Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 1
Я содрогнулся от этих мыслей и прогнал их прочь. Всё это время Рон продолжал выпытывать информацию из Екатерины, но она упрямо стояла на своём. Харви каждый раз порывался её ударить, но напарник его останавливал. В итоге Рон сам от безысходности склонил голову над столом, схватился за неё руками, и в комнате допросов повисла напряжённая тишина, прерываемая лишь всхлипами задержанной.
– Ладно. – Рон вскочил, хлопнув ладонью по столу. – Хватит, пора заканчивать с ней.
Он подошёл к зеркалу со своей стороны и сказал, обращаясь к Хранителю:
– Это бесполезно, она ничего не расскажет, как и другие Призраки. Мы с ней закончили.
Хранитель одобрительно кивнул в темноте. Несмотря на то, что Рон не мог нас видеть, он будто почувствовал это и с довольной улыбкой отошёл от зеркала.
– Вы обвиняетесь в нарушении основного закона Системы и подлежите отключению, – официальным тоном зачитал приговор Рон, а затем кивнул Харви: – Заканчивай.
Тот хитро оскалился, встал напротив женщины, достал из-за пазухи огромный пистолет Стража и направил его в лицо Екатерины. Отступница подняла свой заплаканный взгляд, увидела перед собой дуло пистолета и вскрикнула, дёрнувшись назад.
– Нет! Что вы делаете? – закричала она. – Пожалуйста, нет, отпустите меня!
Подавленный и пульсирующий внутри меня комок энергии взорвался острыми осколками, впиваясь в каждую частичку тела. Я не заметил, как оказался на ногах, отбросил в сторону стул и подскочил к прозрачной стене.
– Что они творят?! Мы потеряем всё! – громко возмутился я. Но преграда поглотила мой голос.
Хранитель позади меня зло отчитывал мои поступки, но я уже не слышал ничего, что происходит вокруг, всё моё внимание поглотила небольшая комната за прозрачной стеной. Женщина истошно кричала, дёргалась, пыталась оторвать от стола крепление, удерживающее её наручники, плакала и молила её отпустить. Похоже, это доставляло Харви огромное удовольствие. Он демонстративно стоял напротив неё, покачивая стволом перед её глазами, самодовольно улыбался и ждал, наблюдал, как женщина истекает слезами, впадая в совершенно неудержимую истерику.
– Нет, прошу вас, не надо! – продолжала умолять его женщина. – У меня же сын, он останется совсем один!
– Ты же говорила, что не боишься смерти? Да и о сыне стоило подумать перед тем, как решила убить своего мужа, – процедил сквозь зубы Харви и клацнул пистолетом.
Отступница ещё раз дёрнулась на месте.
– Харви! Хватит! – осудительно и строго окликнул его Рон, моментально стерев с лица напарника довольную ухмылку. – Заканчивай.
Харви медленно положил палец на спусковой крючок.
– Нет! – навзрыд вскрикнула Екатерина. – Алёшенька, милый, мама любит тебя, прости меня… прости! – кричала она в пустоту.
– Нет! – кричал я в унисон и стучал кулаком по стене.
Затем я дёрнулся в сторону в отчаянной попытке ворваться в соседнюю комнату и остановить произвол, но почувствовал, как сильная рука схватила меня за шиворот и повалила на землю.
– Прости… – одними губами прошептала женщина и закрыла глаза.
Длинная струя пламени и оглушительный звук выстрела вырвались из дула пистолета Харви. Зеркальная стена между комнатами на мгновение дрогнула. Екатерина откинулась назад, её образ треснул от встречи с пулей, разбился на множество мельчайших частиц и рассыпался в воздухе. Лишь наручники звонко ударились о поверхность стола, спадая с её тонких исчезающих рук, а опустевший стул опрокинулся и упал на спинку.
