Андрей Шестаков
Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры»)
– А давай мы эту твою группу аналитиков в ЦэКа передадим пусть по Закавказью поработают. Там они сейчас будут нужнее.
Полковник понимал, что генерал не сейчас придумал этот ход, он где-то обговаривал эту идею и сейчас нужны были сильные козыри, чтобы защитить всю операцию.
– Товарищ генерал, эта группа создана, согласно решению Координационного центра, возглавляемого заместителем председателя КГБ СССР…
– Ты меня не понял, полковник, – перебил Туманов.
– Я еще не закончил, товарищ генерал-лейтенант. Координационный центр создан на основании решения Политбюро ЦК КПСС по обеспечению безопасности самого важного на сегодня для страны совместного с США проекта, который может положить конец гонке ядерных вооружений…
– Все, – резко сказал генерал и хлопнул ладонью по столу. – Я тебя понял. Не надо меня учить политграмоте. Я только высказал свое мнение, не более.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Через несколько минут генерал выразительно посмотрел на старинные напольные часы в углу кабинета и сухо спросил:
– У вас все, товарищ полковник?
– В Закавказье ситуация не улучшается? – примирительно спросил Соболев.
– Нет, и видимо не скоро все наладится. Принято решение оставить там на постоянной основе подразделения внутренних войск. Я когда-то работал в Баку. Самыми напряженными были дни, когда на матч чемпионата СССР приезжал ереванский «Арарат». Казалось, что весь город сходил с ума по футболу. Ах, какой это был город Баку, а Армякэнд – старый армянский квартал…, – предался ностальгии Туманов и словно спохватившись, сухо закончил. – Идите работайте, товарищ полковник, мне еще отчеты других начальников отделов надо заслушать.
4 апреля 1988 года (понедельник) – 17.00. Нью-Йорк, конспиративная квартира ЦРУ США
Шеф отдела спецопераций ЦРУ встретился с собственным агентом «Нильсом», после приезда последнего с очередного этапа переговоров по САИ. Доклад агента Эспозито не понравился, и он решил уточнить некоторые детали, чтобы составить собственное мнение о том, что происходит за кулисами переговоров.
– Профессор, почему, по вашему мнению переговоры несмотря на имеющиеся сложности с обеих сторон не закончились фиаско?
– У меня сложилось мнение, что официальные лица из нашего Госдепартамента, которые задавали тон в переговорах, не знали о наших с вами договоренностях.
– Поясните, я не понял…
– Вы говорили мне, что они будут настроены враждебно по отношению к Советам и к этим переговорам, в частности. Я должен был помочь нашим дипломатам сформулировать некоторые технические несостыковки в стандартах наших ядерных программ, которые невозможно преодолеть за короткий промежуток времени. Или, говоря проще моей задачей было заставить Советы привести свою документацию в соответствие с нашими нормами, и настоять на том, что только после этого можно будет вернуться к переговорной части. Однако эти лощенные ребята из Госдепартамента на предварительных дискуссиях даже не стали слушать мои доводы, а попросили заткнуться, чтобы не мешать переговорному процессу.
– Ну и почему вы немедленно не поставили меня в известность об этой нестыковке, сразу из Женевы? – «надавил» на агента Эспозито. – Мы же обо всем договорились? У вас же был экстренный канал связи? Какого черта я узнаю об этом только сейчас?
Агент отвернулся от куратора из ЦРУ и глядя в окно начал размеренно формулировать свои мысли:
– Я много думал обо всем этом…
– К черту ваши думы, профессор, – закипел Эспозито. – Вам было дано четкое задание, помочь сорвать переговоры по САИ и у вас, как у одного из заместителей руководителя нашей делегации были шикарные возможности для этого.
Дослушав тираду куратора, «Нильс» невнятно пробормотал: – Мне кажется, я стал понимать этих русских…
– Вы сошли с ума, – задыхаясь от ярости, прошипел Эспозито. – Вы должны были не допустить подписания этих договоренностей.
