Артур Кинк
Тайна лечебницы Отектвуд
– Пытался его найти?
– Не считаю нужным. Из чего собрал взрывчатку, которая унесла жизни двоих детей и одной учительницы?
– Мука и удобрение. Запал сделал из шнурков. Пропитал бензином и покрыл парафином. Главное было рассчитать скорость горения. Эй Виски! Не позорься, – Крашер перегнулся через стол и оказался у самого лица Кори. Лоусон задержал дыхание и замер, будто встретил в лесу медведя и следует всем наставлениям учебника по безопасности жизнедеятельности. – Гаррисон подслушивает. – прошептал он и резко вернулся на место.
– Ты расскажешь о себе?
– В истории все написано. Можешь найти пятнадцатый выпуск Отектвуд двадцать четыре. За две тысячи пятнадцатый. Это местные новости. Мне посвящен целый эпизод. Еще моя статья о нагрузках на болотистую местность. А местность здесь крайне интересная. Джо! Я хочу в туалет! – завопил Крашер, и медбрат вывел его.
Лоусон оставался сидеть. Это был первый разговор с пациентом в этой больнице и самый странный.
Быстрый и настойчивый голос Крашера все еще звучал в голове. Кори чувствовал себя так, будто его прокрутили в стиральной машине. Джо закрыл дверь на замок. А Кори все сидел и сидел, глядя на пустой стул, пока Мириам не пришла мыть пол и не выгнала его.
Некоторые из сестер уже сменились ночными. Рафаэль все еще предвещал страшные картины библейского апокалипсиса, гремя судном по решеткам.
Фарелл спал на кресле в своем кабинете, на полу стояла пустая бутылка старого Смаглера. Кори тихонько сложил все истории в свой рюкзак и пошел домой.
Дома Кори ждала все та же грязь и пустой холодильник. Так дело не пойдет. Эндрю обещал посмотреть машину и сдержал свое обещание. Фары теперь не горели вообще, но за то старый додж завелся и двинулся по вязкой от дождя земле. Прогноз погоды Лессера сбылся.
В половине седьмого из-за леса показался Отектвуд. Улицы были людные, кто-то спешил домой, кто-то на ночную смену. Третья достопримечательность города после церкви и закусочной сытого Билла, был гипермаркет для всей семьи. Он так и назывался. Это был неприглядного вида ангар снаружи с кучей отделов внутри. Продукты, дешевая одежда, инструменты и даже объявление, что скоро здесь будет магазин Эппл.
Алабама, Отектвуд 7:20 p.m.
Рейчел бы не одобрила ни один пункт в его списке покупок, кроме упаковки Гиннеса, но заботиться о правильном питании Кори было лень. Он стоял посреди зала с упаковкой блинчиков с сыром для микроволновки и вспоминал, есть в его шалаше микроволновка.
– Эй доктор, возьми лучше с беконом! На них скидка в пятьдесят центов.
Кори поднял голову и увидел старую новую знакомую Эйприл.
– У меня, кажется, есть только плитка и я не уверен, что она не взорвется, когда я ее включу.
– Вот так и доверяй законам об общежитиях для молодых специалистов. Мой отец сегодня в ночную смену на руднике. Хочешь пойдем ко мне? У меня точно есть микроволновка и она точно не взорвется.
Кори молча кивнул. Девушка зовет его в гости. Не как приложение к сестре, а именно его. Свалив покупки в одну тележку, они двинулись на кассу. Эйприл рассказывала, как сегодня ей на ногу уронили галлон пива.
Дома у Эйприл был чуть лучше, чем в сарае при больнице. Пол в песке, всюду клетчатые прокуренные пледы, пахло кошкой.
Эйприл высыпала корм в пластиковую миску из трёхкилограммового пакета и рассыпала все кошачью еду по полу.
– Кис, кис! Жрать подано, Френки.
– Можно не скромный вопрос? – спросил Кори.
– Валяй. – ответила Эйприл и слегка покраснела.
– У тебя есть душ?
– По коридору налево. – Эйприл ожидала другого нескромного вопроса.
Ванна у Эйприл была завалена горами грязного белья, пустыми флаконами, и баночками. На стенах хозяйничала плесень. Кори вспомнил про грибок, но вариантов у него было немного.
За окном быстро стемнело из-за туч. Они с Эйприл курили в большую банку из-под растворимого кофе и смотрели какой-то полицейский сериал.
