Андрей Шестаков
Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры»)
– Ты спрашиваешь, что будет если наш план не сработает? – И придав своему лицу безмятежное выражение, спокойно сказал: – Мы перейдем к плану «Б».
– Что еще за план «Б», ты мне ничего о нем не говорил? – поддержал игру оперативник.
– Ты осуществишь одну акцию…, – Эспозито замялся и потеребив пуговицу френча, продолжил, – она больше для страховки…
– Не темни, Джакомо, я твои хитрые приемчики знаю. Ты сам любишь говорить, что страховка бывает только у банкиров, да и то не всегда.
Придав своему голосу всю возможную убедительность, на которую был способен, Эспозито буквально выдохнул из себя:
– Ты прав, у старика Джакомо всегда есть план «Б». Блестящий, беспроигрышный запасной вариант! Ты осуществишь специальную акцию. Если не сработает провокация против КГБ, ты организуешь убийство руководителя нашей делегации.
– Убить американца? Да ты сошел с ума, Джакомо! – искусно сыграв возмущение заорал Милнер, – Я должен убить гражданина США? Это же верный электрический стул! Мы на него усядемся вместе, шеф? Нет, на одном из-за твоей жирной задницы мы не поместимся, придется палачам готовить второй…
– Не скули, – жестко прервал подчиненного Эспозито. – На эту акцию дали согласие очень влиятельные люди, и они заинтересованы в твоей безопасности. Они берут на себя всю ответственность за осуществление и…
– Они, если что-то пойдет не так сядут на скамью подсудимых вместо меня?
– Заинтересованность и возможности таких людей – это гарантия успешного прикрытия нашей операции, – не обращая внимания на реакцию подчиненного, разглагольствовал Эспозито и отпив несколько больших глотков из своего бокала, продолжил:
– Теперь ты понимаешь, как высоки ставки в этой игре. Ты не маленький мальчик, Джон, и прекрасно знаешь, что политика – это очень грязное дело. В этом деле мы с тобой вынуждены стирать грязное белье за наших политиков. Это часть нашей работы. И в конце концов, здесь речь идет о национальных интересах страны, а ты тут распускаешь слюни?
– Ты говоришь так как будто получил на эту акцию разрешение Конгресса, – не унимался оперативник.
– Скажем так, в Госдепе есть несколько парней, которые продвигают и прикрывают нашу операцию по просьбе заказчиков из Конгресса. Последним не нравится благосклонная реакция нашего Президента на миролюбивые инициативы Советов, так как это нарушает некоторые их планы. Так вот эти заказчики дают нам полную свободу действий. Главное, чтобы мы сорвали САИ.
– Опять эти мастера кризисных ситуаций, которые сами не могут даже назначить толкового директора ЦРУ. И кто они?
– Джон, Америка никогда не была страной, где в верхах царило единство, – спокойно возразил Эспозито. – Это не похоже даже на сказку для обывателя. Любой американец, благодаря прессе знает о скандалах в сенате и администрации Белого дома. Поэтому не стоит искать того, кому выгодно, чтобы САИ не было завершено. Это очень влиятельные люди, и они готовы заплатить очень приличные деньги, чтобы их интересы были нами учтены.
– Послушай себя, Джакомо! – продолжал взывать к шефу оперативник – Ты называешь беспроигрышным вариантом убийство руководителя нашей делегации. Выполнить этот ваш бредовый план и живым выехать из СССР? Ты, наверное, со своими друзьями курил что-то плохое и одновременно смотрел фильмы про Джеймса Бонда?
– Что непонятного? – взорвался Эспозито. – Заказчики требуют любой ценой сорвать САИ. Тебе не надо убивать самому, а только проследить, чтобы это сделал наш лучший агент, которого я тебе отдаю.
