Артур Кинк
Тайна лечебницы Отектвуд
Кори побежал на склад, но как оказалось, рабочая смена Дианы уже закончилась. Время пролетело слишком быстро. Нужно найти Диану. Нужно сделать что-то еще. Но Кори не мог вспомнить что. Апексы.
На выходе с Кори никто не попрощался. Несмотря на принятые таблетки, он все равно сел за руль. Нужно было составить извинительную речь, но мысли о Диане выталкивали все. Жалость сменилась каким-то приятным теплым чувством. Он ведь и сам может помочь ей. Взять анализы, собрать анамнез, подобрать антидепрессанты и седативные.
Самый конец второй улицы. Белый забор. В ухоженном саду только начали появляться сорняки, газеты, мусор. Без сына Апексам придется тяжело. Кори отворил калитку, прошел по мощенной дорожке и позвонил в дверь. Двери долго не открывали, но движение в доме он слышал. Наверное старики не так расторопны.
– Да. – двери открыла миссис Апекс. Она была с ходунками и запыхалась, пока шла к дверям.
– Здравствуйте, миссис Апекс. Я Кори Лоусон. Я бы хотел принести вам свои соболезнования и извинения.
– За что?
– Я виновник той драки.
– Сынок. Здесь каждый день кто-то дерется.
– Вы пришли почтить память сына, а я осквернил это и оскорбил вас. Простите меня.
– Так ты тот парень, на которого напали пьянчуги? Заходи, я поставлю чайник.
Кори принял приглашение. В доме пахло старостью и мебелью прошлого века. Картины, салфетки, фотографии. Это напоминало дом бабушки и дедушки в Мериленде. Просто, уютно, слегка грустно. Старики любят накапливать всякий хлам, который напоминает им об ушедших годах. На камине среди цветов стоял портрет Апекса. Улыбающегося и в белом халате. Одно из окон было криво заклеено скотчем. На подоконнике все еще валялись мелкие осколки.
Кори отправился на кухню и помог старушке принести поднос с чашками и чайником.
– Вы работали вместе с Бобби?
– Нет. Мне не удалось с ним познакомиться. Я только две недели прохожу практику в Отектвуде. Но я слышал много хорошего о нем.
– Бобби так любил свою работу. Пропадал на ней целыми сутками. Даже на дом к нему ходили его больные. Он жил раньше в центре. Но когда у Стена отказали ноги, переехал к нам, помогать мне ухаживать за ним. Он вообще любил всем помогать. Расчищал снег всем соседям. У нас много стариков в районе. Он возил их за продуктами. Рубил дрова. На прошлое рождество мы с ним испекли двенадцать пирогов, и он пошел угощать всех соседей.
– Дай бог, каждой матери такого сына.
– Жаль он так и не встретил хорошую женщину. Отдал всю жизнь работе.
Кори едва не сказал: «В прямом смысле.» Он был уверен, что Апекс не утонул из-за несчастного случая. Он был уверен, что в реке он оказался уже будучи мертвым.
– Кто-то разбил вам окно? Я могу починить.
– Да. Кто-то влез к нам, когда мы были на похоронах. Наверное, местная шпана. А у нас и брать то нечего.
– Вас ограбили?
– Нет. Ничего не пропало. Но шериф все равно обещал найти этих хулиганов.
– Чем болен ваш муж?
– У него спондилит. Он всегда мучился с ногами, а теперь и вовсе перестал ходить. Я ему говорила обратиться к врачам, но он их на дух не переносит. Никогда не был в больнице. Скорее умрет, чем пойдет к доктору.
– К нам кто-то пришел? – из другой комнаты донесся мужской голос.
– Это коллега Бобби.
В гостиную въехал сухой старик на коляске.
– Здравствуйте, мистер Апекс. Примите мои соболезнования.
– Я терпел одного линчевателя в белом халате в доме! Другого не потерплю. Скажи ему убираться.
– Стен, веди себя прилично. Простите его, бога ради. Он уже совсем из ума выжил.
– У вас был замечательный сын.
– Замечательный. Это точно. Ставил опыты над людьми в этом лепрозории, а потом бегал замаливать грехи! Но одной стрижкой газона путь в рай не заработать. Включай телевизор Магда, сейчас начнется твой любимый сериал. – мистер Апекс едва не отдавил ноги Кори своей коляской.
– Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай, миссис Апекс.
– Правильно мыслишь. Убирайся отсюда.
– Простите его. Мне так неудобно.
– Все в порядке, миссис Апекс. Еще раз примите мои соболезнования.
Небо уже затянуло тучами. Будет дождь. Кори сел в машину. Слова Стена не давали покоя. Это не похоже на бред старика, если сложить всю картинку в голове. Что если Апекс и правда участвовал в опытах над людьми. Но потом решил отказаться, помогать людям, что бы искупить вину и его убрали. Это больше походило на правду, чем то, что он просто взял и утонул. И кому понадобилась влезать в дом Апексов. Местные точно знали, что старики живут скромно. В день, когда почти все жители были на кладбище, можно было поживиться деньгами в доме побогаче. В крайнем случае могли перебить из злости посуду или забрать тот же телевизор. Взломщик искал не деньги и не ценности. Он искал что-то связанное с Бобом Апексом.
Кори взглянул на экран телефона. Три пропущенных от Эйприл. Он обещал с ней встретиться, но совершенно забыл про это. Он не вспоминал о ней целый день и не чувствовал от этого никакой вины.
В начале одиннадцатого Кори приехал в Билла. Эйприл делала вид, что не замечает его. Продолжала наливать пиво, насыпать орешки и болтать с посетителями.
– Привет, Кори.
– Извини, что не брал трубку. Я же говорил, тебе что поеду к Апексам.
– Ага. – недовольно ответила Эйприл.
Что с ней не так? Она его не слушала? Или ей наплевать? Диана так себя не вела.
– Пива? – Эйприл громко поставила перед ним пепельницу.
– Да. – ответил Кори, вспомнил, что валиум и флуоксетин не стоит принимать с алкоголем, но Эйприл уже открыла кран. Кори закурил.
– Отец сегодня на смене. Поедешь ко мне? Или тебе нужно еще принести извинения всему городу?
– Да что с тобой, Эйприл?
– Ты не брал трубку. Я не знала, что думать. Вдруг тебя в очередной раз похитил какой-то псих.
Кори закатил глаза и залпом осушил целую пинту. Дождавшись сменщицу, Эйприл отвезла их к себе. Пиво, бесконечно сменяющиеся сериалы, переполненная окурками банка кофе. Душ. От Эйприл пахло ягодным гелем для душа, до тошноты приторным. Эйприл целовала его в шею и грудь. А Кори лежал и пытался отряхнуть свои босые ступни от прилипшего мусора и кошачьего корма. То ли от валиума, то ли от стресса, как Эйприл не старалась, тело Кори отказывалось реагировать на всяческие ласки. Лоусон зажмурился. Попытался сосредоточиться.
– Диана.
Звонкая пощечина заставила Кори открыть глаза и подпрыгнуть на кровати.
– Как ты меня назвал?
– Прости. Я просто заработался. Эйприл, это не то, что ты подумала.
– Вали к своей Диане. – Эйприл накинула халат и принялась бросать вещи Кори ему в лицо.
– Нет никакой Дианы.
– Проваливай!
Кори не помнил, как доехал. Он надеялся, что никого не сбил. В доме была кромешная темнота. Из разбитого окна дуло. Не раздеваясь, Лоусон упал на диван, завернулся в покрывало и уснул. Наплевать, если присниться кошмар. Не кошмарнее чем его жизнь. Ему объявили бойкот коллеги, пациенты. Его выставила девушка. У него галлюцинации, он убил человека и начал принимать психотропы.
Но, как ни странно, кошмары Кори не беспокоили. Беспокоила Диана. Волновала. Она снова целовала его, стонала от его ласк. Она была гораздо нежнее чем Эйприл. Мягче. Женственней.
Парафрения
Взрывы прогремели на пятом и шестом участке. Стены тряслись. Дым заполнял стволы. Лукас отгородил подход к клети решеткой. Он делает это ради свободы и благополучия. Он исполняет волю господа. Никогда еще в нем не было столько уверенности. Столько энергии. Столько правоты.
– Они сгорят! – кричал Дэвид, весь в саже с опаленными бровями.
– Нужно спасти технику, инструменты. Поднять уголь! Не смей выпускать их, пока не принесут все, что еще можно спасти.
