Дмитрий Анатольевич Кадочников
Луковое горе
Накануне сделки.
Нудно и однообразно тянулись дни. Турки суетливо бегали, мало говорили на понятном языке. Алексей, осознав бесполезность своих записей, молча сидел на солнце, штудируя Священное Писание. Егор, заложив руки за спину, прогуливался по небольшому дворику. Жена турка вынесла в огород рассаду, опёрлась на лопату и с грустью осматривала небольшой огород, не решаясь приступить к его обработке.
– Может, мы поможем? Сидеть уж невмоготу! – вскрикнул с отчаянием и просьбой Егор.
– Да бери, копай всё, потом полить побольше, мы с Медине завтра высадим, – недоверчиво отозвалась женщина. Егор взял лопату и начал перекапывать огород, вскоре к нему присоединился Алексей.
В работе время пролетело веселей. Вечерело, ещё один день прошёл в ожидании чуда, но чудо не произошло. Ужин лепёшками и маслом, белые солёные шарики сыра немного разнообразили скудное меню. Во двор вошли довольные Онур и Джавдет, отказались от ужина и налили чай.
– Сегодня приедет родственник, у него старый мерс. Сгоняете на почту завтра, аптека, в город поедем, – весело заявил Онур. – Э, радуйтесь, мы были у Рашид-узбек, он нам даёт в долг солярку и помогает с ветеринарным контролем.
– Зачем в долг, что, денег не хватает?! – недоумённо воскликнул Орлов, грозно, как конь, раздувая ноздри.
– Зачем страх лицом делаешь? У вас на две машины только хватит, а мы четыре загрузим. Ваши бабки и бабки Назима уйдут в товар и аванс водилам-чудилам, а соляру в долг Рашидка сделает! – возмущённый турок бешено вращал глазами, показывая обиду на подозрения во лжи.
Джавдет быстро заговорил, поясняя:
– Да, Рашид известный, у него в Ташкенте бизнес: он там русским червонец царский продаёт, они у него чемоданами покупают, в саму Москву везут! Он под собой золотой базар держит – большой человек! Тут у него мать в Тарас живёт, да заправки тут держит на брате – приехал за выручкой. Отец позвонил, они встретились. Ресторан, то да сё, всё обговорили, теперь быстро уедем, – произнеся длинную речь на одном дыхании, Джавдет сытно отрыгнул и запил монолог чаем.
– Да, верно. Четыре шаланды-маланды грузим по тридцать тонн. Завтра «Волга» поедем продавать и водил искать. Я Рашид знаю с ПТУ – вместе учились, он сильный коммерс. У нас тут водка делают в Чимкенте, чеченец, друг Назарбаева, так вот, он вместе с Рашидом мутил. Деньги брали, фонды создавали, заводы покупали. Да, было время… – причмокивая губами, внезапно прервал свой рассказ Онур и закурил.
– Людей Рашид жутко уважает, он каждого второго тогда опрокинул на деньги. Потом, правда, как честный открыл пункты выдачи долгов, спустя пять лет начали всё же отдавать всякой кошмой, мукой, водкой. А что, хоть так, другие вообще исчезли, и след простыл! Этот реальный, не кинул… Так, ну, или как-то так, – замялся Джавдет, не найдя нужного слова, замолчал.
– Отдавать-то кто будет? Договор подписали с кем? – внезапно вскрикнул Алексей.
– Какой договор? Вот я пишу ему, что должен, он пишет, что мне нужно выдать. По его расписке всё сделают. Если я не верну, у меня всё заберут, это же так повелось, тут вам не там! – турок отвернулся, показывая, что разговор окончен. Грозно приказал что-то жене, та метнулась на двор, вскоре принесла тушку курицы и начала её быстро ощипывать. – Я как старший ставлю задачу на завтра: ехать базар, ставим «Волгаря», должны продать. Послезавтра за деньгами к отцу Назима в Киргизию и с водилами договор заключить. И, считай, всё – грузим лук и поехали Воркута, – Онур замолчал, развернулся и быстро пошёл к тандыру. Послышались выкрики, было похоже, что что-то идёт не так.
Егор и Алексей, переглянувшись, подошли поближе посмотреть, что происходит. Онур в гневе держал в руке измятые купюры, тряс ими перед лицом вышедшего из сарая Жасура, и гневно вопрошал на русском:
– Два дня торговли, пять мешков муки ушло, а денег на четыре мешка!
