Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 1
– Что вы с ней сделали? – буркнул я в ответ, с недоверием натягивая штаны, отдалённо напоминающие мои. – Всё теперь выглядит как новое, непривычное… я похож на пижона какого-то.
– Не благодарите. Хотя с вашей работой, Страж, это ненадолго, – ехидно заметил Техник.
Васильев дождался, когда я полностью оденусь, заговорщически огляделся и подошёл поближе. Затем извлёк из кармана небольшую потёртую фотокарточку и показал её мне.
– Это мы нашли в вашем кармане, – сказал он тихо, но как-то очень строго. – Кто это? Хранитель знает о том, что вы носите у сердца фотографию маленькой девочки?
– Верните! – Я попытался выхватить фотографию из рук Васильева. Но он вовремя увёл её в сторону.
– Поймите, наконец: я хочу вам помочь! Если вы вспомнили и разыскали свою семью из другой жизни, или вас гложут воспоминания, от которых вы когда-то отреклись, то я снова могу избавить вас от боли.
– Васильев! – грозно прокричал я, потом соскочил стола, выхватил фотографию и убрал её обратно во внутренний карман куртки. – Не лезьте не в своё дело! Никакая это не семья, это дочь моего… друга, и я пообещал помочь её найти.
– Найти? Она потерялась? И с каких пор Палачи занимаются поисками людей? Давайте я передам это дело Ищейкам?
– Нет! Я дал обещание. На этом всё. Извините, но я пойду, спасибо за восстановление меня и моей одежды.
– Постойте, Страж, вы ничего больше не забыли?
Я похлопал себя по карманам и внезапно побледнел. Информационный куб с «Белым шумом», как же я мог забыть?! Я начал мысленно проклинать себя за то, что не спрятал его и всё это время таскал с собой. В смятении пытаясь придумать отговорки, я настороженно повернулся к Васильеву, но тот сделал таинственную паузу и очень плавно достал из-за пазухи маленький чёрный куб.
– Я так полагаю, это тоже «друг» попросил помочь подержать у себя?
– Это не то, что вы…
Я пытался оправдаться, но Васильев прервал меня и протянул опасное устройство.
– Я очень надеюсь, Страж, что вы держали его у себя только с одной целью: чтобы уничтожить или передать нам? Или, может, вам захотелось повторить судьбу вашего друга Дмитрия и снова попасть ко мне в кабинет, но уже в другом качестве?
Я нахмурился, быстро подошёл к Васильеву и резким движением руки схватил с его ладони куб. Но в этот раз старший Техник даже не думал играть со мной и убирать руку, он лишь улыбнулся в ответ на мои действия.
– Это нужно для расследования. Меня назначили вести дело Кукловодов, а больше вам знать не нужно, – объяснил я. – Пожалуйста, не лезьте в мою работу, у каждого свои обязанности.
– Безусловно, – коротко ответил Техник, сменяя улыбку на серьёзный нахмуренный взгляд.
Я повернулся и зашагал к двери.
– Опасные игры вы затеяли, Страж, будьте осторожны, – крикнул мне вслед Васильев. – И да, забыл сказать: вас ждёт у себя Хранитель, он просил немедленно направить вас к нему, как только…
Остаток фразы поглотили безучастные стены, когда дверь кабинета захлопнулась за моей спиной. В коридоре я смог вздохнуть с облегчением после не самого простого разговора, а затем быстрым шагом направился к лифту. Я знал, что меня ждёт Хранитель с докладом об операции и без напоминания старшего Техника, а также прекрасно понимал, что мне грозит за подобный итог. Но выбора не было, я собрал всю волю в кулак, приготовился к худшему и вышел на седьмом этаже, где располагались кабинеты Ищеек, а также бывший кабинет Икарова.
Сергей Геннадьевич не любил отдаляться от своих сотрудников и подчинённых, всегда стремился быть рядом, в гуще событий, ему нравилось ощущать себя неотъемлемой частью всего происходящего в подотчётном отделе. В одно время Икарову предлагали выделить собственный этаж и обставить по его усмотрению, но он всегда отказывался. Он так и не смог изменить своей привычной роли назидательного родителя, поэтому выбрал один из дальних неприметных кабинетов на седьмом этаже и поставил туда только самое необходимое для работы. Я хорошо запомнил это место, поскольку бывал в нём бессчётное множество раз. Даже сейчас, закрывая глаза, я могу с лёгкостью вспомнить все очертания и мельчайшие детали его рабочего места, воспроизвести в памяти каждую пылинку на столе и с любовью разложенные стопки бумаг.
