Андрей Шестаков
Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры»)
– Может быть еще с нью-йоркским диалектом? А на калифорнийском наречии или языке Великих Озер…
– Ты зря обижаешься. Пойми, «Омега» должен не просто вычислить слабое звено, но и возможно превратить его в своего союзника. Это непростая задача за такой короткий период.
– Ладно…
– Теперь по «Альфе». Свяжись с фармацевтами пусть научат его пользоваться снотворными средствами и всякими другими «приблудами», которые могут помочь на определенный срок парализовать действия или волю агента ЦРУ.
Американцы многое привезут с собой, даже воду. Добавить препараты в еду, и чтобы она досталась именно «Исполнителю» – это сверхсложная задача. А нам надо, чтобы «Альфа» сумел любой ценой нейтрализовать «Исполнителя». В общем найди специалиста, и все с этим связанное…
– Может быть есть какой-то другой способ?
– Ты спрашиваешь есть ли более гуманный способ остановить убийцу? Может быть, но пока не найдем остановимся на этом.
12 февраля 1988 года (пятница) – 17.00. Москва, КГБ СССР
Генерал Туманов собрал руководящий состав 6 Управления КГБ СССР. Время для совещания было странным. Конец последнего дня рабочей недели. И хотя для работников госбезопасности понятие рабочий день всегда было формальным, «прорабы перестройки», появившиеся в руководстве КГБ требовали введение новых демократических порядков.
Было видно, что генерал взволнован. Убедившись, что все подчиненные заняли свои места Туманов начал совещание.
– Сегодня утром корабли 6-го флота США, в районе Севастополя грубо нарушили государственную границу СССР. Наши доблестные моряки не позволили американским агрессорам проникнуть в глубь территориальных вод Советского Союза. Провокационные действия двух боевых кораблей ВМС США – ракетного крейсера «Йорктаун» и эсминца «Кэрон» были пресечены советскими сторожевыми кораблями «Беззаветный» и «СКР-6».
По данному серьезному инциденту состоялось экстренное заседание в ЦК КПСС и совещание руководящего состава КГБ СССР. Центральный Комитет партии осудил провокацию со стороны ВМС США и призвал советские вооруженные силы и КГБ СССР сохранять спокойствие и выдержку. Следует отметить, что несмотря на известное «потепление» в отношениях между нашими странами, некоторые реакционные круги в США продолжают оставаться в «плену» времен «холодной войны». По данным нашей разведки, в настоящее время США принимают новую военно-морскую доктрину, которая предусматривает удар неядерными средствами по военно-морским объектам СССР. Несмотря на это Советское руководство продолжает проводить в жизнь выверенную линию по сокращению всех видов вооружений, включая ядерное оружие.
В этой связи, выполняя установки ЦК КПСС и указания руководства КГБ СССР приказываю сосредоточить усилия на своевременном и точном изучении оперативной обстановки на объектах оперативного обслуживания, адекватном реагировании на ее изменения, а также на усилении бдительности и повышении мобильности оперативного состава управления.
Глава 13
17 февраля 1988 года (среда) – 10.00. Москва, КГБ СССР
Полковник Соболев докладывал генералу Туманову о сообщении агента «Фарадея»:
– В Женеве закончился решающий раунд переговоров по САИ. «Фарадей» информирует, что это был самый длительный и тяжелый из всех шести предшествующих этапов. На этом раунде впервые достаточно широко были представлены советские ученые и специалисты- ядерщики, участие которых в прежних переговорах сводилось к минимуму. До этого отдавалось предпочтение дипломатам, руководителям и отдельным представителям аппарата министерств обороны и среднего машиностроения. Новый шаг был вынужденным. Стало понятным, что такой сложный эксперимент, как САИ, заочными консультациями подготовить невозможно.
– Ты, Андрей Иванович, патетику прибереги для другого случая. Давай кратко и, по существу. Мне еще в ЦэКа сегодня до обеда заехать надо.