Харви молча убрал пистолет обратно за пазуху и посмотрел в нашу сторону безжизненным взглядом. Спустя пару секунд они с Роном, не говоря ни слова, вышли из комнаты и удалились прочь, даже не заглянув к нам. Я же сидел на полу не в силах пошевелиться. Ярость бурлила во мне, просилась наружу, звала вперёд на необдуманные действия, а разум был затуманен налётом безрассудства. Ещё никогда до этого момента со мной не случалось ничего подобного, по крайней мере, с тех пор, как я прошёл процедуру Отречения. Я не мог понять, что случилось с моим сознанием, что творилось в моей голове, но мне хотелось кричать, сделать хоть что-то, чтобы выпустить накопившийся пар. Я боялся этого, боялся себя и того, во что превращаюсь, но больше всего боялся, что меня снова заставят пройти эту ужасную процедуру.
Я продолжал сидеть на бетонном полу, смотрел пустыми глазами через прозрачную стену, на опрокинутый стул и чувствовал, как скупая, одинокая слеза стучится с той стороны сознания, просится, умоляет выпустить её наружу и дать волю чему-то большему. Тому, что давно живёт внутри меня, укромно ютится в самом далёком уголке души и ждёт своей очереди, набирает силу, впитывает всю несправедливость, негативную энергию и агонию этого мира. Во мне всколыхнулось то, что было под запретом в нашем мире, а тем более для отречённого Стража.
Хранитель стоял на коленях за моей спиной, обхватив меня железной хваткой. Сильными руками он обвил мою шею, прижал к себе и не давал лишний раз вздохнуть и пошевелиться. Каждый раз, когда я пытался дёрнуться, вырваться из цепких, но смертельных объятий, его руки ещё сильнее впивались в горло, и я начинал задыхаться, беззвучно ловить ртом частицы воздуха, ослабевшими руками хватаясь за его запястья.
– Успокойся, Страж! – очень ядовито и сдавленно процедил мне в правое ухо Хранитель. – Или я задушу тебя.
Нехватка воздуха сделала своё дело, я ослаб, перестал сопротивляться и немного успокоился. Хранитель почувствовал, что я вот-вот потеряю сознание, и отпустил хватку, встал и отошёл в сторону. Не в силах больше держаться, я упал на правую руку, захрипел, тяжело хватая воздух, и попытался прийти в себя. Вергилий стряхнул пыль и грязь со своих коленей, снова подошёл ко мне и протянул руку, чтобы помочь подняться.
– Очень печально. Похоже, эта авария всё-таки повредила твоё сознание, Стил, – как-то слишком спокойно заключил он, поднимая меня на ноги. – Этого я и боялся.
С помощью Хранителя я встал, откашлялся и немного отряхнулся.
– Простите, я не знаю, что на меня нашло, – виновато прохрипел я. – Они… не должны… зря они так. Они ведь тоже уничтожили единственную зацепку, как вы говорили.
– «Харон» сделал, что мог, Отступница никогда бы не раскрыла своих секретов, ты сам это прекрасно видел, а она понесла заслуженное наказание. Ты до сих пор не понял, Стил? Призраки – это обычный сброд, гной, который сочится через открытые раны Системы, мелкие нарушители и отбросы общества, они лишь разменная монета в игре между нами и Кукловодами. Вот, кто главная угроза и наша цель, это самая важная задача, и я доверил её вам, а не «Харону» или Зету. Призраки не стоят твоих забот, я надеялся, что ты сам это поймёшь после разговора с Отступницей, но твой мозг повреждён, ты сдался на волю эмоций. Прости, Стил, но ты запутался и не можешь выполнять задачи Палача, я вынужден отстранить тебя от дела. Временно Кукловодов будет вести одна Кира. Я поручу Техникам досконально проверить твой разум, а они решат, что с тобой делать.
– Отстраняете? – Я пребывал в растерянности, ещё никогда мне не приходилось сталкиваться с подобным. – Но, но…
– Скажи спасибо мне, а точнее своим Призракам, за их угрозу, за тот Дамоклов меч, который висит над нашей Системой. Если бы не он, если бы сейчас не решалась судьба всего нашего народа в этой жуткой войне, где каждый солдат на счету, тем более такого уровня, то тебя непременно постигла бы судьба этого Призрака.
– Простите… – Я совсем поник.
