Далиша Рэй
ИзменаЛюбовь
Глава 57
Выйдя из офиса, я решила, что мне остро необходимо сделать что-нибудь очень женское, что повысит мою самооценку. Подумав, завернула в дверь первого попавшегося салона красоты, где и провела два часа.
Вышла, сверкая новеньким гель-лаком и довольной улыбкой. Все-таки, что ни говори, а когда на душе скребут кошки, посещение таких мест благотворно сказывается на женском самочувствии.
Возле дома я зашла в супермаркет за ингредиентами для лазаньи. Захотелось вдруг похвастаться своим коронным блюдом перед Платоном. Почему-то была уверена, что он приедет ко мне вечером, и собиралась встретить его во всеоружии. А то, кроме моей каши, он и не пробовал ничего. Хотя готовлю я, действительно, хорошо.
Я неспешно брела между стеллажей с макаронами, когда из-за поворота, чуть не сбив меня с ног, вылетела большая тележка.
– Твою мать! – вскричал знакомый голос. – Ну, куда прешь, тетя!
– Здравствуй, Диана, – я остановилась.
– О, систер, ты, что ли? – сестра недовольно оглядела меня с ног до головы. Повернула голову и прокричала куда-то вдоль стеллажей:
– Мамуль! Иди сюда, здесь Павлуха на меня нападает!
Чувствуя, как от злости начало сводить челюсти, я вцепилась в ручку своей тележки. Успела сделать пару глубоких вдохов в попытке успокоиться – ну что за день! Мало мне шпионских игрищ на работе, еще и эта встреча.
Откуда они здесь? Квартира Дианиной бабушки, у которой мама всегда останавливается, приезжая в Москву, находится примерно в десятке станций метро отсюда. Или они на пару продолжают меня караулить у квартиры?
– А ты здесь откуда? – мама оглядела меня с головы до ног, идеально повторив взгляд Дианы.
– В магазин пришла, – я еще сильнее стиснула пальцы на потертой пластиковой ручке. – За продуктами. Хочу приготовить ужин для своего мужчины.
Зачем я сказала про мужчину? Может, захотелось продемонстрировать им, что не так я безнадежна в смысле личных отношений, как они всегда считали. Вот зачем я снова пытаюсь им что-то доказать?!
– Мужчины… – мама скривила губы в горькой усмешке. – Увела жениха у подруги и теперь, значит, ужины ему готовишь. А с парнем сестры, почему же не осталась? Или переспала с ним, потому что просто хотелось ей подгадить?
– Диана, а как зовут твоего парня, которого я у тебя, как бы увела? Не Грег, случайно? Не мой бывший муж? – не выдержала я. – Или ты считаешь, что мне спать со своим мужем – это значит уводить у тебя парня?
– Мама, – я повернулась к родительнице, – я развелась с Грегом, потому что он спал с моей сестрой. С твоей любимой идеальной дочерью, когда она за мой счет приезжала в Лондон и жила в моей квартире. И если ты считаешь, что я тебе вру, то у меня есть доказательства.
Я замолчала, пытаясь справиться с затапливающей меня яростью.
– В нашей квартире была камера, установленная хозяином на кухне. Грег просто забыл о ней, когда шпилил твою любимую дочурку на кухонном столе. Хозяин квартиры недавно прислал мне записи. Он их обнаружил, когда Грег оттуда съехал. Говорит, что вспомнил, что мы разводились и поэтому прислал. Думал, что это может мне помочь.
Я замолчала. Мама смотрела на меня, и в ее взгляде не было ничего, кроме ледяного, арктического холода.
– Мамуль, ты что, веришь ей? Она же сама эти видео и смонтировала, – Диана несчастными глазами смотрела на маму. Пухлые губы огорченно кривились, голосок дрожал…
Ну, с какого перепуга она в свое время пошла учиться в финансовый колледж? Ей ведь на сцену прямая дорога, там она блистала бы. Хотя, чтобы блистать на сцене, нужно много работать. А вот с этим у девочки проблема.
Между тем Диана продолжала:
– А ты знаешь, что ее братец с Грегом сделал? Петька этот?
Мама отцепила от меня взгляд и перевела его на Диану.
– Прикинь, его вытурили из страны – вроде как, он какой-то миграционный закон нарушил, когда границу пересек. Грег мне сегодня звонил, его теперь в Россию три года не пустят.