«Нильс» хотел сразу же что-то возразить, но куратор из ЦРУ обрушился на него градом обвинений. Выслушав их до конца, агент, повернувшись к Эспозито тихо, но четко сказал:
– Простые американцы, как и русские, устали от этой безумной ядерной гонки.
– И это говорите мне Вы, профессор? – после паузы, неожиданно спокойно спросил глава отдела спецопераций. – Человек, который так много сделал для развития американского ядерного оружия. Кстати, его теперь хватит, чтобы убить все живое на планете Земля. Вы помогали нам добиваться господства в мире, уничтожая Хиросиму и Нагасаки. В политике мой дорогой, а разведка, является концентрацией политики, нельзя становиться на сторону противника, думать, как ему трудно и плохо. В ней нет места сомнительным сантиментам. Выиграть любой ценой – вот цель разведчика. И этим самым, заметьте, принести пользу своему народу и государству. Или вы больше не патриот, профессор?
– Мы по-разному пронимаем не только это, но и некоторые другие понятия, и я могу вам твердо сказать только одно, я не буду больше сотрудничать с вами.
После того, как агент ушел Эспозито налил себе добрую порцию виски и откинувшись в кресле начал обдумывать сложившуюся ситуацию.
«Черт с ним с этим «Нильсом» от него никогда не было особенной пользы, но почему ребята из Госдепа повели себя не по-джентельменски. Надо переговорить со своим человеком из этой гнилой организации. Почему руководство ЦРУ не предупредило меня о «перемене погоды» в Женеве? Похоже кто-то играет со мной в темную. Ну что ж как говорил старина Кейси: «Задействуй негодяев, если хочешь быстро выполнить работу».
Глава 15
15 апреля 1988 года (пятница) – 10.30. Москва, КГБ СССР
Полковник Соболев после доклада у генерала шел по узкому длинному коридору 6 Управления и обдумывал указания своего начальника по операции «Паритет». По пути в свой кабинет он решил зайти к своему заместителю.
Когда Соболев вошел Степной читал оперативную сводку. Оторвавшись от своего занятия, подполковник восхищенно воскликнул: – Вот израильтяне, молодцы – отлично работают!
– Что там? – спросил Соболев.
– 14 апреля, – голосом Левитана начал читать заместитель, явно пародируя своего начальника, – в столице Туниса 60 «ликвидаторов» из политической разведки «Моссад» и военной разведки «Саерет Миткаль» окружили дом, где скрывался глава военного отдела Организации Освобождения Палестины Абу Джихад. В течение 22 секунд они, расстреляв охрану, проникли в особняк, где убили Абу Джихада и скрылись, забрав секретные документы из его сейфа.
– Понятно. А работать не пробовал вместо того, чтобы сомнительные новости читать?
– Что все так плохо?
– Да, нет, еще хуже. Туманов опять склонял передать наших аналитиков в комиссию ЦэКа по Закавказью. Видимо пообещал кому-то.
– Ну и что?
– Пока отбился. Зря мы их перед генералом расписывали и план подготовки утверждали. Надо было одной строкой в описании «Паритета» ограничиться.
– Тогда бы мы им такую серьезную подготовку не смогли организовать. Нет, мы все правильно сделали, – уверенно сказал Степной. – Теперь надо убедить генерала, что на них свет клином не сошелся, они же не обладают какими-то сверхспособностями, как экстрасенсы. Хочешь я с ним поговорю?
– Нет, но чувствую, что это только предлог, проверка. Если согласимся весь наш отдел на ЦэКа работать начнет, – раздраженно заметил Соболев.
– А как на это посмотрит руководство Комитета?
– А им сейчас и так непросто, вон что в Союзе творится, а во всем КГБ обвиняют. Не досмотрели. Поэтому ничего исключать нельзя, могут согласиться. Знаешь как обезьяна, которую по какому месту бьют, то она и закрывает, а не пытается предугадать следующий удар и парировать его. Сейчас Закавказье самая больная тема.
