Дарья Милл
До конца, но только…
– Чего? – парень вдруг опешил от неожиданности. Уж от кого, так от Генри он не ждал подобных речей. И, что самое ужасное, ему пришлось принять то, что он был прав.
Деми в действительности никогда не хотел быть Деймосом Медчером, но против его воли связь их крепчала с каждым прожитым днём. Деймос когтями впился в его плечи, не желая отпускать того единственного, кто так же, как и он, помнил маму. А мама видела лишь одного его – Деймоса, милого сына, что сновал у её ног вместе с Фобией, наперебой протягивая к ей руки. Деми же пришёл позже. Тогда, когда стало слишком поздно. Мама не знала ни его резкости, ни прямоты, ни грубости, что отец так боялся заметить в нём. Арис страшился Деймоса, но боялся за Деми. Ведь так его теперь звали в доме. И только мама не знала никакого Деми, что в лесу доживал свои последние дни, пока по его душу не пришла Софи. И Софи знала одного лишь Деми, что без фамилии и рода был с ней всё это время.
Он думал, что Деймос Медчер давно умер по ненадобности, но что-то в ней упросило его воскресить уже позабытое. Деми решил, что Софи нужен был Деймос, но только Деми вела она за собой рука об руку.
– К чёрту. – Бросил парень после того, как, поджав губы и нахмурившись, пробыл в молчании добрых десять минут. – Я схожу за Оли. – Он развернулся и вышел с той решимостью, что была лишь у него – Деми, что не имел ни фамилии, ни рода.
И он пошёл, чтобы получить свой второй на памяти отказ. Майк Олхард за шкирку вышвырнул его за порог, посылая теми словами, что в его сторону ещё никто себе не позволял. Деми оттолкнули, и было это так воодушевляюще, что он продолжил напорствовать, пока Майк не вызвал пару человек отвести его обратно к Софи, чтобы та его приструнила. А он был только рад.
– Я тут подумал, – зашёл Деми обратно в дом, да с таким счастьем, что чуть не свалился, споткнувшись о порог. Улыбка его изменилась, и Софи вновь разглядела в ней неподдельную радость. Её Деми остался. – День, когда ты мне отказала, был одним из лучших в моей жизни.
– Что? – спросила она тихо, когда он упал на кровать рядом с ней прямо в кучу лекарств, что приготовил для неё Генри.
– Я же поступил как последний придурок. Ты могла бы сделать это ещё жёстче, но не стала. А ведь я заслужил хорошего такого пинка. Ещё неплохо было бы, чтоб ты совсем водиться со мной перестала, да только вот я бы всё равно пошёл за тобой. Ведь и сейчас я здесь для тебя. – Парень сделал глубокий вдох, желая успокоиться, но вышло это у него только тогда, когда Софи коснулась его плеча рукой, что успели забинтовать вместе с мазями, обещавшими ей помочь. – В следующий раз я сделаю это лучше. Ведь времени у нас ещё сполна. Только если ты дождёшься.
– Дождусь. Обещаю. – Губы её растянулись в улыбке, ведь сдерживаться рядом с ним было невозможно.
Генри оказался прав, между ними нет совершенно никакой разницы. И в этот момент Софи вновь что-то почувствовала. Деми смеялся вслед за ней, и глаза их сияли той надеждой, что всё томилась в ожидании того ближайшего будущего, которое оставалось Софи провести вместе с ним. А Деми был только рад.
Глава 38
От любви до зависти был всего один шаг, и Софи вовремя отступила назад, всё же успев пересечь черту. Но было ли это так важно, когда одним утром они втроём томились под ласковым солнцем на широкой поляне, что принадлежала только им? Трава неустанно щекотала бока и голые пятки Оли, пока тот заполнял хохотом тёплый воздух в плену цепких рук Деми, что никак не мог отпустить бедного мальчика из своих объятий. Он неустанно выдумывал всё новые и новые игры, которые Оли с большой радостью подхватывал и доводил до такого детского абсурда, что они становились для Деми лишь приятней. Их шум и гомон был лучшей музыкой, что Софи доводилось слышать, и она без устали могла наблюдать за ними, проводя время наедине с безмолвной книгой, что припас для неё дядя Майк. Знал ли он, что в конце концов они встретятся, или это была столь удачная случайность – оставалось только гадать, но Софи была согласна на это, единственно бы лишние люди не нарушали их покоя. А людей становилось всё больше. Если Джеймса и Мег терпеть для Софи было только в радость, а слушать гам Тома теми вечерами, что он занимал себя своими мальчишечьими делами, оказалось на удивление славно, то гул новых голосов донимал её каждый час, что ей приходилось в нём проводить. Кажется, она совсем отвыкла от общества. Вернее, от общества кого-то иного, кроме Деми и Оливера.