– У него убили напарника, а потом он впал в кому на семь лет и теперь пытается вернуть свою семью и найти убийцу напарника. – Эйприл вводила Кори в курс сюжета.
– Представляю какие у него пролежни после семи лет комы. Я не особо люблю такие сериалы. В детстве любил секретные материалы и твин пикс. Зато моя сестра любит.
– У тебя есть сестра? У меня тоже есть брат. Старший. Он работает в Чилдерсберге.
– А мы близнецы.
– Близнецы! – Эйприл подпрыгнула на диване. – Круто! Покажи её.
Кори достал телефон и стал показывать фото.
– Она красивая. Вы совсем не похожи.
– То есть, я не красивый? – удивился Кори.
– Нет, ты очень милый. Я имела ввиду что вы совсем разные.
– Мы разнояйцовые близнецы. Однояйцевые близнецы на самом деле большая редкость.
– Она тоже врач?
– Мы учимся вместе. – Кори оглядел пыльные фотографии в рамках. Увидел брата и отца Эйприл. На одном, совсем старом фото, где у Эйприл еще нет зубов, была милая женщина.
– Твоя мама, она…
– Умерла. – ответила Эйприл.
– Извини.
– Ничего. Я ее почти не помню. У нее был рак.
– А у нас с Рейчел нет отца. Он бросил мать…
– Ну и козел. Бросить таких клевых близнецов!
– Ты знаешь Кристину Смит? – зачем-то спросил Кори. Обсуждать пациентов с кем-либо не этично. Но это всего лишь Эйприл. К тому же от нее можно узнать больше, чем от Фарелла и самой Кристины.
– Самоубийца. В марте пыталась спрыгнуть с водонапорной башни. Собрала кучу народа.
– Жаль девочку.
– Ее мать наркоманка. И ее кузена я тоже знаю. Он убил мою одноклассницу.
– Его я тоже видел. Он подвергался насилию в детстве?
– Наверное. У них вся семейка долбанутая. Морган жил у тетки, матери Кристины, мать занималась проституцией. Обе Смит были такие и бабка их тоже. У него были всегда мерзкие потные ладошки. Господи, мы все учились в одной школе. Идиотский город. Накоплю денег и свалю в Бирмингем.
– Пойдешь учиться или будешь работать официанткой?
– В Макдональдсе отличный соцпакет и график.
Кори замолчал. Ему легко судить свысока. Он из богатой семьи, его мать владеет фирмой по продаже недвижимости. Он ходил в лучшую школу и занимался шахматами. А для Эйприл соцпакет Макдональдса высшая ступень карьеры. И кто из них прав неизвестно.
– А Чарльза Крашера ты знаешь?
– Кто тут не знает Крашера? – Эйприл бросила пустую бутылку за диван и открыла новую. – Крашер твой одногодка. Я помню, когда он взорвал толчок. Наша семья тогда испытывала трудности и у папы не было денег, чтобы скинуться на похороны миссис Гарфанкл и двух детей.
– Гарфанкл? Погибшая учительница не родственница ли Уильяма Гарфанкла?
– Это его жена. Старик лежит в Отектвуде. Я знаю.
– У Крашера были друзья, с кем он общался?
– Крашер? Он считал себя гением, а всех остальных тупыми обезьянами. Во втором классе он ударил Тома Розенталя качелей по голове, и мальчик умер. Все списали на несчастный случай.
– Над ним издевались в школе?
– Это он издевался над всеми. У него была пара прихвостней из класса физики. Он за них учился, а они околачивались возле него. В восьмом классе он понравился моей соседке Джанет. Отношениями это назвать было нельзя, она бегала за ним как собачонка, потом ограбила магазин, по его же наводке и села в колонию для несовершеннолетних.
– Он и правда умеет манипулировать людьми?
– Отец запрещал мне с ним общаться. – Эйприл ушла в дебри своего детства и положила руку Кори на колено.
– А потом? Город маленький, все знают про всех.
– Не помню. Вроде потом он уехал учиться в инженерный колледж. Вернулся через два года, проходить практику на местной шахте. Ее сейчас закрыли из-за финансирования. Не знаю, что произошло, но по его вине погибли одиннадцать человек. Потом его долго искала полиция. Приезжали даже федералы. К черту Крашера.
