Андрей Шестаков
Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры»)
24 января 1988 года (воскресенье) – 10.45. Москва, КГБ СССР
Соболев сидел за столом, как обычно заваленным необходимыми в данный момент документами и справочниками, и что-то быстро писал. Услышав стук в дверь, он, не отрываясь от своего занятия, пригласил:
– Войдите.
Степной с ироничной улыбкой воскресного кота Бегемота плавно вкатился, но увидев осунувшееся лицо друга, стер удовольствие и сдержано поздоровался. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить, как утомлен полковник очередной бессонной ночью, хотя Соболев старался держаться бодро и не показывать усталости.
– Увидел тебя и вспомнил одну мысль, которую вчера потерял. Сейчас запишу, а то снова забуду, – шутливо заметил полковник.
Степной сбросил все остатки выходной беззаботности и задумался. Его всегда удивляла манера Соболева работать над важными документами. Полковник всегда по нескольку раз внимательнейшим образом прочитывал все материалы. Затем откладывал в сторону. Доставал из шкафов имеющиеся справочные материалы, напрягал информационный отдел управления экономической контрразведки, чтобы нашли документы по интересующей его теме. Проводил консультации со специалистами. После такой всеобъемлющей подготовки исследовал весь объем полученной информации, и на основании этого делал окончательные выводы по содержанию первоначального документа. По этой причине некоторые аналитические обзоры, информационные справки, агентурные сообщения, находились у него в сейфе неделями. Зато после такой титанической работы Соболев фактически досконально разбирался в ключевых моментах проблемы, изложенной в документе. На основе полученных знаний он выносил свой вердикт, который признавался достаточно квалифицированным даже экспертами в этом вопросе. Больше к специалистам с просьбой о консультации по изученной проблеме он никогда не обращался и при возникновении необходимости всегда сам принимал решения. При этом на самом исходном документе не было ни одной пометки, все необходимые записи делались в рабочей тетради полковника.
– Ты, извини, Юра, что вызвал в выходной, но вот уже две недели по «Паритету» мы стоим на месте, – озадаченно перебил мысли подполковника Соболев. -. Эта повседневная суета катастрофически съедает все время и не дает сосредоточиться на главном. Я вот тут вчера спокойно посидел, подумал, почитал некоторые аналитические документы, в том числе доклад «Омеги» по американским специалистам и пришел к выводу, что настало время конкретизировать контроперацию, которую мы с тобой обговаривали ранее в разработку «Вариант «Эгида».
– Это, что еще за зверь такой? – с плохо скрытой иронией спросил Степной.
– Эгида – это…
– Не надо ликбеза, благодаря твоему постоянному цитированию я проникся чувством к греческой мифологии. Попроще нельзя?
– Что?
– Я пока о названии, двухэтажное какое-то и выспренное – «Вариант «Эгида».
– Ты прав, пусть будет просто например… операция «Вариант». Тебя устраивает?
– Вполне, но что это по сути?
– По замыслу она ответ на акцию ЦРУ по срыву САИ.
– Но мы же еще не определились в предположении что готовят американцы? И потом я только-только в работе с ребятами из ПГУ к какой-то конкретике начал приближаться.
– Разведка слишком долго молчит, – не вдаваясь в детали сделал заключение полковник, – видимо на это есть известные нам причины, а мы больше ждать не можем.
– На этой неделе я встречаюсь с одним деятелем из отдела ЦК, который курирует нашу разведку. Может быть, он окажется в состоянии пролить свет на темные стороны САИ?
– Думаю, что мы не сможем получить информацию о замыслах ЦРУ, а вот свой ответ подготовить обязаны, – не замечая вопроса своего заместителя продолжил Соболев, но словно боясь упустить какую-то мысль быстро взял ручку и снова начал что-то записывать. Степной молчал и внутренне сокрушался, что вся работа по налаживанию подходов к партийному функционеру, ведающему секретами разведки, оказалась напрасной.