– Э, зачем? Я не вор, вон, поставил тесто, мешок ушёл! Что надо! Тандыр тебе сделал, пеку, где моя доля? Сплю в сарае! Давай плати, обещал за работу треть! А!
Узбек, оказалось, неплохо мог говорить по-русски. А на просьбы Егора и Алексея: «Мой твой не понимает!» Оказывается, и понимает, и говорит не хуже, чем турок.
– Э, да я так, нервы, мы же точно говорили, треть твоя, первый месяц за тандыр – вся выручка твой! – неожиданно улыбнулся турок, притянул к себе Жасура, грубо обнял, приподняв над землёй.
В дом идти никому не хотелось, мужчины стояли возле тандыра, наблюдая за огоньками пламени, и молчали. Вот и пролетел очередной день. Наступивший сумрак внезапно разрезал свет автомобильных фар, истошный скрип металла о металл пробежал судорогой по телам стоящих во дворе.
– Вот и Саид, сейчас с ним на почту метнётесь, и там аптека, может, успеете, – турок распахнул калитку, громко поприветствовал очередного родственника, радостно обнял его, сел к нему в машину. Разговор двух турок затянулся, Орлов, устав ждать, зевнув, ушёл в дом.
– Егор, давай быстрее зови Алексея, где он! – внезапно опомнившись и выскочив из мерса, закричал Онур.
– Читает да пишет с бегущей строки цены на лук, сам же сказал: «Пиши», – а приказ не отменил, вот и пишет.
Егор, прихрамывая, ушёл в дом звать компаньона, который каждый вечер забивался в угол и, тихонько шевеля губами, перечитывал религиозные книги. Вот и сегодня Алексей скукожившись, как сирота, испугано бросая взгляды на входящих, на занятую у печи Айше, шевелил губами, произнося только ему ведомые заклинания.
– На выход, стройся! Пошли, едем скорее! – радостно объявил Егор и, зачерпнув из ведра на входе кружку воды, сделал большой глоток. Тайком бросил взгляд на бурлящий куриный бульон, облизнул губы.
Вышли со двора, на обочине стоял старый «Мерин», возле него важно курил Саид.
– Э, давай, рус, садись, едем!
Расположившись на скрипучем пыльном заднем диване, горе-коммерсанты затихли в ожидании. Машина дёрнулась, взревев двигателем, прыжком плюхнулась на разбитый асфальт, извергая скрип изношенных тормозов, и покатилась вдоль Михайловки. Темно, фары выхватывали из мрака невысокие дома и силуэты людей. В части поселка вновь отключили свет.
– Да тут каждую неделю света нет то у одних, то у других, главное, чтоб на почте был, – произнёс Саид почти без акцента.
– А мы обычно в десять уже спим, только один раз застали, что электричества весь день не было, – Егор поддержал разговор, пытаясь выведать ещё что-нибудь полезное.
– Смотри, соски русские и казашки, молодые, лет пятнадцать. Моя их снимает, везёт в горы, там выпили, то да сё – отдыхаем по полной, а то жена беременная, невмоготу. Да и не в жене дело, так принято. Давай встану и спрошу, поедут ли сегодня, так-то обычно ездят. Казашки – те-то любят прокатиться. В горах есть место: дом старый, ущелье, звёзды с арбуз, – при этих словах турка Алексей перестал шевелить губами и облизнулся.
– Э! Я тоже хочу… это… ну, отдыхать, – и тут же повернувшись к Егору. – А что? Религия позволяет, в походе на чужбине не воспрещается, мне нужно, это просто, как поесть, нет тут греха.
– Да твоё дело, мне на почту и в аптеку, а вы уж как-то сами по потребностям.
Саид резко затормозил.
– Эй, давай прыгай сюда, кто отдыхать хочет, есть что курнуть, выпить купим, а!
Молодые девчонки смущённо засмеялись, несколько подошло к машине, они начали вести переговоры о грядущей ночи.
– Где почта? – подал голос Егор.
– Сейчас подъедем. Нам на почту, там перевод русским пришёл – пачка баксов, на них отдохнём. Ждите!
Саид проехал всего метров сто и резко остановился. Невзрачное здание освещено тусклой жёлтой лампой, на нём с трудом читалось: «Почта, телефон, телеграф».
Внутри несколько окошек, большие часы показывали полдесятого. Людей – никого. Несколько переговорных кабинок. Всё помещение плохо освещено.
