Артур Кинк
Тайна лечебницы Отектвуд
– Что ты знаешь об Апексе? – Кори дернул Крашера на себя за простыню, но она осталась у него в руке, а Крашер остался стоять на своем месте в камере, в чем мать родила. Он даже не шелохнулся. Не попытался прикрыться или отвернуться.
– О том, что он не утонул. Но кто поверит сумасшедшему без доказательств? То ли дело уважаемый доктор, так верящий в справедливость.
Кори сделал два шага назад. Сомнений не осталось.
– Джо! Вызовите охрану и проведите обыск в палате Крашера.
Кори вернулся в кабинет дежурного доктора. Под клавиатурой лежал свернутый тетрадный листок, оставленный им же самим. Его первые расшифровки. Хорошо, что здесь практически никто не убирается.
«Один семь два ноля, голова, идет или надвигается, уголь.»
Идиотский набор слов.
Кори извлек из ящика стола, оставленную дежурившим до него доктором бутылку скотча. Пора привести мысли в порядок. Он так давно не пил, что в горле зажгло и Лоусон закашлялся. Чем дольше он смотрел на смятый лист в клетку, тем больше испытывал вину за смерть Дианы. В попытках найти смысл в бреду сумасшедшего он зашел слишком далеко. Все это не имеет никакого смысла.
Скотч просился обратно. Кори откинул голову назад и прикрыл глаза, а когда открыл их, то снова увидел ее. Женщину с обмороженными ногами. Голубое грязное платье. Свежая кровь капает с волос к нему на стол. Она тянет к нему свою руку в язвах, со сломанными ногтями. Пряди сбились на одну сторону и Кори впервые увидел ее лицо. Это была Диана. Страх никуда не ушел. Он застрял в обожжённом скотчем горле. Кори, сам того не желая протянул свою руку навстречу мертвой женщине и только в дюйме от ее пальцев остановился.
– Идем со мной, Кори.
Он отдернул руку, и едва не упал назад вместе со стулом.
– Доктор Лоусон, вам плохо?
Кори плотно сжимал веки. Он не хотел видеть, кто звал его. Или что.
– Доктор.
Кори приоткрыл только один глаз. Он не упал лишь благодаря тому, что за подлокотники стула его держала Ирен.
– Простите, миссис Эдисон.
– Пустяки. Ты не спал всю ночь. Мы все не спали. Мейсон согласился приглядеть за всем. Кори, ты поедешь со мной к тетушке Роуз?
Тетушка Роуз. Где-то Кори уже слышал это имя.
– Тетушка Роуз? Целительница? Миссис Эдисон, вы же умная женщина. Вы работаете в медицине. Не позволяйте шарлатанке, себя обобрать.
– Кори, я верю в бога. Я верю в нашего шерифа. Но я хочу знать хоть что-нибудь. Мне нужна капелька надежды. И за нее мне не жаль никаких денег. Поедешь со мной?
Кори не мог отказать. И согласиться не мог. Слушать бредни самозванки со стеклянным шаром, держа за руку женщину, чью дочь он убил. Он не сможет. Он не должен.
– Конечно, миссис Эдисон. Я поеду с вами. Дайте мне пять минут на сборы.
На лице Эдисон появилась улыбка. Тоскливая, морщинистая улыбка, от которой у Кори выступили на глазах слезы.
– Нельзя плакать. Ты же мужик. Она сама виновата, что не лечила свою дочь. – услышав собственный голос, изменённый до неузнаваемости, Кори закрыл рот двумя руками. Вторую половинку валиума он запил скотчем. Пара глотков. Нужно оставить на вечер. Накинув на вешалку халат и надев пиджак, Кори пошел к машине Ирен. Он должен поехать с ней, если в нем осталось хоть что-то человеческое.
Лоусон жевал жвачку, отвернувшись к окну. Ирен поймет, но все же не стоит ей знать, что он пил на работе. Деревья закончились. Появились улицы, переполненные мусорные баки. Подростки, курившие за сараями и трансформаторными будками. Работяги на выходных, слоняющиеся в пьяном угаре, пока не пришло время ехать на ночную смену. Эдисон припарковалась возле двухэтажного барака, рядом с рыбной лавкой.
Стеклянная дверь, засиженная мухами. Музыка ветра. Запах прокуренной старой мебели и благовоний. Как говорила Рейчел, когда они проходили мимо подобных лавочек: «Эзотерическая вонь.»
