Артур Кинк
Тайна лечебницы Отектвуд
– Звоните шерифу. – выкрикнул кто-то из толпы.
– Да! – поддержал незнакомца Кори, но топла жаждала самосуда.
– Что бы его посадили и кормили три раза в день на наши налоги? Где Крашер?
– Где моя сестра? Что ты с ней сделал? – Росс, шатающийся после очередной попойки. махнул розочкой, Лоусон закрылся, и Росс рассек ему предплечье. Кровь потекла в рукав, щекоча кожу.
Тут Кори понял, что если признается, то толпа разорвет его на кусочки.
– Я не знаю. Я ничего не сделал! – Лоусон сползал по стене, но чужие руки тут же поднимали его и прижимали обратно к драным обоям.
– Ты изнасиловал мою дочь! – заговорил Кейс, тыча ружьем в подбородок Кори.
– Нет. Мы встречались. У нас все было по согласию. Спросите ее сами.
– Моя бедная девочка беременна от насильника!
– Ваша бедная девочка дочь шизофренички! – вдруг заорал Кори. Из-за слез и отсутствия очков Кори совсем перестал видеть. Он будто был один и уже не обращал внимания на тычки, пинки и удары. – Вашу жену свели в Отектвуде с ума. Ваших детей, жен, мужей, братьев и сестер сводили с ума в Отектвуде. Я могу это доказать. Послушайте!
Кейс ударил Кори прикладом в щеку и тот рухнул на пол. Лицо горело. Его тянули за ноги, больно хватали за плечи, били о косяки. От боли Кори совсем оглох.
– Не в моем дворе. Отвезем его на старый рудник. – эхом раздался голос Кейса.
– Прошу вас. Не надо.
Это и значит сдаться? Молить о пощаде? Нет. Мольба и унижения – это тоже действия. А сдаться это лежать на брезенте в грязном багажнике. Подскакивать на ухабах и ждать своей смерти.
Аффективное расстройство
Алабама, Отектвуд, 4:30 p.m.
Дневной свет после темноты багажника окончательно ослепил Кори. Его тащили по земле, по камням, по избитому бетонному полу. Джинсы порвались, кожа оставалась на кусках арматуры, торчащей из бетона. Руки выворачивали в суставах. Собирая остатки своего сознания, Кори понимал, что если выживет, то после всех этих травм не сможет ходить. Если выживет. Его грубо бросили на холодный железный пол. Это был лифт. Клеть. Про устройство рудников он читал в дневниках Честити.
Эдисон. Кейс, Колбан и Розенталь спускались вместе с ним. Остальные вовсе покинули их на пути сюда. Вершить правосудие хотелось всем, но вот нести потом наказание не хотелось никому. Спускались быстро. От перепада давления у Кори заложило уши. Из носа хлынула кровь.
В старой шахте пахло не лучше, чем в больнице. Рук Кори уже не чувствовал. Кроссовки слетели, и он сбивал голые пальцы, поспевая за своими палачами. Они остановились. Кори был рад. Рад, что все это наконец закончится. Он больше не может. Из-за ударов в уши он почти ничего не слышал, а без очков в полумраке был как слепой котенок.
«Никогда не сдавайся.» – это не просто фраза. Кори сдался. Но его тело, избитое, израненное не сдавалось. Через боль он все еще мог шевелиться. Он все еще чувствовал. Чувствовал легкую вибрацию и как мелкие камушки подпрыгивают над полом.
– Там внизу около пятидесяти футов, – сказал Кейс, склонившись над Кори, и ткнув его в живот винтовкой, будто проверяя жив ли Кори, или уже испустил дух. – Повезет, если сразу свернешь шею. Но можешь и сломать спину. Будешь лежать там внизу, как мешок дерьма и медленно умирать, пока крысы обгладывают твою рожу. Или скажешь, где прячется Крашер, и я быстро пристрелю тебя.
Кори хотел бы что-нибудь ответить. Открой он рот, издал бы только крик.
– Давай уже прикончим этого говнюка. – Росс схватил Кори за шиворот и приподнял над бездонной чернотой.
