Белль тоже улыбнулась: самоуверенность этого парижанина выглядела почти очаровательно.
– Я поговорю с Гидеоном, – пообещал мэр и подозвал официанта.
Месье Моро взял бокал себе и Белль, которая к тому времени выпила розе. Кевин тоже взял бокал и отошёл поздороваться с Филом Морганом.
– Вы надолго в Торнфилд, месье Моро? – спросила Аннабелль у нового знакомого.
– О, зовите меня Гастон, – попросил тот.
– Хорошо, – улыбнулась Белль. – Гастон.
– Вероятно, я уеду на следующий день после бала. Но кто знает… – он многозначительно взглянул на неё. – Au fait24, кто этот рыжий молодой человек, мистер Свон? – Гастон понизил голос и кивнул в сторону Кевина, разговаривающего с сыном судьи.
– C'est mon meilleur ami25, – ответила Белль.
– Oh, quel soulagement!26 – с утрированным облегчением выдохнул Моро. – У вас отличное произношение, мадемуазель Тэйлор, – заметил он.
– Благодарю, – она улыбнулась и добавила: – Можете звать меня Белль.
– Ce nom a été créé pour toi, Belle27, – произнёс Гастон, понизив голос.
– Merci28, – улыбнулась она. – À propos29, ваш английский просто великолепен.
Гастон приосанился.
– Я рад, что вы это заметили, – самодовольно ответил он.
Белль улыбнулась. Потом она бросила взгляд на скучающего Кевина и сказала:
– Прошу меня простить. Я пойду к другу. Мы давно не виделись.
– Oh, je suis désolé!30 – расстроился Гастон. – Я надеялся пообщаться с вами подольше.
– Думаю, мы видимся не в последний раз, – улыбнулась Белль и подала ему руку.
Он с нескрываемым удовольствием вдохнул аромат её кожи и поцеловал тыльную сторону ладони. У него были прохладные руки и губы.
– Я в этом уверен, Белль, – негромко произнёс он, не сразу отпустив её руку.
Она кивнула и пошла к Кевину.
– И как он тебе? – заговорщицки шепнул Кевин. – Скажи же – та-акой горячий! – друг оглянулся на Гастона, провожающего взглядом Белль.
– Если он избавит меня от мазурки с Гидеоном, то да, – усмехнулась Белль.
Затем началась официальная часть с речами и тостами. Весь вечер Белль постоянно чувствовала на себе взгляд нового знакомца. Девушки вились вокруг него роем, но он, разговаривая с ними, не терял Белль из поля зрения, впрочем, не подходя к ней и не вмешиваясь в беседу с Кевином. Белль была приятна его тактичность.
Среди шума приёма Белль расслышала голоса Камиллы и Крис. Найдя глазами официанта, снующего между гостями, Белль пошла к нему. После вчерашнего разговора ей не хотелось даже здороваться с Камиллой.
– Бэмби, ты куда? – крикнул ей в спину Кевин.
– Сейчас вернусь, – ответила она и взяла с подноса бокал игристого.
Белль сделала несколько глотков, ожидая, пока Камилла с подружкой пройдут мимо, и только потом вернулась к Кевину. Тот провожал Камиллу почти влюблённым взглядом.
– Яхмес-Нефертари31… – восхищённо проговорил он. – Представь, как её голова будет смотреться из цейлонского эбена32! Какой у неё профиль… – глядя в сторону уже ушедшей Камиллы мечтательно произнёс Кевин. – Её нос с горбинкой заставляет меня растекаться лужицей…
– Ты же не работаешь по дереву, – сделав глоток, сказала Белль. Кевин уже несколько лет чуть ли не умолял Камиллу попозировать ему, но та считала, что он издевается.
– Как только она согласиться, начну, – ответил Кевин. – Я бы попросил тебя помочь, но… – он быстро взглянул на подругу и, всё поняв по лицу, закончил: – но не стану.
Белль кивнула. Кевин знал, что пять месяцев назад Белль уже целовала Камиллу, чтобы успокоить, когда та чуть с ума не сошла, беспокоясь за Фредерика, который был тогда в горах во время схода лавины. И хоть это был всего лишь поцелуй в щёку, Камилла потом ещё долго злилась на Белль.