Толпа шахтеров-индейцев билась возле решетки. Они просовывали молоты, кирки, пригнали вагонетку угля и высыпали его сквозь дыры в решетке.
– Давайте еще! Там горят тысячи фунтов! Шевелитесь красномордые! – Лукас ударил хлыстом по рукам, что тянулись к рычагу, открывающему решетку. – Вытаскивайте машины.
Огонь поднимался все выше. Жар не давал вдохнуть. Глаза Лукаса заливал пот. Вагонетки с углем, ключи, лопаты, все было брошено в черную пасть пламени и дыма. Десятки рук тянулись к спасительному рычагу, к Лукасу. Лица в копоти. Крики.
– Тащите сюда, чертовы инструменты. – Лукас стегал кнутом по обожжённым рукам. Но его никто не слушал. До черна обугленная рука протягивала ему пилу, что накалилась до красна. Огонь уже обжигал лицо Лукаса.
– Клеть! – Лукас дернул канат. Механизм скрипнул, подъемная клеть медленно опускалась. Огонь приближался. Он охватил рабочих. Они метались как ненормальные, пытаясь сбить его. Кожа трещала под пламенем. Крики. Запах паленой ткани и мяса. Они горели заживо. Они горели заживо ради их свободы и благополучия. Лукас забрался в клеть, стараясь не уронить ничего вниз.
– Подымай!
Крики и треск пламени оставались внизу. Лукаса медленно поднимали наверх.
Алабама., Отектвуд, 6:20 a.m.
Диана. Кори уснул с мыслью о ней и проснулся с ней же. Но разбудил его звонок телефона.
– Кори Лоусон! Немедленно объясни, в какой суд ты должен явиться завтра?
Черт. Кори совсем позабыл, что указал сестру контактным лицом, когда заполнял показания у шерифа. У него вообще что-то с памятью в последнее время. Надо бы попить ноотропы.
– Кори, ты меня слышишь?
– Очень плохо, – Кори с трудом поднялся и пошел на кухню. – Вот теперь говори.
– На какой суд тебя вызывают?
– Пустяки. Я всего лишь свидетель. Рей. Мне кажется, я влюбился.
– Да, в эту, как ее, как журналистку в черепашках нинздя?
– Нет, с Эйприл все конечно. Ее зовут Диана. Она дочь одной из сестер. Она немного старше меня.
– Немного, это на сколько?
– Ей тридцать два.
– Надеюсь детей у нее нет?
– Нет.
– Вернемся к суду? По какому делу ты проходишь свидетелем?
Кори молчал.
– Ало. Ало, Кори? Ты меня слышишь?
Кори слышал, но не слушал. Перед глазами стояли откровенные картины из сна. Зажав телефон плечом, Кори расстегнул ширинку и запустил руку в трусы.
– Кори, я вылетаю сегодня же.
Кори внезапно пришел в себя. Он стоял у разбитого окна, сжимая член в руках и разговаривал с сестрой. Чувство стыда и отвращения к самому себе. Что он делает.
– Что я делаю?
– Кори, я и сама не знаю.
– Это не тебе. Пока.
Нельзя было допустить, что бы Рейчел узнала об убийстве. Нужно было что-то придумать. Но так хотелось встретиться с Дианой. Увидеть ее хотя бы одним глазком. Да что происходит с ним? Кори умылся ледяной водой, не запивая проглотил флуоксетин и половинку валиума.
С ним вновь никто не поздоровался, но Лоусону было плевать. Он шел на склад. Вот она. Его Диана. С уставшими глазами, в дурацкой вязанной кофте.
– Где носки? – на его Диану нагло кричал какой-то мужчина.
– Это все, что передали сестры. Вот список. Спрашивайте в отделении.
– В отделении мне сказали, что все вещи здесь. Где носки я спрашиваю?
– Эй! Чего ты привязался со своими носками. Тебе сказали, что это все. – Кори сам себе удивился, что начал разговор с незнакомым человеком в таком тоне, да еще и на ты.
– Сначала носки, потом золото будете воровать. Думаете, раз у вас тут сумасшедшие лежат, значит можно их обирать. Они все равно ничего не понимают. Я иду к главному врачу. Это воровка здесь больше работать не будет. – мужчина ткнул пальцем в плечо Дианы. Его Дианы. Кровь прилила к лицу и глазам. Кулаки сжались сами собой. Его Диана не воровка. И никто не смеет трогать ее.
