Артур Кинк
Тайна лечебницы Отектвуд
– Как ты?
– Как говорит один мой больной Крашер: «Как в психушке.» Мне все-таки разбили нос.
– Как? Кто? – Рейчел едва не оглушила Кори через динамики.
– Местный дебошир. Он еще оказался сынок нашей медсестры и меня слезно всей больницей просили изменить показания, так еще и весь день смотрели как Тетчер на коммунистов.
– Надо было и на мать Терезу за психологическое давление накатать! Совсем обнаглели в своей деревне!
– А еще санитары избивают пациентов. Крашера, по которому я работу пишу кипятком ошпарили. А ночью хирургов нет. Пришлось самому его перевязывать. Надеюсь, он до утра доживет.
– Ну и бардак там творится. Мне натравить на них защиту прав потребителей?
– Да нет. Не стоит. Я еще сегодня видел женщину. С ампутацией всех конечностей. Мне ее так жалко стало. Не нос почесать. Не повернуться самостоятельно. А она еще такая сердобольная. Ничего не просит, чтобы нас не беспокоить. Кажется, не быть мне врачом стационара, раз я такой впечатлительный.
– Об эвтаназии в этой глуши тоже не слышали? Ничего. Привыкнешь. Станешь черствым.
– А эти сестры даже ложку ей помыть не могут.
– Ну не принимай все так близко к сердцу. Что теперь, умирать с каждым больным?
– Я постараюсь. До завтра.
Лоусон еще раз поднялся наверх. Охранник уже почти сполз под стол. Свет в корпусе Б не горел. Все окна были черными. Внизу, один Рафаэль сонным голосом повторял про ссудный день и огненный дождь. Кори застелил диван промаркированным бельем, снял очки, халат и из-за пояса выпала украденная из архива статья.
Кори улегся и принялся читать.
«Психиатрия молодая наука. Еще в средние века психические заболевания считали проклятиями или метками дьявола. За три сотни лет наши предки проделали большую работу. Бисетр и Сальпетрием остались в прошлом. На территории всего мира функционируют клиники психиатрического профиля с новейшим оборудованием и квалифицированным персоналом. Отектвуд по праву можно назвать одним из лучших не только в соединенных штатах.
Отектвуд оснащен аппаратурой по последнему слову техники, а врачи регулярно повышают квалификацию и стажируются как в соединенных штатах, так и за рубежом.
Отектвуд открывает свои двери не только для душевнобольных, но и для людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. У нас проходят реабилитацию после инсультов, аварий и других тяжелых патологий.
Принимает больница и самых маленьких пациентов. В тысяча девятьсот девяносто первом году в Отектвуд обратилось сто двадцать несовершенно летних пациентов. В двух тысячном году сто тридцать пять. Мы рады работать с подрастающим поколением и обеспечивать нашему штату здоровое будущее.
Подростковые депрессии, детские неврозы, задержки психического развития, недержание и многое другое. Со всем этим вашим детям помогут справиться наши врачи и средний медицинский персонал.
Доктор наук, хирург, психиатр: Арчибальд Шварц.»
Конец статьи украшала фотография окруженного людьми в белых халатах, белобрысого мальчугана с широко распахнутыми испуганными глазенками и огромными брекетами из девяностых. У Кори тоже такие были, и они постоянно царапали губы.
«Доктор Томоко, сестра Эддисон, сестра Шварц, пациент Ч. Крашер 7 лет.»
Прочитав подпись, Кори чуть не упал с дивана. Маленький Крашер вызывал умиление и жалость. В отличии от взрослого Крашера.
Кори бросил буклет на пол и погасил лампу. Перед глазами плавали красные круги. Спину тянуло от сегодняшней работы санитаром.
Кори проснулся все с той же болью в спине. Над головой раскинулся белый потолок в плесени. Кори повернул голову и в горле застрял крик. Вместо руки, из плеча торчал обрубок, зашитый черными нитками. Кори заметался на постели, как перевернутый на спину жук. Дергая культями. Все тело чесалось. Постель была мокрой. По грязной подушке полз огромный таракан и Кори нечем было его выгнать.
– Нет! Кто-нибудь! Я здесь! – Кори кричал, но его голос растворялся в кафельных стенах. – Вы меня слышите!