Они с Эдисон устроились на потрепанном кожаном диване. Стойка с журналами предлагала прошлогодний гламур, и газеты о народной медицине. Из-за пластиковой шторки вышла женщина. Вид у нее был счастливый. Наверное, ей сказали, что меркурий в водолее, и ей стоит ожидать встречу с мужчиной ее мечты, повышения на работе, поступление ребенка на бюджет или другое вранье.
Следующими были Лоусон и Эдисон. Небольшая комната с глухими шторами. Круглый стол, без стеклянного шара, как ожидал Кори. Неопределенного возраста белая женщина, увешанная бижутерией, с нарисованными черными бровями в платке.
– Ирен и Кори?
– Да, Роуз. Я звонила вам сегодня утром.
– Присаживайтесь. В вашей семье произошло несчастье?
Кори закатил глаза.
– Да. Моя дочь пропала.
– Вы принесли фотографию и личные вещи, как я просила?
– Конечно. Все здесь. – Ирен полезла в сумку.
Роуз зажгла свечу и стала водить ей над фотографией. Окончательно залив снимок воском, она бросила его в миску с водой.
– У вас можно курить? – спросил Кори.
– Ваша дочь болела? – не обращая внимание на Кори, доставшего пачку сигарет, Роуз обратилась к Ирен.
– Да. Но это было не просто заболевание. Она страдала депрессией. Несколько лет назад она потеряла ребенка, от нее ушел муж.
– Я не вижу ее среди мертвых.
– Слава господу.
– Но в скором времени все станет ясно. Когда придете домой, оставьте у окна стакан с солью и водой. Вы можете идти, а юношу я задержу.
– Хорошо, – неуверенно сказала Ирен. Ей предсказание не доставило такого удовольствия, как предыдущей клиентке. – Спасибо вам, Роуз.
Кори лениво развалился на стуле. Они с Роуз молча ждали, пока Ирен покинет комнату.
– Дианы нет среди усопших, потому что она привязала себя к одному из живых. К тебе, Кори.
– Доктор Лоусон, если вы не против.
– Вы не верите, доктор Лоусон. Но вы не можете отрицать, что ваша близость с Дианой, была для вас странной.
– Она женщина, я мужчина. Обычная близость. Я ее не отрицаю. Я могу идти?
– Вы весь в черных пятнах.
Кори оглядел свой пиджак и рубашку. Никаких пятен не было.
– Я не о вашей одежде, доктор, я о душе. Тревога и страх грызут вашу душу, оставляя сквозные черные дыры. Вы не местный, верно?
– Я из Нью-Йорка.
– Вы приехали работать в Отектвуде? Слишком молоды. Учеба?
– Резидентура. – Кори отвечал максимально грубо. Он не хотел продолжать этот фарс. Тревога и страх. Так можно сказать каждому, и он поверит в это. Каждый человек о чем-то сожалеет, чего-то боится, о чем-то мечтает.
– Привороженные не живут долго.
– Я не понимаю вас.
– Диана приворожила вас. Думаю, это была могильная земля и менструальная кровь. Я сама рассказала ей об этом способе несколько лет назад. Она хотела приворожить своего будущего мужа. Вы не верите в привороты?
– Я не верю не единому вашему слову. Я вижу перед собой психолога и бизнес леди, что делает деньги на простаках. Весьма умело. Желаю вам успехов в вашем деле. – Кори поднялся со стула.
– Вы не едите. Плохо спите. Вы молоды, но чувствуете себя стариком по утрам. Сонливость, апатия, раздражительность, агрессия, резкие перепады настроения? Узнаете себя?
– Да каждый второй американец себя узнает.
– Это только начало. Диана умерла, но черная магия, которую она использовала, чтобы быть с вами, живее всех живых. Она утянет вас за собой. Сначала вам будет казаться, что вы освободились. Вы сможете смотреть на других женщин. Но рано или поздно вы начнете сохнуть и чахнуть. В итоге, вы умрете. Через неделю, через месяц, может быть через год. Но эта связь вытянет из вас всю душу. Вы уже живой мертвец, доктор Лоусон. Когда вы спали в последний раз?
– Знаете, что? Меня вам не облапошить, как доверчивых стариков! – Кори вынесся из комнаты гадалки, едва не оборвав занавески.