– Извинись! – Кори сам испугался своего крика. Он будто не участвовал, а наблюдал. Будто был деревянной куклой на шарнирах, которого дергают за нитки. Он пересек маленькое расстояние, схватил грубияна за рубашку и занес кулак. Мужчина успел увернуться и бросив пакет с вещами побежал прочь.
– Вы тут все психи ненормальные! – крикнул он им убегая.
Злость все еще ломила руки. Ее нужно было куда-то выплеснуть. Кори схватил Диану за плечи, оставляя синяки от пальцев и втолкнул в хранилище матрацев. Диана была напугана, но ни капли не сопротивлялась. Пусть так, грязно и грубо, на старых больничных матрацах, но зато с Лоусоном. Этого она и хотела. Телефон разрывался. Звонила сестра, Фарелл, доктор Шварц. Кто-то тарабанил в железную дверь склада, но Кори не хотел отрываться ни на секунду. Хотелось никогда не выходить из тела Дианы.
После секса, когда Диана отправилась выдавать вонючие вещи в желтых плотных пакетах, Кори остался один. На черном, от частой обработки в сухожаре, матраце с чувством вины. Все должно было быть не так. Диана достойна лучшего.
Алабама, Отектвуд, 4:40 p.m.
Больные все ждали доктора Лоусона на обход. И вот, под конец рабочего дня, шлепая по липкому от мочи полу доктор явился к ним. Спросил, как самочувствие, и не дожидаясь ответа шел к следующей палате.
– Как самочувствие?
– Лучше, чем у тебя, Виски, – Крашер, подошел и обеспокоено оглядел Лоусона. – Ты какой-то пришибленный, – он шумно втянул воздух носом, будто принюхивался. – И от тебя несет грязным бельем. Прямо как от кладовщицы Дианы.
Лоусон просунул руку в камеру и схватил Крашера за горло. Он ему и так много позволяет, но оскорблять его Диану.
– Еще одно слово о Диане. И я сломаю тебе кадык.
Крашер хрипел и царапал его руку ногтями. Кори хотел отпустить, но не мог. Тело опять вышло из-под контроля. Лицо Чарльза стало бордовым из глаз полились слезы. Увидев это Кори, будто током ударило, он разжал чужую шею. Тапочки прилипли к полу, и вместо отскока назад, Кори упал и ударился затылком о противоположную дверь. Чарльз кашлял и отплевывался на пол.
– Что за шум? – из-за поворота вышел здоровяк Джо. Кори уже стоял на ногах.
– Вам показалось, медбрат. Сделайте Крашеру два кубика реланиума. Нет, лучше четыре.
– Виски, не надо! Послушай, меня! Виски!
Кори двинулся к кабинету. Он слышал, как Крашер зовет его. Слышал, как медбрат Джо ударил того резиновой дубинкой.
– Здравствуйте, доктор! Тоже идете завтра на суд? – доктор Калуум сидела на посту и уплетала яблоко, оставшееся с полдника для больных.
– И вас вызывают?
– Да. Я иду как свидетель обвинения. Ваш пациент ведь убил моего пациента. Только работать мешают. Одним ублюдком стало меньше.
– Он был больной человек. И вы его лечили.
– Некоторых людей нельзя вылечить, – фыркнула Барбара и закрылась газетой. Кори обратил внимания на обложку. «Пропал человек! Люси Эбхаус, двадцать один год, блондинка, глаза карие. Ушла на работу двадцать пятого июня и не вернулась. Была одета в джинсовую юбку, голубую футболку. Особые приметы: шрам внизу живота справа, после операции. Всем имеющим какую-либо информацию звонить по телефону…»
Кори узнал эту девушку. Она голосовала в лесу, когда проехал мимо, облив ее грязью. Что она там делала? Если бы Кори остановился, она бы не пропала. Нужно позвонить по номеру.
«Нет нельзя. Он возможно последний видел Люси живой.» – Лоусон едва не подпрыгнув, снова услышав этот голос. Он плотно сжал губы, чтобы не сказать своих мыслей вслух.