– Мне позвонить и вон тому у входа тоже. Вот, – протянув бумажку с номерами телефонов и кодами города, Егор кивком указывал на застывшего на пороге Алексея.
– Вызовем скоро, деньги платите, – недовольно пробурчала очнувшаяся от дрёмы казашка.
Уже через десять минут Егор общался с женой.
– Да, всё, приехали, всё хорошо. Как у вас? Тоже нормально, премию дали? Здорово. Да грузимся уже. Тут нет телефонов. Скоро будем в России, – доносились обрывки разговора из открытой кабинки.
Вышли, почта закрывалась, часы показывали десять часов. Небо, сплошь усеянное звёздами, повисло над головами, Саид глубоко затягивался папиросой и громко кашлял.
– Ну что, к соскам или к Онуру?
– Я с ногой обратно, а вы – как хотите.
– Если всё получится. Вот, забери мою сумку, я отдохнуть хочу, – потупив взор и облизнув усы, заключил Алексей.
«Мерседес» рванул с места, лихо развернулся перед группой девчонок. Саид одним движением вышел из машины и, виляя всем телом и небрежно отплёвываясь насваем, приблизился к стоящим.
Переговоры шли минут пятнадцать. Алексей жадно ощупывал глазами каждую фигуру, пытаясь угадать, с кем предстоит отдыхать. Саид вдруг выкинул целую беломорину из кармана, затоптал её, пошёл вдоль улицы прочь от своей машины. Недалеко от девушек остановился милицейский автомобиль, зажглась сирена, вышедшие люди в форме начали освещать лица каждого, что-то спрашивать. Молодежь начала медленно и недовольно расходиться. Внезапно из кустов, позади «Мерседеса», появился Саид, сел сзади около Алексея.
– Тихо, если подойдут. Хотя, может, и пронесёт, света-то у нас нет. Мы ехали в гостиницу в Джамбул, водитель куда-то вышел, вот ждём. Документы все в гостинице. Ясно?
– А что случилось? – Алексей был раздосадован. Срыв отдыха и перспектива попасть в милицию пугали.
– Ловят, если куришь на улице кое-что или с малолетками шуры-муры. Могут закрыть, – Саид напряжённо всматривался в темноту.
Разогнав молодежь, милиция уехала.
– Что, аптеки ёк? – грустно заключил Егор, поглаживая разболевшуюся ногу.
– Ёк-ёк, сразу был ёк – аптека до восьми, завтра будет аптека! – турок был расстроен.
Он достал из бардачка папиросу, вытащил из неё табак, смешал его с содержимым бумажного пакета, снова забил обратно, выбросив невошедшие остатки табака в окно и довольный закурил. Дымя папиросой, он пересел на водительское место. Машина взревела, Саид вдавил газ в пол, юзом выскочил на тихую улицу и помчал обратно. Алексей жадно наблюдал за красным сигаретным огоньком.
– Будешь? – протянул ему папиросу водитель, увидев жадный взгляд русского.
– Да, разок дёрну? Расстроился – такой отдых сорвался! – Алексей взял папиросу, втянул в себя дым и закашлял.
– Приехали! Как быстро успели всё сделать! – криком встретил вернувшихся Онур.
– Менты всё сорвали, в аптеку из-за них не успели, – за всех ответил улыбающийся Алексей.
– Завтра сделка, в честь этого сегодня курицу есть будем. Утром доедим и поедем, – Онур пригласил в дом русских, грозно посмотрел на Сайда, резко что-то ему сказал.
Саид ответил и, понурив голову, сел обратно в машину. Из дома вышел Джавдет, натужно рыкнул проснувшийся двигатель мерса, вскоре его красные габариты исчезли в темноте.
– Завтра Назим с ними к нам приедет, – махнул рукой в сторону уехавшей машины турок, – вместе на сделку поедем. Потом в Киргизию, к отцу Назима за деньгами, и Воркута зовёт! – турок обхватил Егора за плечи и повёл в дом.
Около стола суетились Медине и Айше. Посреди стола стояла кастрюля с бульоном, рядом на блюде – обобранное от костей мясо курицы, разломанная лепёшка, чайник и ставшее традиционным масло «Рама».
– А женщины всегда отдельно едят? – Егора удивляла иерархия, принятая в местных семьях.
