Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 1
После этих слов он снова встал в боевую стойку. Я посмотрел вокруг, встретился взглядом с напуганной Кирой, и почему-то мне стало очень стыдно. Утопая в жуткой боли от разбитого носа, я неосознанно смахнул рукавом кровь с лица, дополняя разводами и до того жуткий холст с картиной моего падения, потом двумя руками покрепче схватил свой меч и ринулся вперёд. Взмах, удар – Вергилий ловко блокировал мой выпад. Отскок в сторону, удар, второй, мечи звонко стенали от яростных столкновений. Я хотел провести рубящий удар слева, но Хранитель так быстро метнулся в сторону, что я не успел даже заметить его движение, будто тенью он ускользнул от моего удара. Враг внезапно оказался справа позади меня и приставил к моей шее холодную сталь клинка, который острой кромкой больно врезался в кожу.
– Ты убит, Страж! – Голос его стал совсем недружелюбным. – Это всё, на что ты способен? Где же весь твой боевой опыт? Давай же, нападай, я всё ещё жду, когда ты перестанешь валять дурака и начнёшь сражаться так, как положено Стражу твоего уровня.
Хранитель убрал клинок от моей шеи и прошёл на исходную, где изящно взмахнул своим оружием в воздухе, снова вставая в стойку, а затем издевательски поманил рукой. К тому времени я уже весь оказался испачкан в крови и представлял собой довольно жалкое зрелище. Я вновь бесполезно попытался смахнуть кровь со своего лица и сжал рукоять меча с новой силой. Злость и ярость начинали заполнять моё сердце, они застилали глаза и туманили разум. Я метнулся в бок, занося свой меч, затем удар, ещё один, но Хранитель каждый раз с лёгкостью парировал их. Он двигался так быстро, исчезал перед глазами, буквально таял в воздухе и появлялся с другой стороны. Как такое возможно? Разве может человек двигаться с такой скоростью и изяществом? Нет, человек не может. Даже взгляд не успевает ловить момент его движения.
– Убит! Ты умер, Страж… и опять! – повторял он раз за разом, нанося мне лёгкие порезы по всему телу и вспарывая форму.
Его голос становился всё злее и жёстче, исчезли последние нотки деликатности, потускнел радужный образ неумелого клерка из высоких кабинетов, голос стал ниже, свирепее, теперь передо мной стоял настоящий воин, беспощадный и хладнокровный. А я продолжал раз за разом с яростью бросаться в атаку, кричал, рубил что было силы, пытался маневрировать на мягком полу, но каждый раз Вергилий с лёгкостью отражал все удары, уходил от них ещё до того, как я успевал занести меч. Моя выносливость быстро иссякла, и я ринулся из последних сил, пытаясь проткнуть его в своей самой глупой и бессмысленной атаке. Хранитель ушёл от удара, схватил мою вытянутую руку и сильно вывернул её. Я закричал от жуткой боли и выронил свой меч. Вергилий решил не тратить времени зря и со всей силой ударил мне под дых. Я уже не мог кричать, лишь сдавленный хрип вырвался из моей груди, мир поплыл в глазах, ноги перестали слушаться, а в голове помутилось. Хранитель не испытывал жалости, он не выпустил из своей железной хватки поражённого противника и закончил свой приём прямым ударом в уже разбитое лицо, одновременно отпуская мою руку. Немного попятившись, я рухнул на маты, поверженный и униженный, истекающий кровью и собственной гордостью. Всё лицо горело, но сознание уже отказывалось воспринимать реальность, в глазах окончательно потемнело, а звук встревоженной толпы уносился куда-то вдаль. Голос Вергилия стал каким-то глухим и неестественным.
– Ты убит! И снова, и снова, и снова! Ты жалок, Страж! Гордыню нужно вырывать из заражённого сердца, жестоко и решительно, надеюсь, ты понимаешь это?
Он говорил очень громко и устрашающе. Голос его совсем изменился, он громогласно звучал под сводами зала и нагонял немало трепета на всех присутствующих.