– Софи, тебе же сказали больше отдыхать! – вдруг возник Майк, когда его подопечная собрала себя к выходу в свет. Ему каждый раз удавалось угадывать точный момент, когда в мыслях Софи возникала очередная идея. – Куда это ты собралась?
– Я больше не могу, дайте мне хоть раз куда-то выйти. – Она бессильно опустила руки и посмотрела на дядю теми глазами, которым было невозможно отказать. – Вы заставляете меня сидеть здесь всю последнюю неделю, мне невмоготу уже выносить такое безделье.
– Разве я не приказывал Генри и Деми развлекать тебя?
– Они начинают спорить сразу же, стоит кому-то из них открыть рот. Только Оли и книги спасают меня, но и с ними мне это ужасно невозможно.
– Тебе дали с дюжину солдатских рубах, неужто ты уже всё подлатала?
– Закончила ещё вчера.
– О Господи, – ответ Софи окончательно добил его, – а я уж успел позабыть, насколько ты у нас активна. – Тень печальной улыбки пробежала по уставшему лицу, когда Майк, взяв всё в свои руки, наконец объявил. – Ваши документы готовы. Мария отправила за вами машину, но она прибудет лишь завтра. Я могу поторопить их, но раньше вечера они не успеют. Лили будет ждать вас с Оли дома. Ну, и Деми, конечно.
Софи с энтузиазмом кивала на каждом его слове, в решительности сжав кулаки, пока вся радость не улетучилась вместе с понимаем:
– Нас? Но, дядя Майк, как же Вы?
– Я не могу покинуть взвод, Софи. Деймос вернулся, но кошмар продолжается. Мы не спасли и единицы потерянной территории. Нам бы свой дом удержать.
Вдруг невидимым, словно стремительно поднявшийся ветер, мимо пронёсся Оли, шустро сбегая от парня, что старательно делал вид, будто и не думает поддаваться, а ноги его не подкашиваются от усталости. Хотя, кажется, это Оли играл не в полную силу, только бы Деми наконец схватил его и стал донимать так, как может только он. В пушистой траве они оба свалились, пиная и толкая друг друга в спину, пока Деми наконец не взял верх и не стиснул малыша у земли, оставив лишь ноги барахтаться в невидимом море. Софи в очередной раз не смогла унять улыбки.
– Но не будем о грустном. – Майк тут же расцвел, стоило ему только завидеть свою девочку счастливой. – Я дам Генри пол дня отгула. Попрощайся с парнем, он здорово к тебе привык.
– Дядя. – Она ударилась лбом в его грудь, напрашиваясь на объятья. – Приезжайте.
– Приеду. – Его сильные руки бережно обхватили её плечи, стараясь не давить на больное тело. – К вам с Лили я обязательно приеду. – Он задумался, как бы невзначай добавляя. – И к твоим мальчикам тоже.
Софи засмеялась, когда на его слова Деми с Оли подняли головы. Листья засели в их спутанных тёмных кудрях, а щёки раскраснелись на бледных лицах. Оба молча кивнули, соглашаясь, что всегда так и было. Ведь просто не могло сложиться иначе. Она сделала для них слишком много.
Тепло поднималось с земли, кружило в полях и уносилось в даль, как раз туда, где его принимали широкоплечие дубы, сбрасывающие с грузных ветвей крупные жёлуди. Оли собирал их, словно драгоценные камни бережно складывая в маленький рюкзачок, что подарил ему кто-то из солдат. Он с интересом рассматривал каждый крупный орешек, что ему удавалось достать из-под могучих корней. Каждый раз обнаруживая очередное сокровище, он победно вскидывал руки, в радости прыгая на месте.
