж, коммерсанты застали Славика, по пояс раздетого, курящего в коридоре, на боку кобура с пистолетом. Увидев своих, он подошёл к ним, попытавшись обнять всех разом, и заговорил:
‒ Я тут, пока вас не было, поспорил с чёртом одним, что смогу взвести курок, а пистолет всё равно не выстрелит. На пятьсот новыми. И дважды его выиграл! Потом мы с ним взяли бухла, посидели ‒ кайф! Вот уважаю вас, короче! ‒ охранник вытащил ствол, начал показывать с ним фокусы и щёлкать спусковым механизмом, в шутку втыкая его в бок Онуру, кричал. ‒ Ну что, стрелять, турецкая морда? Ты готов?
‒ Не, Славик, не надо, иди спи. Завтра деньги отдам, и езжай к семье, выспись! ‒ турок при помощи сына пытался завести беспокойного вояку в номер и уложить спать.
‒ Я тут с одной бабой сошёлся. Первый раз за деньги, сегодня, сказала, просто так вечером придёт. Я же не для себя с ними сплю, а всё ради них! Вон в родном селе каждая баба уже знает меня и всегда готова со мной отдохнуть! Эх, родная сторона! Всё бесплатно, ещё и кормят!
‒ И что жена, молчит, не знает?! ‒ восхищённо воскликнул Онур.
‒ Она просто слепа и глуха, ‒ смеясь, предположил Лёха.
‒ Да здоровая она! Во, ‒ Славик развёл в стороны руки, ‒ какая! И глаза с твою голову, усатый! А что такого? У вас же, турок, жёны молчат, пока вы тут в России зажигаете! Чем я хуже? ‒ Славик развернулся, шатаясь, зашёл в номер, с грохотом повалился на стол, тут же уснув.
Егор не стал больше наблюдать происходящее, удалился в свой номер заканчивать постирушки и скорее спать. Как же здорово, оказывается, уснуть на койке, на чистом постельном белье. Проспав с час, он бодро встал и побрёл на почту звонить родным. Орлов из-под очков наблюдал за ним, лёжа на кровати и читая Святое Писание, зло произнёс:
‒ Тебе хорошо. Я хотел заказать себе женщину, ну, думаю пост, но не страшно, потом раскаюсь, сил-то уже нет совсем слушать Славика. К Онуру кинулся, он, дятел, денег не даёт, приходится сублимировать, ‒ Лёха вздохнул, выразительно захлопнув книгу, и отвернулся к стене.
‒ Может завтра останемся в гостинице, возьмём отгул. Свяжем пьяного охранника, отберём ствол. Онур приедет один с деньгами, мы отберём их все, его свяжем и уедем, нам хватит. И пусть попробуют приехать в наш город, где они никто и звать их никак, ‒ Егору внезапно стало обидно за Орлова, и жёсткий план созрел сам собой.
‒ Ну не знаю-не знаю…
‒ Тут ведь, смотри, турки, водители, Рашиды и прочие завязались в узел противоречий, его невозможно распутать. Я предлагаю его разрубить, и будь что будет, не для себя, для тебя! Ну, ты согласен? Если нет, то мне вообще плевать, я уеду, мне ловить здесь нечего.
‒ Нет! Точно нет! Это же какой грех, пусть всё потеряю, а так действовать нельзя! ‒ Орлов, привстав с койки, начал креститься.
‒ Ну и ладно. Я тогда ещё посмотрю день-два и, думаю, уеду домой. А что? Мне ловить нечего, ‒ Егор, хлопнув, дверью ушёл искать переговорный пункт, который он заприметил ещё утром из окна такси.
Вот, наконец, улица. Шедшие навстречу люди говорили на русском и только на нём, как же это, оказывается, важно. Лёгкий морозец подбадривал, в груди сжался комок волнения, мысли гудели в голове взбудораженным роем. Как там дочь? Как родители? Что важного случилось за последние недели?