– После того, как всё это закончится, тебе придётся ещё раз пройти процедуру Отречения, если хочешь получить шанс остаться в рядах Стражей. А сейчас тебе нужно остыть и скрыться с моих глаз, пока я не привёл приговор в исполнение. Бери напарницу, и отправляйтесь к тому складу, где были обнаружены эти Отступники, установите там наблюдение. На сегодня это твоя работа, пока мы решаем, что делать дальше. Всё, пошёл вон!
Последнюю фразу Хранитель произнёс особенно громко и хлёстко, взмахнув при этом рукой и указав пальцем на дверь. Больше я не посмел что-либо сказать, только молча развернулся на месте и пошёл к выходу.
– Но я предупреждаю, – крикнул мне вслед Вергилий, – ещё одна такая выходка – и я лично приду за тобой!
Я вышел за дверь, мягко её прикрыл, потрогал покрасневшую и нывшую от боли шею и словно во сне направился к лифту.
* * *
Пребывая в состоянии шока, я спустился на первый этаж. Меня трясло, мысли путались, а голова гудела тяжёлым набатом. Я никогда не считал себя хорошим Стражем и сдержанным человеком, но подобный взрыв эмоций был непозволителен даже для меня, тем более на глазах Хранителя. Мне было страшно и стыдно за то, что последует, если мой разум действительно повреждён. Когда я вышел на улицу, Кира уже ждала меня в машине у самого входа, но при этом отрешённо смотрела куда-то вперёд и не замечала меня или не хотела замечать. Мне стало не по себе: всё-таки я подставил её, бросил одну в этом расследовании. Как я смогу теперь смотреть в её глаза? Может, она ещё не знает? Нет… знает, я почувствовал, как сгущается незримый туман, когда я подошёл к автомобилю. Стало тяжело дышать. Я открыл дверцу, забрался на переднее пассажирское сидение и захлопнул её за собой. Потом молча уставился вперёд и виновато сложил руки на коленях. Кира молчала и продолжала сидеть неподвижно, а затем нарочито громко выдохнула, завела автомобиль и тронулась с места.
– Ты что натворил? – довольно спокойно спросила она, не сводя глаз с дороги.
– Это вопрос или возмущение?
Напарница посмотрела на меня вполоборота и подняла вверх правую бровь.
– Вопрос, конечно. Мне что-то пытались объяснить, но я не очень поняла, что случилось. Какие-то пространные ответы про утрату доверия, квалификации и прочая ахинея. Это всё из-за того, что мы натворили на шоссе? Хранитель тебя прессовал? Что случилось, Стил? Почему тебя отстранили, а меня нет? Я что теперь одна должна гоняться за Кукловодами?
– Ты здесь не при чём…
– А кто при чём?
– Сложно объяснить.
Кира от негодования всплеснула руками и хлопнула себя по коленям.
– А ты попробуй!
– Если кратко, то я вспылил перед Хранителем, когда «Харон» отключили, пойманную нами Отступницу, ту девушку-призрака из спортивного автомобиля.
– Ты что сделал?! – воскликнула Кира. – Ты что, совсем дурак?
– Вот и Хранитель задал тот же вопрос, – печально изрёк я.
– Не понимаю, тебе на «головомойку» захотелось?! Они ведь это мигом, или вообще из Стражей выкинут, а то и чего похуже. Нет, это надо же, устроить сцену прямо перед Хранителем! Зачем ты вообще полез к этому Призраку?
– Я не знаю, Кир, со мной что-то неладное творится, может, я, правда, голову повредил при аварии или раньше. В последнее время меня посещают странные навязчивые идеи, бушуют эмоции, постоянные проблемы со сном. Я был уверен, что этот Призрак скрывает что-то очень важное, – пробормотал я куда-то в сторону.
– Какие такие идеи? – с подозрением поинтересовалась напарница.
– Да всякие… – выкрутился я.
– Всякие? Хм, Стил, а ты рассказывал об этом Техникам? Я ведь просила тебя обследоваться, а ты упёрся как баран. Надо было всё им рассказать, глядишь, и казуса такого не случилось бы.
