Дмитрий Анатольевич Кадочников
Луковое горе
Водители
На рассвете Егор проснулся от схимящей боли в ноге и ощущения лёгких касаний чего-то к лицу. Предрассветный сумрак, храп лежащих на полу людей, несколько десятков проснувшихся мух, противно садящихся на голое тело. Другие мухи, устав сидеть, в отчаянии шумно бьются в стекло. Окружающая обстановка отнесла его в далёкое прошлое…
Вот он студент вместе с другими отправлен летом работать в подсобное хозяйство института. Днём, в страшную жару, они пропалывали бескрайние поля капусты, пыль хрустит на зубах, глаза, растёртые до красноты, слезились, руки без разбора вырывали всё, что им попадалось. После работы ночёвка в старом здании, набитом до отказа мухами. Мухи, как маленькие будильники, от которых не укрыться, начинали будить всех, как только всходило солнце. Студенты пытались накрываться одеялами с головой, но заснув, обнажали какую-либо часть тела, и на неё тут же садились насекомые. Всем приходилось вставать – деваться некуда. Вот и сегодня повторяется тот давний опыт: мухи согласно древней традиции с садистским упоением будят людей на рассвете, никто ещё не смог устоять перед этой магией…
Встав и тщательно забинтовав ногу, русский вышел во двор. Прохладное утро, лёгкий туман.
– Что, выспался? – у распахнутой двери стоял Онур, зевая, достал сигарету, сладко затянулся и зашёлся кашлем.
– Мухи. Это всё они, – зябко дёрнув плечами, ответил Егор, засунув руки подмышки.
– Эх, сейчас бы хлеба чёрного, в России привык к чёрному, тут только белый! – глядя вдаль, мечтательно произнёс турок.
– А у вас, что, муки не продают ржаной? Вы-то нас тут как в заключении держите, даже в магазине ни разу небыли. Ходите с нами, как надзиратели. Я за всё время был на почте, в аптеке да ещё на базаре.
– Ага, у вас всё и так есть, что зря шататься, мы уже раз сорвались. Ехать нужно. А вдруг вас обидит кто? Или что случится? Короче, так надо, всем так лучше. Я уже Лексею твоему всё говорил, спроси его сам, – Онур всем видом показал, что разговор окончен, подошёл к сараю с работниками, открыв дверь, гаркнул в темноту по-турецки. Внутри всё зашевелилось, как в растревоженном муравейнике.
«Ну и ладно, гордый какой! Спрошу у Лёхи», – зло подумал Егор, с силой хлопнув дверью, и вошёл в дом.
В доме все уже проснулись, скомкав свои спальные места, сложили их в углу зала. На столе парил чайник, ломаный лаваш и остатки соуса в чаше призывали к приёму пищи. Орхан уже приступил к трапезе: громко пил чай, окунал кусок лаваша в соус и аппетитно впихивал его в свой бездонный, как у пеликана, рот. Алексей задумчиво грыз кусок комкового сахара, его усы, отросшие за последние дни, намокнув от чая, грустно опустились вниз.
– Я вот одно не пойму, а на кой мы да и вы всё таскаете машинами? Не проще ли возить вагонами? Вот грузим машины, едем с перегрузом, нас все имеют, и что за кайф? Лучше заплатить за два вагона от и до, и, аля-улю, груз там, где должен, а мы, как настоящие красавчики, в купе приехали, разгрузили, оптом всё продали. Ништяк, как говорится, налицо.
– Да, так-то лучше, но мы же не можем сразу найти такого потребителя. Кто сразу всё заберёт? И потом, водители зарплату получают после того, как обратно приедут. Отсрочку на заправку можем получить, не нужно сразу кучу товара забирать и развозить. Вот куда вагон лука разгрузить или перца? Кто такой объём возьмёт? – Орхан, тыча куском лаваша в сторону окна, решил пояснить турецкий вариант доставки. Капли густого тягучего соуса лениво падали на стол, тут же впитывались в скатерть, оставив на ткани жирный розовый след.
– Ну да, нет крупного потребителя. И рынок сразу всё не заберёт. Бизнес не удачу, как везде, – грустно подтвердил Алексей, вздыхая, окунул кусок лаваша в принесённую чашу с мёдом.