– По полученным данным у американской делегации в начале раунда, по-видимому, еще были надежды обойтись без совместного эксперимента, но затем, по какой-то причине они резко поменяли свое мнение. «Фарадей» полагает…
– Мне известны причины побудившие американцев согласиться на проведение САИ. Когда будет подписано Соглашение о САИ?
– Агент считает, что на подготовку, оформление и согласование документа понадобится около трех месяцев.
– Оставьте сообщение «Фарадея». Я позже еще поработаю над ним. Ваши предложения подготовьте в письменном виде.
– Все возможные меры мы предусмотрели в документах по «Паритету». Разрешите возобновить операцию?
– Да. Что еще у вас?
– Нашей группе аналитиков необходимо вернуться в Семипалатинск. Американские эксперты на днях посетят полигон. Начинаются работы по бурению скважин для проведения САИ.
– На какой срок?
– На неделю.
– Направляйте.
– Товарищ генерал, разрешите вылететь вместе с группой для рекогносцировки.
– Нет, вы нужны мне здесь для подготовки докладов для Координационного центра.
– Тогда моему заместителю…
– Направляйте группу и не морочьте мне голову. Ваш зам пусть руководит отделом, там работы конь не валялся. По «Паритету» докладывайте ежедневно. Без моего указания ни шагу. Вам все понятно?
– Так точно.
Идите работайте
Выйдя от генерала, Соболев позвонил заместителю и отдал распоряжение подготовить и отправить «Альфу» и «Омегу» в Семипалатинск сроком на одну неделю.
22 февраля 1988 года (понедельник) – 11.45. Москва, КГБ СССР
После заседания Координационного центра Соболев зашел к своему заместителю, чтобы поделится мыслями. Но у Степного были бурные телефонные переговоры с кем-то из военной контрразведки. Подполковник что-то долго объяснял, не дослушав возражений собеседника в сердцах бросал трубку, но из ВКР тут же перезванивали и все повторялось по новой. Начальник понял, что это надолго и когда перезвон на минуту прекратился, сказал:
– Знаешь, что Юрий Иваныч что-то я подустал тут наблюдать твои телефонные баталии с военными контрразведчиками. Пойдем лучше ко мне я заварю чайку, и мы в спокойной обстановке обсудим наши дела.
– Если это просьба, то я хотел бы сначала доказать этим безголовым ребятам из ВКР…
– Ты их никогда и ни в чем не переубедишь, и это приказ.
После чайной церемонии Соболев рассказал, что сегодня на КЦ присутствовал важный партийный функционер из ЦК КПСС, который обобщив все доклады комитетчиков подвел черту, заявив, что советская сторона полностью готова к САИ.
– Ну и чего ты тогда меня от работы оторвал? – все еще раздраженно спросил подполковник. – Все идет по плану, начальство довольно.
– Может быть, может быть, но как писал наш гениальный поэт «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…».
– Ты о чем, товарищ полковник? – удивленно отреагировал Степной.
– Ты же прекрасно знаешь сколько неожиданностей возникает даже при проведении рядовых контрразведывательных операций хотя каждую из них предваряет длительная и тщательная подготовка. А здесь «глобальное мероприятия в планетарном масштабе», как выражался товарищ из ЦэКа и неожиданности безусловно будут. Вот я и предлагаю давай попробуем еще раз спрогнозировать эти возможные сюрпризы…
– Мы же договорились, что сначала продумаем все изменения в план операции по отдельности, а потом будем обсуждать. Ты сам назначил «мозговой штурм» на завтрашний день…
Соболев сделал вид, что не услышал возражений своего заместителя и продолжил:
– Мы с тобой уже не раз обсуждали возможные варианты действий сотрудника ЦРУ, которого обозначили как «Исполнитель». Но наша основная версия не совсем верна, как мне кажется. Здесь что-то не так. Мы поторопились. Я долго думал и пришел к выводу, что ты был прав в своем основном предположении. Однако для большого политического скандала, который может послужить предлогом не только для срыва САИ, но и прекращения всего переговорного процесса по ядерным вооружениям, американца должен убить советский человек.