– Нет, только не к Техникам. Кир, мне теперь грозит повторное Отречение. Рано или поздно это произойдёт. Ты помнишь, что случилось после прошлого раза, я до сих пор не могу спать. Мне страшно. Так что пусть лучше поздно.
– Отречение? Это точно? Тебе Хранитель сказал? – Кира повернулась ко мне, посмотрела на моё поникшее выражение лица и ещё раз ударила по рулю. – Прекрасно! А мне что прикажешь делать? Оставил меня одну, и мне теперь самой возиться с Кукловодами? Ну спасибо, Стил, удружил!
– Я же не специально, Кир, я рад не больше твоего. Может, ещё всё обойдётся, Хранитель дал понять, что не заинтересован в радикальных мерах.
– «У меня всё схвачено, я контролирую ситуацию», – тихо передразнила меня Кира, припоминая мою самоуверенность.
Я сделал вид, что не услышал её едкие комментарии, и даже попытался пошутить, преодолевая огромный комок нервов, застрявший в горле:
– Зет тоже остался один, может, он составит тебе компанию, пока меня не починят?
– Что?! – возмутилась Кира и явно не поняла моей грустной иронии. – Зет? Ты издеваешься? Я никогда не буду связываться с этим бородатым маньяком-психопатом, от него сроду не знаешь, что ожидать в следующую минуту. Нет, спасибо, я одна справлюсь как-нибудь.
– Кстати, ты в курсе, что нас направили наблюдать за каким-то складом, рядом с которым заметили тех Отступников? – Я поспешил сменить тему и не нагнетать обстановку.
– Давно в курсе, известили ещё до твоего прихода. Из-за тебя вот, придурка, нам теперь выполнять работу Наблюдателей, унижение хуже некуда. Но сейчас тебе лучше быть тише воды, ниже травы, поэтому переждём бурю подальше от башни.
– Извини. – Я совсем поник. – А ты знаешь, где этот склад?
– Да, знаю, сообщили вместе с заданием. Это один из главных складов на севере центральной части города. Находится где-то на Технической улице. Довольно пустынный уголок, жителей там немного, а вместе с ними любопытных глаз. Как раз туда сейчас направляемся.
– А что хранится на этом складе, что их привлекло?
– Как я слышала, это склад ноль-чипов, и это не первый, к которому они проявляют повышенный интерес. Нам про это рассказывали вчера, помнишь? Новый удар был ожидаем, поэтому их подстерегли Наблюдатели и спугнули.
– Думаешь, именно ноль-чипы их интересовали?
– Да кто их знает, Стил? На складе много что хранится, в том числе дорогостоящее техническое оборудование для башни Стражей, информационные кубы с различными данными, да много чего. Весьма лакомый кусочек для Призраков и их подельников, поэтому неудивительно, что они лезут как пчёлы на мёд. Вероятность повторного нападения всё ещё большая, вот нас и направили следить за ним. Хотя это не наша обязанность. – Последнюю фразу она процедила с особым негодованием и ядовитым смаком, направленным в мою сторону.
Я предпочёл проигнорировать очередной выпад в свой адрес, отвернулся к окну и закрыл на секунду глаза…
– Приехали! – громко возвестила Кира.
Её голос прозвучал словно выстрел, вырывающий меня из цепких лап пустоты. Я резко очнулся, пытаясь понять, где нахожусь, пока сознание полностью не вернулось в свои душные владения. Что произошло? Я только успел закрыть глаза, как потерялся в небытии, будто меня на время стёрли из этого мира. Я не спал, вовсе нет, даже не витал во Тьме, меня просто не существовало. Похоже, стресс разрушает остатки моего измождённого разума.
– Куда приехали? – глупо переспросил я, хотя уже пришёл в себя и знал ответ.
– Как куда? К складу, конечно, вот он! – Кира указала пальцем на здание через дорогу.