Теперь вибрация переросла в гул. В грохот. Он доносился сверху. Эдисон отбросил Кори обратно и задрал голову.
– Это порода двигается. Такое часто бывает. – пытался успокоить его Кейс.
Лоусон воспользовался моментом и отполз к своду. По стене ручьями стекала ледяная вода. Она возвращала Кори к реальности. К тому, что сейчас его убьют. Как собаку. Без суда и следствия. Так и не узнав никакой правды.
Гул стал совсем невыносимым. Будто прямо над ухом Кори самосвал вываливал камни. С потолка сорвалась гнилая балка, что служила креплением, прямо на задранную морду Росса.
– Назад! – размахивая руками Кейс отступил от края, но поскользнулся на старых, покрытых влагой и грязью рельсах. Вниз полетела еще одна балка. За ней целая плита.
Лоусон закрыл лицо руками. Черная пыль накрыла его волной. Грохот разгуливал по брошенной шахте. Больше ничего. Ни криков. Ни выстрелов. Угольная пыль медленно оседала. Сверху еще валились камни, мусор и дерево. Ржавая вагонетка улетела в бездну, куда хотели сбросить Кори и все стихло. Раня босые ноги острыми камнями, Кори поднялся. Человеческая установка «не сдаваться» действительно сильнее любых инстиктов и зачастую глупа до одури. Животное бы легко зализывало раны и восстанавливало силы. Механизм бы не запустился, дабы не сгореть. А человек будет продолжать на износ.
«Я убил Кетрин, беспомощную и больную. Я убил Диану, которая доверяла мне и любила меня. Я убил Игмена, который всем сердцем верил в людей и доброту. Я убил Фокса, которому должен был помогать. Которого поклялся лечить. Которому поклялся не навредить. Я знал правду и скрывал ее из-за своей неуверенности и трусости. Я слышу голоса. Я испытываю ненависть. Я должен был умереть! Почему они? Почему не я?»
– Почему? – Кори споткнулся и упал на груду угля. Он не знал точно куда ползет. К выходу или к обрыву. Но в кромешной тьме показался луч желтого света. Лоусон пополз к нему. Может он уже мертв? А это тот самый свет в конце тоннеля, о котором все твердят. Но свет в конце тоннеля должен быть ярким. А этот тусклый. Этот прыгает то вниз, то вверх, то вправо, то влево. Этот свет громко топал и шумел. Этот свет ударил по глазам и вновь ослепил Лоусона.
– Охота на ведьм не состоялась. Снимайте валенки. Вставай, Виски.
Ну, конечно. Крашер работал на этом руднике перед его закрытием. Он знает все ходы, все уязвимые места. Но зачем? Зачем ему было сюда идти? Зачем было делать все это? Ведь мстить нужно не этим людям, а врачам из Отектвуда.
– Я больше не могу. – прохрипел Кори.
– Не могу поднять ногу! Не ной, Виски. Идем отсюда. А я так уж и быть напишу статью в журнал.
Алабама, Отектвуд, 10:42 p.m.
Все тело ломило, будто бы Кори избивали несколько часов подряд. Ах да, его ведь и избивали несколько часов подряд. В носу и горле все еще стояли остатки угольной пыли. В больной голове роились сотни мыслей. «Почему он? Почему Эйприл предпочла отдать отца своего ребенка на растерзание. Почему Крашер не сбежал подальше от этого города? Как теперь дальше жить?»
Кори пялился в уже знакомый потолок со странными рисунками.
– Я убил Диану и зарыл ее в лесу. А еще отца Игмена. – сказал Кори и повернул голову. Чарльз сидел напротив и зачищал провод. Рядом, на индукционной плитке кипело какое-то серое вещество.
– Значит посчитал нужным. Я не собираюсь тебя осуждать. Ты это сам за меня сделал.
– Что-то еще мне хочешь сказать? – спросил Кори.
Крашер на секунду замер.
– Как себя чувствуешь?
–Ужасно. Но я не об этом.