– Возможно ты прав, – после продолжительной паузы неуверенно согласился Степной. – Но сейчас я о другом. Повторяю свой вопрос зачем ты прервал мой переговорный процесс с военной контрразведкой?
– Вот над этим, надо думать, – не слушая друга с убеждением произнес полковник. – Это же не может быть какой-нибудь уголовник или бомж… Нужен какой-то…, ну я не знаю… значимый человек. Где они его возьмут? Ведь даже если у ЦРУ есть агент, из числа советских граждан, имеющий доступ к американским руководителям САИ очень сложно его заставить согласиться на убийство. И потом такой агент должен был хотя бы косвенно попадать когда-то в поле зрения нашей контрразведки. Надо думать…
– Контрразведку я возьму на себя, план по переориентировке наших аналитиков и постановке новых задач подполковнику Еркенову подготовлю, – озадаченно перечислял Степной. – Но с твоей этой новой версией… Нужно много еще чего обдумать, но я сейчас не готов.
– Мы многое можем сделать, ведь мы на своей территории, – еще раз повторил понравившуюся ему мысль Соболев, видимо убеждая себя в своей правоте. – Но нужно все продумать. Ты, прав Юра и если сейчас не готов, иди добивай военную контрразведку, но по нашей новой версии ускорься пожалуйста.
И Соболев углубился в бумаги, забыв о существовании Степного.
23 февраля 1988 года (вторник) – 20.00. Москва, КГБ СССР
– Вот, пришел тебя поздравить с Днем Советской армии и Военно-морского флота, – сказал Соболев и крепко пожав другу руку вручил ему книгу.
Степной, отложив подарок, и глядя в глаза полковнику искренне поблагодарил:
– Спасибо, Андрей! Я тебя тоже поздравляю, желаю генеральских погон, умных подчиненных и всего самого хорошего!
С этими словами он взял со стола коробку с китайскими иероглифами и вручил полковнику.
– Настоящий китайский чай? Спасибо! Вот это подарок так подарок! Где ты его взял?
– Ребята с ПГУ помогли. У них там один разведчик из посольства возвращался служить в Центральный аппарат, вот и помогли. А это что? – спросил Степной, разворачивая подарок начальника.
– Краткий курс истории Всесоюзной коммунистической партии большевиков 1938 года издания, составлен при личном участии Иосифа Виссарионовича Сталина, – торжественно отчитался полковник.
– Да-а, знаешь ты, Андрей, что подарить. Сейчас за такие книжки ребята из московского клуба «Перестройка» меня на костре сожгут.
– А ты не боись. Как говорил победитель в Великой Отечественной войне и освободитель народов Европы от фашизма товарищ Сталин: «Есть логика намерений, и есть логика обстоятельств, и логика обстоятельств сильнее логики намерений».
– О-о-о, нет, – смеясь запротестовал Степной, – Давай лучше по сто граммов наркомовских за наш праздник, а то ты сейчас устроишь мне экзамен по научному коммунизму.
Пока подполковник доставал из сейфа бутылку водки и готовил стаканы, Соболев спросил:
– Наши ребята когда из Семипалатинска возвращаются?
– Послезавтра.
– Насколько помню у них там мои лекции по анализу оперативной обстановки запланированы?
– Так точно, товарищ полковник! Разрешите закончить официальную часть и перейти к торжественной?
– Разрешаю, тебя разве остановишь. Завтра доложишь по программе остальных стажировок.