– Всегда отдельно, и полное подчинение. Делают, как скажем. Мужчина – он отдыхает, думает, приказывает, а женщина исполняет и удовлетворяет. Так мусульмане живут, это не у вас! – Онур пренебрежительно скривился при последних словах.
– Нет, у нас раньше так тоже было, это сейчас распустили! – встрепенулся Алексей, вытаскивая из тарелки здоровенный кусок жирного мяса, нежно уложил его поверх лепёшки, провёл кулаком по усам, приготовившись впихать кусок в себя целиком.
Крепко поев, Егор никак не мог уснуть, снились кошмары. Опять он проваливался в ямы, выбирался из них и на следующий день снова проваливался в них же. Снились бесконечные поля лука, довольные, лоснящиеся жиром лица казахов, снился отец Назима – почему-то огромного роста турок, сидящий в халате и охраняющий своим добротным телом въезд в Киргизию.
Луковый бартер
Ранее утро. Пыльная комната, залитая ярким солнечным светом, через открытое окно слышны трели птиц, изредка – шелест автомобильных шин. Дверь настежь распахнулась, на пороге появился заспанный Джавдет. Громко зевнув и перекрыв на секунду пение птиц, наполнявшее окружающее пространство, он громко зашептал:
– Давай вставай. Солнце уже поднимается, пора ехать, рынок ждёт! Хороший день для торговли – полнолуние, туман. Как говорят, волк любит туманную погоду.
Лениво потягиваясь, встал Алексей, нацепил на ноги чужие драные тапки и вышел из комнаты. Егора ждала перевязка ноги остатками дорожной аптечки. Тюбик «Левомеколь» с трудом отрыгнул из себя последние граммы лечебного эликсира, скрючившись, полетел в пакет с мусором. Уже выйдя из дома, Егор посреди остатков утреннего тумана, поднимавшегося от земли, увидел Алексея. Он стоял у колонки в огороде, по пояс раздетый, фыркал, окатывая себя горстями воды, раскидывая вокруг фейерверки прозрачных капель.
– Слушай, Лёха, милый друг, вопрос к тебе. Я все свои деньги тебе отдал, не выделишь на аптеку? А то я вообще пустой.
– Ну, это я дам. Вообще, я ступил. Короче, у меня Онур вымутил, на всякое там, на оформление документов…
– Говори, что ещё я не знаю? Хотя, в принципе, моих там немного и чужого не прошу.
– Треть своих ему уже отдал, он сказал, что это аванс водителям.
– Вопрос по мне, я тоже хочу пару десятков тысяч тенге на мелкие нужды!
– Ну это ты задремал вчера на солнце. Тут Джавдет на Талхе приехал, срочно платить нужно, ну вот прямо срочно! Чуть ли не завтра уже грузится, ужаса навёл! Сгоняли, у валютчиков быстро поменяли часть баксов на тенге, и это… – Алексей замер, упёршись взглядом в Егора, боясь продолжить рассказ, читая в глазах партнёра недоумение. Со двора послышался окрик:
– Живее, волгарь уже на улице, поехали! Э! Сюда иди! Ехать надо! – Онур бешено замахал руками.
Ветерок поднял с земли прошлогоднюю жухлую листву, но Егору показалось, что источником ветра стали короткие руки турка. Продолжая взмахи руками, турок что-то ещё кричал жене и тандырщику, затем, будто селезень, идущий на взлёт, выбежал за ворота, подняв пыльное облако.
– Короче, деньги дашь, или как понимать? Все мои ушли водителям?
– Это, всё у них, у турок у меня баксы кой-какие остались. Не вру! – крестясь, выпалил Алексей, отвернулся и начал спешно нахлобучивать на себя одежду.
Егор, не дожидаясь, вышел из огорода и прошёл в дом. Завтрак откладывался, в доме бегали турки, кричали друг на друга, звонили кому-то по телефону. Взяв с собой пару горячих лепешек, остатки вчерашней, остывшей за ночь, жёсткой курицы да бутылку «Кока-Колы», Егор с радостью покинул место заключения, упав на заднее сиденье «Волги».
Туман постепенно рассеивался, проступили очертания гор. Яркий диск встающего над горизонтом солнца, шелест маленьких, только что появившихся листочков. «Какая спешка, какой рынок, зачем лук? Нужно ехать в горы, в просыпающуюся от зимнего холода степь, беседовать на общечеловеческие темы, вдыхая ароматный воздух. После неспешно устроиться возле огромного валуна, разжечь костёр… Хорошо». Мечты прервал упавший за руль машины старший турок.
