Автор, пиши еще!
Дом на Сиреневой улице
Казус
Степан Михайлович с утра был в приподнятом настроении. Он, наконец-то, собрал нужную сумму, чтобы сделать подарок своей жене, Елизавете Сергеевне.
Она давно говорила, что ей не нравятся те очки, которые у нее есть, поэтому она их и не носит. Степан Михайлович даже уговорил супругу сходить в салон оптики, где ей провели полную диагностику, выписали рецепт и уже подобрали очки. Но Елизавета Сергеевна вдруг запротивилась.
– Дорого, – сказала она лишь одно слово и поджала губы.
Степан поуговаривал, повздыхал, но из салона пришлось уйти ни с чем, не будешь же при всех с женой скандалить.
С того визита прошел месяц. Степан Михайлович кое-где сэкономил, продал свой старый радиоприемник, добавил немного с пенсии, но нужную сумму набрал. И вот сегодня он пошел в тот самый салон оптики с тем самым рецептом на очки.
Улыбчивая девушка подобрала нужные линзы, заверив, что, если что-то не так, они по гарантии все исправят, но только при визите Елизаветы Сергеевны. Мужчина выбрал самую изящную оправу, с неброским рисунком и несколькими скромными стразами на дужках. Такие очки точно должны были понравиться жене! Да еще и футляр в подарок дали, ее любимого сиреневого цвета.
– Дорогая, а у меня для тебя сюрприз! – обрадовал Елизавету Сергеевну супруг, едва она пришла домой.
Пенсионерка вела кружок вязания в местном доме детского творчества. Вблизи-то она видела хорошо, а вот с далекими расстояниями глаза совсем не справлялись…
– Не кричи, я в отличие от тебя, слышу хорошо, – улыбнулась Елизавета Сергеевна.
– Зато видишь плохо! – ответил Степан Михайлович и протянул жене футляр.
Она с радостным предвкушением открыла его и… равнодушно отложила на туалетный столик.
– Очки? Зачем, Степа?
– Не нравятся? – расстроился дедушка.
– Ну почему же, хорошенькие… – вздохнула Елизавета Сергеевна. – Но это же дорого. У меня старые есть.
– Но старые же тебе совсем не нравятся, ты же сама говорила? А эти такие красивые, все соседки обзавидуются! Примерь!
– Позже. Голова что-то разболелась после занятий. Дети сегодня такие шумные были, – пенсионерка встала, так и не взглянув на очки, и направилась на кухню. – Пошли чаю попьем, я печенья купила.
Новые окуляры лежали на столике нетронутыми уже две недели. Степан поначалу просил супругу их надеть, но она отмахивалась и отделывалась чаще всего одним словом: «Потом». Степан Михайлович понял, что совершенно не угодил с подарком, и чувствовал себя гаже некуда…
Елизавета Сергеевна сидела у окошка в кухне, наблюдая за двором. Супруг с утра отправился играть в шахматы, его-то пенсионерка и поджидала. По двору сновали туда-сюда соседи. Вот двойняшки из первого подъезда, вот Михаил, сосед сверху, а вон Наталья Кирилловна из 128 квартиры идет откуда-то под ручку с… со Степой? Пенсионерка пригляделась: ну точно – ее Степан! По плечу гладит соседку! Вот, значит, какие у него шахматы по субботам!
Елизавета Сергеевна прямо в тапочках выскочила из подъезда. Пока спустилась по лестнице – лифт долго ждать, пока увидела уже удаляющуюся парочку…
– Ах ты, старый кобель! – разъяренной фурией налетела Елизавета на изменщика. – Молодую нашел себе? Да она всего-то на шесть лет меня моложе! Ну я тебе сейчас задам! И не стыдно, в своем же доме любовницу завел! Ах ты, кобелина!
Пенсионерка не переставала охаживать неверного супруга кухонным полотенцем, которое прихватила с собой. Мужчина закрывал лицо руками и что-то пытался говорить.