– И что нам теперь делать? – озадачился зам.
– Мы комитетчики, нам Председатель поставил задачу – обеспечить безопасность САИ, на том и стоять будем. Генерал же в открытую против руководства не пойдет, а пока они там в ЦэКа все утрясать и согласовывать будут САИ станет самой важной задачей для всех. Время работает на нас.
С этими словами Соболев направился к выходу, но у двери остановился и отдал распоряжение:
– Давай-ка, Юра, на недельку отправь ребят в Семипалатинск, пусть пока подальше от всего этого побудут. А я сегодня на Координационном центре попробую поднять вопрос о нецелесообразности использования работников, задействованных в обеспечении безопасности САИ, на других направлениях работы. Хотя особого желания идти на это заседание нет. Опять там второй главк с военной контрразведкой будут выяснять кто главнее в операции по САИ.
25 апреля 1988 года (понедельник) – 08.00. Москва, КГБ СССР
Соболев любил по понедельникам приходить на работу пораньше, так как именно в этот день поступали аналитические оперативные сводки по главным направлениям работы Комитета. Забрав у дежурной службы свой экземпляр, полковник не спеша приготовил зеленый чай и удобно расположившись в кресле вдумчиво углубился в документы. Соболев никогда не делал никаких пометок на полях. Степной, который испещрял все проходящие через него копии документов различными репликами и рекомендациями, по этому поводу всегда шутил, что непонятно работал ли с этим документом Соболев или только чай с ним попил. Полковник не обижался на друга, просто у него был другой подход к работе с документами. Соболев предпочитал выписывать все необходимое, а также свои мысли и намерения в рабочий блокнот, чтобы затем еще раз подумать над документом, сверяя первые впечатления с уже сформировавшимся мнением по результатам изучения проблемы. На основе этих сравнений и принимались окончательные решения, разрабатывался план дальнейших действий и давались указания подчиненным.
Изучая материалы разведки особое внимание Соболева, привлекла сводка о конфликте в Персидском заливе, которая позволяла лишний раз убедиться, что «ястребы» в руководящих кругах США не собираются мириться с потеплением на фронтах «холодной войны».
Из оперативной сводки ПГУ КГБ СССР – 18 апреля 1988 года ВМС США в иранских территориальных водах осуществили карательную операцию под кодовым названием «Молящийся богомол», направленную против иранских нефтяных платформ. Причиной нападения стал подрыв на мине 14 апреля ракетного фрегата США «Сэмюэль Б. Робертс». Фрегат конвоировал кувейтские нефтяные танкеры, которые ранее подвергались нападению иранского флота. После подрыва на мине фрегат получил пробоину диаметром более 7 метров. Корабль был отбуксирован в Дубаи, и после обследования на сохранившихся осколках были выявлены серийные номера, соответствующие обнаруженным ранее при досмотре иранского корабля «Иран Айр» в сентябре 1987 года.
Атака возмездия производилась несколькими группами кораблей с поддержкой авиагруппы, базирующейся на авианосце «Энтерпрайз».
Первая группа надводных сил состояла из эсминцев «Меррилл», «Линд Маккормик», и десантного транспорта «Трентон». В ее задачу входило уничтожение военных объектов на нефтяной платформе «Сассан».
В 8 утра командующий группировкой передал ультиматум на нефтяную платформу, и по прошествии 20 минут отдал приказ на открытие огня. В ответ с платформы открыли огонь четыре 23-мм зенитные установки ЗСУ-23. В конечном итоге ЗСУ были «подавлены», и морские пехотинцы США поднялись на платформу, где захватили одного раненного пленного. Морпехи заминировали платформу и вернулись на транспорт для выполнения новой боевой задачи – атака платформы «Рахш».