– А ты генералу про этот свой «Вариант" докладывать будешь? – не выдержал подполковник.
– Нет. Он потребует согласования операции с руководителями обеих контрразведок, а они его на пропустят. Операция «Вариант» – это по большому счету обыкновенная провокация.
– Ну вот, Андрей, ты опустился до самого дна, скатился до банального подстрекательства, – сокрушенно заметил подполковник.
– Да это провокация, но если мы ее сейчас не подготовим, а потом вовремя не осуществим, то наша страна снова будет отброшена во времена "безудержной гонки вооружений» со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Ты этого хочешь? – жестко отреагировал Соболев.
В кабинете повисла тишина. Степной, нервно выдохнув достал из портсигара сигарету и закурил. Соболев поморщился, но ничего не сказал, а через некоторое время уже спокойно продолжил:
– Боюсь, что у нас нет другого выхода, Юра. Посуди сам. Вероятность того, что мы сможем предотвратить неизвестную акцию ЦРУ, честно говоря, не очень высока. Как тогда мы будем спасать САИ? Я не хочу сейчас говорить высокопарных фраз о том, что и Родину тоже. Но это так и есть. Представь, что ЦРУ успешно проведет свою операцию и чем мы сможем ответить? – и не дожидаясь ответа, продолжил. – Так вот я внимательно изучил соглашение по САИ и могу тебе прямо сказать, спасти положение в рамках существующих договоренностей будет практически невозможно.
– И что же ты придумал за провокацию?
– Схематично это выглядит так. «Омега» тщательно изучает на полигоне американских ученых и специалистов. Мы с тобой, на основе его отчетов выбираем подходящий объект. «Омега» сближается с ним. Когда ЦРУ проведет свою операцию и будет готова торжествовать победу, мы даем сигнал нашему аналитику, он подбрасывает объекту пробу земли с полигона. Военная контрразведка "хлопает" американца на нарушении соглашений. Дальше дипломатический скандал и счет становится один – один. Естественно, что «Вариант» будет задействован только в самом крайнем случае, но готовить его нужно уже сейчас и при том с особой тщательностью и секретностью. Детали варианта доработаю в ближайшие дни, а сейчас я пригласил тебя, чтобы услышать первичную оценку по этому варианту.
– Провокация – это очень опасный ход. Сложности здесь могут возникнуть на каждом шагу. Может быть продумать что-нибудь попроще?
– Насчет сложности ты прав, но любая даже самая простая операция иногда сопровождается множеством осложнений и ошибок. Времени у нас мало. Конечно, в процессе доработки операции будем вносить коррективы, а сейчас надо работать и так две недели размышляли.
– Ты уверен в успехе этой операции? – с обеспокоенностью спросил Степной. – Все это выглядит как-то слишком авантюрно.
– У нас нет другого выхода, – твердо повторил Соболев, – В одном ты прав – вариант совсем сырой. Над ним предстоит еще много работать. Поэтому я хочу Юра, чтобы ты в максимально сжатые сроки скорректировал под операцию «Вариант» всю подготовку Тоболина. Я вижу, что ты скептически настроен по отношении к этому замыслу, но вместе мы доведем его до совершенства. Сейчас прошу только об одном. Работай без лишних эмоций, жестко, четко, профессионально, как ты умеешь. Слишком многое в безопасности САИ зависит от правильности тактики противостояния ЦРУ. И «Омегу» к его сложной роли надо начинать готовить, уже сейчас не дожидаясь окончательной доработки операции. Он у нас не слишком склонен к работе руками, а тут понадобится хладнокровие и ловкость профессионального фокусника. Такое за час не натренируешь. Да и психологически… подставлять других не самая легкая для нашего человека задача.
27 января 1988 года (среда) – 19.00. Москва, КГБ СССР
Соболев, пригласил Степного по вопросу подготовки «Альфы» и «Омеги».
Подполковник четко доложил, что все идет по плану.