Ирен ждала его в машине. После этой промывки мозгов, был необходим разговор со здравомыслящим умным человеком, но Рейчел не брала телефон. Да и что он ей скажет? Что убил свою подружку, закопал в лесу, а потом ходил к гадалке. В лучшем случае Рейчел бросит трубку. В худшем завтра за ним приедет мать с наркологом.
Скрывая экран телефона от Ирен, Кори вбил в поисковике: «Как снять приворот?». Вылезла куча статей, реклама потомственных магов, гадалок и прочих мошенников. Так же сайты предлагали снять порчу, приворот, безбрачие, безденежье и импотенцию бесплатно в домашних условиях. Кори было бы смешно, если не было бы так грустно. Он открыл первую ссылку. Вырвиглазное оформление со свечами, картами и красными буквами на черном фоне. Проклиная веб-дизайнера, Кори напряг глаза и начала читать. Чего только не предлагали. И куриц потрошить, и собирать белладонну на убывающую луну. Наиболее адекватным вариантом было сжечь все вещи и подарки от того, кто совершил приворот и прочитать при этом не хитрое заклинание. Это Кори понравилось. По крайней мере не надо собирать траву, которую он не отличит от обычных сорняков и воровать землю со свежих могил.
Доехали до лечебницы быстро. Пару раз едва не слетели с трассы.
– О чем Роуз с тобой говорила?
– Ей нужно было мое фото. Меня укачивает. Я, пожалуй, дойду сам. – Кори вылез из машины, согнулся к самой земле и стоял так, пока шум машины Эдисон не исчез в лесном шелесте.
Кори огляделся. Кое-где, на стволах деревьев висели желтые полицейские ленты. На земле следы шин, обуви, собачьих лап. Он снял рюкзак, достал одну из уцелевших карт, что перерисовал сам. Отмечать место захоронения в телефоне было бы очень опрометчивым шагом. Заходя глубже, следы становились все реже. Через шесть миль исчезли вовсе. Но дальше была толстая и рыхлая лесная подложка. Дорогу перекрывали овраги, огромные ямы с грязью, непролазные колючие кусты и поваленные деревья. В таких местах следы может заметить только специалист, а не студент с астигматизмом, в очках толще чем бронебойные стекла на президентских автомобилях. Кори добрался до первой ловушки. Пужди. Она была цела. Значит не полиция, не отряды добровольцев сюда не доходили. Это мало успокаивало. Лучше бы ее скорее нашли. И все бы закончилось. Кори поднялся с корточек, и голова резко закружилась. Деревья замелькали, словно он на карусели. Не устояв на ногах, Кори упал и годил рукой прямо в яму с шипами. От резкой боли перед глазами поплыли белые круги, в перемежку калейдоскопа серых кусков неба и острых шпилей деревьев. При любой попытке встать, неведомая сила возвращала Кори на землю. Кисть намертво застряла в капкане и любое движение приносило дикую боль. Если его здесь обнаружат ему конец.
Пляска леса постепенно замедлялась. Кори встал на колени, осторожно, не тревожа руку. Если его найдут здесь, ему конец. Если не найдут – тоже. Он умрет от голода, обезвоживания, потери крови, нападения диких животных. Неуклюжей левой рукой он открыл рюкзак. Даже бинта нет, а еще называет себя доктором. Обертки от жвачки, сигареты и швейцарский нож. Отпиливать себе руку как в сто двадцать семь часов не хотелось. Аккуратно разрыв землю, Кори просунул острия и стал пилить деревянные шипы швейцарским ножом китайского производства. Очки заливал пот. Челка прилипла ко лбу. Дерево ломалось. Щепки втыкались в кожу и раны. Нож соскальзывал и втыкался в ладонь. «Хорошо, что я не хирург.» – пронеслось в голове.
В лесу темнело рано. Еще шести не было, а сумерки уже опускались, и ночные птицы начинали свои переговоры и пение. От каждого из них, Кори дергался и вертел головой. Их пение все сильнее походили на сирену полиции. Лучи, мерцающие из-за веток на мигалки. Не выдержав, Лоусон уперся ногами в землю, сжал зубы и что есть мочи дернул руку на себя. Боль была такая, что Кори на несколько секунд оглох. Кисть, предплечье, плечо, все пульсировало до самого позвоночника.
Кровь и грязь затекли в руках. Раны были сквозные. Из них торчали куски дерева. Затоптав капли своей крови и яму, Кори бросился бежать, прижимая к себе раненую конечность. Он перемазал кофту, штаны, лицо. От вида крови больше не тошнило.
