Далиша Рэй
ИзменаЛюбовь
Глава 39
Утром я проснулась первой. Полежала, рассматривая сладко спящего рядом мужчину. Стараясь не разбудить, провела кончиками пальцев по мускулистому плечу, к которому прижималась. Не удержавшись, осторожно поцеловала вкусно пахнущую щеку с пробившейся за ночь щетиной.
С усилием заставила себя подняться и побежала в душ, а затем готовить ему обещанную кашу.
Я как раз выключила конфорку под кастрюлькой, когда в кухню, шлепая по полу босыми ногами, ввалился абсолютно голый, лохматый со сна, зевающий Платон. Подхватил меня за бока, прижал к себе и поцеловал. Потом отодвинулся и проворчал:
– Ты чего меня одного в постели бросила? Проснулся, а тебя нет… Я же говорил, что не люблю спать один…
– Я тебе кашу сварила. Умывайся скорее, и за стол.
– Как за стол? А мой утренний секс? – изумился он и показал глазами на очевидное свидетельство своего желания. – Я соскучился.
– Платон! – зашипела я, млея от прикосновения его рук. И не только рук. – Мы с тобой всю ночь… спали вместе!
– Так, сама говоришь, что ночью. А сейчас уже утро и я соскучился.
И не слушая мои хилые возражения, подхватил под попу и понес обратно в спальню…
– Вкусно. Зря ты меня пугала своей кашей, – Платон отодвинул тарелку и довольно погладил себя по подтянутому животу.
Уже ближе к обеду мы все-таки добрались до кухни, и сейчас, довольные и расслабленные, мирно, то ли завтракали, то ли обедали.
– А кофе дашь?
– У меня нет кофемашины, поэтому или растворимый, или сварю в турке, – стараясь не улыбаться во все тридцать два, я поднялась с табуретки и полезла в шкафчик над плитой.
– В турке, конечно. С молоком, но без сахара.
– Да, помню я, утром кофе с молоком, после обеда только черный. Я, как-никак, ваш личный помощник, Платон Александрович, и вкусы своего шефа уже немного изучила.
– Поэтому в кашу положила сушеных ягод? – он с удовольствием глянул на меня. – Мне бабушка так готовила в детстве завтрак: овсянка или манка, а в нее клала много-много масла и обязательно изюм или сушеную чернику. Я обожал ее каши.
– У меня клюква, не черника. И масла там совсем немного, – я отвернулась, делая вид, что занята кофе. На самом деле, чтобы не растаять окончательно от его слов. Надо же, каша моя ему понравилась! Ковяшкин за три года нашего брака ни разу мою стряпню не похвалил. А Платон две тарелки слопал и спасибо сказал!
– Все равно вкусно. Какие планы на день? – без перехода поинтересовался он, подтягивая меня к себе. Усадил на колени, обнял и зарылся носом в ямку у основания шеи. – Сходим куда-нибудь или дома останемся? Я за второй вариант!
– Я сегодня с Машей ужинаю, – мои пальцы занырнули ему в волосы, с наслаждением их перебирая. – В шесть вечера.
– Ты уверена, что тебе это нужно? – он наклонил голову, подставляясь под мою ладонь и довольно жмурясь. – Мне совсем не понравилось то, что вчера происходило в ресторане.
– Мне тоже, – призналась я. – Поэтому и хочу поговорить с ней и расставить все точки над «и».
– Какие именно точки? Ты ничего не должна объяснять ни Маше, ни кому-либо еще. Наши с тобой отношения – только наши, и никому до них не должно быть дела.
– Платон, – я взяла в ладони его лицо и повернула к себе. Заглянула в довольные глаза. – Это ты уверенный в себе альфа-самец, а не я.
– Павла… Да ты в сто раз увереннее меня, – он вдруг сделался очень серьезным.
Развернул мое лицо к себе и пристально посмотрел в глаза:
– Я наблюдал за тобой – ты любому легко дашь отпор. Почему в отношении Маши или твоей сестры в тебе просыпается такая неуверенность?