Я стоял перед входом в кабинет, уже варварски занятый Хранителем, и с лёгкой нерешимостью и оторопью разглядывал ручку на двери. Я не стал дожидаться, когда вернётся Кира с места аварии, и решил единолично отчитаться перед Вергилием за всё, что мы натворили в это утро. Как-никак именно я принял решение сумасбродно броситься в бой и остановить машину ценой многочисленных разрушений и поломанных судеб. Кира будет очень недовольна моим выбором, но я рад, что мне удалось улизнуть из кабинета Васильева до прихода напарницы и ей не придётся отвечать за мои ошибки.
Я осторожно постучал по двери, теша робкую надежду, что Хранителя не окажется на месте, но в ответ мне раздалось громогласное: «Войдите!» Сделав шаг внутрь, я был приятно удивлён – всё осталось на своих местах. Всё тот же знакомый застоялый запах потёртой кожи, старые деревянные шкафы, доверху набитые не менее старыми делами и наработками, а также странный небольшой столик без стульев посередине кабинета. Заходя к бывшему начальнику на очередное совещание, я каждый раз смотрел на эту неуклюжую деталь интерьера в самом центре комнаты, пытался придумать ей оправдание, но так и не решился спросить напрямую. Ведь всё в этом месте обретало для Икарова какой-то особый смысл, символизм, у всего было чёткое предназначение. Он никогда не держал ничего лишнего, но этот стол, похоже, был дорог как память и навевал ему об очень давних, но приятных воспоминаниях. Неотъемлемой частью комнаты, как и множества других помещений во владении высокопоставленных служителей Системы, была стена из прозрачного с внутренней стороны зеркального стекла. Она хорошо освещала всё пространство и открывала прекрасный вид на центр города. В стороне от неё, в правом углу, ютился бывший рабочий стол Икарова с маленькой настольной лампой нежно-салатового цвета и стопками дел, которые он передал Вергилию. Всё было так же, как и месяц, и даже год назад, новый владелец ничего не изменил, хотя мне казалось, что такой надменный тип должен был сразу переделать всё под себя. Хранитель мирно восседал за столом на высоком и представительном кресле, сливаясь с окружающей его обстановкой. Сложив перед собой руки, он внимательно наблюдал за моими движениями.
Я немного помялся у входа.
– Вы хотели меня видеть?
– Да-да, проходи, присаживайся. – Вергилий привстал с места и указал на одно из двух глубоких кожаных кресел, стоящих перед его столом. – А где твоя напарница?
– Она ещё не вернулась с места… аварии, – с усилием произнёс я и заметил, что Вергилий нахмурился после моих слов.
– Ладно, ты всё равно присаживайся, я хотел с тобой поговорить.
Я слегка замешкался, но под настойчивым взглядом Хранителя повиновался и плюхнулся в глубоко посаженное кресло. Оно специально имело такую конструкцию, чтобы все зашедшие в кабинет располагались ниже уровня начальства и с подобострастием взирали на него снизу вверх. По крайней мере, именно такую теорию я для себя выстроил за всё это время. Вергилий ни на секунду не сводил с меня глаз. Когда я закончил возиться в неудобном кресле, он поставил локти на стол, сложил перед собой руки, словно в молитве, и опёрся подбородком на пальцы, приняв напряжённую и задумчивую позу. Хранитель глубоко дышал, будто пытался успокоиться, и спустя несколько неприятных молчаливых секунд прикрыл глаза и заговорил очень чётким, командным тоном:
– Что случилось на шоссе?
– А разве вам не донесли? – как-то растерянно спросил я.
Хранитель открыл глаза и пробуравил меня крайне суровым взглядом.
– Отвечай на вопрос, я хочу услышать твою версию!
– Кхм… ну, мы были в патруле, когда поступил вызов, – издалека начал я. – Было приказано остановить Отступников на красном спортивном автомобиле.
– Было приказано задержать! – Вергилий немного повысил голос. – Живыми! Вам запретили отключать Отступников, это был мой прямой приказ, до вас ведь его донесли?
– Донесли…
– Тогда в чём проблема, Страж? Это была, возможно, наша единственная ниточка, шанс схватить Кукловода живым и отследить перехватывающий сигнал, идущий от его тела, а вы его казнили! Единственную зацепку в этом деле! Вашу единственную зацепку, ведь, если мне не изменяет память, именно вас назначили на это направление.
Хранитель привстал из-за стола, опёрся на него руками и наклонился в мою сторону, чтобы выглядеть ещё внушительнее, и это ему удалось. Я невольно вжался ещё глубже в кресло.
– Зачем вы его убили, Страж? Ответьте! Тут возникает резонный вопрос. На кого вы работаете? На нас или на них?
– Как на кого? На вас… – испуганно пробубнил я, пока мой взгляд растерянно метался по комнате.
– Тогда какого чёрта?!
Вергилий ударил кулаком по столу, от чего я подпрыгнул на месте.
– Нам велели остановить Отступников любой ценой… точнее, нет, не любой. Нам дали задание – остановить машину, отобрали оружие и велели действовать по обстоятельствам, что мне оставалось делать?
– Да что угодно, только не убивать! Слишком многое поставлено на карту.
– Но они направлялись в спальную часть, промедление было ещё хуже, чем то, что я сделал. Ещё немного – и они бы затерялись на узких улочках города, и вы бы ничего не получили. Вообще ничего, никаких сведений! Я действовал по интуиции, рефлекторно, и обеспечил вас хоть какими-то данными, к тому же привёл вам Призрака! Живым! – Я не заметил, как сам повысил громкость голоса. – Я выполнял свою работу, господин Хранитель, защищал людей. Если бы Отступники ушли, то жертв могло быть больше, я должен был их становить, уж извините, что случайно отключил одного из них.
Я встал с кресла, чтобы оказаться наравне с Хранителем, после чего он немного смутился и отступил.
– Защищал людей, говоришь? – ухмыльнулся Вергилий. – Так ты это называешь? Устроили гонки по оживлённым улицам, нанесли ущерб системной собственности, использовали трансформацию, когда это было запрещено, о чём вы думали? Система работает на последнем издыхании, пока мы судорожно ищем причины, а в спину нам дышат эти проклятые Кукловоды, Призраки и ещё чёрт знает кто. Они только спят и видят, как бы уничтожить нас. Если их не остановить в ближайшее время – вот где будут жертвы. А теперь ещё вы добавляете. Я уж молчу о том, что вы натворили в том спальном районе, какой психоэмоциональный урон нанесли людям, нам теперь с месяц всё это разгребать. Ты хочешь, чтобы тебя отстранили от дела? Выгнали с позором из Стражей?
– Я выполнял свою работу, и мне жаль, что подвёл вас, – сказал я поникшим голосом. – Что мне ещё оставалось делать?
– Быть умнее, чёрт возьми, и осмотрительнее! – На секунду Вергилий вспыхнул как спичка, но потом тоже успокоился и с горестью махнул рукой. – Вот что мне теперь докладывать Верховному Стражу? Что Палач, которому я доверился, подвёл меня?
Я решил промолчать и сел обратно в кресло. Хранитель в расстройстве покачал головой, потом открыл один из верхних ящиков своего стола, извлёк оттуда эфес меча Хранителя и положил передо мной на стол. С испугом я ощупал свой пояс, поняв, что совершенно позабыл о своём оружии, и вопросительно уставился на Вергилия, украдкой посматривая на рукоять меча. Тот снова взял её в руки и покрутил перед собой.
– Васильев принёс по моей просьбе, – прокомментировал Хранитель. – Скажу честно, я хотел забрать меч и даже начал жалеть, что отдал его тебе. Из-за него мы потеряли связующую нить в деле о Кукловодах, но… – Вергилий долго подбирал слова в своей голове, но не смог выразить муки совести и просто передал его мне. – Пожалуйста, будь осторожнее.
– А что с тем вторым, с Призраком?
– Женщина жива, мы привели её в чувство, сейчас она ожидает приезда «Харона» в комнате для допросов.
– Разрешите мне с ней переговорить?
– Нет, Стил, ты своего подозреваемого уже допросил… по-своему. Дело о Призраках ведёт «Харон».
– Прошу вас! Дайте мне всего пять минут. После того, что я пережил, я заслужил хотя бы это, всё-таки я схватил её.
Хранитель насупился, явно не ожидая от меня подобной просьбы, и почесал в затылке.
– Тебя только что чуть не отстранили от службы, а ты ещё имеешь наглость о чём-то просить? Ты вообще мало что заслужил за свой поступок, разве что хорошего наказания.
– Вы сами говорили о важности нашей миссии и о том, что стоит на кону. Мы сейчас все в одной лодке, и я действительно хочу помочь, исправить свои ошибки. Я был там, на месте аварии, это я убил её водителя и, возможно, смогу найти к ней подход. К тому же о методах работы «Харона» наслышаны многие, и при всём уважении…
– Да-да, я уже заметил вашу нелюбовь друг к другу. – Вергилий махнул рукой, прерывая меня, а потом мечтательно добавил: – Мне тяжело ругать тебя, поскольку прекрасно понимаю. Я помню себя во время службы Палачом: такое же стремление сделать мир лучше, доходящее до навязчивой идеи, до одержимости… – Хранитель вновь прикрыл глаза, но на этот раз, чтобы погрустить. – У тебя будет пять минут, не больше, «Харон» скоро будет здесь.
– Спасибо…
– Рано благодарить, пойдём со мной, – сказал Вергилий и быстро направился к выходу.
Уже через несколько минут лифт со мной и Хранителем остановился на двадцать четвёртом этаже. Мы торопливо покинули кабину и проследовали прямо по коридору. Это этаж был специфическим, без прямой принадлежности какому-либо отделу, скорее общий для всех с кучей подсобных помещений, но которые крайне редко использовали. Большую часть времени он пустовал, захламлялся и зарастал очередным слоем грязи и пыли. То тут, то там у стен стояли непонятные коробки, предметы, покрытые плёнкой, а в коридорах было темно, безлюдно, царили зловещий полумрак и неприятный горький запах.
– Нам вон в ту дверь, Стил. – Хранитель указал на дверь слева чуть дальше по коридору, а потом проводил взглядом кучу мусора рядом с нами. – Не обращай внимания на обстановку, этот этаж мало кто посещает. Мы всё чаще пренебрегаем таким элементом расследования, как допрос, хотя, учитывая текущие события, ты и сам это прекрасно понимаешь. Отступники всё меньше хотят с нами общаться и всё больше палят во все стороны. В последнее время они стали особо злыми и нелюдимыми. Простые люди, наоборот, рады содействовать Стражам и всё рассказывают без особых расспросов, остальные живыми обычно не даются. До недавнего времени это и не требовалось…
Вергилий остановился у искомой двери, на которой не нашлось никаких опознавательных знаков.
– Нам сюда, – сказал он и вошёл внутрь.
Там оказался очередной короткий и узенький коридорчик, упирающийся в металлическую дверь. Рядом с ней, по левой стороне, находилась ещё одна и почти полностью сливалась со стеной. В этот скрытый проход и последовал Хранитель. Мы вошли в небольшую тёмную комнату, где не было ничего, кроме десятка деревянных и пыльных стульев, а также прозрачной стены, ведущей в соседнее помещение, служившее комнатой для допросов. На одном из местных стульев скучал молодой Техник, но как только он увидел Хранителя, моментально вскочил по стойке смирно.
– Как она? – обратился к нему Вергилий.
– Всё хорошо, господин Хранитель! По крайней мере, до допроса доживёт! – бойко отчеканил Техник.
– А нам больше и не надо. Хорошо, можете быть свободны, дальше мы сами. Только принесите, пожалуйста, её дело. Вы ведь узнали, кто она такая?
Парень молча кивнул в ответ и пулей выскочил из комнаты. Я посмотрел ему вслед и подошёл к прозрачной стене. За ней виднелась такая же небольшая комната с когда-то светлыми стенами, превратившимися в грязное подобие былых цветов, хорошо освещённая, с одним единственным столом посередине и двумя деревянными стульями напротив друг друга. На одном из них сидела та самая женщина из красной спортивной машины в своей старой и потёртой одежде. В отличие от меня, ей не озаботились сделать обновление вещей. Её руки немощно лежали на столе, скованные наручниками с длинной цепью и закреплённые на его поверхности. Женщина сидела тихо и неподвижно, траурно склонив голову.
– Мы заметили их около склада с ноль-чипами, – раздался позади меня голос Хранителя, постепенно переходящий в шёпот. – Они следили за ним и нашими конвоями, но были замечены одним из Наблюдателей. Крайне глупо и неразумно с их стороны использовать столь заметный и выдающийся автомобиль. До странного глупо. Если они хотели привлечь наше внимание, то у них это получилось.
– Или отвлечь, – предположил я в ответ и испугался собственных мыслей. – Но наверняка их выбор автомобиля был продиктован элементарным желанием выжить и уйти от погони. Возможно, они всеми силами пытались доставить какую-то информацию.
– У тебя пять минут, не больше, – почти беззвучно произнёс за спиной Хранитель.
Я повернулся, благодарно кивнул в ответ и направился в другую комнату за прозрачной стеной. Железная дверь с жутким скрежетом неохотно отворилась, и после тёмной комнаты мне в глаза ударил непривычно яркий белый свет. Прозрачная стена с этой стороны оказалась одним огромным зеркалом, что ещё больше освещало комнату и заставляло зажмуриться. Женщина за столом даже не подумала реагировать на моё появление, она продолжила тихо сидеть, сопеть, уставившись на свои руки в наручниках, и сначала я даже испугался, что она потеряла сознание. Я обошёл кругом, сел на второй стул и внимательно заглянул в её лицо. Оно выглядело измученным, неестественно постаревшим, с опухшими от слёз глазами. Никто так и не удосужился подлатать её оболочку. Что бы ни говорил нам Техник, похоже, что ей вообще никто не занимался. На лбу всё так же зияла огромная ссадина, нижняя губа была сильно рассечена и вздулась, а нос разбит. Всё-таки люди очень жестоки к тем, кого считают врагами, и не способны даже на малейшее проявление человечности даже тогда, когда это не требует от них особых усилий.
– Вам больно? – спросил я зачем-то.
Женщина оторвала свой пустой взгляд от стола и посмотрела на меня.
– Какая вам разница? – гортанно прошептала она пересохшими губами.
– Не нужно считать меня монстром, – обиженно ответил я.
– А разве это не так? – женщина издевательски усмехнулась и отвернулась в сторону. – Это ведь вы убили Николая? Я помню вас в том автомобиле, который нас преследовал. Вы безжалостно убили невинного человека, на моих глазах размозжили ему голову и чуть не убили меня. И после этого вы не считаете себя монстром?
– У меня не было выбора, я выполнял свою работу, это мой долг!
– Не было выбора? Что вы вообще можете знать про выбор, Палач? А? – женщина пристально смотрела на меня, внимательно и с нескрываемой лавиной осуждения в глазах. – Я скажу вам обыденную банальность, но выбор есть всегда, и вы его сделали и делаете каждый день. Кровь невинного человека теперь на ваших руках… и уверена, что не первого.
– Всегда? А у вас он был? Вы поэтому нарушили закон, стали Отступницей, бежали и превратились в бесправный отброс общества? Скажите, зачем вы бежали от правосудия? Чтобы потом оказаться здесь? Это тоже ваш выбор? – Я не заметил, как повысил голос и приподнялся на стуле, вглядываясь в её испуганные глаза.
Женщина пыталась сохранить хладнокровие, выглядеть смелой, непоколебимой и решительной, но у неё это плохо получалось, страх не удавалось скрыть, а голос её неестественно дрожал. Под моим напором она снова потупила взгляд, потом приподняла свои прикованные к столу руки, потрогала больной нос и невольно вздрогнула.
– Скажите, Палач, у вас есть дети? – она пронзительно посмотрела мне в глаза. – Хотя что я спрашиваю. Конечно, нет. Вам запрещено жить, вы можете лишь существовать и лишать жизни других. Так вот, а у меня есть… сын. И тогда ему был всего год, когда ваши коллеги пришли за мной. Что мне оставалось делать? Оставить грудного ребёнка одного? Бросить его? Отдать на ваше попечение, чтобы он вырос таким же монстром и забыл свою мать? Да, Палач, у меня был выбор, и я его сделала!
Женщина опустила голову и замолчала. Я бросил мимолётный взгляд на зеркало, посылая немой вопрос зрителям на той стороне, и немного задумался. Плохой из меня выходит допросчик.
– Эх, не с того мы начали, давайте попробуем ещё раз, – предложил я. – Как вас зовут?
Женщина проигнорировала мой вопрос.
– Послушайте, вам лучше начать со мной сотрудничать и всё мне рассказать. Сейчас сюда придут люди, которые будут гораздо хуже меня. Я не смогу вас защитить или чем-то помочь, если вы будете молчать. Это в ваших интересах, поверьте.
В ответ была лишь тишина. Я с прискорбием вздохнул и снова вопросительно посмотрел в огромное зеркало, ощущая незримый укор Хранителя. Спустя всего пару секунд металлическая дверь громко скрипнула, и в комнату ввалился тот самый молодой Техник, которого мы встретили в зазеркальном помещении. Он мгновенно подскочил ко мне, бросил на стол тоненькую папку жёлтого цвета и шепнул на ухо:
– Здесь сведения о ней и выписка с чипа её спутника.
А затем он также быстро выскочил обратно. Я посмотрел ему вслед, затем кивнул своему отражению в зеркале, поблагодарив Хранителя, и открыл папку.
– Так-так-так, Екатерина Волкова значит. Это ведь вы?
– Меня зовут Рина, – прошипела женщина и зло посмотрела на меня исподлобья.
– А тут написано Екатерина?
– Екатерина давно умерла, для вас умерла, теперь меня зовут иначе…
– Так всё-таки это вы? Прекрасно! Посмотрим, что тут ещё. Ага, а вы, оказывается, давно от нас бегаете, уже почти десять лет… Ого! Да вы обвиняетесь в убийстве собственного мужа. Вот это да! Екатерина, вам лучше рассказать мне всё, что я хочу знать, тогда я обещаю вам помочь.
– Помочь? – Женщина усмехнулась и покачала головой. – Знаю я вашу помощь, Палач. Для начала попробуйте помочь самому себе.
Тем временем я пробежался по выписке её спутника, но как я и подозревал, его биография оказалась идеально чистой.
– Катя, прошу вас, не отягощайте груз своей вины, расскажите, кто такой этот… – Я глянул в бумаги. – Николай Шевцов? Как вы с ним связаны? Почему Призраки всё чаще появляются в компании Кукловодов? Что вы замышляете? Что вы делали рядом с нашим складом? Ну же!
– Как много вопросов, Палач. Что вы хотите от меня услышать?
– Правду!
– Правду? – Женщина скривилась в печальной ухмылке. – Она вам не нужна, вы не хотите её слышать и давно для себя всё решили. Или вы предлагаете выдать вам секреты, рассказать о нашем убежище? Даже не пытайтесь. Есть вещи, которые я ценю выше собственной жизни.
– Может, тогда расскажете мне о вашем спутнике? Кто такие Кукловоды, и как они связаны с вами?
– «Кукловоды», – процедила Екатерина и сокрушённо покачала головой. – Кто тут кукловод, это ещё нужно посмотреть. Они ни в чём не виноваты.
– Не виноваты?! Пусть они в прошлом примерные граждане, но сейчас они убийцы, отпетые Отступники. Что вы из них лепите невинных овец? Мы не настолько слепы и глупы, как вам кажется! Быть может, и вы ни в чём не виноваты? Зачем тогда убили своего мужа? – вспылил я.
– Да не убивала я своего мужа! – Женщина сорвалась в ответ, и из её глаз хлынули слёзы, она наклонилась над столом, заплакала и уткнулась лицом в ладони. – Не убивала я… я любила его.
– Пожалуйста, успокойтесь. Давайте на минутку поверим вашим словам. Если вы не убивали, тогда где он? Здесь написано, что он пропал. Это так?
– Вы всё равно не поверите.
– Это так? – настойчиво повторил я.
– Так…
– Екатерина, что случилось с вашим мужем?
– Просто пропал, – выдавила она, утирая слёзы. – Я обратилась к Стражам, рассказала всё, а меня обвинили в убийстве.
– Подождите… – Её слова немного обескуражили меня. – Я всё равно не понимаю, как это «пропал»? Просто вот взял и пропал? Испарился, что ли?
– Нет, он поехал к Марии и пропал вместе с ней. Больше я его не видела.
И тут меня словно окатили холодной водой, я даже подскочил на месте.
– К Марии?! Что вы знаете о Марии? Кто она такая? Екатерина, прошу, ответьте! Кто такая Мария?
Женщина в изумлении посмотрела на меня и открыла рот, чтобы что-то ответить, как дверь снова громко скрипнула, и в комнату ввалились Харви с Роном, злобно уставившись на меня.
– Эй ты, какого чёрта ты тут делаешь? Ты своего свидетеля угробил, не лезь к нашему и, вообще, не лезь в наши дела! – взревел на всю комнату Харви.
Потом парой огромных шагов он настиг меня, схватил за шкирку и вытащил из-за стола.
– Допрос окончен, – крикнул он мне в ухо. – Пошёл вон отсюда, я не позволю тебе отбивать у нас дело!
– Ещё раз сунешься – и мы добьёмся твоего отстранения, – поддакнул из угла Рон. – Занимайся своими куклами, деточка.
– Постойте, подождите, всего один вопрос! – Я пытался выскользнуть, пока меня выпроваживали к двери, но делал это без особого усердия, иначе это действительно могло плохо для меня закончиться. – Всего один вопрос, прошу! Екатерина! Катя! Кто такая Мария? Кто она?
Я уже перешёл на крик, но женщина молчала и лишь с удивлением наблюдала за действом. В итоге меня грубо вытолкнули за дверь и захлопнули её перед самым моим носом. Ещё никогда я не был так расстроен и разочарован за всю свою жизнь. Казалось, что разгадка века так близка, осталось лишь протянуть руку и почувствовать миг триумфа, как меня прервали в самый ответственный момент. От досады захотелось со всей силы пнуть по двери, но в последнюю секунду сдержался, потом схватился за голову, удерживая эмоции в глубине разума, и зашёл в соседнюю комнату к Хранителю. Первым делом я посмотрел через прозрачную стену, со страхом предвосхищая дальнейшие события. Пока всё казалось вполне обычным. Рон сидел за столом и внимательно изучал раскрытую папку с делом Екатерины, а Харви в это время голодным ястребом кружил вокруг стула Призрака и хищно поглядывал на женщину.
– Ещё бы пару минут, – в отчаянии прошипел я, чуть не вырывая волосы на своей голове.
– Это всё, что я мог для тебя сделать, – долетел голос Хранителя из темноты. – Пять минут, как и обещал.
Мои глаза всё ещё не привыкли к темноте после ослепительно яркой комнаты, и я смог различить лишь слабые очертания Хранителя, сидящего на одном и стульев.
– Я не успел узнать самого важного, – печально, но с раздражением ответил я.
Силуэт в темноте виновато развёл руками, по крайней мере, мне так показалось.
– А чего ты ожидал, Стил? Думал, она тебе всё расскажет? Я не питаю на этот счёт особых иллюзий. Это не простые Отступники, а отчаявшиеся, обречённые люди.
– Она готова была рассказать, – возразил я. – Всего минута, ещё одна – и я бы узнал, кто это самая Мария.
– Извини, Стил, я не могу демонстрировать предпочтения среди своих подопечных. Только не сейчас. Каждый должен заниматься своим делом. Я и так многое себе позволил, разрешив этот разговор. Твоё время истекло, теперь «Харон» ей займётся. Да и зачем тебе эта Мария? Про кого ты?
– В городе пропадают люди, – с вызовом ответил я, – и каждый раз в этом замешана какая-то Мария. Они все о ней говорят, пишут требование вернуть её на стенах домов. Для них это очень важно, а значит, и для нас тоже.
– Ах, вот ты про что. Да, я наслышан. Брось, Стил, это меньшее, что тебя должно беспокоить. Отступники – это отбросы, отщепенцы, умалишённые, посвятившие свои жизни разрушению. Ведь кто в здравом уме будет вредить Системе? Воздвигли себе идол в честь какой-нибудь Отступницы или просто нашли оправдание своим злодеяниям. Уверен, это не стоит твоих переживаний. Если хочешь, присаживайся, наблюдай за допросом, может, она ещё расскажет про твою Марию.
Я послушно придвинул один из стульев, смахнул с него слой пыли и сел перед прозрачной стеной неподалёку от Вергилия. В это время Рон уже вовсю давил на Екатерину, что-то кричал и махал руками, а Харви склонился над столом и со злой ухмылкой сверкал звериным оскалом.
– Волкова, я знаю, что у вас есть ребёнок. Сын, так ведь? – послышался жёсткий голос Рона из-за стены и удар кулака по столу.
– Не вмешивайте сюда моего сына! – плакала она. – Оставьте нас в покое!
– Волкова, вы хотите увидеть своего сына? Скажите, где он?
– Вы никогда его не получите! Вы слышите? Никогда!
– Не испытывайте наше терпение. Если вам дорог сын, вы должны сказать, где находится ваше убежище, где другие Призраки? – не унимался Рон.
– Отвечай! – взревел Харви и с громким шлепком ударил своей увесистой рукой по её лицу.
В ответ женщина зло посмотрела на него и выдавила сквозь зубы:
– Скоро вы все сдохните!
На что Харви рассвирепел, замахнулся рукой и ещё сильнее ударил её. Рон схватил его за плечо и отрицательно покачал головой, а женщина снова громко заплакала и уткнулась лицом в ладони.
Мощный всплеск энергии из глубины моей души ударил по разуму, и неожиданно для себя я вскочил со стула, подбежал к стене и крикнул:
– Что вы делаете?! Прекратите!
– Страж! – суровым голосом окликнул меня Вергилий. – Что ты делаешь, чёрт побери? Совсем с ума сошёл? Это что, жалость к Отступнику, убийце? Ты забыл, кто перед тобой? Неужели нужно опять напоминать главный принцип Стража?
– Но так они ничего не добьются!
– Сядь на место, поговорим с тобой после.
Я склонил голову и покорно вернулся на своё место. Такое со мной случилось впервые. Непонятное гнетущее чувство захватило всё внутри, сковало мысли, подчиняя все действия одним лишь эмоциям, чувствам, всполохам глубинных позывов. Что со мной? Мне страшно. Что-то шептало мне со дна глубокой бездны, далёкий шум, эхо ночных кошмаров, кричащее, что Отступница невиновна. Может, это всего лишь эгоистичный интерес заставлял так думать, стремился узнать всю правду, сокрытые тайны, что мучили меня. Я подавил эти чувства и со страхом посмотрел на Хранителя, но тот был спокоен, неподвижно наблюдая за происходящим в соседней комнате. Внезапно я осознал тот ужас, что совершил на глазах у высокопоставленного Стража. Я дал волю эмоциям, нашим главным врагам, от которых нас стремились избавить, ведь для Стража недопустимы жалость, сострадание и любовь. Мы должны послушно исполнять приказы, убивать Отступников, стойко смотреть в глаза смерти как своей, так и чужой. Это наше призвание, смысл жизни, именно для этого мы пришли в этот мир, чтобы защищать Систему, мечты людей, и в этом заключается наша единственная страсть. Я не должен жалеть эту женщину, она Отступник. Такой же негодяй и преступник, каких я убивал сотнями и никогда не задумывался об их жизнях, участи, о том, что привело их на этот путь и виновны ли они на самом деле. Я лишь исполняю приказ. Так чем же она лучше остальных? Ничем. Это значит, что я не должен жалеть её, проявлять сострадание, или… мне придётся проявлять его ко всем, любить каждого. Но это же невозможно?