– Надеюсь, ты не будешь держать на меня зла, – продолжил он, обращаясь ко мне. – Это всё во имя твоего блага. Когда-нибудь ты это поймёшь. Безусловно, сейчас ты очень зол на меня, я чувствую, как ярость кипит в твоих венах. Тебе хочется разорвать мне глотку, вцепиться в неё зубами, как обезумевшему псу. Ты потерял связь с реальностью, в этом твоя проблема, Стил. Злиться тебе стоит исключительно на себя самого. Ты забыл, где твой враг! – грозно отрезал Вергилий, а затем обратился ко всем присутствующим: – Вы все забыли! Стражи, позорящие своё светлое имя. Ваш враг не здесь, не перед вами, он где-то там, скрывается в переулках Системы и ждёт, когда мы перегрызём друг другу глотки. А ещё главный враг внутри вас, сжирает последние крохи того, что можно назвать человеком. Вы тонете в собственном самолюбовании, считаете себя лучше других, вам не нужны правила и законы. Вы лучше их, выше их. Посмотрите, к чему приводит непослушание закону, к чему приводит ваша безмерная гордыня, желание быть выше остальных, посмотрите на вашего сослуживца Дмитрия, где он теперь? Он знал, что эта программа опасна, что она спалит ему мозги, но ему хотелось нам что-то доказать или, может, самому себе показать, чего он стоит! Это его погубило, погубит и вас! Запомните: Отступниками не рождаются.
Пелена поражения, укутавшая мой разум, начала рассеиваться. Постепенно ко мне возвращались зрение и слух, дыхание восстанавливалось, но тело продолжало ныть и ломать от боли. Я попытался подняться, но тут же рухнул обратно. Зал замер в немом страхе перед грозными речами Хранителя. Десятки глаз разом потухли и прятались от гнева высшего Стража, даже Харви с Роном перестали демонстрировать свой нрав и покорно притихли с растерянным видом, изредка посматривая на моё истерзанное тело, лежащее на матах. Вергилий снова осмотрел своих подопечных, затем деактивировал меч и пристегнул эфес к поясу.
– Ты посмотри, мою любимую рубашку кровью испачкал, эх… – Хранитель резко сменил тон, он стал намного спокойнее и мягче. – В чём твоя ошибка, Стил, ты понимаешь? Страх, злость, неуверенность – ты впустил их в свой разум, ты дал поработить себя, уничтожить, подчинился их воле. Как только ты это сделал – ты проиграл. Это действия не Стража, а глупого юнца. Ты забыл, чему учили в школе Стражей? Что там говорили на этот счёт? Давай же, вспомни?!
– Эмоции убивают разум, – прошипел я сквозь зубы, пытаясь подняться.
– Что? Я не слышу!
– Эмоции убивают разум! – громче повторил я, упираясь руками в маты.
– Верно, а разум – это основа нашего мира, его суть, более того, мы сами лишь сгусток мыслей в общем потоке жизни. Ты и есть этот разум, а эмоции прежде всего убивают тебя самого!
С лица Вергилия окончательно спала маска негодования, он подошёл ко мне, протянул руку и помог подняться на ноги.
– Ты сейчас думаешь, что я намного сильнее тебя? Искуснее? Вовсе нет. Мы вышли из одной школы, обивали пороги одних и тех же учителей. Твоя проблема, Стил, да и не только твоя – вы забываете всё, чему вас учили. Пропускаете теорию мимо ушей, считая это напрасной тратой времени. Разница между нами только в этом. Давай, напомни нам о трёх правилах Палача, о его законах жизни, твоём собственном кодексе, вспомни, чему тебя учили.
Вергилий требовательно уставился на меня, иногда поглядывая на реакцию остальных Палачей в зале, включая Киру. Я прекрасно помнил о том, что спрашивал Хранитель, но он прав: я не придавал этому особого значения. Легко мнить себя лучшим, греться в лучах собственной звезды, когда всё у тебя получается, а противники – сплошь неумелые дети, умирающие с каждым движением и взмахом. В такой момент легко взрастить в себе чувство превосходства, потерять бдительность, пока не столкнёшься с противником сильнее себя. Тогда жизнь расставит всё на свои места.
– Первое правило? – потребовал Вергилий.