Ползком, на животе и коленях, Кори подобрался к трассе. Ни света фар, не урчания двигателей, не воплей поисковых отрядов добровольцев, которые вели себя особенно громко, и больше заметали следы, чем искали их. Никого. Неужели про Диану и других девушек так быстро забыли?
Перебежками, Кори добрался до своего дома. Без сил упал на диван. Рука распухла, края ран выглядели, как стомы с осложнениями на картинках в учебниках. Лоусон буквально выгрыз из блистера еще две таблетки валиума и половинку той, от которой откусил утром. Боли уже почти не было. Пальцы не шевелились. Он засунул руку под ржавую воду и принялся вытаскивать пинцетом все мелкие занозы и щепки. Крупные просто выдавил пальцем и теперь на ладони, которую словно прокрутили через мясорубку, зияли две сквозные дырки, через которые забавно вытекала вода, если подставить их под самый кран.
Осколки пястных костей валялись в раковине, среди размокших деревяшек. Сухожилиям и ладонным нервам явно пришел конец. Даже если сейчас Кори поедет их зашивать, то шансы на полное восстановление движения ничтожно малы, не говоря уже о потери тактильных ощущений и частичной парализации. Но это сейчас Кори волновало в последнюю очередь. Он промыл раны, залил антисептиком несмотря на то, что спиртовые антисептики и растворы нельзя использовать для открытых ран, замотал бинтом, из аптечки, найденной в кладовке, датированной аж семьдесят вторым годом. Качество бинта тогда было лучше. Кори оценил. Но настало время переходить к обряду. За каких-то пару дней, Диана успела перевезти к Кори не мало вещей. Косметичка, одежда, постельное белье, немного посуды, занавески и маленький коврик. Кори свалил все в один пакет, вытащил во двор, облил бензином и поджог. Горело хорошо. Лоусон уже достал телефон, чтобы прочитать скопированное заклинание, но внезапно вспомнил. Это были не все вещи Дианы. Окровавленный фартук он сбросил в выгребную яму.
На дворе уже совсем стемнело. С телефонным фонариком Кори вошел в уличный туалет. Прогнившие доски трещали под ногами, как бы предупреждая: «Не утони в дерьме.» Направляя свет в дырку между досок, Кори не видел совершенно ничего. При дневном свете было бы все тоже самое.
Если уж начал, доводи до конца. Так Кори всегда говорила мать. Так Кори всегда старался действовать. Никаких перерывов и откладываний на завтра. Наверное, из-за такого воспитания, они с сестрой были одними из лучших учеников. Что бы сказала Рейчел, глядя на то, как ее брат соорудил из палки и проволоки удочку и опускает в деревенский сортир? За подобие крючка, свернутого одной рукой, ничего не цеплялось. Он только разбередил дерьмо и разнес вонь по всему двору. Сбросив чудо инженерной мысли в ту же дырку, Кори вновь взял канистру, вылил все пять литров в туалет, разбрызгав немного на пол, и бросил во тьму окурок. Пламя занималось медленнее, но куда ярче, и все старалось вырваться наружу. Это из-за метана. Костер во дворе уже догорел. Пахло плавленым пластиковым пакетом. Холодало. Кори вынул телефон и начал.
– Да унесут четыре ветра вместе с пеплом, дурное от меня, к тому, кто сотворил это на крови, воде или мясе. Как солнце заходит на западе, пусть в земь уйдут хвори мои. Пусть дым окутает меня и защитит тело и разум от магии врагов.
Гром не прогремел. Молнии не ударили в землю. Ничего не произошло. Холодный ветер усилился. Рука снова начала ныть. Раны токали под бинтом. Таблетки наконец начали действовать. Глаза сами закрывались. В тепле дома Лоусона быстро разморило. Целый день на ногах. Он упал на диван, не раздеваясь и заснул сидя.
Галлюцинации
Лукас бился в дубовые двери. Весь город не мог исчезнуть за один день. Тюремные сторожи были здесь. Пастырь. Пока он их не убил. Но все же, они были на месте. Они ведь не казались Лукасу. Или казались?
– Генри, ты здесь? – Лукас навалился на дверь, и та упала внутрь, подняв клубы пыли.
В доме Генри ничего не поменялось. Все тот же пол, застеленный тканью и бумагой. Пугающие Лукаса инструменты валялись на столе и полу.