– Лиза! Да ты с ума сошла! – схватила ее за руку опомнившаяся соседка.
– Наталья, не лезь, а то и тебе космы повыдергиваю! Будешь знать, как чужих мужей уводить! – пригрозила Елизавета Сергеевна.
– Подожди, Лиза! Опомнись! Это же не Степа! Это брат мой на выходные приехал! – выкрикнула Наталья Кирилловна с безопасного расстояния.
– Что? – ревнивая супруга прекратила избивать свою жертву и отошла на шаг назад. – Брат?
– Женщина, что вы себе позволяете?! – наконец членораздельно возмутился незнакомец.
Теперь, с близкого расстояния, Елизавета Сергеевна четко видела, что это не ее Степан. Да, похож, в общих чертах. Но точно не он.
– Простите! – пенсионерка закрыла лицо полотенцем. – Стыдоба-то какая! Позорище!
– Лизонька! – от угла дома донесся как всегда громкий голос глуховатого Степана Михайловича. – А что это ты тут делаешь в тапочках и халате? Да еще и с полотенцем?
Супруга подняла на него полные слез глаза и без слов убежала домой. Степан Михайлович остался во дворе выслушивать объяснения пострадавших. Домой явился через полчаса. Молча обнял плачущую жену.
– Позор-то какой, Степа, – всхлипнула Елизавета Сергеевна. – Столько соседей видели, выходной же, да и ты так громко разговариваешь, все из окон повыглядывали!
– Ну, ничего страшного, Лизонька, поболтают да забудут через неделю, – утешил жену Степан Михайлович.
– Неделю! Это мне теперь неделю дома сидеть? Стыдно людям на глаза показываться…
Мужчина усмехнулся и принес из комнаты новые очки в сиреневом футляре.
Через несколько дней, возвращаясь из магазина, он увидел возле подъезда жену, которая кокетливо поправляя очки, рассказывала соседке:
– Степа подарил. Дорогие! А уж какие удобные!
Аннушка решает жить
Утреннее солнце аккуратно заглянуло в левый ближний угол спящей комнаты и, не найдя сопротивления, немедленно залило светом всё, до чего смогло дотянуться.
Это вообще не про «нежно коснулось щеки спящей молодой женщины».
«Ёптваюмать», – подумала Аннушка и открыла глаза.
Ледяной майский ветерок немилосердно гнул кривое алоэ на подоконнике. Свитер валялся на полу, будто убитый. Хоть мелом обводи. Толстый слой пыли на тумбочке красиво искрился на солнце.
«Доброе утро, последний герой», – подумала Аннушка и встала.
Дети ещё спали. Оба два.
Мысли были какие-то невесёлые и слишком активные.
Аннушка развелась и переехала четыре месяца назад. Мерещилась прекрасная новая жизнь, полная приключений и радостных событий. Вот теперь она покажет, на что способна!
Отец, а потом муж душили её всю жизнь, но с этим покончено. Аннушка стала хозяйкой своей жизни.
Эм… Хозяйство досталось так себе. Радостные события не торопились, а дом и дети постоянно требовали ухода. Дети ещё и ели. Постоянно!
Кажется, это называется ответственностью. Которая, оказывается, прилагается к свободе. А к этому её никто не готовил.
Выросшая в обеспеченной семье, под юбкой любящей няни и надзором занятого отца, Аннушка совсем не умела принимать решения.
Режим дня расписан по минутам.
Мама всегда в оздоровительном пансионате и заведомо всё одобряет.
Отцу всё равно что-то не понравится.
Няня объяснит непонятное и утешит.
Мир привычен и предсказуем.
Будучи несколько замкнутой и не особо привлекательной, Аннушка не имела успеха среди одноклассников в школе. Полноватая и сероватая, как пожилая мышь, она пряталась по углам с няниными книжками и не стремилась общаться.
Мама отчаялась завить её очень толстые, густющие, абсолютно прямые волосы.