Он покачал головой:
– Ну ладно, про сестру я еще могу понять – семья и все такое. Хотя, если семья на тебя кладет с пробором, почему ты должна с ней считаться… Но Маша? Я, правда, не понимаю.
– А у тебя нет каких-то комплексов? Ну, такого, что триггерит тебя без всякой видимой причины? Ты… Ты ушел, когда я сказала, что не доверяю тебе. Почему? – ощетинилась я.
Платон помолчал, внимательно рассматривая мое лицо, словно силился понять что-то неведомое ему. Потом вздохнул:
– Поймала. Да, я был зол, когда услышал эти твои слова. Для меня узнать, что близкий человек не доверяет мне… неприятно. А ты была как пугливая, подозрительная белочка, которая хочет взять орешек с протянутой ладони, и не решается.
– Да и сейчас такая же, – добавил с досадой.
Притянул меня к себе, крепко стиснул и прошептал:
– Я никогда не обману твое доверие, Павла. Просто поверь и все.
– Это трудно, Платон. Меня столько раз обманывали… Отец. Муж. Сестра. И мама… – я уткнулась ему в плечо, обняла за шею. – Больше всего на свете я боюсь стать такой, как они, и делать подлости близким людям. И поверить кому-то мне тоже трудно.
Ты сказал, что у тебя нет отношений ни с одной женщиной, а я подозревала, что есть с Машей. Еще до того, как я устроилась к тебе работать, и ты начал за мной ухаживать, Маша рассказывала, что встречается с тобой. И что она ждет от тебя предложения о замужестве.
Да и та Ася в ресторане сказала, что у тебя есть невеста по имени Маша… В общем, все совпадало. Все указывало на то, что у тебя есть женщина, и это моя подруга. А ты говорил, что нет…
– И ты, наученная горьким опытом, решила мне не верить, – усмехнулся Платон. – Почему все-таки надумала и соблазнила меня?
– Все-таки поверила тебе. И я не соблазняла, а просто больше не могла без тебя, – проговорила я с трудом. – Поэтому и хочу сегодня встретиться с Машей и попробовать понять, что происходит. Почему она все это говорила мне… И почему вчера смотрела с такой ненавистью, если ты не ее мужчина. Знаешь, у меня очень мало подруг. И мне больно потерять еще одну.
Платон помолчал, все так же пытливо всматриваясь мне в лицо. Кивнул:
– Хорошо, если это так важно, поезжай. Просто мне не нравится, что Маша общается с твоей сестрой. И вообще, я буду скучать. И с голода умру без тебя. Или от одиночества…
– Не беспокойся, – я потерлась носом о его щеку и улыбнулась. – Мы просто поговорим, и я уеду. А хочешь, привезу тебе что-нибудь вкусненькое из ресторана?
Платон усмехнулся и занудливым тоном велел:
– Конечно, привези, и побольше. А сейчас собирай вещи, и поедем ко мне. У тебя уютненько, конечно, но… кухня маловата. Так что жить будем у меня. И срочно выключай кофе, он вот-вот сбежит.
Глава 40
Платон
Я смотрел на нее и удивлялся себе самому – что я в ней нашел? Мне всегда нравились совсем другие женщины – томные, фигуристые. С пышной грудью и тонкой талией, переходящей в аппетитные бедра. Такие, как ее подруга Маша, с которой у меня однажды был секс, оставивший после себя…
Ничего не оставивший, кроме быстрого возбуждения «до» и стандартного равнодушия «после». Еще ощущения, что я совершил ошибку, потому что не собирался иметь с ней ничего, кроме деловых отношений. И понимания, что ничем эта очередная женщина не отличается от десятков таких же, побывавших в моей постели до нее. Ухоженных, роскошных, пахнущих дорогим парфюмом и тониками для тела. На все согласных и неинтересных красавиц.
Павла пахла совсем по-другому – чистой кожей, свежестью и искренностью. Она вообще не была похожа на то, к чему я привык.
Худенькая, косточка на косточке, долговязая, как подросток, нигде и нисколько не роскошная Павла. Увидев которую однажды на светском рауте, где она была с другим мужчиной, не смог забыть и через много месяцев.