В зале междугородних переговоров почти не было людей, Егор назвал номер телефона жены и родителей. Денег немного, хватит лишь на несколько минут, но это лучше, чем ничего. Вскоре голос из динамика заставил вздрогнуть ‒ позвали в кабинку для переговоров, от волнения вспотели ладони.
‒ Да, я в Тюмени. Как у вас? Через неделю точно приеду!
Короткие вопросы и ответы, никаких подробностей, но даже через линию связи ощущались напряжение и усталость от бесконечного ожидания. Главное, все здоровы, жена работает, успела сказать о успехах дочери и своём повышении. Успокоившись, радостный коммерсант побрёл в номер, ощупывая в кармане оставшуюся горсть мелочи. На входе в гостиницу Егор заметил знакомую фигуру Орлова, он стоял и курил.
‒ Лёха, ты же не куришь? Да и пост у тебя.
‒ В армии курил, а тут уже сил нет терпеть, всё не так, одни проблемы!
‒ Дай мне пару рублей, меня что-то на сладкое пробило после общения с родными. Пойду «покурю» пару шоколадок.
Уже сидя в номере среди храпа молодых турок, лежащих на полу, отламывая и бросая в рот дольки шоколада, Егор решил ехать домой, не дожидаясь развязки луковой пьесы.
«Всё, завтра отработаю, попрошу пять тысяч, их-то я всяко честно заработал и поеду домой через Курган. Начну искать работу, коммерсант из меня, видно, никакой», ‒ грустные мысли о своей никчёмности давили виски, не давая заснуть.
Вскоре пришёл прокуренный Лёха, со стоном упал на свою кровать и отчаянно начал ворочаться, извлекая из койки мерзкий скрип. Не в силах найти удобное положение, сел, уставившись в окно на огромную Луну. Согревшись под одеялом, насытившись сладким, Егор скоро провалился в глубокий сон…
Во сне всё спуталось окончательно. Вот они с Лёхой, оказывается, угнали один МАЗ и сумели продали его Сигизмунду. Теперь, почему-то, азеры гоняются за ними по всему городу. На светофоре к МАЗу подбегает незнакомый парень и громко кричит.
‒ Воры! Шайтаны! Стоять!
Газ в пол, и вот они уже у Сигизмунда на базе, кругом охрана из автоматчиков. Оказывается, Онур успел получить деньги чуть раньше за тот же самый лук, который они вывезли с рынка. Сигизмунд купил лук вместе с грузовиком. Вот они идут по оживленной улице, навстречу люди, что с лицами встречных? Они все казахи!..
В поту и ужасе коммерсант проснулся. Вокруг темно, турок уже нет, Алексей, опустив в чай усы, громко цедит его через сжатые зубы.
‒ Вставай, пора, уже. Потел будить, но ты сам прснулся.
Зевая, они вышли на улицу, турки весело пересказывали на смешанном русско-турецком историю утреней побудки Онура, который, не удержавшись, напился и на пару с охранником обгадил весь санузел.
‒ Ему же сегодня нужно все деньги собрать и отправить в Петухово супер-Славика, как быть? Сможет? ‒ Егор решил готовить почву для своего отъезда издалека.
‒ Да, ему вчера почти всё азеры отдали, сегодня в долг договорились под залог лука остальную сумму взять, и отправим его. Да ещё вдогонку с ним МАЗ тот, в котором ты ехал, лук с него весь на рынок перегрузим.
‒ Опять таскать мешки… Я тут подумал, что мне денег не видать, и работать дальше я бесплатно не хочу. Давай мне рублей пять, и я завтра с утра домой уеду, ‒ собравшись с духом, выдал с трудом Егор.
‒ Вечером, думаю, решим. Наверно, действительно, так лучше будет, мы комнату сразу сдадим. А за неделю только на этом отобьём твои пять тысяч, ‒ задумчиво произнёс Джавдет и вдруг улыбнулся, толкнул Назима, так, толкая друг друга и кидаясь снежками, они вместе с русскими направились на оживлённую улицу ловить такси.