– Ты справишься, Мушу, – сказала Белль с улыбкой. – Можешь ей сказать, что мы поссорились, потому что я тебя достала. Тогда она сразу согласится, – добавила Белль, усмехнувшись.
– Нет, это слишком большая жертва, – ответил Кевин и обнял подругу за талию.
Вскоре длинные тосты и шум начали утомлять Аннабелль, и после пятой (к слову сказать очень длинной) речи, она шепнула Кевину:
– Ужасно хочется переодеться в пижаму, заказать пиццу и включить какое-нибудь сто раз пересмотренное кино.
– Просто мысли мои читаешь, Бэмби! – горячо поддержал тот.
Они попрощались с мистером Купером и мистером Смитом, хозяином «Зимней сказки», вызвали такси и по дороге заказали в «Королевской пристани» пиццу.
Кевин вынул из холодильника бутылку белого.
– В холодильнике ещё есть красное, – сказал он, усаживаясь рядом с Белль на ворсистый бледно-голубой ковёр и начиная вкручивать штопор.
– Дай сюда, – Белль отобрала у друга бутылку и штопор, пока он не успел испортить пробку: поразительно, как Кевин умудрялся быть таким криворуким при его профессии. – Неси лучше бокалы.
Раздался звонок в домофон.
– Сейчас, – Кевин встал, заботливо прикрыл дверь в зал, где была Белль, и пошёл встречать курьера.
Аннабелль вдохнула аромат горячей пиццы, принесённый сквозняком из прихожей; пробка, негромко хлопнув, вышла из горлышка.
– Ещё тёпленькая, – приоткрыв коробку с пиццей, довольно сообщил Кевин.
– Давай сначала переоденемся, – сказала Белль.
– Сейчас достану тебе пижаму, – сказал Кевин и полез в шкаф.
Переодевшись в пижаму, Белль словно окунулась в школьные деньки, когда оставалась у Кевина с ночёвкой, не хватало только ласкового мурчащего Элвиса и обсуждений домашки.
Кевин сказал тост за встречу, они пригубили вино и принялись за пиццу.
– В Италии совсем невкусная пицца, – заметил Кевин, беря из коробки предпоследний кусок с ананасом. – Они пиццей называют сухую пресную лепёшку с невразумительным соусом, представляешь?
– Ужас какой, – сказала Белль с набитым ртом: рядом с Кевином можно было себе позволить такое. – Вики и Генри тоже сказали, что элфинская пицца гораздо вкуснее итальянской или испанской.
– И лондонской, – добавил Кевин, растягивая нитки расплавленного сыра. – Наша вкуснее всего. На то у нас и волшебный остров, – улыбнулся он. – Что будем смотреть?
Оба решили, что хотят посмотреть лёгкое, развлекательное кино, и Белль предложила свою любимую приключенческую комедию про отважную девушку-археолога, которая приезжает на Элфин (действия происходят в начале прошлого столетия), чтобы найти лекарство для умирающей сестры, наводит шороху в Торнфилде и открывает Заповедник. А Кевин, конечно, захотел пересмотреть старый американский фильм ужасов «Иной», который он считал очень романтичным, а самого пришельца невозможно милым. А тот вообще-то был слизистой серой массой со множеством щупалец и семью глазами и в течение фильма весьма кроваво выпотрошил больше полсотни человек. Кевин в принципе любил монстр-хорроры и слэшеры, в то время как Белль в жанре ужасов предпочитала психологические и мистические хорроры-триллеры. Ещё Аннабелль нравился сай-фай, с которым три года назад её познакомил Фредерик. Белль вспомнила, как они смотрели вместе «Светлячка» – культовый сериал нулевых про приключения команды космического корабля «Серенити». Её сердце тоскливо сжалось, и ей вновь захотелось вернуться в те беззаботные дни.
Было решено начать с «Иного», чтобы потом прийти в себя с «Невероятными приключениями Адель на Элфине».
Кевин принёс сырную и фруктовые тарелки, и они включили фильм.
– Ну глянь, какой он одинокий… – повернулся Кевин к Белль, указывая на экран бокалом вина.
Там пришелец, только что выбравшийся из разбившегося космического корабля, брёл по выжженному полю, шевеля щупальцами и оставляя на земле влажный слизистый след, а на фоне виднелись небоскрёбы большого города.