28 февраля 1988 года (воскресенье) – 10.00. Москва, КГБ СССР
Генерал был явно взволнован и казался слегка растерянным. Таким его почти никто из подчиненных, вызванных на это срочное совещание, никогда не видел. Данное обстоятельство, да еще приказ надеть полевую военную форму, будоражило весь руководящий состав 6 Управления КГБ СССР. Туманов, по обыкновению встал, откашлялся и обратился к собравшимся:
– Товарищи офицеры, прошу всех проникнуться сложностью ситуации и проявить выдержку и спокойствие.
Затем генерал сделал паузу, взял со стола какой-то документ и начал его зачитывать почему-то без характерной для совещаний подобного рода преамбулы:
20 февраля Совет народных депутатов Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) Азербайджанской ССР вынес следующее решение:
«Идя навстречу пожеланиям трудящихся НКАО, просить Верховный Совет Азербайджанской ССР и Верховный Совет Армянской ССР проявить чувство глубокого понимания чаяний армянского населения Нагорного Карабаха и решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР».
Туманов сделал паузу, значительно посмотрел на подчиненных и продолжил:
– Одновременно ходатайствующие просили о положительном решении данного вопроса Верховный Совет СССР.
В обеих республиках начались митинги, ситуация накалялась.
21 февраля по ситуации в НКАО состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором было принято следующее решение.
«Изучив информацию о развитии ситуации в Нагорно-Карабахской автономной области, Центральный Комитет считает, что действия и требования, направленные на пересмотр существующей национальной и территориальной структуры, противоречат интересам трудящихся Советского Азербайджана и Советской Армении и создают угрозу межнациональным отношениям».
Для сохранения порядка в регионе из Грузинской ССР в НКАО был передислоцирован батальон мотопехоты 160-го полка внутренних войск МВД СССР. Кроме того, в обе республики для нормализации ситуации выехали две представительные делегации ЦК КПСС.
26 февраля генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев выступил с Обращением к трудящимся, к народам Армении и Азербайджана с призывом уважать дружбу советских народов и соблюдать общественный порядок.
Однако 27 февраля митинги в Сумгаите и некоторых других городах Азербайджанской ССР переросли в демонстрации, а затем в погромы армянского населения.
Генерал тяжело вздохнул, отложил документ и начал заключительную часть своего сообщения, четко чеканя слова:
– Сегодня для прекращения противоправных выступлений в города Азербайджана введены войска. В Сумгаите вводится комендантский час.
В этой связи председатель КГБ СССР отдал приказ перейти на усиленный режим работы. Соответствующие службы и подразделения Комитета уже командировали своих военнослужащих в деструктивный регион. Нам необходимо срочно подготовить соответствующий план по своим направлениям работы. Прошу всех руководителей подразделений, исключая 1 отдел, работающий по САИ, представить предложения к 12.00. Соберемся у меня, обсудим, наметим меры по реализации. Полковник Соболев и подполковник Степной вы можете идти работать, а мы с товарищами еще подумаем, что предстоит сделать.
Глава 14
После совещания у генерала Соболев, пригласил своего зама на чашку китайского чая.
– Что ты по этим событиям думаешь, Андрей? – обратился Степной к полковнику, когда удобно расположился в кресле.
– Боюсь, что ничего хорошего. Ты видел, как взволнован и растерян Туманов? Это означает, что в таком же состоянии находится большинство членов нашего ЦэКа, а значит эта неуверенность идет от самой верхушки политбюро. Они не ожидали, что чрез неделю после их обращения ситуация обострится до крайнего предела. К сожалению, и наши коллеги провалились, не смогли достучаться до своих партийных бонз. Не сумели доказать, что сложившаяся ситуация приведет к жертвам среди мирного населения.
– И что будет дальше?