– Вы правда прошли через всё это без оружия? – задал вопрос Генри, когда они с Деми и Софи прохлаждались на одной из лужаек близ холмов.
– Мы нашли ружье, но магазин был почти пуст, одна только пуля осталась. – Софи попыталась припомнить, что случилось после того, как они с Оли остались одни, но воспоминания категорически отказывались возвращаться к ней. Пожалуй, оно было и к лучшему. Легче было думать о том, как чудным образом ружьё оказалось ей бесполезным.
– Правильно говорить патрон! – в один голос прокричали солдат и парень, что знали толк в терминах. Однако, это несильно им помогло, когда Софи локтями врезалась в их бока.
– Эй! Можно как-то поаккуратней? – приподнялся Деми, с наигранной укоризной глядя на подругу. – Вообще-то, эти знания могут тебе ещё пригодиться.
– Надеюсь больше никогда ничего не слышать про ружья.
– А если к Вам в Центре подойдёт кто-то в костюме с иголочки и спросит, как верно называют боеприпасы ружей, а в награду за безупречный ответ даст целую кучу денег? Будет не очень приятно. – Вдруг попытался пошутить Генри, в ответ получив лишь молчание и две пары удивлённых глаз. – То есть да, лучше Вам ничего про это не слышать. – Вдруг смутился он, неловко поглядывая куда-то в сторону.
– Слишком много умных слов на один квадратный метр. В следующий раз выдумывай поменьше и обращайся на «ты». – Заключил Деми с высоты своего многолетнего опыта в юморе.
– Но я и так обращаюсь к тебе на «ты».
– А к Софи?
– К С-Софи? – уголки его губ дрогнули в презрении к самому себе за одну только мысль об этом. – Я не могу себе позволить такого в отношении того, кого уважаю всей душой, ты должен меня понять.
– Спасибо. – Сквозь смех проговорила девушка, переглядываясь с Генри и ожидая, когда до Деми наконец дойдёт.
– Минуточку! – парень вдруг вскочил на ноги, смотря на улыбающуюся ему парочку. – Софи, чему это ты такая довольная? – его театральное негодование лишь сильней подбило друзей на хохот.
– Я собрал! – подбежал к ним Оли, разгорячённый своей личной победой. Его детский интерес мигом захватил Деми, и он тут же позабыл о прошедшей шутке. – Вот! – он раскрыл рюкзак, доставая с его дна дюжину порядочно целых желудей. – Попробуйте!
– О, Оли, но желуди нельзя есть сырыми. – Софи потрепала его по курчавой головке, незаметно отнимая из крохотных ручек уже раскусанный орех. – Давай мы их с Деми тебе отварим? Можешь и Генри угостить.
– Да-да, хочу! – мальчик в восторге чуть не выпрыгнул из башмаков, повиснув на шее Деми. – Пойдём скорее, пока машина не приехала! Дядя Майк ведь тоже попробует?
– Машина, точно. – Парень ударил себя по лбу, вмиг подскакивая на ноги. – Совсем забыл собрать вещи. Софи, я скоро. – Подхватив малыша на руки, Деми едва махнул рукой, прежде чем сбежать с зелени на дорогу к дому. Крепко вцепившись в его шею, Оли не прекращал попыток достать вредный орешек, что всё противился покинуть свою скорлупу.
И Софи вновь улыбалась, не отнимая глаз от спины набравшего сил парня, что ещё совсем недавно мог лишь мечтать о том, чтобы удержать на руках Оливера. Деми хорошо постарался, чтобы лишить этого удовольствия Софи и два её сломанных ребра. А ведь она его об этом даже не просила.
– Я уже сложила сумки. – Сказала девушка вслед уходящему ветру.
– Но почему Вы его отпустили?
– Хотела попрощаться. – Софи развернулась к нему, когда молчание солдата затянулось. – Лично.
– Л-лично? – его голос дрожал, как при их первой встрече.
– Я перед Вами в вечном долгу. Хоть и мне не понятно, почему именно я, но эту нашу тайну я обязуюсь хранить до конца.
– Позвольте мне писать Вам. – Внезапно вымолвил Генри, собрав всю решимость, что ещё витала в воздухе. – Хоть изредка, но разрешите узнавать, что Вы в порядке.