– Он печатался в газетах, у тебя нет старых газет?
– Кори, – Эйприл развернулась к нему. – Сходи в местный архив, если так хочешь узнать о Крашере. Я не доска объявлений.
– Прости.
Сериалы сменялись один за другим. Полиция Ню-Йорка, Менталист, Кости. Кори задремал, а Эйприл все курила, щелкала открывалкой и смотрела телевизор.
Энцефалопатия
Лукас не чувствовал пальцев и совсем не от холода. Остин дымил своей трубкой ему прямо в лицо.
– Говори по-английски! Животное! – кричал Генри.
Посреди комнаты, на деревянном стуле сидела одна из женщин племени. Ее привели из-за высокого забора. Ее темные руки были крепко привязаны к подлокотникам. Она была истощена.
Женщина ерзала на стуле и уворачивалась от рук Генри, что пытались обхватить ее голову. Она выкрикнула несколько слов, на незнакомо языке и плюнула Генри в лицо.
– Сука! – Генри ударил женщину кулаком в лицо. Лукас поморщился, а Остин еще сильнее засмолил своей трубкой. – Что вы сделали с Джеком? И с Бобом?
– Не хочешь по-хорошему? Плевать, – Генри накинул веревку на горло женщины, так, чтобы она держала шею в одном положении, но не душила. – Я все равно узнаю все ваши тайны.
Генри развернул кожаный чехол-скрутку с множеством ножей и пил. Взяв в руку тонкий скальпель, он провел по коже женщины и темная кровь полилась на ее лицо. На веки, губы и щеки. Она смешивалась со слезами бедняжки. Лукаса тошнило. Генри закончил круговой надрез и взял маленькую ручную пилу и с силой прошелся по черепу. Женщина не шевелилась. От боли она потеряла сознание. В Лукаса и Остина летели костные опилки, а Генри продолжал пилить и приговаривал.
– Я все равно проберусь в ваши головы! Все секреты этой земли будут моими!
Алабама, Отектвуд 6:10 а.m.
– Кори! Вставай! Кори, отец скоро приедет.
Кори еле разлепил веки. От грязного покрывала на диване Эйприл у него начался конъюнктивит. Спина затекла, плечи ныли.
– Давай! Тебе нужно в больницу.
Кори сполз с дивана, запинаясь о пивные бутылки. Он натянул вчерашнюю одежду, проверил помятый костюм в рюкзаке. Он так хотел заполнить истории, но вместо этого он заполнял свою голову ненужной болтовней и желудок пивом.
– Ты боишься своего отца? Или что?
– Я просто не хочу лишних вопросов. Давай, Кори. Тебе пора!
На лице появились клочки рыжей щетины. Глаза слезились. Кори опоздал, но его куратор не мог этого заметить, так как не явился еще сам.
– Где доктор Фарелл?
– Опять развязался. Придет только к обеду.
Сестры обсуждали Лео. Они смеялись над его манерой общения и осуждали то, что он не явился на работу, хотя от каждой второй разило перегаром, а ампулы тряслись в руках. Шел девятый час. Фарелл не появился и Кори решил, что пора начинать обход без него.
На третьем этаже ничего не изменилось. Кристина лежала под одеялом, не проявляя никаких эмоций. Миссис Прич ела поролон.
– Доброе утро. Как ваши дела?
Ответа не последовало.
Кори не стал тратить время и вышел.
– Сестра Грегсон, я бы хотел внести изменения в назначения. – Кори протянул ей новый чистый лист, написанный аккуратным почерком.
– Анализ на гормоны щитовидной железы? У нас такого не делают.
– Я знаю. Курьер приедет завтра в десять в лабораторию. И выдайте пациентке Смит амитриптилин три раза в день, по двадцать пять миллиграмм.
Грегсон медленно прошла к шкафу и начала перебирать таблетки. Кори терпеливо ждал. Наконец, сестра нашла нужную пачку и выдавила в таблетницу.
– Двадцать пять. Половинку. – Кори не выдержал и сам разломил таблетку.
– Вы что, читать не умеете? – вмешалась Мариам.
– Всякое бывает. Работы много. – Кори встал на защиту сестер. Еще не хватало, что бы санитарка влезала в его работу.