– Приятно конечно, что кто-то так слепо верит в наши возможности, но боюсь, что мы их разочаруем. Я не буду во всем этом участвовать, найдите другого исполнителя. Черт возьми, почему бы тебе самому не выполнить это задание? Или этому твоему дебилу аналитику? Любому болвану понятно, что эта ваша операция полное дерьмо. Если ты думаешь, что я ненормальный и собираюсь сидеть в советской тюрьме или закончить свои дни на электрическом стуле, то ты еще более ненормальный… Если ты толком не можешь делать свое дело, ты, самый большой болван которого я видел. Таково мое мнение об этом дурацком плане и пошел ты… вместе со своими придурками из Госдепа…
– Ты все сказал? – неожиданно спокойно, но с металлом в голосе спросил Эспозито. – А теперь вытри слезы и сопли, и послушай меня, маленький Джонни. За эту работу тебе хорошо заплатят…
– Не все в жизни измеряется деньгами.
– Да. Если эти деньги маленькие… И потом, ты уверен, что этот сукин сын, который возглавляет нашу делегацию по САИ, добропорядочный американец? Этот примерный семьянин, отец, троих детей, к твоему сведению, поддерживает интимную связь с незамужней молодой женщиной. Он со своей атомной бомбой в Японии уничтожил людей больше, чем все ЦРУ за время своего существования. Не перебивай меня, Джон, – пресек Эспозито попытку Милнера возразить, – Так, вот, и самое главное – тебе за твою работу заплатят огромную кучу денег. А что касается собственно плана «Б», то если ты сделаешь свою работу хорошо, то, поверь мне никаких проблем у тебя не будет.
– Ты как-то не совсем убедителен, Джакомо. Все парни, которые сидят в крутых кабинетах, всегда в начале так говорят, но когда дело доходит до ответственности…
– По-моему ты меня с кем-то путаешь, Джон? – с угрозой в голосе перебил Эспозито. – Я отдаю тебе своего лучшего агента, который выполнит за тебя самую грязную работу. А ты получишь за это огромный мешок денег. Ты, если сделаешь все как надо вообще будешь вне подозрений. Тебе сейчас надо готовиться к безупречной реализации, а ты ведешь себя как полный кретин.
Завершив, как ему казалось убедительную часть программы, Эспозито приступил к уговорам.
– Ты пойми в этой игре вокруг САИ заинтересованы такие силы, что в случае неудачи нас сотрут в порошок…
– Не нас, а тебя, Джакомо…
– Но я уничтожу тебя раньше, Джон и ты это прекрасно знаешь…
– Не надо меня пугать, Джакомо, а этих плохих парней из Госдепа пошли к черту, пока не поздно, – продолжал упорствовать оперативник.
– Такие связи невозможно разорвать, они устанавливаются навсегда и люди становятся либо друзьями, либо…
– Из лучших друзей получаются самые опасные враги, а из твоих знакомых, Джакомо, похоже они получаются смертельно опасными. Я не хочу иметь таких друзей.
– Ты забыл, Милнер? Приказы надо выполнять, а не спрашивать у командира на каком основании они отдаются. И потом все в твоих руках. Ты же настоящий мастер. Надо сделать так, чтобы все поверили, что этого самого руководителя убил русский из КГБ, – продолжал убеждать шеф ОСО. – Ты получаешь в помощники лучшего "крота" ЦРУ, который во всем будет слепо подчиняться тебе.
– А если что-то где-то всплывет?
– А вот это уже твоя проблема, Милнер. Ты профессионал и должен отдавать себе отчет, что в таком деле ошибки исключаются.
– Но, правила ЦРУ, – продолжал сопротивляться оперативник.
– К черту, – разозлился Эспозито, – в тайном мире разведки нет правил, и ты знаешь это. Честные и принципиальные агенты ЦРУ придуманы графоманами для бульварных романов про шпионов.… Когда мы с тобой провернем эту операцию никому не будет дела до того какой ценой нам это удалось.
– Конечно, это не твоим друзьям – конгрессменам…
– Ты так наивен Джон, – с нотками жалости и сарказма перебил Эспозито. – Да, в Конгрессе не палят из пистолетов, но там решают все проблемы гораздо эффективнее. Все эти независимые конгрессмены куплены ВПК. Ты знаешь, как работает эта схема? Представители оборонных корпораций обращаются к конгрессмену из нужного им комитета и говорят: "У нас есть деньги для того, чтобы помочь вам разобраться в нашей проблеме". И все. И вообще не твоего ума это дело, Милнер. Тебе не стоит ломать голову над этими вопросами по крайней мере до тех пор, пока ты не поднимешься до моего уровня.
