Далиша Рэй
ИзменаЛюбовь
Глава 43
«… ты женат, Платон… ей все равно, с кем спать…»
Ядовитый голос Светланы разрывной пулей влетел в мой затылок, превратив в кисель все, что попалось ему на пути.
Машинально я сделала еще несколько шагов, не чувствуя своего тела и ничего не соображая. Затем попыталась затормозить – с чего-то решила, что надо обернуться и посмотреть на Светлану, чтобы понять врет она или нет.
– Павла, мы уходим, – остановил меня жесткий голос Платона и его напрягшаяся рука на моей талии.
Передумав поворачиваться, я послушно двинулась за ним. По-прежнему плохо соображая, но зато отлично слыша слова начальницы службы маркетинга.
В молчании мы вышли из ресторана, сопровождаемые подхалимскими призывами хостес приходить еще. Сделали два десятка шагов до машины Патона и тут остановились.
– Ну, спрашивай, если есть желание что-то узнать, – предложил Платон, развернув меня к себе. Обнял за спину обеими руками и наклонился к моему лицу.
– Я не знаю, про что спрашивать, – я облизнула внезапно ставшие сухими губы.
– Про слова Светланы, про что еще, – он усмехнулся.
– А надо? Значит, она сказала правду? – подняла на его лицо глаза, надеясь найти в нем ответ. Наткнулась на непроницаемо-холодный, ничего не выражающий взгляд, от которого начала леденеть.
– Решай сама, надо это тебе или нет. Правда это или ложь, Павла, – жестко проговорил Платон, и мне показалось, что в его взгляде мелькнуло разочарование. – Больше я не буду тебе помогать. Все, что у меня было сказать, уже сказал раньше. И не один раз.
– Ты обиделся на меня? – спросила я, продолжая кусать губы.
– Нет. Я не ребенок, чтобы обижаться. Но, – он длинно вдохнул холодный воздух, словно пытаясь успокоиться, – ты явно кое-что не понимаешь.
– И что же это? – с каждой секундой мне становилось все неуютнее. Словно прямо сейчас что-то разрушалось. Рвались те тонкие, нежно звенящие нити, что совсем недавно дрожали между нами, с колдовской силой притягивая друг к другу.
– То, что я не буду безостановочно убеждать тебя в своей порядочности. Или ты веришь мне, или нет, – он говорил совершенно спокойно, но каждое слово было как новая порция льда, замораживающая меня все больше.
– Платон, я не знаю, чему мне верить…
Его лицо напряглось. Губы сжались в узкую, твердую полоску:
– Я прямо сказал тебе, чего хочу от тебя. Но ты упорно стремишься перевести наши отношения в формат подозрительности и недоверия с твоей стороны, и обязанность постоянно оправдываться с моей. Мне не подходит такой расклад, девочка. Я и так объяснялся с тобой столько, сколько никогда и ни с кем до этого.
– Но тебе все мало, и ты продолжаешь верить кому угодно, но не мне, – помолчав, добавил холодно.
Усмехнувшись, отпустил мою спину и отошел на шаг назад:
– Решай сама, что тебе нужно – жить в вечном ожидании, что тебя опять обманут, поэтому не давать себе никакого шанса на счастье. Или попытаться поверить, что не все, кто рядом с тобой, подлецы.
– Я никогда не говорила, что ты подлец, – я вдруг разозлилась. – Не надо обвинять меня в том, чего не было.
– Не говорила, – согласился Платон. – Но всегда подозревала в этом и ясно давала это понять. Так же, как сейчас. Как я могу быть рядом с женщиной, которая только и ищет, как бы обвинить меня в неверности и бесчестии?
– Я ищу?! – у меня от возмущения даже руки затряслись. – Я просто хочу быть уверена…
Вместо ответа Платон повернулся к машине, доставая из кармана ключ. Негромко пискнула сигнализация, моргнули фары, и Платон открыл пассажирскую дверь:
– Садись, не стоит мерзнуть.
– Куда ты меня везешь? – поинтересовалась я через несколько минут, когда царящее в салоне молчание стало нестерпимым.
– Домой, – Платон включил поворотник и перестроился в другой ряд. У меня было ощущение, что за все это время он ни разу не взглянул на меня. Вел машину, внимательно следя за дорогой, словно забыв о моем присутствии.
– Куда домой?
– Куда ты хочешь? – повернул голову и мазнул по моему лицу равнодушным взглядом.
– К себе домой, – проговорила, отворачиваясь к окну, в надежде, что не разревусь в его присутствии. Надо просто потерпеть немного. Просто добраться до дома…
– Как скажешь, – он снова включил поворотник и перестроился в крайний левый ряд. Развернулся и поехал в противоположную сторону.
– Отзвонись, как зайдешь в квартиру, – велел мне, когда его машина протиснулась в узкий двор моего дома и припарковалась у подъезда. – Я буду ждать.
Держа одну руку на руле, повернулся и спокойно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.
– Платон… – чувствуя, что не могу так просто уйти, я попыталась сгладить это отвратительное ощущение катастрофы, витающее между нами. – Пойми… я не обвиняю тебя в подлости.
– Просто веришь, что я ее делаю, – перебил он меня. – Иди домой, Павла. Завтра в восемь тридцать за тобой заедет машина и отвезет на работу.
Не дожидаясь моего ответа, вышел из машины. Обошел ее со стороны капота, открыл дверцу и подал мне руку:
– Давай, прекрасная Павла, беги домой…
Глава 44
Ровно в восемь тридцать, уже в пальто и сапогах, я стояла в прихожей и рассматривала в старом зеркале свою бледную, измученную бессонной ночью физиономию.
– Прелесть какая, – пробормотала с ненавистью к своему отражению. Ни контрастный душ, ни две чашки кофе, ни макияж не смогли скрыть мои запавшие щеки и синяки под глазами.
Усмехнулась – странно, но когда я ворочалась полночи с боку на бок, то думала вовсе не о том, что наши отношения с Платоном, кажется, закончились. И даже не пыталась решить, как завтра буду вести себя на работе – смогу ли находиться с ним рядом, или мне все-таки придется увольняться…
Таращась в темноту своей спальни, я размышляла о вопросе, который задала Маша: почему я так быстро оказалась с Платоном? Немыслимо быстро для меня.
Гриша…
Ведь любила его когда-то, и сильно. Думала лишь о нем, дышала только им. Ловила его взгляд и умирала от счастья, когда его глаза останавливались на мне.
Я же чуть не сдохла, увидев его с Дианой. Тогда мне казалось, что никогда не оправлюсь от этого двойного предательства самых близких людей. Особенно когда услышала признание, что моя сестра вовсе не первая его любовница за три года нашего брака.
Потом он, конечно, уверял меня, что пошутил, но… я уже точно знала, что все правда…
Лежа без сна прошлой ночью, я думала о том, почему вернувшись в Москву напрочь забыла о том, как рыдала ночами в подушку в промозглом, почти неотапливаемом общежитии Лондонской ассоциации помощи женщинам, попавшим в трудную жизненную ситуацию, где жила все то время, пока шел развод.
Забыла, как думала, что моя жизнь кончена, а сердце умерло вместе с крахом любви. И была уверена, что буду ненавидеть и продолжать любить Гришу всю оставшуюся жизнь.
Но стоило мне плюхнуться в кресло летящего в Москву самолета и заговорить с занудой в соседнем кресле, как мою память словно кто-то очистил.
Махнул волшебным ластиком, и бывший муж исчез с ее листа. И не вызвал у меня абсолютно никаких чувств, кроме раздражения и досады, когда снова появился на моем горизонте…
В дверь позвонили. На секунду я замерла в глупой надежде, что это Платон. Затем отругала себя и распахнула дверь.
– Доброе утро, Павла Сергеевна. Я за вами, – на лестничной площадке широко улыбался невысокий паренек, обычно возивший на служебной машине главного бухгалтера компании.
– Доброе, Андрей, – попыталась улыбнуться в ответ, тщательно скрывая свое разочарование. – Почему вы? Как же Жанна Аркадьевна без вас до работы доберется?
– А она в отпуске со вчера. Так что я утром и вечером вас буду возить, а днем девчонок с бухгалтерии. Им же вечно надо то в налоговую, то в пенсионный, то еще куда. Платон Александрович так распорядился, – бесхитростно поведал Андрей.
– Да я и сама добралась бы – тут идти-то двадцать минут, – пробормотала я, закрывая дверь в квартиру. – Зачем меня возить?
– Шеф так велел, а я выполняю, – пожал Андрей плечами. – У Платона Александровича ведь не забалуешь.
– Не забалуешь? – переспросила я, спускаясь вслед за словоохотливым пареньком по ступенькам.
– Ну да, он мужик суровый. Если распорядился – все кинулись выполнять, и никак иначе. Так его понять можно, фирма у нас немаленькая, народу работает ого-го сколько. Если начать со всеми сюсюкать, то и дело никто делать не будет. Мы же народ такой – только дай слабину, сразу на шею начальству сядем и работать перестанем.
– Да вы и сами, наверное, уже заметили, как он с людьми обращается, – добавил он, придерживая передо мной дверь подъезда.
– Как обращается? – я недоуменно наморщила лоб.
– Как-как… Жестко! – Андрей даже кулак сжал перед моим лицом, видимо, желая нагляднее продемонстрировать, на какого сурового начальника мы работаем.
Я недоверчиво покрутила головой, так странно было слышать такой отзыв про Платона.
– Не, ну с женщинами он помягче немного, – после короткого раздумья сообщил Андрей. Открыл передо мной дверь не очень новой, но чистенькой и ухоженной «Субару Форестер». Сел за руль и продолжил рассказывать про начальство:
– Шеф только дур ленивых жутко не любит. Этих сразу выгоняет. Да таких и на работу-то к нам не принимают, Ольга Константиновна их еще на уровне анкет отсеивает. Знает, что шеф ей потом мозги промоет за такого специалиста.
– Да? – я не на шутку заинтересовалась. – Ленивых дур не любит?
– Ага. Я же с шефом лет пять рядом провел – личным шофером был. Хорошо его изучил.
– А чего ушел из лички? – полюбопытствовала.
– Да как женился и дочки-близняшки родились, стало тяжело в любое время суток за руль садиться. Платон Александрович в положение вошел и прикрепил меня к бухгалтерии – там работа нормированная. Так-то он мужик понимающий.
– Понимающий… – повторила я, поднимаясь на офисном лифте на свой этаж и читая сообщение от Платона Александровича, секунду назад пришедшее на мой телефон.
– Здравствуйте, Павла Сергеевна, – чопорно поприветствовала меня Алина, уже сидевшая за своим рабочим столом в приемной.
Блузка на ней сегодня была нежно-розовая, с кокетливыми воланчиками у горла, прикрывающими шею почти до подбородка. Я даже успела подивиться такой скромности, пока Алиночка не встала из-за стола и я не увидела длину ее юбки…
Нет, так-то она молодец, знает золотое правило, что наряд должен открывать что-то одно – или ноги, или грудь. Грудь Алина закрыла, а ноги… Да-а, сочувствую вам, Платон Александрович – сезон охоты на холостого босса открыт!
– Кабинет ваш сделали, – заметив мой взгляд на ее микроюбку, Алина выпятила грудь и снисходительно улыбнулась. Показала пальцем на дверь из светлого дуба, еще недавно скрывавшую за собой подсобное помещение, и благосклонно предложила. – Идите уже, располагайтесь.
– Как вы добры, Алиночка, – не удержалась я. – Просто восторг и упоение, как великодушны и милостивы.
И уже совсем другим тоном продолжила:
– Через пять минут подадите кофе с молоком Платону Александровичу и зеленый чай мне. И не вздумайте опять приготовить ту бурду, что была в прошлый раз.
После идете и меняете свою юбку на ту, которая будет прикрывать ваши колени. И если через полчаса не окажетесь на рабочем месте в нормальном виде, можете сразу отправляться в отдел кадров и писать заявление на увольнение.
Полюбовалась на ее лицо, где удивление последовательно сменились возмущением, а потом бешенством. Скинула пальто и скомандовала яростно раздувающей ноздри красавице:
– Мою одежду аккуратно повесьте в шкаф и приступайте к выполнению заданий, Алина. Время пошло.
Не обращая больше на нее внимания, прошла к дверям кабинета шефа. Да, дорогуша, злая Павла Сергеевна – это тебе не душка Платон Александрович, который «с женщинами помягче немного».
– Заходи, – не отрываясь от телефона, в котором что-то увлеченно печатал, Платон указал на стул рядом с собой.
На негнущихся ногах я прошла расстояние, отделяющее дверь от стола, и села на самый краешек, сложив на коленях руки.
– Кофе сейчас будет, Платон Александрович, – проговорила сиплым от волнения голосом. – И переодеваться Алину я уже отправила.
– Угу. Надеюсь, кофе – это действительно кофе, а не та бурда, что была в прошлый раз, – рассеянно ответил он и, не глядя, подвинул ко мне лежащую рядом с ним папку:
– Посмотри пока, мне интересно твое мнение.
– Да, конечно, – ответила, все так же сипло. И зависла, не в состоянии отвести взгляд от его широкой ладони с длинными пальцами, оставшейся лежать на придвинутой ко мне папке.
– Ты чего хрипишь? Простыла? – негромкий вопрос заставил меня оторваться от разглядывания мужского запястья с дорогими часами, отбрасывающими острые, бьющие по глазам хрустальные блики. Подняла взгляд и уперлась в разглядывающие меня карие глаза.
– Что? А… Нет, все нормально, – кашлянув, произнесла уже увереннее и потянула из-под его ладони папку.
Открыла ее и принялась читать, стараясь не обращать внимания на продолжающий изучать меня взгляд. Я профессионал, и никакие душевные терзания не заставят меня плохо работать.
Даже если причина этих терзаний сидит так, что почти касается меня своим локтем. Даже если вокруг нас искрит напоенный запахом его парфюма воздух, а у меня внутри все растекается от его близости.
Через несколько минут, когда без стука открылась дверь и в кабинет ввалилась Алиночка с кофе и чаем на подносе, я уже забыла про все – и про запах, и про свое волнение. Сидела, хмуря брови, и не знала, что и думать по поводу документов из папки.
Глава 45
Обиженно поджав губы и не глядя в мою сторону, Алина расставила на столе чашки с чаем и кофе. Подтолкнула ко мне вазочку с засохшим зефиром. Поставила перед Платоном тарелочку с печеньем и симпатичным эклером.
Оглядела получившуюся композицию и, гордо выпрямив спину, поплыла к выходу.
Дверь кабинета негромко щелкнула, закрываясь. Я захлопнула папку и шлепнула по ней ладонью. От навалившейся паники меня потряхивало, а во рту появился противный кислый привкус.
– Что это такое? – я повернулась к Платону, недоверчиво рассматривающему кофе в своей чашке.
Он осторожно глотнул принесенный Алиной напиток. Поморщился, отодвинул от себя чашку и пробормотал:
– Это опять бурда. Уволю ее к чертовой бабушке. Павла, сделай мне нормальный кофе, а?
– Платон!.. Александрович! – зашипела я, не обращая внимания на его слова.
Ткнула в папку пальцем, словно это была ядовитая змея, и повторила с нажимом:
– Что. Это. Такое?!
– Отчет службы безопасности, – недоверчивости в его голосе еще прибавилось.
Он отставил чашку подальше от себя и спросил:
– Так сделаешь кофе или нет?
Я смотрела на него во все глаза и не могла понять, издевается он что ли?
– Платон!
– Па-авла… Кофе! Пока не выпью, разговаривать не буду.
– Нет, я так не могу… – я почувствовала, что начинаю задыхаться. – Меня никогда еще не обвиняли в промышленном шпионаже.
Платон вытащил из моих судорожно сжатых пальцев папку и отбросил ее на край стола. Развернулся ко мне всем корпусом, откинулся на спинку кресла и светским тоном поинтересовался:
– Это твоих рук дело?
– Нет!
– Ну, тогда что ты паникуешь? Иди делать кофе!
– Платон Александрович! – я потянулась и схватила злосчастную папку. Распахнула ее и ткнула дрожащим пальцем в лежащий сверху листок: – Вот тут сказано, что это я! Что это я сливала секретную информацию о делах компании конкурентам! Мало того, конкурентам в лице компании моего брата!
Платон вдруг изменился в лице. Подался ко мне и, приблизившись почти вплотную, уставился мне в глаза:
– Так ты засланный казачок? Или просто решила брату помочь, когда случайно устроилась ко мне работать? По-родственному удружила, так сказать? – спросил ледяным тоном. Обычно спокойное лицо напряглось, сделалось суровым и пугающими.
Я молча смотрела на него и не знала, что сказать. Абсурдность ситуации просто поражала, и я никак не могла понять, сейчас он шутит или всерьез обвиняет меня.
– Я. Никакой. Информации. Никому. Не передавала, – отчеканила, со злобой глядя ему в глаза. – Ни по-родственному, ни по-другому. Никак!
– А кто тогда? Даты совпадают. Через четыре дня после твоего трудоустройства произошел первый слив информации.
– По-твоему, я идиотка? Так тупо палиться! – я почти ненавидела его в эту секунду. —
– Вдруг ты просто неопытная шпионка? – Платон отодвинулся от меня и опять принял светский вид. Задумчиво проговорил: – Или расчет был как раз, что на тебя не подумают именно потому, что так по-идиотски все сделано? Ты ведь умненькая, и все сделала бы тоже умненько. Да ведь, Павла?
– Ты правда думаешь, что я воровала информацию? – спросила жалобно, не зная, как доказать, что я здесь ни при чем.
Платон поднял глаза к потолку и протянул, сделав задумчивое лицо:
– Ну-у, я не знаю, чему верить… Просто все одно к одному складывается. А я хочу быть уверен…
– Платон… Александрович! Вы издеваетесь?
Он вдруг легко рассмеялся:
– Ну, слава тебе, поняла, наконец.
Подался ко мне, поднял руку и осторожно убрал от моего лица выбившуюся из прически прядку. Заправил ее за ухо, прогладив кончиками пальцев висок.
– Павла, ну почему ты такая недоверчивая?
– Почему недоверчивая? – переспросила, сглотнув застрявший в горле комок и зажмурившись под прикосновением его пальцев. – Ты обвинил меня в воровстве информации…
– Я спросил, твоих ли рук это дело, – он внимательно рассматривал мое лицо, словно пытался разгадать какой-то секрет. – И предложил не паниковать по этому поводу. Но ты так хотела оправдаться передо мной, что просто ничего больше не услышала. Павла, что за проблема с доверием, а?
– Так ты что, не думаешь, что это я делала? – неверяще спросила у него.
– Нет, конечно, – Платон насмешливо дернул уголками губ. – Это ты у нас мастер по этой части. По подозрениям. А я привык верить близким людям.
Чувствуя, как исчезает противное сосущее чувство в груди, а губы расползаются в улыбке, спросила голосом счастливой идиотки:
– Привык верить… Я близкий тебе человек? Ты, правда, так считаешь, Платон?
Он насмешливо приподнял бровь:
– Вообще-то, считаю. А вы, Павла Сергеевна, как считаете? Кто я для вас?
– Ты… – я закусила губу. А потом выпалила, словно в воду плюхнулась. – Кажется, я в тебя влюбилась, Платон.
Глава 46
«Кажется, я в тебя влюбилась, Платон», – выпалила я и зажмурилась.
В кабинете повисла мертвая тишина. Платон молчал, а я даже дышать перестала.
Боже, ну что я за дура! Когда научусь держать язык за зубами? Зачем сказала то, о чем думала полночи и все сегодняшнее утро? Оно надо Платону это слышать?
Еще бабушка мне сто раз объясняла, что первой говорить мужчине о своей любви – распоследнее дело для женщины. Мужчины от этих признаний как черт от ладана шарахаются.
А бабуле моей можно верить – она после смерти деда еще три раза выходила замуж. И каждый новый муж был даже лучше предыдущего. Особенно последний, Герман Евстигнеевич, заместитель министра легкой промышленности…
О-ой, ну я точно дура – в такой момент вспоминаю бабулиных мужей!
А ведь наверняка у Платона ничего такого на уме не было, он-то мне ни разу не сказал о своих чувствах. Предложил жить вместе, да и все. Может, ему просто моя овсянка понравилась…
Да и какие тут влюбленности, если мы с ним знакомы месяц от силы, а общаемся плотно и того меньше?
Дура. Натуральная дура.
Я открыла глаза и уставилась на столешницу перед собой. Потянула к себе чашку с давно остывшим чаем. Абсолютно не волнуясь, не плюнула ли туда добрая фея Алиночка, сделала большой глоток.
Фу, чай заваривать она тоже не умеет. Что за антиталант такой у красотки?
– Извини… те, Платон Александрович, – заставила себя выговорить, по-прежнему не поднимая глаз. – Если у вас больше нет ко мне вопросов, я пойду на рабочее место. Дел много.
– Павла… – на мою ладонь легли мужские пальцы. Обняли, чуть сжав. – Посмотри на меня…
Видя, что я так и сижу, уткнувшись взглядом в столешницу, второй рукой Платон обнял мой подбородок и мягко повернул лицом к себе.
– Па-авла, посмотри на меня. Ну, давай, смелее.
Лицо у него было очень серьезным, даже строгим. Глаза потемнели, зрачки расширились. Он внимательно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, и опять молчал.
– Будем считать, что я ничего не говорила, ладно? – я дернула головой, вырываясь из его пальцев, и попыталась подняться с кресла.
– Ну-ка, сядь обратно, – мужские руки поймали меня за талию и усадили назад в кресло. – Давай поговорим.
– Да пусти ты! – зашипела я и рванулась из-за стола. С силой шибанулась коленкой о ножку. Ругнулась сквозь зубы и кинулась к двери, торопливо произнося:
– О чем говорить? Все и так ясно! Если понадоблюсь, я у себя в кабинете, Платон Александрович. Отчет по мелкому опту будет готов к обеду.
– Павла Сергеевна, я вас не отпускал.
– Я сама себя отпустила, – пробормотала, делая вид, что не слышу металл в голосе начальства.
Протянула руку к двери, чтобы открыть, и в этот момент она распахнулась, с силой ударив меня по пальцам.
– Да что же это такое! – в сердцах вскричала, тряся рукой.
– Смотреть надо, куда летишь, – на пороге стоял противный красавчик Дима, с которым я подралась в квартире Платона. – Что за дурную помощницу ты себе нашел, Плат?
– Дима, что ты здесь делаешь? – прогремел за моей спиной голос босса. Я проскользнула в приемную, от души радуясь, что фингал, оставленный моим кулаком на его морде, все еще отлично заметен. Услышала, как Дима недовольно тянет:
– Ты забыл, братишка, что я тоже собственник этой компании и имею право приходить сюда в любое время дня и ночи?
И, уже почти закрыв дверь, уловила насмешливое:
– Хорошо, проходи, собственник. О чем будем говорить?
– О тебе, Платон. Ты что, правда…
Я захлопнула дверь и повернулась к ней спиной, решив не подслушивать. Так, с чего начать обещанный шефу отчет?
– Павла Сергеевна, – вывел меня из задумчивости приторно-вежливый, но с долей ехидства, голос Алины. – Вас служба безопасности спрашивала. Велели вам зайти к ихнему начальнику. И я думаю то, что лучше вам до их прямо сразу пойти.
– Алина, вы сменили юбку? – при упоминании службы безопасности у меня опять противно засосало под ложечкой – это ведь их начальник утверждает, что утечка информации произошла по моей вине. Вернее, прямо обвиняет меня в воровстве и шпионаже.
– Сменила, – процедила сквозь зубы Алина.
– Отлично, – похвалила ее.
Добавила тоном старухи Шапокляк:
– На работе ваша одежда должна выглядеть предельно корректно, запомните это.
Девушка фыркнула и пробурчала что-то про тупых теток, которые завидуют ее молодости и красоте.
Я в ответ тоже фыркнула, правда про себя: чего только не скажет женщина, особенно если речь идет о красоте другой женщины!
– И еще, – я приостановилась и резко обернулась, наткнувшись на ее откровенно ненавидящий взгляд. – Вы ведь хотите занять топовую позицию в нашей компании? Я слышала, что вы амбициозная девушка, знающая себе цену, и хотите получить мое место.
– А то! – пренебрежительно передернула плечами Алина. – Я даже не сомневаюсь за то, что вас подвину.
– Возможно, подвинете, – улыбнулась я. – Но при одном условии…
– И каком? – заинтересовалась дурочка.
– Сначала вам придется научиться грамотной речи, чтобы не позорить нашу компанию.
– Чево-о?! – опешила Алина. Начала медленно краснеть и надуваться яростью. Взвизгнула истерично:
– Я нормально разговариваю! Получше некоторых. А вы просто завидуете мне! Да от зависти всякие пакости делаете для фирмы нашей. И вам за это еще прилетит, вот увидите. Думаете, я не знаю, чем вы тут занимаетесь?!
– Алина, еще вам стоит научиться готовить кофе для Платона Александровича. И чем скорее, тем лучше, – добавила я, мгновенно успокоившись и с интересом рассматривая покрасневшее лицо секретарши.
Значит, начальник службы безопасности меня срочно вызывает? А ты, красавица Алина, протеже Светланы Геннадьевны, прекрасно знаешь, что я делаю пакости фирме. И в курсе какие именно пакости. Очень интересно…