Сестра Тисс в это время, стоя на коленях искала что-то под манипуляционным столиком. Пошатываясь, она поднялась на ноги, дунула на упавшую иглу и надела обратно на шприц. Кори немедленно покинул кабинет. Он подозревал, что чем дальше от крупных городов, тем хуже работа медицинских организаций. Но это? Больница известная на весь штат, где сестры валяют иглы по полу? Об этом нужно написать в твиттер.
Мужчины шли на контакт более охотно. Кори узнал, что Алекс научился завязывать шнурки.
– Это единственное, что должен уметь мужчина, но есть кое-что еще.
– Что? – удивленно спросил Алекс.
– Зубная нить.
Алекс надул губы, словно ребенок. Он и был ребенком по развитию.
– Я не хочу.
– А я не хочу гладить халат. Но надо. Завтра ты покажешь мне, чему научился. А я приду на работу не такой мятый. Идет?
Парень неохотно кивнул. Для Кори это была огромная победа. Пациент не впал в истерику, не ел матрац и разговаривал с ним.
– Надеюсь завтра доктор Лоуосон научит тебя вытирать задницу. – комментарий Мириам, протирающей окна не заставил себя долго ждать.
Старик Гарфанкл снова предложил показать фокус.
– Вы вчера мне показывали.
– А это другой, сынок!
Фокус оказался тем же самым. Кори похвалил больного за чувство юмора и помог лечь обратно в постель. Поправляя подушку, Кори обнаружил целую горсть таблеток. Такую, что не влезала в две ладони.
– Сестра Грегсон, что это?
– Таблетки. – ответила Грегсон.
– Я вижу. Что они делают под подушкой мистера Гарфанкла? Вы вообще контролируете прием препаратов больными? – Кори высыпал горсть в мусорной ведро. – С сегодняшнего дня все мои пациенты пьют лекарства в вашем присутствии.
– Ваши, не ваши. – начала Мириам, облокотившись на швабру. – Вон они эти таблетки, по всему полу, по всем тумбочкам. Мне и без них мусора хватает.
– Доктор Лоусон, поступил больной, Льюис Бартон, мы положим его к вам в палату? – в палату вошла Алана со свежей тонкой историей в руке.
– Разумеется, сестра Колбан.
Сестра кивнула и завела средних лет мужчину. Правый глаз был почти невиден из-за отека. Щека синела. Пижама оказалась ему велика, и он прикрывал тощую грудь.
– Диагноз?
– Не указан. – пожала плечами Алана. – Он считает себя женщиной.
Кори приподнял бровь.
– И что? Это повод для госпитализации?
– Это не Нью-Йорк, доктор. Здесь это болезнь.
– Кто направил его сюда?
– Доктор. Почему меня кладут сюда? За кого вы меня принимаете? Что происходит?
Кори вывел обоих в коридор.
У Льюиса наблюдался невроз, нарастало паническое состояние. Нужно было что-то делать.
– Я доктор Лоусон. А как вас зовут?
– Люси. – представился Бартон. Алана закатила глаза.
– Что вас беспокоит, Люси?
– Мой глаз. Господи, я уродина.
– Не правда, Люси. Это всего лишь синяк! – Кори взял больного за руку. Пульс уряжался. – Вот как мы поступим. Сестра Колбан, отправьте больную на рентген черепа и лицевых костей. Потом в перевязочную и в третью палату.
– Это женская палата. – настаивала Колбан.
– Алана, – Кори отвел сестру, чтобы Бартон не слышал. – Нам сейчас нужно не усугубить положение. Если он считает себя женщиной, положите его в долбаную женскую палату! Там все равно никто не лежит! А еще у него все симптомы сотрясения.
– Нет. Согласно статье о застройки земельных участков от две тысячи первого года, вам не нужно оплачивать свыше двадцати пяти процентов! – Николсон опять вопил по воображаемому телефону-тапочку.
– Мистер Николсон, вы в больнице! Немедленно уберите телефон!
Николсон впервые замолчал и вытаращил глаза на Кори.
– Хватит работать. Пора лечиться. – Кори отобрал тапок у мистера Николсона. И тот вовсе растерялся. Через минуту он кричал, что будет жаловаться в министерство и выкрикивал номера статей. Но Кори было все равно. Кори назначал ему галопиредол.
На обед давали хваленый Аланой рыбный суп. В зеленой воде плавали куски картофеля и какой-то крупы.