– Я лучше послушаю, – ответила Белль и прикрыла глаза, наслаждаясь хрупким минорным саундтреком – замирающие голоса скрипок и ксилофона, тихое завывание ветра и шелест травы. – Музыка Уильямсона божественная. Композитор явно на стороне пришельца.
– Как и все, – заметил Кевин. – Ты глаза открой, сейчас самое интересное начнётся, – он слегка пихнул Белль в бок.
Под «самым интересным» Кевин, разумеется, подразумевал кровавое месиво, которое «милый пришелец» устроил после того, как с ним пытались наладить контакт военные. Они, конечно, делали это верёвками и электрошокерами и, откровенно говоря, сами нарвались на мучительную смерть.
Но потом пришелец пустился во все тяжкие и принялся убивать всех подряд.
– Ну это же просто бессмысленная жестокость! – сказала Белль, указывая в экран ломтиком яблока. – Все люди разбегаются при виде его, зачем он их убивает? Просто потому что может? Или это вроде курения – начал и не можешь бросить?
– Люди как вид его разочаровали, – ответил Кевин, отпив вина.
– Это ж не повод убивать всех подряд!
– Ну не всех… – Кевин многозначительно улыбнулся.
– Ах точно, последняя девушка33, – вспомнила Белль и тут же вцепилась в руку друга, вскрикнув: пришелец пронзил заострившимся щупальцем грудь парня Кэти, последней девушки, и вытащил его раздавленное, но ещё агонизирующее сердце.
– Как красиво всё поставлено, да? – восхищённо спросил Кевин. – Ты глянь какой свет!
– Ага, – кивнула Белль. – Пусть её парень и не самый приятный персонаж, я всё равно не понимаю, как она прониклась симпатией к этому мерзкому слизистому убийце. Только не говори, что он лапочка, – быстро добавила она, предупредив комментарий Кевина, умильно наблюдавшего за отрыванием голов «лапочкой».
– Как же всё отрисовано! – сказал спустя несколько минут Кевин. – И это же было тридцать лет назад, когда ещё не было технологии захвата движения и современной графики…
– Да, просто потрясающе! – не могла не согласиться Белль. – Особенно слизь – её как будто ощущаешь на коже, – она дёрнулась от отвращения. – А эти поры на его мерзком теле и хлюпающие движения щупалец – бр-р!
– Скажи? – Кевин не отрывал восхищённого взгляда от экрана. – Всё-таки Горских – гений. И как режиссёр, и как сценарист.
– Но сиквелы явно были лишними, – заметила Белль.
– Не поспоришь. Хотя вторая часть ещё ничего, а вот третья… – Кевин грустно вздохнул.
Когда на чёрном фоне поползли похожие на щупальца серые строчки титров, зазвучала песня, которая и вдохновила Горских снять свой фильм.
– «Но я всего лишь слизняк, я странный,
Какого чёрта я делаю здесь?
Мне здесь не место». – Тенор Тома Йорка34 с вибрато пробирал до мурашек.
– Всё-таки «Иной» подарил этой песне новую жизнь, – заметил Кевин.
– Ага, о ней узнало ещё больше людей, чтобы страдать под неё от одиночества, – усмехнулась Белль.
– Она для этого идеально подходит, – подтвердил Кевин. – Сам проверял.
– Надо будет попробовать, – сказала Белль.
– Не думаю, что у тебя получится, – с сомнением произнёс Кевин. – Тяжело мучиться от осознания своего ничтожества и обычности, когда ты последняя фейри и самая красивая девушка на Земле.
Белль рассмеялась, а потом, помолчав, спросила:
– А если бы Луис не умер, как ты думаешь, что бы было? Он бы вернулся на свою планету?
– Наверное, они с Кэти дождались бы его соплеменников и, думаю, да, полетели бы на Вирраниум.
– Не думаю, что Кэти осталась бы с ним, – сказала Белль с сомнением.
– Ты чего?.. – обиделся за Луиса Кевин. – Они же полюбили друг друга!.. Она так плакала, когда он умирал!..
– Она сказала, что любит его, потому что знала: он умрёт и ей не придётся с ним жить, – ответила Белль. – Вот представь: он не умер. Что дальше? Она – человеческая девушка, а он – мерзкий слизистый монстр с щупальцами. Какое у них будущее?
– Прекрасное, – сказал Кевин, блеснув глазами. – Можно было бы хентай с тентаклями35 снять.
– Судя по блеску в твоих глазах, я не хочу знать, что это такое, – усмехнулась Белль. – Вино закончилось, – заметила она, подняв с ковра пустую бутылку. –Будем ещё?
– Конечно, – бодро ответил Кевин. Он хоть и не был фейри, толерантность к алкоголю у него была довольно высокой. – О, я совсем забыл: я же попкорн купил. Твой любимый, мандариновый.
– Давай приготовим! – обрадовалась Аннабелль.
Душистый цитрусовый запах горячего попкорна навеял Белль воспоминания о первом сеансе в кинотеатре, на который её привёл дедушка. Они приехали в Торнфилд, пообедали в кафе «У Джорджа» и пошли в кинотеатр «Соловей». Там пахло карамельным попкорном и апельсиновой газировкой, которую разливали из больших контейнеров в пластиковые стаканы. Вдыхая новые запахи, восьмилетняя Белль смотрела во все глаза: на деревянные панели кассы, обклеенные афишами фильмов, чья премьера состоялась много лет назад; на большие билборды, где без звука крутили по кругу трейлеры новых фильмов; на хрустальную люстру, свисавшую из-под высокого потолка; на устланную красной ковровой дорожкой лестницу, ведущую на второй этаж, где находились кинозалы; на деревянные перила, отполированные сотнями рук.
Дедушка купил два билета на новый мультфильм «Синяя птица», большую коробку попкорна и два стакана апельсиновой газировки.
Правда про попкорн и газировку Белль забыла стоило мультфильму начаться. Происходящее на экране завораживало! Всё было будто взаправду: такое живое и близкое, а объёмный звук раздавался словно отовсюду. Белль полтора часа почти не шевелилась, боясь пропустить хоть малейшую деталь.
– Ну что, запускаем? – Кевин вырвал Белль из задумчивости.
– Да, конечно, – ответила та, и под открывающие титры они сдвинули бокалы.
Торнфилд начала двадцатого века в фильме выглядел довольно узнаваемо: площадь Перемирия и церковь святого Элреда, Мэрия и Дом правосудия почти не изменились за сто лет. Неутомимая Адель где только не побывала: и в Архиве (куда ей пришлось прокрасться ночью через окно, но это того стоило, потому что она нашла там записи единственного человека, побывавшего в Заповеднике); и в квартале Пророчеств – там она встретила старую банши, сделавшую ей таинственное, но обнадёживающее предсказание; и в подвалах под церковью, где Адель взяла посох святого, который и помог ей открыть Заповедник.
В фильме мэр Джозеф Вуд (прапрадедушка Камиллы к слову) отговаривал Адель искать Заповедник, ведь он боялся, что прекрасная авантюристка погибнет, как и другие люди. Поэтому её даже посадили под стражу, чтобы не лезла куда не следует. Но потом вмешались варгисы и помогли ей сбежать. Пользуясь найденными записями и схемами, Адель нашла вход в Заповедник на юго-восточной стороне Загадочницы. Затем Адель расшифровала таинственную надпись на скале и использовала посох святого Элреда как ключ. Заповедник оказался раем на земле: цветущие и одновременно плодоносящие сады, сверкающие водопады, яркие птицы и ручные звери… Адель встретила там единорогов, и один из них, услышав историю Адель и её сестры Агаты, обронил бриллиантовую слезу. Эту слезу Адель удалось сберечь и привезти в Париж. Магия единорога исцелила парализованную Агату, и сёстры наконец воссоединились. Фильм закончился намёком, что Адель обязательно вернётся на Элфин и найдёт способ снять проклятие с Адама Спенсера. Однако фильм провалился в прокате, и сиквел так и не сняли. Но спустя десять лет «Невероятные приключения Адель на Элфине» стали культовыми и по ним даже сделали видео-игру.
– Ты бы хотела побывать в Заповеднике? – спросил Кевин, глядя на Аннабелль снизу вверх (он лежал, положив голову на её колени).
– Может быть, и побываю, – задумчиво ответила она. – Но я совершенно не представляю, как туда попасть. В двенадцать лет, когда я посмотрела этот фильм, я облазила Загадочницу со всех сторон. Но нашла только пещеру Таунары, а она заканчивается тупиком. Скорее всего вход в Заповедник открывается иначе и просто так его не увидеть. И посоха у святого Элреда никогда не было… – добавила она. – Да и люди не могут войти в Заповедник, даже если они Адель Блан-Сек, – усмехнулась Белль. – А вот про слёзы единорога скорее всего правда. Дедушка говорил, что единороги могут исцелить любую болезнь. Поэтому люди за ними охотились. К сожалению, слезу получить труднее, чем кровь…
Аннабелль вздохнула. Она взяла за горлышко пустую бутылку из-под вина.
– Будем спать или откроем красное? – спросила она у друга.
– Сейчас принесу, – ответил он, поднимаясь с пола.
Уснули они только под утро. Едва-едва заставили себе переползти с пола на кровать и почти сразу отключились. А через два часа встали, чтобы успеть к семичасовому парому.
Смена у Аннабелль начиналась в десять утра, так что, проводив Кевина, она пошла пешком к сестре. Вики пообещала много кофе, свежие круассаны из пекарни и шоколадные шарики с молоком.
Тёмное осеннее утро ещё горело фонарями вдоль дорог, низкое небо нависало над домами, а холодный ветер срывал одинокие листы с деревьев. Улицы, украшенные к Хэллоуину, зловеще и таинственно улыбались зубастыми ртами тыквенных Джеков, мерцали огоньками гирлянд, махали простынями приведений и паучьими тенётами. Сердце у Белль ёкнуло от сладостного и жуткого чувства предвкушения, как бывало в детстве, когда дедушка читал страшную сказку и главного героя ждала встреча с ужасным злом или пугающим чудовищем: ты боишься за героя, но при этом очень хочешь узнать, что же дальше. Белль улыбнулась и зашагала быстрее, а вскоре показался белый дом Уайтов.
Сестра сидела с чашкой чая у окна, Алекс играл с паровозиком у её ног, Марк вероятно ещё спал. В кухне стоял запах вербены и мяты, крови и земли: Белль увидела взрыхлённую почву в горшках с фиалками и фикусом.
– Доброе утро, Вики, – поздоровалась Белль и, присев на колени рядом с сестрой, положила ей руку на живот. – Сегодня первый день?
– Да, – ответила Вики, взглянув на младшую сестру. – Я б не выжила с таким острым обонянием.
– Я привыкла, – ответила Белль. Несколько лет назад она научилась фильтровать звуки и запахи, иногда вообще будто бы выключая обоняние и слух.
– Я всегда говорила маме, что не завидую тебе, и это правда, – сказала Вики, улыбнувшись. – Но всё-таки в кое-чём тебе повезло больше чем мне. Лунные дни.
Белль кивнула. У первородных фейри их вообще не было, а у полукровок они наступали раз в полгода и продолжались всего один или два дня. И живот никогда не болел.
– Зато у тебя может быть много детей, – улыбнулась Белль, вставая с колен.
Вики кивнула. Раньше они с Генри мечтали о пятерых детях, но потом решили остановиться на троих – Вики очень хотела девочку.
Белль ощутила ладонью, что тянущая боль внизу живота сестры отступила, и отняла руку.
– Спасибо, – сказала Вики, поднявшись с кресла. – Что бы я без тебя делала, сестрёнка, – улыбнулась она.
Сёстры выпили в гостиной кофе под стук начинающегося дождя, обсудили подарки на Хэллоуин для мальчиков и основные блюда, решив бо́льшую часть еды заказать в «Королевской пристани», а потом посмотрели новую серию сериала. Это была историческая драма от ВВС про возвращение Артура Пендрагона из Авалона. Когда серия закончилась, Вики вышла на кухню, а Белль осталась сидеть, глядя, как под знакомую песню плывут строчки титров среди шпилей Камелота, развевающихся стягов бесконечного войска и пиков заснеженных гор. Старинная английская баллада «Герой вернётся домой» была написана много веков назад как предсказание о возвращении короля Артура, но на Элфине уже полтора века её пели об Адаме Спенсере.
Из старых легенд и забытых историй
Он возвратится вновь.
Сквозь шторм и туман – его путь не скорый,
Но ты жди, храня в сердце любовь.