– Видела, какая змея? Нажаловалась своему богатею-братцу, – Диана с ненавистью посмотрела на меня и припечатала: – Гадина!
Я толкнула тележку вперед, отпихивая Диану со своего пути – все, больше я здесь находиться не могу.
Пошла в сторону касс, слыша за спиной мамин голос:
– Ничего, доченька, отольются кошке мышкины слезки. Бумеранг прилетит обязательно! За все подлости ответ будет!
И тут же позади меня грохот падения и отчаянный визг Дианы:
– Бля-я-ять! Да твою мать, суки!
Не оглядываясь на нарастающие шум и крики, я катила тележку к кассе и улыбалась – бумеранг может прилететь даже раньше, чем ты его бросишь. А уж если он вылетел из твоих рук, то непременно жди его обратно! Жди и будь готов принять со всем возможным гостеприимством.
– Павла! – на выходе меня окликнул недовольный голос феерического зануды Платона Александровича. Он стоял возле своего блестящего, словно только из мойки, автомобиля, и хмурился.
Забрал из моих рук пакеты, отдал их подскочившему Вите. Скомандовал:
– Это в багажник.
После чего обнял меня и голосом строгого начальника поинтересовался:
– Ты почему без меня из офиса удрала?
– Ты знал, что моего бывшего мужа вытурили из страны? – вместо ответа поинтересовалась я.
– Знал, конечно, – он наклонился и крепко поцеловал меня. – Ты зачем столько продуктов набрала?
– Лазанью хотела тебе приготовить, – я потерлась носом о кашемир пальто Платона, вдохнув живительную порцию его острого и горько-мшистого запаха.
– Ну, тогда поехали домой скорее, а то я, и правда, голодный…
… Я стояла у окна в кухне и смотрела на ночной город. До рези в глазах всматривалась в огни проспекта под окнами. В сияющие рекламные щиты на доме напротив. И думала о нас с Платоном.
– Ты опять ноги морозишь? Я сегодня только и делаю, что отлавливаю тебя у окна и затаскиваю обратно в постель…
Горячее голое тело прижалось ко мне сзади, обнимая. Я откинулась назад и умостила затылок на мужском плече. Таком удобном, словно оно было создано именно для того, чтобы я могла пристроить на него свою голову.
– Платон, ты мне расскажешь или нет, что там за интрига у тебя со Светланой Геннадьевной? И что происходило в моем кабинете после того, как я ушла? Я у тебя третий раз спрашиваю, а ты…
– А что я? – невинности, звучавшей в голосе Платона Александровича, могла бы позавидовать самая невинная овечка, пасущаяся на альпийских лугах.
– Платон! – зашипела я, чувствуя, что меня снова хотят оставить без рассказа.
– Да там нечего и рассказывать, – мое ушко нежно куснули. Потом лизнули. Потом поцеловали.
– Плато-он!
– Какая же ты зануда, Павла Сергеевна! – тяжелый вздох над макушкой. – Ну, кто ночью разговаривает? Ночью совсем другие вещи нужно делать.
– Платон, ты эти «вещи» уже третий раз сегодняшней ночью делаешь! А я от любопытства умираю.
– Ладно, но только чур, разговариваем в спальне!
Вот я наивная чукотская девушка. Ведь знала, что нельзя верить этому озабоченному, и все равно повелась на его развод!
Но когда, позже, мы лежали, приходя в себя после правильных вещей, которыми нужно заниматься ночью, я все-таки прижала Платона!
Тяжело повздыхав, он устроил ладони на моей спине и принялся рассказывать:
– Со Светой у нас несколько лет идет раздел имущества по компании ее бывшего мужа и моей бывшей жены. Она была оформлена на наших бывших супругов. Вот ее и делили на четыре части в соответствии с брачными контрактами.
– Павла, я был женат. Был! – чувствуя, что я напряглась, Платон пощекотал меня по ребрам. – Официально развелся за пару дней до того, как ты устроилась ко мне работать. Но фактически мы разошлись три года назад, даже чуть больше. Лиза давно живет с другим мужчиной. Он отличный парень и у них уже есть общая дочка. Все, больше нет вопросов про мои «дела» со Светланой?
– А чего тогда она говорила, что ты женат, если ты развелся? – я не собиралась так просто сдаваться.
– Она не знала, что мы с Лизой уже в официальном разводе, – Платон тяжело вздохнул, явно намекая, что мои вопросы его достали. Ну, так разве это мои проблемы?
– А с чего она обнимала тебя? И говорила в туалете Алиночке, что скоро вы снова будете вместе… – я была упорна, как африканский бегемот на пути к спелой бахче.
– На самом деле, мы со Светой сто лет знакомы, она сестра моего школьного друга. Между нами никогда ничего не было, и быть не может. А что обнимала… У нее это с детства, я уже устал ее просить так не делать. В итоге просто махнул рукой. Ну а если она планировала со мной какие-то отношения, то мне об этом ничего не известно.
– Неужели допрос закончен? – усмехнулся, видя, что я молчу. – Про Диму и твою подругу ты все знаешь и без меня.
– А Алина? – поинтересовалась я, хотя и так догадывалась, что там произошло.
– Алина хотела выжить тебя с должности. Поэтому, когда к ней обратилась твоя подруга Маша с предложением скачать кое-какие документы, словно это ты воруешь информацию, охотно согласилась. Красотка привлекла к этому делу своего верного рыцаря из айтишников, и начала действовать. Обоих уже уволили с белыми билетами.
Платон замолчал.
– Но контракт с австрийцами… Твой партнер не откажется от сотрудничества из-за этой истории? – я приподнялась на локте и встревоженно взглянула в лицо Платона, боясь услышать, что все полетело коту под хвост.
– Нет, конечно, – в полутьме спальни блеснула его улыбка, – Стас Валяев – адекватный человек, и сам бывал в таких ситуациях. Так что, тут все в порядке. Тем более что скачала Алиночка только то, что ей позволили. То есть, ничего важного.
– А знаешь, Павлуша-красотуша, что самое классное в этой истории со шпионажем и интригами конкуренток? – спросил Платон, поворачивая меня к себе лицом.
– Откуда мне знать ход ваших гениальных рассуждений, босс, – хмыкнула я.
– То, что благодаря ей я прибрал тебя к своим рукам, вот что, – заявила эта наглая рожа, довольно улыбаясь.
И совершенно спокойненько, будто речь шла о походе в кино, сообщил:
– В эту субботу едем в гости к моим родителям…
ЭПИЛОГ
Почти два года спустя
– Павлуша-вреднюша, ты меня достала! – рыкнул Платон и поцеловал меня в круглый, словно глобус, живот. – Нам вот-вот рожать, а я до сих пор не женат!
– Я тоже, между прочим, не замужем. Но это не мешает мне радоваться жизни! – я попыталась отпихнуть настырного зануду, стоявшего на одном колене с бархатной коробочкой в руках.
– Что тут происходит? Чего шумите с утра пораньше? – в гостиную заглянула Олюшка. – А-а, опять уговариваешь Павлу выйти за тебя замуж?
Она неодобрительно поцокала языком и обратилась ко мне:
– Девочка моя, не слушай его! Замуж надо выходить, только когда уж совсем невтерпеж. А идти в эту кабалу просто потому, что тебя позвали и кольцо с бриллиантом подарили, не стоит ни в коем случае!
– Бабушка! – простонал Платон, закатывая глаза, – У нас уже самый настоящий невтерпеж. Павле рожать вот-вот! Вдруг меня на роды не пустят, если я ей не официальный муж?
– Как это не пустят?! Если что, денег побольше заплатишь и пустят, – отмахнулась моя главная защитница и поддержка в семье Платона, его любимая бабулечка Ольга Львовна. Или Олюшка, как ее называет внук, а следом за ним и я.
Уже неделю мы жили на даче его родителей в Подмосковье, наслаждаясь последними теплыми деньками осени и удивительным для этого времени года отсутствием комаров. Я релаксировала и пыталась настроиться на благость. В общем, готовилась к родам, предстоящим мне примерно через две недели.
– Пойдемте лучше на кухню, чаю в тишине попьем, пока все спят, – предложила Олюшка и вышла из комнаты.
– Вставайте, мужчина, нечего тут коленями дорогой паркет протирать, – потребовала я. – Замуж все равно не пойду, можете убрать свое кольцо.
– Пока, только пока! – добавила торопливо, заметив, как Платон начинает хищно улыбаться в мою сторону – знаю я эту его улыбку! Не успею оглянуться, как опять окажусь голая в постели, с разметавшимися волосами и бесстыдно стонущим от удовольствия ртом.
А Платон примется доказывать мне, что я совершаю огромную ошибку, не соглашаясь на его супервыгодное брачное предложение. И даже мой лезущий на нос живот не остужает его пыл и желание убеждать меня в своей правоте.
И ведь так аргументировано доказывает, что каждый раз практически сдаюсь. Между своими сладкими стонами обещаю Платону, что обязательно выйду за него замуж.
К счастью, разум не до конца покидает меня в такие минуты, и я никогда не называю точную дату этого события планетарного масштаба. Вот такая я коварная, себе на уме особа…
Не знаю почему, но я не хочу связывать нас с Платоном штампом в паспорте. Мне и так хорошо жить рядом с этим мужчиной, без всяких официальных обязательств. Просто любить и самой греться в лучах его чувства. А замуж за него не хочу…
Может, неудачный брачный опыт отбил у меня желание находиться в статусе законной жены. Слишком много неприятного он мне принес, этот статус.
И вроде бы Платон с пониманием относился к этому моему пунктику, делая попытки затащить меня в загс не чаще раза в пару месяцев.
Но стоило мне забеременеть, эти редкие атаки на мою свободу превратились в настоящие ковровые бомбардировки.
Да еще всю семью подключил к процессу! Особенно активно уговаривала меня его двоюродная сестра Ритуся. Та самая, что любит дарить Платону носки со смешными надписями. Она и мне недавно подарила. Беленькие, с подозрительной фразочкой «Совет да морковь» и сердечками в виде двух прижавшихся друг к другу корнеплодов.
Простучали по деревянной лестнице каблучки. В кухню зашла, как всегда улыбаясь, черноволосая и синеглазая красавица Катерина Андреевна, мама Платона. Это от нее брат Дима унаследовал свою потрясающую внешность.
– Как ты, дорогая? – спросила она, заботливо оглядев мой лежащий на коленях живот.
Мама Платона почти единственный человек в их большой и очень дружной семье, который меня не то, чтобы не любит, но относится с настороженностью. Хотя и делает вид, что все у нас отлично.
Может это карма у меня такая, что не любят меня мамы, ни моя, ни моего мужчины? Ну и пусть. Зато меня бабушка обожала, а сейчас Олюшка любит…
А может, причиной подозрительности Катерины Андреевны ко мне является ее любимчик Дима, который так и не простил мне того давнего фингала.
Естественно, то, что перед этим он меня лапал и скальп снимало, это сорокалетнее дитятко напрочь забыло. Но как у него глазик заплыл от моей тяжелой руки, помнит отлично. Потому и кривит губы каждый раз, как меня видит. Да и шут с ним, он моему счастью не помеха.
Кстати, ту историю с попыткой Димы подставить его перед партнером, Платон никому не рассказывал. Даже своей любимой Олюшке. Как он заявил, бизнес – это бизнес, а семья – это семья.
Поэтому он, как деловой человек, в качестве компенсации морального вреда забрал у Димы его долю акций в «Соверго Тайм». Заодно отстранил от любого участия в делах компании. А как брат, не стал афишировать Димины художества в семье.
Я Платона за это не осуждаю – мне бы со своей родней разобраться.
Ковяшкин, после того как его вытурили из страны, один раз попытался со мной связаться. Мне пришло голосовое сообщение с незнакомого иностранного номера. Но едва услышав на записи голос бывшего, я его тут же удалила и забанила номер. Больше Гриша в моей жизни не появлялся.
С бывшей подругой Машей я не общаюсь и не интересуюсь ее делами. Контракт с ней Платон расторг, и сейчас его проектами занимается совсем другая компания.
Светлана Геннадьевна через несколько дней после исторических разборок с Машей и Димой по-тихому уволилась из компании Платона, передав дела своему заму. Больше в нашем офисе я ни разу ее не видела. На место феи Алиночки неожиданно вернулась Алевтина Игоревна, осчастливив этим и Платона и меня: все-таки работать с профессионалами как-то спокойнее.
Не знаю, к сожалению, или счастью, но за прошедшие два года мои отношения с мамой и сестрой лучше не стали.
Сестра прислала мне несколько ядовитых голосовых сообщений, где поливала меня грязью и упрекала в каких-то грехах. Так что, ее номер я тоже внесла в черный список и больше она меня не доставала. Хотя…
Наташа, тетка Дианы по отцу, с которой я поддерживаю отношения, по секрету рассказала, что между Дианой и мамой тоже не все ладно. Вроде бы моя сестра и с мамой проделала тот же номер, что и со мной, – переспала с ее мужчиной. Но это неточная информация… Хотя не все слухи рождаются на пустом месте…
Несколько раз я пыталась позвонить маме – сначала хотела поздравить ее с днем рождения, потом с Новым годом. Но она все мои звонки сбрасывала, и сама не перезванивала. Так что теперь я просто отправляю ей поздравления с праздниками, и на этом все.
Зачем рвать себе душу, если все равно нет возможности заставить маму полюбить меня? А прожить без ее любви мне теперь под силу, потому что у меня есть Платон.
Есть Олюшка, Ритуся и Александр Викторович, папа Платона, суровый и немногословный, очень похожий на своего сына. Вернее, это сын похож на него.
Еще у меня теперь есть пара десятков тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер Платона. Говорю же, семья у него большая и дружная.
– Мам, она замуж за меня выходить не хочет, – голосом маленького ябеды пожаловался Платон и ущипнул меня за бок.
От неожиданности я дернулась, чай плеснулся из чашки на стол.
– Ну вот, лужа, – возмутилась я и начала вставать за тряпкой. Поднялась, да так и застыла от прострелившей тело боли.
Ойкнула и аккуратненько села обратно, пережидая, пока спазм стихнет.
– Павла, что?.. Ребенок?! – Платон мгновенно очутился возле меня.
– Живот тянет. Наверное, опять предвестники, – попыталась я успокоить его.
За последний месяц у меня уже дважды такое было. Начинало тянуть живот и, как мне казалось, появлялись схватки. Платон срочно вез меня в клинику, а потом обратно, потому что тревога была ложной. Поэтому, когда сегодня ночью у меня снова начал болеть живот, я решила, что волноваться не стоит.
– Ты абсолютно уверена? На сколько процентов? – с сомнением переспросил любимый зануда и поцеловал мой живот.
– Абсолютно! На сто, – объявила уверенно и замерла от нового приступа боли.
Через полчаса я сидела на стуле и рыдала, заявляя, что не буду рожать, потому что не замужем.
– Плато-о-он, – завывала, обеими руками обнимая живот. – Я заму-уж за тебя хочу-у-у! Пожалуйста! Я не могу рожать безотцовщину-у-у!
– Павлуша, миленькая, ну какая безотцовщина? Вот же он, Платон, папа ваш, – все дружным хором пытались меня успокоить.
– А по паспорту он мне никто-о-о, и ребенок родится без отца-а-а, – ревела я.
Вокруг меня суетились Олюшка и Катерина, по очереди уговаривая перестать плакать и подсовывая стаканы с какими-то жидкостями.
Хмурясь, кому-то звонил Александр Викторович. Платон одной рукой гладил меня по спине, второй тыкал в телефон, разыскивая чей-то номер.
Я продолжала завывать и хотеть замуж…
Через час и десять минут в украшенном аляповатой лепниной зале районного загса мы с Платоном стали мужем и женой.
– Можете поцеловать свою супругу, – объявила Платону взвинченная регистраторша, которую выдернули на работу в ее законный выходной. – Через десять минут заберете свидетельство о браке.
– Пото-о-ом! – взвыла я, снова хватаясь за живот. – Поехали скорее!
Еще через три часа я без сил лежала и счастливыми глазами смотрела на своего мужа.
Одетый в халат, бахилы и дурацкую шапочку он стоял в центре родовой и держал на руках крошечный сверток с нашей дочкой. Рассматривал ее красное, сморщенное личико и улыбался сумасшедше-счастливой улыбкой.
– Ты чего, Платон? – спросила, чувствуя, как мой рот растягивается до ушей.
Он осторожно отдал сверток подоспевшей акушерке и подошел ко мне. Опустился на колени, неловко меня обнял и странным голосом прошептал:
– Как же я люблю тебя. Ты даже не представляешь, как я люблю тебя…
В этот момент, глядя в его лицо, я вдруг подумала, что жизнь, на самом деле, очень проста. Ведь ее формулу можно описать всего одним словом – «любовь». Но люди зачем-то все время придумывают для себя трудности.
И дала себе самое честное слово, что с этой секунды перестану усложнять простое, а буду упрощать сложное.
Обязательно буду… Как только пойму, нафига мне был нужен этот дурацкий штамп в паспорте.