– Если не проявят железной воли, не накажут жестко виновных экстремистов и не изолируют источник напряжения от остальной, еще не зараженной вирусом национализма, части общества, будет еще хуже. Но откуда возьмется решительность у этих растерянных перестроечников? Горбачевцы будут уповать на договоренности с армянскими и азербайджанскими партийными органами, а они в таком горячем регионе не работают. Там уважают мудрость, спокойствие и силу. Вот это и надо сейчас проявить, а не доставать из заначки трясущимися руками какие-то сомнительные подачки, в виде финансовых субсидий в эти регионы. Боюсь, что перспективы самые печальные. Эта трещина между «братскими» советскими народами надолго, и она даст метастазы. Лечить это больно и трудно, а с такими лекарями, как наш Горбачев практически невозможно.
– Ты поосторожней, Андрей.
– Уже доосторожничались… Ладно эти вопросы решать не нам давай к нашим проблемам. Как там «Альфа» и «Омега»?
– Вернулись из Семипалатинска. Все идет по плану.
– Где они сейчас?
– В 7 Управлении закрепляют азы работы наружного наблюдения по установленным разведчикам ЦРУ.
– Понятно. Ты, пожалуйста, построже с ними, Юра. Надеюсь, что они уже прониклись важностью своей миссии. Важно, чтобы они досконально знали свои роли и были готовы их сыграть к началу операции по САИ. Остальное, верю, мы подготовим и все сделаем как надо, не впервой, но вот они… Разговаривал вчера с Еркеновым, тоже хвалит их, но плохо, что кроме авантюры для операции «Вариант» мы ничего больше придумать не можем. Надеюсь, что только пока.
2 марта 1988 года (среда) – 11.00. Лэнгли, ЦРУ США
Райдер зашел в кабинет шефа ОСО с новым вариантом продолжения операции «Ящик «Пандоры», но Эспозито перебирал какие-то бумаги в сейфе и не обращал на него никакого внимания.
– Шеф, вчера Советские войска введены в город Сумгаит, – начал аналитик, чтобы привлечь к себе внимание, – это в Азербайджане. Наши источники сообщают, что власти были вынуждены пойти на такие крайние меры для предотвращения последствий жестоких этнических столкновений между армянами и азербайджанцами.
– Когда Горбачев 26 февраля выступил по телевидению с обращением к гражданам СССР соблюдать спокойствие и благоразумие, в связи с этим конфликтом, я сказал, что уже поздно, джин выпущен из бутылки, – откликнулся Эспозито, доставая из сейфа несколько пачек долларов в банковской упаковке. – Война между армянами и азербайджанцами к тому времени длилась уже неделю, а советский президент только соизволил выступить со своими никчемными призывами к миру и согласию. Теперь после многочисленных кровавых погромов с обеих сторон тем более поздно, их уже не остановить. Это начало развала СССР. Скоро у них будет много таких горячих точек.
– Вы шеф, прямо Кассандра какая-то.
– Не Кассандра, а Нострадамус, невежда. Оставь, что у тебя там, я посмотрю позже, а сейчас пошел вон. Не видишь, я занят.
9 марта 1988 года (среда) – 10.30. Москва, КГБ СССР
Генерал-лейтенант Туманов только ночью возвратился из служебной командировки из Закавказья и после доклада зампреду КГБ о результатах поездки, вызвал полковника Соболева.
– Что тут у вас? Докладывайте.
По голосу было понятно, что генерал чем-то сильно раздосадован, поэтому Соболев, без лишних отступлений приступил к рапорту.
– 7 марта состоялось заседание Координационного центра по САИ. Зампред заслушал отчет военной контрразведки по готовности обеспечения безопасности американской делегации на Семипалатинском атомном полигоне. Были отмечены недостатки и даны рекомендации по их устранению. В общем все как обычно.
– К нам вопросов не было?
– Нет. Нашу докладную записку с результатами работы по «Паритету», утвержденную вами, приняли к сведению.
– Когда следующее заседание КЦ?
– По плану 14 марта. Будут заслушивать ВГУ, а через неделю после контрразведчиков, наверное, снова нас.
– Как идет подготовка?
– Материалы готовы, можем отчитаться в любое время.
– А если без бумаги?