– Не кричи! – над ним склонилась сестра Грегсон. Ее идиотское лицо улыбалось Кори. – Сейчас мы сделаем тебе укол. Ой! – Грегсон выронила шприц на пол, подняла и вытерла иглу о халат. Ее перчатки были в присохшей крови и чем-то липком. Она больно проткнула Кори кожу, на одной из культей и начала вводить раствор. Она не попала в вену и Кори ощутил жгучую боль во всей конечности. В том, что от нее осталось. Он видел, как его кожа превращается в апельсиновую корку и раздувается, но Грегсон продолжала вводить, приговаривая: «Не правда, это совсем не больно!»
– Убейте меня. Пожалуйста. – застонал Кори.
– Никто тебя не убьет! – голос Грегсон будто мотали на пластинке. – Ты будешь жить долго! До самой старости! Всех переживешь! Всех-всех! А теперь давай будем кушать!
Грегсон пришлось отрывать ложку от тумбочки. Она воняла, как забытое на сутки мусорное ведро. Кори вырвало прямо себе на грудь.
– Еще ложечку. – Грегсон подцепила на ложку рвотные массы и поднесла ко рту Лоусона.
Кори заплакал. Закрыл глаза и заплакал. А когда открыл оказался уже в другом месте. На деревянном полу, в куче мусора. Не пошевелиться. Будто его гвоздями прибили к полу.
Боясь перевести глаза на свое тело, Кори рассматривал обстановку вокруг. Всюду иконы и свечи. Резкая боль в животе заставила его напрячь шею. Перед собой он увидел огромный живот, изрезанный рубцами после кесарева сечения.
– Нет! Нет!
Кори стал биться головой об пол. Боль усиливалась. Казалось, что из него вываливаются все органы.
– Да! – из-за огромного живота показался Рафаэль в черной рубашке с белой коловраткой. – Господь послал тебе дитя! – на руках его был сморщенный младенец в крови и слизи. Он истошно орал, а Рафаэль принялся читать молитву.
– Хватит!
– Еще! Ты должна родить еще! На что еще ты сгодишься господу, без рук и без ног? Надо отрезать тебе язык, что бы не пререкалась!
Боль усилилась. Кори хотелось, чтобы она убила его, или он потерял от нее сознание. Но снова раздался детский плач. Мокрые дети в крови ползли к нему. Вгрызались в его плоть, ища грудь с молоком.
– Давай сюда свой язык! – Рафаэль возник совершенно внезапно. Из воздуха. С большими ножницами в левой руке. Правой рукой, с черными отросшими ногтями он полез Кори в рот.
В полной темноте, без возможности пошевелиться Лоусон лежал и слышал, как в висках стучит кровь. Он спит или нет? Вот бы нащупать пульт охраны, но он не может. Его парализовало. Кори моргнул. Или нет. Он не мог понять закрыты глаза или открыты. Ничего не было видно. Он шлепал губами как рыба и не мог вдохнуть. Лицо, грудь, рот. Ничего не шевелилось.
«Это всего лишь сонный паралич.» – пронеслось в голове, но паника нарастала. Кори начал задыхаться.
– Сто двадцать восемь! – Чарльз нарисовал полукруг на исчерченной стене и отметил точку.
– Помогите!
– Бог поможет, Рафи. Не ори я тут пытаюсь думать.
Крашер бросил карандаш на койку. Это не Рафаэль. Тут никто уже очень давно не кричит о помощи.
Чарльз наклонился в дырке в полу, служившей туалетом, просунул туда руку и отклеил ключ, на длинном куске пластыря. Пройдя по коридору и убедившись, что все спят он остановился у двери кабинета дежурного врача и осторожно приоткрыл дверь.
– Виски, ты слышишь меня?
Кори ничего не слышал. Уши словно забили ватой, а без очков, чужое лицо было белым пятном.
– Виски! – Крашер стащил доктора с дивана на пол и принялся хлестать по лицу.
– У меня нет рук. У меня нет рук. Я не могу пошевелиться. – вопил Кори.
– Вот твои руки! – Крашер ухватил его за запястья и принялся трясти чужие кисти перед чужим лицом. – Проснись.
С горла будто сняли удавку. До боли в легких Кори принялся хватать воздух ртом.
Крашер протянул ему очки, но Кори не мог их одеть. Все тело дрожало. Тогда Чарльз сам надел очки доктору на лицо.