– Пишите. Я не знаю ни телефона, ни адреса, но дядя Майк скажет Вам, я попрошу.
– Спасибо. – Парень всем телом расслабился, получив тот ответ, на который и не рассчитывал. – Боже, я так боялся спросить об этом, что, кажется, совсем опьянел напряжением.
– Что такое, Генри? – Софи посмеялась, пытаясь сбить с солдата всё оставшееся целомудрие. – Похоже, влияние Деми совсем от Вас улетучилось. Вы говорите совсем как герои тех книг, что дал мне дядя Майк почитать на досуге.
– Вам понравилось? Они были мои, но, если хотите, забирайте с собой.
– Уж ладно, увольте, оставьте их на свои вечера, когда устанете вспоминать обо мне. – Она махнула рукой в жесте, словно пыталась согнать невидимую пыль с плеча, но Генри правильно понял её намеренье изобразить веер с кружевной тесьмой на концах, что носила главная героиня его романа. Даже это он в ней разгадал.
– Надеюсь, Вы не перестанете докучать Деми такой сдобной речью.
– Вы хотели сказать снобской?
– М-да. – Парень стукнул себя по кепке, криво улыбаясь. – Видимо, он ещё не так далеко ушёл, чтоб перестать на меня действовать. – Софи прыснула со смеху, в растерянности прикрыв ладонью рот. Ей так и не удалось привыкнуть к тому, что Генри может шутить. – Почему, к слову, он вдруг стал спать на полу?
– Говорит, что нечестно выходит, когда я сплю на раскладушке, а он на кровати. Дядя Майк предлагал мне что получше, но я уже как-то свыклась. В итоге Деми до того добесился, что решил быть рядом со мной на полу. Да только вот ночью всё время как-то укатывается в другой угол комнаты.
– Можно ведь было попросить вторую раскладушку.
– Да, но Вы только не говорите ему, его это расстроит. – Она приложила палец к губам, упрашивая его молчать.
– И это тот секрет, который останется помнить мне. – Протянув свою руку, Генри тут же встретился с её жаркими пальцами. Немой договор был принят единственными, кто мог его услышать.
Листва поднялась, зашумела, объявляя тем самым конец, которого они оба так ждали. Вишня и яблоко на ветру, хруст желудей под ногами. Перешептывания травы, скрип дверей на не смазанных петлях. Тяжёлый вой высоких холмов и треск щебня под колёсами автомобиля, что уже их заждался. Было тяжко прощаться, но Софи привыкла. В конце концов, он останется в её памяти тем же секретом, что когда-то подготовили для неё Джеймс и Томас. Но от них Генри отличало другое – он обещал ей писать, и Софи искренне надеялась, что своего слова он не предаст.
Оли спал, сложив свою курчавую головку на колени подруги, что не прекращала поглаживать румяные щёки. Сон всё никак не мог совладать с ней, потому Деми взял эту часть на себя, просматривая чудные сновидения за двоих. Начав было скромно, он, стоило дрёме коснуться его глаз, тут же обхватил пояс Софи, носом уткнувшись ей куда-то в ключицы. Глубоко в душе она надеялась, что всё же чувствует жар его ночного дыхания, но выдумки разума от реальности ей так и не удалось отличить.
Волоуман-а-Кали медленно приближался, его полные золотого света окна не переставали сиять на тёмном сумрачном небе. Воздух становился вязче, пока густое пространство пыталось вместить в себе всех людей, что нашли в нём дом. Странное чувство, будто уже до краёв переполненная чаша всё продолжала заполняться, но не теми лёгкими ароматами и отзвуками, что дарили ей деревья и травы, но лишь чуждыми прихотями и желаниями, что порой блуждали по ночным улицам, всегда оказываясь кому-то знакомыми. Море шума захлестнуло Софи с головой. Холод пробрался в щели меж стёкол и заставил поёжиться, но на её сердце было тепло. Потому что они оба были здесь. Он был здесь.