– Да я знал, о том, что творится в Отектвуде. Знал об Апексе. Последние годы он участвовал в экспериментальных программах, только ради доказательств. Записывал все на видео втайне от других. Хотел потом сверкнуть этим в Вашингтоне. За несколько дней до его отъезда меня спрашивал о ловушках в лесу Хамсвиллл. Ну как спрашивал. Обкалывали меня и заставляли говорить. Они заманили Апекса в капкан, а потом сбросили в реку. Шериф даже не стал искать багаж Апекса. Он ведь явно не с одним портмоне собирался в другой город ехать.
– Алекс Хилл?
– О! Его я помню. Он чем-то походил на тебя. Только с противно-позитивным настроем. Амбициозный сиротка. Сразу понял, что к чему и стал шантажировать Шварца. Молчание за лучшие рекомендации, вплоть до рекомендаций в Вашингтонскую высшую школу на бюджетной основе. Паренек поверил в себя. И Мейсон разуверил его при помощи газонокосилки.
– Нас ищут, да?
– Ага, ходят по лесу с вилами и факелами, читают молитвы. Наш народный суд уже надрался в баре до соплей. А когда хватятся Кейса и Эдисона, никто не признается, что они похитили человека и собирались казнить на старом руднике. Черных копателей частенько заваливает. Их туда же припишут.
– Как мне теперь выйти из леса? Как теперь смотреть людям в глаза? Что ты делаешь?
– Собираюсь сравнять Отектвуд с землей.
Это было безумием. Очевидным безумием. Подорвать больницу. Совершить террористический акт. Убить сотни больных, врачей, сестер и даже расчетную группу, которая никаким образом не причастна к тем ужасам.
«Причастна. На этой земле каждый росток, каждое здание, каждый кусочек асфальта, каждый старик и ребенок причастен к безумию. Они кормят его, поят, поливают и удобряют. И даже ты причастен. Ты приехал сюда и отдал самый большой и жирный кусок, чтобы вскормить это зло.» – голоса в голове стали уже совсем привычными для Кори. Он больше не глушил их таблетками. Он внимательно слушал и без них в его черепушке было до боли тоскливо и одиноко.
– А что будет потом?
– Потом, это когда? Проблемы надо решать по мере их поступления. Еще вчера, я не собирался драпать из больницы. Но утром, когда все ушли на планерку, Мириам выносила остатки от ужина через заднюю дверь, чтобы не попасться охране и забыла ее закрыть. А там стояли старые ванны из корпуса Б. Там поставили новые. Я прилег в одной из них, накрылся брезентом, и меня вывезли на грузовике, вместе с остальным строительным мусором. Это вышло совершенно спонтанно. Я собирался еще подремать после завтрака, потом сделать поделку из осенних листьев на терапии и почитать. Но вот я ничего из этого не сделал. И не жалею.
Кори с трудом сполз с кровати. Каждое движение приносило жуткую боль. Казалось, что внутри что-то лопается или отрывается.
– Мне нужно в больницу.
– Мне тоже нужно! Но сначала нужно доделать запалы.
– Я не об этом. У меня кажется внутреннее кровотечение.
Чарльз молча залез в карман и высыпал на стол горсть таблеток, вперемешку с мусором.
– Что это?
– Промедол.
Кори растянулся на полу, среди канистр. Голова кружилась. Он неуверенно взял одну таблетку и проглотил не запивая.
– В больнице тоже подумали, что я помог тебе бежать. Калуум сказала мне одну странную вещь…
– Нельзя верить политикам и психиатрам! Ты знаешь! Ты же сам психиатр. – Чарльз отбросил провод на пол и воткнул нож в крышку стола.
Губы вытянулись в нитку, а на шее выступили вены. И тут Лоусону стало страшно, так, как не было не при нападении Юниона, не когда Кейс тыкал ружьем в его подбородок.
Вот оно настоящее лицо Крашера. Вот оно безумие, которое Кори в упор не замечал. То, что должен был вылечить, а вместо этих кормил демонов в голове Чарльза.
Он ничем не отличается от врачей Отектвуда. Он тоже сделал из Чарльза подопытного кролика, тренируя на нем модели общения и поведения доктор-пациент. И теперь, если Крашер вынет нож из стола и воткнет его уже ему в горло – будет бесконечно прав.
Голоса в голове тоже замолкли от страха. Но только на пару секунд. Лоусон не успел бы не вызвать полицию, не позвонить сестре. Это был предсмертный его крик его рассудка.
Таблетки подействовали быстро. Ужас сменился легкой эйфорией. И теперь окровавленные ноги со сбитыми пальцами не вызывали жалости и отвращения. Это не были раны. Это соски, через которые он своей кровью напоил землю Отектвуда.
– Пожар был в тысяча девятьсот девятнадцатом. И в тысяча восемьсот девятнадцатом. Ты думал об этом? Разве это не самое подходящее время. Это как лихорадка. Когда болеешь, организм борется с вирусом повышая температуру. Температура поднимается, – Лоусон поднял руку вверх. – И вирусы дохнут! – он резко уронил руку на пол и вывалил язык на бок, изображая мертвеца.
Чарльз взглянул на него слегка обеспокоено. Кори встал на ноги.
– Могу я тебе помочь? Говори, что с чем смешивать!
– Ты и правда хочешь в этом участвовать? Ты ведь понимаешь, что нас пристрелят на месте? Даже не рассчитывай на пожизненное.
– Кажется, кто-то минуту назад говорил, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Ты рассчитывал лепить поделки из гребаных листьев и шишек, а сейчас лепишь взрывчатку. Мы не знаем, что может случиться. Мы можем даже не добраться до клиники, а можем и уйти оттуда живыми! – запинаясь за хлам, сбивая тазы и канистры ногами, Кори выдернул нож из крышки стола. Он наклонился к Чарльзу так низко, что их лица разделяли всего пара дюймов и лезвие ножа.
– Но я больше не приду туда с пустыми руками. Я больше не надену сраный халат! Я не студент! – Лоусон кричал и изо рта его летела слюна.
Крашер спокойно вытер свою оплёванную щеку и забрал оружие из рук Кори, пока тот сослепу не пырнул его или вовсе себя.
Даже без очков Кори было не трудно разглядеть, что Чарльз поник. Он не разделял запала и жажды крови Кори. Недобрый блеск глаз потух.
– Знаешь, почему я отказался говорить с юристом? Почему изуродовал своего адвоката? Знаешь, откуда у тебя появилась та челюсть? Виски, я давно хотел сказать тебе…
– Скажешь, когда на месте Отектвуда останутся одни угли! – Лоусон забыл про боль. Забыл про проблемы со зрением. Он мельтешил из угла в угол, переставлял сумки и ящики. Гремел замком. – Ты готов?
– Я гораздо больше, чем готов! – безумный оскал вернулся на лицо. Крашер подхватил свою конструкцию из нескольких канистр и проводов.
Делирий
Алабама, Отектвуд 4:45 a.m.
Огни полицейских машин, патрулирующих территорию вокруг лечебницы, мерцали в лесном мраке. Полусонный охранник открыл ворота.
– Вот бы все так на работу спешили в нашей стране. – зевнув, сказал он.
Лоусон спокойно прошел по территории. Запасной выход в корпус Б был открыт. На крыльце еще тлел окурок. Кори тихо вошел, свернул под лестницу, снял с гвоздя ключ отпер подвал.
Налобный фонарь, что дал ему Крашер был почти бесполезен. Поднося наспех начерченную Чарльзом схему к самому носу, Кори шел, наощупь, скользя руками по влажным трубам и натыкаясь на мох и грибок.
Запах канализации усиливался. Рваные кроссовки Крашера промокли. Лоусон не боялся больше осветить, что-то жуткое. Сейчас его глаза не отличат пакет от человека или собаку от велосипеда. Но на всякий случай он наносил удары перед собой плоскогубцами по металлу. Проход то сужался, то расширялся.
– Ты будто лазерной указкой кошку гоняешь. Иди ровно, виски, или ты уже остаканился с доктором Фареллом, пока я тут по колено в дерьме купаюсь.
Кори не видел Чарльза, но отлично слышал. Он добрался. С третьего раза срезав замок и открыл люк. Чарльз сбросил ему большую сумку, моток провода и спрыгнул сам.
Ни мокрые ноги, ни вонь канализации, ни что не могло омрачить эту ночь.
«Ты смог. Ты избавишь этот город от сумасшествия. Ты освободишь своих предков и своих потомков. Генри Отект не смог, Грант не смог, Скот не смог. А Кори Лоусон из Нью-Йорка смог. Не близнецы Лоусон снова молодцы, а ты один.» – голос в голове воодушевлял. Заставлял переставлять ноги. Заставлял верить в то, что в темноте канализации нет ничего страшного. Иногда, пока Крашер шел позади Кори, ему казалось, что он говорит он и отвечал:
– Да!
Дело для Кори нашлось не хитрое. Он всего лишь должен был ходить по больнице и открывать подсобки и подвалы, давая Чарльзу доступ к электрическим щиткам. Для этого ему вновь пришлось надеть ненавистный халат и маску. Так, никто из загруженных работой и своими проблемами не обращал на него внимания. Не топчет и ладно.
Начал Чарльз с трансформаторной будки на улице, пока у охраны была пересменка. Потом корпуса А и Б.
Лоусон проходил мимо сестер и санитаров и сердце его колотилось, как бешенное. Но всем плевать на него. Он пустое место. Но это ненадолго. Через час все изменится. Через час он изменит государственную статистику психических расстройств. Через час он спасет Отектвуд.
Пропуск в корпус Д у него не успели забрать. Лоусон знал, что Шварц не будет афишировать его причастность и постарается вернуть психа тихо, без комиссий и министерства. Но сплетни расходились быстро. Фрост – любитель кроссвордов, с трясущимися руками и опухшим лицом несколько раз уронил связку ключей на землю, прежде чем открыть двери.
– Что слышно о том сумасшедшем? Ищут?
– Ищут. – буркнул Лоусон через маску.
Коридоры были пустыми. Эдисон скорее всего отпросилась искать своего сынка по кабакам и подворотням, не зная, что он погребен в старой шахте. Калуум была в своем кабинете. Кори прошел по коридору между палатами, ставшими уже почти родными. Эндрю поместили в четвертую. Жизнерадостный простой работяга, неровно остриженный в застиранной больничной пижаме, он сидел на полу, возле туалета и теребил рукава. Он больше никому не махнет рукой, не одарит крепким словцом свою газонокосилку. Он больше не будет Эндрю Савицем. Рафаэль обещал адское пламя. Никогда он еще не был так близко к правде. Когда Кори подошел к его палате он резко смолк. Впервые за всю практику Лоусона, он закрыл свой рот и отскочил от двери, смотря на Кори как ушибленная собака.
– Что такое? – спросил Кори. – Не думал, что твои пророчества сбудутся так скоро? Боишься ада?
– Все боятся гнева Божьего. – скромно ответил Рафаэль. – Вы навлекли на себя проклятие!
Еще какое. Лоусон прибавил радио на посту, чтобы шум Рафаэля, не отвлекал Барбарау от работы. Наверное, пытает очередного подростка, что бы через пару лет он устроил стрельбу на выпускном.
Кори проследовал в самый конец к электрощиту, опустил рубильник и стал ждать сигнала.
– Тебе кажется запретили подходить к больнице на пушечный выстрел. – Мейсон появился из-за угла.
– Иди подтирай мочу и не лезь не в свои дела.
– Чего ты сказал? – шлепая своими мокрыми тапками, Мейсон стремительно надвигался на Кори. – Что ты там делаешь? Отойди от рубильника. Это из-за тебя сегодня по всей больнице электричество барахлит? Мстишь что тебя выгнали с работы? Еще бы тряпку в унитаз спустил. Мститель.
– Лучше тебе не лезть ко мне. – Кори встал спиной к щитку.
– А то что? Твой бешенный дружок взорвет у меня дома сортир? Свали. – Мейсон оттолкнул Кори и взялся за рубильник.
«Ты позволишь этому поломойке нас унижать? Ты и правда пустое место.»
Зарычав, Лоусон схватил ведро, что Ли оставил позади себя с серой грязной водой и выплеснул на Мейсона. Аварийное освещение погасло и тысячи искр посыпались на Лоусона с оглушительным треском. На рубильнике осталась прикипевшая кожа с ладони санитара. Сам же он лежал в луже воды. Рука почернела и стала похожа на спичку. Он был мертв. Мгновенная смерть от удара током. Умнику Лоусону поставили зачет по электротравмам автоматом. Он ведь никогда не собирался работать с подобными случаями. Да и вид обугленных мертвецов даже в учебники вызывал панику. Раньше вызывал.
Лампы под потолком начали лопаться одна за одной. Проводка засверкала. Из процедурного кабинета послышался крик, и пожарные сирены зазвенели со всех сторон.
Рафаэль приник к решетке и смотрел вверх, как пластиковые куски потолка, охваченные огнем валяться на кафельный пол. Вот он его огненный дождь.
Все ринулись к выходу. Больные, которых Лоусона учили выводить при пожаре первыми, оставались в камерах и отчаянно вопили. Кори едва не затоптали на лестнице, общий поток белых халатов, буквально вынес его на улицу.
Пожарные машины были уже у больницы. Спасатели разворачивали рукава, подминали лестницы.
Остальные два корпуса стояли на месте. Значит Кори не спровоцировал взрыв раньше времени. Это всего лишь старая электрика корпуса Д и план Крашер пока не сорван. Крашер! Он остался где-то в подвале.
Лоусон развернулся и побежал назад, расталкивая паникующих медиков локтями. Верхний этаж еще не был задымлен, но дышать уже было тяжело. Оборвав ключницу, Кори нашел нужный ключ вставил замок и распахнул дверь. Из подвала ему в лицо ударила волна дыма. Горького обжигающего горло. За ней на пол выпал Крашер отчаянно кашляя.
– Виски! Какого черта ты сделал?
– Надо уходить!
– Я еще не закончил! – вопил Крашер прижимая к себе связку канистр с проводами.
– Мы сгорим тут к чертям!
– Я должен закончить!
Кори ничего не оставалось, как вырвать канистры из рук Чарльза и влепить ему звонкую пощечину.
Он потянул его за руку, но Чарльз мертвой хваткой вцепился в порог подвала.
– Ты ничего не закончишь, ты тут сдохнешь. – Лоусон наступил на руку Чарльза и тот разжал ее.
Действие таблеток заканчивалось. Ноги подкашивались, все тело ломило, будто Кори перехало поездом. Не смотря на свою худобу, Чарльз оказался жутко тяжелым.
Свежий воздух и брызги ледяной воды, чуть не сбили Лоусона с ног. Кроме пожарных, во дворе стояло с десяток вооруженных полицейских, охрана с дубинками и шокерами. Доктор Шварц.
– Встаньте на колени и поднимите руки. – крикнул в громкоговоритель шериф Айк. Что же он не добавил «студент»? Больше не считает Лоусона сопляком?
– Послушайте! Это клиника сводит людей с ума! Она построена в доме не того ветра! Прошу, поверьте мне!
– Встаньте на колени и поднимите руки, что бы я их видел! – повторил Айк.
– Здесь все заминировано! Больница взлетит на воздух если вы выстрелите! – предпринял новую попытку Лоусон, а Чарльз, как ни в чем не бывало послушался шерифа и опустился на землю.
– Теперь ты, Лоусон! Медленно! Встань на колени и подними руки.
– Нет! Чарльз! Прекрати! Поднимайся. – Лоусон схватил Крашера за футболку и потянул вверх.
Во всеобщем шуме, грохоте воды и криках Лоусон и не услышал, что произошло. Хлопок Чарльз оттолкнул его в сторону, сбив с ног и упал рядом.
Охранники сорвались с мест как бешеные собаки. Резиновая дубинка коснулась спины Кори, затем головы. Холодный металл шокера уколол под ребра. Кори показалось странным, что били только его, а Крашеру спокойно дали лежать в стороне.
– Чарльз! – окликнул его Кори и прищурился. По спине футболки расплывалось алое пятно крови.
– Нет! Зачем вы убили его? Он ничего не сделал! Он же сдался!
Милый старик Фрост ударил Кори дубинкой прямо в челюсть и несколько зубов с кровавым шлейфом полетели на траву.