– Не с места! – Генри появился внезапно. Двустволка в его руках смотрела прямо на Лукаса. Шуба порвалась. Рукав висел на плече. Ухоженная бородка, отросла почти до груди и сбилась в колтуны. – Лукас? – Генри опустил ружье, но не убрал. Направляя дуло в ноги. – Что ты наделал, друг мой. Что вы все наделали?
– Генри, ты сам сказал, я не делаю ничего, что не будет праведным. Где все люди?
– Ты не знаешь? Это была настоящая бойня. Кто-то поджог рабские бараки. Некоторым удалось выбраться. На шахте произошел взрыв. Штольня обвалилась. Сотни женщин вышли с вилами и лопатами, чтобы вызволять своих мужей из-под завалов. А потом. Все будто белены объелись. Они резали друг друга, жгли, бросались камнями. Били руками, ногами, палками. Все обезумели! Лукас, ты тоже обезумел. Ты убил Дороти. Ты убил своих сыновей с сбросил тела мальчишек в колодец. Друг мой, бесы завладели тобой. Всем городом. Это было похоже на ад. Мужчины и женщины, старики дети. Они грызли друг друга, словно бешенные собаки.
– Это все индейцы. Они околдовали поселенцев. Ты знаешь, я бы не сделал такого со своими сыновьями. Это все они.
– Кто они? Колдовство? Магия? Я врач! Я христианин! И ты тоже. Пусть хоть сам дьявол придет сюда, за свой рассудок я буду драться насмерть.
– Я знаю, Генри. И я тоже буду. Мы должны убраться отсюда. Как можно дальше. Это место проклято.
– Нет! – Генри перекинул ружью через плечо. – мы найдем выживших. Мы восстановим город и шахты.
Лукас взглянул в глаза Генри. Они были полны страха, как у загнанного зверя. Нужно бежать. Бежать без оглядки. Все нутро Лукаса кричало об этом. Он схватил дуло ружья и дернул на себя. Генри не устоял и упал на пол.
– Лукас, нет! Я твой друг!
– Мой друг – господь всевышний. И он велит мне идти за ним. Прочь отсюда. Ты пойдешь со мной. Или примешь смерть от моей руки. От руки господа своего! Твоим разумом завладел дьявол. Как и разумом Остина, Дороти, всех вокруг. Идем со мной. – Лукас говорил тихо. Вкрадчиво. Его голосу хотелось верить, если бы сам Лукас не поднял долото с пола и не пошел с ним на Генри. Верный друг и соратник. Они пришли на пустую землю дикарей. Они строили в небо, и строили под землей. Они дали сотням паломников кров и пищу. Они держали в руках золото и уголь. Они осветили ночь фонарями. Обогрели зиму печами. А теперь у одного в руках холодный металл, а у другого не остывший ствол ружья.
– Лукас, умоляю тебя. Ради бога.
Лукас будто оглох. С пустыми выпученными глазами. С какими убивал жену и сыновей, он шел на брата. Генри ничего не оставалось, как передернуть затвор и спустить крючок в самый последний момент. Плечо пронзило болью. В воздухе запахло порохом. Лукас упал замертво. Разбросанные бумаги кривились под теплой кровью. Генри поднялся и вышел из дому. Плечо ныло. Рука болталась как плеть. Ноздри закоротило едкой гарью. Он волочил ружье по талому снегу. Фонари, что он зажег не горели. Даже звезд не было видно, из-за туч. Звенящая тишина после выстрела стучала в ушах и не лай, ни стон, ни крик о помощи не мог ее прервать. Костры не трещали. Грохот молотов и тугой скрип опускающихся в шахты клетей стихли. Стихли навсегда. Господь покинул их. Генри остановился у дерева отдышаться. Перед лицом мерно качались синие ноги висельника.
Алабама, Отектвуд, 11:40 p.m.
Кори разбудил стук в дверь. Это полиция! Или Рейчел с матерью. Кори не мог точно сказать кого боялся больше. Он медленно подошел к окну. Во дворе было пусто.
– Кто? – спросил Лоусон через дверь. Ответа не последовало. Спрятав руку с кровавым бинтом в карман, Кори приоткрыл маленькую щелку. Холодный ночной воздух обдул заспанное лицо. На улице никого не было.
«Ветер.» – подумал Кори и закрыл дверь.