Большое строение из серого и грязного кирпича высотой с трёхэтажный дом и с редкими вкраплениями вытянутых окон возвышалось над внушительным бетонным забором с колючей проволокой, который охватывал широкую территорию вокруг склада и смыкался перед нами массивными железными воротами. Грязные и пыльные стёкла завершали удручённую картину безалаберности местных Техников, а забор надёжно скрывал всё, что происходит на территории перед складом. Кира припарковала наш автомобиль на обочине прямо напротив ворот, но по другую сторону широкой дороги. До входа оставалось около двадцати метров, но мы легко терялись на фоне других неприметных машин и заняли удобную позицию для наблюдения. Когда я полностью оценил всё строение, то даже присвистнул.
– Ого, вот это да, мощная конструкция, а где охрана? Почему никого не видно?
– Какая охрана, ты что, – усмехнулась Кира. – Кто же будет открыто светиться перед людьми? Техники должны быть внутри, а мы с тобой наблюдаем снаружи, следим за всеми, кто въезжает и выезжает, чтобы никакой злодей не проник. А также следи в оба, вдруг кто-то ещё на спортивной тачке пристроится рядом.
– Что-то звучит не особо весело.
– Намного веселее, чем проходить Отречение. – Кира улыбнулась и откинулась на спинку кресла.
Потом она отвернулась к боковому окну и стала неподвижно наблюдать за серым и обшарпанным входом на территорию склада. Наступили долгожданные минуты безмятежности и спокойствия. День постепенно клонился к вечеру. Пустынные улицы подёрнулись слабой дождливой дымкой, а отдельные облачка окрашивались из своего обычного светло-серого состояния в сплошное тёмное клубящееся одеяло, предвещавшее грядущее наступление темноты. Совсем скоро свет окончательно померкнет, а тьма станет полноправной хозяйкой на улицах нашего города. Но пока ещё светло, я мог наслаждаться последними мгновениями уходящего дня. Хотя это тяжёлое свинцовое небо, скрывающее солнце уже который месяц, превращало каждый наш день в один длинный, бесконечный полумрак и постоянные сумерки.
Капли дождя продолжали отстукивать неторопливый ритм у нас над головами, разыгрывали свою очередную печальную мелодию, сливались в единый протяжный гул и шелест, успокаивали и гипнотическим образом заставляли глаза закрываться. Мирное сопение напарницы, шум дождя, снова ровное и тихое дыхание, шелест начинает затихать, теряться в темноте, отдаляться…
– Так! – вскрикнула Кира.
Я подпрыгнул от неожиданности, вырываясь из гипнотического плена сумрака и дождя, и чуть не ударился головой об крышу.
– Я сейчас усну, если буду так сидеть. Пойду-ка я сбегаю в ближайшую кафешку и куплю нам кофе и чего-нибудь перекусить. Я чувствую, нас заставят торчать тут о-о-очень долго. Как бы в ночь не пустили.
– А где здесь кафешка? – спросил я и закрутил головой.
– Там, неподалёку, через два или три дома, не помню. Проезжали мимо… я быстро. Не засыпай! Следи за входом! Если что, кричи.
Кира толкнула меня в плечо, решив меня взбодрить таким способом, а затем выскочила под разгулявшийся дождь и потрусила куда-то назад вдоль дороги. Я проводил её взглядом, поёжился от одной только мысли выбираться на улицу в такую погоду и удобнее уселся на месте. Покосился наивно в сторону склада, надеясь там что-нибудь приметить, потом ещё раз обернулся, чтобы посмотреть вслед убегающей напарницы, но она уже скрылась в сырой дымке над дорогой. Дождь продолжал выбивать свою серенаду на крыше. Так приятно слушать её, осознавать, что ты здесь, в тепле, в защите, что всё плохое где-то там, за стеной, за неведомой границей, и ты находишься именно по эту сторону, и возникает необыкновенное чувство уюта и спокойствия. Какой умиротворяющий звук… так! Сейчас я тоже усну! Надо себя срочно чем-то занять.