Железная дверь громко лязгнула. Их «подземелье» посетил доктор Хамсвилл. Он давно не брал больных на курацию больных из корпуса Д. Предпочитал настоящим психам бабушек и дедушек со старческой деменцией. Он имел привычку закатывать рукава халата до локтей, а сейчас его мятые рукава болтались до середины ладони. Он поприветствовал Алану, нехотя протянул руку Кори и из-под рукава показались несколько ссадин. На костяшках и начале предплечья. Будто-бы порезался о стекло. Стекло. Кори едва не вскочил со стула. Вот кто выбил стекло в доме Апексов. Вот почему его не было на похоронах. Лоусон вцепился руками в стул и стиснул зубы.
Последний час рабочего дня особенно растянулся. Диана уже закрыла склад и ждала его у ворот. Они вместе ушли из больницы, и он привел ее к себе. Эйприл всегда отказывалась здесь ночевать, а Диана с радостью согласилась. Диана вкрутила новую лампочку, выгладила ему халат и костюм, разобралась с электрической плиткой. Когда скрипел пол, Кори знал, что это не его галлюцинация. Это его Диана.
– Я сделала тебе чай, – Диана поставила чашку на столик рядом с диваном и обняла Кори со спины. – Что ты читаешь? Это что, китайские иероглифы?
– Это стенография. Метод записи символами и сокращениями.
Диана взяла блокнот Кори и начала читать:
– При накладывании карт за тысяча девятьсот девяносто восьмой годг и карт тысяча восемьсот семидесятого и тысяча семьсот второго, можно увидеть, что лечебница Отектвуд выстроена на месте резервации индейских племен. В доме западного ветра. Там, где были поселения, вырыли рудники, а на равнине построили город. Что это за чушь?
– Это не чушь. – Кори забрал блокнот назад себе. – Я расшифровал чуть меньше половины, но мне уже открылась суть этих записей. Автор исследует историю города. Карта четырех ветров, это что-то вроде четырех сторон света у древних индейцев, по которым они размещали дома и ставили тотемы. Каждая из сторон света принадлежит определённой стихии и определенным богам. Построив резервацию в доме западного ветра, они разгневали богов плодородия, урожая и здоровья. А город, наоборот, построили в доме северного ветра. Где живут болезни, неурожай и человеческие беды.
– И ты веришь в эти индейские сказки?
– Мне просто интересно. Чего в итоге добился автор? Где он сейчас? Почему бросил исследования? Он, кстати, был не один. Рисунки и заметки сделаны одной рукой. А вот чертежи совершенно другой. Отсюда вывод: один из авторов присвоил себе дневники другого.
– Господи! – Диана швырнула один из рисунков и отбежала. – Я видела его. Видела этого монстра во сне.
Кори подобрал листок. На нем был изображен старик с огромной животной пастью.
– Тише, Диана. – Кори встал с дивана и обнял женщину. – Я его уберу. Я рядом. Все хорошо.
В кармане Кори завибрировал телефон. Диана снова дернулась, но потом осуждающе посмотрела на Кори. Будто бы он не вправе разговаривать с кем-то еще.
– Что тебе нужно, Эйприл?
– Ты знаешь номер один двести пять триста тридцать семь пятьдесят сорок два двадцать семь?
Кори знал и не знал. Этот то самый неизвестный, писавший ему сообщения.
– Мне с этого номера пришло сообщение, что у тебя проблемы. Я пыталась перезвонить, но абонент недоступен. Что это значит?
– Понятия не имею. У меня нет проблем. Пока.
– Это твоя бывшая девушка? Зачем она тебе звонит?
– Ничего серьезного. Спрашивала про номер телефона одного знакомого.
– Не ври! – Диана закричала так, что хлипкие окна в хибаре задрожали.
– Не ори на меня. Я же сказал, что она хочет просто узнать номер.
– Прости! – Диана вмиг сменила гримасу злобы на несчастную физиономию. По щекам потекли слезы.
– Диана. Ну не плачь. Я больше не буду отвечать на ее звонки. Пойдем спать.
Дисморфия
Лукас ковырялся ложкой в остывшей кукурузной каше. Дороти молча мыла тарелки в кадке. Сыновья шалили за столом и шумели. Лукас вглядывался в лица мальчиков и не находил там ничего от себя. Они были еще младенцами, когда они переехали. Они не могут. Не могут быть похожими на Остина, но эти носы с горбинками и прищур глаз.
– Почему ты молчишь целый день?
– Я? Не знаю. Все думаю о сгоревших в шахте.
– Об Остине?