Папа невзначай пригласил стилиста, и Аннушку нарядили в кислотные цвета. Стильно, молодёжно, вызывающе! Видимо, это была слабая попытка привлечь внимание к заурядной внешности. Тогда Аннушка закатила свой первый скандал.
Папа прислушался и пригласил другого стилиста. Аннушку нарядили в бежевое и струящееся. Покрутившись перед зеркалом, она признала себя похожей на греческую богиню домашней выпечки и попросила НИКОГДА БОЛЬШЕ не беспокоить её по поводу внешнего вида.
А потом появился ОН.
Прекрасный и в костюме. Перспективный папин сотрудник по имени Алексей.
Аннушка бы и внимания не обратила, но Алексей приходил через день по очень важным делам и настойчиво одаривал страстными взглядами, с молчаливого одобрения родителей.
Не имея опыта в сердечных делах, Аннушка немедленно ответила взаимностью. До этого никто на неё так не смотрел.
Няня тогда уже с ними не жила. Аннушка звонила ей периодически. Потому что никто больше не говорил ей, что она хорошая и красивая.
А Алексей сказал. В один прекрасный день отвёл полуобморочную девушку на веранду и, упомянув её прекрасные глаза, позвал замуж.
Дальше как в тумане.
Папа с мамой очень рады, а няня нет.
Платье с корсетом. Волосы завить, несмотря ни на что. Каблуки, которые испоганили весь вечер. Курорт. Новый дом. Беременность. Санька.
Аннушка не успела ничего понять.
Няня настаивала, чтобы Саньке не заводили никаких нянь. Это было странно, но Аннушка послушалась по привычке.
Санька рос. Алексей был им недоволен. Всё привычно и понятно.
Алексей всегда был на работе, а потом слишком уставший для всего этого вот. Аннушка всегда была молодец, но могла бы и получше. Так и жили.
Потом появился Максим. В честь няни. Няня звалась Лидией Максимовной. Лидией мальчика назвать не удалось, но хоть так.
Жизнь не текла как медленная река. В книжках вот текла, а у Аннушки нет. Почему не сидит она на террасе своего дома, любуясь первыми шагами своих сыновей и набирающим силу молодым клёном?
Но жизнь скакала галопом, как бешеная лошадь, брала барьер в виде пятилетки – и неслась дальше.
Как-то Аннушка, повинуясь внезапному порыву, взяла детей и поехала в парк. На людей посмотреть да себя показать.
Был тёплый моросящий конец сентября. В парке было пусто. Расположились на скамейке. Достали вкусности и игрушки. Санька ушёл на качели, а Максим остался около Аннушки. Играл динозавриком и жевал пирожок.
На аллее, невидимой за кустами, послышался шум. Разговоры. Горячие споры.
На площадку вышел худощавый рыжий мужчина с двумя мальчиками. Он активно жестикулировал и что-то доказывал. Мальчишки спорили.
Выйдя на площадку, семья устроила короткое совещание и, договорившись, через пять минут все уже носились с визгами и непонятными «Я в домике! Тут лава!». Аннушка моргнуть не успела, как обнаружила среди беснующихся Саньку.
Раскрасневшийся отец, пробегая мимо лавочки, прокричал что-то вроде «надеюсь, вы не против» и увлёк за собой обрадованного Максима.
Вся эта дичь продолжалась не менее получаса.
Отец семейства носился и орал больше всех. Параллельно поправлял шарфики, дул на коленки, давал попить, разнимал разгорячённых парней и повторял правила игры.
Аннушка смотрела и жевала пирожки. Полил дождь.
Отец семейства натянул капюшоны на все четыре головы, показал Аннушке ближайшую густую ель и скрылся с сыновьями в неизвестном направлении.
«Развожусь», – неожиданно подумала Аннушка.
И развелась.
Новая жизнь не спешила радовать.
Прошло четыре месяца.