Белль часто спрашивала дедушку, а где Адам Спенсер сейчас? Дедушка предпочитал уклоняться от ответа, и Белль боялась, вдруг альфа варгисов давно мёртв, и злые чары Айрин Бёрд никогда не будут разрушены?.. Но маленькая Белль не верила в это. Она часами рассматривала в «Энциклопедии Элфина для детей» знаменитый портрет герцога Спенсера 1862 года и с замиранием сердца представляла, что Адам скрывается ото всех в своём замке и ждёт, когда найдётся тот, кто снимет проклятие.
На Элфине говорили, что Верховная ковена Волчьей Звезды совсем помешалась после смерти Уолтера, их общего с Адамом сына, и превратила своего бывшего возлюбленного в уродливое чудовище. Другие говорили: она сделала это в отместку за то, что Адам отверг её. Кто-то время от времени распространял слухи, что видел в замке или неподалёку от него страшного зверя, огромного, косматого, клыкастого, и слышал жуткий оглушительный рёв, разносящийся по долине Ришты. Показания очевидцев сильно разнились: одни говорили, что чудовище размером с дом, другие, что не больше быка; третьи твердили о когтистых лапах, четвёртые утверждали, что видели копыта. В детстве Белль думала: страшный монстр умеет менять обличия, желая посильнее напугать нежеланных гостей. Сейчас же она полагала: никто из рассказчиков, вероятно, не рассмотрел толком проклятого герцога или вовсе не видел его. Аннабелль всегда было до жути любопытно, как на самом деле выглядел лорд Спенсер в про́клятом облике. Когда она стала постарше, ей нравилось мечтать, что именно она рассеет тёмное колдовство. Это была её единственная тайна от старшей сестры – Вики считала Адама Спенсера главным виновником всех бед Элфина и неоднократно повторяла, что освобождать его от проклятия не нужно – заслужил.
Когда Белль стала работать гидом, она много раз бывала в Волчьем Клыке и ни разу не заметила ничего, что могло бы намекать на пребывание в замке монстра. Возможно, конечно, он прятался в обветшавшем Восточном крыле, много лет назад закрытом на реставрацию и выглядевшем совершенно нежилым. Насколько Белль знала, в Волчьем Клыке жило лишь трое варгисов и трое слуг – они поддерживали порядок в замке.
Вернулась Вики и предложила включить трейлер «Кентервильского приведения», нового фильма, который должен был выйти перед Рождеством. В интернете давно гремели споры, правильно ли писать «основано на реальных событиях», если существование призрака сэра Саймона до сих пор не было доказано. Встречи с привидениями были редки и чаще всего заканчивались смертью или сумасшествием того, кто видел призрак. Церковь и Королевская академия и в двадцать первом веке продолжали отрицать существование материальных воплощений неприкаянных душ, потому что призрак предпочитал показываться лишь выбранной жертве, игнорируя всех остальных, а камеры или другие технические приспособления были не способны зафиксировать паранормальную активность. Поэтому тот, кому не посчастливилось увидеть призрака, в глазах общественности выглядел всего лишь безумцем, а его смерть легко объяснялась самоубийством, неудачным падением или естественными причинами вроде остановки сердца.
Вскоре трейлер «Кентервильского приведения» закончился, и сёстры некоторое время сидели в тишине. Вики заварила чай и в задумчивости наблюдала, как из чайника струится струйка ароматного пара.
– Знаешь, кого я недавно встретила? – спросила сестра, разливая по кружкам чай. – Синтию Уоллес.
Аннабелль очнулась от задумчивости, услышав знакомое имя. Когда ей было пятнадцать, она ненавидела Синтию. Та возглавляла банду самых злобных девчонок в торнфилдской школе, и все они, кажется, хотели, чтобы Белль не дожила до конца года в здравом уме. Белль вспомнила унитазы женской уборной, в которые её регулярно окунали головой, изрезанные кроссовки, неоднократно порванное школьное платье, облепленные жвачкой и грубо искромсанные волосы, мёртвого грача в портфеле… Ох, этот список она могла бы пополнять долго.
– И что с ней? – Белль заставила себя говорить спокойно, но нахлынувшие воспоминания не хотели уходить, будоража кровь проснувшейся ненавистью.
– Родила недавно, скоро замуж выйдет, – ответила Вики. – Она сильно изменилась с тех пор. Стала спокойнее. Кажется, ей стыдно за то, что она с тобой тогда делала.
– Я надеюсь, – процедила Белль.
– Ох, Фиалка, когда ты пришла с обстриженными и испачканными жвачкой волосами, я была готова её убить! – призналась Вики. – Ты так плакала!.. А потом выдирала жвачку прямо с клочьями волос и не давала мне помочь распутать. Я пошла к её родителям, но они и слушать меня не захотели, обзывали тебя и всю нашу семью ужасными словами. Потом я позвонила мисс Уэлш: она так испугалась, что сразу пришла. Я думала, она испугалась за тебя, а она испугалась за тех девочек.
– Да, – сделав глоток чая, сказала Белль. – Она убеждала меня, что они глупые и не стоит на них обижаться. Я так на неё тогда разозлилась!.. Думала, она поддержит меня!.. Помню, как лежала в постели и желала, чтобы Синтия и её припевалы стали лысыми. Но потом подумала: дедушка не одобрил бы. Мне стало так стыдно, Вики… – Белль взглянула на сестру, – и я снова заплакала. Да так в слезах и уснула. Я плакала, что подвела дедушку, и плакала из-за волос: мне всегда они нравились, я любила свои длинные кудри, меня так злило, что какие-то девчонки решают, как мне выглядеть…
– Бедная моя, – Вики обняла младшую сестру и поцеловала в висок. – …А наутро волосы отросли.
– Да, – Белль улыбнулась, вспоминая. – Видела бы ты лицо Синтии в тот момент, когда я вошла в кабинет математики на первый урок. Этот день был моим триумфом. Правда, триумф был недолгим, – горько усмехнулась Белль и, взглянув на часы на экране телефона, сказала: – Спасибо за завтрак, Вики. Мне пора, не хочу на работу опоздать.
У «Клевера и фиалки» её уже ждал Гидеон. Выглядел он как всегда великолепно и абсолютно неуместно для рабочего утра: изумрудный бархатный сюртук с лацканами, расшитыми бисером, чёрные брюки с идеальными стрелками, и шляпа. Тёмный тренч он перекинул через руку, в которой держал зонт-трость.
– Аннабелль, – заспешил Гидеон навстречу выходящей из такси Белль и раскрыл над её головой зонт. – Мэр сообщил мне ужасную новость! – в голосе звучало возмущение.
«Очевидно, это он про танцы», – подумала Белль.
– Насколько ужасную? – спросила она, заметив, что собеседник ждёт её реакции.
– Он решил отдать один наш танец приезжему французу!
– Да, я знаю, – ответила Белль.
– Так ты правда… не против?! – Гидеон так расстроился, что, казалось, был готов расплакаться.
– Правда, – ответила Белль и решительно шагнула к двери «Клевера и фиалки».
– Но он забрал мазурку!..
Аннабелль кивнула и улыбнулась:
– Но у нас всё равно остаётся два танца, – утешила она его, собираясь войти в любезно распахнутую перед ней одним из посетителей кафе дверь. – Франсез и вальс.
– Да, но я так хотел… я думал…
Белль всерьёз забеспокоилась, а не расплачется ли он.
– Гидеон, пожалуйста…
– Я хочу компенсацию, – решительно сказал он, неожиданно схватил Белль за руку, потянул к себе и неловко клюнул в губы.
Аннабелль могла бы увернуться, но она совершенно не ожидала такого поведения от Гидеона: он же умел только ныть, умолять и предлагать деньги.
– Гидеон, это лишнее, – сдерживая раздражение, Белль высвободила руку. Дверь в кафе закрылась, звякнув колокольчиками. За стеклом показалось встревоженное лицо Роберта. Белль отрицательно покачала головой: она сумеет справиться сама.
– Я столько лет мечтаю о тебе!.. – выдохнул Гидеон, вновь вцепившись в её запястье. – Когда я остаюсь один…
«О нет-нет-нет, – подумала Белль, отключая слух. – Только этого мне не хватало!» Ей и так рассказывали чуть ли не каждую смену, кто как себя удовлетворяет, думая о ней. У неё мелькнула мысль, а не поцеловать ли Гидеона прямо сейчас и дело с концом? Но она тут же отбросила эту идею.
– Гидеон, мне нужно работать, – решительно сказала Белль и вновь попыталась высвободить руку, но навязчивый ухажёр вцепился намертво.