– Не только. О твоем друге Пите. О несчастных краснокожих.
– Это опасная работа.
– Лукас, дорогой. В городе говорят, будто ты не выпускал людей пока они не вынесут уголь. Что они могли спастись, если бы не возвращались за вагонетками. Это ведь неправда?
– Кто говорит?
– Да так.
– Кто говорит? – Лука ударил по столу кулаком. Тарелка перевернулась на пол. – Знаешь, что еще в городе говорят? Что ты путалась со стариком Остином. Что ты шлюха, Дороти! – Лукас вскочил, схватил котелок со стола и ударил Дороти по голове. Белые волосы женщины тот час окрасились багровым. Сыновья закричали. Но Лукас не останавливался. Он бил Дороти по голове, потом схватил за руку и в одном платье выкинул из дома в снег.
– Матушка! – сыновья бросились к дверям, но Лукас задвинул засов.
Алабама, Отектвуд, 9:01 a.m.
Впервые Кори чувствовал себя выспавшимся. Опухшие веки не нависали на глаза. Руки не дрожали. С ним здоровались. Доктор Шварц даже пожал ему руку и спросил готов ли он. Кори был готов. Судья ударил молотком, зачитал что-то нудное из конституции США и прокурор вызвал доктора Фарелла.
– Да. Мой пациент часто проявляет агрессивность, перепады настроения, склонен ко лжи. Сейчас он находится в фазе гипомании.
– По какой причине, двадцать второго июля этого года, вы отсутствовали на работе, хотя в графике у вас стояло суточное дежурство?
– Я пришел на работу с утра, но неважно себя чувствовал. Диспепсическое расстройство. Доктор Шварц отпустил меня домой и поменял меня и резидента Лоусона сменами.
– Вопросов нет, ваша честь.
– Спасибо доктор Фарелл. Мистер Чарльз Крашер. Как вы себя чувствуете? Готовы отвечать?
– Да, господин судья.
– Обвинитель, пожалуйста.
– Мистер Крашер, расскажите о событиях двадцать второго июля начиная с девяти вечера.
– Это было прекрасно. Я давно не бывал не улице, кроме двора больницы.
– Поподробнее пожалуйста.
– Господа, вы когда-нибудь пользовались отбойным молотком? Когда он натыкается на твердую породу и норовит вылететь из рук? С Фоксом Юнионом было тоже самое. Когда я наткнулся на его позвоночник. Я давно не работал руками и представляете, растерял все навыки.
– Достаточно. Доктор Фарелл, позаботьтесь о подсудимом. Вызывается свидетель Кори Лоусон.
Кори встал, прошел по залу, поднялся за трибуну, положил руку на конституцию и пообещал говорить правду. Все смотрели на него. Особенно Крашер. Он глаз не сводил с Кори.
– Расскажите о событиях двадцать второго июля, мистер Лоусон.
– Я пришел на работу, заполнил истории, сделал обход, доктор Шварц сообщил мне о том, что доктор Фарелл заболел и попросил меня подменить его на ночном дежурстве. В десять часов, когда я отправился на обход, то обнаружил исчезновение больного Юниона. В пульте охраны не оказалось батареек, а дверь была заперта. Я стучал, но охранник не отзывался.
– Кто был на посту охранника?
– Я не помню, господин прокурор. Я недавно работаю, и еще не запомнил всех. Внутренний телефон не работал, я заперся в кабинете, когда на меня напали. Это произошло со спины и лица, нападавшего я не видел. Далее, я, вместе с мистером Крашером, оказались в заложниках у Фокса Юниона. – Кори вытер пот со лба.
– Протестую! Мистер Лоусон пережил покушение. У него посттравматический стресс. Давайте другой вопрос.
– Почему вы не сообщили о происшествии доктору Шварцу?
– Как я уже сказал, внутренний телефон не работал. А свой сотовый я утром уронил на пол, и он сломался.
– Вы были там один? Где был остальной персонал?
– Ли должен был проводить санитарский обход перед отбоем, но я не видел его, и он не откликался, когда я его звал.
– Вопросов нет ваша честь.
Потом выходил Мейсон Ли и Ирен Эдисон. Положив руку на конституцию, они нагло врали, что были в корпусе. Что видели, того чего не было и не слышали того, что было. Мейсон утверждал, что на него напали в половине десятого, или около того, хотя без десяти Кори слышал, как он ругался на Рафаэля и гремел ведром. Это он отключил телефон на посту и вытащил из пульта вызова охраны аккумулятор. Он выпустил Юниона и помог ему взять заложников.