– Нэ, скучай! Э, что задумался – семья вспомнил?
При этих словах магнитола проглотила предложенную ей кассету и протяжно затянула тягучую турецкую песню.
Вскоре подоспел второй компаньон: на плече сумка, в которой в потайном кармане за подкладкой остатки американских денег, в руках фотоаппарат. Оба русских молчали, бросая друг на друга тяжёлые взгляды. Рядом с отцом сел Джавдет, сходу начав отбивать ритм всем телом, подпевая слова песни. Двигатель громко взревел, напоследок турок решил отвести душу, в жёстоком заносе выехав на асфальт. Машина, бултыхаясь подвеской, по разбитой дороге полетела сквозь Михайловку, оставляя за собой шлейф пыли. Закончились одноэтажные дома села, пошла городская застройка: невысокие трёх редко пятиэтажные домишки. Пыльные узкие улицы, множество старых машин, вывески на казахском – всё вокруг серое, без ярких цветов, как будто запылённое. Быстрая река, мост, и вскоре рынок. Онур остановился, Джавдет вышел куда-то в толпу.
– Онур, денег дай на аптеку! – прорвался через шумы улицы голос с заднего сиденья.
– Э, конечно, вот! – турок достал из кармана пару купюр и протянул их, не глядя, назад.
Вскоре на горизонте появился Джавдет, с деловым видом двигаясь впереди «Волги», он, как ледокол, раздвигал толпу, указывал место среди других старых машин, стоящих в ряд, куда следует её поставить. Тут же вдоль вытянулись длинными рядами ларьки да прилавки с запчастями на всё, что движется, масла, фильтры, колёса… Разношёрстный народ кружился возле выставленных автомобилей. Все что-то говорят, спорят, едят, считают мятые деньги. Всюду снуют ловкие люди, предлагая свои места в очереди в регистрационные окошки, сверку всего на свете, скрутку спидометров в рядом расположенных гаражах.
Устав от гвалта, запахов пищи и выхлопов, Егор направился искать аптеку, но окрик остановил его.
– Стой! Куда, один нельзя. Вон, сейчас Талха приедет и вас с Джавдетом закинет в аптеку, я тут с Лёхой продажу делать буду, он же собственник!
Онур вдруг увидел кого-то в толпе, громко закричал, замахал руками. Из толпы вынырнули Талха и Фара. Турок, обняв по очереди обоих, бегло объяснял им на турецком, вставляя русские матюки, план дальнейших действий. Егор привык не понимать разговора, ждал пояснений и, пользуясь моментом, подставил лицо тёплому казахскому солнцу. Вдыхал аромат только-только начавшей цвести степи, прищурившись, рассматривая сквозь узкую щель между четырёхэтажных домов далёкую снежную вершину величественной безымянной горы.
– Э! Сюда пошли! Махая рукой, позвал за собой Талха, нырнув в цветастую толпу.
Вот и старый «москвич»: в нём сидит откуда-то взявшийся Джавдет, он открыл дверь, сплюнул на пыльный асфальт тягучую тёмно-зеленую слюну.
– Дай! – протянув руку, скомандовал водитель, получил кусок насвая, закинул его под губу и заметно оживился. – Едем в аптека, потом к Рашиду в офис, отец деньги возьмёт, а вечером, если сделка пройдёт по луку, барана кушать будем.
Машина дёрнулась и медленно удалилась от обочины. На мосту «москвич» вдруг обогнало чёрное тонированное «жигули» и перегородило дорогу, поджав к бордюру. Из «жигулей» выскочили троё казахов в кожаных куртках, тыча удостоверениями, начали требовать паспорт с Егора и прописку.
– Вот паспорт! Прописки нет, еду в гостиницу заселяться!
– Э, как так? Где билет поезд, самолёт, как приехал? Наркоту возим в Россию! – вышел вперёд крупный, с большим животом казах и крепко схватил Егора за рукав мастерки.
– Нет, какой наркота-маркота! Турист! Приехали на машине, гостиницу смотрим!
Талха стоял у поручней моста, широко расставив ноги, около него, схватив его за руку, стоял молодой казах, изредка больно втыкая колено в его бедро. В машине, наклонив голову, прикованный наручниками к двери сидел Джавдет. Через мост, как ни в чём не бывало, шёл поток машин, рядом проехал старенький автобус ПАЗ, безучастные ко всему происходящему пассажиры из другой реальности проплыли перед взором Егора.