Эспозито еще продолжал что-то говорить о великой миссии во славу Соединенных Штатов Америки, но оперативник его не слушал. Он сожалел об одном, что в этом дурацком спектакле они с Эспозито выполняют роль каких-то клоунов, и ее придется доиграть до конца.
– Шеф, как ты считаешь, перед выполнением такого ответственного задания неплохо было бы получить благословение директора ЦРУ?
– Ты что хочешь увидеться с самим директором? – вспылил Эспозито.
– Да. Ведь задание и мою кандидатуру утверждал он? – напористо спросил Милнер и пристально посмотрел на шефа управления спецопераций. – Или я что-то путаю?
– Ты пойми Джон, новый директор в первую очередь бизнесмен и ему все равно кто будет выполнять нашу грязную работу…
– Зато мне не все равно Джакомо, – с нажимом перебил оперативник. – Теперь мне понятно почему эта твоя операция имеет такую степень секретности. Так я могу встретиться с директором?
– Ты задаешь слишком много вопросов, Джон – процедил с угрозой в голосе Эспозито, – хотя раньше, когда мы проводили подобные операции, ты не был таким чувствительным.
– Это не справедливо по отношению ко мне… – начал отыгрывать назад оперативник.
– Ни один человек не может ожидать справедливости в этой суперигре под названием шпионаж, в противном случае он болван.
– Ты меня не заткнешь шеф, я не хочу, чтобы мной занялся спецкомитет конгресса по вопросам разведки.
– Не бойся, мой маленький Джон, – неожиданно примирительно воздел руки к воображаемому небу Эспозито. – Я тебя не брошу. Я знаю про тебя слишком много и уверен, что, немного подумав, ты согласишься работать по моему плану. Что касается секретности операции, то иногда в случае форс-мажора это помогает убрать все «концы в воду», как говорят русские. Но я верю в успех нашей «Пандоры» и по ее окончанию обещаю тебе кучу денег и встречу с директором. А теперь надо работать и, я уверен, что ты знаешь, на что способны эти дебилы из Конгресса в случае нашего провала. Поэтому иди к Райдеру, обсудите план «Б» и начинай готовиться.
26 июля 1988 года (вторник) – 16.15. Лэнгли, ЦРУ США
– Райдер, твой план «Б» ни к черту, «Орнитолог» не сможет его выполнить, и ты это знаешь, – раздраженно заявил Милнер.
Аналитик с опаской посмотрел на оперативника и осторожно заметил:
– Ты прав Джон, но ситуация немного изменилась… Ликвидацию придется проводить тебе…
– Какого черта? – вскочил оперативник, до этого спокойно сидевший в кресле.
– Но инсценировать все под «Орнитолога», – поспешил добавить Райдер.
– Мне проще убить тебя и причем прямо сейчас пока ты не успел…
В этот момент дверь резко распахнулась и в кабинет стремительно вошел замдиректора ЦРУ Майкл Хоуден, отстранив вскочившего аналитика, сел на его место и не поприветствовав присутствующих небрежно обронил:
– Я тут случайно проходил мимо, решил зайти поинтересоваться как продвигается подготовка к операции. Продолжайте, не обращайте на меня внимания.
– Случайности не случайны, – пробормотал оперативник и бесстрастно откинулся в своем кресле, хотя секундами ранее был готов вцепиться в глотку Райдера.
– Ты что-то хотел сказать, Джон? – поинтересовался замдиректора.
Милнер отрицательно качнул головой.
– Итак, – нерешительно начал аналитик, – заключительная часть операции «Ящик Пандоры», если схематически, будет выглядеть примерно следующим образом. «Орнитолог» в Семипалатинск на проведение САИ вылетает с двумя офицерами КГБ, которые находятся в его подчинении. Они будут иметь при себе табельное оружие, которое по правилам КГБ будет храниться в сейфе в кабинете «Орнитолога». Для размещения сотрудников центрального аппарата КГБ зарезервированы номера в семипалатинской гостинице «Иртыш», где этажом ниже будет проживать во время САИ наша делегация. 12 сентября вечером «Орнитолог» приносит в свой номер пистолет одного из подчиненных. После этого приглашает сопровождающих его офицеров и предлагает выпить водки, в которую предварительно добавляет тот же препарат, которым Милнер ранее усыпит шофера. Сам заранее примет антидот, который не позволит действовать снотворному.
– Каким образом ваш агент получит эти материалы?
– Все необходимые компоненты и инструкции будут переданы «Орнитологу» нашей московской резидентурой посредством тайника.
– Где он их будет хранить и как вывезет в Семипалатинск?
– К чему тебе все эти технические подробности, Джон? – поинтересовался замдиректора ЦРУ и не дождавшись ответа кивнул аналитику, – Продолжай.
– В 21.00 после окончания банкета в ресторане гостиницы «Орнитолог» по противопожарной лестнице спускается на этаж ниже и в номере Милнера передает оружие. Затем поднимается в свой номер и ждет, когда Джон вернет пистолет.
– Какая финальная версия доведена до «Орнитолога»? – поинтересовался замдиректора.
– Если вкратце, то после того, как Милнер вернет ему оружие «Орнитолог» должен подбросить пистолет в номер одного из подчиненных, чтобы направить следствие по ложному следу.
– И он поверил в этот наивный сюжет? – скептически осведомился Милнер.
– «Орнитологу» на протяжении последних месяцев внушается, что это последнее задание, после успешного выполнения которого, он с нашей помощью покинет СССР и будет безбедно жить в США.
– Понятно, – оборвал Хоуден. – Давай по заданию Милнера.
– После выполнения акции в номере руководителя нашей делегации Милнер поднимается в номер «Орнитолога», ликвидирует его, инсценируя самоубийство, после чего возвращается к себе в номер и утром вылетает в Москву.
– А нельзя ли сделать так, чтобы можно было получить пистолет без личного контакта с этим вашим птицеловом? – зло спросил оперативник.
– Нет. И для этого решения есть несколько причин. Первая, Семипалатинск – закрытый город и заранее выбрать место для закладки тайника практически невозможно. Вторая, после Курчатова ты будешь под пристальным вниманием наружного наблюдения КГБ, а в гостинице никто за тобой следить не сможет, так как по условиям проведения САИ на этаже проживания нашей делегации не должно быть никого из посторонних, кроме обслуживающего персонала гостиницы. Причем обслуга может появляться только с разрешения представителя нашей делегации. Третья, КГБ в нарушение некоторых положений прослушивает телефоны в номерах. Поэтому остается только личный контакт.
– Что-нибудь не понятно? – поинтересовался Хоуден.
Оперативник промолчал и замдиректора обратился к Райдеру:
– Продолжай.
– Если «Орнитолог» не появится по каким-либо причинам в течение часа, то Милнер в 22.00 поднимается в его номер и узнает причину.
– Что может помешать руководителю контрразведки на находящейся под его юрисдикцией территории? – возмутился оперативник.
– Его врожденная трусость, – вмешался Хоуден, – Тебе ли не знать, Джон, что человек становится предателем в большинстве случаев из-за денег, а в дальнейшем предает из-за страха разоблачения. Но бывают моменты, когда врожденная трусость пересиливает власть денег. Вот ты и взбодришь «Орнитолога» своим появлением. Только не ори на него, а спокойно объясни, что все скоро закончится. Дождется тебя, отнесет пистолет в номер подчиненного и все.
– А если вашего суперагента не будет в номере?
– Такого не может быть, – быстро ответил Райдер. – «Орнитолог» слишком ценит свою жизнь и хочет ее остаток прожить состоятельным вдалеке от коммунистической России. Для осуществления своей мечты он готов на все и поэтому его не остановят никакие внешние преграды. Ну а внутренние, как сказал господин директор вы поможете ему преодолеть.
Милнер не оценил оговорку аналитика и начал «закипать»:
– Но может случиться…
– Откроешь дверь отмычкой и будешь ждать его в номере, – перебил Хоуден.
– Как долго?
– До трех часов ночи, – вновь вмешался аналитик. Если «Орнитолог» так и не появится спускаетесь в номер руководителя нашей делегации, ликвидируете его путем удушения шарфом, который затем подбросите в номер подчиненного «Орнитолога» …
– Что за бред? Какой шарф? А если ваш агент потом…
– Это не твоя забота, Джон, – нервно заверил замдиректора. – Не строй из себя дурачка. Никакого «потом» не будет «Орнитолог» выполнит свое задание, главное, чтобы ты не провалил заключительную часть операции. Не вздумай…
– Не напрягайтесь, босс, я все помню, – слегка нагловато перебил оперативник.
– Кстати, для тебя есть хорошая новость, – уже несколько спокойнее сказал Хоуден, – Если ты все сработаешь профессионально, то твой гонорар увеличится в два раза. Так решили заказчики. А сейчас не смею вам мешать джентльмены, дорабатывайте детали и надеюсь все в итоге будет в самом лучшем виде.
Когда Хоуден вышел, Райдер попытался что-то сказать, но Милнер навис над вжавшимся в кресло аналитиком и прорычал:
– На сегодня все. Я сейчас действительно могу убить тебя, поэтому будет лучше если мы встретимся через несколько дней.
Милнер вышел от аналитика невероятно разозленным и прямиком направился к Эспозито.
– Ты, представляешь, Джакомо, они нисколько не думают об исполнителе операции? Для них главное, чтобы объект был ликвидирован, а то, что я не буду иметь прикрытия и запасных вариантов отхода, их не волнует. И если этот «Орнитолог» не придет в свой номер, то дальнейшие мои действия вообще бред. Что ты молчишь, Джакомо?
– Я больше не руковожу операцией и мне печально…
– Ты охренел, Джакомо? Я говорю тебе, что меня подставляют, а ты о какой-то своей печали?
– Джон, мальчик мой, у тебя есть обратный билет из Семипалатинска, а у меня его уже нет. После окончания «Пандоры» меня отправят на пенсию.
Милнер выразительно посмотрел на бокал виски на столе Эспозито и направился к двери.
– Постой, Джон, – начальник отдела особых операций убрал в себя содержимое бокала, и продолжил, – Мы с тобой находили выход и не из таких дохлых ситуаций, так что не отчаивайся, найдем и сейчас. Приходи завтра с утра и начнем работу, по-твоему, а возможно и моему спасению.
Произнося последнюю фразу Эспозито показал оперативнику лист бумаги на котором крупными буквами было написано «Бухта пирата».
Глава 23
27 июля 1988 года (среда) – 06.30. Вашингтон, конспиративная квартира ЦРУ США
Конспиративная квартира ЦРУ, которую шеф ОСО использовал для встреч с особо ценными агентами, была стилизована по его желанию под каюту капитана пиратского корабля и поэтому Эспозито любовно называл ее «Бухта пирата». Оперативник добираясь до нее с предосторожностями. Менял виды транспорта и направление движения, чтобы не привести к явочной квартире людей Хоудена.
– Привет, Джон! – жизнерадостный и бодрый Эспозито удивил хмурого и не выспавшегося Милнера. – Ты такой серьезный, потому что придумал новый план наших действий?
– Привет, Джакомо, – вяло буркнул оперативник, – Ты зря смеешься, мне кажется все гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.
– Вот в этом ты прав, а что тебе еще кажется?
– Может быть ты попробуешь через свои связи перевернуть ситуацию?
– Это как?
– Мы успешно завершаем первую часть операции, ты нажимаешь на все свои кнопки в конгрессе, САИ срывается, а ты становишься заместителем директора ЦРУ. Ты ведь этого всегда хотел?
– А ты получаешь большие деньги и становишься свободным как ветер? Мой бедный, наивный Джон, мои знакомые в конгрессе – работают на хозяев Хоудена. Я же уже тебе как-то говорил, кто это такие – люди из ВПК. Поэтому твоя бредовая идея никуда не годится.
– Тогда что нам остается? – зло спросил Милнер.
– Пора начинать свою игру, – заговорщицки улыбнулся Эспозито. – До заключительной фазы «Пандоры» чуть больше месяца так, что мы должны успеть. Конечно было бы неплохо успешно завершить операцию, но это как получится, главное выйти живыми из этой игры.
– Ты уверен в этом своем агенте? – навязчиво поинтересовался оперативник.
– Не начинай, Джон. Мы с тобой уже сто раз говорили на эту тему. «Орнитолог» сделает все, что надо и не потому, что любит Америку или деньги, а из-за страха за свою никчемную жизнь. Он все-таки давно работает в КГБ и прекрасно знает, что за предательство его ждет смертная казнь. В СССР нет пожизненного заключения, а то он давно бы сдался. Для него главное существовать и не важно какой ценой. Он бы и к тюрьме приспособился. Так что в плане выполнения им задания ты не сомневайся. «Орнитолог» сделает все как надо – это его единственный шанс спасти свою задницу.
– Ну выполнили мы операцию, а дальше что?
– У тебя есть деньги?
– Ну, есть немного, – растерялся Милнер, не понимая куда клонит старый приятель.
– У меня тоже есть немного, но я имею в виду на твою безбедную старость? – отчего-то развеселился Джакомо.
– Тогда нет, но какое отношение…, – начал закипать Джон.
– В таком случае нам надо сделать две простые вещи. Первое – получить деньги за «Пандору» и второе – успеть скрыться. Ведь в любом случае провалим ли мы операцию или успешно выполним, нас в последующем будут убирать. Свидетели и участники операции ЦРУ по заказу ВПК, в которой предусмотрена ликвидации американца из истеблишмента никому живыми и здоровыми не нужны. Ты ведь это понимаешь?
– Понимаю, но ты же знаешь, что нам делать дальше? – с надеждой спросил оперативник.
– При успешном выполнении первой фазы операции у нас еще будет немного времени, а при неудаче нужно будет немедленно исчезать, но при этом каким-то образом прихватить обещанные Хоуденом деньги. Поэтому давай я займусь вопросом по финансовой стороне дела, а ты поиском путей отхода и нашими новыми документами.
– Встречаться будем здесь?
– Да. Мой кабинет в Лэнгли насквозь прослушивается и там мы можем говорить только о работе, а из этой штаб-квартиры будем организовывать контригру. И в конце посмотрим кто будет плясать и на чьих костях. А теперь давай по-быстрому набросаем план наших первоначальных действий. Нам надо еще на работу разными путями успеть добраться, а то люди Хоудена, если нас вовремя не зафиксируют начнут беспокоиться.
29 июля 1988 года (пятница) – 15.00. Москва, КГБ СССР
Соболев внимательно слушал подполковника Степного, который докладывал о последних сообщениях «Альфы» и «Омеги». По окончании инициаторы операции «Паритет» обсудили итоги работы аналитиков, скорректировали их дальнейшие действия и отработали инструкции, которые необходимо передать подчиненным при ближайшем сеансе связи. Степной уже собирал в папку документы, когда полковник, делая какие-то пометки в служебном блокноте, напомнил:
– Юра, надо еще раз проработать экстренные способы связи с «Альфой». Возможно найти еще какие-то дополнительные варианты. Даже сейчас, когда все спокойно, возникают определенные трудности, а когда начнется САИ мы вообще зашьемся.
– Я думал над этим. Пока получается очень сложно. Не проще ли нам договориться о дополнительных каналах связи с военной контрразведкой?
– Нет, это не обсуждается. «Альфа» должен работать автономно. В противном случае все наши контакты с ним будут на контроле у особого отдела по ядерному полигону, а работать «под колпаком» у Третьего главка он просто не сможет. Мы провалим операцию «Вариант». Поэтому пусть сам выходит на связь. Поработай с ним дополнительно, пожалуйста, ищите любые возможные способы. И пусть твердо усвоит – только строжайшая конспирация может обеспечить ему необходимую свободу действий. В противном случае, без ведома военной контрразведки он на полигоне шагу ступить не сможет.
– По твоей установке получается, что у нас кругом враги, – недовольно заметил Степной, – будто во вражеском тылу работаем.
– Иначе нам сейчас нельзя, – убежденно сказал полковник.
После чего перестал обращать внимание на собеседника, подтянул к себе папку, лежащую на краю стола, и углубился в изучение документов, давая понять, что разговор окончен.
5 августа 1988 года (пятница) – 10.15. Москва, КГБ СССР
-Ты вовремя, Юра, – обратился Соболев к появившемуся на доклад Степному. – Вот пример нашего взаимодействия. Только что пришел справочный материал из военной контрразведки. Для того, чтобы это случилось потребовалось не только указание Координационного центра по САИ, но и твои внеслужебные связи.
– И что же они сообщают в своем информационном бюллетене?
– Ты оцени объем нашего взаимодействия. Ты им направил подборку по проблемам безопасности САИ и анализ оперативной обстановки в окружении ядерного полигона на двадцати трех страницах, а они ответили на одном листике.
– Видимо остальное совершенно секретно и не предназначено для «пиджаков» из эконмической контрразведки, – шутливо подхватил зам.
– Давай оценим этот шедевр. Зачитаю только самое интересное без шапки и подписи заместителя Третьего Главка.
Для подготовки и проведения САИ дано разрешение на нахождение на Семипалатинском ядерном полигоне 160 американским специалистам.
В подготовке и проведении испытаний примут участие специалисты из нескольких организаций, сформированные в структурные группы:
– методического обеспечения – 18 чел.;
– гидродинамических измерений – 19 чел.;
– регистрации, телеметрии и исследований интрузивности – 12 чел.;
– автоматики управления – 9 чел.;
– обработки и обмена данных – 9 чел.;
– регламентных работ – 15 чел.;
– обеспечения – 18 чел.
Вспомогательные работы по подготовке испытаний, штатные измерения безопасности, метеообеспечения, обслуживание всего персонала САИ и другие операции будут осуществлять соответствующие службы и подразделения полигона.
Более развернутая и полная информация по вопросам входящим в компетенцию экономической контрразведки будет предоставлена после дополнительной аналитической обработки информационно-аналитическим отделом Третьего Главного управления КГБ СССР.
– Они что там с ума посходили, – возмутился зам, – Я сейчас пойду и…
– Не надо, Юра, мы сами уже провели всю эту «дополнительную аналитическую обработку», причем, надеюсь более качественно. Интересно, что даже через эти скупые и непонятные цифры проглядывает отношение наших партийных бонз. На наш полигон допускают 160 американцев, а на Невадский пропустили только 60 наших специалистов, а мы тут о паритете печемся.
– Да это же натуральное поднятие лапок вверх, мол сдаемся.
– Вот и тебя наконец проняло. Спасибо военной контрразведке. Ладно, давай перейдем к другим вопросам, над которыми надо дополнительно поработать.
10 августа 1988 года (среда) – 11.30. Москва, КГБ СССР
Соболев заканчивал с замом обсуждение предстоящего этапа САИ в Неваде.
– Итоги не радостные. Через неделю взрыв в Неваде, а мы по-прежнему в полном неведении, – сокрушался полковник.
– А как ты хотел, если наши верхи категорически запретили разведке и контрразведке работать по этому этапу. Про нас я вообще молчу, – задиристо констатировал зам. – И все-таки у меня какое-то стойкое предчувствие, что ЦРУ, в отличие от нас как-то проявит себя в Неваде.
– Нет, я по-прежнему полагаю, что главные события развернутся у нас в Семипалатинске, – отстаивал свою позицию Соболев.
– Да, но какую-то рекогносцировку они должны провести?
– Может быть, может быть…, – задумчиво протянул полковник, – но мы об этом все-равно мало что узнаем. В нашей делегации только специалисты и ученые, а наш «Фарадей» несилен в противоборстве с ЦРУ.
– А ты его все-таки озадачил? Вопреки прямому указанию руководства Комитета? – возмутился Степной.
– Взял грех на душу. И хотя не верю, что в предполагаемых условиях что-то получится просто попросил его быть повнимательней.
– Эх, Андрей Иваныч, Андрей Иваныч, – с укоризной покачал головой подполковник, – Прав был наш генерал, даром, что он из партнабора, самодеятельность тебя погубит.
– Этого-то я не боюсь, лишь бы наша бездеятельность не погубила наше дело. Восьмой месяц заканчивается, а у нас по планам ЦРУ ничего не прибавилось. Как были как слепые котята, так и остались…
– Ну не совсем, – попытался приободрить друга Степной. – Аналитиков подготовили, ребята работают…
– Противник тоже работает и возможно лучше нас, раз мы ничего об этом не знаем, – перебил Соболев. – Поэтому не самоуспокаиваться надо, а продолжать работать. На очередном сеансе связи передай «Альфе» и «Омеге», что переходим на круглосуточный режим.
– Ребята и так без выходных работают, – попробовал защитить аналитиков Степной.
– Все разговор окончен. Это приказ.
18 августа 1988 года (четверг) – 20.00. Москва, КГБ СССР
– Вчера в Неваде успешно прошел первый этап САИ, но ЦРУ никак себя не проявило. Значит мы были правы в своих предположениях, – констатировал Соболев и посмотрел на сидящего напротив него подполковника Степного. – Ведь там на своей территории они могли осуществить любую провокацию, но не стали этого делать. Срыв САИ в Семипалатинске – это крах авторитета нашей страны, как инициатора ядерного разоружения. Но если мы подготовим соответствующий документ с такими выводами, нам скажут, что этот ваш анализ – полная паранойя. И успешные испытания в США доказывают, что нет никакого заговора против САИ.
Рассматривая ситуацию, полковник, по обыкновению чертил различные геометрические фигуры на листе бумаги.
– А если мы действительно что-то поняли не так. Поэтому неправильно "просчитали" действия ЦРУ. Если мы в этом не разберемся, то не сможем защитить САИ.
– Все мы спрогнозировали правильно, – попытался поддержать друга Степной. – Главный удар они нанесут в Семипалатинске. Надо придерживаться выработанной стратегии. Шараханья ни к чему не приведут.
– Нам категорически нельзя заниматься самоуспокоением, но ты прав, – согласился полковник и взял паузу в своих размышлениях, и когда Степной хотел уже что-то сказать, неожиданно продолжил. – На сегодняшний день мы знаем только одно, что у ЦРУ есть план, но мы пока не смогли разгадать даже направление на котором он будет реализовываться. И от этого он еще опасней для САИ. Известные нам данные недостаточны не только для приблизительных аналитических расчетов, но и для продумывания наших оперативных контрмер. Пока, что все испробованные методы добычи информации не дали результата. А что, если операция «Вариант» не сработает? Нам нельзя на ней зацикливаться, нужно еще раз, под другим углом, изучить все имеющиеся у нас документы.
– Знаешь, что, Андрей, – не выдержал Степной, – пошли домой поздно уже. Завтра на свежую голову подумаем, может быть, найдем какое-то объяснение всему этому.
– Нет, ты иди, Юра, а я еще поработаю немного.
– Знаю я твои немного, – пробурчал подполковник, поднимаясь, но понимая внутреннее состояние друга, спорить не стал, а попрощавшись вышел из кабинета.
После уходя заместителя Соболев достал из сейфа паку с документами по контрразведывательной операции «Паритет», вынул документы, добытые разведкой и разложив на столе начал их в очередной раз тщательно изучать.
О принятии программы тайных операций против СССР
30 января 1981 года на заседании Рабочей группы по делам национальной безопасности США обсуждалась тема тайных наступательных операций против Советского Союза. Вся рабочая группа единодушно признала, что существует необходимость увеличения бюджета на повышение обороноспособности страны.