Аннушка проснулась прекрасным майским утром и поняла, что не справляется. Долго размышлять не пришлось. Есть только один человек, который может и хочет помочь.
Аннушка набрала номер.
– Лидия Максимовна, это Анна.
– Привет, зайка.
– У меня вопросы.
– Слушаю внимательно.
– Я тут от Алексея съехала. Живу с мальчишками.
– Хорошо! А дальше?
– Я не умею жить.
– Сейчас приеду.
Лидия Максимовна всегда была очень тактична. Но даже ей с трудом удавалось сдержаться от сарказма, объясняя Аннушке, что такое жилконтора, кто собирает мусор с улицы, как здороваться с соседями и откуда в доме берётся еда.
Наступило лето. Потом лето собралось заканчиваться, а Аннушка всё постигала азы ведения хозяйства и взаимодействия с людьми.
Лидия Максимовна фонтанировала идеями и немедленно ими делилась.
Купить новое платье, которое понравится.
Разговориться в очереди и взять номер телефона.
Сходить к соседке в гости под благовидным предлогом.
Покормить уличных кошек и познакомиться с местными кошатницами.
Выпустить детей одних погулять и не умереть от ужаса.
Аннушка делала всё без вопросов, как единственный ученик старого мастера. И няня распоясалась совсем.
Шесть вечера. Телефонный звонок. Лидия Максимовна.
– Аня, что у тебя на ужин?
– Макароны по-флотски.
– Хорошо! Иди во двор и пригласи кого-нибудь на ужин.
– Там собака сейчас бегает какая-то.
– Нет! Человека!
Короткие гудки, пока Аннушка не придумала возражений.
А Аннушка придумала много возражений! Но пока думала, уже оказалась во дворе.
Там было пусто.
«Если никого не встречу за три минуты, пойду домой», – выкрутилась Аннушка и очень медленно пошла по каштановой аллее, тянувшейся от дома до проспекта.
Тишина.
Местная уличная дворняга прошуршала мимо, обнюхивая поребрики.
Августовский вечер насыщен ароматами перезревшего лета. Густая листва каштанов отбрасывает причудливые тени на асфальтовой дорожке. Где-то орут коты. Не весна, но всё же. Ветерок ласково шевелит волосы и трогает щёки. Пыль приятно хрустит под домашними шлёпками.
Аннушка рада, что вышла. Так бы и не узнала, как тут хорошо.
Три минуты прошли, но ещё вот за тот поворот прогуляться и домой.
А за поворотом на лавочке сидит мужчина с букетом цветов. А рядом с ним лежит та самая местная уличная дворняга.
Скотина!
Аннушка подходит сразу злая и обиженная.
– Так это ваша собака, что ли?
Мужчина вздрагивает и поднимает голову.
– Э… Нет. Мы поговорили, и он просто рядом заснул.
– Видать, интересный был разговор!
Мужчина растерянно теребит букет. Встаёт с лавочки. Потом садится обратно.
Аннушка чувствует себя идиоткой. Впрочем, не впервой.
– А вы цветы себе купили?
– Нет. Подарить собирался. На свидании.
Аннушка понимает, что из собственного идиотизма ей уже не выкрутиться, и оставляет всё как есть.
– То есть где-то сидит нарядная женщина и ждёт цветов и комплиментов, а вы тут на лавочке сидите и с собакой разговариваете?!
Мужчина уверенно встаёт и поворачивается лицом к Аннушке, чем сильно её смущает.
– Девушка, а вы чего хотели?
– Я просто спросила.
«Как в поликлинике, блин», – испуганно подумала Аннушка.
Мужчина вздохнул и сел обратно, похлопав ладонью рядом с собой, приглашая Аннушку тоже присесть.
– Нет. Я только собирался пригласить, но передумал.
– Почему?
– Собака подошла. И я не знал, куда её деть. Подумал себе забрать. А она не любит собак. В общем, передумал.
Аннушка набрала полные лёгкие воздуха и выпалила раньше, чем начала думать.
– Ясно. Понятно. А пойдёмте ко мне, поедим.
Мужчина задумался.
– В смысле?
– В смысле, что у меня дома макароны, и я должна кого-то накормить!
– Кому должна?
– Ну, няня сказала.
– У вас есть няня?
– Да! Так идём?
– Ну, идём, раз няня сказала. Только… У меня теперь собака.
– Берите её с собой. Может, вы и макароны мои есть не станете, так хоть собака порадуется.
Аннушка пошла не оборачиваясь. Если мужчина передумает, то она сделала всё, что могла, и совесть её чиста.
Мужчина не передумал. И собака тоже.
По дороге пришло в голову, что не грех бы и познакомиться.
– А я вот Анна Валерьевна.
– Я Николай… Валерьевич.
– Ой, а мы не родственники?
– Ну… У меня две сестры, и обеих я хорошо знаю с детства. Так что вряд ли.
Аннушка многозначительно хмыкнула и толкнула дверь квартиры.
Просидели до десяти.
Санька выглянул один раз, но, убедившись, что всё в порядке, исчез в комнате. Максим тоже выглянул и больше не исчезал, потому что собака. Объевшийся пёс развалился на спине и благосклонно воспринимал ласки Максима, как будто всегда так жил.
Говорили о музыке, дурацких соседях и породах собак. Немного обсудили цвета и количество колбочек в глазах. Поделились смешными названиями магазинов, которые доводилось повстречать в путешествиях. На путешествиях застряли надолго, и Николай Валерьевич засобирался домой, случайно глянув на время.
Максим заскулил по собаке, но Николай Валерьевич обещал прийти ещё раз.
Уходя, забрал букет. Аннушка возмутилась.
– Что же, вы и цветов мне не оставите?
– А я их не вам покупал. Вам я бы другие купил. Эти не подходят. Завтра покажу.
Аннушка проводила гостя. Убрала со стола. Прогнала Максима спать, обещав когда-нибудь какую-то собаку. Набрала номер няни.
– Лидия Максимовна, всё сделано.
– Что именно, Анна? – зевнула няня.
– Пригласила мужчину на ужин и накормила. Как вы и сказали.
– Какого мужчину? – уже не зевала няня.
– На улице познакомилась.
– Анна! Я имела в виду соседей! Ты притащила незнакомого мужика в дом?!
Аннушка начала злиться на тугодумную няню.
– Вообще-то мы сначала познакомились! Я ж не совсем дура! А завтра он опять придёт. Покажет мне цветы и даст поиграть с собакой!
Спокойной ночи!
Никогда такого не было, и вот опять
Анастасия Кулакина
Будильник прозвенел пронзительной тошнотворной трелью. Жилистая мужская рука резко выбросилась из-под одеяла и отключила его. Хозяин руки некоторое время лежал неподвижно, а затем резко сел на кровати. Он всегда был резким: резкие движения, резкие слова, резкая жизнь – да и та мимо.
Встав с кровати, Леха, а именно так звали нашего героя, пошел в ванную. Справив свои дела, неохотно приблизился к раковине. Что делает человек, когда умывается и чистит зубы? Правильно, разглядывает себя в зеркале. Но Леха зеркала не любил, последние лет пять точно. В квартире, доставшейся ему после болезненного, резкого, как вся его жизнь, развода, все зеркала были завешены полотенцами. Редкие гости в его жилище считали своим долгом удостовериться, не умер ли у него кто-то. На что Алексей неизменно отвечал: «Ага, моя жизнь», – и сам хмуро улыбался своей корявой шутке.
Проведя привычный ритуал умывания и иже с ним, Леха прошел в кухню. Там налил себе кофе, сел за стол и стал серфить в интернете. На глаза попалась заметка: «Эксперт заявил, что фанатская поддержка „ничего не значит“ в суде с Эмбер Херд».
– Ну, вот опять, – поморщившись, пробормотал Алексей. И, закрыв глаза, стал повторять, будто мантру: «Я не он, я не он…».
За окном вовсю занимался день, а это значило, что пора было отправляться на работу. Алексей был рядовым сотрудником ЧОП «Буревестник». Охранником работал, если по-простому.
Когда-то давно, в другой, уже казавшейся нереальной жизни он был красив, ухожен, женат и беспредельно счастлив. Благодаря портретному сходству с тем самым Джонни Деппом Алексею пророчили успешное будущее и блестящую карьеру модели или типа того. Да что скрывать, он и сам был уверен, что впереди ждет только легкое и светлое будущее.
Сначала не сложилось в школе, и его выперли оттуда, едва закончился девятый класс, нарисовав вполне правдоподобные тройки. А куда пойти после девятого без знаний, связей и денег? Конечно, в ПТУ. Леха выучился на электрика, но по профессии так ни разу и не поработал. Разве что в армии однажды попросили вместо приболевшего ответственного за электрификацию розетку заменить. Да и с розеткой он что-то накосячил и потом рапорт писал и сутки торчал на «губе».
С женой тоже, как это бывает, все начиналось многообещающе. Правда, она повелась именно на его внешность, но хотя бы этого не скрывала, и на том спасибо. А Лехе ее восхищение даже льстило. Он вообще тогда – в юности – особо не заморачивался, пожинал плоды чужой славы. Среди женского пола Алексей всегда был популярен, а вот друзей как-то не нажил. Завидовали ему, наверно, а может, не хотели в его тени прозябать.
Переодевшись в спецовку с надписью через всю спину «ЧОП „Буревестник“», Леха направился к входной двери. Надев кроссовки и сунув в карман смартфон, он прислонился к стене. Постояв так пару минут, вышел, наконец, в общий коридор и направился к лифтам. У лифта маячила сильно накрашенная особа в юбке по самое не балуйся и колготках в сеточку. Увидев Алексея, особа икнула и уставилась осоловелым взглядом ему в лицо.
– Че надо? – грубовато осведомился Леха, мысленно проклиная свою нестандартную внешность.
– Да так, ик! – особа сплюнула на пол и снова уставилась на Алексея. – Джонни, ты ли это?
– Да пошла ты, – сквозь зубы выругался Леха и резко направился к лестнице.
– Эй, ик! Ты куда, красавчик? – услышал он вслед, и дверь на лестничную площадку за ним захлопнулась.
Спустившись по лестнице, Леха как будто почувствовал себя лучше. Но тут позвонил начальник, и настроение его снова упало.
– Але, – Леха старался говорить вежливо.
– Але, Лех, привет, – услышал он в трубке. – Ты это, извини, больше некого отправить…
– Че, опять меня переводишь, Петрович? Ну и за что мне это? Ты же знаешь…
– Знаю, Леха, – перебил его начальник, – ну, прости, некому больше. Васька на больничном с ковидом, Петр Иваныч и Андрюха в колледже. На поликлинику только ты остался.
– Поликлиника?! Петрович, смерти моей хочешь? Да там бабки мне прохода не дадут! Да ты че!
– Леха, ты только не волнуйся, это временно. Пара дней – и верну тебя на заводскую проходную.
– Ага, чтобы они снова тупые вопросы задавали? Ну, Петрович… – чтобы не выругаться, Леха отключил входящий и пошел в сторону остановки.
До завода можно было дойти пешком, а в поликлинику еще и на транспорте пилить. Опять все пялиться на него будут…
***
Ровно в 21:00 Леха вошел в кафешку на первом этаже своего дома. Зачем его туда понесло, он и сам не знал. Не в его правилах было светиться на людях. Обычно после работы он старался незаметно прошмыгнуть к себе в квартиру, стараясь не привлекать много внимания. Но сегодня бабки в поликлинике были особо озверевшие. Может, потому что пятница, а может, опять ретроградный Меркурий виноват. Леха ничего не знал про ретроградный Меркурий, это жена его бывшая любит про всякие там планеты задвигать. В последние пару лет это жутко бесило.
И вот сегодня его понесла нелегкая в кафешку. Выбрав себе самый крепкий из предложенных напиток – кофе по-ирландски с вискарем, – он даже смог разжалобить хозяйку кафешки, чтобы вискаря плеснула двойную дозу. Или она тоже на внешность повелась? С этой вкуснятиной в руках наш герой отправился искать свободный столик. И, разумеется, нашел его только в углу: с забавным стариканом в жилете, из кармана которого спускалась цепочка часов. Подходя к столику с ожиданием очередной порции тупых вопросов, Леха спросил без особой надежды:
– Здесь не занято?
На что получил короткий взгляд и такой же короткий кивок. Леха сел, благодарно глядя на старикана за то, что тот не стал утомлять его вопросами о внешности. Закрыв глаза, сделал большой глоток кофе.
– А вкусно, – удивленно проговорил он вслух. – Даже лучше, чем пивасик.
– Пивасик? – старикан удивленно посмотрел на Леху поверх очков.
Выглядел старик презабавно. Будто из прошлого, то есть уже позапрошлого, века. Седой, с небольшой плешью на темечке. Узкие очки в золотой оправе. Жилет и золотые же карманные часы – Леха таких отродясь не видал. Только в кино, наверно, или на картинке в книжке.
– Простите, – отозвался Леха, – я имел в виду пиво. Этот ирландский кофе даже вкуснее, чем пиво.
– Это, конечно, не мое дело, молодой человек, – пробормотал старикан, не отрываясь от своей газеты. – И часто вы прикладываетесь?
– Ну, бывает, – Лехе казалось, что он на машине времени переместился в прошлое. Старикан этот с газетой. Кто сейчас газеты читает? Да вот, человек реально сидит и читает.
– Любопытно, – произнес старикан. – А вы знаете, что пивной алкоголизм самый коварный?
– А вам какое дело? – Леха попытался придать своему голосу непринужденный тон, но, очевидно, ему это не очень удалось, потому что собеседник поднял глаза и некоторое время смотрел неодобрительно.
– Прошу прощения, – сказал он и вернулся к газете.
Лехе стало неудобно. И он решил как-то загладить эту вспышку.
– Хотите, я вас угощу? Вы простите, обычно я вежливый с этими… С пожилыми людьми…
– Тяжелый день? – спросил старикан с понимающей улыбкой.
– Пожалуй, что так, – вздохнул Леха.
– Закажите нам просто кофе. У меня с собой неплохой коньячок имеется. Никто и не заметит, – хитро подмигнул старикан.
Леха метнулся к стойке и вскоре вернулся с двумя чашками американо и парой зажаристых круассанов.
– Меня Леха зовут. Кхм… Алексей, – и он протянул старикану руку.
– Весьма приятно, – старикан с готовностью пожал предложенную руку и представился: – Иван Аристархович.
– Взаимно, – улыбнулся Леха, снова усаживаясь за столик. – А вы чего здесь, Иван Аристархович? Семья, наверно, заждалась.
– Да, нет, Алексей. К сожалению, меня уже давно не ждет никто. Дети выросли, свои семьи завели. А жена моя, Любушка, три года, как скончалась преждевременно.
– Преждевременно… – тупо повторил Леха. – А это как?
– Болела она долго. И мучительно, – грустно сказал Иван Аристархович. И тут же прибавил: – Да, что ж мы все обо мне? От чего же ваш день показался вам тяжелым? Поделитесь. Возможно, станет легче.
– Не, не станет, – Леха хмуро посмотрел в чашку, куда Иван Аристархович только что незаметно щедро плеснул коньяка из фляжки.
– Каждый день у меня такой. Все из-за внешности. В юности она удачной казалась, а теперь…
– А что же с вашей внешностью не так? – озадаченно спросил старикан, оглядывая Алексея.
– Да неужели не видно? Сам знаю, что очень сильно на него похож. Будто жизнь у меня отняли, и я суррогат жизни живу.
– Простите, голубчик, не возьму в толк: на кого вы похожи?
– Вон на этого, – Леха кивнул на телевизор, висящий под потолком кафешки. Там показывали репортаж об очередном суде над Джонни Деппом в связи с его бывшей женой.
– Так вон оно что, – Иван Аристархович даже руками всплеснул. – Надо же, какой интересный случай.
Вторую часть фразы он проговорил будто бы про себя и для себя. Но Леха услышал и поднял на собеседника удивленные глаза.
– Не обращайте внимания, голубчик, – быстро пробормотал Иван Аристархович, нисколько не сконфузясь. – Дело в том… Как бы это помягче… Ну, стало быть, я психиатр. И Ваш случай, действительно, кажется мне любопытным.
– Психиатр? – Леха чуть своим кофе не поперхнулся, но тут же сказал: – Да ну, чего тут интересного? Родился, жил, был женат. Все думали, благодаря красоте я далеко пойду, а я скатился на дно. И не вижу выхода с этого самого дна… – Ого, неплохой коньяк, – тут же улыбнувшись, добавил он. – Я такого даже себе не говорил, не то что кому-то, хм-м..
– А вы продолжайте, – ободряюще улыбнулся старикан.
– Вы меня потом это, в больничку не упечете? Мне не надо бы… Работу потеряю… – последние фразы Леха проговорил больше для себя, будто размышляя вслух и решаясь на что-то.
– Что вы, молодой человек, в психиатрии давно закон есть. «О добровольной госпитализации» называется. И как бы ни чудил мил-человек, никто «в больничку его упечь» не сможет, как ни старайся.
– А, это хорошо, – отозвался Леха. – Я вот, знаете, не понимаю иногда, где моя жизнь, а где его. Будто про себя эти новости смотрю. И так тошно делается. Умом-то понимаю, что там все обвинения не про меня. Я такого точно не делал. Но потом смотрю новости – и будто молнией в мозгу: «А вдруг все-таки делал?» Скажите, доктор, я нормальный?
– Да кто ж, позвольте спросить, определяет эти границы нормы? Я вот с голубями разговариваю. Ко мне на балкон два голубя прилетают, Сеня и Вика – я их так назвал. Ну, мне поговорить особо не с кем. На работе – пациенты, так себе собеседники, знаете ли. Здесь один живу. Вы, кстати, из какого подъезда?
– Из третьего.
– И я из третьего. В девяносто первой квартире обитаю.
– Ух ты, – удивился Алексей, – а я в сто девятой. Выходит, мы соседи по подъезду. А я и не знал, что у нас тут психиатр живет. Мне тоже поговорить не с кем. С кем ни знакомлюсь, у всех один вопрос на уме: точно ли я не он. А как я могу быть им? Здесь, у нас? Мы же не в Америке.
– Действительно, люди часто, будто с отключенной логикой, ходят. И все на свободе… – пробормотал Иван Аристархович.
Алексей улыбнулся:
– А хотите в выходные футбол посмотрим? Я не фанат, но за компанию…
– Так и я, дорогой мой Алексей, футбол особо не жалую. Давайте лучше пообщаемся в выходные. Уверен, вам есть, что рассказать. У меня еще коньячок дома остался. Глядишь, и помогу вам. Не зря же я в профессии уже тридцать восемь лет… А хотите, я вас с Сеней и Викой познакомлю? Мировые голуби, надо сказать. Всегда внимательно слушают, стоит только корма подсыпать. А знают сколько всего! Умнейшие создания. Мы тут как-то с ними о Вселенском заговоре дискутировали…
Спустя три часа Леха шел к себе в квартиру. Именно шел, а не крался. Ему никто не встретился, однако Леха был доволен собой. И даже немного жизнью.