– На Семипалатинском государственном испытательном атомном полигоне продолжаются подготовительные работы. В настоящее время ствол скважины, на которой будет проведен экспериментальный взрыв разбурен до диаметра 920 миллиметров…
– Хорошо. У вас еще что-то?
– Как обстановка в Нагорном Карабахе? – не удержался Соболев.
– Как говорят врачи стабильно тяжелая. Идите работайте. Вы, слава богу, не член Политбюро, чтобы задавать мне такие вопросы.
14 марта 1988 года (понедельник) – 16.45. Москва, КГБ СССР
Соболев уже почти два часа занимался со стажерами, проверяя их навыки аналитической работы.
– На что ты должен обратить особое внимание при контрразведывательном обеспечении группы иностранцев на режимной территории Семипалатинского атомного полигона? – задал он очередной вопрос Рязанцеву.
– На выявление признаков шпионской деятельности…
– И в чем эти признаки заключаются?
– В отклонении от норм поведения…
– Понятно, – перебил полковник. Тогда такой вопрос: что требует ЦРУ от своих агентов при посещении закрытых территорий?
– Чтобы они вели себя естественно, ничем не отличались от остальных членов группы…
– Правильно. И вот теперь смотри что получается. ЦРУ обучает свою агентуру методам ведения шпионской деятельности под прикрытием, например, американских ученых, а вы с Тоболиным будете пытаться выявить и взять в разработку иностранца чье поведение отличается от других членов делегации США. Понимаете? – обратился полковник уже к обоим стажерам.
– То есть, получается, что мы будем упускать из вида именно таких правильных людей? – оживился Тоболин.
– Немножко не так. В повседневной жизни любого человека, под воздействием различных обстоятельств, могут случаться отклонения от его обычного поведения. Но он в эти моменты ведет себя совершенно естественно.
– И только тот, кто всегда старается вести себя слишком правильно, может остаться незамеченным для любого рода компетентных органов…, – пытался продолжить Рязанцев, но полковник перебил его.
– Я хочу, чтобы вы твердо уяснили, что даже самое естественное и обычное поведение не является основанием для ослабления внимания и исключения лица из сферы контрразведывательного поиска. Практика показывает, что значительная часть разведывательных операций маскируется под естественный ход событий.
16 марта 1988 года (среда) – 14.15. Москва, КГБ СССР
Соболев поприветствовал стажеров-аналитиков и одновременно оценив их готовность, приступил к занятиям.
– Сегодня у нас по плану лекция о состоянии экономики СССР в современный период. Эта тема важна для понимания в каком сложном положении находится наша страна и как США, используя эти трудности пытается развалить социалистический блок. Подполковник Степной доведет до вас материалы, подготовленные 6 Управлением КГБ СССР. Просьба не конспектировать, а позже и не цитировать услышанное, так как подобных материалов не имеется в свободном доступе.
Степной, раскрыл с недовольным видом папку, переданную ему начальником, и начал монотонно читать:
– В 1986-87 годах США в сговоре с Саудовской Аравией с целью подрыва экономики СССР организовали рекордное падение цен на нефть, а они традиционно котируются в американских долларах. В результате наша страна очень быстро оказалась в финансовом и внешнеторговом провале, так как доля нефти в наполнении госбюджета, на тот период превысила 65 процентов. Кроме того, совокупный долларовый долг только по Венгрии, Румынии, Польше и Чехословакии перед Международным валютным фондом (МВФ) в это время составлял свыше 60 миллиардов долларов.
И в такой ситуации в умах нынешнего руководства нашей страны зреет просто какой-то предательский план перевести взаиморасчеты СССР сугубо на доллары. По мнению наших ведущих специалистов это может подтолкнуть страны Совета экономической взаимопомощи к финансово-экономическому банкротству. Ведь выручка от нефтяного экспорта, главного «наполнителя» госбюджета СССР, ввиду резкого падения цен на нефть упала более, чем вдвое. Данное обстоятельство, разумеется, не позволяет увеличивать долларовые внешнеторговые платежи СССР, что тем более невозможно для наших союзников из стран Восточной Европы, которые к тому же уже превысили критическую планку своего внешнего долга.