Кали младшая неустанно провожала их путь, оставляя на асфальте крохотные капельки слёз. Ей не хотелось их отпускать, но Софи знала, что они снова встретятся, ведь каждый в Волоумане навещал Кали в моменты тайных молитв, и тогда потерянное всегда вновь обреталось, когда-то сломанное исцелялось, а брошенное становилось необходимым кому-то. Но Кали была больше, чем просто Богом. Ни разу не видела она поклонений, не требовала душам пасть к её ногам и не просила о храмах. Но всякий раз, как кто-то проводил рукой по водной глади, она целовала носы и лбы, слушала и сама становилась услышанной. В те дни, когда разгорячённая Кали бушевала, неизвестный зов приводил людей к растекавшимся потокам и речушкам увидеть то, что всегда оставалось рядом. Холмы и горы, реки и озёра, болота и поля, полные высоких цветов на тонких ножках, жёлтых колосьев и голубой зари неба. Если прислушаться, в каждом уголке Волумана можно было услышать постоянную песнь матери Кали, что никто не смел заглушить.
Человечество бродило по улицам, мешалось с огнями и вездесущим теплом жизни. Блики фонарей прыгали по стёклам, в любопытстве поглядывали сквозь окна на чужеземцев. Руки Софи скрыли их от глаз двух спящих, аккуратно накрыв благодарные лица. Почувствовав на себе её горячие пальцы, Деми сильней прижался к ладони, в удовольствии засыпая лишь крепче. Оли поджал ноги, калачиком сворачиваясь на её бёдрах и бормоча что-то на своём сонно-детском. Их мир остался меж двух дверей и грубых сидений наконец остановившейся машины. О, как же ей не хотелось покидать его. Но где-то там, на этажах, столько времени своим взволнованным голосом звала её Лили. Давно знакомое лицо спряталось за ладонями, что пытались сдержать на глазах горячие слёзы.
– Софи. – Протяжной стон раздался за стеклом, когда Лили плотней прижала к губам полные дрожи руки.
Двое людей, приучившие свои языки к любезным словам, а тела к благородным действиям, отперли дверцы. Нехотя просыпаясь, Деми всё же поднялся, запнулся, но вышел в мир, что стал вдруг меньше вместе с тем, как в нём появился кто-то, кроме них троих.
– Софи. – Не переставала рыдать Лили, судорожно хватая ртом воздух. Слёзы путались в её волосах, щёки всё больше краснели, а глаза в боли зажмурились. Длинные трясущиеся ресницы блестели от капель, падающих по воли веющей холодом ночи. Как же долго Лили молила Кали об этом моменте. И вот он настал.
Выступив из машины, Софи едва удержала себя на ногах. Как она была прекрасна. Всё так же вьющиеся волосы, живые глаза и тонкие руки. Вытянутая футболка, штаны в широкую клетку и домашние тапочки. Невольно вспомнилась Мег, что когда-то так приветливо улыбнулась ей. Она и не замечала того, как они оказались чрезмерно похожи.
– Я дома. – Трепетная улыбка скользнула по лицу, когда Лили, услышав родной голос, упала в её объятья.
– Вернулась. – Проскулила Лили, слабо прижимаясь к груди Софи. – Ты вернулась. О Боже, я так ждала. Тебя и Марка. Всё время так вас ждала.
– Марк. – Неслышный шепот слетел с губ, когда руки сильней окутали хрупкое подрагивающее от рыданий тело. Их всегда было трое. Всегда.
– Софи, я так виновата. – Ослабевшими пальцами вцепившись в майку подруги, Лили не смогла удержаться. Упав на колени, она умоляла саму себя отпустить свой грех. – Знаю, ты не злишься. Но прошу, скажи мне правду. Скажи, что ненавидишь меня, прокляни и уйди.
– Лили, – спустившись к ней, она принялась гладить склонившуюся к земле голову, – после всего я лишь сильней люблю тебя. Ты так и осталась драгоценным камнем в моём сердце, и о такой подруге, как ты, мне приходится лишь мечтать.
– Как ты можешь говорить мне такое. После всего… – залитые сожалением глаза поднялись на неё. – Я оставила тебя. Этого нельзя простить.
– Нельзя, но я с самого начала не винила тебя. Ты сделала всё, что могла, моя милая Лили. Ты никогда не оставляла меня, нас лишь ненадолго разлучили.
– О, Софи, – бессильными руками обвив шею девушки, Лили горько плакала, – я так люблю тебя. Каждый день мы с папой молились за тебя. И за Марка. И вот ты со мной. Снова со мной, моя Софи.
– С тобой. – Через муки и боль Софи отклонилась от такого близкого сердцу лица, чтобы встретиться с содроганием глаз, с мрачным страхом ожидавших, когда обрекающие на невыносимое страдание слова наконец слетят с понурых губ. – Но теперь нас двое, Лили.
Глава 39
Лили словно чудная бабочка на крыльях тропических красок порхала из комнаты в комнату, с собой провожая аромат чёрного цветочного чая, которым пахла её кожа. Она не уставала щебетать о прошлом, восхвалять настоящее и надеяться на будущее, где Софи наконец была с ней. Оли наблюдал за Лили, как за чудом, которое можно поймать лишь раз в жизни, и с упоением слушал рассказы, что заполняли квартиру мелодией её звучного голоса.
– Позавчера заходила папина подруга, миссис Оруэлл, и передала вам несколько букетов! – пела Лили, расставляя цветы в каждом удобном и неудобном месте. – Правда красивые, Софи? Знаю, ты не в большом восторге от таких подарков, но уж если не ты тратила деньги, то в чём же беда? О, и Мария прислала новые вещи. Как же она верно угадала. И не представляю, через что прошли ваши брюки, но им срочно нужна замена.
– Ты сказала миссис Оруэлл? Дэйзи Оруэлл? – отозвался на знакомое имя Деми, отодвигая букет, что мешал ему смотреть в лицо Лили.
– Да, та самая Дэйзи. – Она ловко выхватила цветки каллы из его рук и принялась расправлять их на другом конце стола. – А что, вы знакомы?
– Они дружат с Марией, так что пришлось познакомиться. – Парень пожал плечами, отгоняя неважный для него вопрос. – А Митч? Митч Оруэлл заходил?
– Это запретная тема, Деми. – Лили бросила на него неодобрительный взгляд, даже не думая намекать аккуратно. – Митч не вернулся. Когда Дэйзи придёт, тебе лучше не говорить о нём. Кстати, вы случаем не видели их сына? Как же его там зовут. – Она слегка нахмурилась, взявшись жёлтыми от пыльцы пальцами за подбородок. – Габи? Гарри? Ох, точно, Генри! Он служит в папином взводе. Насколько я слышала, Генри отлично справляется, правда новость о Митче сделала его слегка рассеянным.
– Слегка? Да он ходит с той дорогущей штукой для измерения чего-то там и роняет её на каждом углу! Да этому парню только в казармах сидеть да книжки свои читать, прям как какой-нибудь Софи. – С улыбкой, полной тайного намеренья, он покосился на Лили, но та уже поняла его план.
– Деми. – Не убирая толстого романа от лица, Софи окликнула его, напоминая о своём здесь присутствии.
– Что? Я же по-дружески. Сама знаешь, мне нравится Генри, а ты уж тем более.
– Софи, ты весь день сидишь с этой книгой. Мне кажется, она стала тебе дороже нас. – Лили, полностью поддавшись шутливой затее, в обиде надула губы, недовольно скрещивая на груди руки. Словно Афродита, сошедшая по весне и заставшая людей за самыми неблагородными делами.
– Слишком много информационного шума. Мне хватило и того, что я услышала два новых имени за один вечер. – Она беспристрастно перевернула страницу, лишь слегка пробежавшись по тексту глазами. – Не хочу слышать ни о чём и ни о ком, кроме нас четверых.
– Значит так? А я думала сводить Оли погулять в парк, как раз знаю там одно интересное место, где недавно поставили новую горку.
– Горка? – вскочил с пола мальчик, выронив из рук книгу, которую по примеру Софи старался читать, но только вот Лили с Деми уже давно разгадали их простое желание не участвовать в разговоре. – А качели? Качели будут?
– Будут! И мороженное, кстати, тоже.
– Мороженное?! – раскрыв рот в счастливой улыбке, Оли подпрыгнул к Софи, берясь за её руку. – Софи, пошли! Пошли пожалуйста! Я хочу мороженное!
– О Боже, – отбросив в сторону пухлый том, она пожала его маленькую ладошку, недолго раздумывая, – ладно, но только потому, что ты просишь. Тебе невозможно отказать.
Полный радости Оли уже было полез к ней на шею, но Деми тут же подхватил его в воздухе, беря весь вес на себя. Как и любая другая, эта задумка Лили оказалась просто безупречной. Время так и не сумело отнять её воспоминания о той милой Софи, что души не чаяла в детских желаниях. И наконец она нашла того самого, кто был готов желать для неё.
Пара новых кед оказалась слишком удобной для того, чтобы её носить, а широкие джинсы то и дело норовили упасть даже после того, как Софи задушила их одним из ремней, что одолжила ей Лили. Деми из последних сил сдерживался, чтобы не подшутить над ней, ведь его одежда сидела на нём как влитая, но вместо очередных колкостей он лишь продолжал придерживать рубашку, пока каждый порыв ветра пытался сорвать её с плеч подруги. В благодарность Софи не уставала приглаживать его длинные волосы, что вечно выскальзывали из-за ушей, куда он всё время их прятал. Насмотревшись на них, Оли с большой охотой пытался также убрать свои кудри, пока Лили не уговорила его переключиться на кое-что поинтересней – толпы людей, что тут и там сновали по сияющим тёплым светом улицам Волоумана-а-Кали.
Неужели их совсем не волновало то, что происходит у них прямо под носом? Разруха и смерть, лишения и боль утраты – куда всё успело пропасть в тот момент, когда леса уступили место городу? Человечество жило, дети спешили в новые школы, старики доживали спокойные дни, а взрослые мучали свои души работой, для всеобщего блага стараясь не замечать того, что уже давно было потеряно. Половина года прошла, но для Софи она стала целой вечностью, что ей пришлось провести в дали от дома и близких, которых так неожиданно не стало. Софи всех потеряла, всё упустила, но к чему ей это теперь, когда рядом Оли заполняет мир смехом от очередной шутки Деми, а Лили держит её горячую руку в своих тонких аккуратных пальцах, что с такой любовью щекочут покрытую шрамами кожу? Обретённое всегда превосходит утраченное, особенно тогда, когда ты зубами вырываешь его у смерти и жизни, что за твоей спиной успели сдружиться.
– Знаешь, я думала, что больше обрадуюсь своему возвращению. Но сейчас будто ничего и не изменилось.
– Да разве это важно, когда ты так счастлива, Софи? – Лили села на траву рядом с ней, отворачиваясь от огней фестиваля, что проходил неподалёку. – Ты нашла себя в пути и каждой дороге, что тебе довелось пройти, и от этого кажется, что в конце всё по-прежнему. Когда я плакала по вам с Марком, пожалуй, больше всего мне хотелось, чтобы всё было именно так. И уже не имеет значения то, вернулись ли вы или стали Безумными.
– Безумными?
– Деми мне всё рассказал. Всё, что случилось с вами за последние полгода. Все имена. – Лили глубоко вдохнула, задержалась, утёрла слёзы и сказала согретому их дыханием вечернему воздуху. – Если честно, то мне тоже казалось, что случится это по-другому. Я знала, что ты изменишься. Теперь твои глаза блестят иначе, ты чаще смеёшься и признаёшься, что любишь. Тебе ведь для этого больше никто не нужен, правда ведь, Софи? Я больше не нужна.
– Ты моя лучшая подруга, Лия. Это осталось.
– И в самом деле, – она усмехнулась, продолжая шептать что-то уходящему ветру. – Я столько времени мечтала о том, как защищу тебя, дам дом и семью. Мне снилось, что ты уехала с нами, но утром тебя никогда не было рядом. Я бросила рисовать, лошадей увезли, и каждый день мои мысли были лишь о тебе. Я бы так хотела стать твоим спасательным кругом. Мне жаль, Софи.
– Ещё ни разу не случалось такого, за что тебе нужно было бы извиняться. Лили, ты меня не бросала, тебе не к чему меня беречь.
– Я знаю, что ты правда так думаешь, но что тогда, что сейчас, спасти тебя для меня важнее. Но я ещё совсем ничего для этого не сделала. Всё лишь на словах, в деле я совершенно никчёмна. И Марк… – Лили всхлипнула, поднимая глаза к темнеющему небу. – Деми сказал мне… – она разрыдалась, руками закрывая мокрое от слёз лицо. – Прости меня, Софи. Я бы так хотела сделать для тебя что-то тогда, когда ты в этом нуждалась, но я всё упустила. Вас с Марком упустила.
– Лили, – ладонь Софи прошлась по влажной щеке, и притянула за затылок девушку, что так по этому скучала, – ты дорога мне, и тебе не обязательно делать что-то для того, чтобы я это чувствовала. Вот что изменилось. Я люблю тебя не за то, что ты хорошая подруга для меня. Ли, ты дорога мне потому, что ты – это ты.
– Но я думала, – она прижалась к её груди, словно хрупкое раненное животное к белому снегу. Софи плохо помнила, как выглядят глаза тонконогих оленей, но всем существом была уверена – они должны быть совсем точно такими же, как у её драгоценной Лили – большие и томные. – Я думала, для тебя это важно. Чтобы я заслужила.
– Если для меня и существует истинная любовь, Лили, то она есть для тебя одной.
– И всё-таки Деми с Оли любят тебя больше, чем ты меня.
– Но у них есть причины.
– Деми полюбил тебя ещё до предлога, а Оли и вовсе так не умеет. – Лили улыбнулась, ещё ближе пробираясь к её сердцу. Кажется, будто это не она, а душа Софи смеялась, эхом разлетаясь внутри стен тела. Лили всегда была такой – ужасно доброй и чрезмерно понимающей, и порой это ранило больше, чем приносило пользы. – Я тоже люблю тебя, Софи. Безусловно.
– Безусловно. – Повторила она, поглаживая худую спину, что упала ей в руки.
Тяжёлые мысли давили грудь сильнее, чем то мог сделать бандаж. Всегда мягкая Лили вдруг вся рассыпалась, её мечтательный дух утих, а мысли встали, маяком освещая её одну. Из всех возможных она выбрала Софи, и лишь потому, что рядом с ней ещё бродила надежда. И вот Софи здесь, но лучше не стало, а Лили продолжала молча скрывать ту трагедию, что никак не могла пережить. Марк не вернулся, но запретная тема то и дело жгла её язык родным именем, что не мог его удержать. Слова тяжелели на сердце, она не могла говорить, но так хотела бы знать, что кто-то тоже помнит его. У берегов безжалостной Кали Лили роняла свои мольбы с одной единственной просьбой – вернуть его ей. Но едва звонкий смех Марка слышался ей в голосах окружающих, она сбегала, вновь и вновь возвращаясь к воде, что единственной хранила память о нём. И лишь Майк в тайне наводил справки о прибывших, зная, как Лили боится об этом просить. Чем новость о смерти, лучше пьяное беспамятство в мыслях, что душа его бьётся в ещё живом теле. Для неё он всегда будет жив. Марк просто не может умереть.
– Лили, чем ты занималась всё это время?
– Кажется, совершенно ничем. – Губы её слегка подрагивали, раскрываясь лишь тогда, когда на то дадут позволение слёзы. – Ела, молилась, и думала о тебе.
– И о Марке.
– И о Марке. – Вторила ей Лили, утирая глаза на её груди.
– Почему ты больше не рисуешь?
– Зачем оно мне теперь. Когда никого больше нет. – – вдруг задумалась, приподнимая голову. Волосы золотом блеснули на её шее, ниспадая на плечи, что Лили старалась расправить. Быть уверенной перед Софи ей всегда было важно. – Думаешь, он бы этого хотел?
– Он этого хочет. Я знаю. – Кротко столкнувшись лбом с Лили, Софи произнесла со всем оптимизмом, что смогла донести в своих рваных карманах сквозь города и леса. – Маркус жив. Если я за десять лет что и поняла об этом парне, дак это то, что он живуч, как таракан, если тараканы вообще существуют и это не сказки. А даже если и так, то это тараканы живучи, как Марк, ведь его, засранца, ни огнём, ни водой не вытравишь.
– Софи, – Лия залилась смехом, целуя её в обе щеки, – это самые лестные слова, что я слышала от тебя в его сторону.
– И будь он здесь, обязательно бы со мной согласился. В следующий раз, как увижу его, так ему и скажу.