Кори был настолько напуган свои сном и всем что было после него, что Крашера не удостоил не криком, не угрозой вызвать охрану. Он просто сидел и часто дышал.
– Попей воды. – Крашер подал ему стакан, но Кори тут же выплескал все на пол.
– У тебя болезнь этого… как его….
– Паркинсона, – наконец ответил Лоусон и поднял глаза на Чарльза. – Ты как вышел?
– А как Копперфильд заставил статую свободы исчезнуть? – спросил в ответ Крашер. Он налил новый стакан воды, сел рядом на пол и держа доктора за подбородок стал поить. – Что ты видел?
– Что у меня нет рук и ног и что я беременная женщина. Одновременно. – трясущимися руками Кори принялся ощупывать туловище, живот, пах. Все было на месте. Он точно мужчина. Точно не рожал. И его конечности точно на месте.
– Тебе приснилось, что ты миссис Игмен?
– Ты ее знаешь?
– Жена отца Игмена. Все знают.
– Ты говорил о кошмарах. Ты связываешь их с чем-то в этом городе? – заикаясь, Кори пытался оставаться врачом.
– Это не всегда кошмары. Но всегда они сводят с ума. Ты перестаешь видеть разницу между сном и реальностью.
– Сомнобулия.
Руки и ноги едва шевелились, будто он долго держал их в холодной воде. Кори продолжал трогать их, будто не верил, что они у него есть. Крашер все еще находился в дюйме от него.
– Отектвуд стучится в твою голову кувалдой. Не открывай ему. – лицо его из придурковато-веселого стало серьезным. Он долго смотрел доктору в глаза, а потом встал и вышел.
Кори не стал за ним идти. Что-то ему подсказывало, что он точно пойдет в палату.
В тишине раздался звонок. Кори еле ответил не слушавшимися пальцами.
– Рей? Ты чего не спишь?
– Ночь пятницы. Я только домой зашла. У тебя все нормально?
Кори замялся. Он не верил в ненаучную чушь, будто близнецы могут чувствовать эмоции друг друга на расстоянии.
– Словил сонный паралич и чуть не задохнулся. Как ты узнала?
– Просто мне пришло в голову, что тебе нужно срочно позвонить. Может тебе стоит вернуться?
– Из-за такой ерунды? Нет.
И Рейчел отправилась спать, а Кори пора было вставать. Смену приняла Калуум.
Ночь пятницы отпечаталась на лице каждого. Кто-то сидел в очках, кто-то в двух медицинских масках. Фарелл предпочел лежать. У себя дома.
Шварц снова ругался о невыполненных планах, не сданных историях.
– Прошу прощения. Могу я кое-что заявить, пока все коллеги в сборе?
– Пожалуйста. – Шварц с осторожностью разрешил Кори встать.
– Я считаю, что при каждой передаче смены нам нужно вести наружный осмотр пациентов. Вчера, во время санитарных процедур, я обнаружил у пациента Крашера ожог второй степени.
– Прислонился к батарее, наверное. – отозвался Хамсвилл.
– Нет. Санитар Мейсон Ли регулярно наносит побои пациентам, а во время санитарных процедур обливает кипятком или холодной водой.
– Планерка окончена. Работаем. – крикнул Шварц, и аудитория быстро опустела.
– Доктор Шварц…
– Послушайте, Лоусон, Крашер, не тот человек кому стоит верить. Он может обвинить и вас, в том, что вы его били, или кипятком облили. И меня. И, прости господи, Дональда Трампа. Он пытается настроить вас против персонала.
– Я бы не поверил, не увидя вчера и других пациентов. Не могут же тридцать человек нанести себе травмы специально, чтобы настроить меня против Ли. Я своими ушами слышал, как Ли назвал больную афроамериканку, простите, черной задницей.
– Я вас услышал, доктор. Я проведу беседу с Ли.
Кори сбросил халат на ходу. Они ушли от Бисетра и Сальпетриема, поплутали немного и вернулись к Бедламу, цепям и соломе вместо постелей. Скоро в день города или по другим праздникам, будут пускать народ для потехи над умалишенными и за отдельную плату давать им гнилые помидоры, чтобы кидали в головы больных.
Психоз
Алабама, Отектвуд 10:40 a.m.
О сне не могло быть и речи. После этой ночи Кори решил, что выпьет все кофе и ред-булл в штате, но точно больше не заснет.