Едва он сделал два шага, постучали снова.
– Черт возьми, кто это! – Кори раскрыл дверь настежь. Его ждал пустой двор. Лоусон заглянул за дверь, проверил забитый досками ход для собаки. Три удара раздались снова. Лоусона передернуло, как от удара током. Стучали не с улицы. Стучали из кладовки. Дрожащими руками, Кори закрыл входную дверь и подошел к кладовой. Наверное, там что-то упало. Стук повторился. Сильнее прежнего. В дверь колотили не кулаком, а ногой. Открывать было страшно. Слышать этот стук невыносимо. Дверь вибрировала от ударов. Старые петли скрипели. Кори долго стоял посреди комнаты, не решаясь открыть. Кто там может быть? Или что?
Медленно повернув ручку, Кори потянул дверь на себя и из приоткрытой щелки повалил черный дым. За край двери цеплялись руки. Кожа на них облезла, а кровь запекалась от огня на глазах. Кори навалился на дверь, пытаясь закрыть, но удары изнутри, сбивали его с ног. Он скользил по полу. Пока не упал. Двери распахнулись и из клубов черного дыма вышла женщина. В старомодном голубом платье, юбка которого тлела как бумага. Руки и ноги были обуглены. Запах горелой плоти заполнил рот и нос Лоусона. Босые ноги оставляли следы сажи, на них капала кровь с волос. Девушка остановилась и откинула волосы назад. Это был Диана. Синее лицо, покрылось волдырями от ожогов.
– Нет, Диана. Не надо.
Диана вопросительно наклонила голову в бок. Кори отползал, но она не шла за ним. Просто стояла и смотрела, будто пыталась, что-то сказать, но не могла. Губы обгорели, а из волдырей сочилась темная слизь, похожая на масло после нескольких жарок.
– Диана, я не хотел. Это вышло случайно! – закричал Кори и проснулся от собственного крика. Комнаты не было видно из-за белого дыма. Дерево трещало со всех сторон. Сделав вдох ото сна, Кори закашлялся и упал на пол. Как учили в аэропорту. Только без тряпки пропитанной мочой. Вытянув раненую руку вдоль туловища Кори, полз к выходу, но совершенно не помнил, где он. Он натыкался на стулья и оставленный им же самим мусор. Легкие жгло от нехватки воздуха. Хотелось уткнуться в пол лицом и уснуть. Совсем рядом, с грохотом обвалился кусок потолка. Искры полетели прямо в Кори. Осели на щеке, как бырзги кипящего масла. Кори вновь оттолкнулся от пола. В клубах дыма, он видел чужие ноги в язвах. Они делали неспешные шаги, какие обычно делают маленькие дети или больные на реабилитации после инсульта. Неуверенные, неустойчивые. Кори двигался за ними.
Алабама, Отектвуд, 1:13 a.m.
– Кислород десять литров. Ацизол один куб. Коридамин один куб. Форсированный диурез. Он мочится?
– Штаны вроде сухие.
– Сорок лазикса до инфузии и после.
Лоусон почувствовал, как две иглы одновременно вошли в локтевой сгиб и плечо. Яркий свет не давал раскрыть веки. Надетая на лицо маска пахла резиной. Вот какого это. Все слышать, все чувствовать, но не иметь сил ответить. Как было с миссис Игмен. От этой мысли Кори резко распахнул глаза и поднял торс. Несколько рук немедленно схватили его за плечи.
– Реланиум! Вашу мать! Быстро!
Кори не сопротивлялся. Он позволил уложить себя на твёрдую резиновую каталку, Он был рад видеть яркий искусственный свет вместо дыма. И лица. Незнакомые лица. Крепкая смуглая девушка, двое мужчин. Один лысый. Другой темнокожий. Все были в одинаковых синих куртках парамедиков, но они были такие разные. Не похожие на жителей Отектвуда.
– Не надо. Это не судороги. Я Кори Лоусон. Четвертое июля, тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Номер страховки…
– Спокойно парень. Джули, не набирай, – парамедик широко улыбнулся. – Ты молодец. Выполз из дома, прямо перед обвалом крыши и нашим приездом. Все будет путем.
– Какая сатурация?
– Девяносто восемь. Ты врач?
– Психиатр.
– Отлично коллега! Я Дик, это Джули и Дэнис. Три Д. Как ты? Тошнит? Голова кружится? В туалет хочешь?
– С моими почками все в порядке. Мне нужно позвонить сестре. Где мой телефон?
– Не торопись, позвонишь. Все на месте. – Дик продемонстрировал Кори пластиковый пакет, где его смятый пиджак лежал рядом с грязными ботинками и все это вперемешку с сажей.
Двери машины распахнулись. С улицы донесся горький запах гари, а снаружи стояли доктор Шварц, в простом спортивном костюме, поверх домашней футболки и шериф Айк.
– Сюда нельзя с сигаретой. – Дик остановил Айка и заставил его затушить сигарету.
– Как ты, Кори?
– Жить буду, доктор Шварц, спасибо.
– Благодарить пока рано, студент. Это умышленный поджог! – шериф пролез ближе к Кори, едва не свернув капельницу. – Весь двор и туалет были облиты бензином. Ты слышал что-нибудь? Видел кого-то? Никто не околачивался поблизости? У тебя есть враги?
Разумеется, у него есть враги, и сам Лоусон один из них. Главный враг.
– У меня нет врагов. Вы уверены, что это поджог? В доме была старая проводка. И плитка.
– Я уверен сынок.
– Я ничего не слышал и не видел.
– Доктор Шврац! Шериф! Идите сюда! Скорее!
Кори упал бы, если бы не лежал. Пожарные что-то нашли. Вещи Дианы. Он приподнял голову и увидел в маленькое окошко, как спасатели кладут что-то в черном мешке на каталку. Это определенно тело. Но чье?
Пока три Д курили снаружи машины, Кори вытащил из вены иглу, сполз и вылез на улицу. Холодная земля царапала босые ноги. Он увидел свой дом. То, что от него осталось, четыре балки и крыльцо. Пожарные тушили с двух сторон, сбивая стены и огонь внутрь. Шварц, натянув перчатки до локтей, рылся в мешке.
– Лоусон! В доме был обнаружен труп мужчины.
– Это не я! – резко ответил Кори. Доктор Шварц посмотрел на него с негодованием и какой-то жалостью. Как обычно смотрят на голодного пса зимой, которого не собираются забирать в дом.
– Я знаю. Тело пролежало не меньше шести месяцев.
Кори передернуло. Он прожил месяц с трупом под одной крышей и даже не обнаружил его. Одна комната смежная с кухней и кладовка. Ни подвала, ни чердака. Где могло лежать тело? Кори не смог перебороть любопытство и искоса посмотрел в пакет. Тело уже прошло несколько стадий трупных явлений, Личность можно установить только через анализ ДНК или с помощью зубной карты. Но что-то подсказывало Кори, что в Отектвуде подобного не делают. Истлевшая одежда, немного обгорела, но Кори с полной уверенностью мог сказать – это хирургический костюм от дикис за двадцать пять баксов. И у Кори был точно такой же, он носил его полтора года, пока все карманы не оторвались.
– Он работал в Отектвуде?
– С чего ты так решил, Кори?
– Да. С чего? – подхватил шериф Айк.
– Он в форме. – Кори развернул пакет и указал на маленький, ярлычок на кармане. Это медицинский костюм от дикис. В две тысячи шестнадцатом году они изменили дизайн держателей для ручек у нагрудного кармана. Вот смотрите. И поэтому я предположил, что он мог работать у нас.
– А ты головастый. – сказал Айк. – Как тебя такого умного в детстве свиньи не съели?
– Сам удивляюсь.
– Я проверю все списки пропавших по март и отправлю патруль к прежнему жильцу. А вы посмотрите у себя, вдруг кто опоздал на работу на полгода.
– Час от часу, не легче, – вздохнул Шварц. – Иди в машину, Кори. Тебе нужно побыть под наблюдением пару дней.
– Я в порядке. Мне не нужна госпитализация. Кто жил здесь раньше?
– Раньше? Кладбищенский сторож. Потом мы установили видеонаблюдение и сигнализации. Дом пустовал, затем в нем поселился Эндрю Савиц. Ты с ним знаком. Полгода назад он перебрался в город, снял там квартиру.
Эндрю Савиц? Недалекий работяга, что стрижет траву на территории больницы. Он производил впечатление простодушного добряка. Деревенщина, но не обремененная злобой. Единственный, кто каждый день махал Кори рукой, когда все воротили нос. Мог ли он убить человека? Естественно. Кто угодно может. Даже на счету скромного ботаника Лоусона уже трое.
Кори вернулся к машине, написал отказ от госпитализации. Три Д, уговаривали его на перебой ехать в Линкольн, обследоваться, но Кори заверил их, что в Отектвуде о нем позаботятся.
Ему вернули пакет с вещами. Он наконец обулся. Пожарные почти закончили тушить дом. Белый дым заполнил почти весь двор. Невозможно было находиться даже у забора. Дышать нечем.
– Кто вызвал спасателей?
– Сестра Грегсон. Она увидела в окно огонь, подумала кто-то не затушил костер в лесу. Садись в машину.
– Не стоит, доктор Шварц спасибо. Я доберусь сам.
– Куда? В больницу? Нет. Переночуешь у нас дома. Примешь душ, поешь. Не стесняйся. К тому же, ты всю ночь будешь под наблюдением персонального врача и сестры. Давай, забирайся в машину. Завтра решим, что делать с твоим жильем.
Минула полночь. Кори молча пялился на свое отражение в окно. Обросший, осунувшийся, с опаленными бровями, пеплом в волосах. Шварц кряхтел, отвечал радиоведущему. Его дом располагался как раз в конце трассы. Где начинался город и его спальный район. Дома рядами как на подбор. Ухоженные газоны, белые заборы, почтовые ящики, клумбы.
Возле гаража стояла миссис Шварц, кутаясь в теплую кофту.
– Арчи! Доктор Лоусон, как вы себя чувствуете? – подбежала она к машине.
– Спасибо, миссис Шварц, я здоров.
– Летти, поставь чайник. А лучше не чайник. Лучше, что-нибудь покрепче.
Дом Шварца значительно отличался от дома Эйприл и квартиры Эдисон. Просторный светлый холл. Большая гостиная, дорогая мебель. Чистоту в доме поддерживала экономка, не иначе. Летиция и Арчибальд каждый день работали по восемь часов. Когда им поддерживать порядок в таких хоромах?
Летиция быстро поставила на стол фрукты, подогрела сэндвичи, достала коньяк из бара.
– Мы нашли труп в сторожке. Старый. Был под полом. Скорее всего наш работник.
– Личность не установили?
– Невозможно.
– Деформация костей?
– Я займусь им завтра. Давайте выпьем. За то, что никто сегодня не пострадал.
Все трое подняли бокалы. Кори выпил залпом, закусил апельсином, но не знал куда деть кожуру. Шварцы ничего не ели и ему стало стыдно, за свое поведение в гостях.
– Кори, не стесняйся! Могу я называть тебя Кори?
– Конечно, Летиция.
– Кори, скажи мне, ты точно не соврал Айку? Не нужно никого покрывать. Если ты что-то видел – скажи.
– Я бы рад, но я пришел домой, сел на диван и вырубился. Проснулся, все в дыму. Я пополз к выходу и очнулся уже в машине парамедиков.
– Лесные пожары у нас частое явление, может огонь пришел из леса и перекинулся на дом Кори? – сказала Летиция.
– Там всюду бензин. И окурки. Ты куришь, Кори?
– Нет. – побоялся признаться Кори.
– Правильно. Курение вызывает онкозаболевания. Да, Летти.
Летиция ухмыльнулась, вытащила из портсигара тонкую сигарету и закурила.
– Я тоже курил в молодости. И сейчас бывает срываюсь. Теперь задыхаюсь, пока поднимаюсь в свой кабинет. Это им, женщинам хорошо. У них в организме много коллагена, сосуды куда эластичнее.
– Да, вы правы.
– Подумай, Кори. Кто мог желать тебе зла? Это могло произойти из-за Дианы? Её бывший ухажер? Её брат в конце концов.
– Росс? Этот алкоголик не может даже снять штаны, раньше, чем начать писать. Я не думаю, что мог поджечь дом.
– А может это тот, кто спрятал тело мертвого мужчины? Хотел скрыть улики. – Летиция налила по второму бокалу. Кори хотел, но не мог расслабиться. Положить голову на стол в гостях, было бы верхом невежества. Он пытался отвлечь себя любым способом. Вспоминал шкалу Глазго и шкалу Бека. Рассматривал обои на стенах. Цветы и фотографии на камине. Большая часть из них были связаны с больницей. Люди в белых халатах. Летиция ни капли не изменилась. Даже не располнела. Только стала строже. Коньяк ударил Кори в голову. И он спросил:
