Далиша Рэй
ИзменаЛюбовь
Глава 55
– Я могу узнать, что вы делаете в моем кабинете? – вопрос я адресовала вальяжно развалившемуся в кресле мерзкому Диме. Судя по выражению его лица, в чужом кабинете он чувствовал себя как дома.
На вторую персону, с отрешенным видом глядевшую в окно, смотреть я не хотела.
Потому и обратилась к красавцу, все еще сияющему фингалом, оставленным моим кулаком. Вот я молодец, сначала одного брата побила, потом второго… Похоже, у меня входит в привычку тумаки им раздавать.
Дима в ответ сложил свои красивые губы куриной попкой и поцокал языком:
– Тебя ждем, дорогуша. Хотим задать несколько вопросов. Заодно с твоим шефом побеседовать о том, кого он у себя на груди пригрел. Знаешь, как обычно называют продажных гадин?
– Откуда мне знать, как вы там между собой друг друга называете, – ответила я и выглянула в приемную:
– Алина, почему посторонние находятся в моем кабинете?
– А Дмитрий Федорович – учредитель нашей компании, ему можно, – ответила красавица и посмотрела на меня с победным видом, вроде как «накося, выкуси».
– Алина, это мой кабинет и никто, кроме Платона Александровича, не имеет права находиться здесь без моего позволения.
И кому я это говорю? Алиночка даже не пыталась меня услышать, отвернулась к монитору и сделала вид, что очень-очень занята.
Размышляя, что все это может значить, я сняла пальто, не спеша повесила в шкаф и села в свое кресло. Потянулась было к своему ноутбуку, но тут длинная рука Димы выхватила его и подтащила к себе поближе:
– Ну, нет, дорогуша, тут у нас имеются доказательства твоей шпионской деятельности, так что ты его не получишь. Сейчас придет кое-кто, и тогда поговорим.
Я вздохнула и повернулась к своей, вроде как, подруге Маше:
– Может, ты объяснишь, как вписалась во все это дерьмо, а, Маш? Ты же никогда подлой не была. Что сейчас случилось?
– А давайте я вам объясню, госпожа личный помощник, – прозвучал от двери бесстрастный голос и в кабинете материализовался милейший Егор Михайлович, начальник службы безопасности.
С ним вместе появился мужчина, чем-то неуловимо похожий на душку Егора, но одетый в костюм стоимостью, как моя трехмесячная зарплата. Да и часы у него на руке, если мне не изменяло зрение, были настоящие Patek Philippe.
В маленьком помещении стало совсем тесно, в воздухе повисло явственное ощущение тревоги. Дима почему-то побледнел и забегал глазами. Правда, потом взял себя в руки и небрежным голосом осведомился:
– Егор, тебе что тут надо? Не помню, чтобы тебя звали.
– Меня не надо звать, я сам прихожу, – бесстрастному выражению лица безопасника можно было только позавидовать – вообще ни одной эмоции. И у того дяденьки, что с ним явился, на лице тоже полный мимический штиль. Красавцы, что тут скажешь. Мне бы такому научиться!
– А это Григорий Евгеньевич, – Егор широким жестом указал на зашедшего вместе с ним мужчину, – начальник службы безопасности господина Валяева. Думаю, рассказывать, кто он такой нет нужды?
Я тихонько хмыкнула – мне так точно не надо. Именно гигантская корпорация Станислава Юрьевича Валяева была третьей стороной в том злополучном контракте с австрийцами, который вчера скачивали с моего ноута Алиночка и ее верный рыцарь – программист Павел.
Между тем Егор выглянул в приемную и велел вскочившей со своего места и сусликом замершей Алине:
– Красотка, а ну-ка, организуй нам еще два стула в кабинет Павлы Сергеевны.
– Попкой пошустрее шевели! – повысил голос, увидев, что Алина не двигается.
Вернулся в кабинет и вдруг лучезарно заулыбался Диме:
– Вы ведь к господину Валееву хотели пойти с теми данными, которые находятся в рабочем компьютере Павлы Сергеевны, да, Дмитрий Федорович?
«Интересно, почему Федорович, если он родной брат Платона, который Александрович?» – именно в этот момент решила призадуматься я. Нет бы переживать, что, кажется, меня сейчас опять в шпионаже обвинят.
Но, честно говоря, мне было как-то фиолетово – сейчас здесь находилась совсем не та Павла, что вчера. Это вчера я бы ломала пальцы, переживая, что меня опять обвинят в подлости и лжи. Это вчера я бы с ходу кинулась доказывать, что ни в чем не виновата. Да что там говорить, еще сегодня утром я была именно такой!
Платон это вылечил. Вот так – раз, и будто голову мне переставил, поменяв на другую, в которой отсутствовала вся эта дурость, заставляющая меня вечно оправдываться.
Поэтому я сидела и, словно в кино, наблюдала за разворачивающейся передо мной картиной. Смотрела, будучи просто зрителем, но никак не участником.
Распахнулась дверь и Алина втащила два офисных стула, которые умостили у самого входа. На один из них уселся невозмутимый гость в костюме стоимостью как недельный тур на Бали, включая перелет туда и обратно. На второй Егор почти вежливо и очень решительно пересадил Машу.
– Я лучше уйду, чем терпеть ваше хамство, – подруга поднялась было и двинулась к выходу. Но когда распахнула дверь, дорогу ей преградил неизвестно откуда взявшийся плечистый паренек с не очень приветливым лицом.
– Вы уж не покидайте нас, Мария Дмитриевна. Вы ведь у нас очень важный персонаж в этом неприятном деле о шпионаже Павлы Сергеевны, – клоунским голосом пропел Егор.
Повернулся ко мне вполоборота и неожиданно подмигнул:
– Ну что, госпожа личный помощник, сами начнете во всем признаваться, или как?..
Глава 56
Я стояла у окна в кухне Платона и смотрела на ночной город.
Свет я выключила, и сейчас мне ничто не мешало разглядывать слепящие огни фонарей на проспекте под окнами. Смотреть на рекламные щиты, полыхающие огненными буквами на здании напротив. На сияющие чуть в отдалении рубиновые звезды на башнях знаменитой обители государственных небожителей.
К спине прижалось голое теплое тело моего мужчины. Руки с широкими кистями и мозолями у пальцев обняли мой, тоже голый, живот.
По шее сзади пробежались шаловливые губы и над ухом шепнули:
– Ну, ладно тебе страдать. Все ведь позади. Враги разоблачены, пойманы и кое-кто даже будет наказан.
Я всхлипнула, откинувшись затылком на плечо Платона:
– Ну, почему они так поступили, а?
– Да ты плачешь, что ли?
Платон развернул меня к себе лицом и провел по щеке пальцем, собирая с нее влагу:
– Э-э, прекращай! Плакать – это непродуктивное расходование жидкостей организма, которые могут понадобиться в любой момент, – принялся выговаривать мне этот кошмарный зануда.
Потискал меня за бока и добавил:
– Я, вообще-то, боюсь женских слез. Пойдем лучше в постель, Павлуша-ревуша. Я тебе сказку расскажу, чтобы ты не плакала.
– Ага, знаю я твои сказки, – попыталась отпихнуть прижимающуюся ко мне волосатую грудь – я ведь терпеть не могу такую растительность на мужчинах!
– Вот чего твоему брату не хватало, что он взялся против тебя интриги плести? – подняла глаза к лицу Платона, словно могла в темноте что-то в нем разглядеть.
– Хочешь поговорить о наших родственниках?
– Почему о «наших»? – удивилась я.
– Потому что в этом мы похожи. У тебя сестра по матери, у меня по маме брат… Эгоистичные засранцы, не умеющие быть благодарными. Уверенные, что жизнь не доложила любви в их тарелки.
– Ты думаешь из-за обделенности любовью, Дима решил подставить тебя перед деловым партнером и кинуть на несколько миллиардов? – я прижалась носом к груди Платона, втянула в ноздри его строгий горьковатый запах.
Он помолчал, потом медленно, словно ему было трудно, ответил:
– Думаю, да. Дима всегда считал, что мое рождение отняло у него любовь мамы. Он меня в детстве прямым текстом обвинял в этом. Потом, правда, перестал, и я посчитал, что он все понял и успокоился. Но, оказалось, нет.
– Честно говоря, я думала, что из вас двоих именно он младший, а ты старший. Ты по сравнению с ним такой взрослый, – я обняла Платона за спину и еще плотней прижалась к его груди.
– Это ты намекаешь, что я выгляжу старше своих лет? – тихий смешок в мои волосы.
– Пожалуй, я бы не дала тебе твои тридцать шесть. Думала, ты давно к тридцати семи подобрался, – я засмеялась. – Нет, конечно, ты не выглядишь старше. Это Дима – легкомысленный ребенок. Еще ты его словно бы опекаешь все время. Вот я и подумала, что это ты старший.
– Нет. Димин отец погиб, когда брату было шесть месяцев. Мама вскоре вышла замуж за моего отца. Они были друзьями, Димкин и мой отцы. Вот мой и решил таким, немножко странным образом помочь вдове друга.
Но как оказалось, в этом браке родилась любовь, а вскоре и я появился. Мой отец всегда относился к Димке, как к родному. Но у мамы, как мне кажется, осталось какое-то чувство вины перед погибшим первым мужем и перед старшим сыном.
Не знаю почему. Может, из-за того, что, не успев похоронить одного мужчину, она тут же оказалась с другим. Или ей все время мерещилось, что Димка – несчастный мальчик, лишившийся отца, и от этого недополучающий чего-то важного. Не знаю…
Платон замолк. Умостил свой подбородок мне на макушку, обнял за спину и молчал, словно перебирая в памяти свое детство.
Мы стояли в темной кухне, крепко, до боли на коже, прижавшись друг к другу. Разговаривали так откровенно, словно обнаженность наших тел позволила, и нашим душам начать обнажаться друг перед другом, делая нас странно близкими и беззащитными.
– Дима прекрасно считывал эту мамину вину и беззастенчиво ею пользовался. Ему всегда позволялось то, что никогда не разрешалось мне, – продолжил Платон после паузы. – И почему-то я тоже чувствовал странную вину перед братом: у меня-то есть отец, а у Димы нет… Поэтому постоянно испытывал потребность возмещать ему его сиротство.
– Вот он и стал таким, всем недовольным и вечно обиженным мальчиком. К сожалению, не каждый, вырастая, превращается в мужчину. Так и остается мальчиком, невзирая на свой возраст и выросшее тело. А вот ты стал. Настоящий мужик! – я поцеловала Платона в плечо и переступила ногами, чувствуя, как подстыли подошвы на прохладе мраморных плиток – на ночь мы забыли включить подогрев пола.
– Замерзла? Точно, пора в постель, – совсем другим, довольным голосом промурлыкал обнимающий мою спину двухметровый настоящий мужчина и принялся подталкивать меня в сторону выхода из кухни.
– Кстати, я ведь вчера почти весь ваш эпический разговор в офисе пропустил, решая личные вопросы. Расскажешь мне подробненько, что там было? Егор, конечно, все доложил, но его рассказ был больше похож на отчет об аудиторской проверке.
– Это какие у тебя личные вопросы с этой кикиморой Светланой Геннадьевной? – разъярилась я.
Вот ведь гад, я вчера чуть с ума от ревности не сошла, когда он умотал к ней в кабинет заниматься их «личными» делами. Меня, значит, в шпионаже обвиняют, а он в это время с этой… дела делает!
– Связанные с разделом имуще-ества-а, – протянул мне на ушко Платон. Да так томно, что я почти поверила в его искреннее желание все объяснить и успокоить меня. Наивная чукотская девушка!
И пяти секунд не прошло, как шепот перешел в поцелуи и совершенно беспардонные поглаживания в самых разных местах. Это я еще молчу про упирающуюся мне в бедро некую эрегированную и нахальную часть его организма!
– Платон! – рыкнула я. – Сначала поговорим!
– Жестокая Павла, – простонал этот озабоченный, когда я безжалостно отпихнула его и шлепнулась в кресло, предварительно закутавшись в халат. И поясом подвязалась, чтобы у него не оставалось сомнений, что я настроена серьезнее некуда…
… Вчера в моем кабинете, когда прозвучали слова милашки Егора с предложением покаяться во всех грехах, я даже обрадовалась сначала.
И пока Дима пытался возмущаться творящимся в ЕГО компании самоуправством безопасников, пока показательно вставал с места, собираясь покинуть наше неприятное общество, пока Егор жесткими словами усаживал Диму обратно, я закатила глаза к потолку и начала вспоминать, где и когда косячила так, чтобы мне было потом стыдно.
Очень хотелось от всей души покаяться!
Как назло, в голову не лезло ничего страшней украденной в шестом классе упаковки мармелада в супермаркете. Спас меня мужчина в дорогом костюме, пришедший с нашим Егором.
Разомкнув узкие губы, он бесцветным голосом, от которого у меня волоски на коже начали подниматься, произнес:
– Егор Михайлович, предлагаю перейти сразу к делу и задать вопросы настоящим виновникам этого неприятного… инцидента.
Егорушка вздохнул с сожалением, породившим у меня подозрение, что в душе этот карп замороженный – очень артистичная натура и любит пошалить. После чего повернулся к Маше:
– Что вам пообещал Дмитрий Федорович за то, что вы соблазните его брата, войдете в доверие и начнете вытаскивать из него информацию?
– Давайте, Мария Дмитриевна, покайтесь – вам скидка выйдет! – пропел безопасник тоном знаменитого булгаковского персонажа. – Иначе не ждите снисхождения – и без штанов оставим и так ославим, что клиентов своему дизайнерскому бюро вы сможете найти только в Задрипинске или Зажопинске.
– Да и место жительства придется сменить на деревню Говнилово. А вы у нас дама с запросами, вам в таких местах жить неуютно будет, – добавил, видя, что Маша сидит, не поднимая глаз, и молчит. – И друг ваш Дмитрий Федорович вам не поможет ничем… Ему бы самому как-то выкарабкаться.
– Я должна была деньги. Много, – облизав губы, проговорила Маша после паузы. – Дима пообещал выплатить мой долг в обмен на… услугу.
– И что, выплатил? – весело поинтересовался Егорушка.
– Да! – с вызовом блеснула глазами Маша.
– Ну как же так? Вы ведь с уважаемым Платоном Александровичем всего разок и переспали-то, Машенька. А потом он вас культурно послал. За что денежки-то вам дали?
– Что-о-о? – подскочил Дима, выпучив на Машу глаза. – Ты ведь с ним везде шлялась! По тусовкам, ресторанам. Ты мне информацию приносила, сучка!
Маша подняла на него глаза и вдруг улыбнулась. Презрительно, словно Дима был идиотом, у которого из-под носа увела конфетку:
– Ты всегда был доверчивым, Димасик. Я создавала видимость своих отношений с Платоном. Постила смонтированные фотки в соцсетях. Иногда выходила с ним на всякие презентации и деловые ужины, связанные с работой. Частенько заходила к нему в офис, якобы по вопросам моих проектов, а на самом деле, чтобы лишний раз засветиться. Ну и слушок пустила по тусовке, что Платон мне предложение сделал.
– Элементарно, Дима, – она презрительно смотрела на его покрасневшее лицо.
– А информация откуда? Которую ты мне сливала?! – похоже, откровение Маши привело Диму в такое состояние оторопи, что он напрочь перестал запираться и отнекиваться от того, в чем его обвиняли.
– Так это совсем просто – тут что-то услышала, там подсмотрела, здесь спросила… Остальное сама придумала, и тебе скормила, Димасик. Ты и схавал, не подавился.
– Вот только про контракт с австрийцами почти все правдой оказалось. Но тут мне просто случай помог. И ее появление возле Платона, – Маша с ненавистью кивнула на меня и вновь отвернулась к окну.
– Ах, Мария Дмитриевна, вы меня восхищаете! Как гениально просто! Просто гениально! – дурашливо запел Егор Михайлович. Правда, глаза у него вообще не смеялись, а со странным интересом разглядывали Машино лицо.
– А Павлу-то Сергеевну за что подставить решили? – Егор повертел головой, рассматривая, то бледную Машу, то покрывшегося неровными пятнами Диму.
– Не хотите отвечать? Ну, тогда я расскажу, как вижу эту картинку, – Егор сладко улыбнулся, подтвердив мое предположение, что в нем погибает великий лицедей, готовый устроить нам представление.
Только я на это смотреть больше не хотела.
Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, встала и молча оделась. Провожаемая пристальными взглядами присутствующих, вышла из кабинета. Подумала-подумала и пошла домой, решив, когда приду, напиться и утопиться в ванной.
Шучу…
Глава 57
Выйдя из офиса, я решила, что мне остро необходимо сделать что-нибудь очень женское, что повысит мою самооценку. Подумав, завернула в дверь первого попавшегося салона красоты, где и провела два часа.
Вышла, сверкая новеньким гель-лаком и довольной улыбкой. Все-таки, что ни говори, а когда на душе скребут кошки, посещение таких мест благотворно сказывается на женском самочувствии.
Возле дома я зашла в супермаркет за ингредиентами для лазаньи. Захотелось вдруг похвастаться своим коронным блюдом перед Платоном. Почему-то была уверена, что он приедет ко мне вечером, и собиралась встретить его во всеоружии. А то, кроме моей каши, он и не пробовал ничего. Хотя готовлю я, действительно, хорошо.
Я неспешно брела между стеллажей с макаронами, когда из-за поворота, чуть не сбив меня с ног, вылетела большая тележка.
– Твою мать! – вскричал знакомый голос. – Ну, куда прешь, тетя!
– Здравствуй, Диана, – я остановилась.
– О, систер, ты, что ли? – сестра недовольно оглядела меня с ног до головы. Повернула голову и прокричала куда-то вдоль стеллажей:
– Мамуль! Иди сюда, здесь Павлуха на меня нападает!
Чувствуя, как от злости начало сводить челюсти, я вцепилась в ручку своей тележки. Успела сделать пару глубоких вдохов в попытке успокоиться – ну что за день! Мало мне шпионских игрищ на работе, еще и эта встреча.
Откуда они здесь? Квартира Дианиной бабушки, у которой мама всегда останавливается, приезжая в Москву, находится примерно в десятке станций метро отсюда. Или они на пару продолжают меня караулить у квартиры?
– А ты здесь откуда? – мама оглядела меня с головы до ног, идеально повторив взгляд Дианы.
– В магазин пришла, – я еще сильнее стиснула пальцы на потертой пластиковой ручке. – За продуктами. Хочу приготовить ужин для своего мужчины.
Зачем я сказала про мужчину? Может, захотелось продемонстрировать им, что не так я безнадежна в смысле личных отношений, как они всегда считали. Вот зачем я снова пытаюсь им что-то доказать?!
– Мужчины… – мама скривила губы в горькой усмешке. – Увела жениха у подруги и теперь, значит, ужины ему готовишь. А с парнем сестры, почему же не осталась? Или переспала с ним, потому что просто хотелось ей подгадить?
– Диана, а как зовут твоего парня, которого я у тебя, как бы увела? Не Грег, случайно? Не мой бывший муж? – не выдержала я. – Или ты считаешь, что мне спать со своим мужем – это значит уводить у тебя парня?
– Мама, – я повернулась к родительнице, – я развелась с Грегом, потому что он спал с моей сестрой. С твоей любимой идеальной дочерью, когда она за мой счет приезжала в Лондон и жила в моей квартире. И если ты считаешь, что я тебе вру, то у меня есть доказательства.
Я замолчала, пытаясь справиться с затапливающей меня яростью.
– В нашей квартире была камера, установленная хозяином на кухне. Грег просто забыл о ней, когда шпилил твою любимую дочурку на кухонном столе. Хозяин квартиры недавно прислал мне записи. Он их обнаружил, когда Грег оттуда съехал. Говорит, что вспомнил, что мы разводились и поэтому прислал. Думал, что это может мне помочь.
Я замолчала. Мама смотрела на меня, и в ее взгляде не было ничего, кроме ледяного, арктического холода.
– Мамуль, ты что, веришь ей? Она же сама эти видео и смонтировала, – Диана несчастными глазами смотрела на маму. Пухлые губы огорченно кривились, голосок дрожал…
Ну, с какого перепуга она в свое время пошла учиться в финансовый колледж? Ей ведь на сцену прямая дорога, там она блистала бы. Хотя, чтобы блистать на сцене, нужно много работать. А вот с этим у девочки проблема.
Между тем Диана продолжала:
– А ты знаешь, что ее братец с Грегом сделал? Петька этот?
Мама отцепила от меня взгляд и перевела его на Диану.
– Прикинь, его вытурили из страны – вроде как, он какой-то миграционный закон нарушил, когда границу пересек. Грег мне сегодня звонил, его теперь в Россию три года не пустят.
– Видела, какая змея? Нажаловалась своему богатею-братцу, – Диана с ненавистью посмотрела на меня и припечатала: – Гадина!
Я толкнула тележку вперед, отпихивая Диану со своего пути – все, больше я здесь находиться не могу.
Пошла в сторону касс, слыша за спиной мамин голос:
– Ничего, доченька, отольются кошке мышкины слезки. Бумеранг прилетит обязательно! За все подлости ответ будет!
И тут же позади меня грохот падения и отчаянный визг Дианы:
– Бля-я-ять! Да твою мать, суки!
Не оглядываясь на нарастающие шум и крики, я катила тележку к кассе и улыбалась – бумеранг может прилететь даже раньше, чем ты его бросишь. А уж если он вылетел из твоих рук, то непременно жди его обратно! Жди и будь готов принять со всем возможным гостеприимством.
– Павла! – на выходе меня окликнул недовольный голос феерического зануды Платона Александровича. Он стоял возле своего блестящего, словно только из мойки, автомобиля, и хмурился.
Забрал из моих рук пакеты, отдал их подскочившему Вите. Скомандовал:
– Это в багажник.
После чего обнял меня и голосом строгого начальника поинтересовался:
– Ты почему без меня из офиса удрала?
– Ты знал, что моего бывшего мужа вытурили из страны? – вместо ответа поинтересовалась я.
– Знал, конечно, – он наклонился и крепко поцеловал меня. – Ты зачем столько продуктов набрала?
– Лазанью хотела тебе приготовить, – я потерлась носом о кашемир пальто Платона, вдохнув живительную порцию его острого и горько-мшистого запаха.
– Ну, тогда поехали домой скорее, а то я, и правда, голодный…
… Я стояла у окна в кухне и смотрела на ночной город. До рези в глазах всматривалась в огни проспекта под окнами. В сияющие рекламные щиты на доме напротив. И думала о нас с Платоном.
– Ты опять ноги морозишь? Я сегодня только и делаю, что отлавливаю тебя у окна и затаскиваю обратно в постель…
Горячее голое тело прижалось ко мне сзади, обнимая. Я откинулась назад и умостила затылок на мужском плече. Таком удобном, словно оно было создано именно для того, чтобы я могла пристроить на него свою голову.
– Платон, ты мне расскажешь или нет, что там за интрига у тебя со Светланой Геннадьевной? И что происходило в моем кабинете после того, как я ушла? Я у тебя третий раз спрашиваю, а ты…
– А что я? – невинности, звучавшей в голосе Платона Александровича, могла бы позавидовать самая невинная овечка, пасущаяся на альпийских лугах.
– Платон! – зашипела я, чувствуя, что меня снова хотят оставить без рассказа.
– Да там нечего и рассказывать, – мое ушко нежно куснули. Потом лизнули. Потом поцеловали.
– Плато-он!
– Какая же ты зануда, Павла Сергеевна! – тяжелый вздох над макушкой. – Ну, кто ночью разговаривает? Ночью совсем другие вещи нужно делать.
– Платон, ты эти «вещи» уже третий раз сегодняшней ночью делаешь! А я от любопытства умираю.
– Ладно, но только чур, разговариваем в спальне!
Вот я наивная чукотская девушка. Ведь знала, что нельзя верить этому озабоченному, и все равно повелась на его развод!
Но когда, позже, мы лежали, приходя в себя после правильных вещей, которыми нужно заниматься ночью, я все-таки прижала Платона!
Тяжело повздыхав, он устроил ладони на моей спине и принялся рассказывать:
– Со Светой у нас несколько лет идет раздел имущества по компании ее бывшего мужа и моей бывшей жены. Она была оформлена на наших бывших супругов. Вот ее и делили на четыре части в соответствии с брачными контрактами.
– Павла, я был женат. Был! – чувствуя, что я напряглась, Платон пощекотал меня по ребрам. – Официально развелся за пару дней до того, как ты устроилась ко мне работать. Но фактически мы разошлись три года назад, даже чуть больше. Лиза давно живет с другим мужчиной. Он отличный парень и у них уже есть общая дочка. Все, больше нет вопросов про мои «дела» со Светланой?
– А чего тогда она говорила, что ты женат, если ты развелся? – я не собиралась так просто сдаваться.
– Она не знала, что мы с Лизой уже в официальном разводе, – Платон тяжело вздохнул, явно намекая, что мои вопросы его достали. Ну, так разве это мои проблемы?
– А с чего она обнимала тебя? И говорила в туалете Алиночке, что скоро вы снова будете вместе… – я была упорна, как африканский бегемот на пути к спелой бахче.
– На самом деле, мы со Светой сто лет знакомы, она сестра моего школьного друга. Между нами никогда ничего не было, и быть не может. А что обнимала… У нее это с детства, я уже устал ее просить так не делать. В итоге просто махнул рукой. Ну а если она планировала со мной какие-то отношения, то мне об этом ничего не известно.
– Неужели допрос закончен? – усмехнулся, видя, что я молчу. – Про Диму и твою подругу ты все знаешь и без меня.
– А Алина? – поинтересовалась я, хотя и так догадывалась, что там произошло.
– Алина хотела выжить тебя с должности. Поэтому, когда к ней обратилась твоя подруга Маша с предложением скачать кое-какие документы, словно это ты воруешь информацию, охотно согласилась. Красотка привлекла к этому делу своего верного рыцаря из айтишников, и начала действовать. Обоих уже уволили с белыми билетами.
Платон замолчал.
– Но контракт с австрийцами… Твой партнер не откажется от сотрудничества из-за этой истории? – я приподнялась на локте и встревоженно взглянула в лицо Платона, боясь услышать, что все полетело коту под хвост.
– Нет, конечно, – в полутьме спальни блеснула его улыбка, – Стас Валяев – адекватный человек, и сам бывал в таких ситуациях. Так что, тут все в порядке. Тем более что скачала Алиночка только то, что ей позволили. То есть, ничего важного.
– А знаешь, Павлуша-красотуша, что самое классное в этой истории со шпионажем и интригами конкуренток? – спросил Платон, поворачивая меня к себе лицом.
– Откуда мне знать ход ваших гениальных рассуждений, босс, – хмыкнула я.
– То, что благодаря ей я прибрал тебя к своим рукам, вот что, – заявила эта наглая рожа, довольно улыбаясь.
И совершенно спокойненько, будто речь шла о походе в кино, сообщил:
– В эту субботу едем в гости к моим родителям…