Деревья проносились за окном и Эйприл подпевала радио.
– Ты точно не хочешь отдохнуть? Я вот со смены прихожу и заваливаюсь до самого вечера.
– Нет. В школе я мог нон-стоп смотреть Наблюдения с Тимом Уайтом на Фокс, и расследования Джейн Голдман, а потом идти на занятия. А моя сестра не пропустит ни одной вечеринки, в семь часов встанет на семинар, а потом снова вечеринка. Это у нас семейное.
– Приехали!
Кори выпрыгнул из машины. Среди густого зеленого леса раскинулся травянистый пляж с огромной быстрой рекой, что плескалась о камни и шумела. Надев очки, Кори разглядел пивные бутылки, окурки, пачки доритос и дюрекс, вкопанную табличку «Купание запрещено.»
Эйприл сняла футболку и побежала к воде. Кори был готов смотреть на женское тело в полной укомплектованности, после вчерашнег вечно.
Он устроился на капоте, вытащил из упаковки банку будвайзера, который за время поездки уже нагрелся и стал омерзительным на вкус.
Страх, все еще сидевший в груди начал покидать Кори, по мере поступления в него пива.
– Иди сюда!
– Ты ведь в курсе, что туда сливают отходы с рудников и очистных сооружений?
– Да. А еще сосиски делают из туалетной бумаги, от фтора выпадают зубы, а в зоне пятьдесят один от нас прячут Марсиан! Ты зануда, Кори! – прокричала Эйприл из воды.
– Я знаю! – крикнул в ответ Кори.
Ему не хотелось купаться, хотелось просто открыть вторую банку и наблюдать как Эйприл плещется в воде. Как течение пытается унести купальник, как капли воды стекают по ее загорелой груди.
– Кори! – вскрикнула Эйприл и исчезла в грязно-голубых потоках.
Кори бросил банку и пустился в воду, не снимая одежды.
– Эйприл!
Течение вмиг сбило его с ног, и он ударился плечом о каменистое дно. От воды щипало нос и глаза. Две руки подхватили его за поясницу и вытащили.
– Прости! Я просто пошутила! Я не знала, что не плаваешь. Сильно больно?
Кори не стал ничего отвечать, ему нравилось, как Эйприл гладила его по мокрому лицу и ушибленному плечу.
– Пойдем на берег?
– Я весь мокрый и уже получил свою дозу радиации и канцерогенов. – Кори зачерпнул воду и плеснул в лицо девушки.
– Ах так!
Эйприл плеснула в ответ. Они скользили на камнях, ловили друг друга, ныряли.
– Давай ты меня подкинешь! Выстави руки!
Кори сложил руки в замок. Эйприл поставила ногу, уперлась в его плечи и прыгнула. Течение быстро понесло визжащую от радости девушку. Эйприл зацепилась за камень фунтах в двадцати и махала Кори рукой, как вдруг истошно завизжала.
– Я больше не куплюсь! – сложив руки у рта прокричал Кори.
Не замолкая, Эйприл, спотыкаясь вынеслась на берег и продолжила орать, топая ногами по песку. Кори понял, что она не шутит и поспешил на берег.
– Что там?
Эйприл ответить не могла. И не нужно было. Между камнями, болталось вздутое синие тело. Кори сам едва не запищал как девчонка.
Алабама, Отектвуд 3:10 p.m.
– Студент, ты просто магнит для неприятностей. Как говорила моя матушка, такого на охоту в качестве приманки брать, – шериф Айк выпустил струю дыма Кори в лицо. – Я бы сейчас тоже искупался, но работа!
Тело уже выловили и упаковали в пакет. Краем глаза, Лоусон увидел, что это мужчина, в рубашке и брюках. Без стопы. Лицо разглядеть не удалось, Кори посадили в машину, вместе с Эйприл.
– Шериф Айк, мы уже позвонили миссис Апекс, она приедет в участок. – крикнул патрульный.
– Миссис Апекс? Это доктор Апекс? – удивленно спросил Кори.
– Да. При нем нашли документы. Вода, конечно, их подпортила, но город у нас маленький. Все знают друг друга в лицо. Он тоже в вашем доме дураков работал.
– Я думал, он уехал в Вашингтон.
– Не доехал. Даже билеты при нем были, – вздохнул Айк и достал новую сигарету. – Хороший был мужик. Всем помогал.
– Его убили?