При передислокации группировки от «Сассан» к «Рахш» она подверглась нападению двух иранских F-4, однако оно осталось безрезультатным, вследствие применения эсминцем «Линд Маккормик» средств радиоэлектронной борьбы.
Вторая группировка в составе ракетного крейсера «Уэнрайт» и фрегатов «Симпсон» и «Бэгли» осуществила нападение на иранскую нефтяную платформу «Сирри».
Высадки морпехов и минирования платформы «Сирри» не потребовалось, так как по докладу командира группировки вследствие эффективного артиллерийского огня платформе и так был причинен существенный урон.
В ответ на нападение командование иранских ВМФ отдало приказ об атаке американского судна снабжения «Вилли Тайд», британского танкера и корабля, следующего под панамским флагом. Данным судам были причинены повреждения различной тяжести. С борта «Энтерпрайза» были подняты самолеты, которые потопили один атаковавший иранский катер и повредили несколько других.
Другой иранский катер класса «Каман» бросил вызов крейсеру «Уэнрайт». Иранские катера выпустили ракеты «Гарпун», «Уэнрайт» отстрелялся одной RIM-66, а фрегат «Симпсон» – двумя аналогичными ракетами. Иранский катер был поврежден, после чего американские корабли добили его из пушек.
Затем «Уэнрайт» был атакован двумя иранскими F-4 «Фантом». Один из иранских самолетов был поврежден, но благополучно дотянул до базы.
После этого в бой вступил иранский фрегат «Саханд», вышедший из базы в Бендер-Аббасе. Этот корабль был обнаружен самолетами A-6Es, патрулировавшими район вблизи корабля США «Йозеф Штраусс». «Саханд» обстрелял обнаружившие его «Интрудеры», в ответ на это американская авиагруппа ответила двумя «Гарпунами» и четырьмя бомбами с лазерным наведением. Еще один «Гарпун» добавил «Штраусс». Не все американские боеприпасы нашли цель, но попавшие причинили иранскому фрегату тяжелые повреждения и вызвали пожар. Огонь в конце концов добрался до боеприпасов и вызвал взрыв, потопивший судно.
Позднее в этот же день иранский фрегат «Сабалан» отошел от стенки и выпустил несколько ракет класса «земля-воздух» по американским A-6Es. «Интрудеры» ответили бомбой с лазерным наведением, попавшей иранскому кораблю в дымовую трубу и вызвавшую пожар.
После нападения на иранский фрегат «Сабалан» американские силы получили приказ на выход из боя. Иран поддержал инициативу и боевые действия затихли.
Американцы считают, что Иран также запустил по американской группировке несколько ракет «Silkworm», однако не смогли предоставить документальных доказательств этой атаки.
По имеющимся сведениям, иранская сторона потеряла в ходе дневного боя две нефтяных платформы, три катера, один фрегат и одну быстроходную канонерскую лодку. Американская сторона отчиталась о двух погибших – экипаже вертолета морской пехоты «Кобра», приписанного к судну «Трентон». По отчету причиной крушения стала плохая видимость.
– 12 февраля Советский Союз, теперь Иран, кто следующий? – задал себе риторический вопрос Соболев. – Похоже «ястребы» в США не сомневаются в нашем поражении в «холодной» войне и формируют круг стран, которые станут следующими объектами агрессии. Но мы пока не проиграли. Наша сила в том, что мы всегда отвечали на провокации США, поэтому они нас боялись. А вот политика горбачевского соглашательства приведет к тому, что об СССР начнут «вытирать ноги». Слабых никто не любит. От нас отвернутся даже наши нынешние союзники. И тогда мы действительно потерпим поражение и станем страной, с которой никто не будет считаться.
29 апреля 1988 года (пятница) – 11.15. Москва, КГБ СССР
Соболев взял из папки документ и трижды внимательно его прочитав, отложил в сторону. Набрал по внутреннему телефону своего заместителя и пригласил вместе с аналитиками на совещание.