– Я люблю тебя! – в отчаянии выкрикнул Гидеон.
– Тогда, пожалуйста, отпусти меня, – мягко произнесла Белль.
– Нет!
– Эй, приятель! – раздался голос Гастона Моро.
Гидеон недовольно обернулся.
– Я тебе не приятель, – раздражённо и высокомерно огрызнулся он, повернулся к Белль и ещё сильнее стиснул её запястье.
– Значит, ты не глухой, – насмешливо резюмировал Гастон, подходя ближе. На нём был красный удлинённый бомбер и чёрные джинсы. – Может, ты тогда тупой? – вкрадчиво спросил он, заставив Гидеона повернуться к себе.
– Что?.. – от гнева лицо Гидеона покрылось красными пятнами.
– Немедленно отпусти руку Белль, извинись и исчезни, – глядя Гидеону в глаза и понизив голос, произнёс Гастон.
– Извини, Белль, – шепнул вмиг побледневший Гидеон и бросился в сторону.
– Благодарю, Гастон, – улыбнулась Белль.
Тот улыбнулся в ответ и галантно распахнул перед ней дверь. Навстречу вошедшим Белль и Гастону вышел Джозеф Льюис.
– Доброе утро, Джозеф, – поздоровалась она и пошла в подсобку.
– Доброе утро, Белль, – откликнулся хозяин «Клевера и фиалки».
Надевая фартук и завязывая волосы, Белль услышала, как Джозеф говорит Гастону:
– Позвольте угостить вас завтраком за счёт заведения в благодарность за то, что вы заступились за Аннабелль.
– О, пустяки! – возразил Гастон. – Улыбка мадемуазель Тэйлор – лучшая награда для меня.
– И всё-таки я настаиваю.
– В таком случае… я бы выпил игристого.
– Вам итальянское, французское или местное, элфинское?
– Местное, – ответил Гастон.
– Отличный выбор. Между прочим, весь алкоголь на Элфине делает зять мисс Тэйлор, – доверительно добавил Джозеф.
– О, я знаю, – ответил Гастон, и Белль услышала в его голосе улыбку.
Утро Гастон провёл в «Клевере и фиалке», выпив бутылку розового игристого, смакуя каждый глоток, но не притронувшись ни к фруктам, ни к сыру. Аннабелль постоянно чувствовала на себе его взгляд, Гастон буквально пожирал её глазами. Вокруг него, как и вчера, собрались девушки, которые тоже заказали себе выпить и набросились на фруктовую и сырную тарелки. Гастон разговаривал с ними и шутил, не отводя глаз от Белль.
Когда все три девушки отошли, Аннабелль подошла убрать со стола смятые грязные салфетки и шкурки от апельсинов.
– Что ты делаешь вечером, Белль? – спросил Гастон, встретившись с ней взглядом. – Поужинаешь со мной в «Королевской пристани»?
– У меня смена до восьми.
– А завтра?
– Завтра я веду туристов в замок Спенсера.
– Ты много работаешь, – заметил Гастон.
– Я хочу переехать, для этого нужны деньги.
– Ты ведь фейри, – понизив голос, сказал Гастон. – Говорят, один ваш поцелуй может заставить сделать всё, что угодно.
– Да, – кивнула Белль. – Но это неправильно – лишать людей воли.
Приподнявшись с кресла, Гастон приблизил своё лицо к Белль вплотную и неожиданно, совсем тихо попросил:
– Поцелуй меня. У меня железная воля.
– Железная? – усмехнувшись, переспросила Белль и отошла от его столика, услышав голоса возвращающихся из уборной девушек.
– В смысле несгибаемая, – пояснил ей вслед Гастон. – Я приехал сюда ради тебя, – едва слышно произнёс он, но Белль, конечно, его услышала. – Сегодня в «Королевской пристани». С твоим начальником я договорюсь.
«Почему нет?» – подумала Аннабелль и так же тихо и не оборачиваясь, ответила:
– Хорошо.
– Будь готова к семи, – шепнул он и громко поприветствовал вернувшихся девушек.
Гастон и впрямь договорился с Джозефом, и тот отпустил Белль в шесть без лишних вопросов. У Гастона был прямо-таки редкий дар убеждения, хотя не сказать, что он был красноречив или умел найти особый подход к человеку. Зато обаяния у него было хоть отбавляй.