После утреней загрузки пищей Онур провёл совещание. На нём определились, что работники остаются в сарае, ждут сигнала на выезд, а русские с Онуром должны убедить водителей поехать с ними без денег, только за еду, в дальнюю командировку без чёткого обозначения даты её окончания.
Со двора послышался хриплый сигнал. Алексей, выглянув в окно, выдохнул в пустоту комнаты: «Опять поедем на “москвиче”». Взял сумку, перекрестился и нырнул в проём комнаты. В сенях послышался грохот упавшей кастрюли, невнятный мат, скрип двери, ведущей во двор. Егор не торопился, он сидел, удобно прислонившись спиной к скатанной постели, и дремал, иногда вздрагивал, проснувшись, чтобы отогнать назойливую муху. Нога перестала болеть, тут же чудесный сон поглотил сознание…
Снилось, что переговоры с водителями уже прошли, причём получилось так, что водители сами приехали к дому Саида, выстроились во дворе шеренгой и ждали. На крыльцо вышел турок, громко объявив:
– Сынки, Россия ждёт лук! Цинга одолела регионы! Вот посланники, – Онур показал пальцем на русских, – большой страны просят нас – вас – поднапрячься и без предоплаты отвезти лук, вырвать людей из цинготного капкана! – при этих словах турок хитро подмигнул, дескать, ну, как я загнул?
Водители дружно загудели, вперёд вышел невысокий казах, зажмурил и без того узкие глаза и протянул:
– Не, так не пойдет, давай деньги! Половину сейчас, половину сразу после доставки!
Турок не растерялся, вынул из-за пазухи лист бумаги, потряс им перед всеми и произнёс:
– Вот! Видите, это бумага, в которой я, – Онур ткнул себя пальцем в грудь, – обязуюсь отдать вам вот этот дом, – турок повернулся к дому, развёл руки, показывая, сколько много он отдаёт, – если вдруг мы, – он обвёл взглядом русских, – не сможем заплатить вам.
Алексей, стоявший рядом, обрадованно шепнул Егору:
– Смотри, сейчас впарит им дарственную на дом, который не его, и вот доставка стала бесплатной.
Даже во сне стало стыдно и неудобно перед людьми. Егор попытался было отвернуться и уйти, но его ноги по колено завязли в чавкающей глине. Она противно булькала, ноги скользили, взмахнув неуклюже руками, он упал в грязь…
Алексей вошёл в комнату, чтобы проверить, ничего ли он не забыл из своих вещей, вдруг увидел спящего партнёра, который уткнулся лицом в комок из каких-то тряпок и сладко сопел. Гримаса презрения исказила лицо вошедшего, он начал ожесточённо трясти Егора за плечо, истошно крича:
– Давай поехали! Вставай, замёрзнешь!
Егор проснулся, резко вскочил, зевая и качаясь и, вышел во двор. В машине на переднем сиденье восседал Онур, сиденья сзади пустовали, турок крикнул в открытое окно:
– Э, давай быстрее садитесь оба. Прокатимся, водителям вас покажем. Завтра должны грузиться.
Ехали молча, каждый погрузился в свои мысли. За окнами мелькали тополя, одноэтажные дома, время шло к полудню – начинало пригревать.
– Стой! Видишь, музурик стоит, давай жми к нему! Мне вчера наводку дали. Спрашивает, мол, один работу у всех. Прям слёзно просит. Вот он самый и есть наш водитель.
Талха резко осадил машину возле указанного места. Густая пыль окутала всё пространство, проникла в салон, вынудив всех десантироваться из «москвича» на свежий воздух.
– Один со мной! – приказал Онур, распахнув калитку. Алексей прошел следом.
Со двора послышались громкие приветствия на казахском и русском. Егор, оставшись с Талхой на безлюдной улице, не зная, чем себя занять, как бы невзначай спросил:
– Слушай, ты тоже родственник нашему великому турецкому комбинатору?
– Ну да, дед общий. Тут все родственники, даже работники, но то дальняя родня, или нет… Сам путаюсь. Но я точно родственник.
– Постоянно с ним работаешь? Вообще, как он платит-то, хорошо?
– Какой платит! Обещает, но мы уже знаем, что оплатит от обещанного половину, а что делать? Работы-то нет, все заводы закрылись. Раньше-то, ого-го! Тут кругом немцы да русские жили, немного турок. Казахи пришли – все разбежались, так только торговля да стройка остались.
Из калитки вышли радостные переговорщики.
– Всё, яхши, оболтал Марса. Сейчас, говорит, сцепление поменяет и поедет, деньги у него кончились, он таксовал всю зиму на легковой, а та, раз, и сломалась. Деваться некуда – денег нет. Напарнику позвонил, он тоже не прочь, отпуск возьмёт на месяц, – довольный Онур, шутя, ткнул Талху кулаком в плечо.
– Напарник ещё? Зачем? – Егору не хотелось кормить лишних людей.
– Не, они в одного не едут. Напарнику пришлось обещать и денег, и срок месяц. Он в отпуск собрался – на стройке самосвал водит, а тут как раз путешествие совместится с работой.
Алексей подтвердил всё сказанное кивком головы и продолжил:
– Тут неизбалованные люди – готовы ехать только за еду и заправку топливом. Ему говорят, расчёт после продажи товара, а он, мол, знает, его устраивает. В России бы никто не поехал, а тут на тебе, пожалуйста!
– Э, Талха, помнишь летом брали Миху русского? – Талха закивал головой – Ну туда езжай! Мишка зимой снёс «Мерседес», теперь выплачивает, крутится. Нам такие, нужны – отчаянные, – Онур устроился на переднем сиденье, высунув в окно локоть, гордо оглядывал пространство с видом героя.
Стартер «москвича» отгудел свою бравую песню, высадил аккумулятор. Двое русских вышли из машины, начали обречённо толкать его под уклон. Двигатель, нехотя чихнув, завёлся. Сидящий впереди турок не шелохнулся – сегодня его день, ведь именно он договорился с водителями.
Вот и жёлтый МАЗ: прицеп, шторка.
Красивый кирпичный дом, двор и огород в плодовых деревьях. Онур пальцем указал, куда следует подъехать и бодро вышел.
– Ну, Егор, теперь с тобой пойдём. Лёха пусть пофотографирует, не будем ему мешать.
Алексей, достав фотоаппарат, увлечённо снимал виды Тараза.
Вошли во двор, посреди которого стоял огромный вольер с собаками: кавказские овчарки бешено бросались на сетку. Онур в ужасе прижался к стене дома и застыл. Во двор вышел высокий русский с вьющимися светлыми волосами.
– Не бойся, закрыты. Говори, опять с тобой ехать?
– Ну да, но я не один, вона русские со мной, двое! А что, что не так в тот раз было?
– Не так было всё! Говорил, загрузишь двадцать тонн – загрузил тридцать! Оплата – две штуки долларов плюс соляра, так? Так. Говорил, что весовые за твой счёт, ГАИ. Короче, столько всего говорил, что не упомнишь. И что?
Егор не стал слушать взаимные упрёки и пошёл знакомиться с собаками, они, обнюхав его, перестали бросаться и успокоились. Турок с водителем вошли в дом. Преодолевая страх, хромая, Егор приблизился к вольеру, приоткрыл его, одна из собак обрадованно уткнулась в ладонь своей большой головой. Из открытого окна на улицу доносились лишь крики турка:
– Мамой клянусь, всё будет шоколад!
– Ну да. В тот раз такой шоколад был, что хуже навозной кучи. И напарнику моему заплатили крохи, – эмоционально возражал Михаил.
Егор потихоньку заполз внутрь вольера, уже тискал двух лохматых собак, те улыбались всем ртом, выражая удовольствие.
На пороге появился Михаил, увидел, что Егор гладит его псов, удивился:
– Первый раз чужого пускают к себе! У тебя талант к общению с собаками, – водитель находился в глубокой задумчивости. Видно было, что не ехать он не может, но и ехать с турками не хочет.
– Ну ладно, что вспоминать. Ч же слышал, что ты и ещё друг твой на КамАЗе работу уж месяц ищете, а тут я. Как раз съездим, что сидеть? Всего месяц, и пару тысяч зелени. Красота! Сиди, рули, в окно гляди!
– Хорошо вам, берёте две машины сразу. Вот прям сейчас заплати по пятьсот зелёными, и едем!
– Э, давай по триста! Пятьсот я поеду к Орхану, потом заеду к узбеку, ну, ты знаешь, что на пятаке много машин, сейчас не сезон, – Онур был непреклонен, твёрдо стоял на своём.
– Да, знаю. Ну и вали на пятак! Что сюда приехал? С пятака водилы – дрянь! У них машины до Астаны еле доползут. Езжай, бери!
– Эй, Егор, беги, бери своего усатого друга, и сюда! Быстро!
Вбежал, прикрывшись сумкой, Алексей, собаки снова залились громким лаем.
– Что нужно? – громко заорал вбежавший, перекрыв собачий лай.
– Доставай шестьсот баков! – скомандовал турок.
Из нутра сумки появилась пачка зелёных бумаг. Водитель обмяк, кончики губ подёрнула счастливая улыбка, рука потянулась к зелени.
– Сейчас только триста, завтра подъезжайте к выезду на Чимкент – там встретим. Поедем грузиться, вот тогда получите остатки, – Онур отсчитал нужную сумму и передал её Михаилу.
Вышли со двора, Алексей с вопросом посморел на турка и пробормотал:
– Отдали без расписки, а если кинет?
– Не, мои гарантии, не кинет! Я же одну машину гружу луком Орхана! И за лук деньги уже отдали, и за машину, как так кинет?!
– Когда отдали деньги? Уже! – Алексей с вопросом в печальных глазах посмотрел на турка.
– Да ну завтра он свою долю отдаст наличкой, спутал чуть слова, русский же неродной для меня. Да не надо беспокоиться по пустякам! Я же ментам вас не отдал, а мог, – махнув рукой и демонстрируя обиду, Онур молча сел на сиденье «москвича».
– Ладно, верим-верим! – беспокойно запричитал Лёха, вспомнив, видимо, что денег у него уже почти нет, и если сделка вдруг сорвётся, то наступит большой и сочный кирдык.
Егор же понимал, что его жалких денег уже давно нет. Они растворились в бездонных карманах не пойми кого, перестал дёргаться, наслаждаясь путешествием, лишь предпринимал попытки как можно больше всего съесть и выпить. И где-то в глубине души ещё надеялся на чудо.
Онур отмяк, улыбнулся и скомандовал Талхе:
– Вперёд, домой. Нужно пораньше сегодня приехать, завтра погрузка, думаю, в четыре выдвигаться. Позже всех водил обзвоню. Готовьте карманы для больших денег!
«Он сказал: “Поехали!” Он махнул рукой…»
«Москвич-412», будто бы вспомнив своё спортивное наследие советских семидесятых, грозно воя задним редуктором, нёсся по разбитой улице, пролетая над кочками, едва касаясь дороги. Его двигатель надсадно ревел, выпуская огромные сизые облака сгорающего в нём масла. Онур, как коршун, впился руками в торпедо, внимательно смотрел вперёд. Сзади молча сидели подуставшие коммерсанты.
– Стой, вон поворот, давай! Едем на базу к Рашидка-бей. Завтра нужно будет заправляться, денег-то нет, а я договорился в Чимкенте, всё яхши будет, – Онур повернулся в пол-оборота к русским, широко улыбаясь, и продолжил. – Если не я, то кто с вами бы нянчился? Это я для вас на русском говорю, а так сидели бы дома, лепёшку ели, а я бы только деньги с вас брал. Нет, я честный, видите, как я вас люблю. Всё чётко: везде вожу, всё кажу, при вас все по-русски говорят. Цените и любите своего турка! – Онур оскалился в улыбке, гордо расправил грудь, будто на ней висели ордена.
– Да хранит вас шеф погрузки всевышней, да прибудет с вами сила, – засмеялся Егор, отплевываясь от дорожной пыли, которая забивала глаза, противно скрипела на зубах, делая лица болезненного землистого цвета.
– Онур, мы на базу гоним, э! Я прав, да? – взволновано уточнил Талха, бешено вращая руль, пытаясь избежать огромных ям и глубокой колеи.
– Нэт! К маме твоей едем лапша кушать! Ясно, что на базу! Гони давай! – турок перешёл на свой язык, выдал длинную фразу, от которой уши водителя покраснели, лицо покрылось пятнами.
Справа замелькала река, она бодро текла по валунам, оставляя возле них пенные водовороты.
– Это Талас, в горах на ней такой водохранилище красивый. Летом отдыхать на нём красота! – не выдержав, выпалил водитель, бросая жадные взгляды на реку.
Впереди из-за чахлых кустов появилась постройка времён СССР: огромный грязно-серый бетонный ангар, возле которого за колючей проволокой среди гор металлолома сидел на кортах человек с резаком в руке. Из-под его газовой горелки в разные стороны разлетались снопы искр красивым ярким фейерверком.
– Стой! Вот яхши, что успели, сейчас всё обговорим, всё будет зер гуд, – Онур вышел из машины, стряхнул с себя пыль, достал из внутреннего кармана расписку и снял кожаный пиджак. Свежий ветер с реки ударил порывом в лицо турка, раскрыл в руке лист бумаги, который затрепетал в пальцах белым стягом, будто бы говоря о капитуляции.
– Алмаз! Дорогой человек, дорогой мой друг, кымбаты дос9, короче! Отвлекись, наконец!
Казах нехотя снял маску, погасил резак, достал последнюю сигарету из пачки, прильнул ей к только что разрезанной, бесформенной, раскалённой болванке и глубоко затянулся. Смяв пустую пачку, он с силой запустил ей в здоровую мульду, наполненную мусором.
– Ну ты, что тут, шайтан тебя дери, делаешь?! Как тебя вижу, сразу живот крутит и курить хочется! – казах снял с себя рабочую куртку и аккуратно повесил её на кислородный баллон.
– Дорогой мой, зачем кричать? – турок, широко улыбаясь, бодро приближался к резчику, как паук к запутавшейся мухе.
Тут неожиданно со стороны машины послышалось громкое шипение, пар вырвался из-под капота Талха выбежал, открыл капот и горестно запричитал. Нехотя выползли на свежий воздух русские.
– А я же говорю, Онур, дорогой, дай денежку на термостат, на помпу – нет, потерпи. Вот всё терплю! Сколько можно?! – открыв багажник, водитель вытащил сорокалитровую пустую пластиковую канистру.
– Э! Не позорь меня! Вон возьми в моей куртке десять тысяч тенге, и чтобы завтра к рассвету всё починил! Ты ж говорил, что всё купил три дня назад! – турок, бросая злые взгляды в сторону нерадивого Талхи, тут же поворачивался к казаху, ослепляя его жёлто-коричневой улыбкой.
– Ну давай посмотрю, чё тут понаписано! Опять привёз лошков, – казах мрачно осмотрел русских и закричал. – Вы-то что припёрлись, сидели бы в своей России! Чё, денег срубить по лёгкому хотите с этим чудаком?
Русские, переглянувшись, ничего не ответили. Они уже и так чувствовали какой-то подвох. Алексей, находясь в напряжении, постоянно цеплял Егора, пытаясь слить на него свои неуверенность и плохое настроение. Егор с трудом терпел партнёра, который либо был всё чем-то недоволен, либо, шевеля усами, мрачно читал религиозную литературу.
– Мы же все братья, ты, что, не чтишь аяты? Зачем пытаешься поссорить всех! – Онур приблизился к казаху, обнял его, припав небритой щекой к его потному плечу
– Ну давай пошли внутрь, вижу, солярку себе вымутил! Рашид, добрая душа, всё верит тебе! – казах зло запустил огонёк горящего окурка в горы искорёженного металла.
– Нет, Рашид молодец! Рашид – большой человек! Я всегда отдаю ему долг, когда работай на вас, бывает, и просьбу какую выполню, – при этих словах Онур поднёс ладони к лицу, громко прочитав молитву.
Талха ругаясь на незнакомом языке и обжигая руки, ковырялся с двигателем. Егор, не в силах общаться с загадочным товарищем Орловым (да, теперь только так он мог про себя называть Алексея), подошёл помочь турку.
– Давай подержу, тут? Слушай, а вы что, родственники с нашим всезнающим шефом, мастером переговоров?
– Ну да, дальние. У моей бабки та же фамилия была – Боскурт, видно, родственники, – Талха быстро нашёл поломку – изношенный соскочивший ремень. Быстро поставил его назад и продолжил. – Но жадный он, всегда платит только половину, потом приходится брать от него работу, чтоб как-то вытащить старый долг, – Талха схватил канистру и направился к реке.
– И что, получается вытащить? Он хоть раз долг отдал?
– Ага, вот как сейчас. Два раза помпу поменять деньги взял, а тут только ремень новый нужен – так и щиплем потихоньку. Иль, если он выпивши, может сразу всё отдать деньгами. Была б другая работа нормальная, кто б к нему пошёл работать. Русские и немцы как в девяностые уехали, так всё, наступил кирдык. Заводы постепенно закрылись, казахи только торговать хотят, с сёл сюда приехали, всё скупили. Вот так и живём.
Талха и русский подошли к реке: один остался на берегу, второй по скользкому обрыву спустился к воде набирать воду.
Алексей, оставшись один, вытащил фотоаппарат, снимал пейзажи постсоветских окраин Джамбула. В небе летали вороны, они медленно снижались и, громко каркая, опустились в центр свалки. Главная неказистая с виду ворона заняла смотровую точку – торчавшую над цехом антенну – и грозным окриком отдавала команды другим.
«И почему такая облезлая старая птица командует более здоровыми?» – задался вопросом Алексей, продолжая наблюдать, как эта ворона чуть что нагло отбирала у молодых самые вкусные куски пищи. Всё как у людей: какое-то жалкое существо вечно берёт верх над сильными и благородными. Те в силу жалости к убогим переходят незаметно к ним в подчинение. Вот Онур – с виду мелкий слабый мужичонка, а все турки вокруг него, ходят казахи и русские именно с ним договариваются. Взять Алмаза: он пытался оскорбить, обидеть турка, но не получилось, с него как с гуся вода. Алексей достал из сумки Евангелие и начал искать подтверждение своим мыслям в единственной книге, которой он беззаветно доверял. Углубившись в чтение, он стал думать, что почти нашёл ответы на свои вопросы, осталось ещё кое-что уточнить, ход своих мыслей он записывал в еженедельник. Вдруг шум с реки напугал философа. Он спешно закрыл записи, развернувшись в сторону звука. Вороны, увидев людей и громко заорав, разлетелись по соседним веткам и продолжили недовольно каркать на идущих.
По косогору к машине шли двое. Они молча волокли канистру к «москвичу», изредка останавливаясь на крутом подъёме, чтобы передохнуть. Егор вдруг почувствовал, что турок-водитель стал ему понятнее и ближе господина Орлова, который, как всегда, отстранялся при решении насущных проблем, укрывшись за религиозными текстами и умными цитатами из журнала «Эксперт».
– Ну что, друзья, как там река? – лениво поинтересовался Леха, аккуратно укладывая обратно в сумку своё добро.
– Да уж, совместная работа сближает, ты чертовски прав. Теперь мы друзья. Река, сходи и посмотри сам, течёт, – смахивая пот, ответил компаньон, помогая заливать воду в пустой радиатор.
– Да уж, обижаться все мастера. Я думаю о бизнесе, голову ломаю над схемами продажи лука. У меня опыт – не чета некоторым, – Алексей при этом осветил пространство ясным взглядом и широко улыбнулся.
Внезапно дверь цеха со скрипом открылась, во двор вышло несколько работников казахов, с ними – Онур. Турок был явно доволен прошедшими за закрытыми дверьми переговорами с начальником свалки. Вскоре неторопливо, потупив взгляд, вышел Алмаз, на своём языке дав распоряжение работникам, и крикнул в вдогонку уходящему:
– Смотри, я не последний человек у Рашида. Бери шесть тонн соляры, раз шеф решил, но если опять денег не будет, лично попрошу с тобой разобраться! А то у тебя денег нет, в итоге зарплаты нет, металл брать зачётом не могу – тебе почти всё топливо слили. Работники недовольны, клиент уходит. Рашиду-то хорошо: в низкий сезон продал топливо по высокой цене с хорошим процентом, но у нас-то зарплата от прихода металлолома, а не от прихода долгов.
– Да ладно, я услугами отдам, как в прошлый раз. Помог же в том году продать перец, лук, картошку. Себе ничего не взял, всё за долги работал, – не поворачиваясь и уходя прочь, ответил турок, зачем-то подняв обе руки вверх.
– А мне до сих пор икается с вашего зачёта, и снова-здорово. Клянусь, что это последний раз! – крикнул вдогонку начальник базы.
– Садитесь быстрее в машину, сделали же её!? Слушать этого тупого казаха нет желания, – Онур взял поданный Талхой пиджак и зло сплюнул сквозь жёлтые зубы на пыльную землю.
«Москвич» хлопнул дверьми, загудел стартером, задёргался, выпустил облако дыма, несколько раз чихнул и рванул с места, подняв дорожную пыль. Талха, впившись в руль, вёз компаньонов домой к Саиду. Со стороны казалось, что это не автомобиль, а подбитый врагами самолёт, дымя двигателем, всё же пытается дотянуть до родного аэродрома. Онур с довольным видом рассказывал:
– Я с Алмазом заёел в цех, сразу ему расписку – на, дорогой, читай! Там написано, сто необходимо отгрузить шесть тонн! Он начал стонать, звонить в Шымкент шефу. Но у меня всё чётко, на всё есть бумага! Я из рода Боскуртов – никогда не кидаю, мне все доверяют. Э! – он толкнул Талху в плечо, – ты что молчишь? Я честный! – турок с хитрой полуулыбкой повернулся всем телом к водителю.
– Очень честный и справедливый! Прямо сама честь и совесть!
За окнами замелькали свечки тополей, – выскочили на знакомую дорогу в Михайловку. Русские переглянулись. В первые дни именно на этой дороге они застряли, так и не доехав до Джамбула. Вот здесь и начались их первые южно-казахские мытарства. Знакомый поворот налево, ещё немного – и дом Саида. Хлопок под капотом заставил всех вздрогнуть. Талха остановил усталую машину, ругаясь, полез под капот, ехать оставалось совсем ничего, поодаль уже виднелся край знакомого забора.
– Ты! Завтра чтоб к четырём был! Как и где ремонт сделаешь, твоя задача!
– Конечно, как скажешь, так и будет, – эхом откликнулся водитель из глубины подкапотного пространства.
Троица спешно зашагала по пыльной дороге: в центре Орлов, по краям турок и Егор. Возле дома отдыхали работники – специалисты сверхплотной загрузки. Сегодня им выпал оплачиваемый выходной. Они молча сидели на скамье, подставив лица закатному солнцу.
– Саид, как там запасной вариант, машину сделал?
Вопрос Онура не произвёл на них должного впечатления, турку пришлось их взбодрить, перейдя на турецкий. В ответ послышались вялые ответы. Русские молча вошли во двор, посреди на подставках, откинув колеса, висел «Мерседес», под ним на брезенте лежали промасленные запчасти, сзади торчали ноги сервисмена. В дали, в конце огромного огорода, копошились фигурки женщин. Саид нервно курил, потирая затылок ладонью, и, увидев приехавших коммерсантов, спросил:
– Вась, а Вась, что, всё почти целое, ходовка-то нормалёк?
– Да, ты прав, ходовка ёк! Ничего живого, по минимуму менять штука долларов! Двигатель, датчики поменял – походит ещё, – из-под машины вылез молодой парень славянской внешности и начал собирать в пакеты раскиданные по брезенту запчасти.
– Я всё сложу, тебе ставить сломанное назад нет резона. Это всё к замене, – он протянул здоровенный баул с деталями, – на, бери, или мне самому заказывать? – парень посмотрел на Саида и продолжил. – если мне, то давай деньги за ремонт и запчасти.
Саид молча протянул смятые купюры, скрестил руки на груди и важно произнёс:
– Это, короче, за работу. Пока сложи всё в багажник «Мерина». Сделка пройдёт, бабки будут, там и закажем. Яхши?
– Хорошо, ладно, звони. Поеду: тут рядом Бэха стоит, просили посмотреть, – парень быстро собрал инструмент, умылся из принесённой канистры и переоделся.
Алексей, посмотрев на всё это действо, прошмыгнул, усмехнувшись, в дом. Егор заинтересовался парнем и осторожно спросил:
– Как тут вообще жизнь, ты же вроде русский?
– Ну да. А жизнь… Платят плохо, работы много, всем рассрочку подавай, машины старые.
– Поехал бы в столицу или в Россию.
– Да нет, тут я всё знаю. Пробовал в том году? поехал в Астану, нанялся, так обманули по оплате. А вы-то что тут мыкаетесь, – парень обвёл рукой вошедших во двор с улицы турок, – с этими?
– Лук грузим, бизнес общий с этими, – Егор напряжённо попытался уловить эмоциональную реакцию на лице сервисмена, но лицо парня было безучастно и спокойно.
– Ладно, удачи вам и осторожности. Платить местные не любят, любят брать и обещать, – парень, подхватив огромный баул, направился прочь.
Егор жестом предложил помочь, парень кивнул, мол, давай. Вынесли баул на улицу, свернули за угол дома. За углом стоял большой синий «Опель-Сенатор».
– Ставим тут, я сам загружу. Видал, купил себе восемьдесят девятый год, из Германии движок, рядная шестёрка, тюнинг «Ирмшер» – эксклюзив! – парень любовно рассматривал свою машину, будто увидел впервые, радостно улыбался, подойдя к багажнику, ласково похлопал её по заднему крылу и продолжил. – Я поеду, а тебе скажу, будь начеку, тут всё не просто, нужно за всеми проверять.
Егор, простившись с Василием, задумчиво вернулся в дом. Спать не хотелось. Солнце всё ещё болталось на краю горизонта, будто не в силах преодолеть его невидимую линию и, наконец, исчезло, отдав Землю в лапы тьмы.
Турки-работники, усевшись возле сарая, сплёвывали на землю тягучую зелёную слюну, мирно беседовали. Среди них был один старый знакомый – Фара.
– Егор-бей, шёл бы ты спать. Завтра встанем, солнца ещё не взойдёт. Потом работать весь день, мы-то тут спали, пока вы катались, – Фара, улыбаясь, встал, чтобы пожать Егору руку.
В зале накрывали ужин, за столом, скрестив ноги, сидели Орхан с сыном, Алексей и Саид. Алексей был доволен, без конца травил байки из своей прошлой успешной жизни. Турки молча жевали лепёшку, хватая пальцами из тарелки квашеную капусту. Еда сегодня была не фонтан.
По хитрому турецкому плану уже сегодня должны были выехать грузиться, а вышло иначе. Как ни обидно было осознавать приезжим, но турецкие планы всегда оставались лишь планами.
Егор на приглашение ужинать лишь молча махнул рукой, лёг тут же в зале на кошму, укрылся своим старым тулупом, устремив взгляд на истрескавшийся белёный потолок. Перед взором проплывали картины детства, где он с родителями отдыхает на берегу заросшего соснами прозрачного озера. Вот он с женой и дочкой идёт вдоль обрывистого речного берега, воздух пропитан ароматами трав и смолы, чуть в дали, в небе, замки из кучевых облаков сбиваются вместе, предвещая грозу. Вот засверкали молнии, порыв ветра донёс освежающую прохладу.
В зале выключился свет, послышались звук разбитой пиалы и незнакомая речь. Голос Орлова:
– Опять ваши казахи вырубили электричество? Генератор-то есть, темно уже!
– Нет, у меня нет. Зачем он тебе? Иди спи, – ответил голос из темноты.
Где-то с улицы послышался звук заведённого бензогенератора. Захлопали двери, в зал проник свечной жёлтый свет. На кухне собрались турки, началось бурное обсуждение завтрашнего дня, все слова были незнакомы. Егор быстро заснул, убаюканный монотонной чужой речью…
Внезапно яркий свет ударил в глаза. «Пора вставать, проспал», – мелькнуло в голове. В доме тишина, лишь женщина с большим животом и огромными глазами чистит на кухне здоровую рыбину. Нужно во двор.
Двор пуст, нет даже «Мерседеса». Так, заглянем в сарай. Вот огромная газовая печь, на верёвках висят сушёные фрукты в холщовых мешках, в углу рассыпана картошка – всё как в первый день прибытия. Срочно на улицу!
На улице стоит серый шатёр, возле него – три машины, нанятые вчера. Поодаль бродит Алексей, щёлкая затвором фотоаппарата.
– Чё встал? Погрузка-то тут. Все ушли искать, с какого дома грузить. Иди спи! – Орлов направил объектив на сонного Егора и сделал несколько снимков.
– Пойдём тоже поищем, спать нет сил, ехать надо, – Егор направился по диагонали через дорогу к дому с яркими розовыми наличниками.
– Вон дом оригинальный. Идём спросим. Давай, Лёха, не тормози.
Водители уже разожгли огонь, жарили на нём куски мяса, лениво наблюдая за происходящим. Один из них крикнул:
– Не спешите, нам тут хорошо, ехать сегодня не с руки – лень.