– Учителя фокусов и других житейских премудростей для «Омеги» нашел, занимаются в поте лица. Для разрядки постигает азы бильярда. У военных контрразведчиков он в почете, а на полигоне придется работать в их окружении, и такой навык может пригодиться. «Альфа» учит английский язык, занимается боевыми искусствами и работает с бригадами наружного наблюдения.
Соболев, отметил, что заместитель как-то нехарактерно для себя, скуп на эмоции, а значит что-то тяготит старого проверенного друга и надо его немного эмоционально встряхнуть.
– Ты что, Юрий Александрович, давно на рыбалке не был? Или что другое стряслось?
– Не начинай, Андрей Иванович, знаю я твои психологические приемчики, – раздраженно отреагировал подполковник.
– А если знаешь выкладывай чем недоволен…
Степной, вскочил, вышел из-за стола и начал двигаться по кабинету на манер генерала Туманова, выговаривая при этом:
– Провокация, эта наша, шита белыми нитками. И вероятность ее безукоризненного исполнения, а другое гибели подобно, ничтожно мала. В случае нашей ошибки я уже не говорю о полном провале, – подполковник остановился и глядя прямо в глаза своему другу спросил, – Ты же знаешь, что с нами будет за всю эту художественную самодеятельность?
– Знаю, Юра, но у нас нет другого выхода, – жестко ответил Соболев. – Помнишь я говорил, что мы с тобой государственники, так вот это не ради красного словца было сказано. Сейчас нам предстоит это доказать. Понимаю, что шансы ничтожно малы, но верю, если хорошо подготовимся и сработаем на совесть, то сможем получить нужный результат. Всю ответственность беру на себя…
– Да не в ответственности дело, – загорячился Степной. – Наш генерал…
– Наши генералы любят рапортовать лишь о победах, а при малейшей неудаче… кивают на исполнителя и порицают его личную недисциплинированность и некомпетентность. Мы с тобой приняли решение и договорились его не менять, – полковник встал, набрал в грудь воздуха и перейдя почти на крик, закончил речь чеканя фразы, как строевик на плацу. – Поэтому давай закончим этот политический плюрализм, подполковник. И будем работать. Операция «Вариант» должна быть готова к началу САИ на двести процентов.
– Есть! – встал по стойке смирно ошарашенный подполковник. – Разрешите идти исполнять?
– Идите! – гаркнул, едва сдерживаясь Соболев.
После того как за Степным захлопнулась дверь, полковник скупо улыбнулся и удовлетворенно бросил в пустоту:
– Теперь все будет в полном порядке.
30 января 1988 года (суббота) – 10.30. Москва, КГБ СССР
– Больше месяца прошло с начала операции «Паритет», а мы все топчемся на месте, не можем приблизить к разгадке замысла ЦРУ. Да что там замысел даже предположений о намерениях противника толковых нет – возмущенно чеканил полковник Соболев, двигаясь по периметру своего кабинета.
Подполковник Степной спокойно слушал уничижительные оценки начальника, но внутренне не соглашался с ним так как работы за это время было проделано немало.
– Гнать нас надо поганой метлой из органов раз ничего не можем, – продолжал негодовать начальник отдела.
– Сам говорил рано нас гнать… – попытался возразить заместитель.
– Юра, все, что мы сейчас готовим – это калька с наших прежних операций. И все это полетит в тартарары при первом же нестандартном ходе нашего противника.
– Тогда давай признаемся себе, что не сможем вдвоем справиться с целым разведывательным сообществом США. Обозначим проблему на заседании Координационного центра по САИ и призовем на помощь лучшие умы нашей разведки и контрразведки.
– Ты же прекрасно помнишь, что эту проблему я поднял еще до первого заседании КЦ в кабинете нашего генерала и знаешь, что из этого вышло…
– Может быть в неформальной обстановке раскрыть наш замысел кому-нибудь из аналитиков из внешнеполитического отдела ЦК КПСС? Например…
– Демоническая идея! – вскипел Соболев. – Ты предлагаешь раскрыть наши карты перед теми, кто запретил нам даже думать о противодействии ЦРУ? Нас просто отстранят от участия в операции «Паритет». Ты после этого сможешь спокойно…
С этого момента подполковник перестал слушать эмоциональный монолог начальника. Он понимал, что Соболев чертовски устал и начинает выдыхаться, а чувствуя бесплодность усилий может пойти в разнос. Степной никогда не сомневался в талантах и способностях своего друга, но у каждого человека есть предел, после которого у кого-то наступает апатия, а у кого-то и нервный срыв. Он сам недавно оказался на грани, пока Соболев не встряхнул его как следует. Поэтому, не слушая гневных обвинений полковника, напряженно думал, как немедленно вывести друга из преддепрессионного состояния.
– Давай еще чайку попьем, – просительно перебил начальника Степной.
Соболев замолчал, остановился, посмотрел с досадой на зама и пошел к чайному столику.
Пока начальник занимался организацией чаепития и позже, когда не спеша пили чай Степной рассказывал охотничьи байки, которых знал бесчисленно.
– За то, что, ты Юра пытаешься меня отвлечь от наших проблем, большое спасибо, но нам надо больше работать. Даже если мы немного устали. Нам необходимо в кратчайшие сроки разработать внятные и реальные версии возможных действий ЦРУ. А у нас их нет.
– Почему нет? Очень даже есть. Вот например…
Подполковник замолчал, пытаясь сформулировать хоть какую-то идею из того хаоса, что творился в голове. И когда раздраженный Соболев уже собирался выдать какую-то саркастическую цитату, вдруг выпалил:
– А что, если ЦРУ планирует покушение на кого-нибудь из ученых или высокопоставленных членов американской делегации?
В кабинете повисла неловкая пауза. Степной старался подобрать формулировки для обоснования своей версии, но не находил аргументов в ее пользу, а Соболев, пытаясь осознать сказанное замом, словно неожиданно столкнулся с непреодолимой преградой.
Наконец он восхищенно выдохнул:
– Ты гений, Юра! В этом что-то есть. Над этим надо крепко думать. Это действительно решает все. Конец любым переговорам и программам по контролю и сдерживанию ядерных вооружений.
Полковник бросился к столу, взял ручку и стал что-то лихорадочно писать на полях какого-то проекта. Однако, чрез пару минут он откинулся на спинку кресла.
– Но… Убить американца – это верный электрический стул. На это добровольно не согласится ни один вменяемый агент ЦРУ.
– Да, но за очень большие деньги… – начал защищать свою версию заместитель.
– Гипотетически такой исполнитель… Нет, я не представляю кто на такое может пойти.
– Агент, который собирается оставить службу или…
– Пожалуй…– нетерпеливо перебил зама Соболев. – Мы же зациклились на том, что конечная цель ВПК США – это срыв САИ, посредством какой-либо шаблонной операции. И это было нашей главной ошибкой. ВПК намерена добиться прекращения всего переговорного процесса по сокращению ядерных вооружений. А самый радикальный способ для достижения этой цели конечно же убийство американского специалиста на советской территории. Да еще во время выполнения миссии по ранее достигнутым договоренностям.
Полковник восхищенно посмотрел на своего зама и уже спокойнее повторил:
– Ты гений, Юра! А где «Исполнитель» этого замысла возьмет оружие?
– Оружие не проблема, там столько оборудования ввозится, что закладку сделать не составит никакого труда. Хоть крупнокалиберный пулемет провезут, – оживленно фантазировал Степной, видя, как заблестели глаза у друга.
– Детали предполагаемой операции ЦРУ я обдумаю позже, а сейчас давай прикинем кто может стать «Исполнителем» такой сложнейшей операции? Полагаю нам надо искать офицера ЦРУ от 40 до 50 лет побывавшего в «горячих точках». Так?
Соболев вновь вернулся в рабочее состояние и ему не терпелось начать разработку новой фазы операции по «Исполнителю», поэтому он не стал дожидаться ответа друга, и продолжил:
– Конфуций был прав. «Когда вам кажется, что цель недостижима, не изменяйте цель – изменяйте свой план действий». Кстати, Юра, ты же у нас отличный рыбак и охотник, а значит специалист по части прикормки, засад, облав, ловли на живца и прочим премудростям. Выследить зверя, обложить его, заставить действовать по задуманному тобой плану – это то, что нам нужно. Поэтому возьми эту часть подготовки операции под свой контроль. Подумай, что нужно сделать в этом направлении.
– Подстава на пьянке, на женщине, – начал шутливо перебирать Степной.
– Нет, Юра, эти устаревшие шаблоны сразу исключи. Они не спасут САИ. Здесь будет работать профессионал самого высокого ранга и эти твои "вечные ценности" не сработают.
– И все-таки убить американца в СССР? – снова засомневался Степной, – ЦРУ никогда на нашей территории так не работало…
– Потому, что мы им не позволяли, – спокойно констатировал Соболев, – А сейчас видишь время какое? Нам против них ничего нельзя, а им получается можно все…
– Все Андрей, заканчиваем пора идти домой, у моей дочки сегодня день рождения. И ты, кстати, если помнишь, в числе приглашенных.
– Да, да, ты иди Юра… Я чуть попозже, заеду за семьей и…
– Смотри долго не засиживайся… – бросил Степной устремляясь к двери.
Глава 12
2 февраля 1988 года (вторник) – 09.00. Москва, КГБ СССР
В рамках подготовки к операции "Вариант" Соболев индивидуально работал с Тоболиным, заместителю поручил организовать и контролировать занятия Рязанцева по вопросам практического противодействия агентуре ЦРУ. Степной каждое утро докладывал о результатах подготовки "Альфы" и получал указания по корректировке занятий. Вот и сейчас, «отстрелявшись», он сидел и с каким-то неподдельным интересом разглядывал своего старого друга.
– Дырку просверлишь, – не поднимая головы от документов заметил Соболев.
– Я вот смотрю на тебя, Андрей и удивляюсь. Что ты с этим Тоболиным мучаешься? Давай поручим это задание Рязанцеву, он все сделает как надо.
– Нет, Юра, твой Рязанцев не сможет расположить к себе американцев, убедить их, что ему можно доверять, а Тоболин, если он поверит в целесообразность наших действий сделает все как надо. Он тоньше и артистичнее.
– Тоже мне народный артист, – усмехнулся зам, и утвердительно добавил, – Он, чекист и должен выполнять задание как положено, просто прикажи и все.
– Нет, Юра, если он не согласится внутренне с нашей правотой, он не сможет сыграть роль, которая ему отводится, и операция провалится.
– А как надо ее сыграть?
– Надо так, чтобы во время общения с ним даже самые прожженные агенты ЦРУ не усомнились в его честности и порядочности.
– Что-то ты опять мудришь, Андрей. Зачем нам в чем-то убеждать агентов ЦРУ?
– Да пойми ты, Юра, американцы все будут настороженны, первый раз на "вражьей" территории, да еще на секретном полигоне, где, как их проинструктируют предварительно в ФБР, кругом переодетые и замаскированные КаГэБэшники. При этом внутри их группы обязательно будет работать офицер безопасности из ФБР. В таких "гиблых" условиях любая провокация обречена на провал. А нам надо, чтобы наш вариант сработал. Но это может случиться только в одном случае – если наш Тоболин безукоризненно будет следовать отработанной для него линии поведения, причем не слепо, а осознанно. Вот поэтому мне необходимо, чтобы он идейно проникся нашей правотой.
Полковник на минуту задумался, а потом продолжил:
– Психологически-то я его подготовлю, но… нужно будет обучить Тоболина некоторым манипуляциям.
– Это что к Игорю Кио его на стажировку отправить? – иронично улыбнулся Степной.
– Нет, боюсь, что Кио тут не поможет. Надо найти бывшего профессионального карманника, вора старой школы, который обучит «Омегу» азам своего искусства.
– Ты это серьезно, Андрей?
– Вполне. Если Тоболин на виду у десятка американцев не сможет незаметно подбросить пакет в сумку объекта, то не только сам "спалится", но и провалит всю операцию.
– Это опять к братья меньшим неразумным из МВД обращаться… – с тоской в голосе протянул Степной.
– Да. И пускай подберут самого лучшего. Мы должны доказать всяким ЦэРэУшникам и прочим, примкнувшим к ним силам зла, что КГБ работать умеет. Да и самим себе не лишним будет напомнить, что не зря зарплату получаем.
– Ладно, лучше пойду я со своим Рязанцевым заниматься, а то тут с вами с ума сойдешь на идейной почве.
– Иди, иди, но про Тоболина не забудь.
5 февраля 1988 года (пятница) – 19.00. Москва, КГБ СССР
Соболев зашел к Степному в конце рабочего дня, узнать о ходе подготовки аналитиков. Подполковник доложил и поинтересовался:
– А что это новая мода заходить к подчиненным, а не вызывать их «на ковер»?
– Да, это в духе демократизации нашего общества, но я просто хотел поинтересоваться почему «подчиненные» не спешат с обещанными предложениями по контроперации?
– На бумагу как-то не ложится, – уже серьезно повинился Степной.
– Так мне на бумаге и не надо, люблю устное народное творчество. Давай, выкладывай, что надумал.
– По организации постоянного наблюдения за «Исполнителем» мы с «Альфой» уже плотно работаем. Разобрали поэтажно все планы семипалатинской гостиницы «Иртыш», выявили «мертвые зоны», наметили пути их перекрытия. Специалисты советуют установить рядом с местом дежурной по этажу дополнительный стол и посадить за него «Альфу». Причем его стол развернуть с видом на номер «Исполнителя».
– Как-то вызывающе получается?
– Зато объект будет контролироваться от момента выхода из номера, будет знать об этом и нервничать.
– А если американцы потребуют убрать дополнительный пост на этаже?
– Подполковник Еркенов объяснит на штабе, что это для обеспечения безопасности.
– Хорошо, но продумай вариант на случай запрещения дополнительного поста. И вообще почему только по гостинице готовитесь, ведь акцию могут совершить в любом другом месте?
– Нет, специалисты утверждают, что в гостинице проще, зашел в номер жертвы и исполнил. В других местах у «Исполнителя» не будет путей отхода, и он не камикадзе прилюдно ликвидировать высокопоставленного чиновника.
– Резонно. Что еще кроме планов этажей?
– Для получения необходимой практики «Альфа» занимается с офицерами – инструкторами из 7 и 9 управлений КГБ СССР.
– Наружка, понятно, а чему его «личники» учат?
– Как стать «тенью» охраняемого человека, а нам надо, чтобы «Альфа» стал тенью «Исполнителя». Там есть один дедок, который Сталина охранял…
– Где ты этих дедков находишь?
– Места надо знать.
– Хорошо, работайте, но не забывайте, что у вас начальство есть, которое тоже хочет знать, чем же таким секретным заняты его скромные подчиненные.
– А скромные подчиненные интересуются наш генерал в курсе операции «Вариант»?
– Бусидо, в переводе «Путь воина», самурайский кодекс. В нем говорится: «Прежде, чем выразить человеку свое мнение, подумай о том, в состоянии ли он его принять» …
– Это надо понимать как то, что ты не доложил генералу об операции «Вариант»? – вскочил с места подполковник.
– Там же, – бесстрастно отреагировал полковник, – «Совершив ошибку, нужно тут же ее исправить. Если это сделать без промедления, она скоро будет забыта».
– Идиотизм какой-то, ярился Степной. – Если мы провалим операцию нам этого никогда не забудут, а вот о нашей работе в этой конторе никогда не вспомнят…
8 февраля 1988 года (понедельник) – 11.00. Лэнгли, ЦРУ США
Эспозито вызвал Райдера для обсуждения вариантов продолжения операции «Ящик Пандоры».
– Ты знаешь, Сэм, что Горбачев сегодня объявил о начале вывода своей армии из Афганистана? – отмахнувшись от приветствия подчиненного, благодушно спросил руководитель отдела спецопераций.
– О, это большая победа. Я знаю, что вы, шеф приложили руку к достижению этой нашей виктории, – с тщательно скрываемой иронией произнес аналитик.
– Если бы не настойчивость старины Кейси мы бы еще долго этого не дождались. Та директива по национальной безопасности об усилении секретных операций, которую он протолкнул через Конгресс в марте 1985 года, позволила нам поставлять в Афганистан "Стингеры" и русскому превосходству в небе пришел конец. Да и этот Горби молодец! – не обращая внимания на интонацию подчиненного с энтузиазмом продолжал Эспозито. – Надо выпить за здоровье этого славного парня, – потянулся он к стакану с виски, – так кажется принято у русских.
– Да. За здоровье этого «славного» парня нужно молиться, как говорят те же русские
– Умеешь ты все испортить, – проворчал Эспозито, наконец уловивший скрытый скепсис подчиненного. – Давай рассказывай, что у тебя там получилось.
Райдер положил на стол перед начальником ОСО папку с аналитической запиской и приступил к докладу:
– Первоначально мы исходили из того, что наш агент не должен будет иметь отношения к Госдепу. Милнер – рядовой член делегации, но его дипломатический статус точно не определен. Агент включается в список делегации по САИ в самый последний момент. Далее мы сознательно, через агентурные каналы нашего посольства в Москве допустим утечку информации по Милнеру, чтобы вызвать к нему интерес.
– Какой простой член? Какая утечка? Какой интерес? Мы рассмешим КГБ этой очевидной подставой, – с открытой издевкой констатировал Эспозито.
– У нас предусмотрен второй вариант, в котором через наши возможности в госдепе мы можем показать, что Милнер – это не простой человек. Пусть КГБ лихорадочно проверяет его по своим каналам и анализирует нахождение Милнера в горячих точках в моменты провалов советской разведки. Это может вызвать охотничий азарт, наконец, элементарное желание отомстить и в этом состоянии русские могут допустить роковую ошибку…
– Ты тупица, Райдер, – Эспозито так яростно вскочил с кресла, что оно протяжно заскрипело. – Или, как минимум, русский шпион! Тебя надо расстрелять! Немедленно все переделай! Основными принципами плана операции «Ящик Пандоры» должны быть молниеносность, скрытность и неожиданность.
– Вы не дослушали, шеф, план подразумевает использование принципа «русской матрешки». Весь сюрприз для КГБ кроется в том, что в большой фигуре…
– Я покажу тебе матрешку, идиот! Ты у меня сам в Москву простым посыльным поедешь, – уже не сдерживаясь, заорал Эспозито. – Вон отсюда, прохвост, и чтобы к завтрашнему утру был разработан вменяемый план операции! Ты меня понял?
– Я все понял, шеф. Можно забрать документы?
– Возьми это свое дерьмо и засунь его в задницу себе и всем своим умникам аналитикам, – не унимался Эспозито, швырнув папку с документами в голову начальника аналитического отдела, который, зная скверные привычки шефа, успел увернуться.
9 февраля 1988 года (вторник) – 10.30. Москва, КГБ СССР
Соболев через дежурного офицера разыскал заместителя и ожидая его прибытия углубился в просмотр записей в рабочей тетради. Нашедшийся подполковник, не стал скрывать недовольства.
– Вы, товарищ полковник, срываете занятия с аналитиками…
– А ты с ними…
– Да, я вам утром по телефону докладывал…
– Извини. У меня сейчас голова другим забита. Успокойся и послушай к какому поразительному выводу я пришел за эти выходные.
– Так ты опять все воскресенье в кабинете? И ночью работал? То-то я смотрю ты вчера видеть меня не хотел, ограничился указаниями по телефону, – немного отходя заметил Степной.
– Я сейчас чайку организую, – меняя тему перебил Соболев. – Посидим с тобой подумаем, как нам с этим всем жить дальше.
– С чем это «с этим»? – насторожился зам.
– Только ты не кипятись. Понимаешь, Юра, в воскресенье ночью я понял одну вещь, но сформулировать ее не смог. Вчера я хорошенько отдохнул от нее, а сегодня утром, когда к ней вернулся, все окончательно встало на свои места.
– Интересно… и что ты понял?
– А понял я, Юра, что в операции «Вариант» мы идем не туда.
– Куда это не туда? – возмутился подполковник. – Как это не туда? А бесконечные мучения молодых оперов и моя беготня по их натаскиванию? Это тоже не туда?
– Успокойся, – твердо и убедительно сказал полковник. – «Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье», как написал наш великий поэт. Помнишь мы договаривались, что операция сырая и мы будем ее дорабатывать, так вот этим мы сейчас и займемся.
И не давая заму время на новое возмущение, полковник продолжил:
– Согласно первоначальному замыслу, мы главный акцент сделали на полигон, но это была ошибка. С самого начала ты был прав, что провокация – это очень слабая позиция в нашей разработке. И теперь нам надо переориентироваться на действия в Семипалатинске. Мы с самого начал неверно расставили акценты в действиях ЦРУ. В операции «Вариант» мы готовили превентивные меры против рядовой разведывательной акции противника, а для срыва САИ за которым следит весь мир этого недостаточно. Мы же сами обсуждали, что в верхушке американского ВПК это прекрасно понимают. Ради достижения своей цели они не остановятся ни перед чем. Сами пришли к выводу, что самым реальным вариантом для прекращения САИ будет убийство одного из руководителей американской делегации и они готовы пойти на это.
– Я по-прежнему отказываюсь в это верить, – недоверчиво пробурчал Степной.
Но Соболев, не отреагировал, и продолжил:
– В этом случае наш замысел с провокацией – это детский лепет. Пшик. В сегодняшнем виде операция «Вариант» не спасает САИ. Поэтому надо плотно думать в направлении предотвращения убийства. Я специально убираю толерантные выражения вроде «покушения», чтобы мы четко представляли с чем имеем дело. Исходя из этих постулатов я предлагаю все усилия сосредоточить на подготовке «Альфы» к устранению «Исполнителя» замысла ЦРУ.
– В смысле…
– Нет, не ликвидации, а лишения возможности выполнить задание, вплоть до физического воздействия. К нейтрализации «Исполнителя», если говорить совсем правильно. Я сейчас займусь доработкой деталей операции. Попробую через КЦ заставить контрразведку делиться информацией по разработке лиц, включенных в американскую делегацию по САИ, подозреваемых в причастности к спецслужбам США. На этой основе будем строить анализ американского персонала с целью выявления «Исполнителя».
– Подожди…
В это время зазвонил телефон, и Соболев с кем-то кратко переговорив, резюмировал:
– Извини, Юра, чай придется немного перенести, зампред вызывает.
Собирая документы в папку «Для доклада», полковник обратился к заму:
– На тебе корректировка плана подготовки аналитиков. «Омегу» продолжаем готовить и, хотя этот вариант становится вспомогательным предусмотри пожалуйста для него дополнительные занятия с психологом и гипнотизером.
– А гипнотизер-то зачем?
– «Омега» до сих пор мало убедителен в общении. У него на лице написано, как он относится к собеседнику, а ему надо будет расположить объекта к себе, внушить, что они делают одно важное дело. Гипнотизер научит управлять своими эмоциями и мимикой, следить за реакцией собеседника и адекватно реагировать на изменения в его поведении и настроении. Да, а как у него дела с английским?
– Преподаватели из МГИМО отмечают значительное повышение уровня владения языком.
– Обрати их внимание, что ему нужен именно американский английский…