– Адреса, где, с кем, как собирались везти шмаль! Всё расскажешь! Едем в отделение! – кричал в лицо пузатый.
Вдруг одна из машин остановилась, из неё вышел Онур и незнакомый казах. Пузатый отошёл и о чём-то шёпотом начал общаться с казахом, после вдруг обнял его, махнул рукой – все сели назад в машину и уехали.
– Всё, езжайте в аптеку, уладили вопрос! – Онур протянул Егору бумажку с печатью и датами.
– Это что? Кому её показать?
– Смотри, что тут. На рынке ты уехал, взяли нас. Алексей лицом в пол положили, наркоту нашли в сумке. Я имя директора рынка назвал, не верят. Мы метнулись в управу рынка, привели от него человека – главного юриста, они отстали. Ну, пришлось отдать пятьдесят баксов юристу и этому их оперу из сумки твоего друга. А тут мне кричат: «Вон, кажись, на мосту-то, ещё одного вашего курьера взяли». Я сюда – ещё сто баксов ушло! Тебе дали пропуск на эти даты, потом – кирдык. Иль гостиница, иль дорога назад, ещё можно тюрьма, – мрачно усмехнувшись, дополнил возможные варианты турок.
Онур, вытащив из машины за руку Джавдета, жестом приказал ему пересесть к нему в шестёрку, где уже сидел приезжавший важный казах. Хлопнув дверьми, пассажиры «жигули» растворились в потоке таких же старых, потрёпанных машин. Талха хромая, отплёвываясь и матерясь, подошёл к своему аппарату.
– Давай скорее едем, а то ещё ГАИ нахлобучат за остановку на мосту. Они только и ждут, с кого бы отжать кровные.
Развернулись на ближайшем перекрестке и встали у аптеки. Егор радостно закупил на все выданные ему средства перевязочный материал, антисептики, мази и примочки, довольный сел на задний диван «москвича», не обращая внимания на толчки и кочки, закатал штанину, медленно размотал бинт, уставился на струп, размышляя, с чего начать лечение. Казалось, что и струп тоже смотрит на Егора, спрашивая: «Ну что, чем сегодня будем меня ублажать?»
Резкое торможение и крики на незнакомом наречии отвлекли Егора, машина качнулась, на переднее сиденье плюхнулся Онур, обернувшись, осмотрел раненого.
– Давай лечи и бегом к нотариусу, он там твой договор лепит с казахами. Просил моральной поддержки.
– Ага, уже заматываю. А что за договор?
– А чё стоять, за бабки «Волгу» не впаришь. Покупателей то модель не устраивает, то пробег, а то и царапина на капоте. Подошёл тут ещё узбек и заладил: «Давай её в обмен на старый ГАЗ-66, ключ в ключ». Мы ему: «Давай на лук!» Услышали нас проходящие казахи, целая семья, ну то сё, давай за лук, типа бартер. Говорят: «Охота нам волгаря, а лука у нас много в сарае, продать уже не успеваем – ценник скоро вниз уйдёт». Вот и сошлись на девяноста тоннах лука.
– Ты ж говорил, волгарь улетит за большие бабки? И вдруг никто не берёт!
– Ну, дорогой, я не святой, извини, да, брат, рынок гибок, сегодня так – завтра этак!
– Ладно, проехали, продали и слава, – Егор поперхнулся, подбирая слова, – Создателю. – И что, у Лёхи правда наркоту нашли?
– Да ну их, они у всех что-нибудь найдут. Вчера у меня хотели найти ствол, уже и понятые пришли, типа, видели меня, как я его вытаскивал, гладил ласково, и всё-то у них срастается. Я им говорю: «Вы ошалели, ведёте себя хуже шайтанов, я местный, тут живу. Вы чего Коран нарушаете?!»
– И что, отпустили? Бесплатно?!
– Ну, спросили, где живу, чем дышу. Паспорт покрутили, поржали. Типа, думали, что таджик, на вид перепутали.
– А вас-то чё не трогают? Защита-то ваша в чём, секрет есть?
– А я не знаю, за местных платить некому. Ну посади меня, толку-то. А вот неместный, тот раз приехал, значит за чем-то – деньги есть. Наверное, как-то так, – задумался турок, нервно закурил, вспомнив произошедшее.