Я начал осматривать всё вокруг: невысокие грязные здания с потускневшими окнами и заваленные мусором подворотни, побитые временем и хулиганами стены, всё это казалось таким безжизненно печальным и одиноким. Окна источали атмосферу пустоты, заброшенности и безвременья, кажется, что сама жизнь покинула этот участок города, а ведь это его центральная часть. Стоит только пройти двести метров вдоль дороги, повернуть за угол – и ты окажешься в самой гуще кипящей жизни, пёстрой, суетливой и неудержимой, но всё это резко оборвётся, если завернуть на улицу Техническую, будто злой рок витал над старыми домами этого района.
Хотя вот, впереди меня, на другой стороне улицы прогуливалась семейная пара, а может, брат с сестрой или отец и дочь, а может, вовсе страстные любовники, сегодня мало в чём можно быть уверенным. Всё смешалось в нашей жизни: устои, нравы, понятия о чести, любви и семейных ценностях – всё было выкорчевано с корнями, брошено на землю и растоптано под весёлое улюлюканье одурманенной молодёжи. Раньше всё было просто и понятно, смыслы всегда носили свой истинный первоначальный характер. Но теперь, когда люди окунулись в наркотический хаос бездумной жизни, они начали забывать, кто они, для чего построили этот мир, с какими грёзами их далёкие предки возводили дом за домом, с какой огромной любовью и с верой в великую Мечту они прописывали одну строчку кода за другой. Когда теряется этот смысл, великая цель, то сама жизнь теряет своё главное отличие от смерти, своё направленное движение, существование. Ибо нельзя назвать движением бездумное мельтешение безликих и бесцветных пятен на полотне жизни. В лучшем случае они стоят на месте, но обычно просто безвольно падают в пучину забвения и растворяются вместе с эпохой и всем светом, что их окружал. Вместо того чтобы дарить что-то этому миру, оставить частичку себя, внести общий вклад в его развитие, поддержание и сохранение для своих потомков, они просто пожирают его, поглощая всё, что было построено другими людьми, хранившими высший смысл, цель, идею, но которые не смогли её передать другим. Теперь они резвятся на диком и саморазрушительном пире, празднике жизни, где, однажды упав, они не захотели подниматься.
Пара неспешно прогуливалась под зонтами по тротуару, они держали друг друга за руки и что-то негромко обсуждали, не замечая ничего вокруг. А вообще, способны ли они увидеть хоть что-нибудь дальше своего носа? Способны ли покинуть хоть на миг своё Я, оторваться от любования собственного эго, оглянуться вокруг, увидеть себя со стороны, других людей, жизнь во всём её многообразии? Могут ли люди оценить всё, что происходит вокруг них или за окнами их уютных квартирок, этих убежищ от неприятного и серого мира, этих пещер, где можно спрятаться, зарыв голову в песок? Они паразитируют на обществе и боятся заглянуть правде в глаза, осознать, что они чудовища. Они боятся всего этого, своего истинного Я в отражении реального мира, они боятся правды. Нет, они не живут более и никогда не жили, они давно мертвы, с самого рождения. Они потеряли ту тонкую грань между жизнью и существованием, что для нашего хрупкого мира равнозначно смерти. Жизнь – это созидание, это построение мира вокруг себя, а не его разрушение. Но самое страшное не это…
Пара весело прошла мимо склада, женщина над чем-то очень задорно и громко хихикала, мило прижимаясь к мужу, отцу, брату… затем они завернули в подворотню и скрылись из виду. Я повернул голову направо и увидел, как рядом с нашим автомобилем проходят два маленьких мальчика, на вид обоим не больше десяти лет. Они шли вместе, в лёгкой одежде, промокшей насквозь, в хлюпающих тоненьких ботиночках, громко смеялись и вообще не испытывали никакого дискомфорта от бушующего дождя, который снова набирал силу. Они были счастливы, по-настоящему счастливы, совершенно искренне и по-детски. Дети прошли мимо меня, восторженно что-то обсуждая, какой-то футбольный матч между местными мальчишками, а под мышкой один из них придерживал небольшой футбольный мяч красного цвета. Он был грязный, побитый, но мальчишка с таким наслаждением и любовью прижимал его к себе, что улыбка не спадала с его конопатого лица. Это такое счастье – радоваться простым житейским мелочам: грязному футбольному мячу, что гонял целый день, летнему дождику, маленькой пернатой птичке на твоём подоконнике, да всему. Такое доступно только детям. Вырастая, люди перестают замечать радость вокруг себя, они задумываются о смыслах жизни, о чём-то большем и теряют способность ценить малое. Так обычно бывает, и в этом нет ничего плохого, простые радости от каждодневных мелочей перерастают в счастье от новых свершений и подвигов во взрослой жизни, но только не у этих мальчишек. Настоящим детям не суждено никогда повзрослеть, им не дадут этого сделать, они так и останутся навечно детьми…
…и это самое страшное. Люди не только потеряли смыслы, но и перестали их передавать детям, рассказывать о жизни, показывать её во всём многообразии, рассказывать, где добро, а где зло, они запретили им взрослеть. Эти два мальчика, я уверен, даже не задумываются о том, где находятся, что вокруг них и как это работает. Они не знают, что существует мир где-то вне виртуальных границ, где всё по-другому, где иные законы и живут другие люди. Многие в наше время отказываются объяснять детям, что всё, что они видят вокруг себя, лишь иллюзия, красиво нарисованный мир, созданный их далёкими предками. Родители выбрали для них жизнь в счастливом неведении, в придуманной ими сказке, скрывая за ней суровую правду жизни. Дети вырастают и окончательно теряют связь с реальностью, они воспринимают этот мир как единственный из существующих, что здесь их настоящая жизнь, что именно так она выглядит и такой должна быть. Покидая царство грёз и детских фантазий, они попадают в царство кошмаров, но оказываются не готовы ко встрече с реальностью, покоряются ей и ищут прибежище среди таких же мелких радостей взрослой жизни, будто украшая лепестками роз горящий остов собственного дома. Родители добровольно превращают своих детей в тот белый шум, покорный планктон, который может лишь следовать заранее выложенному маршруту и не способен оглянуться, осознать, кто он и где находится. Эти люди больше не умеют самостоятельно принимать решения и изменять мир, они призваны лишь существовать.
Всё началось как обычная шутка, нелепое стремление забыть ужасы прошлого, ту жизнь, от которой мы бежали в Систему. Поэтому мы сделали наш мир максимально похожим на настоящий, вернулись в счастливое прошлое, в детство человечества, постарались забыть, стереть из памяти и оставить в кошмарах реальный мир, бежали от любых напоминаний наших прежних ошибок. Мы создали иллюзию, заперлись в ней и панически боимся, что она растает. С огромной любовью и усердием творцы Системы воссоздавали прежнюю жизнь, все её тяготы и невзгоды, обычный быт и заботы, будто хотели забыть, что существуют иной мир, погибший по нашей вине.
Дети тем временем остыли от жаркого поединка на футбольном поле, опомнились, что на улице льёт как из ведра и бросились наутёк. Я проследил за ними взглядом, погрустнел и печально шмыгнул носом. Что-то от моих мыслей стало совсем тоскливо. Дети забежали за угол, а мой взгляд скользнул по стене дома и по надписи на ней, выполненной от руки чёрной краской: «Верните Марию!». Внезапно мне ярко вспомнилась Екатерина, её слёзы, выстрел…
Я заёрзал на месте, потянулся к Консоли нашего автомобиля и провёл двумя пальцами по пластине. Оранжевое полупрозрачное окно поспешило незамедлительно возникнуть в воздухе перед приборной панелью. На экране сначала проявился символ нашей службы в виде четырёх букв С, соединённых между собой острыми концами и образующих знак, очень напоминающий символ четырёхлистного клевера. «На удачу!» – подумал я. Затем символ растворился, и передо мной появилось обширное меню, вмещавшее намного больше различных опций, чем моя личная Консоль. Меня интересовал пункт «База знаний». Я нажал на кнопочку с изображением книги и символом Стражей. Системная база знаний вмещала в себя всё, что когда-либо происходило в Системе, любую информацию, даже самый малозначительный факт, а также любые термины, все виды наук, при желании можно изучить, понять и осмыслить весь мир вокруг, не выходя из квартиры. Эти база доступна всем желающим в любое время и в любом месте, но её содержимое в распоряжении Стражей несколько отличалось. Наша Консоль содержала свою особенную, закрытую и подчас секретную информацию, она подключалась к источникам данных в самой башне Стражей. Здесь можно просмотреть дела всех Отступников, отчёты об операциях, техническую информацию по Системе, да много чего. Безусловно, Палачи имели высокий уровень доступа, но даже для нас доступна не вся информация, часть неё предназначена только для служебного пользования высшими чинами.
«Идентифицируйте себя» – предложила мне база знаний при входе и указала стрелочкой на небольшой квадратик внизу экрана. Я приложил к нему два пальца с контактами моей личной Консоли, экран быстро моргнул, тихо пискнул и надпись сменилась: «Спасибо! Страж Стил, ваш уровень допуска – третий. Добро пожаловать!». А ниже появился небольшой угрожающий текст: «Внимание! Доводим до вашего сведения, что ваш визит будет внесён в общий протокол запросов к нашей базе знаний. Это делается с целью повышения безопасности и сохранности закрытой информации. Спасибо за понимание!». Экран снова сменился, и появилось новое меню.
– Так, «Общие сведения», «Карта города», «Научная справка»… – бубнил я себе под нос, перечисляя пункты. – Ага, вот, «Архив Стражей», то, что нужно!
Рядом с этим пунктом находился символ нашей службы, а также раздел несколько выделялся на фоне остальных, поскольку был доступен только для Стражей третьего уровня и выше, даже Ищейки не имели доступа к архиву. Им часто приходилось писать запросы в технический отдел на выдачу любой справки, что зачастую становилось причиной множества конфликтов.
Я выбрал этот пункт, на экране появилась строка поиска и виртуальная клавиатура. Немного поразмыслив, я ввёл туда всего одно слово: «Мария» – и нажал на кнопку «Поиск». Консоль задумалась на мгновение и выдала всего два результата из всех наших отчётов, что хранились в базе за всё время. Первый результат был найден в деле столетней давности, о какой-то Отступнице Марии Польской, осуждённой за кражу в особо крупном размере. Что именно она украла, не указано, но в итоге она была отключена. Это явно не то, что я ищу. Вторая – Мария Рихтер, была свидетелем по одному делу двадцать пять лет назад… хм, и тут ничего интересного. Всё не то, про какую же Марию они все говорят? По крайней мере, через нас она точно не проходила.
Я откинулся на спинку кресла, посмотрел в потолок, от которого исходил приятный шелестящий звук дождя, задумался и достал из внутреннего кармана старую помятую фотографию юной девушки в том самом розовом платье. Кто же ты, где тебя искать? С какой Марией ты связалась? Я вздохнул, убрал фото обратно в карман, а в строке поиска набрал другое имя: «Алиса». На этот раз поиск выдал гораздо больше результатов, это имя оказалось намного популярнее среди Отступниц. Я пробежался по всем записям, тут были и убийцы, и воры, и просто расплывчатые вердикты: «Нарушение Основного закона Системы». Среди всех имён нашлось только одно, которое подходило под мой искомый запрос: Алиса Макарова, двенадцать лет, заявка о пропаже… так, заявление написано отцом Александром Макаровым четырнадцатого сентября…
Я не мог отвести взгляда от даты на экране. Заявление было подано почти десять лет назад. Десять лет, ого! Так сколько же времени он искал свою дочь? Тогда кто такая Мария? Я пробежался глазами по тексту заявления, в нём не упоминалось ни о какой Марии, только сказано, что Алиса Макарова ушла из дома и больше не вернулась. Или старик врал, или заявление кто-то старательно изменил. Во второй вариант мой разум всячески отказывался верить. Девочку так и не нашли, дело закрыто шестнадцатого сен… шестнадцатого сентября?! Да вы издеваетесь! Они искали её неполные два дня и закрыли дело? Что-то тут нечисто. Постойте-ка, а когда там пропал муж убитой Екатерины?