Мириам говорила без остановки и у Кори разболелась голова. Запах рыбного супа, пульсирующие воспаленные глаза, непрерывное недовольство санитарки. Голова хотела лопнуть. Кори бросил алюминивую ложку в тарелку и вышел. Слыша за спиной как Мириам, возмущается не вымытой им посуде.
Это оказалось тяжело. И не больные и их состояние, а коллектив и царившая в нем атмосфера. Все ругались. Кричали, высказывали недовольство, из кожи вон лезли чтобы зацепить друг друга. Санитары лезли в работу врачей и сестер. Сестры томно вздыхали и закатывали глаза на назначения врачей, будто их просили ни укол сделать, а разгрузить вагон металлолома.
Кори закрылся в кабинете Фарелла и разложил перед собой листы назначений. Да, у Фарелла таблеток не выпросишь, как снега летом. Зато доктор Апекс был слишком щедр. Кори отменил все одной большой чертой. Обед закончился. Отделение погрузилось в тишину. Ну как тишину? Все продолжали шуметь и только Мариам напоминала им о сон часе.
Кори достал пропуск в полиэтиленовой упаковке, чтобы тот не истерся. Охранники приветствовали его, все так лениво куря под навесами, прячась от дождя. Как и вчера.
– Добрый день, доктор Лоусон. А где доктор Фарелл? Валяется у себя в кабинете? – охрана внутри была более общительной.
– Нет. Доктор Фарелл решил дать мне немного личного пространства для обучения.
Охранник усмехнулся. Он, разумеется, в это не поверил. Дастина увели на электросон. Бригс еще не отошла от вчерашнего потрясения. Смита Кори не хотел видеть сам. Он уверенно шел по коридору к палате номер одиннадцать.
– Убоитесь судного дня, ибо станет он единственной вечностью и истиной. – доносилось из соседнего коридора.
– Решили отрастить бороду, доктор Лоусон? – спросил санитар Ли. Мейсон Ли, был очень шумным, но не раздражающим как Мариам. Веселый, но не простак. Наряду с чудаковатой внешностью в виде кучи пирсинга у него были крашеные в вишневый старушечий цвет волосы и вечно грязный костюм в пятнах. Его упрекали в неопрятности даже больные, но Кори был слишком воспитан, чтобы тоже делать это.
– Вы бы получили шокер у охранника.
– Я пришел лечить, а не демонстрации разгонять. – грубо ответил Кори санитару. И у решетки в ту же секунду возник Крашер.
– Виски. А я знал, что ты придешь.
– Разумеется, обход каждый день. – резко сказал Кори, и Крашер отпрял от решетки.
– Кто тебя так разозлил? Это ты, Мейсон, засранец. Только попробуй злить Виски, и я тебе пальцы переломаю.
– Задницу себе не сломай. Я тебе такую сладкую жизнь устрою… – из весельчака Ли в миг превратишься в какую-то бестию. Кори растерялся.
– Мейсон, оставьте нас. – приказал Кори, но это совершенно не подействовало. Ли продолжал вопить и сыпать угрозами, а Крашер смеялся, прижимая свое лицо к решетке.
От шума у Лоусона вновь загудела голова. Он ведь доктор и его должны слушать.
Наконец Ли ушел, проклиная всю больницу и тот день, когда он сюда устроился.
– Обожаю его злить. Он потом срывается на сестрах и портит бумагу своими заявлениями на увольнения.
Кори не ответил. Он все еще не понимал, почему его считают пустым местом. Почему на его назначения реагируют, как глобальное потепление. Неужели практика нужна только для того, чтобы амбициозные студенты поняли, что они никто, и все что они делают бесполезно, и никому не нужно.
– Лечи меня, Виски. Я умираю! – Крашер картинно приложил ладонь ко лбу и упал во весь рост на пол. Кори вздрогнул, будто это его затылок с таким шумом ударился о пол.
– Ты что делаешь?! – Кори быстро открыл решетчатую дверь вбежал внутрь палаты-камеры. – Голова не кружится? Не тошнит? – он наклонился над валяющимся на полу Крашером.
– Попался. – Крашер схватил его за запястье. У него была каменная хватка, не смотря на худобу. Кори пожалел, что не взял шокер у дежурного. Пожалел, что вошел в палату, пожалел, что приехал в Отектвуд. Но Чарльз отпустил его.
– Не теряй бдительность, Виски. Будь это не я, Ли отмывал бы твои кишки от стен.
– Встретимся завтра, Чарльз. – Кори устремился к выходу.
– Виски, тебя кошмары не беспокоят? – Чарли вновь повис на решетке, пока Кори закрывал дверь.
– Нет.
– Скоро начнут. – пообещал Крашер.
На ужин давали кашу с колбасой из резины и крахмала. Больные Лоусона еще не отошли от обеда и почти все терапии и прогулку пропустили из-за диареи. Пришлось назначить всем лоперамид. Сестра Тисс была очень недовольна. Ведь суточный запас подобных лекарств был небольшим, а она уже рассовала пару пачек по карманам, чтобы унести домой.
Голова болела, желудок предательски урчал. Лоусон нашел в столе Фарелла стратегический запас шоколада и конфет на случай ядерной войны. Шоколад был во всех ящиках, в сейфе, между документами, в карманах халатов.
– Шоколад повышает уровень серотонина. – Кори усмехнулся. Третий день, а уже разговаривает с самим собой. В Нью-Йорке рядом всегда была сестра. Так что любая сказанная вслух фраза не оставалась без ответа.
Кори измерил себе давление, сто двадцать на восемьдесят. Пульс в норме. Значит внутричерепное давление. Чтобы не беспокоить сестер и не видеть их недовольные лица, Кори решил расширить сосуды народным способом. Из коллекции доктора Фарелла ему как раз попалась бутылка Вильяма Лоусона.
Кори никогда не давали прозвища. До пятого класса, он был «очкариком». После стал просто Кори. У его сестры была куча прозвищ. Кроме основного: Рей-Рей, Рейган, и иногда веселая Лоусон. Последнее подразумевало наличие Лоусона зануды. На первом курсе, когда она изъявила желания стать сексопатологом, к ней прилипло прозвище доктор Секс. А тут, когда он прожил почти четверть века ему дали прозвище, и не какое-нибудь глупое и обидное, а Виски.
Кори сделал глоток, сморщился. И как взрослые пьют это без колы?
Сделав еще один глоток и закусив шоколадом, Кори принялся за работу. Отклеивал ненужные и чужие анализы, дописывал осмотры. Вот теперь порядок. Кори разложил все документы по папкам, брошюры по алфавиту, вытер стол, выбросил грязное стекло, под которым лежали всякие заметки пятилетней давности. А заодно узнал чуть больше о докторе Фарелле. Он родился и учился в Монтгомери. Судя по университетским фотографиям в молодости, он был тощий, сутулый. Носил челку похожую на грабли. Он, как и Кори проходил здесь клиническую практику и после остался работать. Фотография в рамке на столе изображала измученного доктора и двух полных женщин. Одна молодая, вторая ровесница Фарелла. Жена и дочь. Кори был уверен, что они местные. Узкие лбы, светлые волосы и ресницы.
«Не успеешь моргнуть, а ты уже фермер и у тебя пятеро детей.» – вспомнились слова Рейчел. Шум в отделении сошел на нет. Кори решил, что идти домой уже поздно, да и не хотелось показываться охране пьяным.
– Помоги мне! Кори!
Лоусон слышал голос сестры, но не мог понять откуда он исходит. Он стоял посреди коробки из белого кафеля, покрытого трещинами и грибком.
– Кори! Я больше не могу! Пожалуйста!
– Рей-Рей, где ты? – спросил Кори в пустоту. Рейчел звучала так тихо и печально. Шлепая по мокрому полу, Кори пытался найти выход и вот он. Коридор, двойной коридор как в корпусе Д. Кори хотел идти быстрее, но ноги ломило, и он плелся как старик.
Везде был разбросан мусор, шприцы, стальные инструменты. Шорох в параллельном проходе.
– Рейчел? Это ты? – Кори приоткрыл, висящую на одной петле дверь. Кабинки как в раздевалке, разбитый телевизор и деревянный стол, покрытый слоем сигаретного пепла. Посередине возвышалась банка нескафе из которой торчали острые окурки. За столом сидел женский манекен в парике. Открыв следующую дверь, Кори очутился в бассейне. Он знает этот бассейн. Они ходили сюда в детстве с сестрой, пока у него не началась аллергическая астма от хлорированной воды.
– Почему бы не искупаться? – сказал себе Кори. Сбросив халат и брюки, Кори вошел в зеленую застоявшуюся воду. Он проплыл от борта до борта, отбрасывая в стороны плавающий мусор. В тело вернулась сила. Под водой, промелькнуло едва заметное темное пятно. Кори оттолкнулся и выплыл на середину. Пятно кружило вокруг него. Кори чувствовал страх, но ничего не мог поделать с собой. Он двигался за пятном, пока то не превратилось в желтую макушку над водой. Оно росло, показался лоб, две белесые брови и поросячьи глаза. Морган Смит. Кори не чувствовал дна, а Морган будто шел по нему ногами.
– Рейчел такая красивая. Даже не вериться, что вы из одной утробы. Она так хорошо пахнет, ты знал? Она теперь моя девушка.
– Что ты с ней сделал? – Кори не мог пошевелиться. Вода затвердела, словно бетон.
– Ничего. Она теперь будет здесь. Со мной.
Вода вновь стала жидкой и Смит, положил свою массивную потную руку на голову Кори погрузил его в воду.
Без возможности выбраться, Лоусон махал руками и ногами, но они растворялись в непроглядной зеленой воде, не принося никакого вреда Моргану. Кусок железа на дне. Кори едва дотянулся до него и ткнул наугад. Рука исчезла с головы. Кори всплыл. Зеленая вода быстро окрашивалась багряным. Бледная туша Моргана прибилась к стенке.
– Кори, пожалуйста, мне страшно!
Втирая кровавую воду в волосы, Кори поплыл. Выбраться было сложно. Руки соскальзывали с борта бассейна. Вода начала смердеть.
Скользя босыми ногами по кафелю, добрался до кабинок. Он открывал все двери, вырывая их из тонких стенок шкафов. Но сестры нигде не было.
– Я ничего не вижу, Кори. – раздалось за спиной. Кори обернулся. Все тот же стол, банка окурков и манекен.
– Рейчел? – Кори обошел манекен и коснулся пластика. Он был теплый. – Рейчел, ты там? – Кори сорвал парик с головы, пытаясь найти шов. – Потерпи, Рейчел. – Зацепившись за ухо Кори начал срывать пластмассу. Она отрывалась прямо с кожей. На месте нарисованных глаз, показались заплаканные испуганные глаза Рейчел. Кожи на лице не было. Она осталась на маске.
Алабама, Отектвуд, лечебница 5:00 а.m.
Собственный крик разбудил Кори. В кабинете было темно и холодно. Халат прилип к спине и был ледяной. В полной темноте, Кори отрывисто кричал и пытался схватиться хоть за что-нибудь. Но под его руками был только гладкий ковер. Зацепив край паласа пальцами, Кори накинул его себе на спину. Дыхания не хватало. Яркий свет экрана телефона едва не ослепил его. Без очков, наугад он нажал на последний вызов. Гудки пошли. Кричать больше не хотелось. В темноте проявились очертания стола, кресла, шкафа с бликующими стеклянными дверцами.
– Рейчел?
– Какого дьявола, Кори. Шесть утра! – сонный голос Рейчел отогнал страх окончательно. В кабинете стало значительно светлее. Под ковром жарко.
– Ты в порядке? Ты одна? Двери заперты?
– Да, да и еще раз да. Что с тобой?
– Ничего. Извини что разбудил. Пока. – Кори бросил телефон на ковер и раскинул руки. Последний раз кошмар ему снился в двенадцать. Будто на него напала огромная змея прямо дома. Кори знал, что не склонен к сновидениям подобного характера. Он не ел на ночь жирного, читал легкие книги и старался не возбуждать психику за два часа до сна.
Прокравшись в ванную комнату для персонала, по темному коридору Кори смыл с себя остатки ночного кошмара. Вернувшись в кабинет, Кори спрятал следы пьянства на рабочем месте, открыл окно и закурил. Сейчас он мог наблюдать спешащих в больницу работников. Вот главная сестра Шварц отчитывает курящих у ворот санитаров. Хирург Бердс пристегивает свой велосипед. Ли уже ругается с кем-то по телефону. Сестра Колбан и доктор Шварц выходят из одной машины. Он вежливо открывает девушке дверь. Это было интереснее, чем ожидал Кори. У Фарелла отличный кабинет. Из него видно почти всю территорию больницы.
Эндрю стрижет газон, периодически сморкаясь в скошенную траву. Диетсестра Денис несет ведро объедков, пакет хлеба и сока после завтрака. Сумки явно тяжелы. Она еле отрывает их от земли, но все равно тащит их к своему форду. Ли и брат Гаррисон везут тело, накрытое простыней в сторону морга. Ветер срывает простынь, обнажая мертвое тело. Мейсон догоняет кусок ткани и Джо хохочет.
Пора на обход. Кори натянул один из халатов Фарелла, так как его был полностью измят во сне и стал перекладывать содержимое своих карманов. Ручки, блокнот, карманный фармацевтический справочник, челюсть.
Кори выронил протез из рук и тот покатился по ковру. Лоусон едва не взвизгнул и брезгливо вытер руки о чужой халат. Он не помнил, что бы клал подобное к себе в карман. С этим нужно разобраться.
– Вы сегодня поздно на обход, Доктор Лоусон. – заметила сестра Тисс.
Лоусон оглядел коридор. Мариам и Ли трут полы. Грегсон болтает по телефону. Доктор Хамсвилл трет лицо антисептиком. Кто-то из пациентов в него плюнул. Все в сборе.
– Я, конечно, люблю шутки. И в школе очень смеялся, когда прятали мой портфель, но это слишком. – Кори вынул вставную челюсть в пакетике и положил на стол.
– Отнести это на склад? – спросила сестра Грегсон.
– Нет. Кто-то положил мне это в карман? Это не смешно. Верните пациенту, скоро будут раздавать яблоки.
– Среди индейских племен было распространено дарение клыков животных и украшений их них. Зубы дарили объекту симпатии и ухаживания. – сказала сестра Доу и весь персонал загудел от веселья.
А Кори еще посчитал ее адекватной.
– Если девушка надевала украшение перед племенем, значит она принимает ухаживания.
Устав слушать этот бред Кори зашел в палату.
– Хелен, это, наверное, ты и сделала. – с ухмылкой спросила сестра Тисс.
– Конечно! Хочу молоденького доктора себе в любовники.
Девушки рассмеялись.
– А что смеетесь то? – встряла Мириам, громко звякнув ведром. – Парень то красивый и богатый. Из Нью-Йорка, туфли как вся моя зарплата. Эх, где моя молодость?
– Вот именно, из Нью-Йорка. По любому голубой! – сказала Грегсон.
– Что ты наговариваешь на парня?!
– Да у нее любой, у кого все зубы на месте и пахнет не перегаром и машинным маслом – гей. Даже Грегсон?
Кори вылетел из палаты и сестры замолчали.
– Где Кристина Смит?
– Ее мать забрала. – ответила Тисс.
– Но я ее не выписывал.
– Она приехала и сказала, что хочет забрать дочь. Мы позвонили доктору Фареллу, и он разрешил.
Кори вздохнул и вернулся обратно в палату. Алекс порезал десну зубной нитью. Гарфанкл снова показал фокус с глазом. Лессер обещал теплую погоду и конференцию с представителями северной Кореи. Николсон снова работал по телефону-тапочку, но завидев доктора прервал свою деловую беседу. Это было вежливо с его стороны. И этой вежливости научил его галоперидол. У многих пациентов, которым Кори назначил новое лечение отметилась положительная динамика. Нервозные состояния уменьшались. И это только спустя сутки. Кори уже представлял, что будет через месяц и два если Фарелл поддержит его лекарственную терапию. Такие как Притч и Николсон смогут частично вернуться в социум. Алексу не понадобится сиделка, чтобы самостоятельно обслуживать себя. Он будет сам стирать вещи и возможно, устроится на спичечную фабрику, где есть вакансии для инвалидов.
Доктор Лоусон пребывал в прекрасном настроении. Он даже забыл о дурном сне. На радостях он взял у Ли отраву от насекомых, несколько тряпок и чистящих средств. Мириам, конечно, посоветовала ему все это купить в ближайшем магазине, но Ли махнул на нее рукой и дал доктору все, что нужно.
На обед давали овощной суп. Под овощами подразумевался картофель и кусочки морковки, настолько редкие и маленькие, что их можно было и не считать. Кори решил еще подержать себя на шоколаде и алкоголе. Он еще не готов к больничной еде.
Алабама, Отектвуд, 3:40 p.m