Что касается долговой политики СССР, то ее можно прямо характеризовать как пагубную. Наше руководство приступило к крупным внешним заимствованиям с 1962 года, «благодаря» последствиям небезызвестных экономических «новаций» хрущевского периода. Но со второй половины 70-х и особенно с начала 80-х быстрое нарастание внешнего долга стало необратимым. Прежде всего в связи с падением мировых цен на нефть и стремлением руководства СССР не допустить снижения и без того катастрофически низкого жизненного уровня трудящихся. На Западе, разумеется, понимали эту ситуацию и год от года ужесточали кредитные условия для нашей страны. Судя по данным Минфина в 1985 году долг СССР составлял 28 миллиардов долларов. С 1986 года с каждым новым кварталом все большая доля выручки от экспорта нефти и газа уходит на обслуживания внешнего долга.
Все это время СССР по нарастающей дотировал братские восточноевропейские страны…
Соболев, сам писал эту лекцию, поэтому отвлекся и вспомнил, как накануне Степной был против того, чтобы излагать аналитикам эти, как он выражался «провокационные» материалы. Полковник все-таки отстоял свое мнение и, чтобы зам проникся «нужностью» этого доклада, попросил его прочитать эту лекцию. Сейчас, убедившись, что Степной вошел в роль античного педагога, изрекающего неведомые студиозусам истины, Соболев, сделав знак докладчику, чтобы он продолжал лекцию, тихо извинился и вышел.
21 марта 1988 года (понедельник) – 12.45. Москва КГБ СССР
Самым сложным в подготовке старшего лейтенанта Тоболина к операции «Вариант», стал фактор его психологической неготовности к выполнению ключевого момента задания – подбросить образцы земли с полигона американскому специалисту.
"Омега" был высоконравственным и хорошо воспитанным человеком, тонким, ранимым и думающим, и надо было убедить его в правоте задуманного, чтобы он в решающий момент действовал жестко и решительно, не задаваясь вопросами этического характера. Дополнительная сложность подготовки заключалась в том, что, старлей сразу после школы КГБ попал в аналитическое подразделение и оперативную работу знал только в теории.
Полковник Соболев терпеливо и настойчиво убеждал «Омегу», что оперативник, когда наступает решающая фаза реализации любой операции, должен действовать быстро и эффективно. Но Тоболин не собирался быть бездушным роботом – исполнителем, и задавал лишние, но правильные по своей сути вопросы. Соболев каждый раз приводил все новые и новые примеры негативных сторон в деятельности различных спецслужб мира. При этом полковник часто мысленно задавался вопросом каким образом старлею удалось с отличием окончить Высшую школу КГБ СССР?
И вот когда в течение последних двух дней, все вопросы и нюансы операции «Вариант» были проработаны по всем составляющим, включая самые неожиданные "вводные", Тоболин задал очередной "убийственный" вопрос:
– А разве это законно подбрасывать запрещенные предметы честному человеку только потому, что мы боремся с ЦРУ? Нас учили, что высшее искусство контрразведчика переиграть противника, а мы пытаемся достичь результата ценой прямого обмана, подставляем невиновного человека.
– А тебе не говорили в детстве, что подглядывать, подслушивать, читать чужие письма, рыться в чужих вещах – нехорошо? – сорвался на повышенный тон раздраженный "наивным" вопросом Соболев.
– Говорили…
– Ну так вот, спецслужбы всего мира, и КГБ в том числе, только этим и занимаются. Значит, по-твоему, получается, что у нас служат люди сплошь безнравственные и беспринципные? – задал вопрос полковник, и не дожидаясь ответа продолжил. – Нет! И еще раз нет! У нас работают глубоко порядочные люди! Настоящие патриоты своей Родины! Нам поручено обеспечивать государственную безопасность страны и миллионов советских граждан. И если ради спокойной жизни наших людей надо будет следить (или по твоему кодексу подглядывать) за каким-нибудь террористом, то мы обязаны это делать день и ночь, везде и всегда. Ты это понимаешь?
– Понимаю…, – неуверенно ответил Тоболин, но через паузу настойчиво продолжил. – А этот американский ученый, которого я выберу и "подставлю", что с ним дальше будет?
– А если ЦРУ сорвет проведение САИ и продолжится безудержная гонка ядерных вооружений, которая может закончиться ядерной войной и всемирной катастрофой? – неожиданно совершенно спокойно вопросом на вопрос, ответил Соболев. – Тебе будет легче сознавать, что ты мог все это предотвратить, но ничего не сделал?
Спецслужбы – это государственный институт, который будет всегда, при любых условиях, выполнять работу для которой создан – добывать информацию, вербовать агентов влияния, проводить "специальные акции" и делать многое другое, что не вписывается в рамки всеобщей морали и нравственности. И все это делается ради спокойствия миллионов людей, чтобы они могли счастливо жить, любить, играть свадьбы, растить детей.
Наши противники, в данном случае ВПК США преследуют другие цели, которые заключаются в получении дополнительных прибылей. Ради этого они готовы пойти на любые преступления вплоть до организации вооруженных конфликтов, а если понадобится даже развязать войну. Для этого они содержат и используют свои спецслужбы. И поэтому против агрессивных замыслов ЦРУ, мы, советские контрразведчики, должны действовать решительно и бескомпромиссно. Мы не всегда знаем, что готовит против нас противник, но ни при каких обстоятельствах не должны допустить нанесения вреда нашей стране, поэтому вынуждены прибегать к таким же радикальным методам и мерам, которые применяют против нас.
– Я все понял, – твердо сказал Тоболин.
– Тогда подведем итоги, – устало сказал полковник. – В результате анализа сложившейся на сегодняшний день ситуации я уверен, что ЦРУ по заданию ВПК США готовится сорвать САИ. В Семипалатинске у них последний шанс это сделать, поэтому они будут готовы на все. Я полагаю, что они пойдут даже на убийство. Одна из возможностей, чтобы это предотвратить наша операция «Вариант».
Что бы ни произошло в Семипалатинске, тебя это не касается. По сигналу «Эгида» ты начинаешь действовать. Это кодовое слово во время разговора по телефону произнесу я или кто-то из нашей аналитической группы: подполковник Степной, подполковник Еркенов, капитан Рязанцев. Они не знают, что это слово означает. Но передадут тебе в нужное время, если у меня не будет возможности сделать это лично. Получив сигнал, ты немедленно приступаешь к выполнению операции. Все детали мы с тобой уже обговорили. И запомни, Олег Алексеевич, сентиментальность и сердобольность в нашей работе плохие помощники, они губят контрразведчика. Мы действуем во благо своей страны. И это главное. Твое задание исключительно важное. Это будет последняя возможность, чтобы спасти САИ. Иди, подумай и когда придет время, сделай все как надо.
29 марта 1988 года (вторник) – 10.00. Москва, КГБ СССР
Генерал-лейтенант Туманов, вернувшись из очередной командировки в Азербайджан, вызвал начальника 1 отдела на доклад.
Соболев бодро, как любит начальник, отрапортовал о ходе операции «Паритет».
– Значит все пока по плану? – задумчиво как бы у самого себя спросил генерал. – В Женеве тоже все идет нормально. Мне с утра товарищ из ЦэКа звонил. Вот видишь, а ты полковник мне голову морочил своими догадками о заговорах в ЦРУ.
Сказав последнюю фразу Туманов, изучающе посмотрел на Соболева, и сделал неожиданное предложение:
