Далиша Рэй
ИзменаЛюбовь
Глава 16
Сначала я хотела сделать вид, что ничего такого не случилось. Ну, подумаешь, мужчина сказал женщине, что она ему нравится. Миллионы раз в день такое происходит во всем мире. Казалось бы, прими комплимент и живи спокойно.
Но я не смогла… Смотрела на него и молча кусала губы.
– Я сказал что-то не то, Павла? – насмешливо поинтересовался Платон Александрович и улыбнулся своей бронебойной улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание.
– У вас есть девушка, – выпалила я, и с усилием отвела взгляд от его лица.
Он помолчал, потом спокойно поинтересовался:
– И что?..
– У вас есть девушка, – повторила я упрямо. – Это ей вы должны говорить такие слова.
– Я сам решу, что и кому должен, Павла, – холодно произнес Платон Александрович. Подался вперед и неожиданно накрыл мою ладонь своей.
Он больше не улыбался. Просто рассматривал меня, будто видел в первый раз. Потом неспешно прогладил большим пальцем мое запястье, и переплел наши пальцы.
Перевел взгляд на мои губы и мягко спросил:
– У вас есть еще какие-то возражения, Павла?
– Д-да… Есть, – промямлила я с трудом, заворожено глядя ему в лицо. Попыталась вытащить пальцы из его ладони – ну, невозможно так быть, чувствуя, как заходится сердце от его слов и прикосновений.
– Не дергайся, – он сильнее сжал мою ладонь и обвел большим пальцем косточку на запястье. – Все равно не убежишь.
Я открыла рот и замерла, не зная, что сказать. Ошарашенная его словами и тоном, каким они были сказаны. Утопая в удовольствии от его прикосновений. Чувствуя, как от волнения колотится сердце, а от ладони, там, где ее трогают мужские пальцы, по телу разбегаются пьянящие, жаркие волны.
И сразу же, словно ушат холодной воды, в памяти вспыхнуло напоминание, что у него есть девушка. Маша… Моя подруга.
Вернее, я не знаю точно, но подозреваю, что это она…
И мне ужасно стыдно, что я так и не набралась смелости спросить у нее про ее Платона.
Потому что в душе я была убеждена, что это он и есть, тот мужчина, что сидит сейчас напротив меня и смотрит таким взглядом, что у меня в голове начинает плыть разноцветный туман.
Прикасается к моим пальцам, мягко поглаживая. Рождая в моем теле странные, томительные ощущения, за которые мне тоже стыдно. Ведь они не должны у меня появляться. Это чужой мужчина…
Я думаю, что чужой.
Но пока я не знаю этого наверняка, пока не получила стопроцентную уверенность, я могу… хотя бы смотреть на него. Просто разглядывать, не строя никаких планов и не имея на этого мужчину никаких видов.
Хотя, кому я вру? Он понравился мне еще тогда, в самолете…
Именно поэтому я трусливо не говорила Маше, куда устроилась на работу. Все эти дни не хотела с ней встречаться, опасаясь ее расспросов. В наших разговорах по телефону отделывалась общими фразами и не говорила ей название компании, в которой тружусь.
Потому что ужасно боялась, что все подтвердится. Окажется, что этот мужчина, о котором я думаю уже две недели, и есть жених моей подруги, за которого она собирается замуж. И считает, что я могу его увести у нее. Она уверена, что я уже так сделала однажды…
Я прикрыла глаза – как же тяжело. Зачем он сказал мне все эти слова? И зачем прикасается, если он чужой мужчина? Если у него есть девушка…
Еще, он мой босс, мой начальник, а я его подчиненная. Но служебные романы – это плохо. Я всегда так считала. Хуже только увести парня у подруги, и я стою на пороге того, чтобы сделать обе эти вещи.
Если я так сделаю, мое уважение к себе исчезнет. Разобьется о стыд, который я буду испытывать. О разочарование в себе.
– Отпустите! – я снова попыталась выдернуть руку из его пальцев, и в этот раз он почему-то отпустил.
– Я все равно получу ответ, Павла, – негромко произнес он и улыбнулся. Хищно, победно, словно только что завоевал что-то очень ценное.
Распахнулась дверь, и в кабинет, покачиваясь на высоченных шпильках, с подносом в руках зашла Алина. Пока она расставляла чашки, вазочки с печеньем и конфетами, мы с Платоном молчали.
Он с усмешкой в глазах посматривал на меня. Я упорно разглядывала свои руки, сложенные на коленях, и старательно приходила в себя.
– Спасибо, Алина. Вы и Алевтина Игоревна можете быть свободны, – негромко распорядился шеф, когда кофе был разлит по чашкам.
– Платон Александрович, я подожду, пока вы закончите. Я никуда не спешу, работайте сколько надо. Буду в приемной вас дожидаться, – девушка обольстительно хлопнула ресницами и выпятила обтянутое узкой юбкой бедро. На меня она демонстративно не смотрела.
– Вы свободны, Алина, – с нажимом повторил шеф, чуть поморщившись. – Чтобы через десять минут в приемной никого не было.
– Я жду ответ, Павла, – повернулся ко мне, когда за недовольной красавицей-секретаршей захлопнулась дверь.
– К-какой ответ, Платон Александрович? – проквакала я, еще не до конца придя в себя, но уже начав кое-что соображать. – У вас есть девушка!
– Ты уже три раза это произнесла. Разверни свою гениальную мысль, пожалуйста, – он сделал глоток из чашки и снова поморщился. – Кофе варить эта Алина тоже не умеет. Придется тебе научить ее, Павла. И я по-прежнему жду продолжения.
– У вас есть девушка, – опять зачем-то повторила я.
Когда он насмешливо хмыкнул, сердито пустилась в объяснение:
– Она вам звонила сегодня. Вы в моем присутствии договаривались вечером пойти на свидание…
– Правда? – перебил он, сделав изумленное лицо. – Тогда, что я делаю в офисе?
– Не знаю. Что-то не срослось, наверное, – призналась я, чувствуя себя полной идиоткой. Вернее, худой.
– Павла ты страдаешь пробелами в памяти? – неожиданно поинтересовался Платон Александрович и брезгливо отставил свою недопитую чашку. – Нет, пить это совершенно невозможно.
– При чем здесь моя память? – я к кофе решила вообще не прикасаться – кто ее знает, Алину эту. Вдруг она мне в чашку плюнула от большой любви. С нее вполне станется.
– Притом, что я совсем недавно рассказывал тебе про свои принципы в отношении женщин.
– Ладно, Павла, – он поднялся со своего кресла. – Поехали скорее ужинать. А то от этой дряни, которую почему-то назвали кофе, меня затошнило.
– Никуда я с вами не поеду! – попыталась возмутиться я.
– Поедешь, как миленькая.
Мужчина подошел к столу, развернул мое кресло, и одним движением выхватил меня из него.
– Пошли, не вредничай. А то я злой, когда голодный. Вспомню еще, что мне положено быть тираном и деспотом, и лишу тебя премии. Или без выходных работать заставлю.
Приобнял за талию и пользуясь моим полным офигением, повел к выходу из кабинета.
В приемной, заметив так и не ушедшую Алину, распорядился:
– Раз вы все еще здесь, наведите в моем кабинете порядок и можете быть свободны. Завтра Павла Сергеевна объяснит вам, как нужно варить кофе. И постарайтесь усвоить эту науку, Алина. Иначе ресепшен на третьем этаже вновь распахнет для вас свои объятия.
После чего любезный шеф подтолкнул меня в сторону выхода и добрым голосом попрощался с новым секретарем:
– И запомните, чашки, в которые вы будете наливать мне кофе, должны быть идеально чистыми, Алина.
Глава 17
Пока спускались в лифте, оба молчали.
Я рассматривала стенку перед собой, пытаясь не вдыхать будоражащий аромат его парфюма. Старалась не обращать внимания на волнение, которое рождалось в моем теле от нашей почти интимной близости в этом маленьком замкнутом пространстве.
Чем занят Платон Александрович, старалась не думать. Но судя по тому, как горело мое лицо, он не сводил с него глаз.
На улице я снова попыталась настоять на своем:
– Платон Александрович, я не поеду с вами ни в какой ресторан. Ни к чему все это. Я не хочу с вами ссориться и вызывать ваше неудовольствие как начальника. Но и ехать не хочу.
Он сверху посмотрел на меня нечитаемым взглядом и неожиданно согласился:
– Ты права, не поедем.
Я с облегчением выдохнула и старательно закивала головой, подтверждая, что полностью согласна и целиком одобряю это решение.
Ну а внезапный холодок, пробежавший по телу после его слов, отнесла на счет резкого порыва ветра, чуть не сдувшего меня с крыльца и заставившего пошатнуться.
Мужская рука тут же обняла меня за талию, поддерживая, и Платон Александрович сообщил, наклонившись к моему уху:
– Мы с тобой пойдем. Отсюда до ресторана идти несколько минут. Заодно воздухом подышим, наверняка ты мало гуляешь, Павла. Это тоже надо исправить.
– Тоже исправить? О чем вы, Платон Александрович?! – я повысила голос, подняв на него взгляд, и попыталась отстраниться. – Вы вообще меня слышите? Я не хочу с вами ужинать!
– Павла, ты решила устроить скандал? – парировал он, удерживая мой взгляд и мою талию. – С удовольствием посмотрю на это, но только когда мы будем наедине, хорошо? Пойдем, нам вон туда.
Не успела я опомниться, как мы уже неспешно шли вдоль ярких витрин в сторону центра. Его рука все так же лежала на моей талии, надежно удерживая меня. А я послушно переставляла ноги и только диву давалась, как это так получилось.
– Павла, расслабься, – вдруг негромко проговорил Платон Александрович. – Я не собираюсь прямо сегодня тащить тебя в постель.
Полюбовался на мое ошалевшее лицо и невозмутимо добавил:
– Мы просто поужинаем. Потом я провожу тебя домой, и даже не обижусь, если ты не пригласишь меня на чашечку кофе.
– Не приглашу, – буркнула я, почему-то почувствовав облегчение от его слов. – Если вам так хочется со мной поужинать, то я согласна только на условии, что это будет деловой ужин. Больше никак!
– Вот и умница, – похвалил меня шеф тоном, от которого я немедленно почувствовала себя дурочкой. Кажется, меня только что обвели вокруг пальца.
Часть пути я недовольно сопела, пытаясь сообразить, когда успела так поглупеть. А потом махнула на свое возмущение и решила перестать волноваться. Ну, подумаешь, захотелось шефу поужинать с подчиненной. Может он боится по вечерам один оставаться.
– Нет, не боюсь. Но я, действительно, не люблю есть в одиночестве. Спать, кстати, тоже, – вдруг произнес Платон Александрович, и я с ужасом поняла, что последнюю мысль произнесла вслух. Мама родная!
– Поэтому привыкай, что будешь часто со мной обедать и ужинать, Павла, – добавил он, насмешливо скосив глаза на мое растерянное лицо. – И спать.
Чтобы не завопить от возмущения, я произнесла как можно небрежнее:
– Не помню, чтобы это условие входило в мой трудовой контракт, Платон Александрович.
– Спать или ужинать? – уточнил этот зануда. И видя, что я не собираюсь отвечать, прокомментировал:
– Спать не входит, Павла. А вот твое присутствие на деловых обедах и ужинах в контракте оговорено специальным пунктом, если ты помнишь. Но не беспокойся, наши ужины вдвоем не будут иметь никакого отношения к работе. Совместный сон тем более. Мы почти пришли, – добавил без всякого перехода между темами и повел меня к высоким дверям, возле которых красовался внушительного вида швейцар.
Холл этого места оказался еще роскошнее, чем там, где мы обедали днем, и понравился мне гораздо больше. Похоже, благодаря начальнику, я стремительно становлюсь завсегдатаем самых шикарных ресторанов. Вон уже интерьеры с ходу начинаю оценивать.
Помогая снять пальто, Павел Платонович на миг прижался к моей спине, снова обволакивая своим ароматом. Обдал горячим дыханием затылок и кожу на шее сзади. Я торопливо выскользнула из пальто и отпрянула в сторону, чувствуя, как вспыхнули мои щеки и по коже помчались предательские мурашки.
Никогда не считала себя трусихой, но происходящее меня пугало. Я еще не отошла от предательства бывшего мужа, и вступать в новые отношения пока не готова. Тем более, со своим начальником. Я много раз видела, чем заканчиваются такие отношения – разбитыми надеждами с последующей потерей работы.
И Маша… Чтобы я ни чувствовала к этому мужчине, между нами не может ничего быть, если он с моей подругой. Мне просто надо набраться мужества и задать ей вопрос…
– Пойдем, Павла, – донесся до меня чуть насмешливый голос объекта моих метаний. – Пока ты не придумала себе каких-нибудь ужасов про меня.
– С чего бы мне о вас думать, Платон Александрович? – огрызнулась я, пойманная на горячем.
– О чем еще ты можешь размышлять с таким трагичным выражением лица? – усмехнулся он, подпихивая меня в сторону обеденного зала.
Вежливый до приторности метрдотель проводил нас за уютный столик возле окна и, вручив тяжелые папки с меню, удалился.
– Почему вы выбрали именно этот ресторан, Платон Александрович? – полюбопытствовала я, изучая меню.
– Платон, – поправил он меня. – Наедине давай без официоза.
– Нет, Платон Александрович, – мстительно отказалась я. – Вы мой босс, и я буду обращаться к вам со всей почтительностью, положенной в отношениях с начальником.
Он, правда, уверен, что я с радостью кинусь с ним обедать, ужинать и спать?
Платон Александрович неспешно отложил папку с меню и откинулся на спинку кресла, закинув на нее одну руку.
В глазах, в упор меня рассматривающих, блестело откровенное веселье и… удовольствие. А еще предвкушение, словно перед ним была желанная добыча, которую он собрался заполучить.
– А мне нравится ход твоих фантазий, Павла.
Глаза опасно сверкнули, губы дрогнули в такой улыбке, что я вдруг поняла, что совсем не знаю сидящего напротив меня мужчину. В офисе педант и страшный зануда, сейчас он показался мне совсем другим.
Хищником, который не остановится, пока не загонит свою жертву.
Опасным мужчиной, знающим, чего хочет и уверенно идущим к своей цели.
Жестким бизнесменом, умеющим заключать самые трудные сделки и достигать нужного ему результата.
И самое непонятное, почему именно я объект его внимания?
– У нас деловой ужин, Платон Александрович. И если вы позволите себе что-то лишнее, я просто уйду, – стараясь звучать уверенно, произнесла я.
Не отвечая, он подался вперед. Мягко, но так, что не подчиниться было невозможно, попросил:
– Павла, посмотри на меня.
И когда я подняла на него глаза, проговорил, не отпуская моего взгляда:
– Ты мне нравишься. И я собираюсь за тобой ухаживать, как мужчина ухаживает за женщиной. И мне плевать на тараканов в твоей голове, нашептывающих про меня какие-то ужасы.
Откинулся обратно на кресле и снова взял в руки меню. Равнодушно посоветовал:
– Возьми мраморную говядину. И обязательно салат с крабовым мясом, его здесь отлично готовят. Надеюсь, у тебя нет аллергии на морепродукты, потому что я люблю паназиатскую кухню.
Ответить я не успела.
– Платон, добрый вечер.
Рядом с нашим столиком остановилась пара – мужчина в деловом костюме и ухоженная брюнетка, выше его на полголовы и младше лет на тридцать.
Платон Александрович поднялся, обменялся рукопожатием с мужчиной и кивнул девушке:
– Привет, Ася. Хорошо выглядишь.
– Давно тебя не видел, – оживленно заговорил с Платоном подошедший мужчина. – Надо бы встретиться, обсудить одну тему…
Пока мужчины разговаривали, я все время чувствовала на себе оценивающий взгляд Аси.
– Глебушка, – наконец протянула она капризным тоном, – я кушать хочу. Давай, вы в офисе свои мужские дела обсудите.
– Да, солнышко, ты права, – мужчина кинул на нее влюбленный взгляд. – Платон, если не возражаешь, заеду к тебе завтра.
– Приятного аппетита, – он приветливо кивнул мне и еще раз пожал руку Платону Александровичу. Подхватил свою даму под ручку и потянул за собой:
– Пойдем, солнышко.
Девушка сделала шаг в сторону от нашего стола, а потом вдруг остановилась:
– Кто это, Платон? – кивнула на меня подбородком. – Что мне сказать Маше? Что за женщину я встретила в ресторане в компании с ее женихом?
Глава 18
«Что же, дерьмо случается. Жаль, что много, все сразу и именно со мной», – подумала я философски в ответ на вопрос Аси.
– Солнышко! – смущенно кашлянул ее папик.
Обнял свою красавицу за талию:
– Платон, прошу прощения. Мы вас оставим. Хорошего вечера.
Глеб как-то жалко улыбнулся мне и попытался увести свою спутницу прочь от нашего столика.
Ася, однако, была с этим не согласна. Уперлась каблуками в пол и решила еще что-то высказать. Уже и рот открыла, а в глазах загорелось отчетливое: «Вот я вам сейчас устрою!»
Кстати, забавно смотрелось…
– Глеб…
Голос Платона Александровича прозвучал как всегда негромко, но так, что этот Глеб, словно испуганная черепашка, втянул голову в плечи и торопливо забормотал извинения. Обнял свою дамочку за талию и потащил за собой, аки пароходик баржу.
Так что, красавица все же сдала позиции, и парочка рванула в сторону гардероба. Правда, перед тем, как исчезнуть, милая девушка успела прошипеть в мою сторону:
– Шваль подзаборная…
Проводив Глеба и Асю взглядом, я взяла папку с меню и принялась листать: что там начальник про мраморную говядину говорил? Самое время придавить стресс калориями.
Ну что же, иллюзии лопнули как мыльные пузыри. Да и слава ежикам! Больше никаких сомнений и вранья самой себе. Конец нелогичным поступкам и эмоциональным качелям последних дней. И подруге смогу в глаза смотреть.
Возвращаем к жизни привычную Павлу, расчетливого логика до мозга костей. Умеющую с высокой колокольни плевать на любую хрень, случающуюся в моей жизни с регулярностью боя курантов на главной башне страны.
Осталось дотерпеть до конца ужина, разделить счет пополам с Платоном Александровичем, и больше никаких ресторанов с начальством. Кроме случаев, оговоренных трудовым контрактом. Если, конечно, останусь на этой работе.
– Павла.
Платон Александрович то ли меня позвал, то ли самому себе решил напомнить, с кем в ресторан пришел.
Я подняла на него глаза и вскричала тоном счастливой идиотки:
– Слушаю вас, Платон Александрович…
Платон
Бах! В серых глазах словно шлагбаум с размаху опустился, перекрывая проезд, едва дурочка Ася открыла рот.
«Стоп! Не входить!» – замерцала тревожная надпись.
Блядь, принесло же Глеба с его «солнышком» именно сейчас, когда Павла, наконец, чуть расслабилась и перестала смотреть на меня недоверчивым волчонком.
Вижу ведь, что ее смущает что-то. Очень беспокоит. Непросто подозрение, что у меня есть другая женщина, о чем она мне прямо сказала. Есть что-то еще, что мучает ее посильнее, чем простое недоверие.
Не глядя больше на трусливо извиняющегося Глеба, я положил руки на стол и позвал:
– Павла.
Длинные ресницы старательно захлопали, и на меня уставились два пустых серых озера:
– Слушаю вас, Платон Александрович, – выдала Павла с придыханием. Добавила преданности во взгляд и опять захлопала ресничками. Ну, вылитая та новая секретарша в моей приемной.
Что же, начнем с самого начала.
– Павла, еще раз, медленно и по буквам, хорошо? Я говорю, ты слушаешь. У. Меня. Нет. Невесты. Точка!
Серые глаза снова поменялись, и теперь на меня смотрела снежная королева:
– Платон Александрович, мне это не интересно. Я бы хотела уйти отсюда, – добавила решительно и потянулась за своей сумкой.
– Сидеть, – рявкнул я, и Павла шлепнулась обратно, вытаращив на меня глаза.
– Вы что себе позволяете? – пробормотала начавшими дрожать губами. Отвела глаза и стиснула побелевшие кулачки, лежащие на скатерти.
Я накрыл ладонями ее пальчики. Осторожно сжал, погладил. Стараясь ее успокоить, мягко произнес:
– Павла, ты сейчас остынешь. Нам принесут еду, и ты поужинаешь. Можешь на меня не смотреть и не разговаривать со мной, если тебе неприятно. Я это переживу. Но голодной ты отсюда не уйдешь.
Я полюбовался на ее расстроенную мордашку и продолжил:
– После провожу тебя домой, как и обещал. Одну в таком состоянии я тебя не отпущу. Это понятно?
Дождался ее расстроенного кивка и бросил взгляд на маячившего неподалеку официанта.
– Миньон из мраморной говядины с овощами на гриле, салат со снежным крабом. И прямо сейчас горячий чай и мятный ликер даме, – сделал я заказ, по-прежнему не выпуская ее пальчики из своих ладоней.
Она сидела, старательно отводя от меня взгляд. Кусала губы и часто моргала, явно с трудом сдерживая слезы. Но держалась.
Сильная она, эта удивительная Павла.
– Ася извинится перед тобой, – пообещал я. – Лично придет и извинится.
– А я тебе премию выдам. Или конфет куплю мешок. Договорились? – попытался пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Она шмыгнула носом и с кривой улыбкой спросила:
– Большой хоть мешок?
– Как у Деда Мороза на утреннике в детском саду. Ты их будешь есть целый год…
– И стану толстой и беззубой. Лучше не надо, Платон Александрович.
Подняла на меня глаза и будничным голосом объявила:
– Завтра я напишу заявление на увольнение…
Глава 19
– Завтра я напишу заявление на увольнение…
Слова дались трудом и будто горло оцарапали. Снова захотелось расплакаться: как я буду жить, если останусь без работы?
У меня и на пакет гречки скоро денег не будет. Еще и за ужин надо заплатить, чтобы гордость окончательно не растерять. Что же я за идиотка такая, зачем поддалась и притащилась сюда, в ресторан этот дурацкий…
Глаза Платона Александровича потемнели, лицо напряглось. Он с силой сжал челюсти и подался вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. Поймал мой взгляд и, не отпуская, проговорил до странности спокойным голосом:
– Напиши, конечно. Подписывать его я не буду, и уволиться не дам, но написать заявление можешь, если тебе так будет легче.
Помолчал, потом мягко добавил:
– Павла, сейчас ты перестанешь думать о неприятных вещах и спокойно поешь. Все сложные вопросы оставим на завтра. Договорились?
Я кивнула, соглашаясь, потому что спорить уже никаких сил не осталось. Но когда принесли счет, сообщила:
– Платон Александрович, за свой ужин я заплачу сама.
Наткнулась на его насмешливый взгляд и со злостью повторила:
– Я хочу сама рассчитаться за свою еду.
– Непременно, – согласился мужчина, мгновенно став серьезным. – Приготовишь что-нибудь вкусненькое и пригласишь меня на ужин или на обед. Еще лучше будет на завтрак, но настаивать не стану. И считай, что мы с тобой в расчете.
Поднялся:
– Пойдем, отвезу тебя домой, принципиальная Павла. Время позднее, а тебе завтра рано вставать на работу. Ты же помнишь, что у тебя начальник деспот и ненавидит опоздания.
Взял под руку и, не обращая внимания на мои попытки доказать ему что-то, повел на выход.
Через полчаса я была дома. Кое-как смыла косметику и рухнула в постель. Долго ворочалась, перебирая в памяти события прошедшего дня. Так и эдак обдумывала свое увольнение. Никак не могла определиться, правильное ли это решение.
Так и не придя ни к какому выводу, решила отложить все вопросы на утро. Уже далеко за полночь, наконец, провалилась в сон.
Вместо будильника меня разбудил телефонный звонок.
– Да, мама, – простонала я, взглянув на экран.
– Павлуха, это что такое? Почему я узнаю такую новость не от тебя? Да как ты могла! – в голосе мамы звенела обида.
Я перекатилась на спину и уставилась в потолок. Сон мгновенно слетел, зато появилось неприятное, ноющее чувство в груди.
– Мама, у меня сейчас шесть утра, – пробормотала, сама не знаю, зачем. Если мама желает со мной пообщаться, на часы она не смотрит принципиально. Тем более, у нее уже восемь, а который час у ее собеседника, маму никогда не волновало.
– Ты развелась с Грегом! – теперь в ее голосе зазвучали слезы.
Я позволила себе усмехнуться: давно прошли времена, когда я на это велась. Начинала упрашивать ее не плакать, просила прощения, толком не понимая, в чем провинилась. Сама начинала рыдать и обещать больше так не делать. Все что угодно, лишь бы мама успокоилась и сказала, что больше на меня не сердится.
– Да, мы развелись.
– Не мы, а ты! Попробуй мне соврать, что это была не твоя инициатива!
– Зачем мне врать? Это было мое решение.
Я с усилием выдохнула, ощущая, что меня начинает мутить.
– Кто тебе сказал о моем разводе?
Мама сердито поцокала языком:
– Павлуха, Павлуха, как тебе не стыдно? Почему твоя сестра в курсе такого события, а я, твой самый близкий человек, узнаю об этом последней?
– Понятно, – я зажмурилась, чувствуя, как усиливается тошнота.
– Я не хотела говорить об этом по телефону. Думала приехать в гости и рассказать.
– Диане-то рассказала, – протянула мама обиженно. Она ненавидела узнавать новости не первой. Буквально начинала болеть, если кто-то опережал ее.
– Мама, я ничего не рассказывала Диане. И не знаю, кто ей сказал.
"Но догадываюсь", – добавила про себя.
– Ладно, Павлуха, мне твое поведение неприятно, конечно. Но, впрочем, ничего нового. Ты всегда была жутко скрытной. Никогда я от тебя ни тепла, ни доверия не чувствовала.
Теперь мамин голос звучал холодно. Было понятно, что она не поверила ни одному моему слову.
– Но, как говорится, нет худа без добра. Раз ты вернулась в Москву, Диана переедет жить к тебе. Девочка должна быть под присмотром, а свекровь в последнее время стала совсем невыносимой, – мама сердито откашлялась.
Я вздохнула. Это еще вопрос, кто из них более невыносим. Конечно, мама моего отчима, отца Дианы, дама с характером, но вполне адекватная. А что касается сестры… О ней я не хотела думать.
– Ты поняла меня? – мама повысила голос. – Сейчас позвоню Диане и скажу, что она может уезжать от бабки.
– Мама, Диана – взрослый человек. Если ей не нравится жить с Клавдией Антоновной, пусть снимет себе квартиру.
– Пашка, ты чокнулась, что ли? – искренне изумилась мама. – Дианочка один раз пожила самостоятельно, и сама знаешь, чем это закончилось. Да и на какие деньги ей квартиру снимать, скажи, пожалуйста? В Москве жилье не три копейки стоит. Так что незачем тратиться, когда есть где жить. Раз уж моя мать свою квартиру тебе оставила, обделив и родную дочь, и вторую внучку, то будь добра возмещать сестре эту несправедливость.
Ну, кто бы сомневался, что разговор вывернет на эту тему. Мама никак не могла пережить, что любимицей у ее матери была я, а не Диана.
Все полтора года, прошедших со смерти бабули, я слышала, что, приняв бабушкино наследство, поступила некрасиво. По твердому убеждению мамы, я была обязана отказаться от квартиры в пользу сестры. Потому что она младшая, она беззащитная и ей нужно помогать… Ага, беззащитная…
– В общем, теперь будешь за Дианой присматривать. И найди ей, наконец, нормальную работу, а не такую, как в прошлый раз – повысила голос мама, врезаясь в мои мысли. – А то девочка уже устала дома сидеть.
– Мама, я уже находила Диане хорошую работу, и не один раз. Но везде нужно было работать, а она не хотела, – ответила я, тоскливо размышляя, почему опять начинаю мямлить, вместо того чтобы послать ее требования лесом. Всегда так было – мама на меня нападала, обвиняла, а я лишь неловко оправдывалась.
– В общем, Пашка, ты меня поняла, – голос мамы совсем заледенел. – Я сейчас позвоню Диане, чтобы собирала вещи, и сегодня же перебиралась к тебе. Отдашь ей большую комнату, ясно?
– Нет… – произнесла я, чувствуя, как у меня задрожали руки, а голос едва не сорвался на жалобный писк. – У меня она жить не будет…
«И видеть ее не желаю», – добавила про себя, прежде чем выкрикнуть в изумленно замолкшую трубку:
– И если ты снова попросишь меня что-то сделать для нее, то… то напрасно, я больше и пальцем не пошевелю!
Отбросила телефон в сторону, словно он жег мне руку. Посидела, приходя в себя. Поняв, что больше не засну, сползла с кровати, решив принять душ и сварить кофе,
Долго стояла под тугими горячими струями, смывая с себя липкий осадок, оставшийся от разговора с мамой. Выпила большую чашку кофе с молоком, вытесняя горечь, скопившуюся на дне желудка.
Неспешно накрасилась. Уложила волосы. Оделась и вышла на улицу. Не торопясь, побрела по чисто выметенному тротуару, вдыхая утренний воздух с запахом прелой листвы и осени. И всю дорогу размышляла.
Поднимаясь на крыльцо офиса, я уже точно знала, что не буду писать никаких заявлений об увольнении. Потому что мне нужна эта работа. Еще потому, что когда-нибудь мне нужно начать думать и о себе тоже.