– Нет. Следов насилия нет.
– А как же его стопа.
– Голеностопное сочленение очень тонкое и хрупкое. Вода его легко повреждает. Так часто с утопленниками бывает.
– Впервые слышу. Кто вам такое сказал? – возмутился Кори. Он видел, что шериф Айк не обременен интеллектом и вряд ли придумал бы такую теорию сам.
– Наш судмедэксперт.
– И кто же ваш судмедэксперт?
– Я, – из шерифского форда вышел Арчибальд Шварц. – Здравствуйте, Лоусон. Как вы? Наверное, впервые такое видите?
– Такое впервые. Я не знал, что вы еще и работаете в полиции. – последний, кого Кори хотел видеть – это Шварц.
– Врачей у нас мало. Ближайшая больница, кроме нашей в Спринг-Хилл. Я работаю патологоанатомом и помогаю полиции. Да и кому не нужен лишний заработок.
– Доктор Апекс утонул?
– Скорее всего да. Больше скажу после вскрытия, если миссис Апекс даст разрешение. Эй, Айк, отпусти уже молодежь домой.
Эйприл все еще не пришла в себя и Кори вез ее домой. Деревья мелькали. Кори думал. Как Апекс мог утонуть в реке, когда его отправили на учебу? Неделя прошла точно. Плюс пять дней, о которых говорил Фарелл. Недели две точно, а то и больше. И никто не заметил? Никто не звонил ему узнать, как дела и как он устроился? Миссис Апекс должна была заподозрить неладное.
– О чем ты думаешь? – Эйприл нарушила тишину.
– Об Апексе. Как они не заметили его пропажу? Он никому не позвонил, в Вашингтон так и не прилетел. А жена? Она должна была забить тревогу.
– У Боба не было жены. Он жил с родителями.
– В пятьдесят лет?
– Ну он жил один. Потом переехал обратно. Родители старые, Отец почти не ходит. Мать перенесла инфаркт в прошлом году. Он помогал им по хозяйству, ходил за продуктами. Он вообще всем помогал. Денег отцу занимал. Классный был мужик.
Когда они подъехали к дому, Эйприл бросился к отцу рассказывать про беднягу дядю Боба.
– Мистер Кейс, я Кори Лоусон. – Кори протянул отцу Эйприл руку. Кейс вытер ладонь от мазуты и протянул Кори. Рукопожатие у него было крепкое.
– Значит, ты из Нью-Йорка. Эйприл уже все уши про тебя прожужжала.
– Папа! – воскликнула Эйприл.
– Иди в дом. Тебе скоро на смену.
– Да. Я из Нью-Йорка. Приехал на практику в больницу.
– Да знаю я. Собираешься у нас работать?
– Мне еще учиться год. Это одна из практик. – сказал Кори и тут же пожалел об этом. Кейс нахмурил брови.
– Эйприл у меня одна доченька. Обидишь ее… – Кейс наклонился к Кори. – Я вырву тебе ноги и вставлю в уши. Усек?
Кори кивнул и попятился к машине.
– Может чаю выпьешь, доктор? Или пивка.
– Нет, спасибо!
Дурацкие деревья и дурацкая природа. Они уже не вызвали того восхищения, которое Кори испытал, выйдя из автобуса. Он соскучился по шуму, гудкам машин, метро, толкучке на переходах, переполненным кафе. По Нью-Йорку. По Манхетену, небоскребам, парадам по любому поводу, мешающим дорожному движению, шумным туристам в кепках и майках «Я люблю Нью-Йорк», загазованный воздух. Даже по Статен-Айленд, где у него однажды отобрали телефон.
Вернувшись в пустой дом, Кори выстирал вручную два халата, белье, футболки и носки. Это оказалось труднее, чем он предполагал.
– Рейчел, у меня важное сообщение! Я стирал на руках!
– Бил камнем в реке? – Рейчел была навеселе. У нее почти семь вечера. Суббота.
– Сейчас буду включать электрическую плитку. Если что, мое тело отдайте науке.
– Наука не возьмет! Как полет, Хьюстон?
– Оно живое! Оно работает! Знаешь, Рей, я уже взрослый мужчина, и планирую научиться рубить дрова.
– Не отруби себе руки! Откуда такое стремление к физическому труду? Сексуальная неудовлетворенность.
– Так, выключи сексолога! Я, между прочим, сегодня труп выловил из реки. – Кори накрыл телефон рукой. Он проговорился. Он ведь не хотел волновать сестру и сам же все выболтал.
– Какой труп, Кори?
– Мы с Эйприл поехали купаться и нашли в реке труп доктора. Он у нас работал.
– Так. Мне это не нравится. Ты живешь в какой-то землянке, пашешь за доктора алкаша, общаешься с этими убийцами, дерешься с местными. А теперь еще и купаешься в речках с трупами. Может мне маме позвонить?
– Лучше позвони маме и расскажи сколько текил ты вчера выпила! Рей! Мне не пять лет! Вы меня уже достали! Я прохожу практику. Я познакомился с отличной девушкой. Я может быть останусь здесь! – Кори бросил телефон в то место, где связи уже не было.
Единственный человек, с кем он может поделиться чем угодно начинает его отчитывать. Рейчел ревнует его к Отектвуду. Рейчел не хочет отпускать его и расставаться с детством.
Плита щелкнула. Запахло горелой проводкой.
Кори открыл окна и вышел на крыльцо. Поднимая телефон над головой, он искал связь. Слабая полоска появилась. Но у Рейчел был включен автоответчик. Она отходчивая. Долго обижаться не умеет.
Звук входящего смс. Ну вот. Уже, наверное, и сама извиняется.
Кори открыл сообщение.
«Твой коллега кое-что потерял.»
Номер не знакомый, но оператор местный. Кори попробовал перезвонить, но абонент уже был недоступен. И тут же пришло второе сообщение.
«32.016955, -85.193758»
Кори открыл калькулятор. Сложил числа, вычел числа. Все равно ничего не понял. Номер телефона? Адрес? Пароль? Что это?
Кори взглянул на забор лечебницы. Идти туда в единственный выходной и выяснять, кто решил пошутить на этот раз совершенно не хотелось. Кори залез на бак с водой, в надежде на два джи и вбил числа в поисковую строку.
– Координаты! Дурная голова. Раньше я бы сразу догадался. Отектвуд понижает мой интеллект? Ой! – Кори закрыл рот рукой. Он разговаривал сам с собой. В пустом дворе.
«Невротическое расстройство, не иначе» – поставил себе диагноз Кори, но не озвучил.
Это определенно были координаты. Алабама. Барбор-Каунти. Точка среди зеленой карты. В лесу.
Кори предпринял последнюю попытку и отправил сообщение.
«Как тебя зовут?»
Вопрос остался без ответа. Кори вернулся в дом. Взял справочник внутренних болезней, расположился на диване, а телефон оставил на кухне, где ловила связь.
Аппарат молчал.
Тетрада Фалло. Кори положил книгу на живот. Никакие врожденные пороки сердца не сравнятся с хорошей загадкой. Все прочитанное не имело смысла. В голове крутились координаты. Кори поднялся, надел кроссовки, взял фонарик, перцовый баллончик, набрал воды из-под крана, проложил маршрут и вышел на проселочную дорогу. Солнце садилось рано из-за высоты сопок и деревьев. Следы шин на дороге стирались, пока вовсе не исчезли.
Чем дальше Кори уходил, тем меньше становилось мусора, следов костров и лежанок бездомных. Такая природа Кори нравилась. Тропа слилась с травой и корнями. Все посторонние звуки исчезли. Даже птицы замолкли и листья замерли. Кори прочистил уши мизинцем. От такой тишины становилось жутко. Стрелка на карте замерла. Сигнал пропал.
Лоусон вертел не прогруженную карту и корил себя, что не остался дома учить патологии сердечно-сосудистой системы. Чертова безопасность жизнедеятельности. Она учит чему угодно, но не тому, что делать если нельзя вызвать девять-один-один, а мох не с северной стороны, как пишут в учебнике, а со всех сторон.
Ноги были категорически против таких прогулок. Кори бросил на землю рюкзак и сел. Завтра ему выходить на дежурство. Так что персонал скорее будет искать его по лесу с собаками и вертолетами, чем согласится отработать смену в воскресение.
Между двумя соснами тянулась толстая нитка паутины. Или не паутины. Кори переместился на колени, сдвинул очки и присмотрелся. Это точно не паук сплел. Туго натянутая леска уходила вверх по одному из столбов и скрывалась в кроне.