– Доктор Калуум, убитый почти месяц пробыл в отделении реанимации и интенсивной терапии. По какой причине?
– Он страдает хронической обструктивной болезнью легких. У него долго сохранялась обструкция и нарастала дыхательная недостаточность.
– Как я понимаю, ваш пациент был кислородозависим и очень слаб. Сколько ярдов он мог пройти без одышки?
– Господин адвокат, Юнион Фокс страдал не только соматическими заболеваниями, но и психическими. В периоды обострения, больные с подобными диагнозами могут быть очень сильными.
– У погибшего было маниакальное диссоциативное расстройство личности, у подсудимого примерно тот же диагноз, но он здоров физически и в два раза моложе. Возможно ли то, что ему кто-то посодействовал?
– Протестую ваша честь! Все свидетели находились в больнице на момент совершения преступления и только их отпечатки были найдены на дверях камеры и выходах. К тому же когда свидетельница Эдисон вернулась на рабочее место, то все выходы были закрыты снаружи. Единственный, кто посодействовал погибшему, это несовершенная система охраны и отсутствие внутреннего видео наблюдения. Фокс Юнион напал на Мейсона Ли, во время санитарского обхода, забрал ключи и пульт вызова охраны, что мы знаем из свидетельских показаний. Затем оглушил мистера Крашера и мистера Лоусона. Охранник начинает наружный обход в десять. Территория большая для одного человека, пока он был в западной части, Юнион легко мог выйти с восточной, добраться до выхода, а дальше уйти через неохраняемую стоянку, где вход для персонала забыли закрыть. Дежурная смена была наказана, а охранник уволен по статье.
Кори усмехнулся. У него никто не снимал отпечатки пальцев. Остальным, скорее всего тоже повезло. Зачем вообще весь этот фарс? Разве говорил он в детстве: когда я вырасту, я хочу быть лжесвидетелем, плохим специалистом и трусом? Нет. Определенно он такого не говорил, но тем не менее он сидит здесь, покрывает настоящих преступников и вбивает гвозди в гроб невиновного, чтобы спасти свой жалкий диплом. Чтобы сидеть в теплом кабинете, назначать менеджерам, что работают по девяносто часов в неделю антидепрессанты. Для него этот суд – мучение. А для Крашера, это возможно, последний раз, когда он покинул Отектвуд. Все что он будет видеть в ближайшие пятьдесят лет, это стены своей камеры, верхушки деревьев из-за колючей проволоки, одни и те же недовольные рожи сестер и кетамин на ужин, вместо реального лечения. И все это из-за таких как Лоусон. Из-за таких как он, мексиканские беженцы умирают возле больниц без всякой помощи. Из-за таких как он, появляются убийцы вроде Смита, Юниона и Крашера.
– Ваша честь! – Кори не выдержал и вскочил с места. – Я хочу сделать заявление.
В зале суда повисла тишина. Все уставились на Кори. Шварц схватил его за пиджак и попытался незаметно для всех, вернуть на место.
– Что ты творишь, дурак?
В тот же момент, когда охрана отвлеклась на Кори, Крашеру удалось извернуться, освободить одну руку, схватить карандаш и воткнуть в щеку своему адвокату. Тот закричал. Часть карандаша виднелась в его раскрытом рту. Кровь хлестала, будто из артерии. Увидев ее Кори, пошатнулся. Если бы не, Шварц, что вовремя поддержал его, то он рухнул бы под кресло. Вся охрана сбежалась вокруг стола подсудимого. Они били Чарльза прикладами по спине, по лицу. Заседание было отложено, как только подсудимого выволокли из зала суда. Предварительное постановление: признать Чарльза Крашера виновным по всем инкриминируемым статьям, признать невменяемым, на основе врачебного заключения и отправить на принудительное лечение, где оно ранее и проходило.
Лучше было бы Лоусону вернуться в Нью-Йорк. Но как же Диана?
– Кори! – на старом крыльце здания суда, его ждала Эйприл. Что она вообще здесь забыла?
– Что ты здесь делаешь? – Кори пытался не смотреть ей в глаза.
– Кори. Эти сообщения. Их пришло штук сто. И все о том, что тебе нужна помощь.
– Себе помоги.
– Кори, послушай, Диана приворожила тебя. Она тоже самое сделала с первым мужем. Ты раньше ее даже не замечал. Говорил, что она чокнутая со склада. Пойдем к тетушке Роуз. Она поможет тебе.
– Отстань. – Кори выставил две руки вперед, чтобы не подпускать Эйприл.
– Это ненормально! Ты себя в зеркале видел? Ты уже на мумию похож. Я позвоню твоей сестре.
– Не смей! – Кори сократил дистанцию и схватил Эйприл за рукав футболки. Прохожие начали оборачиваться на них. – Не смей вмешивать Рейчел. И уж тем более не вздумай вставать между мной и Дианой. Иначе я убью тебя. – Кори и сам не понял, как из его рта могла вылететь подобная фраза. Тем более в адрес Эйприл. Эйприл закрывала лицо руками и всхлипывала. Щека горела красным. Он не бил ее. Не бил ведь? Он снова потерял контроль над телом. Кори отпустил рукав и пустился бежать прочь. Прочь от Эйприл, здания суда, от себя.
Алабама. Отектвуд 4:50 p.m.
Алана, вышедшая из кабинета Шварца хмыкнула в сторону Кори.
– Доктор Шварц. Подпишите заявление.
– Что это? – Шварц прищурился, чтобы прочитать бумагу, что дал ему Кори. – Уверен? Это из-за Фокса Юниона? Ты не можешь оправиться после нападения?
– Вы знаете, что там случилось.
– Ты плохо спишь? – Шварц отложил заявление, взял тонометр и надел манжетку Кори на руку. – Сто десять на семьдесят. Пульс сто. Не хорошо.
– Я сам себя не узнаю в последнее время. Все мои поступки. Все мои слова. Я никогда бы раньше такого не сделал.
– Посттравматическое расстройство. Все хуже, чем я ожидал. Это моя вина. Ты принимаешь какие-нибудь лекарства?
– Нет. – соврал Кори.
– Заявление я твое не принимаю. Вот как мы поступим. Слышал о светозвуковой стимуляции?
– Разумеется. Но я не считаю ее терапевтические эффекты значимыми. Это БАД психиатрии.
– Ты не прав. И ты сам убедишься в этом. Доктор Калуум согласилась тебе помочь, как только закончит с больными.
Снаружи был знойный день, а в подвале корпуса Д, царила прохлада. Свежевымытый пол, действовал лучше всякого кондиционера. Мейсон лениво выжимал тряпку. Рафаэль живо описывал кипящую лаву, что поглотит землю. Шварц прав. Ему нужно лечение. Сам он не справится. Дальше может стать только хуже.
Одиннадцатая палата была пуста. Койка аккуратно застелена.
– Сестра Грегсон, где Крашер?
– Его после суда сразу в реанимацию подняли.
А чего было еще ожидать. Кори прекрасно видел, как его били на суде. И все из-за него. Из-за его тяги к справедливости. Из-за того, что он пошел на поводу у шерифа и Шварца. Конечно. Никто не заботился о его судьбе. Признание его вины наделало бы много шума. Налетели бы журналисты, адвокаты. Доктор превысил самооборону. Неоднозначная ситуация. Суд мог длиться месяцы. А обвинить никому не нужного сумасшедшего куда проще. За него никто не заступится, за его права никто не станет бороться.
Доктор Хайз и сестры были в бытовой. Он слышал их голоса и смех, но здороваться не стал. Знал, что услышит только насмешки и упреки, если они вообще с ним заговорят.
Крашер лежал в третьем боксе один. Две другие койки были свободными. Аппарат мерно пищал. Показатели в относительной норме. Руки и ноги были зафиксированы ремнями. Из носа торчала кислородная канюля. Лоусон пододвинул табуретку, сел рядом с кроватью и стал рассматривать наколки на руках. Некоторые из этих символов встречались ему в найденных дневниках. Молния. Добавляет скорость и силу воину в бою. Луна – защитница и хранительница. Талисманы для обретения способностей. И обереги, как от реальных врагов, так и от сверхъестественных сил. Еще месяц назад. Кори знал только притчу об индейке, что индейцы принесли в дар пилигримам. А сейчас уже различает их письменность, символику и языческие поверья.
