Далиша Рэй
ИзменаЛюбовь
Глава 28
Неожиданно меня начало трясти. Телефон выпал из заходивших ходуном рук и со стуком шлепнулся на столешницу,
Задыхаясь, я завертела головой, пытаясь зацепить взглядом того, кто отправил сообщение. Кто видит, что я делаю, и даже выражение моего лица разглядел.
Снова мигнул телефон.
«Не верти так сильно своей красивой головкой, милая. Суета тебе не к лицу. Хотя твой страх мне нравится – я даже отсюда чувствую его запах».
– Вам плохо? – подошедшая с подносом в руках официантка изучающе уставилась на мое лицо. – Может, воды, или помочь выйти на свежий воздух?
– Нет. Нет, спасибо, – человеческий голос выдернул меня из-под накрывшего с головой ужаса. – Все в порядке.
Девушка поставила передо мной заказанный салат и драники и, ободряюще улыбнувшись, отошла.
Я уперла локти в стол и уткнулась лицом в ладони – надо успокоиться. Он просто издевается надо мной. Мне не стоит так пугаться.
Снова замигало сообщение:
«Ты провинилась, киса. Убежала из нашего с тобой уютного дома, хотя я запрещал. И не ответила на мою просьбу кое-что сделать для меня. Мне придется наказать тебя, моя сладкая».
Сердце заколотилось в сумасшедшем ритме. Похолодевшими пальцами я отодвинула тарелку и уставилась в окно. По тротуару все так же спешили прохожие, не обращая никакого внимания на мою белеющую за стеклом физиономию. Возле решетки парка две старушки кормили слетевшихся со всей округи голубей. От остановки отчалил неспешный автобус. Все, как обычно. Нормальная жизнь…
Я длинно выдохнула, пытаясь вместе с воздухом спустить не поддающийся объяснению иррациональный, панический страх. Глубоко задышала, стараясь делать длинные паузы между вдохами – так нас учили успокаиваться на занятиях йогой.
Телефон снова завибрировал входящим звонком.
– Павла, где ты? – тревога в требовательном мужском голосе, заставила меня облегченно прикрыть глаза.
– Я недалеко. Забери меня отсюда, – слова вывалились из трясущихся губ раньше, чем я успела что-то подумать.
– Сейчас приеду. Вокруг тебя есть люди?
– Да, я внутри кафе. Тут посетители. Все нормально. Я… не знаю, зачем попросила… Не надо приезжать, Платон Александрович, – от звука его голоса я стремительно начала приходить в себя и появилась способность логично мыслить. Это сейчас меня паническая атака накрыла, или как это называется?
– Не клади трубку. Павла, поговори со мной. Как называется кафе?
– Кафе «Береста». Адрес я не знаю. Не надо приезжать! – теперь я почти визжала в истерике, мгновенно сменившей недавнее состояние паники.
– Не надо адрес. Не вздумай никуда выходить и не клади трубку, – требовательно скомандовал он. И продолжил уже мягче:
– Ты успела поесть? Расскажи, что ты себе заказала?..
Через несколько минут у тротуара напротив кафе остановился сверкающий чистыми боками темный седан и из него, держа трубку возле уха, вышел Платон Александрович. Глянул на меня через стекло и пошел к дверям.
Все это время я так и сидела, поставив локти на стол. Положила телефон перед собой, включила громкую связь и отвечала на его вопросы о еде и интерьере кафе. Еще зажимала пальцами глаза, пытаясь не дать слезам хлынуть из меня фонтаном. И все время слышала зуммер приходящих одно за другим сообщений.
– Павла.
Он появился у столика, мгновенно сдернул меня со стула, сгреб в охапку и прижал к себе. Погладил по спине и проговорил:
– Все, можешь больше не бояться.
Взял мой телефон со стола, разблокировал и прочитал все пришедшие сообщения. После чего сунул несколько купюр подбежавшей официантке и, крепко удерживая меня за талию, повел к выходу.
– Пальто… – проскулила я, пытаясь повернуть к вешалке, где оставила верхнюю одежду.
– Оставь. Потом заберем, – остановился, снял свое пахнущее горьковатым парфюмом пальто и набросил мне на плечи.
Все также крепко меня держа, словно боялся, что я упаду, если отпустит, довел до автомобиля и усадил на переднее сиденье. Сам сел на водительское место и повернулся ко мне. Обежал внимательным взглядом мое лицо, наклонился и осторожно поцеловал в губы. Потом застегнул на мне ремень безопасности и попросил:
– Потерпи еще немного, ладно? Приедем, и ты мне все расскажешь. И поплачешь.
– Почему не сейчас плакать? – я всхлипнула и опять зажала глаза пальцами, чувствуя, что все-таки сейчас сорвусь и как истеричная дура начну рыдать.
– Я тогда машину не смогу вести, – он притянул мою голову к себе, накрыл ладонью затылок и несколько раз поцеловал в волосы. – Потерпи до дома.
Я кивнула и отстранилась. Закуталась в его пальто, нахохлилась и закрыла глаза – так было проще не испытывать стыд за то, как я повела себя только что. Как истеричная кисейная барышня, впавшая в панику из-за дурацкого сообщения. Первый раз за всю мою жизнь.
Я чуть не застонала – ну почему свидетелем этому стал именно этот мужчина?
– Это не мой дом. Зачем мы сюда приехали? – вяло возмутилась, когда через полчаса открыла глаза и обнаружила, что автомобиль заезжает на подземную парковку элитного дома недалеко от Арбата.
Не отвечая, Платон остановил машину и заглушил двигатель. Вышел, открыл мою дверь и вытащил меня из салона. Не обращая внимания на мои попытки отстраниться, крепко обнял за спину и попросил:
– Не буянь. Мы приехали ко мне. Ты забыла, что у твоей квартиры караулит твоя сестра с чемоданом?
В лифте, несущем нас наверх, мы молча смотрели друг на друга. К этому моменту желание сопротивляться его действиям почему-то исчезло. В голове было гулко и пусто. Только мелькнула мысль, что в кои-то веки обо мне решил позаботиться привлекательный, сильный мужчина и надо пользоваться ситуацией.
Циничная я усмехнулась в уме: «Павла, прекращай париться о пустяках. Просто расслабься и получай удовольствие».
– Заходи, – Платон Александрович распахнул дверь и подтолкнул меня внутрь, когда я замешкалась на пороге. Щелкнул выключатель и неяркий, уютный свет залил просторную прихожую.
– Давай, помогу снять пальто, – проговорил негромко.
Тяжелые ладони легли на плечи, помогая освободиться от одежды. Подтолкнули меня к стоявшему тут же пуфику, и когда я села на краешек, Платон вдруг присел передо мной и взялся руками за мою щиколотку.
– Не пугайся ты, – усмехнулся, когда я нервно дернула ногу к себе. – Я просто помогаю. А то ты подозрительно бледная. Еще грохнешься в обморок, возись с тобой потом, искусственное дыхание делай…
– У меня такого никогда раньше не было. Первый раз истерика на ровном месте. Прости, что напрягаю… – промямлила, опуская глаза.
– Бывает. Сейчас полечим тебя, и все пройдет.
Пока он снимал с меня сапоги, я смотрела на него, не понимая, неужели это тот самый Платон Александрович, которого я знаю? Всегда сдержанный, ровный, невозмутимый и холодный зануда?
Сейчас он широко улыбался. В глазах мелькали насмешливые искры и что-то еще – довольное, чувственное и опасное. Он был похож на того незнакомого мне мужчину, каким я увидела его недавно в ресторане – терпеливого, опытного, хорошо обученного жизнью хищника, идущего за своей добычей.
Он снял с меня обувь, поймал одну мою ступню и обнял ее горячими ладонями. Погладил большим пальцем косточку на щиколотке, рассылая по телу щекотные мурашки. И глядя мне в глаза, хрипло проговорил:
– Попалась, Павла.
Глава 29
Платон
– Попалась, – я притянул к себе ее ножку.
Погладил пяточку, затем косточку на щиколотке, испытывая странное удовольствие и волнение, словно подросток, впервые прикоснувшийся к девочке, в которую влюблен.
Снова погладил, теперь уже пальчики под телесного цвета колготками. Павла дернулась и возмущенно зашипела.
Я с удовольствием смотрел, как засверкали гневом серые глаза, недовольно поджались губы – ну давай, красавица, скажи что-нибудь ядовитое. Отвлекись. Отодвинься подальше от паники, накрывшей тебя в том кафе, забудь о ней.
– На чужой кровать, рот не раздевать! – выпалила она и неуклюже попыталась подняться.
Не давая ей это сделать, я поднялся, подхватил ее за талию и поставил на ноги, крепко прижав к себе. Обнял пальцами маленький упрямый подбородок и потянул ее лицо вверх, ловя своими губами ее губы.
– Павла-а-а, – протянул между короткими поцелуями, которые удавалось поймать, пока она усердно уворачивалась. Вот ведь упрямица!
– Я никогда не раздеваю «чужие кровати», – усмехнулся, отстранившись и с удовольствием глядя в ее возмущенное лицо. – Но моя кровать – твоя, пользуйся сколько хочешь. И мной тоже пользуйся в свое удовольствие.
– Да отпустите! – зашипела она разъяренной кошкой и принялась отталкивать меня.
Я разжал руки, и красавица, не ожидавшая появившейся свободы, покачнулась. Пришлось снова ловить ее в объятия и закрывать рот поцелуем. Не смог сдержаться, так давно хотел сделать это. А сегодняшний поцелуй в офисе только раздразнил…
Обвел своими губами ее, недовольно поджатые. Прошелся по уголкам рта языком, прося впустить. Обхватил, втянул ее вдруг разжавшиеся, ставшие мягкими губы и утонул в удовольствии. В ее участившемся дыхании. В аромате ее кожи. В ощущении ее рук, пусть нерешительно, но обнявших меня за шею.
– Платон! – простонала она между поцелуями. – Остановись. Пожалуйста.
– Зачем? – прошептал я, подхватывая ее под попку и усаживая на стоящую рядом тумбочку. Что-то с грохотом посыпалось на пол, но мне было плевать. – Я хочу тебя…
– Я не могу… Ты… Я не доверяю тебе! – вдруг выпалила она.
Тяжело дыша, я замер, прижавшись лбом к ее лбу. Постоял, пытаясь осмыслить услышанное, и отодвинулся, рассматривая ее.
Павла сидела на тумбочке с задранной юбкой, широко расставив ноги, между которых успел вклиниться я, и чуть не плакала. Губы дрожали, кончик носа покраснел. Она тискала пальцами края вылезшей из-под пояса блузки и упорно смотрела куда-то в сторону.
– Ты что?.. – переспросил я, не совсем веря услышанному. – Не доверяешь?
Она горестно кивнула и шмыгнула носом.
– Почему? – бля, с Павлой я точно завоюю звание «тупицы года».
– Я не могу, если у тебя кто-то есть. Ты говоришь, что нет, но другие говорят, что да, – объяснила она уверенным голосом, очевидно, понимая, о чем говорит.
Вот только у меня, похоже, разжижение мозга, потому что я нихрена не понял. Поэтому просто наклонился к наивно торчащей из сбившегося ворота тонкой шее. Прошелся губами от ключицы до пылающего ушка и отстранился. Поправил ее упавшие на лицо волосы и признался:
– Павла, я ничего не понял.
– Да что тут… – взвилась она, засверкав глазами. Но тут в дверь настойчиво позвонили.
– Еду привезли, – я снял красавицу с тумбочки и шлепнул по попе, придавая ускорение в сторону ванной. – Иди в душ, а я пока еду разложу по тарелкам. Халат и полотенца в шкафчике справа.
– А работа? – пропищала она недоуменно.
– Для тебя работа на сегодня закончена, – обрадовал ее, открывая дверь доставке.
– Сейчас мы поедим, и ты ляжешь спать. А я поеду в офис. Вечером куда-нибудь сходим, поужинаем. Может быть, где-нибудь развлечемся. Ночуешь у меня, – предупредил максимально строго, видя, что Павла уже открыла рот, чтобы начать возражать.
– А?.. – мяукнула она, все еще переминаясь возле меня.
– А поговорим позже, когда ты будешь в состоянии меня слышать, – перебил ее и припугнул:
– Бегом в душ, или я сам тебя туда отведу. Но тогда не удивляйся, если начну тебе помогать мыться и приставать.
Она возмущенно хрюкнула и, крутанувшись на пятках, поскакала в сторону ванной. А я открыл, наконец, дверь курьеру.
Выкладывая на кухонный стол контейнеры с едой, поймал себя на том, что довольно улыбаюсь. Ну, точно кот, поймавший мышку – схватил и теперь ты моя, Павла-Павлуша.
Слишком долго ждал, чтобы теперь выпустить…
Глава 30
Ванная оказалась, скромно оценивая, большой. Размером примерно в половину всей моей квартиры. Снова бежевый с белым мрамор, бронзовые светильники и краны. Кушетка на изящных ножках с кожаной сидушкой. Современная стильная классика без капли вычурности или нафталиновой старомодности.
Пока я разглядывала интерьер, в дверь постучали, и раздался голос шефа:
– Павла, давай скорее, пока еда не остыла. Или тебе нужна помощь? Потереть спинку?
– Нет! – завопила я и принялась торопливо раздеваться – душ ужасно хотелось принять. Смыть с себя липкую панику и остатки истерики, накрывших меня в кафе.
Покрутила краны, разбираясь в сложной системе тропического душа. Перебрала стоявшие на полочке гели и шампуни – все сплошь мужские, с резкими, острыми ароматами, так подходившими хозяину этой ванной.
И ничего женского. Я специально осмотрела все полочки – вообще ничего. Ни кремов, ни косметичек, ни розовой зубной щетки в стаканчике на раковине. Там вообще стояла всего одна щетка. А как же его невеста или другие женщины, ведь не монахом он живет? Или они пользуются другой ванной? Наверняка их здесь несколько.
Сообразив, о чем думаю, я смутилась и полезла под воду. Выбрала шампунь с самым нейтральным запахом, вымыла голову и им же намылила тело.
Завернула волосы в тюрбан из полотенца и надела толстый халат, тоже похожий на мужской. Вышла из ванной и пошатнулась от неожиданности, почти врезавшись в стоявшего у двери Платона Александровича.
Сильные руки поймали за талию, не давая завалиться назад. Перед моим лицом оказалась его крепкая грудь, и я замерла, почти уткнувшись в нее носом.
Мужчина успел снять пиджак и остался в брюках и белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Рукава закатал до локтей, открыв крепкие предплечья. В распахнутом вороте рубашки виднелась темная поросль волос, поднимавшаяся от груди к шее.
Я глотнула, в надежде убрать внезапно появившуюся сухость в горле и попыталась отодвинуться.
Он не стал удерживать. Длинно выдохнул, взял меня за руку и потянул куда-то по коридору. Я пошла за ним, чувствуя, как горят мои пальцы в его ладони, и стараясь не слишком откровенно пялиться на его спину и крепкие плечи под тканью белоснежной рубашки.
– Так, стоп. Ты почему босиком? – мы неожиданно остановились. Мужчина смотрел на мои босые ноги, торчащие из-под длинного халата, и хмурился. Потом подхватил меня под попу, оторвал от пола и, прижимая к себе, понес дальше.
– Куда вы меня… – только успела произнести, как мы очутились в кухне.
Платон Александрович в два шага добрался до кухонного островка, усадил меня на него и велел:
– Сиди смирно, сейчас я найду тебе что-нибудь на ноги. Полы в квартире, конечно, с подогревом, но лучше тебе сейчас ноги держать в тепле. Поищу какие-нибудь носки.
– А что, ваша невеста не держит у вас свои тапочки? – не удержалась я от вопроса. Все-таки отсутствие в его ванной следов женского присутствия ничуть меня не успокоило.
– Нет, не держит. Хорошо, что напомнила – составь список вещей, без которых тебе не обойтись в ближайшее время – тапочки там, зубная щетка, косметика какая нужна. Сегодня все купим, – прокричал он из коридора.
Через несколько минут вернулся, неся пару носков со смешным рисунком и дурацкой надписью.
– Вот! – развернул их передо мной.
«Вроде не пахнут!» – прочитала я напечатанную на них фразу и засмеялась: – Вы что, сами такие покупаете?
– Сестра подарила. Она у меня известная шутница. Чур, я сам надену их на тебя, – он прошелся обжигающим взглядом по моим голым ногам.
– Нет! – я выхватила носки из его рук, спрыгнула на пол и принялась торопливо натягивать, согнувшись и прыгая на одной ноге. – Я сама могу, не надо меня трогать!
Мне и так хватило ощущения его рук на моей заднице, пока он нес меня от ванной!
Понаблюдав за моими телодвижениями, шеф хмыкнул и поинтересовался:
– А ты, правда, окончила хореографическое училище?
– Правда.
– А почему не танцуешь на сцене?
– Природа талантом недостаточно одарила, – процедила я сквозь зубы. – Вы, кажется, обед должны были сервировать, Платон Александрович. Или обманули бедную девушку?
Глаза мужчины вдруг потемнели. Одним движением он очутился возле меня, и не успела я опомниться, как оказалась в кольце крепких рук. Его терпкий острый аромат окутал меня, заставив с наслаждением втянуть в себя воздух. Мужское лицо наклонилось ко мне, и губ коснулся шепот:
– Я никогда не обманываю тебя, Павла. Когда ты, наконец, поймешь это?
Выпрямился и холодным голосом произнес:
– Я уезжаю. Еда на столе. Поешь, а потом ложись спать.
Повернулся и вышел из кухни, оставив меня оторопело хлопать глазами, не понимая, что произошло…
Глава 31
Хлопнула входная дверь, и я осталась одна в тишине чужой квартиры. Покосилась на сервированный на двоих стол – странно, что Платон ушел, не поев. Аппетит окончательно пропал – что я такого сказала, что он обиделся?
Я точно видела, что в карих глазах мелькнула обида и какая-то мимолетная растерянность, прежде чем их взгляд заледенел. Рассердился, что я не доверяю ему? Но я и правда не могла ничего с собой поделать – пока не проясню все относительно Маши, не смогу быть спокойна.
Решив оставить еду на потом, отправилась на экскурсию по квартире.
Комнат оказалось немного, почему-то я представляла, что их здесь с десяток. На самом деле, всего четыре: большая гостиная, совмещенная со столовой зоной. Кабинет, он же и библиотека с большим количеством шкафов, забитых книгами. Еще две спальни. Одна, похоже, гостевая со светлой мебелью и светло-серыми стенами.
Заглянув во вторую спальню, я смущенно замерла на пороге, не решаясь пойти дальше – явно, это была спальня хозяина квартиры. Очень мужская, в холодных темно-синих и стальных тонах, но при этом очень уютная. Даже странно, как это может сочетаться.
Решившись, я все-таки зашла и огляделась. Очень похожа на своего хозяина комната. Каждая вещь на своем месте, постель аккуратно заправлена, и нигде ни пылинки.
Наверное, гоняет свою домработницу и в хвост, и в гриву, добиваясь идеальной чистоты. Во всяком случае, у нас в офисе уборщицы трудятся не покладая рук, поддерживая порядок в каждом уголке многоэтажного здания.
Я подошла к окну, отодвинула штору и долго стояла, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Странно, но мне было уютно в этой насквозь мужской комнате. Гораздо комфортнее, чем во второй, гостевой спальне с ее нейтральным дизайном.
Может быть, права мама, всю мою жизнь твердившая, что я неженственная пацанка. Даже после моего дипломного танца в хореографическом, за которым она наблюдала с первых рядов зрительного зала, она лишь поморщилась и процедила: «С такими мужицкими ухватками на сцене тебе делать нечего».
После этого я, наверное, час ревела, запершись в туалете. Мама тогда извинилась. Постучалась в дверь кабинки, где я закрылась, сказала, что пошутила, и сразу ушла.
Больше я на сцену не выходила. Танцевала для себя в группе таких же любителей классического танца, но ни разу не приняла участия ни в одном концерте.
Бабушка меня регулярно ругала за это. А однажды, поджав губы, процедила, что с таким характером мне, действительно, нечего делать на сцене.
Да и правда, что я там забыла? Стать Майей Плисецкой или Галиной Улановой мне все равно не светило. А быть очередным пятым лебедем в шестом ряду в «Лебедином озере» – невелика радость.
Поэтому я засела за изучение английского, делопроизводства, маркетинга, финансов и прочих, необходимых в деловом мире наук. Окончила с красным дипломом университет и…
И вот стою, прижавшись лбом к холодному стеклу в чужой квартире, опять оказавшись у разбитого корыта.
Я отлепилась от окна и еще прошлась по спальне, рассматривая разные мелочи, придающие этой комнате жилую уютность. Заглянула в большую гардеробную, заполненную дорогими костюмами и белоснежными рубашками. Конечно, все та же чистота и аккуратность.
Вспомнила кавардак, вечно царящий в моем плательном шкафу, и усмехнулась: «Ну, мне позволительно. Как бы там ни было, я натура местами творческая, а значит, безалаберная и ветреная».
Присела на кровать, провела ладонью по гладкой ткани покрывала и, сама не знаю зачем, прилегла. Здесь тоже пахло Платоном, тот же острый, холодный аромат, с хорошо заметной горькой ноткой.
Достала телефон из кармана халата и открыла Машин контакт. Помедлив, торопливо напечатала: «Встретимся завтра вечером? Поужинаем или выпьем кофе. Поговорим». И, пока не передумала, торопливо нажала «отправить».
Через минуту телефон пиликнул ответным сообщением: «Думаю, нам давно надо пообщаться. Завтра в семь в «Палаццо Дом».
Я улыбнулась: «Ну, вот и отлично, завтра я задам подруге все интересующие меня вопросы. Хватит уже мне зарываться головой в песок, как страусу».
Отложила телефон в сторонку, повернулась набок и подтянула колени к животу. Полежу так немножко – и пойду поем, наконец-то.
Через минуту я уже спала, убаюканная безопасным уютом этой спальни. Снился мне темноволосый мужчина с карими глазами. Он наклонился ко мне и прошептал:
– Павла, моя девочка, – и поцеловал. Осторожно, очень нежно. Так, что мое сердце начало сладко плавиться.
А потом я поняла, что уже не сплю, и по моей щеке теплыми прикосновениями проходятся настойчивые мужские губы…