На улице поймали белую «Волгу», точно такую, как гнали в Джамбул. Воспоминания нахлынули на Егора, казалось, ещё недавние события произошли очень давно и не с ним, а с каким-то другим, похожим на него, человеком в неком параллельном квантовом мире. Но, внезапно ударившись при торможении голенью о переднее сиденье и ощутив сильную боль, Егор убедился в реальности произошедшего с ним падения в Михайловскую яму. Его расщеплённое сознание вновь соединилось в одном физическом теле. Вот он знакомый вход на задворки рынка, грязный снег, нехотя хрустящий под ногами от мороза, а вот и два МАЗа. На встречу коммерсантам вышел Михаил, с ходу озадачив фразой:
‒ У нас погрузка, вы обещали сегодня нас отпустить. Так вот, нужно до двенадцати всё сделать, иначе нам никак нельзя. Мы готовы на 10% меньше с вас денег получить, как неустойку, что не ждём ещё сутки.
‒ Ладно, через час всё принесу, а вы, ‒ Джавдет повернулся к Назиму и русским, ‒ за час должны всё перекидать. Я пойду оплачу ещё одно место на рынке, будем с двух прилавков дальше торговать.
И снова бесконечные сетки, укладка на тележки, выгрузка возле нового прилавка, противно стекающий по спине и лицу пот. Наконец, мазурик разгружен, можно полежать на горе лука на новом месте, расположенном в глубине овощного ряда. Тут, вдали от основного товарного потока, куда редко доходят покупатели, можно спокойно лежать на товаре весь день, и вряд ли кто тебя потревожит, разве что гниющий лук через месяц-другой освободит от обязанности охранять его. Егор с Лехой, устав от незнакомой речи и усмешкам в свой адрес, решили перебраться торговать за дальний прилавок. Это давало возможность почувствовать себя наконец в России, а не прибывшим из Казахстана в Азербайджан бесправными работниками. Отогнать от себя то липкое чувство опасности и обмана, которое, думается, возникает у скотины, которая, внезапно осознав, что те, кто её кормил, лечил и чистил, делали это лишь для одного момента ‒ момента её закола. Жаль, что осознание правды приходит слишком поздно, когда изменить уже ничего нельзя.
‒ Встать! Руки в гору! Документы! ‒ грубые крики перекрыли привычный гул рынка и тюркскую мову.
Егор испугано вскочил с горы лука на затёкшие ноги и с трудом удержался от падения обратно. Алексей задумчиво сидел на ящике за прилавком, играл с весами, взвешивая луковицы разного размера, сортируя его по весу в ящики, да выкладывал высокие пирамиды на поддонах перед прилавком.
‒ Красиво, но бесполезно, хотя в нашей ситуации всё неопределённо с полезностью, ‒ задумчиво разминая ноги, пробормотал, зевая, проснувшийся, вглядываясь в сторону крика.
‒ Да уж, там с МАЗом, пока ты спал, рассчитались, правда, через ругань, не доплатили процентов двадцать. Он всё равно уехал ‒ у него загрузка.
‒ А что за ор? ‒ Егор показал рукой на суету, происходящую в основной, центральной, части овощного рынка.
‒ Хотят орут, хотят ‒ нет. Не всё ли равно? На всё воля божья, ‒задумчиво произнёс Лёха, внимательно рассматривая очередную луковицу причудливой формы.
В темноте прохода показались вооружённые люди в масках, они бежали прямо на затаившихся торговцев. Русские в испуге встали в проход, подняв руки на всякий случай. Когда бойцы подбежали, из отряда вышел прапорщик, внимательно осмотрев стоящих, грозно спросил:
‒ Вы русские что ли, паспорт есть?
‒ Да, вот мой, ‒ вытащил из сумки документ Орлов и протянул его перед собой в раскрытом виде.
‒ Ага, вы ‒ на выход, раз свои. Давай быстрее, ‒ подав головой сигнал бойцу справа, он отправил коммерсантов в его сопровождении к выходу.
В центре рынка все торговцы без регистрации и люди неславянской внешности лежали лицом вниз, другая меньшая часть стояла у стены с заложенными за спину руками, среди них Егор увидел своих турок.
‒ Товарищ, а вон это наши стоят! ‒ Егор указал сопровождающему на турок.
Боец приказал оставаться на месте, сам подошёл к старшему. Старший был без маски, в гражданке. Боец полушёпотом произвёл ему короткий доклад. Старший, мельком взглянув на русских, затем на турок приказал их досмотреть. На свет из карманов появились паспорта и квитанции из гостиницы. Турок и русских в сопровождении вывели на задний двор, где одиноко стоял еще не разгруженный МАЗ с луком да несколько глухо затонированных микроавтобусов и грузовиков с надписью «ОМОН».
‒ А сегодня рынок откроют? Или только завтра? ‒ Джавдет, собрав в кулак всю свою волю, с усилием, исказившим черты лица, сглотнув от страха подступивший к горлу комок, умоляющим тоном задал волнующий вопрос сопровождающему коммерсантов бойцу.
‒ Нет, до завтра закрываем рынок, много нарушений, ‒ раздражённо буркнул в ответ сопровождающий и, быстро развернувшись, бегом удалился обратно в здание.
На заднем дворе с поднятыми руками стояли держатели грязного кафе, у МАЗа шла проверка документов на товар и паспортов водителей. Вот с рынка вывели в наручниках несколько человек, запихали их в микроавтобус. Джавдет с Назимом, переглянувшись и перебивая друг друга, заговорили:
‒ Мы к нашему МАЗу помогать идём, а вы езжайте назад, отец пусть сюда едет, давайте скорее! Вот тысяча на всё: такси, еда ‒ только быстрее давайте! Пусть таксист ждёт. Отца назад на нём сразу отправьте!
‒ Ладно, но завтра, не забудьте, я хочу домой уехать ‒ мне пятьсот рублей! ‒ упрямо продвигал свою тему уставший от приключений и отчаяния Егор.
‒ Да, если всё решиться, то, мамой клянусь, четыреста тебе дам, а ещё сотка из этой сотки ‒ вся сдача твоя! ‒ Джавдет, протягивающий деньги Орлову, изменил направление, передал их Егору, посмотрел ему в глаза и ещё раз повторил. ‒ Только быстрее! Четыреста рублей твои, мамой клянусь!
Русские выбежали на оживлённую улицу, на остановке стояли такси. Это самые жадные таксисты, те, кто лохматил по более дорогим тарифам и не желал утруждать себя ездой по улицам, ища вскинутую руку. Деваться некуда, скорее в машину, и до гостиницы. Водитель, резко стартовав, поинтересовался:
‒Вы-то, что с рынка без сумок, и вид у вас необычный, неместные что ли?
‒ Какой местный, мы Тарас да Чимкент, оттуда сюда овощ таскаем, а вид, что взять с русских чурок! ‒ выпалил в ответ Егор, искажая на южный манер слова.
Водитель кивнул головой, удовлетворив своё любопытство, замолчал. Вот и гостиница. Орлов выбежал из машины за Онуром. Егор молча сидел в машине, наблюдая, как дети из соседнего дома радостно катаются на портфелях с горки, представлял себе скорую встречу со своей дочерью, женой и родителями.
Водитель, получив деньги и успокоившись, громко включил радио и слушал песню «Браво» ‒ «Этот город». Из двери гостиницы поддерживаемый Лёхой показался Онур. Турка слегка штормило, но, поддерживаемый за руку, он быстро шагал к машине. Егор распахнул заднюю дверь, и турок, качнувшись, свалился на диван и на удивление трезвым голосом скомандовал:
‒ Гони, брат! Скорее! Ещё доплачу!
Русские, оставшись одни, переглянулись. Алексей, насупившись, неуверенно предложил:
‒ Давай до реки сгоняем, там храмы красивые, а то всё рынок и рынок. Тут-то мы, вроде как, местные, нас не будут гнобить. Охота реку посмотреть, архитектуру.
‒ Ну ладно, давай, рублей двести проедим ещё, а то это же мне на дорогу, считай, дали, ‒ шевеля в кармане бумажками и грустно вздохнув, согласился Егор.
Троллейбус, следующий, как сказали местные на остановке, до реки Туры, бодро раскачиваясь на ледяных шишках и шлифуя при старте лед, доставил коммерсантов в центр города, в район малоэтажных зданий прошлого века.
‒ Давай выскочим, а там пешком до Туры? ‒ предложил возбуждённый свободой Лёха.
‒ Давай, а то сидим весь день на рынке. Сегодня день такой тёплый, весна, ‒ радостно согласился Егор и выскользнул следом в открывшуюся скрипучую дверь.
Они шли до реки около часа, с любопытством рассматривая непривычную городскую архитектуру. Вот и застывшая река, как широкая белая дорога, извиваясь, рассекала город. Тура раскинулась перед путешественниками где-то внизу под крутым берегом, на другом берегу виднелись невысокие старые дома и люди, смело спускающиеся на лёд для перехода на другой берег. Дорога, извиваясь, пошла в крутой подъём, на его вершине стоит храм, чуть дальше виден подвесной мост через реку. С высокого берега открылись удивительно красивые виды города на фоне закатного солнца. Голодные и замёрзшие, впечатлённые увиденным партнёры забежали в магазин, купили еды и, жуя на ходу, направились по своим следам назад, в точности пытаясь повторить свой дневной маршрут, дабы не ловить дорогое такси. Город вызывал неоднозначные ассоциации: высокие надменные современные здания в сочетании со старинными храмами и малоэтажной застройкой в целом оставляли хорошее впечатление, напоминая старое, тёплое, такое мягкое и родное бабушкино лоскутное одеяло.
Уже стемнело, когда замёрзшие, но довольные походом русские поднялись на свой этаж. Постучав в дверь, они вошли к Онуру. В комнате собрались турки.
‒ Пришли! А мы лук отбили, денег заняли и рынок к вечеру открыли. Мы ещё час успели торговать! Славика час назад сплавили. Ох, и достал он меня со своим сексом-кексом, я по полночи курил в коридоре, аж устал, ‒ Онур был трезв и доволен, на столе лежали сало и хлеб.
‒ Мы так прошвырнулись, вот еды прикупили, ‒ поставил на стол кулёк с продовольствием Егор.
‒ Смотри, завтра утром ты можешь ехать, вот четыре сотки, как сын обещал. А мы сдадим один номер, как никак, экономия, ‒ турок достал свёрнутые в трубочку мелкие грязные купюры и протянул их русскому.
Готовые приступить к трапезе, все сели к столу, выдвинутому в центр номера. Алексей взял кусок сала и подвинул к Егору.
‒ У меня, конечно, пост, но вы мусульмане ‒ вам тоже нельзя.
‒ Э! Нам можно! Во-первых, мы в походе, во-вторых, на дворе ночь! ‒ Онур, взяв нож, нарезал душистое розовое сало на тонкие просвечивающие кусочки, достал из-под стола ноль семь литра водки и стопки и спросил. ‒ Я хочу выпить за то, что Славы больше нет, и за наш отбитый у ментов МАЗ. Моему сыну пока нельзя, вы, кто будет?
К бутылке подвинулись ещё две стопки: Назима и Орлова.
‒ Ну и что, что пост, я тоже не дома и имею право! Всё достало! Завтра останусь тут на полдня, денег мне дадите на бабу? ‒ Лёха вопросительно посмотрел на Онура с вызовом.
‒ Никто не спорит, на, держи тоже четыре сотни, отдыхай завтра весь день! Потом посчитаемся, ‒ турок встал, пошарил в карманах, выгреб из них всё, включая мелочь, положил на стол перед Орловым и произнёс. ‒ Чуть не хватило до четырёх сотен, всего триста сорок рублей, но тебе хватит. Слава для тебя большую скидку на это самое заработал, ‒ при этих словах говорящий протянул через стол визитку с телефонами интим-услуг.
Егор, поев, ушёл спать, решив пораньше уехать домой и вырваться из бесконечного бега по кругу, начав новую, пока неизвестную и, должно быть, прекрасную жизнь. Ночью его постоянно будили бродящие турки, крики пьяного Лёхи, какие-то всхлипы и шум воды в санузле.
Вот, наконец, утро, за окнами темно, лишь частые шаги в коридоре говорят о начале рабочего дня. На соседней кровати и лежащем на полу матрасе спят молодые турки. Егор подошёл к Назиму, поднял его руку с часами, на них ‒ семь утра, пора ехать. Вскоре разбуженные передвижениями по комнате и сборами русского проснулись остальные. Назим жадно пил воду из графина, Джавдет ругал Орлова, который напился с Онуром, вызвал себе и турку женщин, а молодых, разбудив, бесцеремонно выгнал в соседний номер.
‒ Выходит, они вдвоём сегодня отдыхают? Вы-то вдвоём, выходит, поедете на рынок? ‒ Егор кивнул головой в сторону мучающегося жаждой Назима.
‒ Да, только мы! Ты же уезжаешь, они точно не поедут, ‒ хмуро взглянув на часы, ответил Назим, достав из-под кровати полупустую бутылку пива, жадно присосался к её горлышку.
Егор, попрощавшись, вышел в коридор и постучал в номер Онура. В номере раздались несвязанные всхлипы и звон бутылок, на порог вышел измятый Алексей в одном полотенце.
‒ Ну, это, прощай. Приеду, значит, скоро. Короче, я, только я один, и всё! Всё пучком! ‒ вышедший полез обниматься, чуть не упал, сжал в приветствии руку в кулак и потряс ею.
‒ Ладно, давай! Выздоравливай! ‒ Егор, задержав дыхание, попытался скорее освободиться и не дышать чужим перегаром.
‒ Постой! ‒ Алексей на секунду исчез и тут же вышел с книгой в руке.
‒ Ехать долго, брал с собой, так и не прочел, потом отдашь! Классика!
‒ Давай посмотрю, ‒ Егор взял протянутую ему книгу, причитал «Сто лет одиночества», Габриэль Гарсиа Маркес.
‒ Это крутой, модный писатель, нобелевский лауреат! Я-то много его читал, рекомендую.
Свобода. Скорее на улицу, и под хруст свежевыпавшего ночью снега на остановку. Несколько замёрзших тюменцев, нахохлившись, топчутся в ожидании транспорта.
‒ Не подскажите, на автовокзал как доехать? ‒ с ходу задал вопрос русский-чурка.
Внимательно осмотрев на странного вида парня, одетого в старые кирзовые ботинки и нахлобученную до самых глаз, бесформенную, лыжную, вязаную, тёмную шапку. Нехотя и с недоверием пожилой мужчина буркнул:
‒ Тут с пересадкой, вон на нём. Там спросишь! ‒ он показал рукой на приближающийся троллейбус №9.
Оценивающе продолжив осмотр странного человека в широких мешкообразные спортивных штанах, но в добротном потёртом полушубке с перекинутой через плечо красной сумкой, мужчина спросил:
‒ По тебе не понять, ты-то откуда такой красивый? Из больницы что ли бежал?
‒ Нет, из Джамбула, я русский чурка из Джамбула! ‒ махнув рукой на прощание, Егор заскочил в салон троллейбуса.