Кори пытался убедить себя, что это дети натянули во время игры, но сам же не мог в это поверить.
Найдя палку, Лоусон, из-за дерева ударил по леске и сверху упала доска, утыканная гвоздями и обмотанная колючей проволокой, какой обтянут периметр забора вокруг корпуса Д.
Кори вскрикнул и упал на землю. Наступи он на эту леску, деревяшка пришлась бы ему точно в голову и грудь.
Доска качалась на толстой веревке, когда Кори поднял голову. Он замер на месте. Теперь ему казалось, что куда не наступи, попадешь в ловушку. Нужно замереть. Не шевелиться. Не дышать.
Не поднимаясь с земли, тщательно ощупывая землю перед собой, Кори пополз в обратную сторону. Или не в обратную. Он совершенно заблудился. Шишки и ветки резали ладони. Что-то железное и холодное коснулась руки Лоусона и ее отдернул. Присыпанный листвой и землей медвежий капкан лежал перед ним.
Кори перевел дыхание. Все нормально. Наверное, в этом штате сезон охоты уже открыт. Грубые большие зубья были сомкнуты и покрыты кровью.
– Дикая собака попалась. Или олень. Или лиса. – убеждал себя Кори, перечисляя животных, наплевав на беседы с самим собой и невротическое расстройство. Но ни одно из перечисленных животных не могло носить брюки в полоску, обрывки которых застряли в зубьях.
Бугорок рыхлой земли, находился на расстоянии меньше фута. Но Кори продолжал заниматься самообманом и впадать в панику.
Так страшно ему не было, со времен школьных каникул в Мэриленде. Когда дед посылал его в темный подвал за инструментами и каждая тень, отбрасываемая заготовками чучел, казалась кровожадным монстром.
Солнце садилось. Кори сидел, обхватив колени возле капкана. Он знал, что найдет под бугром земли. Стопу доктора Апекса. Но кто написал ему сообщение? Убийца Апекса? Зачем?
Все той же веткой Лоусон разрыл землю. Оторваная стопа вместе с туфлей. Уже началась личиночная стадия. Кори еле сдержал рвотные позывы.
– Это подстава! – Лоусон забросал находку землей и пустился бежать, позабыв о ловушках. Его собственные следы путались, то пропадали, то исчезали. Фонарь был абсолютно бесполезен. Белое пятно, отбрасываемое им на черные стволы сосен только пугало, заставляя бежать еще быстрее. Очки запотели. Кори практически ничего не видел. Он спотыкался, падал во влажную землю. Порвал джинсы. Под ногой затрещало дерево и просело в пустоту. Кори почувствовал себя висящим в воздухе. Будто наступил на мину. Как в фильмах про войну. Обычно после этого главный герой, наморщив лоб велел товарищам бросить его, а затем, с патриотическим кличем поднимал ногу и его тело разлеталось на тысячи ошметков.
Кори вытер мокрое, то ли от пота, то ли от крови из ссадины на лбу лицо. В слабом свете, под слоем земли мха и грязи, виднелось полотно толстого обработанного дерева. С небольшими зазорами, но добротное. Это не ловушка и не яма. Это дверь. Лоусон провел рукой, пока не наткнулся на холодный навесной замок. Крепкий, но заржавевший. Из-за коррозии, Кори удалось легко сбить его камнем. Спускаться было страшно, но ночевать в лесу еще страшнее.
Кори достал телефон, чтобы сделать фото и увидел полоску связи. И первый звонок который он сделал, был для Рейчел.
«Это Лоусон! Та, что красивая. Оставьте сообщение после сигнала.»
– Рей, пожалуйста прости. Я не должен был так говорить. Я заблудился в лесу. Возможно, это наш последний разговор. Я нашел какую-то землянку бомжей. Если они не съедят меня, то прошу, перезвони.
Для землянки, построенной бомжами, было слишком хорошо. Крепкая лестница. Балки из брёвен, деревянный наличник. Все было из добротного дерева и выпилено на станке. На двери висел амбарный замок.
Затхлый спертый воздух ударил Кори в лицо. Очки запотели. Вырытое жилье было не совсем под землей. На склоне пологого оврага, оно было вырыто не вниз, а в бок. Пол был залит цементом. Мощные балки удерживали потолок. Сделано на совесть. Скорее всего с использованием техники.
Помещение не больше ста квадратных футов. А то и меньше восьмидесяти. Железная койка, как из лечебницы. Точно из лечебницы. Кори осветил маркировку и номер на изголовье. Какой-то металлолом, связка арматуры, ряд канистр, несгораемый шкаф, фордовский двигатель, железный стул и керосиновая лампа. Такую Кори видел в музеях и фильмах. Нашарив зажигалку в кармане, ему удалось ее зажечь.
Фонарь не шел ни в какое сравнение с этим светом. В доме был еще стол, множество ящиков и коробок, и что Кори порадовало, так это порядок. Человек, живший здесь был очень аккуратным. На столе не было ничего. Ни бумаг, ни карандашей, ни мусора. Стеклянная пепельница из Сытого Била с одним окурком и все. Над столом висела карта города, со странной разметкой и пометками автора. Стул возле стола с кожаными ремнями, старая кепка с резиновой полоской и электродами. от него тянулись провода к двигателю. Двигатель запускался с самодельной педали и питал еще один яркий светильник. Если бы не пыль, плесень и древесные грибы на подпорках, можно было подумать, что здесь недавно сделали хорошую уборку.
Сделав несколько фотографий, Кори проверил связь. Ничего. Лоусон вздохнул и включил диктофон.
– Десятое августа две тысячи девятнадцатого года. Девять часов. Я нашел странное убежище.
Диктофон Кори понравился. Так он не чувствовал себя невротиком или городским сумасшедшим, болтающим с самим собой или кошками.
Кори открывал ящики по очереди. В одном стопка тетрадей и рисунков. В другом провода, моток кабеля, шурупы, гвозди, паяльник, гравер, штангенциркуль, линейки и другие инструменты, о предназначении которых Кори мог только догадываться. В третьем моток лески, скотч, канцелярия. Кори хотелось все и сразу. Прочитать те тетради, открыть все коробки и ящики. В несгораемом шкафу хранилось немного одежды. Мужской. Скорее подростковой. Изношенные до дыр кеды, футболки, носки, куртка с парой сотен баксов в кармане. В одной из коробок хранились разобранные бытовые приборы и механизмы, применения которым Кори не мог найти. Он стал ругать себя за то, что как другие парни не разбирается в двигателях, мощностях, оборотах и прочих нюансах физики и механики. Проведи он хоть один день в гараже деда, а не за изучением анатомии и физиологии, он бы мог узнать больше о жильце этого подземелья. На холодный стул садиться не хотелось. Кори завалился на чужую койку.
– «Нашел подобие дневников. Много страниц вырвано. Подчерк крупный, скорее всего мужской и скорее всего левши.»
На первых страницах были зарисовки гуманоидных чудовищ. С головами животных, в виде скелетов. С рогами, крыльями, клыками. По одним изображением Кори вынес диагноз: маниакально депрессивный психоз. Здоровый человек не нарисовал бы такое.
В других тетрадях тоже самое. В основном жуткие рисунки, схемы и чертежи с подписями на немецком. Весь текст был стенографией или шифровкой и Кори совершенно не мог понять, о чем идет речь.
В одной из тетрадей ему все же удалось найти разборчивый английский язык. «Ловушка Бамбу». Под этим заголовком, были подробные зарисовки ловушки, в которую едва не попал Кори. С расчетами веса и скорости падения шипованного бревна. Нагрузки на дерево и спусковой механизм. Это был не просто набросок. Это была инструкция к изготовлению, причем профессиональная. На других страницах – другие ловушки, Пуджи, Куб. В основном вьетнамские ловушки, но попадались и немецкие. Видимо для крупной добычи – автомобилей. Внизу каждой страницы отметки широты и долготы. Место, где капкан установлен.
Так же был чертеж по изготовлению аппарата для электросудорожной терапии. Он тоже был на английском, с указанием мощности и списком испытуемых. Прежде чем добиться положительного результата, автор поджарил на нем четыре человека. «Уолли ~ 200/220/2, Сэм ~1000/70/1, Мия ~ 500/400/5, Лина ~ 1600/160/0,50. После долгого подбора сочетания времени воздействия, силы и напряжения, инструмент был доведен до ума. Последним испытуемым с положительной динамикой стал некий Честер, что было странно для Кори, который никогда не верил в эффективность электросудорожной терапии. Она ушла из практики еще в две тысячи пятом. Но судя по записям, она практиковалась в Отектвуде.