– Да они всех хватают, хоть тыщу тэнге – и те отберут, э… не люди – звери, – откликнулся водитель «москвича».
Остановились возле нотариальной конторы. Лёха, улыбаясь, разговаривал с толпой казахов. Джавдет жадно бросал беспокойные взгляды по сторонам в ожидании отца. Резко затормозив возле людей, «москвич» чихнул и заглох.
– Э, друзья, что там? Сделка, договор-моговор – всё чики-чики? – выскочив из машины, начал тараторить Онур.
– Всё окей! Подписали, можем ехать грузиться, они после со стоянки сами «Волгу» заберут, после нашей погрузки. Мы подпишем им акт, они с ним всё дальше сами оформят, ну а у нас – гора лука! – радостно за всех ответил Алексей.
– Дай почитаю, что за аккредитив вы такой подписали, – протянув руку, Егор попытался обратить на себя внимание.
– Всё чётко, нотариус бабки взял за гарантии, не надо дёргаться, – Алексей несколько надменно посмотрел на компаньона, взял под руку Онура и отвёл его в сторону. Они, как две влюблённые птицы, распустив перья, начали ходить вокруг друг друга, изредка громко вскрикивая от восторга, начав произносить клятвы дружбы и верности.
«Ну и хрен с вами, друзья!» – крикнул в отчаянии внутренний голос Егора.
Егору было обидно, что с ним не считаются, но он понимал, его вклад в денежном выражении не более пяти процентов, да и те не у него на руках, а переданы туркам в общей денежной пачке.
– Сделка готова, завтра поедем водителей обалтывать да в Киргизию, за деньгами. Назима привезём! – довольный Онур, широко улыбаясь и демонстрируя вежливость, перешёл на казахский, начал бурно общаться с покупателями машины и, на секунду повернувшись, произнёс:
– Чё стоим? Езжайте, там Фара купил барана – праздник сегодня, давай, домой! Мы тут ещё пообщаемся. У меня ещё много дел, ещё поеду в Чимкент, пару дней там буду, давай домой!
– Чего там такое в Чимкенте, мёдом что ли намазано. Вроде тут дел по горло, а то «завтра поедем», а наступает завтра – и снова ждём нового завтра. И тут вдруг ещё Чимкент, ну и дела, – Егор не мог вникнуть в суть быстро развивающихся событий и был крайне раздражён.
– Нет, всё хорошо. В прошлый раз так вышло, что отец занял у какого-то казаха в Чимкенте, а долг не отдал. Перец сгорел вчистую: баба6 с караваном перца застрял под Байконуром, жара за сорок, колёса у машин все на выстрел ушли, запаски кончились. Нас с матерью, всю семью за долги уже хотели того… Да уж, было плохо, а тут вы прям вовремя. Баба туда ехать договорился, чтобы отдать долг – он честный. Так бы все эти бабки, что ему отдали, вы бы всё равно на соляру потратили. Он же крут: договорился бесплатно заправку делать через Рашида. Деньги, что вы ему отдали, уйдут на погашение долга, но вам-то что? У вас всё как есть, так и осталось, ничего не потеряете. Долги-то все на отце, а вам-то, что за деньги заправиться, что бесплатно, какая разница? Аллах даст, век вместе работать будем. Лёху женим на местной, вон он всё на наших девок смотрит. А, Лёха! За сестру пойдёшь? Дети в смешанном браке прям красавеллы! В Киргизии две жены у родственника, одна русская, э-э… у неё такие гизель7, – облизнув сухие губы и цокая языком, добавил Джавдет, – прекрасные девчонки, – закончив монолог Джавдет протянул две тюбетейки в знак дружеского расположения к русским.
«Ну, блин, нифига себе, сказал себе Егор. С трудом напялив маленькую, не по размеру тюбетейку, задумчиво пролепетал Егор, пытаясь осознать сказанное.
В голове роились нестройные обрывки мыслей. Пытаясь казаться умным и проницательным, Егор, при этом боясь что-то спрашивать, замолчал, углубившись в разговор с самим собой.
«Значит так, Онур – чудак-балабол с большим стажем. Деньги взял, долг кому-то свой гасит нашими деньгами. Тут же берёт новый долг, если верить Джавдету, на ту же сумму заливает солярки. Зачем-то ещё набирает денег у родственников и загружает лишнюю машину лука, которую заправляет опять в долг… или нет, за счёт нас. Да уж, зря Лёха отдал ему около штуки баксов!» – от мрачных мыслей Егора отвлёк громкий окрик.
– Э, давай мой очки чёрный бери, одень – прямо рэкетир с России! Эй! О-ла! Какой молодчик! – Талха снял с себя тёмные очки-капельки и протянул Егору.
– Лады, давай одену! Поехали, я впереди! Праздник, барана есть! – плюнув на все сомнения, заявил русский в спортивном костюме, тюбетейке и очках, на ногах вместо стильных, присущих рекетирам кроссовок красовались тяжёлые рабочие ботинки, диссонируя с образом.
По дороге захватили Фару, он медленно брёл вдоль улицы, ведя за собой барана. Забросив турка в салон, а белеющегося барана в багажник, включили бодрую турецкую песню, она заглушила звуки из багажника и удары дороги в подвеску старого «москвича». Машина, как будто бы почувствовав общее настроение, бодро разогналась и, прыгая по выбоинам, помчала в Михайловку, изредка громко звеня неотрегулированными клапанами.
Зашли во двор, где было много людей, как знакомых, так и совсем неизвестных. На русских внимания никто не обращал, как будто бы их и не было, вернее были, но это совсем не люди, а так, домашняя скотина, не более. Несмотря, на такое странное ощущение, коммерсанты бодрились, фотографируясь на фоне барана и знакомых турок, делая вид, что у них нет разногласий между собой и всё устраивает.
– Баран-то живой, что с ним делать? – воскликнул радостный Лёха Орлов, ловко щёлкая затвором фотоаппарата.
– Сейчас всё увидишь! Да! Сам, если хочешь, горло резать будешь!
Фара схватил барана за задние ноги, стянул их верёвкой, вздёрнул животное на перекладине перед самым входом в дом и улыбнулся белыми зубами фотографу. Джавдет вынес из дома острый нож, вложил его в руку Фаре. Медленно и уверенно турок перерезал горло барану, тот даже не пытался сопротивляться: несколько раз дёрнулся всем телом, из горла в таз потекла густая алая кровь, взгляд животного испуганно застыл на своём убийце. Вскоре Фара уверенно начал разделывать тушу. Егор застыл от увиденного, подсознание сжалось в необъяснимом испуге, внутри зародилось ощущение необъятного ужаса. Алексей, напротив, был весел, радостно снимал происходящее на плёнку, приговаривая:
– Прям ритуал жертвоприношения в честь счастливой поездки!
Нарезанные куски недавно ещё живого барана бросали в эмалированную кастрюлю, в которой на днях стирал одежду Егор. Во дворе стоял гул голосов: турки обсуждали продажу машины, делили деньги, которые планирует привезти Онур через месяц назад в село.
– В меня обещал вложить! По-русски говорю, чтобы вон те несчастные понимали! – Саид кивнул в сторону русских. – Я на окраине Тараза живу, мне нужно, – рассказчик провёл ладонью по горлу, – тандыр сделать. Жена родит, будет лепёшки печь да продавать, а я бизнес мутить буду, туда-сюда ездить, крутиться! – Саид, приобняв одной рукой Онура, громко заявлял своё требование-просьбу.
Остальные при этих словах тут же начинали возмущаться или соглашаться с услышанным, махали руками, теребили друг друга за одежду, переключая на себя внимание. Русские не понимали слов, могли различать лишь силу гула, исходившего от собравшихся. Женщины, укутанные в платки, лишённые права голоса, готовили ужин – от печи потянуло жареным мясом. Мужчины, не прекращая разговора, гурьбой переместились за низкий столик, вальяжно развалились подле него, полулёжа на подушках. Принесли чайник чая, пиалы, наломали гору лаваша, шмякнули в центр стола большой кусок «Рамы», небрежно раскидали горками по числу гостей кусковой сахар и сыр- курт. Собравшиеся, разлив чай, медленно втягивали его, цедя через зубы, и, принюхаваясь, замирали в ожидании основного блюда. Наконец женщины внесли чан с бульоном и лапшой, рядом поставив чашу с мясом, которое, в зависимости от вида, было приготовлено различными способами и небрежно сброшено в одно блюдо. Дно посудины украшал золотистый жареный лук, по периметру эстетично выложены кольца свежего лука и чеснока.