Даже справки о ней навел, чтобы понять, кто она и что ее связывает с Петром Савойским, давно и плотно женатым владельцем крупной компании. Оказалось, нет, не любовница, как я сначала подумал… Сестра по отцу.
Сейчас она сидела на моих коленях, хмурила тонкие брови и размышляла над моими словами про совместное проживание. Я вдыхал ее запах и ждал, изо всех сил сдерживая нетерпение.
– Платон, я пока не готова переезжать к тебе, – наконец выдала вполне ожидаемое. – Уверена, это преждевременно, и ты сам еще пожалеешь о своем предложении.
После чего попыталась встать с моих колен. Не давая ей подняться, обнял за талию и привлек к себе.
– Почему я не удивлен твоим ответом? – и поцеловал.
Как ни странно, Павла сопротивляться не стала. Мгновенно расслабилась, едва я коснулся ее губ и скользнул языком внутрь ее ротика. Вплелась пальцами в мои волосы, поерзала на коленях и прижалась ко мне. Вся такая нежная и разомлевшая, будто только и ждала меня и моих прикосновений.
Или рада, что я не начал выяснять с ней отношения из-за отказа переехать ко мне? Вот еще одна странность. Другие на ее месте, да та же подруга Маша, кинулись бы паковать свои вещички, не успел бы я закончить предложение.
А Павла… Прекрасная вредина. Ерзала на моих коленях, ерошила волосы, вздыхала под моими руками. Откликалась так искренне, что мне хотелось мурлыкать, тискать нежное тело и тереться о ее атласную кожу, оставив все разговоры на потом.
– Потом поговорим, – пообещал, задирая ее широкую майку и оголяя грудь в трогательном голубеньком бюстгальтере. Наклонился, впиваясь зубами в проступающую сквозь ткань тугую вершинку.
Она охнула, выгнулась навстречу, с силой вцепилась в мои волосы. Пропищала что-то радостное о моей развратной натуре и…
В дверь позвонили. Громко и настойчиво, словно давая понять, что будут звонить до тех пор, пока им не откроют.
– Ты кого-то ждешь? – с трудом оторвавшись от ее груди под обмусоленным моим ртом лифчиком, поднял на нее глаза.
– Н-нет, никого, – она запнулась, мгновенно побледнев. – А вдруг это мама? Приехала, потому что Диана ей нажаловалась…
– Маме мы откроем, конечно. Маму надо уважить, – я поднялся, ссадил ее со своих колен на стол. Чмокнул в нос и вышел из кухни.
– Сиди здесь, я открою.
– Платон! – она, конечно же, соскочила со стола и ринулась за мной. – Не надо, я сама! Вдруг это вообще не мама.
– Надо, Павла, надо. Мама, не мама, сейчас разберемся.
Не обращая внимания на ее слабое возмущение и подпрыгивания за моей спиной, повернул замок и распахнул дверь.
– Ты эт-та че тут делаешь? Ты хто такой? – пьяным голосом возмущенно зарычал на меня стоявший за дверью мужик в потертом пуховике и грязных джинсах. – Ты че у моей бабы в дому делаешь?
– Гена-а-а! – за спиной у меня простонала Павла. – Ты живешь в третьем подъезде, а это второй! Ты опять перепутал квартиры!
– Павлуха, ты што-ль? – мужик с трудом сфокусировался на выглядывающей из-за моего плеча девушке. Озадаченно почесал затылок под вязаной шапкой, и возмущенно уточнил. – Че, скажешь, что я все попутал и к тебе пришел вместо Галки? Или это ты опять подъезды местами поменяла?
– Попутал, Гена, попутал, – спокойно проговорила Павла. – Давай, иди к себе. Не то Галя устроит тебе Армагеддон с Варфоломеевской ночью в одном флаконе.
Мужичок пошлепал губами, размышляя. И пока я решал, спустить его по лестнице или сам уйдет, махнул обреченно рукой и, покачиваясь, пошел вниз по лестнице.
– Это Гена, – пояснила Павла, когда я захлопнул дверь. – Пару раз в месяц он хорошо принимает на грудь, путает подъезды и приходит в чужие квартиры. Бывает, что буянит. Но, в общем, вполне безобидный. Сейчас я его жене позвоню, предупрежу, чтобы встречала благоверного.
– Павла, – я заворожено смотрел на ее лицо, чувствуя, как по позвоночнику прокатывается волна тревоги, – если ты отказываешься переезжать ко мне, то я буду жить у тебя. Решай, что для тебя лучше. Но жить без меня ты больше не будешь. И это не обсуждается – мне совсем не нравится, что вокруг тебя вертится столько подозрительных личностей.
Глава 41
– Через два часа я за тобой заеду, – строго предупредил Платон, паркуя машину напротив ресторана. – Если закончишь раньше, сразу звони мне, поняла?
Глянул недовольно:
– Но лучше бы я с тобой пошел.
– Платон, как ты себе представляешь наши разборки с Машей в твоем присутствии? – я грустно рассмеялась. – У нас с ней будет битва за тебя, и ты там лишний.
– Какие могут быть битвы за меня, если я твой? – удивился он, наклоняясь и ловя мои губы. Впился в них. Долго и основательно целовал, так что я успела окончательно растаять, и неохотно отстранился. Снова, наверное, в пятый уже раз, повторил:
– Не нравится мне все это. Позвони ей и отмени встречу.
– Не могу, – я помотала головой, глядя в его хмурое лицо. – Нам надо поговорить. Иначе я сойду с ума от этой неопределенности.
Звякнул телефон Платона.
– Да, – он поднес трубку к уху, не отводя от меня взгляда. – Когда? Хорошо, сейчас подъеду.
– Ты меня поняла? Два часа и ни минутой больше! – повторил строгим голосом, кладя трубку в карман.
– Плато-он! – простонала я, закатывая глаза. – Ну, я же не маленькая!
– Тебе это только кажется, – убежденно сообщил он мне. – Ладно, иди.
Я получила еще один поцелуй и, наконец, выбралась из машины.
– Ну, здравствуй, – ровным, каким-то неживым голосом проговорила Маша. Быстро обежала меня внимательным взглядом. – Хорошо выглядишь.
– Ты тоже, – немного покривила я душой.
– Да ладно, не старайся, – Маша поджала губы. – Прекрасно знаю, что отвратительно выгляжу. Ни одна женщина не хорошеет, когда ее мужчина вот так подло бросает.
– О чем ты, Маша? – с тоской вздохнула я, устраиваясь за столиком в углу зала, куда нас отвел неимоверно вежливый официант.
Не отвечая, она взяла в руки меню и принялась листать его. А я, чувствуя, что аппетита совсем нет, с жалостью рассматривала ее бледное, с потухшими глазами, лицо.
Она вся будто выцвела за тот день, что я ее не видела. Даже пушистые огненные волосы лежали на голове плоско и некрасиво, словно их придавило отчаянием.
– Маш, – снова позвала я, – поговори со мной.
Не отвечая, она бросила меню на стол. Уставилась невидящим взглядом в стену за моей спиной. Потом начала говорить. Медленно, будто нехотя, выдавливая из себя слова:
– Мне надо научиться жить без него. Без него… Всего два слова, но от них у меня мороз идет по позвонкам и кровь леденеет. Вот просто стынет и все.
– Маш… – снова протянула я тоскливо, зная, что она не слышит. Она сейчас вся там, в своих словах.
– Научиться без него жить, понимаешь? Я думаю об этом, а сердце не поймет, ему биться или нет. И если да, то зачем. Оно замирает, стоит, а потом все равно несется вскачь. Но я не знаю для чего нужно, чтобы оно билось.
Она перевела на меня глаза и с силой стиснула пальцы:
– Без него, ты слышишь? Я даже плакать сейчас не могу, у меня от отчаяния душа застыла. И пустота внутри. Так странно, ведь еще вчера все было живым… До того, как я увидела тебя с ним…
Она вдруг прикрыла глаза:
– Как он мог уйти от меня? Неужели кто-то любил его больше, чем я? Я никогда никого не любила, ты-то это знаешь. Ни разу никого. А он… Я только с ним и поняла, для чего мне нужно сердце. А теперь я снова не знаю, что мне с ним делать, с сердцем этим треклятым. И все из-за тебя, подруга.
Она скривила вдруг затрясшиеся губы и всхлипнула. Протяжно, но без слез…
Не в силах это вынести, я опустила глаза и тоскливо спросила себя, почему не верю ни одному ее слову…
– Ты врешь, Маша, – наконец, разлепила губы и сказала то, что чувствовала. – Ты сидишь и играешь сцену.
Подняла глаза и повторила, не знаю для нее, или для себя:
– Не верю.
– С чего бы это? – Маша промокнула салфеткой глаза. – Или только тебе дано страдать по мужчине?
Она отбросила скомканный бумажный шарик со следами туши на нем – и правда, что ли, слезы вытирала?
– Хотя, страдала ли ты, когда твой муж обнаружился в чужой постели, а Павла? Ты ведь не успела развестись, уже в койку чужого мужика прыгнула.
– Маша, ты сейчас о чем? – я во все глаза смотрела на нее.
Она дернула плечом и, с виду совершенно успокоившись, откинулась на спинку стула.
Где-то в глубине зала раздался грохот бьющейся посуды, и тут же к нам подскочил жизнерадостный официант:
– Девушки, вы готовы сделать заказ?
– Нет! – рявкнула Маша.
Недовольно огляделась по сторонам и вдруг предложила:
– Давай уйдем. Что-то мне здесь не в кайф. Зря сюда пришли, мы с Платоном тут сто раз бывали – и обедали, и ужинали. Один раз даже завтракали.
Подняла на меня глаза:
– Пойдем в другое место, а? Я не могу здесь оставаться.
– И одна тоже не могу. Пожалуйста. Ты ведь моя лучшая подруга, – добавила умоляюще, видя, что я колеблюсь. – Здесь недалеко есть маленький ресторанчик. Я там один раз была. Уютно и тихо, самое то, чтобы нам поговорить.
Проклиная себя за слабоволие и мягкотелость, я поплелась за Машей на выход. В гардеробе мы, молча, избегая смотреть друг на друга, оделись и вышли на улицу.
– Совсем зима уже, – Маша запрокинула голову вверх, к черному, беззвездному небу, тонущему в отсветах уличных фонарей. Длинно втянула в себя чуть морозный вечерний воздух и подхватила меня под руку. – Пошли, тут недалеко. Не вредничай, подруга. Как бы то ни было, мужики, в силу своего природного непостоянства, приходят и уходят. А женская дружба остается. Мы ведь с тобой подруги, правда?
Не замечая моего вялого сопротивления, решительно потянула меня вперед. И подумав, что надо, в конце концов, понять остался ли от нашей с Машей дружбы хоть кусочек, я пошла за ней.
Ресторанчик, куда мы направлялись, и правда, оказался совсем близко. В молчании мы прошли по застывшему тротуару пару перекрестков и свернули в огороженный высокой чугунной решеткой дворик.
Приветливый метрдотель поздоровался с нами, как со старыми знакомыми, и распахнул дверь:
– Прошу вас, прекрасные дамы. Сегодня, в честь праздника, у нас особое меню.
– Уверена, тебе тут будет интере-есно, – пропела Маша, первой заходя в небольшой, уютный обеденный зал. – Вот и сто-олик свободный. Здесь сядем?
Я зашла вслед за ней и огляделась. Усмехнулась понимающе:
– Конечно, нет, Маша. Ты ведь не для этого меня сюда привела.
Повернулась и пошла к столу в дальнем от входа углу, где сидел Платон и жмущаяся к нему Светлана Геннадьевна…
Глава 42
Я шла к столику, где сидел Платон и Светлана Геннадьевна, и думала о том, что ему скажу. Что я чувствую и что хочу сделать?
Накинуться на него с обвинениями в неверности? Заорать на весь ресторан, какой он гад – не успел меня сбыть с рук, как сразу помчался на свидание с другой? Или влепить звонкую пощечину, повернуться и гордо уйти?
А может, просто скрыться? Тихонько исчезнуть, пока он меня не заметил. Завтра с утра написать заявление об увольнении и больше никогда не видеться с этим мужчиной.
Десять шагов до их столика. Восемь… Семь… Что мне сейчас сделать? Что я чувствую?
Моя логика кричала, что это все непростое стечение обстоятельств. Все слишком подозрительно. Звонок Платону, когда мы подъехали к ресторану… Желание Маши увести меня в другое место… Они знакомы со Светланой Геннадьевной? Наверняка знакомы.
Разум просто вопил, что Маша, которую я упорно считаю подругой, вовсе не она, не подруга.
Но это все твердил разум… А в душе, вопреки всем доводам логики, разрасталась огромная дыра, из которой, как черти из табакерки вылетали подозрения, сомнения и дикая ревность. И картинка перед глазами, как Платон стоит у окна, а к его спине прижимается женщина. Та самая, что сейчас сидит с ним рядом и льнет щекой к его плечу.
Платон спокойно поднес к губам чашку с кофе и сделал глоток, все еще не замечая меня. Не поворачивая головы, что-то ответил улыбающейся ему Светлане.
Стеклянными глазами я смотрела, как холеные пальчики с нюдовым маникюром игриво пробежались по его предплечью. Как нежно заглянули в мужское лицо светлые женские глаза…
Еще один шаг в их сторону…
– Куда же ты, Павли-иша? – пропела за спиной Маша. – Кого-то знакомого увидела? Давай тогда вместе подойдем к ним…
Не отвечая, я стиснула зубы – что я ему сейчас скажу?
Три шага до него…
Платон поднял взгляд от чашки и увидел меня.
Новый мой шаг, и его улыбка. Немного удивленная, но довольная.
– Павла… – не обращая внимания на схватившую его за руку Светлану, поднялся мне навстречу. Еще шаг, и я стою прямо перед ним. Что я хочу сделать?
– Привет, – прижалась к нему, обняла за шею и поцеловала в охотно подставленные губы. – Нам не понравился тот ресторан, и Маша предложила перебраться сюда.
– Вот и отлично, – он обнял меня за талию и посмотрел за мою спину: – Здравствуй, Маша. Как удачно, что ты знаешь о существовании этого места.
Снова перевел взгляд на мое лицо:
– Я так понимаю, вы не поели. Но хоть успели обсудить свои дела?
Я оглянулась на побледневшую, кусающую губы Машу и, стараясь звучать как можно равнодушнее ответила:
– Пожалуй, да. Все, что мне было важно узнать, я уже поняла.
Подняла к нему лицо и попросила:
– Можешь увезти меня отсюда?
– Платон! – резкий голос Светланы Геннадьевны не дал ему ответить. – Мы хотели обсудить с тобой наши дела!
Она сидела, вытянувшись в струнку, и не сводила с него налившихся яростью глаз.
– Думаю, это важнее, чем… общество твоей новой секретарши, – добавила она с брезгливым смешком, упорно не глядя на меня.
Рука Платона на моей талии чуть напряглась. Не отвечая, он достал из бумажника несколько купюр и положил их на стол. Глядя сверху вниз на недовольное лицо Светланы, произнес:
– Свет, все наши вопросы мы с тобой уже давно обсудили. Остались только технические моменты, которые можно решить в рабочем порядке. Так что, прости, мы с Павлой вас покинем. Поужинайте с Марией без нас – думаю, вам есть что обсудить.
Потянул меня за собой:
– Пойдем.
– Всего доброго, Светлана Геннадьевна, – вежливо попрощалась я, чуть не застонав от счастья – у них не свидание! – Пока, Маша. Наша встреча была… поучительной. Спасибо тебе за нее.
Я сделала пару шагов вслед за потянувшей меня мужской рукой. И услышала:
– А твоя новая подружка знает, что ты женат, Платон? Или ей все равно, с кем спать, лишь бы был богатым?