Убедившись, что подчиненные удобно расположились и готовы его выслушать, полковник спросил своего заместителя:
– Аналитики полностью завершили программу подготовки в подразделениях наружного наблюдения?
– Да, осталось только сдать реквизит.
– Хорошо, тогда прошу внимания. По сообщению нашего источника «Фарадея» в Женеве подходит к завершению деятельность Координационного совета по САИ. Ученые физики, входящие в его состав, разработали график проведения испытаний и главные детали взаимодействия при их осуществлении. Все совместно подготовленные документы передали главам делегаций для окончательного согласования и ратификации, что займет некоторое время.
Однако, советские и американские ученые приняли решение начать подготовительные работы на ядерных полигонах до завершения подписания официального договора.
Основное буровое и технологическое оборудование США будет доставлено в Семипалатинск в период с 5 по 9 мая пятью рейсами транспортного самолета С-5 и одним специальным дополнительным рейсом. О последнем ничего конкретного не известно.
В этой связи, Юрий Александрович, прошу обеспечить на завтра вылет капитана Рязанцева и старшего лейтенанта Тоболина в Семипалатинск, проведите инструктаж и разберите все сложные вопросы по дальнейшей работе с американскими специалистами.
– У меня все. Вопросы есть?
– С-5 – это американский стратегический военно-транспортный самолет, по грузоподъемности уступает только нашему Ан-124. Разрешите посмотреть его посадку в аэропорту Семипалатинска? – обратился «Омега» к полковнику.
Соболев знал, что старший лейтенант Тоболин увлечен авиацией и космонавтикой, и к тому же период учебы выдался у аналитиков очень напряженным, практически без выходных, поэтому инициативу одобрил.
– Разрешаю, только строго конспиративно, чтобы ни одна живая душа не заметила твоего присутствия в аэропорту. Вы теперь это умеете. И второе условие, чтобы ты вернулся в Курчатов до приезда американцев.
– Обязуюсь помочь в выполнении обоих условий, – раньше друга отрапортовал «Альфа».
– Товарищ полковник, достоверна ли информация, что в американской делегации будет значительное количество сотрудников ЦРУ? – оживленный поддержкой задал новый вопрос «Омега».
– Откуда такая информация? – нахмурился полковник.
– Военные контрразведчики говорили…
– У господ офицеров из военной контрразведки количество всегда на первом месте, – перебил Соболев. – Сотрудник ЦРУ может быть даже один, но это будет очень подготовленный и матерый разведчик, поэтому не расслабляйтесь, вам надо быть готовыми к любым сюрпризам.
– Но ЦэРэУшники работают только за деньги, а значит не будут убиваться, как мы, – убежденно заявил «Омега».
– А ты предлагаешь им работать исключительно за идею, – рассмеялся полковник, и не дожидаясь ответных реплик, продолжил, – Идите, ребята готовьтесь и работайте лучше американцев. Подполковник Степной, объявляю вам благодарность, за подготовку и боевой настрой нашей группы аналитиков.
9 мая 1988 года (понедельник) – 18.00. Москва, КГБ СССР
После обеспечения безопасности Парада Победы и разбора полетов у руководства, отвечавший в 6 Управлении КГБ СССР за все подобные мероприятия Степной пошел на доклад к Соболеву, который занимался исключительно подготовкой САИ и был освобожден от повседневной рутины. Юрий Александрович знал, что для его друга 9 мая – особенный день. Полковник Соболев не видел отца, победившего, но так и не доехавшего с этой победой до своего двухлетнего сына. Капитана «Смерша» Ивана Соболева из Берлина направили на борьбу с бандеровцами в лесах Западной Украины. Он погиб спустя год после Победы, в конце мая 1946 года при разгроме одной из последних бандеровских банд на советской Львовщине. Полковник КГБ СССР Андрей Иванович Соболев считал 9 мая днем памяти своего отца и всех советских солдат, павших в Великой Отечественной войне.
В кабинете Соболева, в отличие от обычных дней было сильно накурено и из включенного негромко радиоприемника доносились песни военных лет. На столике для чайных церемоний лежала армейская фляжка, стояли два граненых стакана и тарелка с тонко нарезанными ломтиками ржаного хлеба.
– Как все прошло? – пожимая другу руку спросил Соболев.
– Без происшествий, – лаконично доложил подполковник.
Соболев дотянулся до фляжки и разлив спирт по стаканам сказал:
– За всех наших.
Друзья, не чокаясь молча выпили. Полковник налил еще по полстакана и продолжил:
– За нашу Победу!
Глава 16
16 мая 1988 года (понедельник) – 15.00. Москва, КГБ СССР
До встречи в верхах по вопросу проведения советско-американских испытаний оставалось совсем немного времени. Соболев, в подтверждении правоты своей версии, настойчиво искал в отчетах ПГУ любые косвенные признаки намерений американского ВПК по срыву соглашения по САИ. В очередной раз просмотрев все оперативные сводки за период с начала мая, полковник остановился на одном из сообщений разведки, которое первоначально не привлекло его внимания. В документе подчеркивалось, что ФБР США подозревает в организации взрыва на химическом заводе в Неваде не установленных пока агентов КГБ. И хотя эта версия не является официальной, предпринимаются определенные усилия по ее доказательству.
Из оперативной сводки ПГУ КГБ СССР – Крупнейший взрыв на заводе PEPCON
Хендерсон, штат Невада 4 мая 1988 года. Пожар и последующие взрывы привели к гибели двух и ранениям 372 человек, при этом был нанесен ущерб приблизительно на 100 миллионов долларов. Большая часть долины Лас-Вегасе в радиусе 16 км (10 миль) от завода была подвергнута действию взрыва.
Завод компании PEPCON, расположенный в городе Хендерсон, штат Невада, в 10 милях от Лас-Вегаса, был одним из двух американских производителей, перхлората аммония, применяемого в качестве окислителя в твердотопливных ракетных ускорителях, в том числе Спейс шаттл (Space Shuttle). В дополнение к производству перхлората аммония, завод выпускал и другие химические вещества. По территории завода также пролегал трубопровод газа высокого давления и линия электропередачи под ним.
В связи с приостановкой программы Спейс-шаттл в январе 1986 года из-за катастрофы шаттла «Челленджер», избыточный продукт, который должен был быть использован для запусков космических шаттлов и который был собственностью правительства США или его подрядчиков, должен был храниться на заводе PEPCON. В виду этого PEPCON имел на хранении запас перхлората аммония прямо на территории завода. Кроме того, на заводе был и текущие запасы произведенного перхлората аммония, в целом около 4500 тонн готовой продукции в пластиковых и стальных емкостях. Рядом с заводом находились и некоторые вспомогательные производства. Ближайшие жилые здания были в 3 км от завода.
Пожар на заводе возник примерно между 11:30 и 11:40. 4 мая 1988 года. Далее огонь распространился на 55-литровые пластмассовые контейнеры внутри помещения склада, содержащего продукты производства. Первоначально сотрудники завода тщетно пытались тушить пожар внутри здания, заливая его из шлангов водой. Первый из серии взрывов, произошел около 10-20 минут после начала загорания, и сотрудники начали убегать или уезжать на машинах от происходящего. Далее на заводе началась цепная реакция взрывов и возгораний. В процессе этого также был поврежден магистральный газопровод, и вся территория была объята пламенем. Пожар и взрывы продолжались много часов. Два самых мощных из произошедших взрывов создали сейсмические волны силой 3.0 и 3.5 баллов по шкале Рихтера. По последующим оценкам суммарная энергия взрывов равнялась приблизительно 1,0 килотонне в тротиловом эквиваленте.