– Будь холоден как сталь – и ты станешь подобен ей, разящим как клинок, крепким как закалённый металл! – отчеканил я.
– Правильно, повторю ещё раз: эмоции разрушают разум и приводят к необдуманным поступкам. Второе правило?
– Мысли быстрее врага своего и будешь всегда на шаг впереди.
– Верно! И то, и другое раз за разом повторяют одну простую истину. В нашем мире как нигде верно высказывание, что мысль материальна. Система – это клубок из людских мыслей, тесно сплетённых между собой. Чем быстрее работает твой разум и лучше предугадывает действия врага, тем сильнее ты становишься. Именно это пытался сделать Дмитрий, стать умнее одним махом, но, увы, так не бывает. Третье правило?
– Уважай врага своего, – печально выдохнул я и добавил: – Всегда.
– О, вот мы и добрались до исходной позиции! Нужно всегда уважать своего противника. Недооценивая его, ты загоняешь себя в ловушку, расслабляешься, теряешь концентрацию и тебя легко выбить из равновесия. Переоценивая его, ты, наоборот, теряешь самообладание, выпускаешь на волю страх, что сковывает твои движения. В этом случае тоже можно забыть о победе. Всегда воспринимай противника как равного, кого при должном усердии ты всегда сможешь победить. Хоть на миг потеряешь самообладание в тяжёлом бою – и ты труп! А теперь… – Хранитель поддел ногой мой меч, лежащий на матах, и бросил его в мои руки, а следом сорвал с пояса свой и снова активировал его. – А теперь, Страж, нападай!
Я поймал в полёте своё оружие, размял немного шею, руки и потоптался на месте. Тело всё ещё ныло от боли, но кровь перестала течь, и разум достаточно прояснился.
– Быть холодным как сталь, – прошептал я одними губами и сделал глубокий выдох.
Страх постепенно отступал, забирая с собой нахлынувшее отчаяние. Передо мной стоял уже не Хранитель или непобедимый воин, а скорее обычный человек с холодным оружием, я смотрел на него, как в своё отражение. Рывок, снова хлёсткий рассекающий удар снизу, лязг металла и отскок в сторону. Новый удар – и я метнулся в другую сторону, пролетел над поверхностью мата, удивляясь собственной скорости и изворотливости после стольких ран. Взмах из неудобного положения – и Хранитель успевает вывернуть руку и парировать мой удар всего за долю секунды до того, как тот рассечёт его грудь. Его меч дрогнул, Вергилий отпрыгнул назад, но не проронил ни слова, одарив меня лишь довольной ухмылкой. Он развернулся и сменил боевую стойку, тоже обхватывая рукоять двумя руками. Потом резко сорвался с места, да так быстро, что я успел заметить только тёмный всполох, витающий в воздухе, размазанный силуэт на том месте, где только что был человек. В решающий момент я среагировал и отбил удар, пришедший откуда-то сбоку, но не устоял на ногах и повалился на маты. Вергилий моментально подскочил и сделал попытку пригвоздить меня к полу, но я перекатился в сторону, и его меч воткнулся в маты. Неужели он и правда готов пронзить меня насквозь? Я вскочил, попытался ударить противника, пока тот вытаскивал клинок, но Вергилий успел среагировать и уйти из-под удара.
Мы кружили по арене в неистовом танце теней, зрители не могли уследить за нашими движениями и довольствовались блеском и звоном мечей, окутанным нечёткими силуэтами. Мы наносили десятки ударов, изворачивались, скользили по всей арене, клинки смыкались, стонали, искрили от быстрых и сильных ударов, всё это сливалось в красивую, но холодную песню смерти. После очередного отскока я с криком махнул мечом и кончиком лезвия смог дотянуться до щеки Вергилия, оставляя на ней ощутимый разрез. От неожиданности он вскрикнул, прижал ладонь к ране и отступил. Весь зал хором ахнул. Хранитель посмотрел на ладонь, на которой остались следы крови, вытащил из кармана брюк небольшой носовой платок и прижал к щеке.
– Достаточно! – сказал он, деактивируя свой меч. – Не хватало нам ещё поубивать друг друга. Вижу, ты, наконец, усвоил этот урок. Что же, я вполне доволен, как ты показал себя в конце боя. Пусть наши раны напоминают тебе о важности моих слов.
Я кивнул и почувствовал, как напряжение спадает с тела, проходит азарт битвы, но вместе с тем пришла сильная усталость, ноги подкосились, и я чуть снова не очутился на матах. В это время ко мне подскочила взволнованная Кира и поддержала, чтобы я не упал. Обессиленный, я разжал трясущиеся руки, и меч упал к моим ногам.
– Кира? Вас ведь так зовут? – любезно спросил Вергилий мою напарницу, подходя ближе. – Помогите напарнику добраться до технического отдела, а после принимайтесь за работу. У вас ещё много дел, помните? Нет ничего важнее Системы, этот бой не причина откладывать выполнение долга.
– Хорошо, господин Хранитель, – кивнула Кира, после чего потащила меня к выходу.
– Концерт окончен, все расходимся по своим рабочим местам, живо! – громко скомандовал Вергилий.
Люди потянулись к лифту. Мы шли не очень быстро, Кира пыталась меня поддерживать, но мои ноги совсем не слушались, сильное перенапряжение давало о себе знать. Нас обгоняли, хлопали по моему плечу, приветливо улыбались, и, вообще, на душе стало как-то тепло и спокойно. На полпути к лифту меня окликнул Вергилий:
– Стил, подожди!
Мы резко остановились и повернулись на зов. Хранитель разглядывал свой платок с капельками крови, затем поднял голову и бросил какой-то предмет в нашу сторону.
– Держи, ты это заслужил! – крикнул Вергилий вдогонку.
Я машинально поймал предмет и, только когда опустил глаза, понял, что держу в своих руках рукоять от меча Хранителя.
– Но… – Я опешил и не знал, что ответить.
– Отличный бой, что ни говори. Если будешь также стараться, то, уверен, ты сможешь стать настоящим Хранителем. Я снял блокировку меча, попробуй, активируй его.
Трепеща от волнения и распирающего ликования, я провёл пальцами по металлической пластине на рукояти, после чего клинок вновь пронзил воздух, приводя меня в неописуемый восторг.
– Всё, теперь он твой и только твой, Стил. Береги его и будь действительно достоин! – с гордостью сказал Вергилий и позволил себе небольшую улыбку.
Хранитель вновь прижал платок к щеке, другой рукой снял плащ с тренажёра, а затем подобрал мой бывший меч, который мы бросили на полу после боя. Что сказать, я был крайне доволен таким обменом. Я полюбовался своим новым мечом, затем снова провёл пальцами по пластине, и клинок, немного задрожав, рассеялся на облако блестящих металлических льдинок.
– А я не понял, кто победил-то? – возмущённо проревел на весь зал опомнившийся Харви, когда почти все покинули помещение.
* * *
Кира повела меня к Техникам и всю дорогу шутила о том, как Хранитель испугался продолжить бой и струсил после первой же раны. Мне нравилось её задорное настроение, это помогло хотя бы немного отвлечься от боли в голове и во всём теле, но сил радоваться такой победе и ценному подарку уже не осталось. Я пытался криво улыбаться, поддержать её эмоции, но это давалось мне с большим трудом. Когда мы вернулись на десятый этаж, нас уже встречало несколько Техников с неподдельным восторгом в глазах. Они улыбались, приветствовали и помогли Кире отвести меня в нужный кабинет. Раньше за ними не наблюдалось подобной заботы о раненых Стражах, скорее, эту обязанность они воспринимали как неприятное дополнение к основной работе. Иногда новости и слухи в нашей башне распространяются слишком быстро.
Услужливый Техник долго корпел надо мной: заживлял раны, восстанавливал мышечный тонус, корректировал образ, убирая отёки и ушибы. К счастью, в нашем мире возможно всё. Через полчаса моё тело было приведено в отличное состояние, меня отчистили от крови, и я стал выглядеть ещё лучше, чем с утра. Кира тем временем принесла мои вещи из раздевалки. Но внешний образ в Системе не более чем обман, иллюзия, призванная показать мнимое благополучие, красивая вывеска, за которой скрывается изуродованное и больное нутро. Я выглядел, как прежде, но разум невозможно обмануть. Он видел удары и чувствовал боль, он знает, что, несмотря на убранные шрамы, боль остаётся внутри и будет отдаваться по всему телу при каждом шаге, а лицо, внешне свежее и чистое, внутри пылает страшным огнём и мечтает окунуться в огромный чан со льдом. Всё-таки здорово он мне врезал и, похоже, поделом. Странно, но я не чувствовал ненависти к Вергилию, ни злобы, ни желания мстить – ничего. Больше всего я ощущал невероятную лёгкость в душе, даже радость. Возможно, это от того, что всё утреннее сумасбродство, наконец, закончилось, а может, от того, что мне всё-таки удалось ранить Хранителя, выстоять в этом неравном бою.
Время стремительно приближалось к вечеру. Мы спустились на первый этаж и пожелали удачного дня Марине, проводившей меня странным оценивающим взглядом, потом вышли на промозглую улицу и быстро запрыгнули в свой автомобиль. Большая часть транспорта у башни уже успела разъехаться по своим делам, включая машину «Харона». Ещё одна радость на мою больную голову, встречаться с ними совсем не хотелось.
– Ну что, герой, куда поедем? Есть мысли? – спросила Кира.
В животе начинал набирать мощь настоящий ураган, он журчал, переливался и требовал дозаправки. Сегодня мне так и не удалось поесть, поэтому к вечеру я ужасно проголодался.
– Поехали в «Мистерию», как обычно. Нужно основательно подкрепиться, а то я сейчас помру с голода, – ответил я и скорчил жалобную гримасу.
Кира охотно согласилась с такими вескими доводами, вырулила на дорогу и вдавила педаль газа. Я посмотрел в зеркало заднего вида, помял пальцами лицо, потрогал челюсть, покрутил головой и с удивлением хмыкнул: на мне не осталось никаких следов былого сражения. Жалко, что боль так легко не уходит, как её внешние проявления. Как сказал Вергилий, в нашем мире мысль материальна. Вся наша жизнь – одна большая затянувшаяся мысль, пронесённая стрелой сквозь века, что растворится в потоке времён.
– А всё-таки неплохо он тебя отделал, – ухмыльнулась Кира.
– Это точно. Мой тебе совет, Кир: никогда не обсуждай людей за их спиной, иначе они могут оказаться за твоей! – Я попытался улыбнуться, но жгучая боль вновь пронзила скулы, и я поспешил отвернуться к окну, чтобы скрыть своё перекошенное лицо.
Чтобы отвлечься, я всю дорогу рассматривал и крутил в руках эфес подаренного меча. Выглядел он необычно, будто игрушка, от которой отломали клинок. Кира тоже изредка, но с интересом косилась на рукоять, пока любопытство не взяло над ней верх. Она удивлялась поступку Хранителя, шутила, что я наконец перестану везде терять и забывать своё оружие.
– Знаешь, а ведь это большая честь, – с подозрением сказала она. – Только немного странно.
– Что странно?
– Да всё это. Хранитель так легко отдал своё оружие, хотя его выдают только по рангу.
– Не отдал, а обменял, – шутливо уточнил я.
Но Кира всё ещё выглядела встревоженной.
– Всё равно. Это не пройдёт для него бесследно и для тебя тоже. Палач с оружием Хранителя… другие Стражи могут не разделить твоего восторга.
– Может, меня тоже готовят в Хранители? – с улыбкой спросил я.
В ответ Кира скорчила такую обидную гримасу, будто услышала самую большую глупость на свете.
– Тогда на что ты намекаешь? – Улыбка плавно сползла с моего лица.
– Ни на что, просто держи ухо востро. – Киру немного смутил разговор, и она поспешила сменить тему: – Вот и кафе, почти приехали!
Небольшое, но уютное кафе «Мистерия» находилось на самой окраине центральной части города, на небольшой улочке с чудесным названием – Бульвар Мира. Это была тихая, спокойная, хорошо ухоженная улица с редкими вкраплениями домов. В больших пространствах между зданиями удавалось разглядеть родную спальную часть города и трассу, ведущую к ней. Само кафе было невысокое, одноэтажное, с красивым разукрашенным фасадом и большой оборудованной площадкой перед входом, где располагалось множество столов под брезентовыми навесами. В самом здании находились только кухня и служебные помещения, а пробовать местные блюда предполагалось на свежем воздухе. Из-за поломки погодного модуля и непрекращающегося дождя популярность данного заведения значительно упала. Если раньше люди любили посидеть семьями за небольшими столиками, полюбоваться силуэтом спальной части города или просто побыть в тишине и отдохнуть от бешеного ритма жизни, то теперь только отдельные храбрецы отважились есть на промозглом и сыром воздухе, под постоянный и надоедливый шорох дождя над головой. Однако местная изысканная кухня способна искупить многое. Мы с Кирой любили это место. Здесь мы отдыхали от работы, проводили время за разговорами и уже привыкли заезжать сюда на обед. Заведением владела немолодая, но крайне добродушная женщина. Хозяйка любила сама всем заправлять в своём кафе: готовить, убирать или принимать заказы. Нам казалось, что в своей работе она находила какой-то высший смысл, идею, ради которой выкладывалась по полной, и это делало её по-настоящему счастливой. Было в этом что-то знакомое от службы Стражем.
Когда мы подъехали к кафе, народу осталось очень мало, почти все столики пустовали, только несколько из них были заняты скучающими посетителями. Обеими руками они обнимали чашки с горячими напитками и отрешённо смотрели куда-то вдаль. Я прицепил своё новое боевое приобретение к поясу, застегнул куртку и спрятал под ней меч, затем мы переглянулись с Кирой и одновременно вышли под нещадные потоки дождя. Наше место, как всегда, оказалось свободным, ведь хозяйка уже привыкла видеть нас каждый день и никому не позволяла садиться за наш привычный крайний столик. Мы заняли свои места и стали терпеливо ждать. Дождь тоскливо выбивал такт, тихо шурша по брезенту над головой, стекал с него и задорно падал на землю. Всё это успокаивало, позволяло забыться и на время уйти в себя.
– Рада вас видеть, чего изволите на этот раз?
Хозяйка возникла так неожиданно, что я вздрогнул, возвращаясь из полёта по миру фантазий.
Она стояла, расплываясь в широкой и естественной улыбке, и терпеливо ждала в услужливой позе.
– Здравствуйте, мы в этот раз очень голодны, что у вас сегодня особо вкусно? – спросила Кира.
– О, вы же знаете, у меня всё очень вкусное, по-другому не бывает. – Женщина хихикнула. – Но вот картошечка с грибочками в этот раз получилась действительно замечательной, будете?
– Да, давайте, и кофе, пожалуйста. Стил, а ты что будешь?
– Мне то же самое.
– Хорошо, я мигом! – Женщина бросила игривый взгляд и скрылась из вида в здании кафе.
– Хорошая женщина, – заметила Кира, смотря ей вслед.
Есть хотелось просто безумно, поэтому как только хозяйка вернулась с двумя огромными порциями картофеля, мы тут же свирепо набросились на него с ложками наперевес. Через несколько минут мы уже сидели сытые, довольные и грели руки о горячие чашки с тёмно-бурым кофе.
– Скажи, Стил, как тебе наш новый начальник после всего произошедшего? – спросила Кира и немного отхлебнула из чашки.
– Да как тебе сказать, – немного смутился я. – Хороший человек, наверное.
С этими словами я снова потрогал больное лицо.
– Да уж, – засмеялась Кира.
– Кир, ты мне лучше скажи, что ты думаешь об его словах о Дмитрии и обо мне? Может, мы действительно ужасные Стражи? Ведь в чём-то он прав. Даже Сергей Геннадьевич с утра нам пытался сказать что-то похожее, помнишь?
– Ты про его тираду о гордыне? Да уж, это было вызывающе громко и жутко. Не знаю, что и сказать. Не думаю, что стоит придавать столько значения всем этим словам о гордыне, эмоциях или о чём он там ещё говорил. Он слишком всё усложняет, драматизирует, ему по профессии положено быть вечно недовольным. Мы просто ещё дети, понимаешь? Точнее, вы все дети, а я нет, я взрослая и самодостаточная. – Кира рассмеялась. – Да, я знаю, что Дмитрию было уже за тридцать, но что значит этот возраст в нашем мире? Всё ещё ребёнок по местным меркам. Увеличивая срок жизни, мы увеличиваем порог взросления, люди тонут в этом… как его? Инфантилизме, во! Они не хотят взрослеть. А зачем? Им комфортно, им ничего не угрожает, они защищены от всех невзгод и страстей, вот и ведут себя как дети.
– Что, и я тоже? – спросил я с ноткой обиды.
– Ты тем более, дурачок. – Кира подмигнула, показывая всем своим видом, что не хотела обидеть. – Да все мужчины – сплошь сильно выросшие мальчишки, которые не наигрались в войну. В вас ещё сохранились это бездумное любопытство и тяга к опасностям, вот и подключаете себе всё подряд, головешки свои неразумные сжигаете.
Кира постучала кулаком себе по макушке.
– И почему мы, по-твоему, не хотим взрослеть?
– А зачем? Ну правда, Стил, зачем вам взрослеть? Все люди сейчас окружены заботой, спокойствием, их ничего не тревожит и ничто им не угрожает, им незачем браться за ум.
– То есть ты считаешь, что вся беда только в этом инфантилизме?
– Конечно! Тот же Дмитрий, вот кто он? Такое же несмышлёное дитя, которому хочется резвиться. Ты уж извини, что я так о твоём друге, но сам посуди. Чем дети заняты всё время, что им нужно? Самоутверждаться им нужно, а ещё развлекаться – и всё это невзирая на опасность. Вергилий уповал на то, что мы перестали следовать каким-либо нормам и правилам, да так и есть – непослушные, невоспитанные дети! Дмитрию захотелось почувствовать себя героем, и он принял заведомо смертельную программу. Он не думал о последствиях, ребёнок никогда о них не думает, за него должны думать родители.
Наступила неловкая пауза, в ходе которой я пытался размышлять над словами напарницы.
– Знаешь, Кир, мне кажется, ты не совсем права. Ты слишком всё упрощаешь, даже Икаров говорил о чём-то другом.
– Вам лишь бы всё усложнять. – Кира развела руками.
Я не стал обострять спор и сделал вид, что осматриваюсь. Площадка перед кафе почти пустовала, только несколько столиков облюбовали местные жители. Неподалёку от нас пожилой мужчина читал свежие новости из утренней газеты. Ох уж эти любители старины, уже давно вся жизнь протекает через Консоль: свежие новости, сводка погоды, расписание транспорта и многое другое, и только люди преклонного возраста всё ещё предпочитают «живые» вещи. Скоро это всё должно кануть в лету, ведь архаизмы привязаны к людям и постепенно уходят вместе с ними. В другой части площадки сидела молодая пара, они пили крепкий кофе, бурно обсуждали местные сплетни и совершенно не замечали никого вокруг. По соседству с ними примостился сурового вида мужчина в строгом деловом костюме, нахмурив лоб, он о чём-то усиленно думал. Может, о том, как ему поднять резко упавший спрос на акции, или о том, как обогнать своего сослуживца в погоне за видное место в совете директоров, а может, ему просто не нравился местный кофе. Все такие разные, неужели они все не способны взрослеть? Может, это наша вина? Нет, здесь что-то иное, Кира ошибается. Люди изменились, и это очевидно, но вот почему? Пока я раздумывал, случайно посмотрел на одно из зданий неподалёку. Кто-то на его торце при помощи баллончика с краской вывел странную надпись огромными красными буквами: «Верните Марию!». Я недоумённо хмыкнул и указал взглядом напарнице на свою находку.
– Что ещё за Мария? – спросил я.
– Не знаю, – пожала плечами Кира. – По всему городу встречаются эти надписи. Я слышала, что пытались отловить тех, кто портит стены, но пока поиски ни к чему не привели. К тому же, сам понимаешь, сейчас есть дела гораздо важнее, и никто не будет отвлекать Ищеек на всякие пустяки. Хотя вандализм – это серьёзное преступление.
– Призраки?
– Может, они, а может, простые хулиганы, кто их знает?
– Так, а что за Мария, почему они так стремятся её вернуть? Это ведь неспроста. Возможно, она была важным человеком среди Отступников, может, даже лидером.
– Ни разу не слышала это имя. Надо будет проверить, вдруг эта Мария проходила по одному из дел. Хотя если проходила, то значит, давно отключена, что же они требуют вернуть? Вандалы, одним словом: этим лишь бы покричать, заявить о себе. Ну что, Стил, наелись? Тогда пошли, пора на боевое дежурство.
– Ага, пошли, – согласился я и крикнул в сторону здания кафе: – Хозяйка, счёт!
Я взмахнул рукой, чтобы привлечь к себе внимание и нечаянно задел чашку рядом с собой. Та соскользнула со стола, упала на землю и звонко разбилась на несколько кусочков. Хозяйка моментально подскочила к нашему столику, всё с той же задушевной улыбкой.
– Ой, извините, пожалуйста, я случайно, внесите это в счёт, – затараторил я.
– Да ничего, ничего, – добродушно ответила женщина и принялась собирать осколки.
– Позвольте вам помочь?
Я наклонился, чтобы собрать остатки разбитой чашки и случайно задрал правый рукав куртки, тем самым оголив своё запястье.
– Ой нет, не стоит, вы лучше… – Женщина оборвалась на полуслове.
С ужасом в глазах она смотрела на знак из трёх полосок на моей руке, потом отскочила назад как ошпаренная и уселась прямо на землю. Вся предыдущая жизнь пронеслась перед её глазами, все наши встречи и разговоры, все её слова и действия. С каждым витком таких событий её лицо бледнело всё больше. До этого момента она даже не подозревала, кто ходит к ней на обед. Хозяйка также быстро вскочила на ноги, её губы неестественно затряслись, и она затараторила:
– Да что же вы, да почему же, да что же вы не сказали… ой. Извините меня, господин Страж, это я виновата. – Женщина готова была расплакаться, хотя ещё мгновение назад её лицо озаряла безмятежная улыбка.
– Бросьте, вы ни в чём не виноваты, с чего вы взяли? Давайте мы лучше оплатим счёт и пойдём?
– Нет-нет, не нужно, что вы! Всё за счёт заведения, мы всегда рады Стражам, заходите в любое время, – запинаясь, произнесла женщина и замахала руками.
– Нет, мы всё-таки хотим заплатить, и чашку включите тоже.
– Мы настаиваем! – добавила Кира.
– Конечно-конечно, как вам будет угодно. – Женщина испуганно протянула небольшую белую коробочку с железной пластиной на ней.
Я провёл двумя пальцами по её поверхности, после чего открылось небольшое полупрозрачное окно, где мне предложили подтвердить перевод денежных средств. После выбора утвердительного ответа окно спешно растворилось в воздухе.
– Пожалуй, мы пойдём, спасибо за всё, – кивнула женщине Кира. Но та смогла только молчаливо моргнуть в ответ.
Под пристальными взглядами остальных посетителей мы поспешили как можно скорее скрыться в своём автомобиле. Хозяйка продолжала со страхом смотреть нам вслед, сжимая у груди ту белую коробочку, и боялась пошевелиться. Что её так напугало?
– Что её так напугало? – повторил я свои мысли вслух уже после того, как машина тронулась с места.
– Твой знак на руке, очевидно же, – ответила Кира и сокрушённо покачала головой. – Только обидно, что теперь про это кафе нам с тобой придётся забыть. Эх, а я так его любила…
– Это я понял. Но почему? Почему её так напугало то, что я Страж? Может, она узнала знак Палача? Но откуда простая кухарка может знать тонкости наших обозначений?
– Параноик во мне ответил бы, что ей есть, что скрывать, вот и боится.
– Судя по нашему опыту, только хорошие люди и боятся всего, а Отступники обычно беспринципны. Хм, Кир, честное слово, не понимаю. Я-то думал, что люди должны радоваться, ведь мы их защищаем, охраняем их покой, ограждаем от всего плохого, мы же тоже хорошие! Ведь так, Кир, скажи?