Из находившихся на заводе – 75 человек спаслись, но двое погибли во время двух больших взрывов. Около 100 пациентов было направлено в пять ближайших больниц, среди них 15 пожарных, от 200 до 300 человек самостоятельно обратились за помощью.
Комиссия, расследующая произошедшее, пока не пришла к определенному выводу о его причинах. Среди возможных причин указываются курение, искры от электрооборудования, или случайное воспламенение газа, от утечки из газопровода.
Взрывы практически полностью уничтожили завод. В радиусе 2,5 км были разбиты машины, повреждены здания и линии электропередачи. Повреждения окон в зданиях зарегистрированы вплоть до расстояния 15 км.
Основываясь на прочитанном, полковник, пришел к выводу, что работник ПГУ, представивший это сообщение, выдает желаемое за действительное. Информация была явно взята из американской прессы, а не получена оперативным путем. Для придания ей значимости недобросовестный, но смышлёный разведчик, сопроводил сообщение комментариями о причастности к ЧП агентов КГБ. По всему получалось, что пожар на заводе ракетного топлива не мог стать причиной демарша американской стороны по САИ.
25 мая 1988 года (среда) – 19.00 Москва, КГБ СССР
Соболев вышел с заседания Координационного центра чрезвычайно раздосадованным. Решение КЦ запретить аудио- и видеонаблюдение в гостиничных номерах в Семипалатинске и Курчатове было беспрецедентным. Чтобы не зайти далеко в своем негодовании данную новеллу от контрразведки надо было обсудить со Степным. Полковник быстрым шагом направился в сторону кабинета заместителя, предупредительно стукнув костяшками пальцев по двери, влетел во владения зама и преувеличенно громко заявил:
– Ты, извини Юрий Александрович, но сегодня на заседании КЦ твой друг, охотник Уткин, подложил нам белую английскую свинью.
– А почему белую, да еще и английскую? – спокойно спросил зам, уловивший состояние друга.
– Потому, что это самые большие свиньи в мире.
– И в чем для нас эта свинья заключается?
– Он поднял вопрос об отмене наблюдения за членами американской делегации в номерах проживания.
– И как на это среагировала военная контрразведка?
– Они были категорически против. В кои-то веки на их объекте появятся иностранцы, а они не смогут осуществить весь комплекс оперативно-розыскных мероприятий. Но Уткин сослался на пожелание кураторов из ЦэКа избегать, во время проведения САИ любой конфликтной ситуации, которая может привести к негативным последствиям. При этом он вспомнил как во время проведения фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1985 иностранцы выворачивали розетки в номерах в поисках прослушивающей аппаратуры КГБ.
– Он бы еще методы прослушки царской охранки припомнил…
– К сожалению зампред принял сторону ЦэКа и решение прошло.
– А наружку он не просил убрать?
– Пытался, но наш генерал его остановил, доказав зампреду, что наружное наблюдение поможет обеспечить безопасность нахождения американцев на нашей территории. Да и военная контрразведка, молодцы, сумели отстоять прослушку гостиничных телефонов.
– И что теперь будем делать?
– Будем работать, – выговорившись и успокоившись, подвел итог Соболев. – Для нас, в принципе ничего не меняется. Контрразведка сама себя выпорола как унтер-офицерская вдова. Только не понятно зачем это надо было Уткину?
– Да он давно мечтает в ЦэКа попасть, вот и старается угодить кураторам, чтобы заметили, да словечко замолвили. Теперь из-за этого «цэковского» угодника придется вносить коррективы в план операции «Паритет»
– В Семипалатинске возможно, не будет все так критично, а на полигоне «Омега» должен проконтролировать ситуацию. В любом случае возникнут дополнительные сложности и давай думать, как их преодолеть. Пойдем ко мне, я чаек заварю – это поможет.
31 мая 1988 года (вторник) – 18.00. Москва, КГБ СССР
Секретарь занесла Соболеву срочный пакет и доложила, что из ВГУ сообщили о том, что на завтра на 10.00 назначено заседание Координационного центра по САИ. Полковник поблагодарил и попрощавшись с сержантом, вскрыл пакет. В нем находился лишь один документ – копия официального сообщения из МИД СССР. Соболев, отметил пометку «Только для руководящего состава КЦ КГБ СССР» и углубился в чтение.
"Сегодня в Москве главами внешнеполитических ведомств СССР и США подписано Соглашение, в котором были согласованы и сформулированы основные задачах САИ. Кратко они могут быть изложены следующим образом:
Каждая из сторон на основе взаимности имеет возможность замерить мощность взрыва САИ, проведенного на испытательном полигоне другой стороны, используя телесейсмические и гидродинамические методы.
Каждая из сторон также проводит телесейсмические измерения обоих взрывов САИ с помощью своей национальной сети сейсмических станций. В обеспечение этих измерений стороны обмениваются данными о пяти ядерных взрывах, проведенных в 1978-87 гг., включая мощность, дату, время, координаты, глубину, геологические и геофизические данные, телесейсмические записи их сигналов, зарегистрированные на пяти выделенных станциях, включая станционные поправки и оптимальные сетевые сейсмические магнитуды.
Каждая сторона проводит гидродинамические измерения мощности взрывов САИ в специальной вспомогательной скважине.
В качестве эталонного принимается измерение мощности взрывов САИ в основной скважине, полученное с помощью гидродинамических методов. Каждая из сторон сообщает другой стороне значение мощности обоих взрывов, полученное ею на основе гидродинамических измерений в основной и вспомогательной скважинах. Однако гидродинамические методы измерения мощности взрыва в основной скважине в дальнейшем не войдут в число рассматриваемых сторонами мер контроля Договора 1974 года.
Каждая сторона проводит телесейсмические измерения мощности обоих взрывов САИ на своих пяти сейсмических станциях, по которым стороны обменялись данными о ранее проведенных взрывах. В ходе САИ стороны обмениваются полученными данными в том же объеме.
Сторонами было достигнуто общее понимание места и роли САИ в дальнейшем процессе выработки согласованных мер контроля Договора 1974 года:
САИ даст информацию, на основе которой каждая сторона сможет продемонстрировать эффективность своих гидродинамических методов на полигоне другой стороны. САИ не направлен на получение значительных со статистической точки зрения результатов и не может обеспечить статистическое обоснование точности какого-либо конкретного метода измерения мощности. САИ, проводимый на обоих полигонах, даст достаточную информацию для того, чтобы снять все, помимо статистики, опасения сторон в отношении методов проверки, предлагаемых сторонами для контроля Договора 1974 года, путем демонстрации их практической применимости и неинтрузивности. САИ поможет сторонам в окончательной выработке процедур проведения гидродинамических измерений мощности во вспомогательной скважине и телесейсмических измерений мощности при контроле будущих испытаний, выработке процедур сбора геологических и геофизических данных, подлежащих обмену в соответствии с любыми будущими методами контроля".
1 июня 1988 года (среда) – 11.00. Лэнгли, ЦРУ США
Эспозито несколько минут молча стоял и гипнотизировал сидящего в кресле Райдера. Затем подойдя вплотную и нависнув над ним гневно поинтересовался:
– Что-то много у нас провалов вокруг «Ящика Пандоры», вы не находите, господин аналитик?
– Это все случайные стечения обстоятельств, сначала…, – начал оправдываться Райдер, но Эспозито грубо его оборвал, – В разведке, мой друг, даже нелепые случайности вызывают подозрения. Ты меня заверял, что времени вполне достаточно и все у тебя под контролем. Что ты скажешь теперь? Я не хочу тебя слушать. Подписание в Москве – это крах…
Аналитик попытался перевести недовольство начальника на тех, кто, по его мнению, больше заслуживал внимания:
